Андрей Уланов. Бой в «Смоленских воротах»

Статья Андрея Уланова с сайта WARSPOT.

Бои в июле 1941-го около двух небольших белорусских городков Сенно и Лепель долгое время оставались практически неизвестными широкой публике. Лишь после 90-х начали появляться отдельные публикации о «крупнейшем танковом сражении 41-го года», которое «по масштабам превосходило Прохоровку».

Подобное сравнение не совсем правильно – лепельский контрудар был масштабной операцией фронтового уровня, длившийся несколько дней. Если же проводить сравнение именно с боем 12 июля 1943 на поле под станцией Прохоровка, где против 1-й танковой дивизии СС LAH пошли в атаку бригады 18-го и 29-го танковых корпусов из 5 гв. танковой армии Ротмистрова, то наиболее близким аналогом выглядит бой между немецкой 7-й танковой дивизией и частями 7-ого механизированного корпуса на реке Черногостница.

Но сначала немного предыстории.

План войны Германии против СССР, известный также как план «Барбаросса», предусматривал, что главный удар будет наноситься на центральном направлении – через Белоруссию и далее на Москву. Именно здесь, против Западного фронта была развернута самая мощная группировка – группа армий «Центр», включавшая в себя, в частности, две танковые группы из четырёх имевшихся на тот момент у Рейха. К концу первой недели войны большая часть сил Западного Особого военного округа, ставшего Западным фронтом, была разгромлена в ходе Белостокско-Минского сражения. Новую линию обороны должны были создать выдвигавшиеся из глубины армии второго стратегического эшелона. Им требовалось много, но главное – нужно было время. Шанс, казалось, был – немецкие пехотные части пока ещё были заняты «котлами» в Белоруссии, вперёд на восток прорывались танковые соединения. Например, переданная 4 июля разведсводка одной из дивизий 7-ого мехкорпуса сообщала:

«В направлении ВИТЕБСК предположительно действуют части 57 танкового корпуса пр-ка, в отрыве от своей пехоты и баз снабжения».

И в этих условиях маршал Тимошенко, назначенный вместо бывшего комфронта Павлова, принял решение нанести по вырвавшимся вперёд немецким танковым частям встречный удар своими танками – 5-м и 7-м мехкорпусами.

Это решение комфронта до сих пор многие считают спорным. Высказываются мнения, что Тимошенко следовало бы «приберечь» танковые резервы для контрударов по противнику. Правда, обычно при этом не учитывается, что в июле 41-го обстановка на Западном фронте очень сильно отличалась от июля 43-го на Воронежском фронте. Там советские войска – уже с опытом двух лет войны за плечами – несколько месяцев готовились отражать немецкое наступление. В 41-м всего этого не было, и поэтому попытка комфронта навязать подчинённым Гота и Гудериана встречный танковый бой в сравнительно узком промежутке между Западной Двиной и Днепром – т.н. «Смоленскими воротами» – выглядит достаточно разумной мыслью.

Если бы этот бой выглядел как лобовое столкновение двух танковых орд на широком ровном поле – как иной раз любили показывать в советском кинематографе – наверное, КВ и Т-34 при поддержке пока ещё многочисленных БТ и Т-26 вполне могли учинить «танковый погром» вырвавшимся вперед клиньям панцерваффе. Однако реальный бой оказался совсем другим.

Дислоцировавшийся в Московском военном округе 7-й мехкорпус до войны считался «тыловым», поэтому до 22 июня танков новых типов ему не отгружали. Он располагал только БТ и Т-26, причём часть машин относилась к учебно-боевому парку и была порядком изношена. Новые КВ и Т-34 корпус начал получать уже после начала войны. Кроме того, ещё до начала наступления у комкора Вингорадова изъяли из подчинения одну из трёх дивизий, его «пехотную» составляющую – 1-ю моторизованную дивизию. Это серьёзно ослабило корпус – 1-я Московская Краснознамённая заслуженно считалась одной из лучших дивизий РККА. Без неё танковые дивизии корпуса могли рассчитывать лишь на поддержку своих мотострелковых полков.

Впрочем, на бумаге и оставшиеся силы выглядели достаточно грозно. Например, 14-я танковая дивизия полковника Васильева, о которой пойдёт речь ниже, имела в своём составе два – 27-й и 28-й – танковых полка (тп), а также одинаковые по номеру 14 с дивизией: гаубично-артиллерийский полк (гап), мотострелковый полк (мсп), отдельный зенитно-артиллерийский дивизион (озад), разведывательный батальон (рб), понтонно-мостовой батальон, связистов, медсанбат и другие части обеспечения. К началу боёв в дивизии числилось 293 танка и 55 бронеавтомобилей.

Её будущий противник – 7-я танковая дивизия (7. Panzer-Division) начала «Барбароссу» с 265 танками (53 Pz II, 167 Pz.Kpfw.38(t), 30 Pz IV и 15 трофейных французских Char B). К моменту встречи с частями 7-ого мехкорпуса в дивизионном танковом полку оставалось примерно полторы сотни боеготовых машин.

