Академик Юрий Пахомов: «Наша «стабильность» — это стабильность катастрофы, когда деградация неизбежна»
Юрий Николаевич ПАХОМОВ родился 15 июля 1928 года в городе Кунгур Пермской области (Россия). Член КПСС с 1953 года. Доктор экономических наук, профессор, академик НАН Украины, лауреат Государственной премии Украины в области науки и техники. С 1992 года по настоящее время — директор Института мировой экономики и международных отношений НАН Украины.
Юрий Николаевич явно из тех людей, кто знает реальную жизнь, кому есть, что сказать и кто может с достаточной уверенностью прогнозировать наше будущее, а оно ведь тоже альтернативно и исторично. Т.е. здесь и сейчас мы с Вами присутствуем при одной из многих альтернативных развилок истории и даже если не способны ее изменить, то по крайней мере можем высказать свое мнение о том, какой мы бы хотели ее видеть.
Академик Юрий Пахомов: «Наша «стабильность» — это стабильность катастрофы, когда деградация неизбежна»
Ставка на вхождение в Евросоюз заведомо обернется для Украины еще большим технологическим отставанием. Ибо Украина Западу интересна лишь как сырьевой придаток и рынок сбыта Западом готовой продукции, что приводит наше отечественное производство в упадок.
Когда легендарного премьера Сингапура Ли Куан Ю, сделавшего из «бомжатника» первоклассную страну, спросили: «Как Вы справились с коррупцией, — он ответил: «Придя к власти, я тут же посадил в тюрьму двух самых близких друзей. Далее, я за одни сутки уволил всех судей, и на их места поставил лучших выпускников юридических факультетов».
В странах ЕС (в отличие от нашей практики) у крупного капитала через налоги и другие механизмы изымается от 40 до 70 процентов прибыли. И это во многом определяет возможность оптимизации процессов распределения доходов, в том числе, по критериям социальной справедливости. А украинская практика обеспечивает именно крупному капиталу щадящий режим.
Мудрец Конфуций говорил, что «в бедной стране стыдно быть богатым; а в богатой, — бедным». У нас же приход во власть той или иной личности стал определяться так называемыми «откатами». А еще Ф. Рузвельт говорил, что «правительство, которым управляют деньги, так же опасно, как правительство, которым управляют бандиты».
Модернизация экономики на основе технологических инноваций не только предполагает наличие отдельных, специальных условий, но и требует целенаправленного формирования адекватной (т. е. инновационно-приемлемой) хозяйственной среды. При этом источники инноваций уже на старте могут быть не только отечественные, но и заграничные. Так, например, Китай, а также страны Юго-Восточной Азии стали инновационно успешными именно на базе заимствования извне передовых технологий. Причем адсорбировали они инновации не только будучи зажиточными, но и в условиях бедности и неразвитости. Кстати, их буквально сказочный подъем, то есть, превращение в высокоразвитые в рекордно короткие сроки, решающе был обусловлен именно внешними технологическими заимствованиями.
На разрушении ничего нового не построишь
В отличие от этих стран Украина и Россия (примерно за те же годы, когда «азиаты» преуспевали), не только разрушали свой уникальный высокотехнологичный комплекс, но и пренебрегали возможностью заполучения высоких технологий извне. И если применительно к России это в какой-то мере объяснимо фактором настороженного отношения к ней Запада, то в случае Украины это не было оправдано, поскольку она находилась под опекой Запада. Кроме того, если Россия — за счет своих сверхусилий — вскоре стала наверстывать высокотехнологичность, то Украина все годы продолжала технологически деградировать.
Причин для небрежения со стороны Украины высокотехнологичностью много. Но часто даже те из них, которые внешне будто бы относятся к технологической проблематике, — во многом являются производными от нетехнологических причин. Так что игнорировать причины отдаленные, и учитывать лишь «близлежащие» было бы неправильно. В том числе неправильно потому, что «отдаленные» причины могут вновь и вновь воспроизводить то, что является «близким». Среди причин, от технологий, вроде бы, далеких, но, тем не менее, существенно влияющих на них, особо надо выделить проблему силы духа.
