У Николая Ивановича Дыренкова не было высшего технического образования. И среднего тоже. Только начальная приходская школа и ремесленная школа при механико-техническом училище. Тем не менее, человеком он был чрезвычайно энергичным и технику любил самозабвенно.
А ещё, у него, судя по всему, имелись очень хорошие связи. Без них, едва ли кто-то решился бы назначить в 1918-ом году, никому не известного техника И.О. начальника ПВО города! (Оказывается уже тогда существовала такая должность!)
Вернувшись после гражданской войны в родной Рыбинск, он становится управляющим Советом Народного Хозяйства. И даже как передовик, выезжает в Москву «для обмена опытом».
Но, техника ему была ближе хозяйственных дел и, опять-таки скорее всего благодаря неукротимой энергии и протекциям, он вдруг меняет кресло «главного завхоза» Рыбинска, на должность ИНЖЕНЕРА Ижорского завода – как сейчас бы сказали – одного из ведущих оборонных предприятий!
А в 1929-ом году, техник-ремесленник без высшего и даже среднего образования становится ни много ни мало, аж НАЧАЛЬНИКОМ Опытно-конструкторского и испытательного бюро Управления моторизации и механизации РККА (УММ РККА)! Почему бы и нет, в стране, где на ключевых должностях сплошь и рядом сидели малограмотные «активисты-революционеры»?
Дыренков с упоением разрабатывал и продвигал танки, бронемашины и бронетрактора, бронетранспортёры и броневагоны. Даже броню собственной конструкции! Ему очень долго потакали, выдавали заказы и пытались как-то приспособить к делу его «изобретения». В серию даже пошли его лёгкие БА и мотоброневагон.
(Разработанные Н.И. Дыренковым лёгкие БА Д-8 и Д-12. Конструктивно неудачные, но принятые на вооружение РККА сугубо из-за безальтернативности).
(Мотоброневагон Д-2. Наверное единственная реально боеспособная разработка Дыренкова)
Но в целом, ему не везло. Подавляющее большинство его изобретений и разработок было беспощадно забраковано. В конце концов, за напрасно потраченные на разные неудачные проекты средства, с товарища Дыренкова спросили по всей строгости. В 1937-ом, его арестовали и расстреляли как диверсанта.
Что-ж, если считать диверсией многолетнюю и в подавляющем большинстве безуспешную разработку разных вундервафель за госсчёт – то он точно диверсант! Причём изощрённо талантливый. Хотя, ИМХО, человеку банально не хватало образования при избытке амбиций.
Вот эти «замечательные» качества, очень подходят для альтернативы, которую я задумал давно, но никак не мог подобрать ситуёвину, в которой нижеследующий бред можно было бы реализовать – наверное, тоже образования не хватает при избытке фантазии!
В общем, поехали!
Итак, вернёмся в 1932-ой год. Страна трудно, но более-менее успешно освоила серийное производство танков Т-26 и БТ-2.
Но, уже с самого начала выпуска, руководство РККА прекрасно осознавало недостаточность их вооружения. Переход с 37 мм калибра пушек на 45 мм проблему кардинально решить не мог. И у того и у другого калибров, эффективность осколочной гранаты была околонулевой, а основной – бронебойный снаряд этих пушек, использовался сугубо эпизодически.
Это нам сейчас кажется, что всё просто – наступают танки противника – а мы, им навстречу, в контратаку, свои! И пошло-поехало рубилово от «ворлд оф тэнкс»…
Но, не всё так просто! В начале 30-х, по опыту ПМВ (другого просто не существовало) всё представлялось совсем не так. При фронтах огромной протяжённости, танков в принципе мало. Соответственно, вероятность, что в какой-то точке танки сойдутся с танками – невелика. Но, даже если предположить, что мы готовим наступление с использованием танков на каком-то узком, но стратегически важном участке, а противник, как-то предугадав этот наш план начал подтягивать к данному участку свои танки, даже в этом случае их встреча отнюдь не гарантирована.
Во-первых, первое, что сделает подлая вражина на данном участке – усилит ПТО, чтоб не вводить свои танки в дело до тех пор, пока наши танки не сточатся по максимуму.
Во-вторых, ресурс гусеничной техники того времени, совершенно не гарантировал, что его хватит нашим танкам до той поры, когда наконец противник соизволит бросить свои в бой. Проще говоря, от бригады наших Т-26 боеспособных машин останется совсем чуть-чуть и контратаку тех же, скажем, польских танков, отражать скорее всего придётся уже ПТО нашей пехоты, а вовсе не танкам.
