Доброго времени суток, уважаемые коллеги. Начинаю публиковать цикл о военных кампаниях эпохи правления Петра Великого, и сегодня речь пойдет о первых крупных событиях – Азовских походах. Статья является вводной к кампаниям Петра I, и потому во многом повторяет реал, с небольшими изменениями, которые в дальнейшем обоснуют уже более масштабные перемены. По большому счету, статью можно пропустить, так как самое интересное – АИшная Великая Северная война – начнется в следующей статье.
Содержание
Русско-турецкая война 1686-1700 годов
С 1683 года в Европе полыхала Великая Турецкая война. Против Османской империи объединились множество стран – Священная Римская империя во всем своем многообразии, Венеция, итальянские государства, Речь Посполитая, балканские повстанцы, и многие другие. Среди участников, присоединившихся в Священной Лиге христианских государств, числилась и Россия, которая в 1686 году объявила туркам войну. Перед этим она долгое время вела переговоры с поляками об окончательном мире, который должен был стать финальной точкой в большой войне за Смоленск и Левобережье, которая относительно недавно подошла к концу. В Москве к этому моменту правила царевна-регентша Софья вместе со своим фаворитом, Василием Голицыным, и им требовалось каким-то образом закрепить свою власть, пока молодые цари – Петр и Иван – росли в подмосковном Преображенском. Победы над турками могли стать достаточной для них опорой, чтобы окончательно избавиться от помех и сделать Софью царицей. С другой стороны, русское войско пребывало не в самом лучшем виде, и масштабная война с турками и татарами была делом рискованным. Из-за этого какое-то время в Москве тянули время, но в конце концов были вынуждены уступить давлению европейцев, и начать военные сборы.
Целью похода 1686 года стал Крым. Армия, которую возглавил лично Василий Голицын, была поистине огромной – по примерным подсчетам, в нее вошли до 112 тысяч собственно московских войск, и до 50 тысяч левобережных казаков под началом гетмана Ивана Самойловича. Подготовлен поход был неплохо – но лишь в том случае, если воевать пришлось бы в привычных условиях Литвы или Правобережья. Сунувшись в степь, огромное русское воинство увязло без воды, и, практически не встречая сопротивления со стороны татар, стало нести большие потери в личном составе и лошадях. В конце концов, Голицын был вынужден развернуть свои войска обратно, но в 1687 году повторил поход, и даже дошел до Перекопа. Увы, на этом успех и завершился, а продолжавшиеся проблемы со снабжением вкупе с действиями татар привели к еще большим потерям. В результате два Крымских похода оказались для России целиком провальными, общие потери составили около 70 тысяч человек убитыми и раненными. Удар по положению царевны Софьи и Василия Голицына оказался чрезвычайно мощным, и военные провалы этих двух лет косвенным образом поспособствовали их отстранению от власти в 1689 году.
Царь Петр I, ставший единоличным правителем, намеревался продолжить войну с турками, но по ряду причин военная кампания откладывалась. Одной из них стала боязнь повторения Крымских походов – несмотря на то, что позиции Петра в Москве были крепче, чем некогда у Софьи и Голицына, он опасался больших разгромов. Опасалось этого и окружение царя, а его воспитатель и приемный отец, боярин Михаил Никитич Романов, вообще выступал за то, чтобы сначала как следует подготовиться и привести в порядок армию, и лишь затем соваться в большую войну против турок и татар. Лишь казаки нового гетмана Мазепы в 1693 году совершили поход вдоль Днепра, захватили крепость Казикермен, и появились под Перекопом, стараясь отвлечь силы татар. Результаты их действий оказались хоть и успешными, но довольно незначительными. Однако в то же время они показали, что, во-первых, в степи лучше действовать небольшими армиями, которые проще снабжать и обеспечивать водой, а во-вторых – лучше всего опираться в своих действиях на реки, так как по ним было легче и передвигаться, и снабжаться. В конце концов, собравшись с силами, Петр I решил в 1695 году двинуться в поход против турок и татар, и выбрал в качестве своей цели крепость Азов, находившуюся в устье Дона и закрывавшую выход в Азовское море.
Первый Азовский поход
Сама идея похода на Азов оказалась достаточно свежей, и в то же время обоснованной. Сплавляясь по Дону к устью, можно было избежать длительного и проблематичного марша по степи, обезопаситься от нападений татар, и достаточно быстро прибыть куда надо, при этом сохраняя реку в качестве основного пути снабжения. Сама крепость Азов была хоть и не слабой, но и не имела для Османской империи первостепенной важности, а потому не считалась по европейским меркам «неприступной». В случае ее взятия Россия получала выход к Азовскому морю и могла приступить к строительству флота, а Крым оказывался под угрозой вторжения, причем не со стороны степи, непроходимой для большинства армий, а со стороны моря, где татары ничего не могли противопоставить русским. В случае высадки где-то в районе Керчи, или на ином участке восточного берега Крыма под ударом оказывались коренные территории Крымского ханства, разорение которых грозило ему отбрасыванием в развитии на десятилетия назад. Таким образом, Азов становился ключом к Крыму. Петр I сам осознал это, и потому не особо думал о каких-либо других направлениях, хотя его и удалось уговорить на нанесение отвлекающего удара вдоль Днепра параллельно с походом на Азов. Качество идеи дополнялось довольно высоким уровнем подготовки похода [1]. Для транспортировки и снабжения армии было отстроено огромное количество стругов, а сама численность армии ограничена 30 тысячами человек при 201 пушке и мортире. Уже во время похода к ней присоединилось некоторое количество казаков. Ядром войска выступали гвардейские полки – Преображенский, Семеновский, Лефортовский и Бутырский, к которым в довесок взяли полки нового строя и стрельцов. Проведенные недавно Кожуховские маневры позволили получить хотя бы минимальный опыт ведения военных действий по-новому, в новых условиях, с более широким чем ранее употреблением европейских тактических и технических приемов.