В этой связи, многообещающими представляются исторические экскурсы, указывающие на духовные причины мощного инновационного всплеска в тех или иных странах, а то и цивилизациях. Несомненно, особый интерес в этом отношении вызывает до сих пор лидирующий в сфере инноваций Запад. И именно здесь мы обнаруживаем взаимозависимость инноваций технологических и силы духа.
Так, в странах Запада, особенно Великобритании, Германии и США, решающее воздействие на инновации в свое время оказали победоносные духовные ценности в виде ценностей протестантизма, с их пуританской этикой. Речь идет не только о присущем этим этносам рационализме, но и о той мощной «экстравертности», которая побуждала человека Запада технологически преобразовывать среду обитания, и идти в этом смысле к новым и новым «горизонтам».
Также преимуществами в силе духа, а, соответственно, и в гонке за технологическим прогрессом, располагает Китай. К тому же, у китайцев, в отличие от «белого человека», развито образное мышление, позволяющее восполнять в общей картине технологического прогресса «недостающие звенья». Далее, китаец — где бы он ни находился — работает на свою родину, то есть, на Китай. Это тоже сфера духа. И когда Китай посылает лучших из лучших учиться в вузы Соединенных Штатов с последующим устройством в высокотехнологические центры, то китаец и там ухитряется работать на свою родину.
Важнейшее значение для инноваций имеет нацеленность Китая на будущее. Ведь инноваций без ставки на будущее не бывает. В Китае же сама гармония настоящего и будущего предопределена более чем тысячелетним исповеданием ценностей конфуцианства, даосизма и буддизма. В итоге не только день «вчерашний», но и «позавчерашний» «работают» и на настоящее, и на будущее. И это все заложено в духовности народа. Кстати, после Мао Цзэдуна, отвергшего традиционные ценности, и опустившего страну, ситуация была исправлена тем, что Дэн Сяопин объявил Мао Цзэдуна великим конфуцианцем. Тем самым, «заштопав ценностную черную дыру», и создав ситуацию преемственности прошлого, настоящего и будущего. Дэн Сяопин спас Китай от деградации.
Украина, как и Россия (в противовес тому, что сделал Китай), в ходе распада СССР разрушили преемственность со своим прошлым; и обе страны до сих пор расхлебывают негативные последствия радикального отвержения не только негативов, но и положительных явлений советского прошлого. Соответственно, в постсоветской ситуации были разрушены как высокотехнологичные сегменты экономики, так и ценностные позитивы. Особенно то, что касалось потребительской умеренности, справедливости, культа науки и многого другого. Далеко не случайным в Украине был лозунг тех времен «из ракет будем делать кастрюли». По сути, он был символом того времени. Парадокс состоит в том, что даже созданные в Украине, и востребованные за рубежом высокотехнологичные новинки украинской экономикой отторгаются.
Нам все время «удается» ускоренно деградировать…
Началось это отторжение уже в первые годы существования суверенной Украины, — когда еще имелись высокотехнологичные комплексы, т. е. имелось поле для внедрения новинок. Уже тогда шокирующее впечатление произвел отказ от использования выдающегося открытия в области нанотехнологии — так называемого электронно-лучевого физического осаждения пара (аббревиатура: EB-PVD), — сделанного в Институте электросварки им. Е. О. Патона. Готовность купить эту технологию тут же вызвались американцы, которые рассчитали, что эффект от внедрения изобретения к 2005 году превысит $7 млрд. (см. статью академика НАНУ Б. Мовчана, «2000» от 21.08.2009 г.).