И в третьих – даже на стратегически важном участке, танковые части враждующих сторон, навряд ли окажутся прямо напротив друг друга к началу операции и велика вероятность, что ресурс наших Т-26 уже будет исчерпан до того, как польские танки доедут до места действия. И самое смешное – опять-таки далеко не факт, что совершив марш хотя бы в пару сотен км, польские танки сами не утратят боеспособность и до того как пойти в бой, не будут нуждаться в серьёзном ТО! В общем: «гном вернулся – дома нет!»
Именно таким тогда было качество техники и дееспособность фронтовых служб ТО.
Главным врагом танков, в то время, рассматривался вовсе не танк противника и даже не противотанковая пушка, а самая что ни есть банальная пехота, для прорыва позиций которой, он, собственно и был задуман.
Именно поэтому, основным танком РККА должен был стать двухбашенный, чисто пулемётный Т-26. 37 мм пушкой (позже 45 мм), предполагали вооружать только один танк из взвода – как раз на тот маловероятный случай встречи с вражеской бронетехникой. Тухачевский продолжал настаивать на именно таком варианте, даже когда в серию пошли привычные нам однобашенные Т-26 со спаркой 45 мм пушки и пулемёта! Гений!
В дополнение к Т-26, на вооружение был принят в принципе не вписывающийся в советскую «систему танко-тракторного и автоброневооружения РККА «танк-истребитель» – тот самый быстроходный БТ-2, вооружённый малокалиберной, прежде всего бронебойной пушкой. Роль «истребителя» ему придумали специально – чтоб был мотив, оправдывающий его принятие на вооружение. В соответствии с этой ролью, на часть БТ-2 даже пулемётов не ставили! В тоже время, другие БТ не имели пушки и вооружались аж тремя пулемётами. Типичное «разделение труда» в рамках концепции! Хотя, основным вариантом считался танк с малокалиберной 37 мм пушкой «большой мощности» — в качестве основного вооружения, плюс чисто вспомогательный пулемёт ДТ в отдельной установке сбоку.
Подразделения этих сверхмобильных и быстроходных «истребителей» предполагалось держать в резерве в качестве козырного туза на случай успешной вражьей танковой атаки на каком-либо участке весьма протяжённого фронта. Чтоб было чем ту брешь срочно законопатить. В наступлении, БТ должны были играть роль «быстроходного крыла» наших мотомехвойск.
В общем, технология применения танков была довольно хитрой. Но, жизнь, как известно, требует упрощения сложных схем. Особенно в странах, плохо умеющих реализовывать те самые сложные схемы на практике. В результате, на Т-26 и БТ начали ставить унифицированную башню со спаркой 45 мм пушки и пулемёта.
Но достаточным, данное вооружение, РККА ни в коей мере не считала – ведь главным противником по прежнему рассматривалась пехота, осколочный 45 мм снаряд против которой, был откровенным фуфлом, а количество пулемётов сократилось до одного.
Фактически, основная масса советских танков (включая дорогие колёсно-гусеничные БТ с 500-сильными авиамоторами), была вооружена одним слабеньким ручным пулемётом – как паршивая танкетка, зато постоянно катала балласт в виде противотанковой пушки. Вероятность, что она когда-нибудь пригодится в бою по своему прямому назначению – ломать броню бронетехники противника, была сравнительно не велика – а что делать? – многие в мире (но не все и не везде) перестраховывались «на всякий случай» аналогичным образом!
Из осознания этой проблемы, ещё в 1931-ом, товарищ Дыренков предложил РККА спроектировать на базе БТ-2 «универсальный» танк Д-38, главной фишкой которого было усиленное вооружение. Помимо штатной башни, Дыренков предлагал установить прямо в корпусе БТ-2, реально полезную в бою против пехтуры, трёхдюймовую пушку!
Как он там собирался её утрамбовать – лично для меня загадка, скорее всего он и сам это понимал смутно, поскольку вскоре предложил другой вариант Д-38, без «балластной» малокалиберки, с трёхдюймовкой уже в башне.
Этот вариант заинтересовал РККА немедленно и настолько, что Николай Иваныч тут же получил заказ… не, не, не! Не на танк (умение проектировать танки, точнее НЕумение, Дыренков к тому времени уже успел всем доказать), а на башню его конструкции с трёхдюймовой пушкой.