Однако в самом же начале подготовки к походу были сделаны и большие ошибки. Разведка была проведена спустя рукава, в результате чего наличие 7-тысячного турецкого гарнизона в Азове оказалось неожиданностью. На поставках продовольствия для снабжения армии развернулась таких масштабов коррупция, что Петру впервые в решении обыденных вопросов пришлось прибегать к ссылкам и виселице; не крали в результате лишь на той части снабжения армии, которая находилась в руках купца Бровкина да семейства бояр Романовых. Часть стругов оказалась построена из гнилой древесины, и не годилась даже для речного плавания. Наконец, само войско было лишено четкого командования: его поделили на три дивизии («генеральства»), под началом генералов Гордона, Лефорта и Головина, которые составляли начальственный триумвират. Сам Петр был лишь бомбардиром при армии, и официально числился бомбардиром Петром Михайловым, чтобы в случае поражения скрыть свое участие в провальном деле. Подобное отсутствие единоначалия сковывало действия русских, и снижало эффективность управления, так как действительно хорошим полководцем из всех трех был лишь Патрик Гордон. В походе непосредственное участие приняли также сам царь и его ближайшие сторонники – Александр Меншиков и Роман Романов, но де-юре они числились рядовыми офицерами гвардейских полков, и первое время не играли практически никакой значительной роли. Наконец, над всей армией и генералами царила атмосфера шапкозакидательства – победу над турками считали уже делом решенным, легким и быстрым. Повсюду встречались бахвальство и уничижительное отношение к туркам. Лишь двое людей из военной верхушки русской армии – Патрик Гордон и Роман Романов – отнеслись к делу более серьезно, выступали за осторожные действия, и указывали на то, что осада Азова может стать действительно нелегким делом. При этом только первый руководствовался своими знаниями и опытом, а второй попросту придерживался жизненной философии «надейся на лучшее, готовься к худшему».
Из-за этого уже вскоре начались проблемы. Армия выступила из Москвы сначала на Волгу, затем вниз по течению, и в районе переволоки должна была перейти пешим маршем на Дон, где ее ждали новые лодки. Лодки там действительно были, но вот продовольствие не поставили, из-за чего часть некоторое количество солдат выбыло из строя от истощения и голода. Еду солдатам пришлось срочным порядком везти за дополнительные траты из Воронежа, опустошив местные запасы. Затем, собрав все силы и объединившись с донскими казаками, русская армия двинулась вниз по течению Дона. При этом дивизия Гордона вышла в поход раньше, и шла по берегу реки [2]. В 15 верстах от Азова солдаты Гордона отстроили укрепленный лагерь – Митишеву пристань, которая должна была стать главным опорным узлом и перевалочным пунктом для снабжения всей армии в будущем. Уже во время строительства русским пришлось отразить несколько атак татар, пока еще небольших и несмелых – подход всего ханского войска ожидался позднее. Дивизии Лефорта и Головина подошли вскоре, уже в готовый лагерь. Первоначальные планы взять Азов с ходу столкнулись с суровой реальностью – высокие стены и большой гарнизон практически гарантировали провал подобной затеи. Пришлось приступать к правильной осаде крепости, которая могла завершиться успешно лишь в случае большого штурма – с моря турки без проблем подвозили гарнизону припасы и подкрепления, из-за чего взять Азов измором не было никакой возможности.
Сразу же возникла проблема с подвозом припасов из Митишевой пристани к осадному лагерю – сухопутный путь подвергался постоянным нападениям татар, а по реке подвозить припасы мешали две каланчи (сторожевые башни), расположенные восточнее Азова. В результате первой серьезной задачей для армии оказалось их взятие, и эту задачу вскоре выполнили силами добровольцев, вызвавшихся на это дело, и одного батальона Бутырского полка. Подвоз припасов в лагерь наладился, но параллельно с этим уже шло ожесточенное противостояние с гарнизоном Азова. Его командир, Хасан Арслан-бей, оказался достаточно умелым военным, который активно использовал все местные особенности и преимущества открытого пути снабжения через море. Лагерь постоянно тревожили мелкими вылазками диверсионных групп, набегами татар, стрельбой из крепостных пушек. Генералы Лефорт и Головин спустя рукава отнеслись к укреплению собственных частей лагеря, расположенных на флангах, а попытавшийся обратить на это внимание генерал Гордон был осмеян. Эти шапкозакидательские настроения удалось побороть лишь после бегства из русского лагеря опытного пушкаря, Якова Янссена, в Азов, вслед за чем вскоре последовала вылазка гарнизона. Турки совершенно застали врасплох русских, в полдень, когда большая часть войска спала в «обеденный перерыв». Только благодаря активным действиям Патрика Гордона не случилось большого конфуза, но вылазка турок от этого менее успешной не стала – были захвачены русские пушки, нанесен ущерб осадным работам. Царские войска, попытавшиеся преследовать турок, нарвались на ловушку, понесли потери, и были рассеяны, что еще более усугубило горечь этого поражения. Русская армия показала достаточно невысокую дисциплину, расхлябанность, стрельцы и даже некоторые полки иноземного строя оказались ненадежными. Лишь четыре гвардейских полка держались стойко, уверенно, и именно они стали причиной того, что турки не смогли достичь при вылазке большего.