Убедительные примеры на сей счет приводит и известный обозреватель еженедельника «Зеркало недели», ученый-физик Александр Рожен (журнал «Радуга» (№4.2009 г.)) в статье «Хроники великой надежды», посвященной академику НАНУ Лукьяну Ивановичу Анатычуку. Оказывается, в возглавляемый им Институт с целью приобретения опережающих хайтековских устройств приезжают солидные заказчики из лучших научно-технических центров Японии, Франции, США, Китая. Здесь изобретаются, и доводятся до стадии готовности уникальные термоэлектрические устройства для космоса, быта, медицины, энергетики. Но в Украине эти — готовые к применению устройства — внедрить не удается. На все попытки убедить руководство страны использовать разработки следует ответ: «Денег нет». И если в России (после троглодитского изуверства) преемственность худо-бедно была налажена, то в Украине, с ее куцой соцэкогенетикой, и, соответственно, быстрой сменой власти, каждый новый вождь, отвергая дела предшественника, начинал «лепить» страну заново.
Все это сопровождается радикальным, а то и скандальным разрывом между прошлым, настоящим и будущим; и тут уже о каких-то долгосрочных инновационных проектах (а они всегда долгосрочны) не может быть и речи. Стране остается добивать «до ручки» промышленное наследство прошлого, ускоренно деградировать, и в качестве альтернативы собственной неуспешности иждивенчески уповать на вхождение в ЕС.
Тем самым, независимо от степени реальности этого прозападного проекта, вопрос об инновациях логично закрывается. И идеалом становится не рывок в лучшее будущее, а т. н. стабильность и устойчивость. То есть, главная задача — еще раз не упасть. И даже то обстоятельство, что нынешний премьер Н. Азаров — управленец высокого класса — для судеб страны не имеет никакого значения.
Симптоматично, что отвержение инноваций зашло в Украине так далеко, что страна поменяла даже Модель Времени. Модель сценарную, нацеленную на будущее, страна сменила на Модель циклическую, охватывающие процессы текущего года. Естественно, что такая «ориентация» экономики предопределяла ускоренную деградацию.
Речь идет и о закреплении отставания через неэквивалентный обмен с успешными торговыми партнерами; и о необратимых (пока что) институциональных деформациях, проявляющихся, например, в отказе от долгосрочного планирования. И не случайно, что в Украине получил распространение миф, будто плановость — это лишь атрибут отвергнутой советской эпохи. Разумеется, все это отдает уже дремучестью. И никто против этого не протестует.
В такой, по сути, стабильно-катастрофичной ситуации, когда текущая деградация неизбежна, т. к. оказывается предопределенной всей системой, стране в одиночку из состояния отсталости не вырваться. Ведь ситуация усугубляется и тем, что кроме внутренних негативных факторов, на Украину (из-за ее отставания) пагубно воздействуют и динамичные внешние процессы. Соответственно, чтобы выжить, в Украине все более актуальной становится интеграция с обществом, которое бы дало шанс на возобновление успешности. Так что естественным является то, что Украина уже ряд лет озадачена проблемой вектора интеграции. Однако критерий возобновления инноваций (поскольку от этого уже все отвыкли) при этом не выдерживается. Ставка делается на вхождение в Евросоюз, что заведомо обернется для Украины еще большим технологическим отставанием. Ибо Украина Западу интересна лишь как сырьевой придаток, и рынок сбыта Западом готовой продукции, что приводит свое производство в упадок.
Анализ причин стремительной технологической деградации свидетельствует о том, что в нынешней Украине решение проблем модернизации меньше всего зависит от технологий как таковых. Технологии станут важны, когда для их реализации появятся условия. Ныне технологические новшества отторгаются не только институтами в системе экономики, но и всей общественной системой.
Если сейчас сосредоточиться на технологиях, толку не будет
По этим причинам, если сейчас сосредоточиться на технологиях, толку не будет. У нас ведь до сих пор есть высококлассные модели самолетов; имеются космические технологии и многое другое. Но все это без адаптивных перемен неподъемно. В том числе, — неподъемно из-за разрыва взаимодополняющих факторов с Россией.
