Бой в Желтом море 28 июля 1904 г. Часть 7: Удивительные маневры японского адмирала
Итак, сражение началось. Обычно его делят на две фазы, разделенные между собой большим перерывом в бою, но перед тем как приступить к описанию боя, следует отметить следующее. Маневрирование японских и русских эскадр в первой фазе различные источники описывают по-разному, противореча друг другу, причем противоречия эти нельзя исключить простым сопоставлением источников.
«Начали стрельбу пристрелкой из 12" орудий, имея расстояние, переданное от дальномера, около 80 кб. Первые выстрелы не долетали»
Аналогично свидетельствуют командир броненосца «Севастополь» Н.О. Эссен, старший артиллерийский офицер «Пересвета», лейтенант В.Н. Черкасов (указавший дистанцию начала боя 85 кбт) и старший офицер «Полтавы» С.И. Лутонин. Последний писал:
«Расстояние до неприятеля было очень велико, более 74 кабельтовых. Мы сделали несколько выстрелов из 12-дм пушек, поставив их на упор, но снаряды не долетали, огонь пришлось прекратить…»
Однако расстояние между эскадрами – это все, что нам достоверно известно о завязке боя. Остальное, увы, покрыто мраком – из-за различий в свидетельствах мы можем строить различные гипотезы, склоняясь к тому или иному варианту, но истину уже вряд ли узнаем. Например, с точки зрения японцев и большинства русских очевидцев после начала боя произошел один бой на контр-галсах, но другие очевидцы и официальное «Заключение следственной комиссии по делу о бое 28 июля» указывают, что таких боев было два. В то же время те свидетельства, которые упоминают о двух расхождениях на контркурсах, сильно противоречат друг другу, и скорее всего неверны. К примеру, официальная версия так описывает 1-ый бой на контркурсах:
«Вероятно, для того, чтобы воспрепятствовать неприятелю, шедшему на пересечку, охватить голову кильватерной колонны наших судов, контр-адмирал Витгефт изменил курс последовательно на 3—4 румба влево и разошелся с неприятелем почти контр-курсом правыми бортами.»
А вот как это происходило по мнению Н.О. Эссена:
«Суда неприятельской эскадры повернули все вдруг на обратный курс. Мы уклонились вправо и разошлись с ней контргалсами. Пройдя разстояние выстрела, начался первый бой.»
Очевидно, что эти описания полностью противоречивы: Следственная комиссия считает, что был поворот русской эскадры влево, Эссен – что вправо, но в последнем случае никакой возможности «разойтись правыми бортами» у эскадр быть не могло. Зато описание Эссена очень похоже на маневры, которые произошли позднее – не в начале боя, а примерно на полчаса позже.
Вероятнее всего ответ кроется в том, что, как писал А.Ю. Емелин:
«Необходимо сразу оговориться, что сведения о времени совершения тех или иных событий в морском бою обычно весьма условны. В начале XX в. вахтенные журналы практически всегда заполняли набело уже после боя, ибо дело это воспринималось как второстепенное»
К этому следует добавить вот еще что: любой бой несет в себе угрозу жизни тому, кто принимает в нем участие, и это большой стресс для человеческого организма. В таких случаях память нередко подводит человека – она сохраняет не истинную картину происшедшего, а как бы калейдоскоп из отдельных эпизодов, свидетелями которых стал очевидец, отчего картина боя в его воспоминаниях может быть сильно искажена. Хорошо, если кто-то взял на себя труд с самого начала боя обстоятельно фиксировать все события, такие свидетельства бывают весьма достоверными. Но если человек всего себя посвятил бою, а впоследствии пытался вспомнить что да почему – ошибки не только возможны, но и почти неизбежны.
