На просторах сети вот здесь http://deadland.ru/node/10343 наткнулся на вот этот интересный (на мой взгляд) рассказ.
Всем любителям танков и Больших Пушек посвящается:
Кроваво-красное солнце медленно уходило за горизонт, погружая в темноту то, что когда-то было полумиллионным городом. Остовы панельных домов, кучи битого кирпича и щебня, голые и перекрученные стволы деревьев, попавших когда-то под действие чудовищной ударной волны и жесткого излучения – все, что осталось от довоенного областного центра. Сейчас, на первый взгляд, местность выглядела просто никому не нужными руинами с запредельным уровнем радиации… но все было намного сложнее. По уточненным оперативным данным, где-то в этом квадрате находился важный стратегический объект Альянса, то ли штаб, то ли завод – обычному командиру танка доступ к информации такого уровня был закрыт, хотя, вообще-то, и не нужен. Командование поставило задачу – захватить периметр и обеспечить его безопасность, значит, надо выполнять приказ, не задаваясь лишними вопросами.
Выключив экран дальнего обзора, Андрей тронулся с места, и массивный, трехсоттонный «Берсерк-2М» медленно начал набирать скорость, оставляя в изъеденной кислотными дождями обугленной земле колеи полуметровой глубины всеми четырьмя траками. Танк двигался по окраинам города, заходя во фланг вероятного расположения противника. В этом районе вражеских боевых единиц не ожидалось, но автоматическое 150-миллиметровое орудие было развернуто вбок, на городскую застройку. Лучше заранее направить пушку, чем тратить лишние полторы секунды на поворот башни, а на выстрел времени уже не останется…
Услышав тихий предупреждающий писк бортового компьютера, Андрей вывел изображение с наружных систем слежения на тактический экран, и аккуратно сбросив скорость, съехал в небольшой овраг, развернув орудие. Комплексная система обнаружения засекла танк Альянса в полутора километрах, предположительно средний. Бросив взгляд на данные по выявленной цели, Андрей окончательно убедился в том, что это «Вепрь» первой модификации, двухсоттонник, аналогичный ему по классу противник. Запустив сканер в режим пассивного поиска, он не обнаружил других вражеских единиц в искомом радиусе, после чего, не теряя времени, произвел захват цели и вдавил кнопку огня до упора.
Выбросив из днища четыре гидравлических опоры-демпфера, моментально углубившихся в радиоактивный грунт на полтора метра, танк одновременно произвел залп. Несколько выстрелов слились в один грохочущий раскат, который поднял пыльное облако, скрывшее боевую машину. Пять бронебойных снарядов из обедненного урана с интервалом в одну десятую секунды на сверхзвуковой скорости ушли в сторону вражеской машины. Через восемь десятых секунды бортовой компьютер бесстрастно зафиксировал попадание и удалил иконку «Вепря» с тактической карты, а далекий отголосок мощного взрыва подтвердил уничтожение танка. Андрей момент выстрела даже не почувствовал: триста тонн композитного сплава достаточно инертны, а остаток отдачи погасили демпферы и дульный тормоз.
Удовлетворенно хмыкнув, Андрей убрал опоры, вывел танк из оврага и направил его по обочине разбитого асфальтового шоссе, увеличив скорость до восьмидесяти километров. Нужно было скорее покинуть засвеченную огневую позицию, ведь в любой момент по этому району могла отработать артиллерия Альянса. В ее наличии у противника сомневаться не приходилось: далекая канонада непрекращающихся взрывов и хорошо различимое в глубоких сумерках зарево пожаров красноречиво об этом свидетельствовали. В этом квадрате союзных систем залпового огня не было, а значит, где-то десятью километрами юго-западнее минимум два дивизиона вражеских «Немезид» своими ракетными залпами методично выжигали тысячи гектаров вместе со всем, что на них находилось. Недавнее место остановки танка никто до сих пор не обстреливал, что значило либо невыявление огневой позиции, либо наличие более значимых целей в секторе. Первый вариант был очень маловероятен, а в правдоподобности второго Андрей убедился, проехав еще около трех километров.
В пятидесяти метрах от шоссе, между остовами панельных девятиэтажек, зияла гигантская воронка диаметром около семидесяти и глубиной не меньше тридцати метров. Ближайшие к ней дома от ударной волны сложились, как карточные домики, а в тех, что находились чуть дальше, сейчас горело все, что могло гореть, создавая отличное прикрытие от инфракрасных сканеров. В самом кратере тоже что-то чадило, испуская густой столб темного дыма, практически незаметного на черном, затянутом непроглядной пеленой небе. Осторожно подъехав ближе, он понял, что поверхность внутри и рядом с воронкой была густо усеяна фрагментами бронетехники. Хотя от танка мало что осталось, определить его принадлежность было несложно: неподалеку лежала сорванная и отброшенная взрывом одна из башен «Бастиона» – союзного сверхтяжелого танка. Сама по себе, вместе с вращающейся трехствольной автоматической 170-миллиметровой пушкой, она была в полтора раза больше и тяжелее «Берсерка» Андрея. И это кормовая вспомогательная башня! Он представил силу взрыва, разбросавшую пятитысячетонного монстра в полукилометровом радиусе и невольно передернул плечами. Здесь явно поработала крупнокалиберная артиллерия, скорее всего «Жнец» – фугас весом в две с половиной тонны оставляет воронку как раз примерно таких габаритов. Включив задний ход, Андрей отвел танк от края воронки. Время поджимает, пора двигаться дальше, да и тут оставаться опасно: ядерный реактор «Бастиона» распылило по окрестной местности и в сочетании с общим, крайне высоким фоном пребывание здесь грозит лучевой болезнью даже в танке, оснащенном противорадиационным бериллиевым экранированием.
