Анабасис свевов. Марш через Африку. Часть 1

Уважаемые коллеги, хочу представить вашему вниманию, редкого гостя на страницах нашего ресурса. Работы в стиле эпической фэнтази-АИ. Конечно фэнтази не в смысле что тут будет магия, драконы и тому подобное. А в смысле атмосферы. Работа написана в виде великолепного художественного произведения и её просто приятно читать. Автор данной работы наш коллега с ФАИ Каминский и посвящена она раннему средневековью, а конкретно племени свевов.

— Язычник не может править вместе с королем вандалов!

Одобрительный ропот, раздавшийся со всех сторон, подтвердил согласие с этими словами. В одном из залов дворца бывшего наместника римской Африки собрались вожди варваров — вандалов, аланов, свевов, — что всего несколько месяцев назад захватили  Карфаген, сделав его столицей нового государства. Богатые одежды, украшенные жемчугом и пурпуром, по лучшей моде римских магнатов, не могли скрыть доспехов, что  носили захватчики, а с пояса каждого из них свисал меч или боевой топор. На иных лезвиях еще виднелись следы засохшей крови — даже сейчас в городе  нет-нет, да происходили жестокие стычки между вандалами и наиболее отчаянными горожанами, не смирившимися с варварами, да еще и еретиками, во главе Карфагена.

На массивном стуле, похожем  на трон, восседал сам Гейзерих, сын Годагисла. Облаченный в пурпурную тогу , король вандалов улыбался, поглаживая сильными пальцами рыжую  бороду. В отличие от многих вождей захватчиков, в его жилах не текла кровь  славян, смешавшихся с пришельцами из Скандинавии в низовьях Вислы и Эльбы. Гейзерих был чистокровным германцем: среднего роста, косая сажень в плечах, могучая грудь, толстая шея. В жилах же того, к кому обращался король, — высокого светлобородого воина, с  голубыми глазами, — текла не менее благородная кровь, да и одет он был столь же богато как и Гейзерих, рукоять его меча украшали драгоценные камни,  как и золотые браслеты на запястьях. Однако, в отличие от остальных вождей, — и самого короля, — на груди вождя красовался не золотой крест, а Молот Тора, а с широкого кожаного пояса  свисали бронзовые фигурки вепрей — еще одного языческого символа. Именно эта приверженность Старому Закону и стала причиной по которой начался сегодняшний разговор.

Король вандалов Гейзерих

— Свевы должны  принять крещение, — настаивал Гейзерих, —  вдали от родных лесов, средь  христианского народа, мы тоже должны чтить Христа, а не Водана с Тором. Вандалы и аланы уже приняли Спасителя — слово за свевами. Так мы станем едины — и между собой и с местными.

— Местные ненавидят ариан даже больше, чем язычников, — возразил светлобородый король, — но если ты не собираешься отказываться от учения Ария — почему я должен отказываться от родных богов?

-Потому что язычнику не место среди христиан, — сказал Гейзерих, — если местные упорствуют в своих заблуждениях, не желая принять истину Ария — мы ничего не сможем с ними поделать. Но стать сплоченными здесь и сейчас, не только в бою, но и в единой вере мы можем — и это будет сделано, хочешь ты того или нет!

Последние слова прозвучали неприкрытой угрозой — и такая же угроза читалась во взорах остальных вождей, что сейчас пристально смотрели, ожидая ответа Рехилы, короля свевов. Тот ответил им не менее угрюмым взглядом, после чего вновь посмотрел на Гейзериха.

-Иди, — сказал ему король аланов и вандалов, — и передай своему народу мои слова. Сроку вам дается три дня — или вы примите святое крещение или же мы станем врагами, хуже, чем с римлянами и маврами.

-Я слышал тебя, король, — сказал Рехила, — и мой народ услышит тоже.

С этими словами он развернулся и вышел из столовой, провожаемый неприязненными взглядами вождей.

Полная Луна светила над развалинами храма, что был разрушен и заброшен еще во времена Рима, во всей его силе. На стенах и колоннах еще кое-где виднелись символы былого культа, чудом уцелевшего во время разрушения Карфагена римлянами. Древние пуны поклонялись здесь своей Богине Луны, а сменившие их римляне возвели храм богине Дианы — пока его не разрушили   христианские фанатики. Сейчас же  здесь собрались вожди свевов, чтобы  послушать своего короля. Сам Рехила, облачившись в синий плащ, украшенный символом валькнута, стоял рядом с разбитым  мраморным алтарем, где полыхал большой костер

-Видит Один! — вещал Рехила, — тягостно мне будет отринуть наших богов. С именем их на устах мы прошли столько миль и они неизменно дарили нам победу. Мы наследники Ариовиста и Маробода, наши предки  сражались с легионами Цезаря и Августа — еще когда никому не известные предки вандалов копошились в болотах Вислы. И в те времена и сейчас  нас вели Водан и Донар, Фрейя и  Ньерд. Отречься ли от них сейчас — мне ненавистна эта мысль, как, думаю, и каждому из вас.

Одобрительные возгласы, раздавшиеся со всех сторон, подтвердили слова Рехилы — в большинстве своем свевы не желали расставаться со старыми богами. Если кто и принимал христианство, это считалось его личным делом, ни к чему не обязывающим остальных.

-Но если мы не примем Распятого, — продолжал Рехила, — наши вчерашние союзники станут врагами — и мы будем биться с вандалами на радость римлянам. Я не хочу этого, но не хочу я и отрекаться от богов — так пусть они и скажут слово. Вот среди нас мудрая дева, та, кто говорит от имени Вальфрейи — пусть она и скажет как поступить свевам.

Вновь послышались одобрительные крики, быстро, впрочем, смолкшие, когда варварские вожди почтительно расступались перед молодой женщиной, со светлыми волосами и голубыми глазами. Она носила синий плащ с золотой застежкой  и с капюшоном из шкуры  пустынной рыси. Ее одеяние увешивали различные амулеты, талию стягивал пояс украшенный змеиными черепами и клыками диких кабанов, оправленных серебром. За собой она вела, взяв в поводья, белого коня, с выкрашенной в синий цвет гривой. Вот она подвела его к костру — и конь сам, не дожидаясь команды, рухнул на колени. Девушка сорвала с пояса короткий меч, украшенный рунами и полоснула им по горлу животного. Алая кровь хлынула в костер, куда пророчица бросила пригоршню засушенных трав и грибов, достав их из расшитого бусами кошеля  на поясе. Густой  дым повалил из костра и девушка с шумом вдохнула его, подняв глаза к сияющей в небе Луне.