После этого было впору серьезно приуныть, но реакция Петра I на такую неудачу оказалась абсолютно противоположной – сжав зубы, он упрямо решил взять Азов любой ценой, и стал всячески подстегивать к действиям свое окружение [3]. Лефорт и Головин стали фанатично укреплять свои лагеря, и практически отстранились от командования. Триумвират командующих формально сохранился, но Петр уже стал больше вмешиваться в дела своих генералов, а первую скрипку стал играть Патрик Гордон, сумевший доказать свой профессионализм. Боярин Романов-младший, помимо контроля над снабжением армии, взялся организовать прообраз будущего штаба русской полевой армии, представлявший собой на тот момент консилиум из военных специалистов, высшего командования и просто людей, которые могли бы повысить эффективность осадной армии, которая явно была недостаточной. Вскоре активизировались земляные работы, вместо беспорядочных обстрелов и надежд на быстрый штурм решено было вести правильную осадную войну, с проведением параллелей и рытьем подкопов для закладки мин. Обстрелы стали более редкими, но велись уже с большей точностью, и, как правило, преследовали конкретные цели – разрушить ту или иную башенку, сбить парапет с участка стены, и т.д. Решено было заложить на небольшом острове напротив Азова небольшую крепостцу, из которой можно было бы эффективнее обстреливать турецкую крепость. Дело было опасным, так как строиться предстояло на виду у татарской орды. Взялся за него князь Яков Долгорукий, человек знающий и упрямый. В помощь ему выделили «младшие» гвардейские полки (Лефортовский и Бутырский), казаков и несколько полков нового строя. Турки, обнаружив отряд Долгорукого на острове, попытались было выбить его оттуда, но действия русской армии на сей раз оказались быстрыми и решительными – без единого выстрела Хасан Арслан-бей был вынужден вернуться в Азов ни с чем, опасаясь быть отрезанным от крепости. После этого начались бомбардировки города со всех сторон, которые должны были подготовить решающий штурм. В ответ на предложение капитуляции Арслан-бей ответил крайне невежливым и оскорбительным отказом.
Мнения командования русского войска по поводу грядущего приступа разделились – Гордон и Романов-младший выступали за осторожность и методичность, Лефорт и Головин рвались в бой, а Петр, недавно силой заставлявший своих людей работать, отстранился от командования, наблюдая со стороны и оценивая. В конце концов, шапкозакидательские настроения опять одержали верх, и штурм вскоре случился. Попытались кликнуть добровольцев – но таковые оказались лишь среди казаков, гвардия и так должна была участвовать в деле, а стрельцы и полки нового строя проявили полное равнодушие к грядущему делу, в результате чего отправлять их на штурм пришлось прямым приказом. Сам план штурма был простым, но сулил успех – параллельно требовалось провести атаку со стороны воды, и со стороны суши. Первым должны были заняться казаки, вторым – гвардия и стрельцы. Увы, дело закончилось провалом – лестницы, выданные казакам, оказались слишком короткими, а стрельцы залегли у крепостного вала, и отказались идти дальше несмотря на самые решительные меры со стороны офицеров и генералов. Боярин Романов-младший, до того спокойный и сдержанный, лично зарубил саблей нескольких стрельцов, пытавшихся отойти в лагерь без приказа. Гвардейские полки, в рядах которых сражался и другой царский фаворит, Александр Меншиков, смогли взобраться на стены, но там встретили упорное сопротивление турок, и были вынуждены все же отступить. Потери были довольно значительны, причем, как ни странно, едва ли не сильнее всех пострадали стрельцы, которые в бою практически не участвовали, но находились под огнем со стен долгое время. На собрании генералов и приближенных после такого провала царь устроил всем разнос, приказал повесить тех, кто все же удрал без приказа в лагерь во время штурма, и полностью поменял систему командования осадой. Теперь уже осаду окончательно возглавил сам Петр, опираясь на советы Патрика Гордона и штаб Романова-младшего. Неожиданно полезным в новых условиях оказался Алексашка Меншиков – побывав на стене и напрямую столкнувшись с турками, он сделал много выводов и для себя, и для всего войска, и теперь получил первый в своей жизни действительно важный пост, возглавив аналог военной полиции из более поздних времен, которая отлавливала и казнила дезертиров. Особо приближенными к царю стали Франц Тиммерман и Адам Вейде – иноземцы, опытные инженеры, знавшие толк в осадной войне.