Дыренков сделал свою башню аж в двух вариантах, различающихся только технологией изготовления. Штампованную для БТ-2 и сваренную из плоских листов для Т-26.
По результатам испытаний, армия забраковала обе с вердиктом: «проектировать башни тов. Дыренков не умеет».
Но, польза в этом, очередном неудачном предприятии конструктора без диплома была! Именно учтя все косяки его конструкции, КБ з-да им. Ворошилова спроектировало свою башню, удачную, принятую на вооружение для танков Т-26-4 (серийно не выпускался) и БТ-7А. БТ-7А выпустили партию в полторы сотни машин из расчёта по батарее на каждый батальон танков БТ, входящих в состав бригад механизированных корпусов.
Что понятно. Т-26 должны были действовать совместно с пехотой и её же артиллерией. Поэтому, наличие Т-26-4 было хоть и желательно, но необязательно.
(Модель атртанка Т-26-4)
А вот для поддержки быстроходных БТ, ни у пехоты, ни у тем более артиллерии, никаких соответствующих его ТТХ средств транспорта в принципе не существовало. Более того. РККА вообще не имела артиллерии, которую физически допустимо было буксировать на скоростях, сравнимых хотя бы со среднетехнической скоростью БТ. Именно поэтому, изначально планировалось, что танк БТ-7 будет вооружён 76,2 мм «универсальной» т. е. и противопехотной и противотанковой полуавтоматической пушкой ПС-3. Но, с пушкой случился облом, в серию БТ-7 пошёл с башней от БТ-5, и армии пришлось скрепя сердцем заказать партию специализированных танков артподдержки БТ-7А.
Но, скажите, разве одна батарея вооружённых полковой трёхдюймовкой БТ-7А могла эффективно подготовить (артподготовка) и тем более непосредственно огнём поддержать атаку целого батальона БТ? Особенно учитывая ограниченный возимый БК тех БТ-7А.
Конечно, теоретически, можно повесить на шею танкового батальона целый дивизион/роту БТ-7А – штук 12-15, а то и 18! Но, на кой ляд они будут нужны, когда быстро расстреляют свой небольшой БК при отставших навсегда тылах? И далеко ли уйдёт тот батальон, если свою, и без того крайне ограниченную пайку дефицитного бензина, придётся делить с дополнительными арттанками? А ещё, не будем забывать об ограниченных возможностях мобильных служб ТО, о нехватке опытных кадров, извечно нехватке запчастей и т.д.
Вот именно эти проблемы и сверлили мозг нашего неутомимого изобретателя-самоучки! Поскольку репутация у него уже была малость подмочена, чтоб вернуть к себе расположение руководства РККА и АБТУ в частности, требовалось выдумать нечто такое, что заставит всех просто ахнуть!
И он придумал!
Придумал объединить в одном быстроходном танке все полезные функции, какие только были востребованы в бою. Артподготовка, танковая атака при поддержке артиллерии и пехоты. И даже снабжение!
Поскольку расчётами и точными чертежами Дыренков себя особо не утруждал (Он не виноват! Он просто не очень умел это делать!), на свет быстро появились две бумажки: письмо начальнику АБТУ РККА И. Халепскому и прилагающийся к письму эскизик.
Текст письма привожу без лирического вступления:
«…. Досконально изучив тактику действий наших танковых подразделений, имеющих на вооружении быстроходный колёсно-гусеничный танк БТ, я пришёл к выводу, что их действия в отрыве от артиллерии, пехоты и служб снабжения вряд ли будут очень успешны.
Предлагаю создать боевой комплекс для вооружения отборных танковых частей РККА, желательно укомплектованных опытными сверхсрочниками.
Основой комплекса будет стандартный танк БТ-5 в новой башне которого, установлены сразу два орудия: 45 мм пушка (спаренная с пулемётом ДТ) с одной стороны (стандартная передняя часть обычной башни БТ-5), и 76,2 мм пушкой КТ-26 с другой стороны (стандартная передняя часть башни танка Т-26-4). Это позволит отказаться от «универсальной» танковой пушки ПС-3, которую никак не может освоить наша промышленность и которая, к тому же, не имеет достаточной надёжности.