-Слушай король и ты народ свевов, — неожиданно громко воскликнула она, — вот слово Фрейхель, пророчицы Той, кого мы зовем Госпожой, властной в любви и на войне, в жизни и смерти. Вот что открыла мне богиня: если вы откажитесь принять Христа, но останетесь в Карфагене — быть кровавой бойне, что погубит  всех нас. Если же вы примете Христа, как и все остальные — не минет и двух веков, как от славы и силы наших народов не останется и следа — и свевы разделят позор вандалов, что, как и встарь падут пред силой Рима. Но Госпожа открыла мне и третий путь. Никто не знает как велика земля, что римляне зовут Африкой — никто, кроме богов, что способны созерцать ее от края да края. Мне открылось, что далеко на юге, за великой пустыней, густыми лесами, глубокими озерами и огнедышащими горами, лежит благословенная земля, что может стать нашим новым домом. Долог и тяжек путь туда, не каждому он  под силу — но те, кто выживут, обретут новую силу и славу в неведомой южной земле. С пути нам не дадут сбиться две птицы — ворон Одина и сокол Фрейи.

Фрейхель покачнулась, словно произнесение имени богини отняло у нее последние силы и упала бы на землю, если бы Рехила вовремя не подхватил бы ее. Одновременно над его головой послышалось громкое карканье и хлопанье крыльев — и подняв глаза, король свевов увидел, как на соседние колонны опустились ворон и сокол.

Как несложно понять, в этой АИ свевы не остались в Испании, а, в силу неких не до конца проясненных причин — получили, например, иные земли по жребию, длившему земли в Испании, откуда пошли новые расклады и союзы, — отправились вместе с вандалами и аланами в Северную Африку. Вместе они взяли Карфаген, но потом свевы рассорились с королем вандалов Гейзерихом — формальной причиной стало якобы нежелание короля свевов Флавия Рехилы принять христианство, однако многие считают, что это был предлог, который использовал Гейзерих, чтобы избавиться от соперника. Так или иначе, в 440 году свевы были вынуждены покинуть Карфаген — и отправиться на юг. За ними увязались некоторые другие германцы, недовольные Гейзерихом, так что в итоге войско короля Рехилы, вышедшее из Карфагена составило около сорока тысяч человек.

Впрочем, многие считают, что первоначальной их целью вовсе не был столь грандиозный переход: поначалу свевы завоевали древнее королевство Гарамантиду и  вознамерились как следует обосноваться там. Но вскоре гараманты начали восстания против свевского владычества, направив послов за помощью одновременно в вандальский Карфаген и византийский Египет. Свевы  не став дожидаться этой подмоги, двинулись на юго-восток. Союз, заключенный ими с некоторыми племенами берберов, позволил свевам преодолеть пагубную пустыню и выйти к горам Марра, в современном Дарфуре, где в то время существовала культура Тора, основанная потомками берберских завоевателей. Показав им, кто тут настоящие «белые гиганты» свевы не остановились здесь, а продолжили шествие на юг, пока не оказались примерно в пограничье современных ЦАР и Южного Судана. Обойдя с запада болота Судда, свевы вышли к Белому Нилу и, построив какие-то плавательные средства, периодически вступая в жестокие сражения с нилотскими племенами, дошли до озера Мвитанциге ( современное Альберта). Именно оттуда свевы,  то переправляясь вплавь по Великим Озерам, впадающим или вытекающим из них рекам, то идя у подножия гор Рувензори постепенно продвигались все дальше на юг.

Этот путь занял почти полвека  — иногда свевам удавалось найти относительно пригодное для жизни место, чтобы пережить там несколько лет и даже малость размножиться. В  высокогорьях климат был чуть здоровее, чем в африканских низинах, хотя, разумеется, избавиться от малярии и прочих пагубных хворей здешних мест свевам не удалось. Эта проблема усугубилась после того, как свевы миновали Великие Озера и вступили в пределы сначала современной Замбии, пройдя сквозь болотах Бангвеулу, а после и в пределах современного Зимбабве, где климат все же был поздоровее. Болезни, стычки с племенами нилотов, банту и пигмеев, с их отравленными копьями и стрелами, непривычный климат и еда, борьба с огромными животными и многие другие напасти сильно сократили число свевов: из сорока тысяч вышедших из Карфагена не более десяти тысяч, — самых крепких и стойких, закаленных в невзгодах, — пересекло реку Лимпопо и вступило на земли современной Южной Африки. Однако те, кто выжил, на берегах реки, что в РИ носит название Вааль, у подножия Драконовых гор, наконец, обрели свой новый дом и новое величие.

Король Рехила погиб еще во время перехода, во время очередной стычки с очередным чернокожим племенем. Его тело, с выполнением всех подобающих  церемоний, погрузили на специально изготовленный для этого корабль, подожгли его и пустили вплавь по озеру Киву.  Преемником Рехилы стал его сын Рехиар, который и привел свевов к конечной цели их маршрута. Сам он ненадолго пережил окончание пути — спустя пару лет он скончался и его наследником стал третий сын короля свевов, Маробод, названный в честь прославленного короля древности.  Именно с его именем связаны все начинания по обустройству на новом месте, а также создание первой столицы Свевского королевства — Маробурга, на месте РИ-Крунстада, на реке Вельс (здесь тоже как-то иначе называется).

В момент первоначального расселения перед свевами стояло две задачи: расчистить землю от местных и как-то решить вопрос с  половым дисбалансом. Первый вопрос, как уже говорилось, решался «огнем и мечом», и решался достаточно эффективно, учитывая относительную малочисленность банту в данном регионе и общую неразвитость бушменов. Поскольку воевали, в основном, мужчины, то отчасти это решало и второй вопрос, но все же не снимало его  с повестки дня. Довольно быстро выяснилось, что жить, как раньше,  не получится — в частности, был окончательно закрыт вопрос с языческим многоженством. Максимум, что мог себе позволить свев, в дополнение к законной жене — это рабыню-наложницу из чернокожих, бесправную и безмолвную, без каких-либо обязательств по отношению к ее потомству — появление которого считалось крайне нежелательным, с соответствующим к нему отношением. Рабыня принадлежала не только ее владельцу, но его законной супруге, которая относилась к «нечистому созданию» также без какой-либо приязни.