Перевёрнутый советский тяжёлый танк КВ-2, принадлежавший 14-й танковой дивизии 7-го механизированного корпуса. Витебск, 11 июля 1941 г.

Однако, в отличие от советской, немецкая танковая дивизия имела два полка мотопехоты, противотанковый дивизион и ещё ряд подразделений, среди которых выделялась приданная дивизии батарея истребителей танков 8.8cm Flak 18 Sfl.Auf Zugkraftwagen 12t – знаменитая 88-мм зенитка на шасси полугусеничного тягача. А главное – 7-я танковая под командованием будущего «Лиса Пустыни» Роммеля уже успела получить во Франции опыт современной войны – опыт, который советские командиры после Финляндии и Монголии имели довольно специфичный и ограниченный.

Как сказано выше, КВ и Т-34 начали прибывать в подразделения мехкорпуса буквально накануне боёв. 29 июня 27-й танковый полк получил десяток новеньких КВ-2 с Кировского завода. Правда, «новеньких» уместнее взять в кавычки – танки хоть и были выпущены совсем недавно, но

«водители машин КВ оказались совершенно неподготовленными, и за 80 км марша (танки шли на замедленной и первой скорости) агрегаты танков – двигатель, коробка перемены передач, главный и бортовые фрикционы – были сильно изношены и выведены из строя».

Больше повезло следующему пополнению – 5 июля в корпус прибыл батальон Харьковского танкового училища в составе пяти КВ-1 и 29 Т-34. Как отмечалось в донесении, танки прибыли с личным составом и боеприпасами «за исключением бронебойных». Поскольку инструктора и курсанты успели лучше познакомиться с новыми танками, в этот раз только две «тридцатьчетвёрки» и один КВ из-за неисправностей отстали в пути.

Для ремонта же первой партии КВ была срочно (самолётом) прислана бригада рабочих Кировского завода.

В ночь с 4 на 5 июня в штабе 14-й тд был получен приказ из корпуса, сообщавший, что передовые танковые части противника, наступающие на Витебск, уже вышли на рубеж реки Черногостье. Дивизии предписывалось выдвинуться к указанному рубежу, уничтожить прорвавшегося противника, а затем продолжить наступление.

Танковые полки дивизии выдвигались двумя колоннами. Переход затруднялся недостатком карт, качеством дорог… и советскими минами. Разминирование мостов серьёзно затормозило движение колонны 27-го танкового полка. Не обошлось и без бомбёжки – но гораздо больше командование дивизией беспокоила воздушная разведка противника.

«Марш 5.7 проходил при непрерывных полётах разведавиации противника над колонной».

Впрочем, их соседям из 28-го тп не повезло ещё больше – двигаясь в стороне от шоссе по просёлочным дорогам, указанным сапёрами 153-й стрелковой дивизии, занимавшей в этом районе оборону, танкисты 28-го тп лишились на минном поле трёх БТ, которые пришлось отправлять ремонтникам.

В результате всех этих задержек дивизия достигла восточного берега Черногостницы только после наступления темноты. Доклад командира высланного вперёд разведбатальона дивизии подтвердил худшие опасения – получив от воздушной разведки сведения о приближении советских танков, немцы временно прекратили атаки 153-й сд и занялись подготовкой собственной обороны. «По западному берегу противник подготовил противотанковый район», где попытка выяснить силы противника обошлась разведбату в один Т-34 подбитым и два БТ-7 – пропавшими без вести. Ещё три БТ-7 требовали ремонта. В самой реке из-за взорванной нашими частями плотины поднялся уровень воды,

«берега крутые, эскарпированные и минированы».

КВ-1 №063, третий из танков, прибывших 4 июля из Харьковского ТУ в 14 тд. Обстоятельства потери: 5.7.41 г. машина была передана на период боя в распоряжение командира 1 тб 27 тп капитана Хараборкина. 6.7.41 г. в 6 ч. утра машина имела задачей доставку сапёров и обеспечение наведения переправы через р. Черногостница вблизи взорванного моста. Во время буксировки подбитого танка л-та Коляновского (КВ-1 № М-4659 ), попавшего на своё минное поле и подбитого снарядом противника, танк КВ-1 № 4661 получил сильное повреждение ходовой части правой стороны от крупнокалиберного артснаряда пр-ка. Вторым попаданием была заклинена башня и повреждён ствол пушки, кроме этого рация и контрольные приборы механика-водителя вышли из строя. Танк двигаться не мог, экипаж вывел из строя пушку и изъял пулемёты и вышел с поля боя. Машина за отсутствием эвакуационных средств осталась на поле боя. (ЦАМО ф3014 оп1 д60 л133)

Поскольку произвести командирскую разведку засветло не удалось, наступление перенесли на следующий день. Ночью подходы к реке разведывали сапёры мехкорпуса и часть экипажей из 27-го тп. Однако этого было явно недостаточно. На рассвете 6 июля командир 27-го тп майор Романовский отдал приказ провести ещё одну разведку боем. Пехота 2-го батальона 14-го мсп и сапёры танкового полка должны были захватить противоположный берег и разведать переправы для танков. При этом был учтён неудачный опыт разведбата – поддержать атаку должны были артиллеристы 14-го гап, а также танки – два БТ и 12 «непробиваемых» КВ. Командовал атакой командир 1-го танкового батальона капитан Хараборкин Г. Ф. – опытный танкист, за бои на Карельском перешейке получивший звание Героя Советского Союза.