По предположениям автора настоящей статьи, маневрирование отрядов в 1-ой фазе сражения наиболее близко к варианту, который изложил В.Ю. Грибовский в книге «Российский флот Тихого океана, 1898-1905. История создания и гибели». Как уже говорилось выше, сражение началось в 12.20-12.22: в этот момент развернувшаяся линия 1-го боевого отряда японцев шла на северо-восток, а В.К. Витгефт, до начала боя следовавший на юго-восток, продолжал медленно склоняться южнее. Иной раз приходится слышать упреки в адрес Вильгельма Карловича, что он вступил в бой на развороте, когда его корабли образовывали не линию, а дугу, чем изрядно затрудняли работу артиллеристов эскадры, но автор настоящей статьи не склонен считать это ошибкой русского командующего. Разделявшее эскадры расстояние было чрезвычайно большим для артиллерийского боя тех времен и надежды на то, что растренированная и никогда не стрелявшая на такие дистанции русская эскадра сможет нанести ущерб неприятелю, были бы иллюзорными. В то же время постоянное изменение курса «Цесаревича» затрудняло наводку японцев, и это в тот момент, пожалуй, было выгоднее, чем попытка дать собственным наводчикам наилучшие условия для боя. В принципе, В.К. Витгефта должна была устраивать перестрелка на больших дистанциях – в таких условиях не следовало ожидать большого числа попаданий, а вот расход боекомплекта японских кораблей будет велик, так что шансы не получить критичных повреждений до темноты значительно возрастали. Но приблизительно в 12.30, т.е. через 8-10 минут после начала боя «Цесаревич» делает резкий поворот на 3 или 4 румба вправо. Причина в том, что на флагманском броненосце обнаружили плавающие мины.
Здесь следует дать небольшое пояснение: мы не можем утверждать на все 100%, что миноносцы, постоянно маячившие по курсу русской эскадры, сбрасывали мины: японские источники не подтверждают и не опровергают использование мин в сражении 28 июля. Но визуально их наблюдали на многих русских кораблях – так, например, о них пишет Вл. Семенов, старший офицер «Дианы». В предыдущей статье мы уже выдвигали гипотезу, что непонятные маневры Х. Того, предпринятые им с момента визуального контакта главных сил и до открытия огня, объясняются именно желанием японцев подорвать хотя бы один русский корабль. Если же считать, что никакого минирования не было, то остается только дивиться, почему Х. Того пренебрег выгодами своей позиции в начале боя. Следовательно, автор склонен предполагать, что минирование все же было: при этом следует иметь в виду, что речь, разумеется, идет именно о плавающих минах, т.е. японские мины плавали по поверхности моря, а не стояли на якорях.
Итак, японцы начали бой левым бортом, а русская эскадра, поворачивающая последовательно вслед за «Цесаревичем» – правым. Японские снаряды в этот период боя поражали броненосцы В.К. Витгефта именно в правый борт, вот только было одно-единственное исключение – первое попадание в «Цесаревич» пришлось именно в левый борт. Как такое могло произойти, если русские в этот момент имели неприятеля справа по борту? Дело в том, что это произошло в промежутке с 12.25 до 12.30, и можно предположить, что снаряд поразил русский флагман во время уклонения «Цесаревича» от мин, когда последний на короткое время повернулся к японской линии носом и попадание в левый борт оказалось возможно (данное событие отмечено на схеме выше).
Обойдя минную банку, «Цесаревич» вновь лег на прежний курс – теперь он шел даже не на восток, а склонялся к северо-востоку. Такой курс вел прямо в берега Корейского полуострова, но все это ничего не значило – главное было то, что русские легли японцам на параллельный курс на достаточно большой дистанции и, как мы уже говорили выше, это был вполне приемлемый для В.К. Витгефта вариант. А кроме того…
В начале боя русская эскадра вряд ли имела больше 10-11 узлов, потому что незадолго до этого по технической неисправности броненосец «Победа» вынужден был покинуть строй и вернулся лишь в 12.10. Дальше «Цесаревич» пытался увеличить скорость, но появившаяся минная банка заставила маневрировать, что заняло какое-то время. В конце концов русские легли на параллельный японцам курс и пошли на 13 узлах, но все же японский отряд, обладая превосходящей скоростью, изрядно вырывался вперед, обгоняя русскую эскадру. Некоторое время вице-адмирал С. Катаока на своем флагманском «Ниссине» вел первый боевой отряд курсом, на который легли японские корабли по завершении поворота «все вдруг» (после чего, собственно, и начался бой). Но затем он изменил курс, взяв севернее, как бы желая сократить расстояние до русских кораблей, однако движение в том направлении и с прежней скоростью привело бы к тому, что японские корабли оказались между броненосцами В.К. Витгефта и Кореей.
