12 сентября 1932 года. Воскресенье.
Москва. Британское посольство.
Посольство Великобритании устраивало торжественный прием в честь приезда в Москву министра внешней торговли лорда Милна. К посольскому особняку в Колпачном переулке весь вечер подкатывали, сверкая никелем и лаком, большие лимузины. Они останавливались на полминуты у длинного и пестрого, как зебра, навеса, защищающего от сентябрьской капели, и выпускали пассажиров. Зеваки, собравшиеся у ворот беспокойной толпой, встречали прибывающих соответственно их важности. Восторженным шепотом, обывательским любопытством, а иногда даже аплодисментами как бы обволакивали полномочных и чрезвычайных министров.
В Большом Зале приемов собрался весь политический бомонд во главе с верхушкой российского внешнеполитического ведомства, иностранный дипломатический корпус, работающий в Москве, начиная с советников — посланников и заканчивая вереницей представителей «второстепенных европейских стран», парочка министров правительства России, журналисты, иностранные певцы, актеры, композиторы, художники, русские аристократические «сливки».
После официальной части, носившей нервозно — напряженный характер и растянувшейся, из — за спича посла на целый час, публика с радостным оживлением, но не теряя чувства достоинства, ринулась к накрытым ля — фуршет столам.
Вслед за одним — двумя бокалами шампанского, разговоры в зале приемов слились в один зудящий гул…
-…Кого считать врагом Запада в нынешней эпохе, в которой нужда в России, как в союзнике, иссякли?
-…Вы смотрели постановку «Садко» в русском театре? Таких постановок я не видел ни в «Ла — Скала», ни в «Ковент — Гарден». Голоса получше итальянских. Ратимов, Козловский — просто божественные теноры. А какие артисты!…
-…Москва скоро станет вторым Танжером. Кажется, все разведки мира обосновались здесь…
-…Ну, так что? Отказываетесь от джина, плавно переходя к португальским портвейнам?…
-…Французы хорошо осознают непрочность своего могущества, покоящегося не на естественной, а на искусственной основе: на дискриминациях, навязываемых Германии…
-…А что русский монарх? Готовит завтрашнюю речь в Земском Соборе?
-…Речь царя в Земском Соборе? Это будет очень красочно, с фотографами, с кинохроникой и прочим великолепием. Это для театра эффект чрезвычайно сильный, но позвольте вас спросить, господа…
-…А вы намерены присутствовать на речи царя в Земском Соборе? Нет?
-…Это всего лишь мнение. Мнение, которое не особо интересует тех, кто делает большую русскую политику…
…Гул в Большом зале посольства то нарастал, то слегка приглушался…
-Вы уже начали переговоры с русскими по экономическим вопросам? — спросил лорда Милна германский посол, подходя к британскому министру с бокалом теплого шампанского в руке.
-Пока нет.
-Царь примет вас?
-Не знаю. Проблематично, на мой взгляд. Русский монарх считает, что ему вполне удается не выходить за рамки своих официальных функций и не оказывает большого давления на государственный аппарат.
-Я слышал, вы собираетесь завести дополнительных торговых представителей в России?
-Вы, кажется, форсируете события, господин посол…
-Перспективы переговоров, несомненно, оценить успели? — германский посол действовал нахраписто, всеми средствами желая компенсировать недостаток политического влияния.
-При нынешнем состоянии англо — русских отношений мы, скорее всего, не согласимся на смягчение своих подходов.
-Как же тогда можно рассматривать вашу миссию в Москве?
12 сентября 1932 года. Воскресенье.
Москва. Британское посольство.
-Дорогая Гудрун, вы выглядите очаровательно. — Каррингтон весело улыбался, подходя к обворожительной шведке Нильссон. — Ради кого вы выкрасили свои волосы в каштановый цвет? Этот цвет сразу сделал вас старше.
-Вы бестактны, Каррингтон.
-Ну, не дуйтесь, милая Гудрун. Я также прямолинеен, как и бестактен. Вы должны мне помочь.
-Каким образом?
-Согласитесь, все дипломатические приемы невыразимо скучны. Особенно в Москве…Не желаете ли ускользнуть вместе со мною?
-Куда же?
-От ужина, переходящего в завтрак вы наверняка откажетесь. Тогда пойдемте просто посидим где — нибудь. Я знаю одно прекрасное местечко — ресторан «Рыбарис», кажется…
-«Рыбарис»? Где это?