Увы, расчёт на толстую броню не оправдался. «Противник организованным артиллерийским и противотанковым огнём к реке не допустил». КВ Хараборкина взорвался от прямого попадания снаряда, ещё у одного КВ была пробита маска пушки. Два КВ подорвались на минах и были расстреляны артиллерией противника, два – засели в болоте на подходе к берегу (их впоследствии удалось эвакуировать).

Более удачно в тот день действовал соседний 28-й танковый полк. Правда, с утра казалось, что «дело не заладилось» – хотя атака была назначена на 08:00, танки были готовы выступить лишь в 10:30. При этом выделенный для совместной атаки 1-й батальон 14-го МСП «не имея карты, только запись населённых пунктов», был «найден» начштаба и прибыл на исходные позиции лишь к 13:00. Командира же приданной 3-й батареи дивизионного артполка «совершенно не удалось разыскать». В итоге время атаки перенесли сначала на 15:00, а затем на 19:00. Зато когда она наконец началась, мотопехота вместе с тяжёлыми танками переправились на западный берег без единого выстрела. Главным препятствием стала сама речка Черногостница – на участке 28-го тп уровень воды из-за взорванной плотины поднялся до 1,5 метров, поэтому переправляться вброд могли только КВ.

Пока командир 28-го тп размышлял, как перетащить через реку оставшиеся танки, связные доставили ему сначала записку от соседа: «Произвёл одну попытку атаковать, не удалось. Полковником Васильевым атака отставлена, до подготовки переправы». Следующая записка пришла уже от начштаба дивизии – в ней сообщалось, что атака должна быть перенесена на следующее утро.

В итоге четыре КВ остались на западном берегу для охраны переправы, а три перешли через реку обратно на восточный берег, где также организовали охрану места переправы. Батальоны лёгких танков отошли на исходные позиции.

Тем временем переправившийся вместе с танками 28-го тп 1-й батальон мотострелков продолжал удаляться от реки – пока в районе 21:00 не подошёл «к восточной окраине Стрелище и к южной опушке рощи, что восточнее Стрелище, застав врасплох мотоциклистов и 5 лёгких танков противника – коротким броском атаковал, сжег 5 танков. Опомнившийся противник пошёл в контратаку, батальон ввязался в бой, залёг, продолжая огневой бой». Только в этот момент командиру батальона наконец доставили приказ отойти к переправе и занять высоты около неё, чтобы обеспечить выход в атаку на рассвете следующего дня.

Надо отметить, что приведённый выше фрагмент об успехах мотострелков взят из доклада 28-го танкового полка. Штаб собственно 14-го мсп действия 6 июля считал более неудачными.

«Капитан Луцков вновь получил устное приказание о немедленно наступлении 2-го батальона на Черногостье. Артподготовки с нашей стороны не было, танки к началу атаки не подошли, батальон, выполняя приказание, наступал без поддержки танков, артиллерии и авиации. Через 30–40 м после начала наступления – началась артподготовка, прибыли 3 танка, но успеха наступление не имело, т.к. не было организовано взаимодействие. <…> 1 и 2 б-ны 14 мсп дважды форсировали р.Черногостница и атаковали противника, но без танковой поддержки и артиллерии успеха в обоих случаях не имели, неся при этом большие потери в личном составе.»

В течении ночи с 6 на 7 июля 27-й тп готовил переправы через реку – для этого в помощь сапёрам полка придали сапёрную роту из дивизии, а также людей из экипажей танков. Прикрывала строителей рота мотострелков. Атака дивизии была назначена на 04:00, к этому времени планировалось достроить четыре переправы, но «на самом деле построено было три».

Увы, и 6 июля «сыграть оркестром» у 14-й танковой не получилось. На участке 27-го тп мотострелки начали атаку в 04:30 «под ружейным, пулемётным и миномётным огнём противника». Спустя час по целям на западном берегу начали вести стрельбу пушки 14-го гап-а. Ещё через час в бой пошли танки.

«В 6:30 7.7.1941 года 27-й и 28-й танковые полки вышли с исходных позиций в атаку. Артиллерия противника, до выхода танков на восточный берег реки Черногостница, огня не вела. На реке Черногостница противником был поставлен артиллерийский противотанковый заградительный огонь. Вследствие порчи нескольких проходов огнём противника и нашими танками, на участке 27-го танкового полка произошла задержка и скопление танков у исправных трёх переправ. Несколько танков стали искать проходы через реку Черногостница, двигаясь параллельно фронту, и при попытке перехода вброд завязли. Противник открыл сильный артиллерийский огонь из орудий всех калибров по руслу реки Черногостница и переправам, нанеся серьёзные потери нашим танкам.