Такое положение не устраивало ни русского, ни японского командующих. Очевидно, что В.К. Витгефту вовсе не нужно было, чтобы японцы и в третий раз вышли в позицию, откуда они могли бы поставить «палочку над Т» поперек курса русской эскадры. В конце концов, когда-то же у них должно было получиться… В то же время Х. Того следовало преграждать русской эскадре путь во Владивосток, а для этого нужно было бы находиться или южнее ее, или юго-восточнее, но никак не между ней и Кореей. С самого начала боя эскадры двигались на северо-восток (японская – еще до открытия огня, русская – совершив поворот последовательно и ложась на параллельный японцам курс), но теперь вновь пришло время энергичных маневров.
Приблизительно в 12.40-12.45 В.К. Витгефт повернул на юго-восток, а Х. Того вновь скомандовал «поворот все вдруг» и, развернувшись на 180 град, лег на обратный курс.
Проблема заключается лишь в том, что мы не знаем, кто выполнил свой маневр первым. Это несколько затрудняет трактовку произошедшего, впрочем, незначительно, поскольку оба адмирала имели основания так поступить. Мы же рассмотрим оба варианта.
Вариант 1
Если первым повернул В.К. Витгефт, то его план совершенно понятен. Во-первых, на «Цесаревиче» прямо по курсу опять увидели минное поле, которое следовало обходить и нужно было решать, куда поворачивать, вправо или влево. Во-вторых, поворот вправо возвращал эскадру на курс во Владивосток. И в-третьих, этот поворот позволял пройти у японцев за кормой, а может – чем морской черт не шутит? – даже выставить «кроссинг Т» и хорошенечко пострелять по его концевым, т.е. флагманскому «Микасе». В этом случае реакция Х. Того также понятна – видя, что русская эскадра вот-вот пройдет у него под кормой, он командует поворот «все вдруг» с тем, чтобы в который уже раз пересечь курс русской эскадры, изображая «палочку над Т».
Но если все было именно так, то приходится констатировать, что Х. Того опять упустил хорошую возможность нанести сильный удар по русским кораблям. Перед началом маневра идущие головными «Цесаревич» и «Ниссин» разделяло примерно 45-50 кбт (хотя нельзя исключать и 60 кбт), а после того, как русские повернули на юг, расстояние между отрядами стало сокращаться. Х. Того совершенно правильно повернул «все вдруг», но он выполнил этот маневр в сторону «от противника», и к моменту завершения разворота «Цесаревич» от японской линии отделяло порядка 40 кабельтовых (или даже больше), что для «кроссинг Т» было все же слишком много. А вот если бы Х. Того вместо того, чтобы разворачиваться «от противника», повернул бы «на противника», то к моменту, когда японские корабли образовали бы линию, «Цесаревич» шел бы прямо на нее на дистанции вряд ли больше 25 кабельтовых и у японцев опять появлялись хорошие шансы разбить головные русские броненосцы.
Вариант 2
Если все же первым повернул Х.Того, то следует признать, что у него было достаточно оснований к этому. С самого начала боя флагман командующего Объединенным флотом «Микаса» шел замыкающим, и Х. Того явно должен был стремиться вернуть себе управление, вновь возглавив 1-ый боевой отряд. К тому же такой курс возвращал японцев на позицию между русскими и Владивостоком, и более того – их корабли вновь занимали позицию под самым солнцем, слепя русских наводчиков.