Съехав с шоссе, Андрей сверился с тактической картой и направил свою боевую машину в глубину спального района. Когда-то жители города в спешке пытались покинуть его – об этом говорили пустые парковки во дворах и забитые ржавыми остовами проспекты и улицы. «Берсерк» ехал прямо по легковушкам, не замедляя движения, и вдавливал их в асфальтобетон, превращая в стальные лепешки полуметровой толщины. Автобусы и грузовики, встречающиеся на пути танка, отбрасывало в стороны без ущерба для него. Девяти- и двенадцатиэтажные дома темными глазницами выбитых окон и зияющими провалами стен провожали проезжающий мимо «Берсерк», производя гнетущее впечатление на его командира. Впрочем, больше тревожился он по другому поводу: времени оставалось совсем мало, поэтому нужно было двигаться быстро, без тщательного сканирования, через плотную застройку, где новейшая система обнаружения, накануне установленная на боевую машину, была практически бесполезной. Впрочем, никакой активности противника заметно не было: главные бои велись на противоположном фланге, а сам он здесь присутствовал для наблюдения, обнаружения и уничтожения отбившихся от основной группы боевых единиц.
Срезав путь по городскому массиву, танк целеустремленно приближался к окраине. До последних домов оставалось не больше пары сотен метров, когда Андрей боковым зрением заметил стремительную тень, метнувшуюся ему наперерез и выскочившую на дорогу. Одновременно с этим сканер опознал объект как разведывательно-боевой восьмиосный колесный вездеход пониженной шумности класса «Паук» и подсветил его в рентгеновском спектре. В остальных же спектрах угольно-черный восьмидесятитонный вражеский разведчик был почти невидим. Оснащенный аппаратурой обнаружения и слежения последнего поколения, он, по идее, должен был засечь «Берсерка» за пять-семь километров и, не вступая в прямой огневой контакт, навести на него артиллерию. Однако вездеход тоже куда-то спешил и местность детально не осматривал, положившись на свою маскировку и ограничившись базовым сканированием. Появись он пятью секундами раньше или позже, система обнаружения танка даже бы его не заметила. Но «Пауку» не повезло: он выскочил всего в тридцати метрах впереди и из-за плотной застройки не смог сразу же уйти из поля зрения противника. Андрей, понимая, что времени на выстрел главным калибром нет, вдавил гашетку курсовой шестиствольной 30-миллиметровки. Поток бронебойно-зажигательных снарядов хлестнул по хищному обтекаемому контуру разведчика, выбивая фонтаны искр и дырявя его в уязвимых местах. Из моторного отсека вездехода повалил густой дым, и он резко сбавил скорость, одновременно наводя на танк ствол своего 100-миллиметрового орудия. Второй очередью Андрей прошелся по антеннам внешней связи и колесам «Паука», окончательно лишив того возможности передвигаться, в то же время разворачивая на него орудийную башню. Залпы обоих машин слились в один: разведчик Альянса словно лопнул изнутри, разлетевшись на отдельные фрагменты, а близким взрывом «Берсерк» отбросило назад, погнув опоры гашения отдачи. Выстрел «Паука» пришелся в один из четырех траков, разворотив головной каток.
Андрей, не тратя драгоценные секунды, произвел аварийный сброс поврежденного трака и погнутых демпферов, сразу же после этого подавая полную тягу на оставшиеся катки. Танк, взревев, всей мощью восьми тысяч лошадиных сил сорвался с места и стремительно начал набирать скорость. Его командир, внутренне похолодев, отсчитывал в уме время до… Взрыв! Волна сжатого воздуха колоссальной силы со скоростью около километра в секунду моментально настигла «Берсерк», приподняла его на пару метров и пронесла, оторвав от земли, еще около тридцати, после чего танк всем своим трехсоттонным весом обрушился на асфальтовое полотно проспекта, пробив в нем огромную рваную дыру и уйдя под землю на четыре с лишним метра. Это его и спасло: пролетающие под действием ударной волны обломки рушащихся вокруг домов и других элементов ландшафта прошли выше, не задев боевую машину.