В это время на артиллерийские позиции, НП артиллеристов, на развёрнутый резерв командира корпуса, который был на восточном берегу реки Черногостница, прорвавшиеся в глубину обороны танки 27 танкового полка и на ГдП-ы дивизии частей в районе Островно налетели пикирующие бомбардировщики и истребители противника, которые последовательно, волнами бомбардировали танки и пехоту 14-го мотострелкового полка, нанося им значительные потери.»

Удар 14-й дивизии, хоть и плохо скоординированный, всё же был достаточно силён – как отмечалось в докладе от мотострелкового полка:

«прорвался на 4–5 км в глубину обороны противника, и пехота противника бежала в панике».

Танкам удалось продвинуться ещё немного вперёд – комдив Васильев в ходе боя добрался до позиций немецкой гаубичной артиллерии, где «установил 2 орудия совершенно разрушенных оставленных на позиции». Эти пушки были на счету 6-й батареи дивизионного артполка, которой командовал старший лейтенант Яков Джугашвили.

Были и те, кто ушёл ещё дальше на запад.

«Группа танков 27-го танкового полка во главе с командиром полка майором Романовским прорвалась через противотанковый рубеж противника, ушла в глубину обороны. Попытки связаться с командиром 27-го танкового полка по радио успехом не увенчались.»

В прорвавшейся в глубину немецкой обороны группе было шесть «тридцатьчетвёрок». Вместе с командиром полка без вести пропали командир «курсантского» батальона танков Т-34 майор Гришин и комиссар Шинкаренко, а всего батальон харьковского училища в этом бою потерял четырёх убитыми, 13 человек ранеными и 38 пропавшими без вести.

Машина участвовала в атаке 6.7.41 г. в р-не Черногостье, но в результате выхода из строя левого бортового фрикциона была возвращена в р-н СПАМ №1, где была восстановлена. После этого машина была направлена в р-н р. Черногостници для эвакуации машин, завязших в болоте. После выполнения этой задачи по приказу командира роты 1-го батальона 27-го тп ст.л-та Абрамова танк находился на выжидательной позиции, а затем убыл в р-н ГЕПа дер. Шелки Витебского р-на. Машина двигалась в колонне роты, а в последствии отстала. В р-не д.Тарелки её обошли другие машины марки БТ-7. В рез-те нарушения правил движения машин в колонне на марше, обгоняющая машина БТ-7 своей передней бронёй ударила в левое ведущее колесо, из за чего вышел из строя левый бортортовой фрикцион, повреждён редуктор бортовой передачи (левой стороны). Машина была отведена в кусты, частично восстановлен бортовой фрикцион, и на первой передаче возвратилась в р-н ГЭПа д. Шелки. В районе ГЭПа ремонтной бригады не оказалось, и машину восстановить не удалось. Из р-на Шелки было приказано выйти в р-н Рудня. Машина двигалась в хвосте колонны 27-го тп и прикрывала колонну. По пути движения колонны мосты были разрушены. При преодолении брода машина завязла в болоте. Средств эвакуации не было, экипажем оружие было выведено из строя, средств подрыва не было, танк не подорвали. Машина осталась западнее Витебска в 40 км. (Скорее всего, ошибка, либо в 10, либо в 4 км, т.к. даже атака на р. Черногостница происходила всего в 30 км западнее Витебска). (ЦАМО ф3014 оп1 д60 л131-132)

Не лучше сложилась обстановка и на участке соседнего 28-го танкового полка. Около знакомой по прошлому вечеру южной окраины деревни Стрелище их встретили уже не заспанные мотоциклисты. «Находясь под перекрёстным огнём противотанковых орудий и артиллерии, полк был атакован в левый фланг огнём с места колонной танков противника в количестве 22 штук». В итоге 28-му тоже пришлось отступить обратно к реке, и уже там их накрыл очередной налёт вражеской авиации.

Итог боя для 14-й танковой выглядел следующим образом.

«В бою 7.7.1941 года участвовало танков:

27-й танковый полк – 51, 28-й танковый полк – 54, разведбатальон – 7, управление и резерв командира дивизии – 14. Всего – 126 танков.

Из них КВ – 11, Т-34 – 24. В бою было потеряно свыше 50% танков и более 200 человек убитыми и ранеными. Благодаря исключительно трудной местности в полосе от исходного положения до реки Черногостница (торфяник) завязло 17 танков (из них: два КВ и семь Т-34). Под огнём противника было эвакуировано девять танков, из них один КВ. Оставшиеся танки разбиты артиллерией и авиацией противника. <…> Основная причина неудачной атаки – отсутствие авиации, в частности разведывательной, т. к. дивизия и полки не знали о мероприятиях противника в тактической глубине и не прикрывались с воздуха, недостаток артиллерии, непрочная связь внутри дивизии также отрицательно сказались на ходе боя. Местность, крайне затрудняющая действия танков.»