Роль же свободной свевской женщины, наоборот выросла — в особенности это касалось королев. Как правило, королева свевов считалась и пророчицей и жрицей  — собственно, это был единственный устойчивый жреческий институт в афросвевском обществе. «Вещие девы» германцев ушли в прошлое именно как «девы», — впрочем, и в Европе к моменту ВПН, королева порой принимала роль вельвы, — но существенно укрепились как институт, выстроенный строго иерархично, в общих чертах совпадая и с  иерархией свевского общества. Свевами по-прежнему правила родовая знать, которую возглавлял король, в то время как знатные женщины представляли собой своего рода «духовную элиту» общества.

В условиях пресловутого «полового дисбаланса» моногамия стала роскошью, которую мог позволить себе не каждый  — только у знати было нормой «одна жена, один муж». В условиях, когда с одной стороны черные дикарки воспринимались как существа недостойные не то, что брака, но и мало-мальски приличного обращения, а с другой — при явном недостатке чистокровных германок, у простых свевов сформировалась своего рода полиандрия, когда свободная германская женщина могла иметь сразу нескольких мужей. Это возымело ряд последствий, вроде тех, что у простых свевов стала нормой матрилинейная система родства, но все же это позволяло сформировать большую семью. Между такими семьями и делились земельные участки, на которых рассеялись германцы.

Недостаток женщин в Африке привел к тому, что подобные «многомужние» браки завязывались еще  с детства — чуть ли не с колыбели маленькая свевка могла  быть обручена сразу с несколькими молодыми мужчинами. Это, в свою очередь, привело к формированию специфических «мужских союзов», когда парни, которым порой приходилось ждать  по десять, а то и более лет, чтобы начать нормальную семейную жизнь, сбивались в стайки изгоев — так называемых «варгов»- временно исторгаемых из общества. Они уходили в  горы или  полупустыни, ведя там разбойное существование с грабежом чернокожих и койсан, угоном скота и  порабощением чернокожих женщин, которыми они и пользовались в своих временных логовищах. Эти рейды варгов заставляли бушменов и банту держаться подальше от свевов, формируя вокруг них своего рода «пояс безопасности». Такие стаи могли забрести очень далеко — вплоть до океана на юге и востоке, — и именно от этих вернувшихся «варгов» свевы узнавали  новые подробности о своей новой родине. Возвращались, впрочем, далеко не все — многие погибали во время этих скитаний, —  но и это  устраивало оставшихся, поскольку сокращало количество конкурентов за женское внимание. В свевском обществе  порой принимались и другие формы регулирования полового баланса — вплоть до принесения в жертву младенцев мужского пола, во время праздников плодородия или чрезмерных разливов рек, чтобы умилостивить духов воды.

Когда же, по расчетам этих добровольных изгнанников, их «суженая»  достигала половой зрелости, они возвращались к ее дому, где «молодая жена», с важным видом обозревала подарки — больше всего, конечно, ценился угнанный скот, — после чего начиналось возвращение варгов к родному очагу, с их последующей ресоциализацией.

Со временем, конечно, половой дисбаланс свевов более-менее менее вошел в норму и наиболее радикальные методы  отмерли за ненадобностью. Тем не менее, многие пережитки того времени еще долго сохранялись в свевском обществе — от матрилинейной системы родства до традиций варговских «маннербундов» пусть и получивших иное значение и применение. В целом же, описываемый период стал важным эпизодом в постепенно формирующемся «национальном мифе» африканских свевов.

Свевская девушка встречает своего жениха, с приданным и подарком

Сообразно новым условиям менялась и религия свевов. «Мужские» боги — Один, Тор, Тюр, — отошли на второй план: свевский пантеон возглавила Фрейя, богиня любви, плодородия и, ситуативно, еще и войны. Она совместила в себе черты и иных богинь германского пантеона — таких как Фригг, Сиф, Скади, так что некоторым образом, она отразила и перемены происшедшие в свевском обществе, считаясь как бы женой для нескольких божественных мужей. Ее же теперь сопровождали и  валькирии.

Одновременно переосмыслялись и представления о богине смерти Хель, как главном «оппоненте» Фрейи. Сам облик Хель претерпел некоторые изменения — теперь она представлялась наполовину, как огромная безобразная чернокожая великанша, со всеми характерными признаками негроидной внешности, а наполовину, как сгнивший труп. Ее обиталище было переосмыслено, как некое жуткое гнилое место, полное непролазных лесов и болот, населенных жуткими чудовищами — явное воспоминание о наиболее тяжких моментах «перехода через Африку». Хель мыслилась как источник всех болезней и много чего еще неприятного, но одновременно имела она и некоторые положительные качества, связанные с целебной магией. Также именно ей приносились в жертву чернокожие рабы, в случае каких-то сильных неприятностей в свевском социуме.

Хель также  были переданы функции и иных божеств — вроде великанши Ангрбоды, что в оригинальной скандинавской мифологии считалась матерью как самой Хель, так и иных чудовищ вроде волка Фенрира и змея Йормунганда. Змей, кстати, особых изменений в свевском мифологическом сознании не претерпел, благо змей вокруг было полно, а вот Фенрир заметно изменился. Собственно, его и волком теперь было сложно назвать, — он представлялся огромным черным зверем, с мордой гиены, телом и гривой льва и чешуйчатым хвостом, как у змеи. Этот, с позволения сказать, «волк» обитал в царстве Хель, питаясь трупами и всякими нечистотами.

Впрочем, изменился и облик более благостных божеств: так колесницу Фрейи теперь везли две большие львицы, а Громовержец Тор  ездил на колеснице запряженной двумя белыми носорогами.

Боги и демоны африкасвевов:

Последующие несколько столетий свевы, преодолев все начальные трудности, активно плодились и размножались на благодатной африканской земле. Примерно с 6 по 9 вв они уже довольно плотно заселили территорию примерно вот в этих границах.

С запада  границей их расселения стала засушливая равнина Кару, с юга Кровавая (Оранжевая) река, с севера река Серая ( Вааль), с востока и юго-востока — Цверговы (Драконовы) горы. За ними, в районе современного Наталя и частично Восточного Кейпа, уже довольно плотно расселились предки нынешних нгуни — коса, зулу, свази и прочих. На севере расселялись предки сото и тсвана, а на западе,  в засушливых полупустынях Кару обитали так и не вышедшие из каменного века бушмены-сан. Свевы же, успешно отбивая набеги черных племен — и сами периодически устраивая ответные кровавые рейды, продолжали освоение захваченных территорий, к тому времени практически полностью зачищенных от местного населения- как в ходе прямого истребления, так и в результате отъема земельных и охотничьих угодий.