Половинки башен соединяются посредством специальных бронепластин-вставок, ширина которых будет обеспечивать необходимое для отката расстоянием между казёнными частями орудий (сместить орудия относительно оси танка невозможно из-за узости башенного погона). Нижние части башен, получат необходимое подкрепление и будут сбалансированы на стандартном погоне от башни Т-26-4. Под этим погоном, необходимо будет сделать соответствующее усиление крыши серийного танка БТ-5.
Башня по-прежнему двухместная. Наводчик (он же пулемётчик) обслуживает спарку 45 мм пушки и ДТ именно как наводчик, а при нечастом огне и как заряжающий. И только если необходим беглый огонь по движущейся бронированной цели, командир работает у 45 мм пушки за заряжающего. При стрельбе из 76,2 мм орудия, все операции выполняет тот же самый наводчик. Огонь из этого орудия обычно ведётся только по гаубичному, с большой дистанции, гарантирующей неуязвимость танка от огня средств ПТО противника, и с места. Без спешки. Именно поэтому пушку полностью обслуживает один человек, прошедший углублённое изучение артиллерийского дела.
Командир танка командует и в обычном положении занят наблюдением за полем боя и радиообменом с другими машинами подразделения и своим прямым начальством. Для чего на каждом танке устанавливается радиостанция.
Далее. Позади башни, на корпусе танка, над его МТО монтируются посадочные места для перевозки шести красноармейцев из расчёта одна стрелковая рота на танковый взвод из 15 танков БТ.
Сзади, каждый танк имеет специальный легкобронированный гусеничный прицеп полной массой до 4 тонн, гружёный двумя заправками топлива, масла и воды для радиаторов, тремя боекомплектами снарядов калибр 76,2 мм (непосредственно в танке только 45 мм снаряды), ЗиПом, питьевой водой и продовольствием. Подвеска и гусеницы прицепа аналогичны танковым и могут служить источником запчастей для танков.
Тактика действий проста. Такой танк, имея при себе всю необходимую артиллерию и пехоту, стремительно выдвигается в заданный район. Там, пехота спешивается, а танки дозаправляются, выходят на огневой рубеж и начинают с места массированный обстрел противника. Часть пехотинцев, при этом, работает на подаче трёхдюймовых патронов из прицепа в танк. Другая часть, обеспечивает боевое охранение. После обстрела, танки при поддержке пехоты атакуют существенно ослабленного мощной артподготовкой противника. В случае встречи с вражеской бронетехникой, в дело идёт скорострельная 45 мм пушка.
Создание такой башни из половинок серийных, не потребует каких-либо дополнительных дорогостоящих конструкторских работ, а корпуса серийных танков не потребуют каких-либо сложных и затратных переделок.
Ещё раз повторюсь – вооружать этими машинами лучше всего отборные танковые части с опытным личным составом.
Прошу рассмотреть вопрос о создании такого танка в кратчайший срок, сообщить мне резолюцию и в случае положительного решения, доверить мне создание башни и модификации танка под неё.
19.01.1935 г. Н. И. Дыренков»
Уж не знаю удивился ли Николай Иваныч тому, что его предложение заинтересовало АБТУ (в конце концов начальник этой почтенной организации Халепский, как и его заместитель Бокис и раньше ему безмерно благоволили), но за работу он взялся с невероятным энтузиазмом и башня названная им «ДДД» (Длинная, Двухорудийная, Дыренкова), которую рабочие завода «Мосжерез» (при котором базировалось Опытно-конструкторское и испытательное бюро Дыренкова) за глаза называли просто «тяни-толкай» смастачена была чрезвычайно быстро. Возможно, оттого она и получилась неказистой.
Башню взгромоздили на специально выделенный для этой экзекуции танк БТ-2 и испытали возкой. Ничего неожиданного эти испытания не показали. Вот стрельбы прошли далеко не так удачно. Из-за расположенного под самой маской орудия сектора подачи и маховика ВН 45 мм пушки, который даже после существенного укорачивания сектор и смещения маховика назад теперь упирался в пол башни, осуществлять наведение в вертикальной плоскости было неудобно и сектор ВН, составлял всего 15 градусов. Трёхдюймовку, по той же причине пришлось поднять выше и она практически полностью утратила угол склонения.