Все это разумно, но в таком случае ответный маневр Вильгельма Карловича Витгефта ставит Х. Того в крайне неудобное положение – увидев, что японцы ворочают «все вдруг» на обратный курс, он кладет руля вправо, с тем чтобы пройти под кормой у японских кораблей и опять же – чем морской черт не шутит? – потрепать японцам концевые броненосные крейсера.
Таким образом мы видим, что кто бы ни затеял разворот, в выигрыше от него оставалась русская эскадра. Если русские повернули первыми, то у Х. Того, вероятно, была возможность нанести по ним сильнейший удар, но он ее опять упустил. Если же командующий Объединенным флотом сам повернул первым, то тем самым он, по сути, открыл В.К. Витгефту дорогу на Владивосток за своей кормой, чем русский командующий не преминул воспользоваться.
Как бы то ни было, последующие маневры Х. Того чрезвычайно трудно понять. Завершив разворот «все вдруг», он опять выходит на правый борт русской эскадры и расходится с ней в противоположные стороны. В результате происходит бой на контр-галсах, а русская эскадра оказывается юго-восточнее броненосцев Х. Того. Фактически В.К. Витгефт добивается желаемого – он прорвался мимо главных сил японцев и, оставив их по корме, идет во Владивосток!
Что мешало Х. Того повернуть последовательно на юго-восток? В этом случае он сохранял удобное положение, «нависая» над головой русской колонны прямо по ее курсу и имел бы все выгоды позиции.
Единственное, что говорит против такого маневра – в этом случае концевые броненосные крейсера «Ниссин» и «Касуга» могли оказаться в опасной близости от головных русских броненосцев. Но если Х. Того руководствовался именно этими соображениями, то получается, что его расхождение контр-галсами с русской эскадрой есть вынужденный маневр, предпринятый исключительно с тем, чтобы спасти от сосредоточенного огня свои концевые крейсера?
Версия о том, что японский командующий предпринял все это с целью предотвратить возвращение кораблей В.К. Витгефта в Порт-Артур, совершенно не выдерживает критики. Все его предыдущее маневрирование преграждало русской эскадре путь во Владивосток, в то время как В.К. Витгефт не проявлял ни малейшего стремления возвращаться в Порт-Артур, так что занимать позицию между Артуром и русскими броненосцами не было никакого смысла. Скорее всего, Х. Того не рассчитал своего маневра (если В.К. Витгефт повернул первым) или же поворот В.К. Витгефта застал его врасплох (если русская эскадра пошла на юго-восток после поворота японцев «все вдруг»), в результате чего Х. Того был вынужден открыть дорогу во Владивосток русскому командующему.
Дальнейшие события 1-ой фазы сражения в Желтом море не оставляют сомнений, и для их графического представления мы воспользуемся превосходной схемой В.Ю. Грибовского:
Источник: «Российский флот Тихого океана, 1898-1905. История создания и гибели».
До сих пор бой представлял собой игру в одни ворота: пока дистанция между противниками уменьшалась с более чем 80 до 50-60 кбт, японские корабли время от времени попадали в противника, а сами потерь не несли. Но к 12.48 расстояние между эскадрами сократилось – теперь головные русские и японские корабли разделяло не более 40-45 кбт (а расстояние от «Цесаревича» до «Ниссина» скорее всего и вовсе сокращалось до 30 кбт) и русские снаряды, наконец, стали находить цель – около 13.00 (приблизительно в 12.51 и в 12.55) эскадренный броненосец «Микаса» получил два попадания двенадцатидюймовыми снарядами. Первое из них едва не уронило грот-мачту (было вырвано 2/3 ее окружности), а вот второе попадание могло бы самым существенным образом повлиять на дальнейший ход сражения.
Снаряд ударил в 178-мм бронепояс правого борта напротив барбета носовой башни. Бронеплита, изготовленная методом Круппа, не пропустила снаряд внутрь (либо он не разорвался после ее пробития), но при этом сильно пострадала – в ней образовалась пробоина неправильной формы общей площадью около 3 квадратных футов. При этом, как пишет У.К. Пэкинхем:
«К счастью, море было спокойным, и вода не поступала. В противном случае, это могло бы привести к серьезным последствиям для японцев».