Решено было сделать упор на дальнейшие бомбардировки и подрыв крепостной стены с помощью мины. Сам царь стал мрачнее тучи, и лично участвовал во всех земляных работах, требовал специалистов научить новому его самого, и своих приближенных. Лефорт, Головин и многие другие, раньше бывшие в фаворе и не особо утруждавшие себя делом во время осады, теперь были вынуждены наравне с солдатами махать лопатами и кирками, и есть вместе с ними из одного котла. С питанием ситуация все равно ухудшалась – турки и татары еще более активизировали свои действия, и уже громили даже те обозы, которые шли от каланчей к армии по кратчайшему пути. В боях за снабжение русская армия несла постоянные потери. Суточный рацион из-за этого заметно сократился. Плюс ко всему в армии вспыхнули болезни – пока еще не набравшие большого размаха, но уже ставшие тревожным звоночком для царя. Общие потери росли с каждым днем, в то время ка Азов постоянно получал подкрепления и припасы по морю. Вскоре наступила осень, а с ней начались и дожди, которые стали заливать траншеи и подкопы. Небоевые потери стали быстро увеличиваться. Турки обнаружили подкоп, идущий под стену, и решили подвести контрмину. В свою очередь, это обнаружили инженеры Петра, и было решено взорвать свою мину раньше турецкой. Однако взрыв в результате мало повредил крепостную стену, зато от него немало пострадало само же русское войско, которое в надежде пойти на быстрый штурм находилось слишком близко к месту взрыва.
После этого Петр превратился в сущего дьявола, которому боялись попадаться на глаза. Стрельцов, которые своими речами смущали настроение своих сотоварищей, били батогами, а затем повесили. Спешно заканчивали два других подкопа, и готовились к второму штурму. На сей раз их взорвали правильно, и удалось обрушить часть городской стены. Сразу после взрыва русские войска пошли на штурм через пролом, и с помощью лестниц. Во главе войск шли все тот же Патрик Гордон, Александр Меншиков и Роман Романов. Гвардейцы и казаки, как и ранее, упорно шли в бой, и смогли прорваться на улицы города, но их было мало – а стрельцы, как и в прошлый раз, не пошли дальше вала, и отказывались идти в атаку даже под угрозой смерти, что раз и навсегда убедило Петра I в том, что эпоха этих некогда элитных русских войск давно прошла. Усеяв пролом своими и вражескими телами, русские солдаты в конце концов были вынуждены отступить. Штурм провалился. Осаду сняли спустя три дня, тайно, но оставили гарнизоны в Митишевой пристани и каланчах, которые переименовали в Новосергиев город. Позор от поражения был велик, потери также были значительными – из 30 тысяч человек уцелела лишь половина, не считая оставшихся в каланчах стрельцов [4]. Потери могли бы быть и еще больше, так как при отступлении армия оказалась уже совершенно без продовольствия, но спас караван стругов с зерном, присланный из Воронежа Иваном Бровкиным. Самые большие потери пришлись на стрельцов, полки нового строя и казаков, гвардейские полки пострадали в относительно меньшей степени, хотя среди гвардейцев велико было количество раненных.
Еще более унизительной неудача под Азовом оказалась в свете новостей с Днепра. Там армия Шереметева и Мазепы, даже не используя полную свою силу, повторно взяла Казикермен, а затем еще три крепости, понеся при этом минимальные потери. Петр I в то время не шибко жаловал Шереметева, и его победа едва не обернулась для генерала опалой. При детальном разборе кампании на Днепре оказалось, что объединенное войско, в общем-то, вело себя по тем же, а то и более устаревшим шаблонам действий, что и армия на Дону, но при этом в ней царили единоначалие, порядок и четкая организованность – то, чего не хватало солдатам и офицерам под началом «триумвирата» из Гордона, Лефорта и Головина. Впрочем, хлебнув полной ложкой горя и позора, Петр и близко не собирался сдаваться и опускать руки. Азов требовалось заполучить любой ценой, уже не просто ради выполнения союзнического долга, как это делалось при Софье, но и сугубо в государственных интересах – необходимость выйти к морю, а также заполучить мощный механизм влияния на Крымское ханство стали не просто мечтой, а одержимостью царя. Он готов был поставить на колени всю Россию, лишь бы достичь поставленной цели. Потому, когда еще не все полки вернулись из похода и разошлись по зимним квартирам, он вместе с приближенными уже занялся подготовкой кампании следующего года, которая должна была стать решающей.
Новое начало
Главной задачей оказалась полная реорганизация армии и восстановление понесенных потерь. Для этого были собраны полки, не участвовавшие в первом походе на Азов, а также проведены дополнительные наборы рекрутов. По всей стране было объявлено, что любой холоп, который примет участие в следующем походе добровольно, получит по окончанию войны полную свободу, что обеспечило значительный приток добровольцев. Отныне полевая армия должна была состоять из 40 тысяч человек, разделенных примерно поровну на 4 дивизии (Гордона, Головина, Регимона и Шеина). Общее командование должен был осуществлять боярин Алексей Шеин, но фактически всем заправляли сам царь вместе со штабом боярина Романова-младшего. Отдельно осуществлялся набор рабочих, которые должны были осуществлять все осадные работы дабы не отвлекать от военных действий само войско. Всего же, по разным оценкам, численность новой армии достигала 60-70 тысяч человек без учета казаков, что в два раза превосходило численность войска во время первого похода. Причиной тому было опасение, что в 1696 году к Азову мог в полном составе привести свою орду крымский хан, и тогда русские рисковали оказаться в заметном меньшинстве. Брать крепость за счет прямолинейного превосходства в силах не планировали – горький опыт подсказывал, что закидывание трупами обходится дорого, и слишком неэффективно для таких сложных операций, как взятие стратегически важной для России крепости.