Андрей отделался испугом и полуминутной потерей слуха, танку же повезло меньше. Несмотря на то, что «Берсерк» угодил прямиком в подземный канализационный коллектор, идущий под проспектом, не попав под основную ударную волну, после отчета о повреждениях выяснилось, что часть систем наведения не функционирует, а двигатель выдает лишь шестьдесят пять процентов от прежней мощности. Впрочем, этого хватило, чтобы вытащить потрепанную машину из импровизированного укрытия. На месте недавнего боя красовалась огромная воронка-кратер, сестра-близнец уже виденной ранее. Не нужно было быть гением, чтобы понять, что «Паук» перед смертью все-таки успел вызвать огонь артиллерии на себя… что ж, задуманное у него почти получилось. Промедли Андрей хоть секунду, прежде чем начать движение, мелкие обломки его танка сейчас были бы разбросаны по местности вместе с фрагментами вражеского вездехода. Окружающий район тоже сильно изменился: несколько кварталов исчезли с лица земли, превратившись в пыль, от многоэтажек же, стоявших чуть дальше, остались лишь дымящиеся горы железобетона и красного кирпича. По контуру воронки поперек бывшего проспекта возвышался десятиметровой высоты вал из выброшенного взрывом грунта и обломков домов.
Андрей малым ходом проехал триста метров, потом, выйдя за пределы микрорайона, остановился, запустил сканирование местности и вызвал на экран тактическую карту местности. К счастью, система обнаружения и опознания практически не пострадала, спустя пять секунд выведя на карту группу дружественных войск в четырех километрах на северо-запад, двигающихся через небольшой пригород в сторону городского центра. Вражеских единиц в радиусе поиска не было, и это вселяло определенный оптимизм. Направление движения обнаруженных союзных сил пока совпадало с тем, в каком шел Андрей, и после недолгих колебаний он решил идти на соединение с отрядом. Через пару минут на обзорных экранах уже можно было наблюдать густой пыльный шлейф, стелящийся за еще не увиденными дружественными танками. Андрей первым подошел к рассчитанной бортовым компьютером точке пересечения маршрутов, перевел двигатель на холостой ход и стал ждать подхода союзников, которых пока скрывали стоящие между ними строения.
Внезапно одна из панельных девятиэтажек величественно стала оседать, медленно обрушиваясь. Прямо сквозь нее, в клубах бетонной пыли, неспешно, будто не замечая здания, на пустырь выехал сверхтяжелый «Бастион» – основная ударная сила союзных войск. Его главный калибр – 400-миллиметровое орудие, способное работать в темпе по сорок выстрелов в минуту, покачивалось на уровне пятого этажа соседних уцелевших домов. Развернутая вбок массивная вспомогательная башня с трехствольным роторным орудием казалась миниатюрной по сравнению с основной. Колосс из прочнейшего титаново-иридиевого сплава с дополнительными пластинами композитной стальной брони шел на шести шипованных траках, каждый из которых был шириной с «Берсерка» и получал тягу от турбины мощностью в пятьдесят тысяч лошадиных сил, питаемой, в свою очередь, автономным ядерным реактором. По бокам исполина висели два блока со сверхмощными ПТУРами по двенадцать штук в каждом. Тяжелая ракета, выпущенная во врага, испаряла средний танк класса «Вепрь» и менее бронированную технику в радиусе тридцати метров от него. Главный же калибр обращал в пыль цель любого класса, кроме таких же сверхтяжелых танков, на максимальной загоризонтной дистанции в сорок километров, естественно, при наличии нужных координат.
Гиганта сопровождали два средних танка, класса «Конунг» – боевые машины последнего поколения, которыми постепенно заменяли устаревающий «Берсерк». Их вес по сравнению с предшественником немного увеличился – до четырехсот тонн, зато серьезно выросла защита и огневая мощь. Помимо основного орудия, которое осталось таким же, на них были автоматические ракетные установки, при активации самостоятельно ведущие цель до ее уничтожения. Также был увеличен калибр курсовой вспомогательной шестистволки – до пятидесяти миллиметров. Сенсоры стали намного чувствительнее, обнаруживая противника на гораздо большем расстоянии. Андрей мечтательно вздохнул. Ему еще нескоро пересаживаться в кресло командира «Конунга» – сначала надо проявить себя в деле.
Идущая мимо «Берсерка» бронетехника перестраивалась обратным клином в атакующий ордер. Андрей обменялся короткими шифрограммами с «Бастионом», попутно доложив о состоянии своего танка, и получил крайнюю позицию на северном, правом фланге построения в виде двигающейся метки на карте местности. Теперь его приоритетной задачей было не уничтожение, а обнаружение целей – остальное брал на себя вооруженный до зубов сверхтяжелый гигант. Впрочем, засекал врага «Бастион» тоже неплохо, и «Берсерк» тут по большей части подстраховывал группу от внезапных фланговых атак противника.