Стоит обратить внимание, что фактически дивизия смогла отправить в бой примерно половину от штатно числившихся в её составе танков. Например, для 28-го полка это выглядело так:

«Состояло на 5 июля 1941 г:

1. 1. КВ-2 – 8 машин.
   2. БТ-А7 – 74 машин.
   3. Т-26 – 7 машин.

Пошло в атаку:

1. 1. КВ-2 – 6 машин.
   2. БТ-А7 – 48 машин.

Машина командира полка пошла в атаку и попала на мины, вследствие чего его снесло в болото, где была взорвана после бомбардировки авиацией. Эвакуировать этот танк с исходной позиции было нечем.

Не вышло в атаку:

1. КВ-2 – 2 машины.

Причины невыхода в атаку: у одной машины сгорели бортовые фрикционы. У другой машины на исходной позиции сгорел главный фрикцион.

2. БТ-А7 – 26 машин.

Причины невыхода в атаку:

• • 11 танков сопровождали колонну колёсных машин в местечко Лепель.
  • 3 танка попали на свои мины в районе Витебска.
  • 1 танк был связным со штабом дивизии.
  • 3 танка оставлено в районе выжидательной позиции м. Островно, где получили повреждение ленивцев и передних труб.
  • 3 танка оставили по неисправности в районе Бояры (погорели дюриты и вышел из строя стартёр).
  • 2 танка разбиты артогнём противника на исходных позициях в районе Дуброво.
  • 2 танка находились на среднем ремонте в районе ст. Заольша.
  • 1 танк засел в болоте при следовании с выжидательных позиций на исходные и не успел прибыть к месту атаки.

3. Т26 – 7 машин.

Причины невыхода в атаку

• • 2 танка находились в ремонте в ремонтной роте полка в районе ст. Заольша.
  • 5 танков находились по охране тылов.

Сколько танков осталось на поле боя и почему:

• 1. КВ-2 – 6 танков не вышло из боя. 2 танка подорваны экипажами из-за невозможности эвакуации при подходе противника. 4 танка погибло от артогня противника.
  2. БТ-А7 – 31 танк, из них: 6 танков пропали без вести вместе с экипажами. 25 танков уничтожено артогнём противника.

Сколько танков вышло из боя и в каком состоянии:

БТ-А7 – 16 танков, из них: вполне исправных 7 танков, неисправных 9 танков. Неисправности различного характера, как-то: с пробитой бронёй, пробитыми кормовыми баками, с разбитыми подвесками и т.д. 3 из этих танков были эвакуированы на СПАМ, а затем в капитальный ремонт на заводы промышленности. Остальные же 6 танков были эвакуированы на СПАМ для восстановления»

При этом противник, согласно докладу 27-го тп, выглядел следующим образом:

«Тяжёлый танк вооружён 105-мм пушкой и пулемётами.

Средний танк вооружён 75-мм пушкой и пулемётами.

Лёгкий танк вооружён 37-мм или 22 мм пушкой и пулемётом.

<…>

Орудия ПТО имеют 22, 37, 75 и 105-мм калибры.»

Для 27-го тп итог боя был следующим:

«В бою участвовало:

• • Танков КВ-Б [так в документе] = 6 машин
  • Танков Т-34 = 22 машины
  • Танков БТ-7 = 20 машин

1 машина БТ-7 2 т.б. (танкового батальона) передана в распоряжении начальника штаба дивизии.

2 машины БТ-7 – 2 т.б. остались на исходной по технической неисправности.

Потери в бою:

• • КВ-М 1 машина – авиабомбой сорван каток машины и эвакуирована на СПАМ №2

  • Т-34 2 машины сгорели

  • Т-34 2 машины разбиты снарядами

  • Т-34 7 машин подбиты и затоплены на переправе через реку Черногостье

  • Т-34 6 машин пропали без вести с экипажами машин

  • БТ-7 5 машин 2. Т.б. сгорело от снарядов противника

  • БТ-7 4 машин 2. Т.б. разбиты снарядами и авиабомбами

  • БТ-7 1 машина взв.команд. затоплена в реке при переправе.

  • 1 машина БТ-7 2 т.б. эвакуирована на СПАМ РВБ.

  • 1 машина БТ-7 2 т.б. оставлена в лесу лейтенантом Бабышкиным.»

Вопрос о потерях противника в том бою заметно более сложен. Имеющиеся на сегодняшний день в распоряжении автора документы не дают на него точного ответа. 14-я танковая дивизия в докладе сообщала о 42 уничтоженных немецких танках и 43 противотанковых орудиях (ещё на 3 батареи претендовал 14-й гап). Один Pz II был даже захвачен неповреждённым и в последующие дни принимал участие в боях, пока не был подбит.