Имеются иллюзии: для этого нужны деньги, и все образуется. Нет, деньги сами по себе нас не спасут. Деньги сейчас «не в корм коню». Для их успешного модернизаторского освоения, да и для наращивания нужно, чтобы общество было здоровым, а не больным.
Ситуация в Украине осложняется и тем, что плачевное состояние экономики досконально не осмысливается, и не признается. И тут помехой для углубленного анализа выступает наигранный оптимизм. Похоже, что в Украине, склонной (как писал В. Короленко) к бутафории, не случайно до сих пор нет диагноза тому, что же со страной произошло. И это при том, что страна, как ни одна другая, совершила невиданный в мире перепад от высокого к низкому, что стало главной причиной не только упадка, но и превращения одного из самых веселых этносов в мире в народ рекордно депрессивный, и самый несчастный в Европе. Это зафиксировали и ВОЗ, и общеевропейские опросы.
С учетом всех этих обстоятельств становится ясно, что решение задач модернизации, в том числе технологической, во многом зависит не только от экономических и традиционных социальных задач, но и от выведения этноса из состояния депрессии и безверия. Без этого успех невозможен, ибо — как доказал еще Шарден де Тейяр — «дух сильнее материи». Все это так. Но вначале надо поставить обществу диагноз на предмет выявления конкретных, несовместимых с модернизацией негативов. И лишь потом обозначить благоприятствующие успеху обстоятельства и действия.
Начнем с застарелых уже обстоятельств, несовместимых с модернизацией; причем перечислим лишь некоторые из них. На первое место среди несовместимых с модернизацией негативов поставлю коррупцию и смыкающийся с ней передел собственности. Мне скажут — коррупция есть везде, даже в Китае, где коррупционеров расстреливают. Да, это так. Однако наша коррупция существенно отличается от коррупции успешных стран. У нас она является чуть ли не главным регулятором экономики, и многих сегментов социальной сферы общества (возьмем лишь только проблемы медицины, образования и «справедливости судов»). Естественно, что без преодоления всеохватывающей коррупции модернизация невозможна.
Напомню общеизвестное: все успешные реформы — от реформ Рузвельта до реформ в странах экономического чуда Азии — сопровождались тотальным и радикальным искоренением коррупции; и без этого успеха не было бы. Показательный эпизод. Когда легендарного премьера Сингапура Ли Куан Ю, сделавшего из «бомжатника» первоклассную страну, спросили: «Как Вы справились с коррупцией, он ответил: «Придя к власти, я тут же посадил в тюрьму двух самых близких друзей. Далее, я за одни сутки уволил всех судей, и на их места поставил лучших выпускников юридических факультетов». Да! Это было не демократично. Но те же Соединенные Штаты, которые нас учат демократии, и следят за нами как кот за мышью, действия Ли Куан Ю одобрили с восторгом.
Второй негатив, исключающий модернизацию, это чрезмерный разрыв в уровнях жизни богатых и бедных, порождающий несовместимые с модернизаторским духом отчужденность, чувство несправедливости; и, соответственно, депрессию. Мне скажут, что разрыв имеется и в успешных странах. Да, это так. Но наши люди, пережившие слишком болезненный перепад от того, что считалось когда-то справедливостью, к ситуации, когда вверху оказались неправедно сверхбогатые, разрыв воспринимают слишком болезненно. И именно он, этот разрыв, во многом предопределяет рекордную по мировым критериям депрессивность.
Кстати, в Китае, когда разрыв богатых и бедных оказался для восприятия простого люда чрезмерным, вопрос был вынесен на съезд, и — в результате принятия нужных мер — разрыв был оптимизирован. В странах ЕС (в отличие от нашей практики) у крупного капитала через налоги и другие механизмы изымается от 40 до 70 процентов прибыли. И это во многом определяет возможность оптимизации процессов распределения доходов, в том числе, по критериям социальной справедливости.