Заняв свои места в соответствии с указаниями, танки на малой скорости двинулись через городской массив. Хотя на всех четырех машинах стояли мощные прожекторы, техника шла в полной темноте, ориентируясь по многочисленным приборам. Для Андрея такая манера передвижения была привычной: инфракрасный сканер и прибор ночного видения с мощным светоумножителем давали достаточно подробную информацию об окружающей местности, позволяя своевременно объехать неожиданные препятствия. Флагман группы же, казалось, вообще не обращал внимания на такие мелочи, как кирпичные или панельные пятиэтажки, проезжая прямо сквозь них без снижения скорости. Мосты через реки он также игнорировал, как впрочем, и сами водоемы. Случайно попавшие под траки «Бастиона» автобусы и железнодорожные вагоны лопались, как перезрелые арбузы. Соблюдая дистанцию в полкилометра, по бокам, впереди по маршруту движения, шли «Конунги», тщательно сканируя территорию в поисках противника.
Враг обнаружился практически одновременно и по всей длине фронта наступления: на тактической карте зажглись сразу несколько красных отметок – две вне зоны поражения, на левом фланге, три – в радиусе действия орудия, по центру, и одна – в двух километрах на северо-запад. Андрей прикинул: до танков слева ему не успеть, центральных, сколько бы их не было, возьмет на себя «Бастион» при поддержке второго «Конунга», а одиночную цель он как-нибудь нейтрализует, тем более что основная группа ради одиночки построение ломать не будет. Осталось только подобраться поближе – наведение сильно барахлило после того взрыва. «Берсерк» развернулся и осторожно пошел на двадцати километрах по направлению к цели. Пройдя чуть меньше километра, танк въехал в узкую арку между двумя домами и, остановившись, начал пассивное сканирование местности. К этому времени небо на юге и юго-западе окрасилось огненными всполохами от разрывов: «Конунги» активно вели бой, да и сверхтяжелый танк союзников, судя по доносящимся басовитым громовым раскатам, явно не скучал.
Первые же секунды сканирования удивили Андрея: той самой одиночной целью оказался «Жнец»! Машина смерти находилась на огневой позиции, широко распластав гигантские опоры и направив в небо огромное орудие метрового калибра. Сорокаметровый ствол гаубицы возвышался над районом, как фабричная труба, готовясь послать очередной снаряд. Рядом стоял автоматический тягач с фугасами и манипуляторами для перезарядки пушки.
Странными были два обстоятельства. Во-первых, длинноствольная артиллерия обычно работала с закрытых позиций, на удалении до ста километров от театра боевых действий – поэтому встретить ее здесь, в гуще битвы, было очень маловероятно. Второе обстоятельство логично вытекало из первого: жутко дорогие и малочисленные «Жнецы» Альянс берег как зеницу ока, поэтому если уж они и оказывались на линии фронта, то их сопровождала мощная группировка поддержки. И тут, словно в подтверждение, на карте начали возникать враждебные отметки: одна, две, пять… восемь… система автоматического распознавания сразу же выдавала данные по целям: два тяжелых «Цербера», тысячетонные монстры, маневренные и при этом не менее убийственные, восемь… нет, уже девять «Вепрей» и не меньше четырех «Пауков», не считая самого «Жнеца». Видимо это была основная часть оставшихся в секторе сил Альянса. Скорее всего, вражеское соединение вело «Бастион» и остальные танки группы уже давно, подготовив им «теплый» прием. На полумертвый «Берсерк» же внимания никто не обратил. До этого момента.
Мерцающие алым на карте отметки вражеской бронетехники пришли в движение и тут же раздался тревожный сигнал бортового компьютера – на танк наводились сразу несколько боевых машин противника. Следующая секунда, казалось, тянулась вечность: у Андрея в голове вихрем пронеслись возможные варианты действий. Их было три: принять бой и «героически» погибнуть через пару секунд, навести «Бастион» на квадрат сосредоточения врага, отступая при этом на полной скорости – так он проживет на пять-семь секунд дольше… оставался третий, смертельно опасный, но единственно возможный выход.
Андрей откинул предохранительный колпачок, перевел темп стрельбы на «фулл авто», после чего довернул орудийную башню в сторону артиллерийского тягача и вдавил до хруста кнопку огня. На скорости десять выстрелов в секунду «Берсерк» выпустил восемнадцать бронебойных снарядов. Взрыв девятнадцатого прямо в стволе заставил остатки орудия распуститься металлическим цветком, отбросив танк назад и оглушив Андрея. Спустя несколько мгновений по всему пустырю начали возникать яркие вспышки от разрывов. Больше половины выстрелов ушли в небо и окружающие дома, один случайно влетел в «Паука», разнеся того на куски, в тягач же угодило всего два снаряда, из числа последних. Первый разворотил моторный отсек, не нанеся, впрочем критического вреда, а вот второй попал точно в один из пяти чудовищных фугасов, уложенных на платформе, вызвав их детонацию.