Не стоит, только, представлять все эти процессы, как «игру в одни ворота», сводить все исключительно к насильственному отъёму земли «первыми белыми колонизаторами» у несчастных негров. Африканские племена ничуть не уступали свевам в агрессивности и склонности к грабежам, а в дикарской жестокости, так и много превосходили германцев. Геноцид, человеческие жертвоприношения, каннибализм и жесточайшие, предельно омерзительные пытки, были им прекрасно знакомы и неоднократно пускались в ход — и далеко не всегда, как «справедливое возмездие угнетенных чернокожих за все обиды и притеснения»: зачастую негры проявляли свою «неповторимую национальную самобытность» во всей красе, без какого-либо провоцирования со стороны свевов. Скорей, даже наоборот — те чернокожие, которым уже довелось столкнуться со свевами старались держаться подальше от «белых гигантов», тогда как новые племена — а все еще продолжались миграции банту и все новые племена, бродили по Африке, в поисках места для оседания, — периодически пытались пробовать на зуб свевские поселения. Также они нападали и на койсан и на других банту, порой сметая целые народности с лица земли. Однако со свевами этот номер не проходил — как следует закогтившись в своей новой родине, германцы не только отбивали натиск черных полчищ, но и регулярно «переносили войну на территорию противника». Превосходство свевов обуславливалось не только боевыми навыками, полученными еще во времена войн с римлянами и не до конца растраченными в новых условиях,  и только не лучшей консолидацией по сравнению с разрозненными чернокожими племенами. Нет, свевам удалось внедрить и еще одно важное ноу-хау, после приручения квагги, в РИ вымершего подвида зебр.

Это животное, чуть лучше поддающееся приручению, нежели обычная зебра, плохо подходило для верховой езды по причине своей малорослости, — в этом качестве оно годилось разве что для подростков и женщин, — однако свевы, с трудом, но вспомнив наследие кельтов, сумели запрячь квагг в колесницы, на которых они и атаковали  пеших негров, с налету врезаясь в разбегающиеся полчища.

Приручение квагги задало мощный толчок для укрепления военной мощи свевского государства, а также позволило им расширить свои границы на запад и север. Другим свевским ноу-хау стало приручение африканского буйвола — кто-то из свевов догадался вырастить телят, отобранных у матерей и таким образом, вырастить своих домашних зверей, что дало соответствующий толчок развитию производительности свевского хозяйства:

К началу 10 века свевам, уже изрядно размножившимся, становилось тесно в обозначенных  границах и они постепенно начинали расселяться и за их пределы, осваивая новые пастбища и территории. Основной миграционный поток шел на север — к югу и востоку лежали горы, а за ними — многочисленные и воинственные племена нгуни, на западе засушливая равнина Кару, зато на севере простирались территории РИ-Трансвааля, где свевы рассчитывали заполучить новые богатые угодья. Переселение было вызвано не только демографическими, но и социальными причинами — у свевов усиливалась королевская власть, в пользу которой урезались права  знатных семей, а значит и тамошних «вещих дев»- институт, который сам по себе постепенно терял свое значение по мере укрепления королевской власти. Король все больше присваивал себе жреческие функции, одновременно утверждая статус своей жены или дочерей, как  «исключительных вещих дев» — что в общем-то, признавалось и ранее, но при  согласии на высокий статус вельв и из иных знатных семей. В своих притязаниях короли  свевов заручились поддержкой рядовых общинников, весьма тяготившихся «многомужними» семейными отношениями, частчное сохранение которых связывались  как раз с вельвами, а также «варгов»- мужских союзов, посвященных Одину. Среди последних не все смогли порвать с прежней разбойной жизнью, остепениться, завести семью — некоторые  поселелились территории современного Лесото, образовав своеобразное «государство в государстве» — диковатое и жестокое, даже по меркам свевов. Главари варговских банд нередко ходили походами на чернокожих, приводя  себе рабынь-наложниц, которых, натешившись, приносили в жертву Одину. Случались здесь, конечно, и межрасовые связи, появлялось здесь  и потомство — гораздо чаще, чем в основном свевском обществе, хотя и у этих смуглых отпрысков имелось немного шансов дожить до совершеннолетия: часто они разделяли участь своих матерей. Однако те кто вырастал, пусть и с оговорками, но вливались в ряды «варгов». Немногочисленные же свевские женщины, по тем или иным причинам, — чаще всего не добровольно, —  попавшие в варговский микросоциум, как правило доставались местным вожакам и получали титул вельв — хотя вельвы, собственно свевского общества, особенно знатные,  не считали  варговских «вельв» равными себе, обзывая их ведьмами и шлюхами. Однако короли свевов, несмотря на все вышеперечисленное, вполне  рассматривали данное беспокойное сообщество как возможных союзников, во все учащавшихся конфликтах с родовой знатью.

Особенно обострились эти конфликты во времена короля Хермигара, который многие воспринимали, как «тирана». Песни и эдды свевских скальдов сохраняли обрывочные воспоминания о былом величии Римской империи и сильно преувеличенные сведения о могуществе ее императоров. Вдохновленный образом римских кесарей, Хермигар также старался показать себя самовластным владыкой, от чего вскоре приобрел репутацию настоящего тирана. Часть знати, впрочем, сумела найти с ним общий язык, сохранив свои обширные владения, однако другие  аристократы не пожелали смиряться с монаршим произволом. В итоге, примерно в 950 году, ряд могущественных германских герцогов, со своими семьями, зависимыми от них общинниками, рабами и скотом, перешли реку Серую и ушли на север. Формально главой переселенцев считался герцог Мундерих, однако душой и пророчицей переселения была его дочь- вельва Аудофледа, жрица Фрейи и Хель. Именно она выбрала и место для поселения, впоследствии выросшее в город Фрейбург (на месте РИ-Йоханессбурга).