Еще в самом начале первой осады Азова, видя, как турки легко с моря перебрасываю в крепость подкрепления и припасы, Петр понял, что ему для взятия крепости необходим флот. Собственно, какие-то корабли у него уже были – в Преображенском собирали галеру, которая была куплена в Голландии, и в разобранном виде доставлена в Россию, да и струги, на которых его войско передвигалось по Дону, при некоторых усилиях можно было сохранить и использовать в следующем году. Однако этого явно было мало, и потому уже осенью 1695 года в Воронеже началась подготовка к строительству большого флота. Первоначально Петр I планировал решить задачу традиционными административными методами Московского государства, собрав ресурсы и отмобилизовав как можно больше людей, не особо углубляясь в детали, но по настоянию князя-кесаря и боярина Романова-младшего было решено подойти к задаче совершенно по-новому, начав с создания четкой организации и структуры верфей.
Вместо большого количества малых предприятий возводилось одно главное – Воронежское адмиралтейство, и несколько более мелких верфей в окрестностях города, которые должны были чинить и строить струги, но в целом зависели от адмиралтейства. Ресурсы действительно собирались по всей стране, но затем поступали в распоряжение казны и централизованно распределялись по верфям в зависимости от необходимости. Для многочисленных рабочих, которым предстояло строить корабли, возвели бараки, с нуля создали эффективную систему поставок продовольствия, одежды и инструментов. Древесину вырубали в округе или везли из бассейна Дона на специальных баржах или подводах, по уже отработанной десятилетиями схеме перевозки леса на продажу в Архангельск. Рядом с иноземными наемными специалистами работали и русские, которые должны были набраться совершенно нового для них опыта массовой постройки военных кораблей европейского типа. Всего Петр I повелел построить за зиму и весну 4 гребных фрегата («Воронеж», «Астрахань», «Москва» и «Казань»), 24 галеры (с учетом присланной из Голландии), 6 бомбардирских судов и 3 яхты. На личные средства бояр Романовых строились еще два гребных фрегата («Екатерина» и «Грифон») [5]. Были отремонтированы и построены многие сотни стругов [6], которые должны были стать главными «рабочими лошадками» по части обеспечения армии в грядущей кампании, и перевозить основную массу войск, в то время как галеры комплектовались гвардейскими экипажами, а на крупные суда вовсе набрали иноземцев и поморов из числа тех, кто имел хоть какой-то серьезный опыт хождения в открытом море.
Несмотря на огромное количество возникших по ходу строительства этого небольшого флота проблем, с задачей понемногу справлялись. Эффективнее прочих оказалось Воронежское адмиралтейство, целиком устроенное боярином Романовым-младшим – оно так образцово организовало все работы и поставки сырья, что Петр в конце концов передал строительство почти всех судов ему, в то время как на посторонних верфях строили лишь 4 галеры, бомбардирские суда и струги. Царь оказался под таким впечатлением от организаторских талантов своего родственника, что с этого момента попросту стал использовать того при любой подобной ситуации, когда требовалось быстро, дешево и достаточно эффективно организовать то или иное дело. И действительно – когда начался новый поход на Азов, весь необходимый флот был построен с достаточным (но далеко не лучшим) качеством, потери среди рабочих оказались минимальны, а масштабы вырубки леса – достаточно скромными в сравнении с тем, что могло бы произойти при целиком бесконтрольном строительстве кораблей [7]. Воронежское адмиралтейство в результате послужит прообразом всех иных будущих адмиралтейств в плане своей структуры и разделения труда, а непосредственно из его кадров и мощностей вырастет и все казенное судостроение России на Черном и Азовском морях.
Второй Азовский поход
В поход на Азов русское воинство выступило весной 1696 года, и уже 16 мая приступило к новой осаде крепости. Силы турок были прежними, прежним был и их талантливый командир. Татары также уже находились в окрестностях крепости. Однако русские были не те, что прошлый год. Общее командование осуществлял Петр I, действия флота под началом Франца Лефорта, и армии под началом Алексея Шеина координировались им же, или посредством штаба, где всем заправлял боярин Романов-младший, ставший к тому моменту уже влиятельной фигурой в вооруженных силах, и получивший перед походом от царя звание генерала-бригадира. Сухопутные силы едва только приступили к строительству осадного лагеря, как уже спустя несколько дней начались схватки на море. Поначалу в них участвовали только казаки на стругах, но это оказалось лишь отвлекающим маневром для свободного выхода из устья Дона русского флота. Непосредственное командование кораблями, конечно же, осуществлял сам царь – адмиралов у русских не было, а он хотя бы обладал каким-то опытом потешных маневров на Плещеевом озере. В день 20 мая, спустя всего 4 дня после начала осады, уже случилось первое масштабное сражение, в котором приняли участие все фрегаты и 16 галер; силы турок состояли из нескольких десятков транспортных судов и галер. Турки потеряли 9 кораблей потопленными и 1 захваченным, и были вынуждены отойти в открытое море. Мелкие стычки еще какое-то время продолжались, но турки несли большие потери, и в конце концов были вынуждены отойти к Керчи. Так османы расплачивались за фатальную недооценку слухов о том, что в Воронеже строится большой гребной флот, из-за чего к Азову и не прислали никаких тяжелых артиллерийских кораблей. Сама крепость в результате не только не получила припасы и подкрепления, но и оказалась надежно заблокирована со стороны моря. Теперь ей предстояла настоящая осада.