Взрыв был ужасающим. Все строения в трехстах метрах от эпицентра смело ударной волной вместе с тем, что осталось от вражеской техники. «Берсерк», стоявший в арке на расстоянии километра, вышвырнуло потоком спрессованного воздуха и впечатало со страшной силой в древнюю хрущевку. К чести для ее уже покойных строителей, она выстояла, лишившись впрочем, крыши и части пятого этажа. Кое-как выкатившись из недр полуразрушенного здания на заваленный обломками дворик, Андрей увидел пыльный гриб, поднимающийся там, где минуту назад стоял «Жнец». Пыль висела густым туманом в глубоких сумерках, скрывая колоссальную воронку и сокращая видимость до нулевой в пределах двух километров. Он облегченно выдохнул. Получилось! Теперь, когда группировка Альянса уничтожена, остается только добить отдельные танки, и можно докладывать о выполнении задания. А там, глядишь, за заслуги и медаль дадут…
Из состояния эйфории Андрея вывел писк бортового компьютера, который засек движение в километре от него. На обзорных экранах в обычном спектре была лишь подергивающаяся мутная завеса, а в инфракрасном, наоборот, все переливалось разноцветной радугой от множества вызванных взрывом пожаров. Только в рентгеновском спектре можно было увидеть более-менее четкую картину окружающей действительности. Реальность оказалась суровой. В сторону танка медленно, лавируя между остовами разрушенных домов, крался «Цербер», выживший в огненном аду. Судя по направлению движения, ему повезло оказаться в стороне от двух своих менее удачливых товарищей. Однако он тоже сильно пострадал: 200-миллиметровое орудие скорее всего, было неисправно – иначе от «Берсерка» уже остались бы только куски гнутого и оплавленного металла. Однако с двигателем и системами обнаружения у тяжелого танка Альянса явно все было в порядке – он шел на сближение, собираясь расстрелять боевую машину Андрея из курсовой автоматической пушки либо, резко ускорившись, взять ее на таран.
Выхода не было. «Цербер» уже начал набирать скорость, срезая путь по дворам и сбивая углы попадавшихся кирпичных пятиэтажек. Ему осталось пройти еще всего сотню метров, и полумертвый, лишившийся главного орудия и половины мощности мотора «Берсерк» попадет в эффективный радиус поражения его автоматической 60-миллиметровки. Пара длинных очередей – и все, отвоевался. Смысла бежать не было – двигатель работал с перебоями и не смог бы разогнать массивную машину даже до двадцати километров. Первые снаряды, выпущенные «Цербером», произвели цепочку взрывов, кривым зигзагом протянувшихся к танку – но не задев его. Андрей, уже смирившийся со своей участью, машинально отметил, что у противника тоже проблемы с системой наведения. Впрочем, это значения не имело. Еще пара сотен метров, пять секунд – и «Берсерк» будет расстрелян в упор. Вторая очередь хлестнула по дворику и окружающим развалинам. Несколько снарядов на этот раз попали в танк, выбив ливень искр. Запахло дымом и горелым пластиком. Следующее попадание станет смертельным для Андрея – окружающий радиационный фон был настолько высок, что даже разгерметизация бронекапсулы, в которой он находился, означала смерть в течение двадцати минут.
Внезапно «Цербер» замедлил скорость, пролетел по инерции еще двадцать метров, и врезался в одну из хрущевок, пробив ее и остановившись. Андрей бросился к сканерам: они показывали, что командир танка Альянса мертв, а в двух местах появились пятисантиметровые пробоины – входное и выходное отверстие снаряда. Через пару секунд вражеская машина взорвалась – второй выстрел неизвестного союзника подорвал боекомплект танка. Андрей был уже наготове и заметил инверсионный след, который оставил в пылевой взвеси пролетающий на колоссальной скорости снаряд. Проследив глазами по следу источник выстрела, он изумился: союзный танк находился в том же дворике, что и «Берсерк», не отображаясь при этом на сканерах! Область пространства в месте, где стоял таинственный незнакомец, замерцала, проявляя контуры танка, и Андрей понял, кто ему помог: это был «Стилет», невидимый и бесшумный, но крайне эффективный уничтожитель танков.
Неожиданный помощник начал движение, и бортовая электроника, наконец-то обнаружив и опознав его, вывела на экран технические характеристики объекта для ознакомления с ними командира. Приземистый корпус, выполненный из титанового сплава с засекреченными компонентами, был легче, но в то же время прочнее, чем броня «Берсерка». Оружием тихому убийце служило длинноствольное 200-миллиметровое электромагнитное орудие. Мощные магнитные поля разгоняли стальной сняряд-болванку с сердечником из карбида вольфрама до пяти километров в секунду. При ударе оболочка разлеталась, а сердечник, не сильно теряя в скорости, проходил через вражескую броню навылет. Невысокий темп стрельбы с лихвой компенсировала ее бесшумность: в момент выстрела слышалось лишь легкое гудение. Орудие и тихий, но мощный электродвигатель «Стилета» питались от сверхъемкого аккумулятора, расположенного в задней части машины и занимавшего большую часть ее объема. Завершала общую картину система адаптивной маскировки класса «Хамелеон», делающая танк невидимым во всех спектрах. Ее компоненты, как и принципы действия, также были засекречены.