Однако на новых землях переселенцы столкнулись с новым противником: воинственными и многочисленными племенами педи. Несколько лет шли жестокие войны, в ходе которых чернокожие были побеждены. Однако свевов было слишком мало, чтобы устроить такое же тотальное истребление, какое устраивали германцы несколько веков назад, поэтому неграм, можно сказать, «повезло»: их не истребили ( за исключением племенной верхушки), а «всего лишь» обратили в рабство. Они обрабатывали обширные хозяйства, которыми обзавелись на новых землях германские герцоги, чью власть охраняли потомки ушедших с ними свободных общинников, превратившихся в  наследственную касту потомственных воинов: причем воевали как мужчины, так женщины, мнившие себя кем-то вроде воплощенных валькирий. В здешних краях  не установилось наследственной монархии, как на юге — в новом государстве сформировалась своего рода «олигархия» из свевских герцогов, объединенных между собой родственными узами и  военным союзом. Было несколько стычек со Свевским Королевством, но, после смерти Хермигара, новый король заключил мир с северным соседом и далее они жили относительно мирно

Однако, спустя  век, свевскому  «Трансваалю» начала грозить опасность с их собственного севера. Там, у реки Лимпопо и севернее, сложилось довольно крупное государство, «империя», чернокожих, здешний аналог РИ-государств Мапунгубве и Великого Зимбабве. Так, для простоты, мы и будем именовать и данное государство. Здесь оно сложилось  раньше, чем в РИ — в том числе и потому, что племена шона, консолидировались из-за «белой угрозы» с юга. Это «Зимбабве», разбогатевшее на торговле золотом и слоновой костью с арабами, подчинившее ряд соседних племен, в конце концов вступило в конфликт и с свевским «Трансваалем».

Война, жестокая и кровавая, шла для свевов не особо удачно — мало того, что шона превосходили их числом, так еще белым приходилось постоянно давить у себя в тылу восстания  черных рабов. Убедившись, что своими силами они не справятся, вельва Амалафрида, жена  Хунимунда, самого влиятельного из герцогов, предложила послать за помощью к королям свевов. Это решение обернулось неожиданным успехом  — королем свевов на тот момент был несовершеннолетний Мальдра, за которого пока правила его мать, «мудрая женщина» Теодезинда. Помимо естественной для нее симпатии к государству, где авторитет вельв  оставался весьма высоким, руководили ею и более практичные соображения, что крах одного из свевских государств пагубно отзовется и на остальных. Так или иначе, Королевство поддержало герцогскую «Республику», разбив и отбросив полчища Зимбабве обратно за Лимпопо, а после еще и помогло подавить восстания сото и тсвана.

Сын вельвы Амалафриды, король Мальдра, стал противоречивой фигурой в истории свевов: с одной стороны он считается одним из величайших королей «свевской Африки» с другой — одним из самых жестоких и вероломных ее тиранов. Еще в детстве он проявил себя весьма драчливым парнишкой, а став  подростком он ушел к варгам, где и провел  полтора года, также заработав себе репутацию смелого и жестокого воина. Изначально он не готовился к восхождению на престол — королем должен был стать его старший брат Агривульф, однако тот даже не пережил отца, умерев от лихорадки. Затем умер и сам король свевов и  Мальдра, оказавшийся наследником, вернулся домой. Поскольку он еще не достиг совершеннолетия, какое-то время за него правила мать — вельва Теодезинда. С ее подачи состоялся военный поход на север, в защиту герцогской «республики» — и Мальдра, также отправившись в поход,  проявил себя не только как отважный воин, но и как умелый командир, заманивший в ловушку и разбивший один из отрядов шона на реке Цване (недалеко от РИ-Претории). Тогда же он отметился и грандиозным, необычайно жестоким жертвоприношением пленных африканцев.

Вскоре после победы над Зимбабве,  Мальдра вернулся на юг, где и был, наконец, провозглашен королем. Обретя полную власть он немедля вновь выступил на север и поставил перед  «Трансваалем»  ультиматум — или тамошние герцоги переходят под руку Мальдры или он снова будет воевать — на этот раз с ними. Сил для новой войны у ослабленного государства не было и условия ультиматума были выполнены. Таким образом, все свевские земли объединились в одном государстве.

Ну или почти в одном: оставалось еще  «государство варгов» с их традиционным обособлением. Поскольку Мальдра в юности сам был варгом, все ожидали, что он будет, как и ряд королей до него, искать расположения этой буйной братии. Однако у Мальдры было иное на уме: достаточно насмотревшись на варговский социум изнутри, он уверился в том, что всю эту вольницу необходимо привести к строгому порядку. Сделать же это было можно лишь ценой большой крови, однако Мальдру это не страшило, скорей наоборот. Неплохо зная горный край, Мальдра потайными горными тропами, с большим войском, прошел землями варгов и  обрушился на них во время одного из их воинственных праздников. Застигнутые врасплох варги были разгромлены и пленены, после чего Мальдра выступил с краткой речью, суть которой состояла в том, что прежняя вольница заканчивается и горное королевство переходит под руку короля. Несогласных с этим казнили на месте, а также Мальдра расправился с чернокожими и мулатами, — рабами и свободными, — из тех, кто присутствовал на празднестве. Всех их Мальдра обрек в жертву Хель — и это составляет одну из загадок его правления: один из наиболее жестоких по отношению к банту король, в то же время отдавал явное предпочтение чуть ли не самому африканизированному божеству свевского пантеона.

Добровольно покорившихся ему варгов Мальдра вывел из их прежних жилищ и расселил на  западных  землях своего королевства. В горные земли он же поставил своих наместников и поселил  молодых воинов с семьями, укрепив границу по Кровавой  (Оранжевой) Реке. Что же до варговских вельв, то король выселил их на север, найдя им мужей, среди молодых отпрысков герцогских семейств. Кстати, жена Мальдры, Гроа, также была родом из варговских «вельв» — и это была вторая загадка правления этого короля.

Разумеется, не все варги присутствовали на том празднестве — часть сумела ускользнуть и, прячась в труднодоступных пещерах, досаждали мальдровским поселенцам дерзкими набегами. Другие же, — из тех в чьих жилах текла африканская кровь, — бежали на восток, где поступили на службу вождям нгуни. Для Мальдры это стало очередным предлогом для новой войны: он повел свевов на восток и, залив кровью будущий Зулуленд, также присоединил его, обложив черных тяжелой данью. Так свевское государство впервые вышло к океану, на довольно обширной территории между реками Мопуту и Тугела.