Впрочем, турки не унывали. Как и в прошлый раз, начались постоянные вылазки мелких диверсионных отрядов из крепости, а татары, действуя с территории Кубани, раз за разом совершали налеты на русский лагерь. Дважды – 10 и 24 июня – эти стычки выливались в крупные баталии, причем второй раз часть татарской орды удалось ловко заманить под огонь артиллерии, и фактически окружить, вслед за чем последовало побоище. Потери орды оценивались от 4 до 10 тысяч из тех 60, которые хан привел под Азов. Вкупе с остальными потерями татары оказались деморализованы, а русский лагерь параллельно с ведением осадных работ постоянно совершенствовал свои укрепления, из-за чего шансы на успех степняков стремительно таяли. Арслан-бей был шокирован тем – если в прошлый раз русские едва-едва тянули осаду, то теперь их действия были умелыми, быстрыми и эффективными. Пришлось проклинать себя и за недооценку русского флота – практически ежедневно какая-то из галер, а то и вовсе гребной фрегат под управлением лично Петра, «дефилировали» на виду у крепости, показывая, что море принадлежит царю из Москвы. Обстрелы с бомбардирских кораблей практически не прекращались, причем попытки как-либо помешать им целиком провалились – в случае опасности те быстро уходили из-под огня. Осадные работы благодаря привлечению большого количества рабочих шли параллельно с боями, и уже 16 июля были завершены – к крепости подведены параллели и заложены две новые мины. На следующий день последовал штурм силами казаков и гвардии – стрельцов и полки нового строя было решено просто не привлекать, дабы не мешались. К вечеру Азов был взят, а еще через сутки пала крепость Лютих, расположенная на северном берегу Дона. Устье реки теперь было целиком в руках России, и со второго раза стратегическая задача была решена, причем не сей раз – довольно легко, и с минимальными потерями.
Таганрог и Азовский флот
Впрочем, на этом борьба за Азовское море только начиналась. Уже в конце июля 1696 года корабли с царем и его приближенными на борту прибыли к мысу Таганий рог, и после его обследования было решено построить здесь крупный приморский город-крепость с верфью для строительства настоящего морского флота. Ответственным назначили единственного человека, на которого Петр I мог без сомнений положиться – боярин Романов-младший, который тут же подтвердил верность выбора царя, начав при нем выдавать распоряжения о посылке вестовых, исследовании грунтов на мысу и промере глубин. Благодаря этому быстро удалось определить наиболее удачное место для строительства города [8], и уже в августе были заложены его первые здания, а в море сброшены первые камни, которые должны были спустя какое-то время стать молом. Петр I, покинув на какое-то время юг страны, вновь вернулся сюда осенью, и наблюдал за быстрым возведением города. К строительству верфи подошли также крайне ответственно – здесь должны были строить крупные морские корабли, а кроме того, в Таганроге планировали разместить главную ВМБ Азовского флота. На первое время решено было сосредоточиться на судоремонте, и подготовке к строительству капитальных кораблей, а главное внимание уделить городу и крепости. Причина отказа от сиюминутной постройки линейных кораблей была до боли банальной – в России не было специалистов, которые гарантировали бы качественную постройку столь больших и сложных судов, и их еще следовало нанять за границей. Кроме того, для более или менее приемлемого качества постройки столь крупных кораблей еще не было ни хотя бы минимально просушенной древесины, ни достаточного количества опытных рабочих.
Впрочем, судостроение все равно шло ударными темпами – в Воронеже, который окончательно утвердился в качестве главного места строительства гребного флота, в то время как все сторонние верфи были окончательно упразднены или переведены на строительство стругов и прочих судов снабжения. Корабли, построенные в Воронеже для кампании 1696 года, буквально на глазах приходили в негодность, и потому им на замену требовались новые, построенные уже более опытными работниками, из лучше заготовленного леса. Параллельно с этим было решено сделать выводы из имеющегося опыта. От постройки яхт было решено пока отказаться, и сделать главную ставку на гребные фрегаты и галеры. Правда, сам класс галер пришлось разделить на две разновидности – более легкие полугалеры, и собственно сами галеры. При этом проект «Принципиума» послужил основой именно полугалеры, так как по голландской классификации ею же и являлся [9]. С легкой подачи Петра I вскоре эти корабли стали называть по-итальянски скампавеями, при этом параллельно сохранялось и название полугалер. Галерами же теперь стали называть куда более крупные и мощные корабли. Строительство гребного флота торопили, но не форсировали, требуя улучшать качество постройки и экономить лес, так как по планам Петра I России на юге нужен был флот из минимум 100 гребных судов, которые необходимо было не только ввести в строй, но и поддерживать в боеспособном виде до конца войны с турками. С этой задачей Воронежское адмиралтейство более или менее справлялось.