Андрей отправил командиру «Стилета» короткое сообщение, содержащее благодарность за своевременную помощь в бою. В ответ танк приветственно качнул стволом орудия, после чего развернулся и почти беззвучно выехал на малом ходу из дворика. Не прошло и десяти секунд, как его отметка снова исчезла с карты, а сам «Стилет» – с экрана радара. Андрей же повел свой танк в противоположном направлении – туда, где должен был находиться «Бастион».
Машина плохо слушалась руля, скорость не удавалось поднять выше пятнадцати километров. Мотор стучал и работал с перебоями – его мощность упала вдвое, а износ, по отчетам бортовой электроники, составлял девяносто пять процентов. Из башни уродливо торчал метровый огрызок того, что раньше было орудием «Берсерка». Андрей еще до начала движения произвел сброс оставшегося боекомплекта к главному калибру. Снаряды остались в том дворике, в пластиковом контейнере с радиомаячком, который включится через полчаса. Если он доживет до конца боя, то вернется и подберет их, если же нет, то это сделает кто-нибудь из своих. В чужие руки его снаряды точно не попадут: при приближении врага включался электродетонатор, инициировавший подрыв содержимого контейнера. По крайней мере, взрыв боеукладки от случайного попадания или осколка снаряда ему теперь не грозил. Кроме того, оставалась курсовая пушка, по поводу боевой эффективности которой, правда, Андрей иллюзий не строил. Все-таки немного лучше, чем ничего.
Пыль постепенно оседала на почерневшую землю, и видимость начала улучшаться. «Берсерк» подходил к квадрату, на котором все еще продолжался бой. Самого поля битвы еще видно не было, но зарево и грохот залпов наблюдались вполне отчетливо. Танк выехал на перекресток, граничащий с небольшим парком. Андрей понимал свои шансы в возможном бою и принял решение двигаться через парк по направлению к холму-кургану в его центре. Оттуда можно будет оценить обстановку и обдумать дальнейшие действия. Через пару минут он поднялся на холм с безопасной стороны, аккуратно въехав на вершину, спрятался за стоящим там обелиском-монументом, после чего развернул обзорные камеры на расстилающуюся внизу панораму.
Посмотреть было на что. Махина «Бастиона» отлично угадывалась на местности даже без увеличения. Гигант вел долгий и тяжелый бой – это было заметно по самому танку. Оплавленный и почерневший корпус украшали многочисленные вмятины и несколько пробоин. В паре мест не хватало целых кусков броневых пластин. Один из блоков с противотанковыми ракетами отсутствовал – то ли сброшенный за ненадобностью, то ли оторванный взрывом. Во втором еще оставалась пара ПТУРов. Сверхтяжелый исполин не стоял на месте: он постоянно менял позицию, грамотно прикрываясь от плотного обстрела окружающими зданиями и рельефом местности. Главный калибр работал без остановки, каждые полторы секунды посылая сняряд весом под тонну на скорости в девятьсот метров в секунду куда-то вдаль. Андрей проследил взглядом траекторию полета, навел приближение – и понял, что «Бастион» нашел себе достойного соперника.
Это была битва титанов. Его противником и текущей целью являлся «Молох» – сверхтяжелый танк Альянса. При увеличении через обзорный экран «Берсерка» в облаках пыли отчетливо угадывались гигантские контуры врага. Если «Бастион» проектировался как универсальная боевая машина, способная вести бой со всеми классами бронетехники, то его антагонист был предназначен в первую очередь для уничтожения таких же сверхтяжей. Плоская башня с тремя 400-миллиметровыми орудиями, установленная на массивной гусеничной платформе темно-серого цвета, делала танк похожим на древний линкор, бороздивший океаны в прошлом веке. «Молох», не уступая в высоте «Бастиону», был длиннее и шире его, а весил в два раза больше. Он тоже выполнял маневры уклонения, одновременно ведя стрельбу. Масса в десять тысяч тонн заметно сказывалась на подвижности вражеской боевой машины, и попадания он получал чаще. Судя по всему, это обстоятельство не особенно его волновало – благодаря многослойной броне и многократному дублированию важнейших систем этот сухопутный линкор мог продержаться еще долго. Чего нельзя было сказать о «Бастионе». На каждый снаряд, выпущенный им, «Молох» посылал три. Только выверенные маневры, выдававшие опытного командира за штурвалом, и расстояние в пять километров между танками спасали его от уничтожения.