Последней большой войной Мальдры стал великий поход на север — в земли так и не отправившегося от прежнего поражения Зимбабве. Мальдра разбил войско черной империи и, хотя не стал присоединять ее, разграбил и сжег столицу — Великий Зимбабве, вывезя на юг множество золота и рабов. Под конец жизни Мальдра владел обширной, по тамошним меркам империей: от Кровавой реки до реки Лимпопо и от засушливых земель равнины Кару до Индийского океана.

По сей день толком неизвестно, где похоронен великий король. Хотя по тем временам он дожил до относительно преклонного возраста, он  умер бездетным. После его смерти разгорелись свары между разными претендентами на королевский титул и их войны похоронили новорожденную империю: сначала восстали нгуни, в кровавой борьбе отвоевав свою независимость, потом восстали и герцоги севера — их, кстати, поддержало и подневольное чернокожее население, рассудив, что лучше уж свои, хорошо знакомые хозяева, чем жестокости правления Мальдры. Империя Зимбабве к тому времени уже распалась и поэтому здешний «Трансвааль» мог не бояться нашествий с севера. Последним отпал Варгаланд, где остатки варгов, объединившись с поселенцами Мальдры, создали, наконец, свое государство. Туда же со временем вернулись и некоторые переселенцы — из тех, что Мальдра выводил на запад. Что же до самого королевства свевов то его еще долгое время раздирала война между претендентами, пока, наконец, на трон не взошел какой-то дальний родственник Мальдры — двоюродный внучатый племянник или что-то в этом роде. В таком раздробленном состоянии земли свевов просуществовали до конца 15 века — пока на берегах Южной Африки не появились корабли первых европейцев. С этого момента начинается новая страница в истории региона — история хорошо знакомая нам и  в то же время во многом отличная от нее.

Король Мальдра на пике величия

Его мать во время регенства

Уход свевов из Испании, повлекший за собой и их исчезновение из РИ-истории Европы  никак не повлиял на эту самую историю. Как писал в своей книге «Варварские нашествия на Европу» французский медиевист Люсьен Мюссе: «Если бы испанских свевов никогда не существовало, в истории не произошло бы никаких заметных изменений«.

Так, собственно,  и произошло. Вместо свевов вестготы в Испании воевали с какими-то остатками вандалов-силингов или иных варваров, не ушедших в Африку с Гейзерихом и, победив всех врагов, окончательно схлопнули в РИ всю региональную историю. Аналогично развивались и события в Северной Африке: королевство вандалов, в назначенный срок, пало перед натиском византийцев, а те в свою очередь, — перед арабами, завоевавшими, как и в РИ, и византийскую Северную Африку и вестготскую Испанию. В этом мире также имелись и походы викингов и крестовые походы, монгольские и турецкие завоевания — в общем, все как и в реальной истории, без каких-либо отличий.  Небольшой германский народ времен варварских нашествий на Римскую империю, благополучно забылся — и никто не ассоциировал со свевами приходившие через десятые руки слухи с мусульманского Востока об обитающем где-то очень далеко — не то в Африке, не то в Китае, — народе  свирепых белых воинов. Эти слухи смешивались с циркулировавшими по Европе легендами о пресвитере Иоанне и в целом проходили по тому же разряду, что и байки о кинокефалах, птицах Рух и рыбах величиной с остров.

Все изменилось с началом Великих географических открытий и португальских плаваний в Индию вокруг Африки. Изменилось, впрочем, не сразу: первые португальские мореходы — Бартоломеу Диаш, Васко да Гама и прочие, — благополучно разминулись со свевами. Те обитали во внутренних районах Южной Африки, не особо стремясь к выходу к южному океану и вообще, после распада империи Мальдры, «ушли в себя», варясь в собственном соку и лишь ведя жестокие войны с чернокожими. Последние, кстати,  встретили португальцев  менее доброжелательно, чем в РИ, перенося свой негативный опыт общения со свевами на любого белого человека. Португальцев, впрочем, это особо не смутило, — чего взять с чернокожих дикарей-язычников? — и они, как и в РИ не задерживались в Южной Африке: их манила сказочная Индия и ее богатства. Так что и тут, особых отличий от реала пока не имелось.

Со временем ситуация стала меняться: все чаще задерживаясь в основанных арабами торговых пунктах на восточном побережье Африки, захватывая их и создавая  собственные форпосты, от арабских купцов португальцы узнали о народе жестоких идолопоклонников, что живут в глубине континента. Еще больше сведений добавили  разнообразные негры, к тому времени уже научившиеся отличать свевов от португальцев и охотно ведущие торговлю с последними. Они же показывали и разного рода ювелирные изделия свевов — и, надо полагать, у кого-то из европейцев уже тогда могло забрезжить чувство смутного узнавания, при виде  украшений и амулетов, покрытых причудливым звериным стилем, а иногда и рунами. Однако еще больше португальцев заинтересовало то, что многие эти изделия были изготовлены из золота, серебра и драгоценных камней и что по слухам, «белые дикари» богаты золотом.

Где-то в 1520-х гг португальцы, наконец, повстречались со свевами. Это были выходцы из северных герцогств «Трансвааля». Они нечасто вели торговлю с океаном напрямую — как правило, они добирались лишь до территории современного Зимбабве, где к тому времени возникло новое государство шона — империя Кхаме. Однако некоторые из свевских торговцев — особо жадные или особенно любознательные,- порой добирались и до океана. Правда, свевские герцоги неохотно занимались торговлей, предоставляя это презренное занятие своим вольноотпущенникам-полукровкам. Однако попадались и чистокровные свевы — и португальцы с изумлением созерцали рослых, белокурых и голубоглазых мужчин, напоминавших немцев или скандинавов, да и говоривших на языке схожем с немецким. Общий язык нашли  быстро — и, в ходе общения со свевами, мало-помалу, началась выясняться  их предыстория. Среди португальцев были  образованные люди, — священники и капитаны , — худо-бедно знавшие историю и способные дать нужную интерпретацию героическим песням свевов о великом переходе.

Вскоре и в Европе, — по крайней мере в образованной ее части, — с удивлением узнали, что в глубине Африки обитает настоящий реликт из невероятно далеких времен: наследники Ариовиста и Маробода, потомки тех самых варваров, что вместе с вандалами, франками и готами, крушили Римскую Империю, герои совершившие беспримерно храбрый и опасный переход через огромный  континент, чтобы и спустя тысячу лет сохраниться, держа стойкую оборону от полчищ чернокожих дикарей.