Для поиска финансов на строительство нового флота Петр I решил создать кумпанства – добровольно-принудительные товарищества землевладельцев, которые обязаны были собрать определенное количество средств и передать их Воронежскому адмиралтейству, а уж оно распорядилось бы полученными деньгами наилучшим способом, построив гребной флот. За счет кумпанств, а также частных и государственных средств удалось построить к 1699 году целых 84 скампавеи, 24 галеры и 4 гребных фрегата, не считая появившегося «флота открытого моря» из фрегатов и линейных кораблей. С их вступлением в строй уже можно было твердо сказать, что Россия, пускай пока еще и незначительно, но уже утвердилась на море, и имеет достаточно неплохой флот, способный защитить ее интересы в Азовском море.
Константинопольский мир
В начале 1697 году Петр I и его приближенные покинули Россию, отправившись в Великое посольство, но за строительством Таганрога и Азовского флота тщательно следил князь-кесарь Михаил Никитич Романов. Он был уже стар и болен, но имел все еще живой и деятельный ум, из-за чего сбавить обороты и расслабиться, пока царя не было в стране, не получалось. Более того, когда на Воронежском адмиралтействе вскрылась коррупция с деньгами кумпанств, князь-кесарь без лишних сомнений повесил коррупционеров и главных причастных, и конфисковал их имущество. Возвращение царя в 1698 году вновь подстегнуло рост Азовского флота – на сей раз за счет крупных кораблей. Еще будучи в Европе он слал в Россию указания накапливать сырье и нанимать рабочих, а также отправлял нанятых голландских и английских специалистов в Россию, дабы те начинали входить в курс дел. Осенью 1698 года в Таганроге были заложены корабли IV ранга типа «Крепость», сразу 3 единицы. Строительство их шло в спешке, но благодаря хорошей организации дела и длительной подготовке скорость не сказалась на качестве постройки, которая была вполне достаточной для Азовского моря. Параллельно в Воронеже строились 4 28-пушечных фрегата старого проекта, отработанного еще в Архангельске.
Спешка была не просто из-за того, что у Петра появилась возможность построить себе новые большие игрушки. Одна из целей Великого посольства – укрепление антитурецкой коалиции – целиком провалилась, и Россия вот-вот могла остаться против Османской империи в гордом одиночестве. Требовались какие-то механизмы влияния, обоснование угроз и серьезный довод для того, чтобы заключить мир, причем мир, выгодный России. Для этого был нужен флот, который Петр и принялся ударно строить – благо, Таганрогское адмиралтейство к 1698 году находилось уже во вполне работоспособном виде, рабочие ждали приказа, а система поставки материалов и припасов была хорошо налажена. Не ограничиваясь одной только постройкой линейных кораблей, Петр также активизировал действия уже наличных сил – с весны 1699 года началось то, для чего и брался Азов: галеры, скампавеи и гребные фрегаты с десантом на борту наводнили западную часть Азовского моря, стали высаживаться на берег полуострова, и разорять его. Татарская орда собралась, чтобы дать отпор, но была бита по частям смелыми действиями войск под началом Патрика Гордона. Остановить набеги русских кораблей на Крым оказалось невозможно. Среди крымчаков начались брожения, а турки всерьез стали опасаться за Керчь и Кафу. Петр даже дерзнул отправить фрегаты в набег к берегам Малой Азии под началом капитана Памбурга, и он выполнил задачу, напомнив туркам те времена, когда донские и запорожские казаки наводнили Черное море и даже являлись к Босфору целыми эскадрами. В Керчь была отправлена боевая эскадра, в которую вошли также 3 линейных корабля и 8 галеонов, но вступать в бой она опасалась из-за азовского мелководья, где мелкосидящие гребные фрегаты, галеры и скампавеи чувствовали себя куда увереннее. Лишь турецкие галеры дважды являлись к Азову и один раз – к Таганрогу, где произошло небольшое сражение с русскими парусно-гребными судами, и турки потерпели в нем поражение. После этого уже и крупные корабли впали в полную апатию, не желая сталкиваться с армадой русских гребных судов.