Андрей начинал понимать замысел противника. Союзную группу танков заманивали в мешок, выведя вперед легкие и средние танки, козыри же оставив на потом. Когда «Конунги» увязли во фронтальных схватках, а «Бастион» израсходовал ракеты и значительную часть боекомплекта, на поле вышел «Молох» – для добивания ослабленного врага. Все должно было закончиться еще раньше – залпом «Жнеца» и уничтожением выживших практически без потерь. Однако Андрей своей случайной вылазкой смешал Альянсу все карты, и первоначальный план не удался. Но этого было недостаточно. И теперь его последний союзник гибнет на глазах, получая все больше повреждений. Вот случайное попадание в трак заставило замереть на миг союзный танк. Вот он уже не так резко рванул с места, укрывшись на секунду за многоэтажкой, не останавливаясь, пробил проход между двумя зданиями, и, не переставая стрелять, пошел зигзагом по гаражному кооперативу, как будто не замечая строений. Раскрутив ствол роторной вспомогательной башни, «Бастион» резко развернулся боком и дал очередь на пятнадцать выстрелов, одновременно посылая снаряды своим главным калибром. Андрей не смог сдержать ухмылки: обзорные экраны «Берсерка» показали попадание в цель – одно из орудий «Молоха» явно получило критические повреждения. Однако уже через пару секунд ответным залпом танк Альянса взорвал подвесной блок с ракетами, оставив рваную дыру в боку союзника.
Нужно было что-то срочно делать, но что? Орудия у «Берсерка» больше не было, а автоматическая мелкокалиберная пушка не поцарапает сверхтяж даже в упор. Андрей мог бы отвлечь на себя вражеский огонь, ценой своей жизни выиграв пару секунд «Бастиону», но он сомневался, что это переломит ход сражения. Лихорадочно перебирая немногочисленные варианты, он бросил взгляд на гибнущего товарища, автоматически отметив, что системы связи и антенны отсутствуют. Скорее всего, их выбили в первую очередь, лишив танк связи с союзной артиллерией… артиллерией… но у него самого-то связь в полном порядке! Кусочки мозаики в голове встали на свои места. Андрей, не тратя драгоценных секунд, щелкнул тумблером, переключаясь на длинные волны, и послал такой нужный сейчас запрос на огневую поддержку по квадрату, в котором находился «Молох».
Три секунды, пять… вот еще одно прямое попадание отрывает «Бастиону» роторную башню и она, кувыркаясь, падает на бывший магазин, разрушая его… семь, девять… вот еще один крупнокалиберный снаряд выводит из строя турбину союзника и он по инерции закатывается за развалины какого-то храма… десять, одиннадцать… взрыв рядом с последним укрытием полумертвого гиганта срывает со здания купола и уносит их за сотню метров… двенадцать… удар! Квадратный километр местности, в центре которого находился танк Альянса, как будто превратился в выбиваемый на перекладине пыльный ковер. Разрывы гигантских фугасов оставляли громадные воронки, превращая район некогда цветущего города в лунный ландшафт. «Молох» попытался на предельной скорости покинуть участок артобстрела, но уже через сотню метров прямое попадание одного из артиллерийских снарядов вмяло его в землю, вызвав взрыв боекомплекта и реактора. Трехтысячетонная башня, как пушинка, пролетела через пару пятиэтажек и врезалась в третью. Та не замедлила обрушиться, похоронив под собой главный калибр уже уничтоженного вражеского танка.
Обстрел продолжался еще двадцать секунд. К моменту его окончания в указанном Андреем квадрате не осталось ни одного целого здания, поверхность была перепахана чудовищными взрывами. Над районом висело густое облако пыли, на глазах темнеющее из-за дыма от разгорающихся пожаров. «Бастион» выжил, но передвигаться не мог – хотя его реактор разрушен не был, но двигатель, от него питаемый, уже не функционировал. Признаков врага в радиусе сканирования заметно не было.
Андрей облегченно откинулся в кресле, ожидая сообщения о победе в секторе. Но командование почему-то медлило. Радость уступила место настороженности. Предчувствуя неладное, он завел танк и направил его вниз по склону в сторону, откуда приехал. Опасения оправдались: уже спустя полминуты по спецканалу пришла экстренная шифрограмма с уточнением оперативной обстановки. Бортовой компьютер раскодировал данные и вывел полученную информацию на экраны. Не останавливаясь, Андрей бросил короткий взгляд на инфопанель, и его прошиб холодный пот. В этот момент в ночном небе к городу приближался прощальный подарок Альянса – гиперзвуковая крылатая ракета со спецзарядом на борту. Проиграв партию, враг решил устроить «китайскую ничью», сметя оставшиеся фигуры с доски. До взрыва стокилотонной боеголовки оставалось меньше минуты.
Участок парковой ограды, когда-то бывший образцом художественного литья, разлетелся по бульвару гнутыми ржавыми прутьями, пропуская идущий на максимально возможной скорости «Берсерк». Андрей отключил ограничители скорости и выжимал последние капли из работающего на пределе движка. Разогнавшись до тридцати километров, танк протаранил одну из ближайших хрущевок и въехал внутрь, вызвав обрушение пары подъездов. Помятая броня приняла на себя удар многотонной массы железобетона и кирпича, с честью выдержав его. Двигатель заглох, на этот раз, видимо, окончательно. Впрочем, системы жизнеобеспечения и связи работали. На тактической карте зловещими алыми концентрическими кругами расходилось расчетное место будущего эпицентра. До него чуть больше двух километров – вероятность выжить была, но в покалеченном «Берсерке» она сильно сокращалась. Андрей сделал все возможное – обеспечил защиту, правильно выбрав направление отхода и завалив танк несколькими метрами строительного мусора. Теперь оставалось только ждать.