Это была, так сказать, хорошая новость. Плохая же новость состояла в том, что эти самые  свевы были дикарями, немногим лучше негров. Хуже того, они были закоренелыми язычниками, поклонявшимися давно забытым в самой Европе свирепым германским богам.

Первая встреча свевов с португальцами

Единственный и естественный вывод из всего ранееизложенного, какой могли сделать португальцы — свевов надо как можно скорее крестить. Вопрос стоял даже более актуально, чем с прочими местными — как-никак свевы находились в родстве со многими народами Европы и их язычество воспринималось довольно болезненно. Еще более значимыми, пусть и насквозь меркантильными аргументами, стали богатства свевов, к тому времени уже активно разрабатывавшие свои золотые и алмазные копи. Португальцы  достаточно насмотрелись на свевов с драгоценными украшениями и естественно хотели наложить руку на эти богатства — впрочем, такие же соображения имелись и насчет богатств империи Кхаме.

За первую половину 16 века португальцы довольно плотно освоили восточный берег Африки, в том числе и на территории нынешнего Мозамбика и постепенно продвигались вглубь африканской территории. Кульминацией  всего этого стало довольно масштабное по местным меркам свевское посольство из ста человек, — португальских солдат, торговцев и носильщиков и прочих помощников из местных. Возглавлял посольство миссионер-иезуит Гонсало да Силвейра, в свое время благословленный на служение в заморских владениях Португалии самим Игнатием Лойолой. Маршрут данной экспедиции начинался в португальской Софале в Мозамбике, пролегал через земли шона ( где планировалось крестить вождя Кхаме), а уже затем продолжался непосредственно в земли свевов — сначала северных герцогств, а потом  завершиться при дворе короля Агривульфа, которого де Сильвейра также должен был крестить.

Среди свевов не было единства по поводу того, стоит ли связываться с португальцами. С одной стороны  король Агривульф и некоторые другие знатные свевы были заинтересованы в торговле с португальцами, с интересом и опаской присматривались к европейскому огнестрелу. С другой стороны часть свевской аристократии, чей престиж был связан с авторитетом пророчиц, негативно смотрела на католическое миссионерство.

Так или иначе в 1560 году экспедиция Сильвейры выдвинулась в поход. Покинув прибрежные районы, португальцы прошла вверх по Замбези, пока не добралась до Кхаме, столицы одноименной империи. Там  Гонсало да Силвейра крестил короля и большое количество его подданных, после чего экспедиция двинулась на юг, пока не оказалась во Фрейбурге, владении Хайнриха, самого влиятельного из северных герцогов.

Что же случилось в Фрейбурге толком не ясно до сих пор. «Каноничная» версия говорит о том, что один из солдат, сопровождавших  да Силвейру, попытался изнасиловать молодую пророчицу, служившую в капище Фрейи, за что возмущенная толпа, к которой с какого-то момента присоединились вооруженные люди из герцогской стражи, накинулась на португальцев. С одной стороны, совсем невероятной эта версия не выглядит: как-никак португальцы, после долгого и утомительного пути из Европы в Африку, изрядно изголодались по женщинам и, хотя чернокожие девки обычно предоставляли им все желаемое, кто-то из европейцев мог и предпочесть негритянкам молодую красивую блондинку. Пусть и язычницу и не просто язычницу, но и жрицу, что для упертых португальских католиков могло выглядеть своего рода «отягчающим вину обстоятельством». С другой стороны эта самая девушка была не только жрицей, но еще и племянницей герцога, дочерью его сестры Кримхильды — также пророчицы Фрейи и чуть ли не самой ярой противницей контактов с португальцами и особенно с португальскими миссионерами, так что возможно это была  элементарная провокация. Так или иначе, после недолгого, но ожесточенного сопротивления португальцы были буквально вырезаны, причем Гонсало да Силвейра казнили с особенной жестокостью, с явным ритуальным подтекстом. Об этом рассказали несколько беглых черных рабов, добравшихся до берега и нашедших убежище в португальских фортах.

Гибель португальского миссионера и его спутников вызвала большой резонанс в Португалии, сильно ухудшив свевскую репутацию в европейском обществе. Сразу же начались разговоры о возмездии, началась активная подготовка к карательной экспедиции. Впрочем, разные обстоятельства — как в колониях, так и в метрополии, — вынуждали несколько раз откладывать этот поход. Лишь в 1571 году, как и в РИ, был снаряжен отряд, в количестве в тысячу человек, во главе с Франсишку Береттой. Отличие от РИ было в том, что в этом походе планировалось более широкое участие местного населения — натерпевшиеся от свевов негры, воспользовавшись трагедией во Фрейбурге, охотно набивались в помощники португальцам, естественно принимая крещение.  Крещенной оставалась и империя Кхаме — и тамошний правитель  был вполне готов присоединиться к формирующейся антисвевской коалиции. В нее вошли португальцы, ряд крещенных вождей племен нгуни — предков зулу, свази, ндебеле, — а также Негомо Русере, король Кхаме.

Однако формировалась и своего рода противостоящая коалиция. Помимо самих свевов расширением португальского влияния в регионе были сильно недовольны мусульманские купцы, потесненные пришельцами из Европы. Были несогласные и в, собственно, африканской среде, непосредственно в Кхаме. Тамошние «пророчицы», так называемые «неханды»- институт отчасти заимствованный у свевов, отчасти сформировавшийся на исконных традициях шона — также были недовольны крещением короля Негомо, поддерживая его младшего брата, верного языческим богам. Именно с их подачи, а также при участии мусульманских купцов, был совершен переворот, возведший на трон Кхаме приверженца старой веры, тут же начавшего гонения на христиан. Самое неприятное было в том, что этот переворот произошел в самый разгар экспедиции — и португальцы, уже двинувшиеся в свевские земли, оказались между двух огней: с юга на них двигалось войско свевских герцогов, а с севера атаковало войско Кхаме. К тому времени португальское войско сильно ослабло от болезней и тяжелого климата, а также нападений враждебных племен. Португальцы попали в засаду на реке Моголаквене: Франсишку Беретта пал в первые же минуты боя и, хотя благодаря огнестрельному оружию европейцам удалось отбиться, тем не менее, принявший командование офицер, был вынужден отойти. Отходя назад португальцы понесли еще потери,- по разным причинам, — так что колониальный португальский отряд в немалой степени утратил боеспособность.