Представим себе, что море не было спокойным, или же русский снаряд угодил чуть ниже – прямо в ватерлинию – и в том и в другом случае в корабль стала бы поступать вода. В этом случае «Микаса» получил сходное с «Ретвизаном» повреждение, и, не имея времени на подкрепление переборок (у русского броненосца была целая ночь), вынужден был ограничиться в скорости. В этом случае японскому командующему, умудрившемуся пропустить русские корабли мимо своих главных сил, оставалось только оставить «Микаса» и догонять В.К. Витгефта с тремя броненосцами из четырех! Впрочем, фортуна была милостива к японцам, и достаточно опасное русское попадание не привело к потере хода флагманского корабля Х. Того.
Расходясь правыми бортами на контр-галсах с русской эскадрой, японский 1-ый боевой отряд в какой-то момент обрушил огонь на крейсера Рейценштейна, следующие в кильватерной колонне в хвосте русских броненосцев. В 13.09 «Аскольд» получил неприятное попадание двенадцатидюймовым снарядом в основание первой дымовой трубы. Труба оказалась сплюснута, дымоход – перекрыт, а котел – поврежден, отчего последний пришлось остановить – теперь крейсер уже не мог рассчитывать дать полный ход. Русские бронепалубные крейсера создавались для многих дел, но вот классический артиллерийский бой в параллельных кильватерных колоннах с броненосцами в их задачи, конечно же, не входил. Поэтому Н.К. Рейценштейн поднял флаги «Б» (больше ход) и «Л» (держать левее) отчего крейсера его отряда, увеличив скорость и совершив коордонат влево укрылись за броненосцами. Это, безусловно, было правильным решением.
Бронепалубный крейсер "Аскольд" на внешнем рейде Порт-Артура (1903 либо 1904 г.)
В 13.20 огонь ненадолго прекратился. Короткий, но ожесточенный бой на контр-галсах продолжался примерно полчаса, но броненосцы сражались в полную силу даже меньше 20 минут, т.к. курсы японской и русской эскадр и расстояния между ними вскоре после 13.00 вынудили корабли Х. Того перенести огонь на крейсера Н.К. Рейценштейна. Теперь японская эскадра оказалась слева-сзади от кораблей В.К. Витгефта, и расстояние между ними продолжало увеличиваться. Тем более, что русский командующий сразу после окончания боя взял несколько восточнее, чем ненамного, но все же увеличил скорость расхождения эскадр. А японский первый боевой отряд продолжал идти на северо-запад, т.е. в противоположном от русского курса направлении, и лишь когда расстояние между противниками достигло 100 кбт, развернулся и лег на параллельный, чуть сходящийся с русскими курс. Теперь Х. Того, окончательно и совершенно безрезультатно растратив все свои позиционные преимущества, которыми обладал в начале боя, оказался в положении догоняющего.
1-ая фаза боя в Желтом море еще не закончилась, и к ней мы еще вернемся, а пока отметим весьма удивительный факт. Как мы уже видели ранее, Вильгельм Карлович Витгефт не обладал и десятой долей боевого опыта Хэйхатиро Того. Последний участвовал в ряде крупных морских сражений, всю японо-китайскую войну прошел командиром крейсера, и руководил Объединенным флотом с самого начала русско-японской войны. Японский адмирал проявил определенные способности к нестандартным поступкам: он начал войну с внезапной атаки миноносцами кораблей Тихоокеанской эскадры, он пытался заблокировать брандерами проход в Артур, флот под его руководством добился успеха в минном деле. Речь идет, разумеется, о подрыве «Петропавловска», хотя справедливости ради отметим, что роль Х. Того в этом неясна. В.К. Витгефт тоже командовал эскадрой во время гибели «Ясимы» и «Хатсусе», но почти не имел к тому отношения и потому, не зная обстоятельств планирования японцами той операции, нельзя списать гибель русского броненосца вместе с С.О. Макаровым исключительно на гений командующего Объединенного флота. Кроме того, Хэйхатиро Того проявил большую распорядительность, организовав летучую базу флота на островах Эллиот, и в этих, безусловно непростых для японцев условиях, сумел наладить боевую подготовку своих кораблей.