Уцелевшие внешние камеры зафиксировали момент вспышки даже сквозь толщу устроенного обвала. Обзорные экраны посветлели, и командир танка инстинктивно вцепился в подлокотники кресла, ожидая подхода ударной волны. В следующую секунду земля как будто подпрыгнула, подбросив вверх боевую машину вместе с остатками дома. Сразу же за этим пришла горизонтальная волна, сдувавшая своей чудовищной мощью все, вплоть до асфальтового покрытия. Парк с курганом превратился в один оплавленный кусок радиоактивного грунта, а окрестные дома в виде обломков унесло дальше, в зону частичных разрушений, как и остатки хрущевки, служившей «Берсерку» защитой. Сам танк, стоявший боком, перевернуло и протащило по изрытой земле несколько десятков метров, перепахав ее.
Андрей очнулся лишь через минуту. Камеры показывали гигантский ядерный гриб высотой в пару километров, формирующийся практически рядом. Внешний край его «ножки» находился всего в сотне метров от мертвого танка. Пыльное облако скрывало огромную полукилометровую воронку недалеко от места, где находился «Бастион». Связь продолжала работать, но на тактической карте никого не было. Хотя… вот появилась одна зеленая точка… вторая… еще одна… Экран постепенно заполнялся редкими метками, приходили данные о выживших, их оставалось очень мало, но они были! Альянсу не удалось уничтожить всех атакующих. Это победа!
К Андрею понемногу начал возвращаться слух, и до мозга дошли тревожные сигналы электроники. Разгерметизация бронекапсулы! Его как будто окатило холодной водой. То, чего он больше всего опасался. Окружающий фон не оставлял ни малейшего шанса. Сейчас он получает смертельную дозу проникающего излучения, от которой умрет самое большее через двадцать минут. Андрей откинулся в кресле. Что ж, рано или поздно, это должно было произойти. Столько боев, столько смертей… его смерть подведет кровавую черту под личным послужным списком. По крайней мере, она будет не напрасной: сектор захвачен, и он многое для этого сделал. А медаль он все равно получит – посмертно. Улыбнувшись, Андрей убрал руки от рычагов управления и закрыл глаза…
* * *
…Он снял шлем, сенсорные перчатки, и, встав с кресла, подошел к окну. Плотные шторы распахнулись от рывка, и помещение наполнилось мягким солнечным светом. Легкий ветерок через приоткрытое окно прошел по вспотевшим волосам, приятно холодя их. С сорокового этажа открывался отличный вид: панорама Новой Москвы была как на ладони – небоскребы и многоуровневые дороги, торговые центры и огромные парковки, скверы с фонтанами и небольшие парки, наполненные отдыхающими. В этот субботний день на улицах было полно народа, впрочем, отсюда они были еле различимы, сливаясь в разноцветную массу.
За спиной, в глубине комнаты, на экране заканчивался подсчет очков за бой. Последняя версия онлайнового танкового симулятора была гораздо реалистичней предыдущих. Андрей довольно улыбнулся: этот бой он провел блестяще. Правда, статистику немного портила смерть, первая за все время игры, но это были мелочи. Еще пара таких успехов – он пересядет в новенький «Конунг», и играть станет попроще. Еще раз взглянув в окно и представив себе тот, игровой постядерный мир на месте живописного пейзажа, Андрей поежился. Да, невеселая была бы жизнь – ни игрушек, ни электричества, ни канализации с водопроводом. Наверное, поэтому людей так тянет к теме конца света: они сравнивают мрачное будущее с серым настоящим, и реальность уже не кажется такой плохой. А выигрывают от этого те, кто не торопится улучшать уровень жизни своего народа, вместо этого подсовывая ему картинки о том, что жить, оказывается, можно и хуже. Фильмы, книги, игры мусолят одну и ту же тему, призывая радоваться тому, что есть, и тратить деньги, не откладывая, потому что завтра может быть поздно. Власти выгодно стимулировать потребление, при этом ничего не делая для тех, кому она должна служить. А обычному человеку, не привыкшему думать и принимать решения, нужно чтобы кто-то делал это за него. Но все когда-нибудь кончается.
Взглянув еще раз на цветущий город, Андрей закрыл окно и подошел к компьютеру, чтобы его выключить. Он уже протянул руку к кнопке, но тут экран погас сам. Уставившись непонимающим взглядом на монитор, Андрей не заметил, как что-то пронеслось в безоблачном московском небе, оставляя инверсионный след. В следующее мгновение свет тысячи солнц, ярко вспыхнув, провел кровавую черту под старой эпохой, одновременно дав начало новой.