Тем не менее, вопрос о наказании за убийство иезуита не был  снят с повестки дня. В Португалии постоянно обсуждалась и возможность новой карательной экспедиции, уже более крупной, с полным разгромом свевов и захватом их золотых рудников и алмазных копей. Эти разговоры стали особенно актуальны после того, как Португалия объединилась с Испанией и испанские гранды начали поговаривать о том, что нужно Африку завоевать по типу экспедиции Кортеса в Мексику. Эту идею на полном серьезе рассматривал король Филипп Второй и лишь погруженность в европейские дела, а позже и смерть в 1598 году, помешали ему исполнить это свое намерение. Подготовку к вторжению отложили до лучших времен, а до тех пор шли вялотекущие португало-свевские войны. В них, с разной степенью интенсивности, участвовали и иные силы — африканские вожди( на разных сторонах) и мусульмане, однако качественно новый этап в это противостояние принесли лишь появившиеся в регионе в начале 17 века голландцы.

На рубеже веков свевов возглавил король Рехила Третий, которому удалось объединить свое королевство и северные княжества в одно государство. Империя шона Кхаме, напротив, переживала не лучшие времена: раздираемая внутренними раздорами она находилась на грани распада, да еще к тому же и испытывала  возрастающее давление свевов. Рехила хотел завоевать Кхаме и захватить его золотые рудники.

Чтобы спасти свое королевство, свою власть и свою жизнь, в 1609 году король Кхаме Чивере Мукомбве обратился за помощью к португальцам, принял крещение и признал себя вассалом Филиппа Третьего, короля Испании и Португалии. Еще несколько лет ушло на подготовку и, наконец, в 1615 году в Мозамбике высадился двухтысячный отряд испанцев и португальцев. Костяк этого отряда составили ветераны войны в Нидерландах и участники португальских колониальных войн с индийцами и арабами: проверенные  испытанные бойцы. Почти сразу к ним присоединились и союзные войска ряда прибрежных племен — от северного Мозамбика до современного Квазулу-Натала. Свою помощь войсками, а также провиант обещал и король Чивере. Во главе же этого похода встал  молодой и энергичный португальский полководец Матиас да Альбукерке.

Матиас да Альбукерке

Атаку предполагалось провести с двух сторон — одна испано-португальская армия поднималась  по Замбези, где соединялась с войском Кхаме, для последующего удара по северным владениям свевов. Вторая же армия, опираясь на поддержку вождей нгуни, должна была совершить более короткий, но и более трудный путь через Драконовы горы, чтобы ударить в  сердце свевского королевства. Конечной целью этого похода предусматривался полный разгром, завоевание и крещение свевов, с захватом всех золотых рудников и превращением в испано-португальскую колонию всего востока Южной Африки. В перспективе рассматривалась возможность воссоединения с португальскими владений в Анголе и тем самым превращением всех указанных земель в одну большую колонию: от Луанды до Лоренсу-Маркеша и от Замбези до Мыса Доброй Надежды.

Этому «планов громадью» смог помешать только один, но весьма значимый фактор. Уже  шла португало-голландская война и новый колониальный хищник, ворвавшийся в южные моря, не преминул вмешаться и в эту свару. До голландцев  доходили слухи о германских язычниках в сердце южной Африки, богатых золотом и алмазами. Известны были и их трения с португальцами, причем многие голландцы, как упоротые кальвинисты, не стремились к особому прозелетизму среди язычников, но люто ненавидели католиков, против которых были готовы вступать в союз, что называется «хоть с чертом». Тем более, когда речь шла о народе, внешне весьма схожим с самими голландцами, да и говорившем на пусть и весьма отдаленно, но все же схожем наречии.

Еще с конца 16 века у берегов Южной Африки стали появляться голландские корабли, в попытках установить контакт со свевами. Первыми, с кем они встретились стали разбойники-молодчики из Варгенланда: даже после погрома, учиненного Мальдрой этот край так и не отказался от многих своих привычек. Правили тут по прежнему разбойные кланы варгов, один из вождей которых время от времени становился королем, причем редко кому  удавалось создать более-менее устойчивую наследственную династию. Время от времени Варгенланд подчиняли себе северные короли из Маробурга и варги, несогласные с этим покидали свои края, расселяясь на запад и на юг, вступая в жестокие схватки с уже довольно многочисленными племенами коса. Преодолевая их сопротивление, кое-где свевы  закрепились на побережье — и именно здесь в 1607 году, в устье реки Мзивбубу, «варги» встретились с голландским адмиралом Стивеном ван дер Хагеном.

Стивен ван дер Хаген

Голландцу повезло дважды — во-первых на тот момент Варгенланд был в мире с королем Рехилой, во-вторых, отрядами варгов, устроивших большой набег на коса командовал брат Рехилы, Ариамир, своего рода «паршивая овца» в королевской семье свевов, любитель грабительских походов и разных приключений, претендующий на королевскую власть над Варгенландом, а также и над землями коса. Ариамир сразу сообразил какие выгоды сулит ему союз с новыми пришельцами — тем более, когда война с португальцами и их союзниками становилась все более вероятной. Он устроил встречу ван дер Хагена с Рехилой, король свевов щедро одарил голландца, лично нацепив ему на руку большой золотой браслет, украшенный алмазами. В свою очередь Стивен ван дер Хаген направил к  свевскому королю три сотни голландских и немецких наемников, вооруженных огнестрельным оружием. В скором времени к этим стрелкам добавилось еще человек шестьдесят.

Именно эти наемники и сыграли ключевую роль в поражении португало-испанской экспедиции: свевы и голландцы устроили засаду в Драконовых горах и изрядно потрепанный отряд был вынужден отойти к морю. Тем временем голландский флот, под командованием ван дер Хагена, прошелся вдоль побережья Мозамбика, захватывая и сжигая португальские форпосты. На стороне голландцев выступили мусульмане, поднялись и некоторые племена, недовольные владычеством португальцев. Альбукерке, когда до него дошли эти слухи, тут же кинулся назад, чтобы отбить эти владения и, в ходе одной из стычек, погиб, сраженный шальным ядром. Меж тем свевы осуществили большой поход на север, окончательно добивший королевство Кхаме.

Встреча двух миров

Источник — https://fai.org.ru/forum/topic/52563-anabasis-svevov-marsh-cherez-afriku/