Заряжать пушки и 45 и 76,2 мм было неудобно. Расстояние между казёнными частями Дыренков выбирал исходя из длины отката орудий (чтоб при откате, казённая часть одной пушки не ударяла в казённую часть другой), а вот длину патронов он не учёл. В итоге, дабы обеспечить беспрепятственный беглый огонь из сорокапятки, приходилось приводить трёхдюймовку к максимальному углу возвышения (чтоб казённая часть КТ-26 опустилась вниз и не мешала быстро закидывать патроны в казённик «сорокапятки»). Башня от интенсивного огня попеременно из обоих орудий постепенно «просела» и полностью отказалась вращаться даже от электомотора позаимствованного от Т-28 и присобаченного «на живую нитку» (вручную башня вращалась только ценой огромных усилий на низкой передаче из-за недостаточной её балансировки). Сказались неудовлетворительная жёсткость крыши корпуса, погона башни Т-26-4 и нижней части самой башни – длинной, но сделанной конструктивно так же, как и стандартные – прочность бортовых вставок была достаточной, а вот днища башни, к которому прикреплялась верхняя часть погона – нет.
В общем, полигонных испытаний башня не выдержала.
Дыренков обещал в самое ближайшее время усилить все слабые места, но, к величайшей его досаде, все работы по башне «ДДД» были неожиданно переданы в СПЕЦМАШТРЕСТ при танковом з-де им. Ворошилова. Оттуда, два месяца спустя, на Ижорский з-д пришли отлично сделанные квалифицированными конструкторами чертежи кардинально усовершенствованной башни, с исправленными косяками и со всеми полагающимися расчётами.
Острому желанию Николая Ивановича воочию узреть своё детище в деле, не суждено было сбыться. Две новенькие опытные башни, изготовленные ижорцами, были тщательно упакованы в большие ящики и с соблюдение строжайшей секретности отправлены на ХПЗ, где специально под них, уже были подготовлены два танка БТ-5. От обычных серийных они отличались усиленным башенным погоном увеличенного размера (под башню Т-26-4), тщательно рассчитанными подкреплениями корпуса, усиленной подвеской с дополнительными амортизаторами на передних катках и съёмными трёхместными лавками над МТО вдоль каждого борта.
Форма башни несколько изменена в передней (с 45 мм пушкой) части. Башня стала чуть ниже и имела сварную конструкцию. Специально адаптированный под неё электропривод вращения работал хорошо. Привода вертикального наведения были существенно переработаны и смещены ближе к середине башни, благодаря чему угол ВН 45 мм пушки удалось довести до 25 гр. Из задней части башни исключили пулемёт. В конструкцию трёхдюймовой пушки КТ-26 внесли несколько полезных изменений, после которых, она уже называлась «танковой гаубицей обр. 1935 г. Орудие модифицировали, укоротив казённую часть (теперь, оно могло заряжаться только самыми короткими патронами от горной пушки). Разработав новый механизм подъёма, угол возвышения довели до 45 градусов и дооснастили гаубицу механизмом быстрого приведения качающейся части к максимальному углу возвышения – чтоб из «сорокапятки» без помех можно было вести интенсивный огонь.
Трёхместные лавки над МТО сделали съёмными. Причём у передних мест по каждому борту, спинки сидений складывались – поскольку они мешали вращению башни. При длительных маршах, и при движении по пересечённой местности, вдоль бортов напротив сидений, дополнительно устанавливались предохранительные леера.
Закрытый бронеприцеп был оборудован в передней части встроенным резервуаром ёмкостью 750 литров для бензина и местами хранения тары для 200-литровой бочки воды и 5 20-литровых бидонов с машинным маслом. На прицепе имелись ручной насос для перекачки топлива и жестяные тубусы хранения шлангов. Основной отсек предназначался для перевозки 150 коротких трёхдюймовых патронов от горной пушки обр. 1909 г., аптечки, шанцевого инструмента, танкового ЗиПа и недельного запаса воды и провианта НЗ на 10 человек.
Испытания танков были назначены на август-сентябрь 1935 года.
Р.С. горная пушка обр. 1909 г. была одним из наиболее массовых орудий РККА и выпускалась серийно до 1939-го года. На 1.01.36 г. их на вооружении состояло аж 622 штуки, а на 1.06.41 г. – 1121. Вооружались ею не только горнострелковые дивизии, но и обычные – вместо полковых.
Пушка имела свой патрон – значительно более короткий (длина гильзы всего 191,8 мм), чем у полковых и дивизионных трёхдюймовок (длина гильзы 385,3 мм).