Имеющиеся немецкие данные косвенно подтверждают советские донесения – по крайней мере, в той их части, где говорится о прорыве вглубь немецкой обороны. К примеру, упоминавшая выше батарея 88-мм самоходок потеряла в тот день две машины из шести имевшихся, также было потеряна 150-мм самоходка Sig 33. Однако большая часть вражеских танков, заявленных как уничтоженные, скорее всего были лишь временно выведены из строя – учитывая, что Т-34 и КВ так и не получили нормальных бронебойных снарядов. А поскольку поле боя осталось в итоге за немцами, они могли относительно спокойно заниматься ремонтом подбитых машин.

Заводской номер Б-4697 КВ-2 № 010 находился в центре Витебска в близи площади Свободы, в котловине у нынешнего Летнего Амфитеатра. Машина из состава 1 тб, 28 тп, 14 тд. Обстоятельства потери танка: Машина прибыла в р-н д. Дуброва с неисправным поворотным механизмом, там вышел из строя главный фрикцион. В бою участия не принимала. 7.7.41 г. была направлена на СПАМ №3. После устранения неисправности машина была направлена на оборону г. Витебска. При буксировке командир машины л-т Борисенко получил травму руки сорвавшимся тросом до боёв в Витебске. В боях в Витебске машиной командовал лейтенант (фамилия неизвестна) из 137 дивизии. Машина ходила в разведку и когда возвращалась после отказа тормозов на подъёме после моста через р. Зап. Двина, свалилась под откос и 10.7.41 г. была взорвана. (ЦАМО ф3014 оп1 д64 л50)

Как уже было сказано в начале статьи, бой 14-й дивизии имеет довольно много общего с куда более известным сражением 12 июля 1943 на «танковом поле» под станцией Прохоровка. Как и на Курской дуге, приближающиеся к фронту советские танковые резервы были замечены авиацией противника. Как и в 43-м, противник сумел очень быстро (за одну ночь) создать мощную противотанковую оборону – причём значительную роль в ней отводилась противотанковым орудиям (как буксируемым, так и самоходным), число которых в немецких танковых частях было весьма значительным. Также очень эффективно действовала вражеская гаубичная артиллерия и авиация. Наконец, в обоих случаях имелись особенности местности, серьезно мешавшие наступавшим частям – в 41-м таким препятствием стала река Черногостница, в 43-м – заболоченная балка (противотанковый ров в некоторых источниках) перед совхозом «Октябрьский».

Однако в 43-м, как все мы знаем, эффект от советского контрудара был несравненно большим – фактически, после боя 12 июля немцы свернули наступательную часть «Цитадели». В 41-м наступление двух мехкорпусов лишь немного притормозило каток «блицкрига». Остановить его советские танкисты лета 41-го не могли. Пока ещё не могли.

«Приказ

7-му корпусу

8 июля 1941 г. № 47.

Объявляю для исполнения приказ войскам 20 Армии от 8 июля 1941 г.:

«Опыт двухдневных боёв механизированных корпусов показал следующие недочёты в ведении танкового боя:

1. 1. Мелкие танковые подразделения (рота, взвод) во время наступления двигаются большей частью по дорогам в колонне, один танк за другим. При встрече с противотанковой артиллерией обычно головной танк выводится из строя, а остальные вместо того, чтобы быстро развернуться, атаковать и уничтожить противника, теряются, топчутся на месте и часто отходят назад.
   2. В действиях отдельных подразделений и частей отсутствует манёвр. Напоровшись на противотанковый рубеж или заграждение, танки пытаются атаковать их в лоб или отходят, не используя присущей им манёвренности, не обходят противотанковые укрепления, не ищут обходных путей.
   3. Отсутствует взаимодействие танков с пехотой и артиллерией. Артиллерия не прокладывает дороги танкам и пехоте, стреляет по площадям, а не по конкретным целям, недостаточно метко уничтожает противотанковую артиллерию противника. При встрече танков с противотанковой артиллерией, инженерными препятствиями пехота не помогает преодолевать их. Необходимо даже [с] самыми мелкими танковыми подразделениями посылать пехоту для того, чтобы она помогала танкам своим огнём подавлять противотанковые орудия и преодолевать противотанковые укрепления, а затем танки должны прокладывать путь пехоте.
   4. Командиры полков и дивизий вместо массовой и решительной атаки противостоящего противника высылают без нужды много различных разведывательных и охраняющих групп, распыляют свои силы и ослабляют танковый удар.
   5. Преступно обстоит дело с донесениями и информациями. Командиры частей и соединений находятся в танках, теряют свои рации для связи с вышестоящими штабами. Никто не несёт ответственности за информацию вышестоящего штаба. Часто сведенья о противнике, о состоянии своих частей, характере и формах боя искажаются, перевираются и приносят вред. В тылу много разнообразных слухов, причём при проверке оказывается, что никто ничего не знает, один передаёт со слов другого. Даже разведывательные органы, высылаемые с целью добыть достоверные данные, докладывают командованию неверные данные со слов других, вместо того чтобы доносить то, что выявили личным наблюдением и боем. И никто за это ответственности не несёт.
   6. Приказ об отрядах заграждений и наведении порядка в тылу не выполняется. Дисциплина марша не соблюдается. Одиночные машины без руководства и без конкретной необходимости сотнями катают по дорогам, обгоняя друг друга и нарушая нормальное передвижение. Бойцы одиночками и целыми толпами бродят в тылу, не находя себе места.»