-Рядом с Патриаршими прудами, на Спиридоновке. — ответил Каррингтон, рассеянно глядя на Гудрун, вернее на ее реакцию, — Воспользуемся удобным случаем и вашей машиной — мой синий «остин» русская политическая полиция слишком хорошо знает…
12 сентября 1932 года. Воскресенье.
Москва. Улица Спиридоновка, ресторан «Рыбарис».
О выходе Каррингтона из британского посольства в сопровождении шведки Нилльсон, Татищев узнал через десять минут после того, как коммерческий советник британской торговой миссии покинул здание. Еще через пятнадцать минут подполковник выехал вместе с ротмистром Бегуновым в ресторан «Рыбарис».
Хотя вечером стояла невыносимая жара, без признаков дождя, Татищев отправился в ресторан с легким плащом в руке.
-Решили забыть плащ в ресторане после ужина? — шутливо осведомился ротмистр Бегунов.
-Ни в коем случае! Есть предположение, которое необходимо проверить, — коротко ответил Татищев и, аккуратно сложив, элегантно перебросил плащ через руку.
Придя в ресторан, ротмистр Татищев предварительно заглянул внутрь зала. Каррингтон и шведка оказались налицо.
-Отлично, идем в зал!
В гардеробной, взглянув внимательно на небольшое количество находившихся на вешалках легких накидок и плащей, Татищев повесил свой плащ рядом с другими.
-Будь добр, братец, положи — ка платок и папиросы в карман моего плаща, — попросил подполковник швейцара.
В ресторане Татищев и Бегунов заняли столик неподалеку от столика с англичанами и незаметно наблюдали за ними. Шведку несколько раз приглашали танцевать. Татищев внимательно перехватывал взгляды танцующих. Но мало ли что может выражаться на лице при виде прекрасно танцующей очаровательной женщины?
Где — то через час Татищев ненадолго отлучился в гардеробную. Вернувшись, подполковник шепотом попросил Бегунова:
-Сейчас я уйду минут на десять. Если в течение этого времени кто — либо будет выходить из зала, немедленно увязывайтесь за ним, не отставайте. Особенно в гардеробной.
Он вернулся, как и говорил, через десять минут. Затем, посидев еще минут пятнадцать и воспользовавшись тем, что в общем ресторанном шуме на них никто не обращает особого внимания, Татищев кивнул ротмистру и указал глазами на выходную дверь.
В машине Бегунов наконец решил поинтересоваться успехами шефа:
-Что — то удалось узнать?
-Завтра в десять часов вечера назначена очередная встреча британского джентльмена с его агентом.
-Каким путем вам это стало известно? — ошарашенно спросил Бегунов.
-Благодаря папиросам, ротмистр.
-Нет, я серьезно!
-И я вполне серьезно. Благодаря папиросам — я попросту залез в карман плаща нашего английского друга.
-Ах, черт! — хлопнул себя по лбу Бегунов, — Ну конечно же! Плащ, папиросы…Мало у меня наблюдательности, мало! Ведь я только сейчас заметил, что англичанин, несмотря на жаркую погоду, отсутствие дождя и закрытую машину, почему — то явился в «Рыбарис» с плащом!
-Именно! Мне тоже не понравилось в прошлый раз, что путешествует англичанин в ресторан с плащом, явно ему ненужным. У нашего дорогого Каррингтона по — видимому ограничена возможность пересекаться с агентом. Не ровен час, еще узнает кто — то. Поэтому господин коммерческий советник использовал иной способ назначения встреч. Плащ привлек мое внимание и я не замедлил поинтересоваться содержимым карманов, дважды отправившись в гардеробную. Думаю, временная роль карманника мне оказалась вполне по плечу. Отослав под благовидным предлогом швейцара, я нащупал в кармане плаща англичанина папиросную коробку, которой в момент моего первого «ощупывания» там не было. Как оказалось — коробка папирос. Ну, да фокусы с папиросными коробками не новость. Давно известный приемчик. Я просмотрел мундштуки папирос и на внутренней стороне одной из них обнаружил следующую надпись — «13с. в 10 в. Там же». То бишь — тринадцатого сентября, в десять часов вечера на прежнем месте.
-Что за прежнее место?
-Вот это нам предстоит узнать…
-Звучит не слишком обнадеживающе.
-Будьте оптимистом, ротмистр!
-Оптимист — это не тот, кто думает, что все будет хорошо, а тот кто думает, что не все будет плохо.