Известно, что украинская практика обеспечивает именно крупному капиталу в процессах распределения доходов щадящий режим. И хотя по итогам обсуждений Налогового Кодекса предлагались методы изъятия части доходов у владельцев крупных корпораций, меры эти смотрелись как слишком щадящие, и мало что меняющие. Возьмем, к примеру, предложение о налогообложении на роскошь. Какой прок от этого механизма, если роскошные дворцы у богатеев — за границей?!. К тому же сам налог на роскошь вскоре обернется стимулом к выведению и роскоши (а не только денег) за границу. Вывод состоит в том, что действенным с позиций справедливости, (а, значит, и преодоления депрессивности) является лишь налог на доходы. Конечно, и здесь могут срабатывать уловки, минимизирующие прибыль. Наиболее доступный механизм — искусственное «вздутие» издержек. Могут быть при нашей либеральной (а значит плутовской) практике и другие лазейки, сводящие на нет изъятие доходов у богатых.
Пока страна бедна, роскошь богатых недопустима
Чтобы нормализовать ситуацию, следует обратиться, опять-таки, к европейскому, или же к американскому опыту, который действует безупречно. Наиболее приемлемым, и доступным для Украины является практика, реализуемая в Германии.
Согласно этой практике, оптимизацию процессов перераспределения доходов обеспечивает двухъярусный Совет директоров, состоящий из «наблюдательного» и «управленческого» уровней. В наблюдательный Совет, кроме мелких акционеров и рабочих, заведомо заинтересованных в «полноценности» выявления дохода, входят также представители государства, банков и союза потребителей.
В Украине важно было осознать, что пока страна бедна, роскошь богатых недопустима; не допустима с позиций состояния страны. Дело не только в морали как таковой, но и в судьбе страны. Не случайно в странах Западной Европы даже в 1970‑е годы, пока общее благоденствие не наступило (т. е. пока они переживали примерно нашу стадию), для владельцев крупного капитала считалось недопустимым и позорным жить в роскоши. Глава преуспевающей корпорации обычно демонстративно соблюдал скромность в быту, и ездил на недорогом автомобиле. И то, что шведский король тогда передвигался на велосипеде — был сигнал, посылаемый богатым гражданам в ситуации, когда народ еще беден. Кстати в США, когда страна лишь пробивалась в лидеры, скромность в быту была культовой и повсеместной. Причем, пример показывали, за редким исключением, и самые богатые граждане, и лидеры страны. А. В. Коржаков, сопровождавший Б. Ельцина при посещении резиденций президентов США, в своих воспоминаниях писал: «Скромность и простота резиденций повергла нас в уныние…».
Весьма основательно в те годы американское государство «общипывало» свой крупный бизнес. Об этом свидетельствует хотя бы тот факт, что за период 1928‑1964 годов число долларовых миллионеров (не миллиардеров!) уменьшилось с 32 до 13. Украина же, лишь начиная свою экономическую жизнь, ведет себя так, как вроде бы страна идет к закату: она, едва родившись, и провалив экономику, бьет рекорды по числу долларовых миллиардеров. Мудрец Конфуций говорил, что «в бедной стране стыдно быть богатым; а в богатой, — бедным». У нас же приход во власть той или иной личности стал определяться так называемыми «откатами». А еще Ф. Рузвельт говорил, что «правительство, которым управляют деньги, так же опасно, как правительство, которым управляют бандиты».
Третий негатив, — стоящий на пути инновационного развития, — это масштабное обесточивание финансов страны из-за выведения доходов крупного бизнеса в оффшоры. И это происходит даже тогда, когда ныне в мировой практике (кстати, по инициативе США) разворачивается борьба с размещением доходов в оффшорах. Ныне из оффшоров капитал массово изгоняется, и заводится в страны происхождения. Украина же этого как бы не знает, и знать не хочет. Понятно, что без пресечения масштабнейшей утечки капитала модернизация невозможна.