ТРЕБУЮ ОТ КОМАНДИРОВ ВСЕХ СТЕПЕНЕЙ:

1. 1. Немедленно прекратить и устранить все отмеченные недочёты.
   2. Проявить максимум настойчивости, упорства, решительности и сметки в атаке противника, его уничтожении, используя для этого огонь и движение.
   3. Правдиво и своевременно доносить об обстановке в вышестоящие штабы.
   4. Навести самый жёсткий и строгий порядок в тылу, который не давал бы места паникёрам и дезертирам.
   5. О принятых мерах донести к 10.7.41.

П.п. Командующий 20 Армией
Генерал-лейтенант Курочкин
Член Военного Совета
Корпусной комиссар Семеновский
Начальник штаба
Генерал-майор Корнеев
Командир 7 мехкорпуса
Генерал-майор Виноградов
Начальник штаба
Полковник Малинин»

Советские танки Т-34 и БТ-7, застрявшие 7 июля 1941 года во время преодоления вброд речки Черногостница под Витебском в ходе участия в контрударе под Сенно и Лепелем. Машины из состава 27-го танкового полка 14-й танковой дивизии 7-го механизированного корпуса 20-й армии Западного фронта

«СЛУЧАИ НЕПРАВИЛЬНОГО ИСПОЛЬЗОВАНИЯ МОТОМЕХЧАСТЕЙ, МАШИН И НАРУШЕНИЯ ЭКСПЛУАТАЦИИ

1. 1. Учёт машин командирами частей не вёлся, не знали, сколько машин и где они находятся. Передача машин из части в часть и из дивизии производилась без технической части, без отдачи в приказе и без оформления документами. В результате машины терялись, запутывался учёт и узаконивалась безответственность командира, отдавшего и принявшего машину.
   2. Техосмотры не производились, время на них не отводилось и никто из командиров не мог организовать регулярных осмотров, ограничивались, в лучшем случае, смазкой отдельных агрегатов. Эксплуатировались машины не нормально – совершали большие переходы и на очень больших скоростях, отчего машины изнашивались чрезмерно и преждевременно, выводя из строя основные механизмы. Этим объясняется большое количество катастроф, аварий и поломок.
   3. Марши, несмотря на господство в воздухе авиации противника и большие потери от неё, совершались днём, без регулировки движения и без инженерной разведки. Большинство командиров не имели карт, записанного маршрута и не знали направление движения и условий его. В результате машины, запчасти, ГСМ и личный состав несли громадные потери от бомбёжки. Танки напарывались на свои мины, машины блудили и терялись, и вся колонна в назначенные пункты приходила раздробленной и в разное время. Кроме перечисленного, движение на марше происходило без должного порядка, в несколько рядов, с пробками на узких участках и паникой при бомбежках. Большое количество машин проваливалось на мостах, застревало в болоте на неподготовленных объездах мостов и застревало в ручьях и речках при прохождении без выбора и разведки.
   4. Было объявлено всему личному составу об уничтожении остающихся противнику машин, но не было указано, кому и когда это производить. Личный состав легко переходил к уничтожению машин без необходимости, разбивал не неся ответственности, и решительных мер своевременно принято не было. Большое количество машин, уничтоженных экипажами, ещё объясняется отсутствием точных сведений о противнике.
   5. Неправильно использовалась новая материальная часть (КВ и Т-34), чем дискредитировались новые машины в армии. КВ совершали марши в район сосредоточения 180–200 км, на предельной скорости, с очень плохо подготовленными водителями. В результате было много вынужденных остановок, аварий, и машины своевременно не прибывали. Т-34 направлялись в препятствия не преодолимые, отчего были массовые застревания в реке, болоте.
   6. Часто ставились задачи с нереальными сроками, когда машины без производства всяких работ по обслуживанию и то не успевали прибывать в намеченные пункты или участвовать в бою. (Отправка КВ в 18 дивизию, приказ на атаку 28-го тп, и т.п.)
   7. Танки придавались для охраны колонн колёсных машин при их движении по шоссе на 150–300 километров. Движение совершалось на максимальных скоростях для колёсных машин, отчего танки быстро выходили из строя. (11 танков 28-го тп после выделения для охраны колонны, как рота, перестали существовать).
   8. Разведбатальон высылал в разведку танки на 150–200 км, отчего танки быстро выходили из строя, отставали, застревали без горючего, не говоря о нормальном отдыхе личного состава и обслуживании машин.
   9. Марши подразделений с машинами КВ, Т-34 и БТ совершались в одной колонне и на большие расстояния, без учёта тактико-технических характеристик.
   10. Были частые случаи, когда собирались отдельные машины всех частей дивизии и без всякого формирования сводились в подразделения и направлялись для решения боевых задач. Причём машины отдельно досылались по направлению ушедшего подразделения без передачи их командиру. Всё это производилось без объявления задачи, маршрута следования, организации подразделения и фамилий командиров, что приводило к блужданию и потере машин.
   11. Машины, выходящие из ремонта со СПАМ и следующие в свои подразделения, забирались командирами других частей без всяких приказов, для выполнения особых задач. После решения которых некоторые танки с экипажами не возвращались, некоторые были уничтожены противником. Были случаи, когда танки выполняя поставленную задачу, забирались по дороге командирами других частей и использовались как огневые точки, без осведомления части.
   12. Техсостав не был осведомлён об обстановке, не привлекался для выполнения решений командира, приказы по техчасти не выпускались. Никакие соображения помощников командиров частей в расчёт не принимались, отчего были поставлены в положении лишних в боевой обстановке, если не считать снабжение запчастями и ГСМ.

