Еще одна интересная статья из жж Андрея Фирсова.
Уважаемый ivakin_alexey в своей записи Чем дальше в лес, тем толще партизаны? «открыл» интересную методику: противников нужно сравнивать не одномоментно (типа, Красная Армия и вермахт летом 1941 г.), а в схожих ситуациях, пусть и «разнесенных во времени и пространстве». Сравнив дивизии Народного ополчения в 1941 г. и немецкий «фольксштурм» в 1945 г. (организация, подготовка, снабжение), сразу становится понятным, почему мы удержали Москву, а немцы сдали Берлин.
А мне этот пример напомнил события в небе Белоруссии в 1941 и в 1944 годах.
Тяжелые бомбардировщики Хейнкель Не 177 из KG1 летят бомбить танки Красной Армии
Когда в июне 1941 г. моторизованные колонны немцев рвались на восток, дальние бомбардировщики стали использовать как штурмовики, чтобы хоть ненадолго замедлить их продвижение. С высоты не выше разлета осколков бомб, мелкими группами с самостоятельным поиском цели. Если достигнуть цели удавалось, то результат был неплохой:
«Во время контрольного захода убеждаюсь, что мы неплохо сделали свое дело. Все, что находилось на шоссе, окуталось густым дымом. Но и сквозь него отчетливо различались языки пламени и фонтаны взрывов. Это горели и рвались вражеские танки и автомашины. В поле, возле дороги, метались уцелевшие фашисты».
Но и потери были серьезные. Именно в одном из таких вылетов 26 июня 1941 г. совершил свой подвиг Николай Гастелло, направив горящий бомбардировщик на технику врага. Были и еще тараны. Этот эпизод действия нашей авиации вошел практически во все учебники по военной истории, начиная со школьного учебника, кончая даже куцыми обзорами воздушной войны на Советско-германском фронте.
Целесообразность такого использования дальних бомбардировщиков всегда была под вопросом, но и ставки были слишком высоки, чтобы дать однозначный ответ. Можно сказать точно только одно – пилоты выполнили свой долг!
Ровно три года спустя события развивались в зеркальном отображении. Теперь уже наши танки рвали оборону немцев, и германские дальние бомбардировщики были вынуждены бомбить с малых высот…
К весне 1944 г. немцы имели на Восточном фронте полноценное соединение тяжелых бомбардировщиков – эскадру KG 1 под командованием подполковника Хорста фон Ризна. Три полка («группы») эскадры в мае были выдвинуты на аэродромы Пруссии Проверн и Зирапн. Имея 90 He 177, эскадра представляла собой самое мощное дальнебомбардировочное соединение Германии, использованное против Советской России. Но боеспособность соединения в значительной мере ограничивалась плохим оборудованием аэродромов для обслуживания такого количества больших самолетов и недостатком топлива:
«…Порой приходилось заправлять самолеты прямо «с колес» из транспортных машин».
Казалось, опыт эксплуатации показал, что проблемы с силовой установкой в основном удалось решить, однако «отказ мотора» стал причиной списания большого числа Не 177 и в KG1. Наиболее пиковая ситуация сложилась в четвертой («учебной») группе эскадры, где к маю не летали все 20 с лишним бомбардировщиков. В группе, оказывается, отсутствовал специальный кран для замены моторов! А «зажигалки люфтваффе» – моторы Даймлер-Бенц DB606 – отказывали с завидной регулярностью. Очевидно, такой вид снабжения, как «хап-способ», был не знаком чинам люфтваффе. Через пару месяцев такой, прости, господи, учебы, группу расформировали, а большая часть персонала пошла в авиаполевые части люфтваффе, где грудью и карабином защищали «фатерлянд» — то что не смогли сделать головой и руками…
Не 177 из состава III группы KG1, фактически не участвовавшей в боевой работе
23 июня началось «долгожданное» фрицами наступление Красной Армии в Белоруссии. Фронт немецких войск был прорван, и продвижение советских танковых частей быстро развивалось в глубь вражеской обороны. Чтобы хоть как-то их задержать, для штурмовых ударов были задействованы все авиационные части, включая истребительные.