В конце концов, османы склонились к мирным переговорам, и на первом линейном корабле России, «Крепости», посол Емельян Украинцев отправился в Константинополь, дабы там заключить мирный договор. Правда, сначала требовалось еще уточнить его условия, и с этим возникли значительные проблемы – турки, замиряясь с европейскими державами, получали все больше возможностей отправить свои корабли и войска на восток, против России, и потому даже не хотели отдавать Азов, и требовали срыть Таганрог. Для убедительности Петр решил рискнуть, и отправить в османскую столицу, в довесок к «Крепости», еще три корабля – 1 линейный и 2 фрегата. Также демонстративно, с максимальной оглаской были заложены новые корабли в Таганроге и Воронеже. Гребной флот регулярно показывался у берегов Малой Азии. В конце концов, летом 1700 года турки пошли на уступки, и согласились подписать мирный договор с признанием своего поражения. Согласно условиям Константинопольского мира:
- Россия прекращала выплаты дани Крымскому ханству;
- Крымскому ханству запрещалось совершать набеги на Россию;
- Днепровские крепости, включая Казикермен, возвращались туркам, но подлежали разрушению;
- Азов и окрестности оставались в прямом владении России;
- Россия и Османская империя обменивались пленниками без особых оговорок и условий;
- Россия и Османская империя размещали в Константинополе и Москве полноправные представительства, которые обладали равными правами с представителями прочих европейских государств;
Русско-турецкая война закончилась победой Российской империи и лично Петра I. Вопреки неудачному началу, и собственному провалу первого похода к Азову, царь смог побороть пораженческие настроения и собственную неуверенность, и добиться успеха. Россия получила выход к Азовскому морю, и могла постепенно наращивать военно-морской флот на юге. Но так уж сложилось, что южное направление к тому моменту для Петра оказалось уже не таким привлекательным – мир с турками ему нужен был лишь для того, чтобы тут же вступить в войну, которая позднее получит название Великой Северной, и продлится целых 21 год, кардинально изменив расклад сил в значительной части Европы.
Примечания
- Именно подготовка первого похода была достаточно качественной по отечественным меркам. Косяки с отсутствием единоначалия, четких планов, разведки – это уже слегка другое: качественно подготовленное дело еще надо реализовать нормально, с чем и случился былинный отказ.
- Вообще, с детальным описанием кампаний под Азовом какая-то ерунда получается – детально, во всех подробностях, информацию найти достаточно проблематично, две бывшие у меня ссылки к моменту написания статьи оказались битыми. Так что описание первого похода на Азов у меня взято из романа Алексея Толстого – насколько мне известно, несмотря на художественную основу книги, многие события, включая эти, пересказаны там довольно точно. Да и, в конце концов, у меня тут АИшка! Такие отклонения от реала можно списать на нее.
- В XVIII веке был еще один подобный правитель, который даже проиграв много больших сражений, все равно в результате оказывался победителем исключительно из-за своего упрямства, которое сохранялось даже в периоды полного упадка духовных сил, когда казалось, что монарх этот уже сломлен обрушившимися на него бедствиями. Звали этого монарха Фридрих Великий, и вообще между ним и Петром просматривается достаточно много параллелей, хотя и отличий хватает.
- Вообще, информация о потерях в Азовских походах достаточно противоречива, но у того же Толстого указано, что из первого похода вернулась лишь треть войска.
- Первоначально тут должны были быть шебеки «гишпанского типа», но в конце концов от этой идеи было решено отказаться в пользу более естественных для наших условий гребных фрегатов.
- Численность стругов, подготовленных к кампании 1696 года, вроде бы известна точно, но это не мешает встречать также и альтернативные точки зрения – к примеру, что стругов могло быть чуть ли не до 3 тысяч. Что с одной стороны перебор, а с другой – струг это по сути своей не самая большая лодка. К примеру, часть стругов строились из расчета аж на 8 (!!!) человек экипажа, больше туда народу загнать было невозможно чисто физически. Что как бы намекает на размеры корытца…
- В реале имели место серьезные перегибы, вроде повального вырубания лесов в районе Воронежа (при том, что до верфей доходила лишь часть, по некоторой информации – меньше половины от вырубленного леса) и массовой убыли среди рабочих (хотя сложно сказать, от смертности, или народ просто бежал оттуда толпами). В АИшке большая часть проблем так или иначе решается, самой большой остается низкая квалификация рабочих (ибо ей неоткуда взяться), что вкупе с постройкой судов из совсем сырой древесины (вынужденная мера) ухудшает качество постройки, и сокращает срок службы кораблей. Се ля ви, чудес не бывает, на пустом месте сразу создать конфетку не получится.
- В реале город после нескольких лет строительства пришлось переносить, да и сами работы шли не очень активно. Именно потому линейные корабли пришлось строить в Воронеже, а затем с огромными проблемами выводить их через устье Дона в море – верфи под них в Таганроге банально некогда и негде было строить. А всего лишь надо было провести чертовы промеры дна вовремя!
- А теперь осторожно, не запутайтесь. В Голландии «Принципиум» считался полугалерой, так как в сравнении с нормальной галерой был мелковат. В России корабли подобных размеров назвали полугалерой, и это название класса судов в дальнейшем сохранялось, но при этом параллельно использовалось также название скампавея, которая как бы не классическая галера, а полугалера, но при этом и вполне себе галера русская. А потом, позднее, Петр решил строить большие галеры, т.е. классику, но некоторая инерция терминов осталась. Потому одно и то же корыто могли одновременно называть галерой, полугалерой и скампавеей. Ах да, чуть не забыл! Еще полугалеры, которые скампавеи, и которые ранние русские галеры, могли называть галиотами. И таки даже называли. А еще были гребные бригантины, которые то ли некие легкие галеры с небольшим числом банок и артиллерийским помостом на носу, то ли максимально облегченные полугалеры с вооружением из одних лишь фальконетов. Но при этом первые суда не факт что вообще строились в России, а вторые точно, определенно позднее назывались скампавеями (галерами, полугалерами, галиотами). Вот как тут без матов, а?