Пом. командира 14-го тд по техчасти

Подполковник Кульчицкий»*

*на документе имеется резолюция: «Всё проверить, отпечатать и дать командирам частей, чтобы впредь ошибок не допускать. Васильев.»

В начале июля 1941 года подразделения 7-го механизированного корпуса наносили контрудар по частям 7-ой танковой дивизии вермахта. После выполнения задачи с отрядом прикрытия, при совершении марша в район сосредоточения юго-восточнее Лиозно, в двигателе танка произошло заклинивание поршней. Экипаж по приказанию командира роты был оставлен с танком с задачей: охранять танк, с подходом противника расстреливать его. При отсутствии эвакуационных средств, израсходовании б/к танк взорвать. Прибывшие два трактора не смогли эвакуировать танк и уехали в танкоэвакуационный пункт. Приехав к танку 14.7.41 г., командир дивизии полковник Васильев приказал оставить танк и привести его в негодность. Танк приведён в негодность и оставлен на шоссе в одном километре юго-восточнее Лиозно. (ЦАМО ф3014 оп1 д60 л126)

Танк стоял в направлении Смоленска (на башне есть надпись Москва 340 км и стрелочка), а также на правой стороне башни нанесён тактический знак 12-й танковой дивизии вермахта, ведшей в этих местах боевые действия в середине июля 1941 года.

Бой 14-й танковой дивизии на реке Черногостница был тяжёлым уроком для советских танкистов. Тяжёлым – но необходимым. Дальше у полковника Васильева и его бойцов будут и другие бои. В конце 1943-го 19-й танковый корпус под командованием Васильева, с ходу прорвавшись через укрепления Турецкого вала, захватил плацдарм в Крыму. Несколькими месяцами позднее 19-й танковый корпус сыграл основную роль в Крымской наступательной операции, его танки брали Джанкой, Симферополь и Севастополь. А в 45-м уже другой, 10-й механизированный корпус под командованием Героя Советского Союза генерал-лейтенанта танковых войск Васильева принял участие в разгроме Квантунской армии, дойдя до Пхеньяна.

Использованные источники:

• • • Документы 7-ого механизированного корпуса из Центрального архива Министерства обороны РФ (предоставлены Ю. Пашолоком).
    • ЦАМО РФ фонд 208 опись 2522 дело 357
    • ЦАМО РФ фонд 3014 опись 1 дело 3
    • ЦАМО РФ фонд 3014 опись 1 дело 4
    • ЦАМО РФ фонд 3014 опись 1 дело 6
    • ЦАМО РФ фонд 3014 опись 1 дело 7
    • ЦАМО РФ фонд 3014 опись 1 дело 8
    • ЦАМО РФ фонд 3014 опись 1 дело 9
    • ЦАМО РФ фонд 3014 опись 1 дело 10
    • ЦАМО РФ фонд 3014 опись 1 дело 11
    • ЦАМО РФ фонд 3014 опись 1 дело 26
    • ЦАМО РФ фонд 3014 опись 1 дело 27
    • ЦАМО РФ фонд 3014 опись 1 дело 28
    • ЦАМО РФ фонд 3014 опись 1 дело 44
    • ЦАМО РФ фонд 3014 опись 1 дело 47
    • ЦАМО РФ фонд 3014 опись 1 дело 48
    • ЦАМО РФ фонд 3014 опись 1 дело 53
    • ЦАМО РФ фонд 3014 опись 1 дело 54
    • ЦАМО РФ фонд 3014 опись 1 дело 55
    • ЦАМО РФ фонд 3014 опись 1 дело 60
    • ЦАМО РФ фонд 3014 опись 1 дело 61
    • ЦАМО РФ фонд 3014 опись 1 дело 62
    • ЦАМО РФ фонд 3014 опись 1 дело 64
    • Документы 7. P.D. из NARA (предоставлены Романом Шамсутдиновым)

источник: https://warspot.ru/3296-boy-v-smolenskih-vorotah