Четвертый негатив — несостоявшаяся собственность. Права собственности в Украине размытые, процесс ее легитимизации не завершен. И это не только сдерживает модернизацию, не только лишает страны долгосрочных вложений в формирование будущего, но и провоцирует рейдерские атаки, и другие способы перераспределения собственности в пользу сильных.
Даже слабый луч надежды может стать причиной подъема духа
В итоге неустойчивость собственности предопределяет неустойчивость экономики страны. Выигрывают от этого сильные; проигрывают слабые, т. е. малый и средний бизнес, на котором (в странах благополучных) зиждется успех страны. А у нас этот бизнес сопровождают неудачи. Бессилие слабых, и произвол сильных порождают такие извращения как крышевание, поборы, откаты, и многое другое.
Размытая и неупорядоченная собственность отравляет, по сути, всю социально-экономическую среду, и служит основой масштабной теневой экономики.
Пятый фактор — о чем уже отчасти упоминалось — это несовместимое с инновациями воцарение в Украине примитивной, почти племенной культуры Времени. В стране десятилетия торжествует сиюминутность, поскольку диапазон деяний в Украине во времени ограничен. Понятно, что технологический прогресс с его долгосрочными проектами в эту ущербную модель Времени не влазит.
Заметим, что прижившаяся в стране примитивная культура Времени, не так уж безобидна и в социальном измерении. Само отсутствие долгосрочных вложений в инновации, а значит в развитие, страны лишает народ надежд на лучшее будущее, а это — один из главных источников неверия в будущее и масштабной депрессии.
В чем же выход? И возможен ли он в доступном нам периоде?
Полагаю, что именно сейчас это при определенных условиях будет возможно.
Начнем с того, что именно в ситуации безнадеги и неверия даже слабый луч надежды может стать причиной подъема духа, оптимизма и готовности активно действовать.
Я не исключаю, что даже предложенный Россией, и проработанный вместе с Украиной проект Таможенного Союза может пробить первую брешь надежд в ситуации безысходности. Ведь проект этот — не пустые обещания — типа «мы будем в Европе». Он подкреплен реальными расчетами, от которых некуда деться.
Но дело здесь не только в материальной стороне. Главное — в благоприятных сдвигах в ментальности. Ныне, чем дальше мы отходим от развала СССР, тем большее число украинцев хотят быть вместе с Россией. Где-то между 1/2 и 2/3 общего числа украинцев желают быть в едином пространстве с Россией. Но заангажированные украинские СМИ, вслед за вождями, этого заведомо «не замечают». Сторонники же содружества наших стран помнят, что Россия — единственная в мире страна, которая ради братских отношений готова жить хуже, чем окраины; и в этом проявляется не только стремление к величию, но и ее жертвенность.
Вопреки оранжевым сказкам, для большинства русских и украинцев российско-украинская отчужденность была нестерпимой и несправедливой. Великий Гоголь не случайно писал, что великороссы и малороссы как бы созданы друг для друга. И надо сказать, что ментальная взаимодополняемость не только реальна, но и прагматична. Русские, в отличие от украинцев, — максималисты, они сторонники высоких горизонтов и долгосрочных стратегий, чего так недостает Украине. Украинцы — более тщательные и «помиркованые». И если на эту взаимоблагоприятную ментальность накладывается подъем экономики за счет не только Таможенного Союза, но и, что важнее, украинско-российской взаимодополняемости на почве реанимируемой высокотехнологичности, то эффект от факторов интеграции будет возведен в степень.
А теперь о сложностях перехода Украины к инновационной модели. Самая большая сложность — это эффект первого толчка. Одно дело поддерживать горящий инновационный костер (что у нас было в «прошлой» жизни), другое — зажечь его на остывшем пепелище, когда дрова подмочены, и спички не зажигаются. Тут нужны на старте сверхусилия. И, конечно же, — расширение перспектив научно-технологического взаимодействия Украины с Россией.
http://www.chaspik.info/bodynews/8177.htm