В противоположность энергичному японскому адмиралу, В.К. Витгефт являлся скорее кабинетным работником, совершенно не имеющим военного опыта. Он никогда не командовал эскадрами современных броненосных кораблей и вообще последние пять лет службы просидел в штабе у наместника. Его руководство Порт-Артурской эскадрой до боя 28 июля никак невозможно охарактеризовать сколько-то положительно, и сам он не считал себя адмиралом, способным привести вверенные ему силы к победе. Вспомним его фразу «Я – не флотоводец!», сказанную на первом же собрании флагманов. В.К. Витгефт был склонен к педантичному выполнению данных ему инструкций и почти не проявлял инициативы (если не считать за таковую старательное уклонение от прорыва во Владивосток)
Как будто этого было мало, в бою все тактические преимущества оказались на стороне японцев. Их экипажи были куда лучше подготовлены, а русский командующий не мог рассчитывать даже на техническую надежность собственных кораблей. Вспомним, что после выхода из Артура и до начала боя «Цесаревич» покидал строй дважды, а «Победа» – один раз, при этом совершенно неизвестно было, сколько смогут продержаться переборки получившего повреждение «Ретвизана». Эскадренная скорость броненосцев В.К. Витгефта была ниже 1-го боевого отряда Х. Того, а позиция японского командующего в завязке боя – лучше. Казалось, все вышесказанное гарантировало быструю тактическую победу опытнейшего Хэйхатиро Того над русским неумехой-адмиралом и разгром 1-ой Тихоокеанской эскадры в самом начале боя.
Вместо этого Вильгельм Карлович «Я – не флотоводец» Витгефт (до простят нам читатели этот англицизм), всего лишь несколькими простыми и своевременными маневрами вчистую переиграл Х. Того и оставил его у себя за кормой. Без какой-либо суеты и метаний (которых следовало бы ожидать как раз от русского командующего!), действуя спокойно и размерено, В.К. Витгефт одержал убедительную тактическую победу: так опытный, прошедший сквозь горнило международных матчей гроссмейстер, играя лишь половиной фигур, ставит шах и мат неофиту, только что взявшемуся за постижение шахматной науки.
Разумеется, выигрыш русских в маневрировании на этом этапе вовсе не означал выигрыша сражения. Никогда не нужно забывать о том, что Вильгельм Карлович получил четкий и недвусмысленный приказ прорываться во Владивосток, по возможности избегая боя. Он и следовал данному приказу – все его маневры были направлены отнюдь не на разгром японского флота, а на прорыв мимо главных сил Х. Того. Избежать боя было нельзя, и русский контр-адмирал стремился пройти во Владивосток так, чтобы его корабли не получили при этом сильных повреждений, препятствующих прорыву. Такова была цель В.К. Витгефта, и в начале боя, в рассмотренном выше периоде он ее, безусловно, добился.
Мы совершенно точно знаем, что В.К. Витгефт вовсе не был ни лучшим, ни одним из лучших русских адмиралов, и никогда не считался таковым – и все же он сумел "оставить с носом" опытнейшего японца. И потому можно лишь гадать, к каким результатам могло привести сражение 28 июля 1904 г, если бы командование готовило корабли 1-ой Тихоокеанской к бою, а не «мариновало» их на внутреннем рейде, если бы эскадра получила приказ не прорываться во Владивосток, а дать решительное сражение японскому флоту, и если бы во главе эскадры оказался один из лучших отечественных адмиралов. Такой, как не вовремя погибший С.О. Макаров, или Ф.В. Дубасов, Г.П. Чухнин, Н.И. Скрыдлов…
Но это был бы уже жанр альтернативной истории, а нам пора возвращаться к 1-ой фазе сражения в Желтом море.
Продолжение следует…
Автор: Андрей из Челябинска