Боевую работу эскадра начала с налетов на центры коммуникации с целью затруднить снабжение наступающих частей Красной Армии на центральном участке фронта. Первый вылет был совершен 26 июня по железнодорожному узлу Калинковичи как раз в третью годовщину подвига Гастелло. Потом последовал удар двух групп – всего свыше 80 бомбардировщиков – по железнодорожному узлу в Великих Луках. Действовали в основном днем с большой высоты, что усложняло перехват бомбардировщиков сравнительно низковысотными истребителями ВВС Красной Армии. Сказался и непривычный вид самолета: часто советские истребители открывали огонь со слишком большой дистанции, введенные в заблуждение большими размерами Не 177. Тем не менее в этих вылетах было потеряно безвозвратно не менее 5 бомбардировщиков.
Ситуация на фронте с каждым часом становилась все более катастрофической… И командиру KG 1 фон Ризну, вопреки сложившейся практики, неожиданно позвонил лично Герман Геринг:
«Сегодня утром Вы должны атаковать русские танки с малых высот!»
Фон Ризн возразил, что Не 177 для действий с малых высот не приспособлены, но Геринг настоял на приказе:
«Используйте как американцы «ковровое бомбометание»!»
И что оставалось делать фон Ризну:
«Он главнокомандующий ВВС, а я всего лишь подполковник!»
Засунул, короче говоря, язык в задницу… Вскоре поступила официальная бумага из штаб-квартиры, в которой требовалось организовать патрулирование над коммуникациями и атаковать все обнаруженные танки противника.
Командир KG 1 подполковник фон Ризн
После предыдущих вылетов боеспособными имелось только 24 самолета – к тому времени эскадра за время учебы и боевой работы уже успела потерять до 30 машин. Фон Ризн был вынужден посылать самолеты на патрулирование парами, в расчете на взаимное прикрытие огнем. Но Не 177 легко перехватывались советскими истребителями, патрулирующими над полем боя. В первых 40 боевых вылетах были выведены из строя 10 самолетов. В результате к 28 июня, всего лишь после трех дней боевой работы, эскадра фактически потеряла боеспособность. Безвозвратно было потеряно минимум 9 бомбардировщиков. Фон Ризн записал:
«Операция оказалась полностью проваленной, так как танки были слишком небольшой, подвижной целью для атаки тяжелых бомбардировщиков… А Геринг мне больше не звонил…».
Не 177, подбитый советской ПВО, после вынужденной посадки
Приведение эскадры в боеспособное состояние совпало с переоборудованием Не 177 из «бомбардировщиков средней дальности» в «ближние». До этого часть бомбоотсека занимали бензобаки, что ограничивало нормальную бомбовую нагрузку четырьмя 250-кг бомбами. За это время фон Ризн успел побывать «в лапах» местных «особистов»: два бомбардировщика, имевших отказ моторов на взлете, вынуждено сбросили свои бомбы в Мозовецкие болота, что было расценено, как покушение на Гитлера, чья ставка располагалась неподалеку!
После трех недель приведения в порядок и отбывания командиром ареста эскадре удалось ввести в строй порядка 60 машин, и в конце июля удары по танкам с малых высот возобновились. При этом Не 177 постоянно получали тяжелые повреждения от зенитного огня. 28 июля было сбито три Не 177, из них два – истребителями. Это переполнило чашу терпения… Официально прекращение боевых вылетов KG1 связывают с ограничением поставок топлива, что несколько странно, так как бомбардировщики уже стали «ближними» и действовали на «коротком плече», то есть своих 6 тонн полной заправки не требовали. Правда, фон Ризн отмечает «подробности» проблем со снабжением:
«Однажды вражеские бомбардировщики разбомбили состав с горючем, и операцию пришлось отменить…».
Крайне редкий снимок бомбового залпа с Не 177. Самолет командира 4-й эскадрильи KG 1 в июльском вылете
Практически сразу после отвода в тыл эскадра была расформирована, а самолеты сданы на хранение – они пошли на запчасти и металлолом.
Глядя на все это, почему-то понимаешь, что про немецких пилотов никогда на скажешь эпитафией с одного памятника китайским летчикам:
«Когда мы и наши самолеты окажутся над врагом, все это погибнет!».
Или более известное, наше:
«Пилоту не известен страх,
В глаза он смерти смотрит смело,
А если надо, жизнь отдаст,
Как отдал капитан Гастелло!»
А эти сукины дети, пардоньте, пилоты люфтваффе, видать, хотели жить вечно.
