Парадоксы отечественного танкостроения.

Данная статья, найденная мною в журналах "Техника и Вооружение" 2-4 за 2005 год является продолжением темы, поднятой в процессе обсуждения статьи "ТАНК «ОБЪЕКТ 167» – ДЕДУШКА «УРАЛА»".

Современный отечественный танк по-прежнему незаменим в нынешних и грядущих войнах. В нем сосредоточены многие последние достижения отечественной и мировой науки, техники, военного искусства, И хотя сегодня иногда приходится снова слышать высказывания, в том числе из уст нынешнего министра обороны России Сергея Иванова, о том, что «время танковых клиньев ушло», однако все последние военные конфликты упрямо опровергают этот тезис. Не случайно количество танков коалиционных сил в операции «Буря в пустыне» в 1991 г. превысило количество танков, задействованных в крупнейших операциях Второй мировой войны. «Ни сейчас, ни в обозримой перспективе альтернативы танкам и танковым войскам не будет», — таково компетентное мнение бывшего начальника Генерального штаба ВС РФ генерала армии Анатолия Квашнина («Оружие и технологии России, Энциклопедия. XXI век», m. VII, стр.11, Москва, 2003).

Отечественный танк — сгусток энергии, воплощение боевого могущества. Когда движется колонна танков, ты чувствуешь, как дрожит земля. Когда танки, развернутые в боевой порядок, устремляются в атаку и, не сбавляя хода, открывают мощный артиллерийский огонь, они сокрушительны, как божья кара.

Отечественный танк красив. Он одновременно и монументален и экспрессивен. Он символизирует неукротимый порыв, богатырскую мощь, волю к победе. Кода он установлен на пьедестал, архитектору и скульптору больше ничего не нужно додумывать.

В тоже время современный основной отечественный танк не поддается однозначной идентификации. У него три ипостаси, как у древнего шумеро-аккадского верховного божества.

ОБ АВТОРАХ 

ГЛАВНЫЙ АБСУРД

Все танки, составляющие сегодня основу нашего танкового парка, создавались еще в доперестроечные времена, до распада Советского Союза.

То был период безраздельного господства плановой системы государственного управления экономикой с жестким централизованным административным регулированием. Другими словами, решения о разработке новых танков, принятии их на вооружение армии и постановке на серийное производство, а также о выделении необходимых для этого бюджетных средств принимались из одного командного центра.

Оговоримся, что сам этот центр в 1960—1970-е гг. уже не был столь монолитен, как в сталинские 1940—1950-е гг. Его структура включала в себя несколько относительно самостоятельных звеньев: Центральный Комитет КПСС (с его оборонно-промышленным отделом), Совет Министров СССР (имевший в своем составе специализированное подразделение — Военно-Промышленную Комиссию, а в своем подчинении — министерства оборонных и других отраслей промышленности), Госплан СССР (с его специализированными оборонными отделами и бюджетными полномочиями). И хотя точки зрения ответственных представителей этих ведомств не всегда совпадали, между ними все еще оставалась прежняя иерархия. Ее вершиной был Центральный Комитет КПСС, точнее, Политбюро ЦК КПСС. В его состав входили руководители всех трех упомянутых выше звеньев. Решения этого руководящего центра являлись законом для всех остальных ведомств. Никакие другие государственные, общественные или иные организации не имели ни права, ни бюджетных, ни внебюджетных средств для самостоятельной выработки и реализации каких-либо альтернатив в этой области. Временно поколебала этот принцип передача функций управления промышленностью местным хрущевским совнархозам. Однако они оказались недолговечными, и после их ликвидации внешне все вернулось на крути своя, хотя и не без некоторого ослабления могущества союзных министерств.

Правда, министру обороны и Главнокомандующим видами Вооруженных Сил дозволялось самостоятельно заказывать промышленности разработку некоторых изделий военного назначения и своими приказами принимать их на вооружение или снабжение Советской Армии или видов Вооруженных Сил. Однако предельная сумма бюджетных средств, которые им разрешалось расходовать на эти цели, не позволяла особенно разгуляться. Во всяком случае, программа разработки нового танка и создания производственных мощностей для его серийного производства была им не по зубам.

Казалось бы, что такая система должна была обеспечить единство действий и полностью исключить возможность принятия нескольких различных решений по наиболее важным проблемам танкостроения. И тут мы сталкиваемся с парадоксальной ситуацией.

В упомянутый выше административно-командный период единовластия в стране на вооружение Советской Армии были приняты три основных боевых танка — Т-64А (1968), Т-72 (1973) и Т-80 (1976) — с весьма близкими показателями боевой эффективности, но существенно различающиеся по конструкции и некоторым эксплуатационным характеристикам. На их базе возникли три параллельных семейства боевых и вспомогательных бронированных гусеничных машин. Неизбежным следствием этого явились три параллельных танковых производства, тройная номенклатура предметов материально-технического обеспечения войск, три параллельные группы военно-учетных специальностей танкистов и соответствующих учебных частей для их подготовки, три параллельные специализации военных ремонтных органов.

Ситуация, когда в боевом парке одновременно эксплуатируются танки двух или трех разных поколений, естественна и неизбежна. Одномоментно переоснастить весь наш огромный танковый парк машинами только последнего поколения, изъяв танки предыдущих поколений, невозможно. Этого не выдержит никакая экономика. Однако в нашем случае речь идет о поступлении в войска трех разновидностей танка одного поколения. Совершенно очевидно, что такая ситуация противоречит здравому смыслу, неоправданно затратна и не выдерживает критики в мобилизационном отношении.

Что это? Результат неумелого руководства? Самоуправство исполнителей? Или, не дай бог, злой умысел? Кто является конкретным виновником этого абсурда? Кто должен за него отвечать?

КТО ВИНОВАТ?

Так кто же, все-таки, в этом виноват?

Проще всего ответить: «Никто. Так уж получилось. Хотели как лучше…»

Но это не ответ. Давайте попробуем разобраться. Проследим развитие этой, прямо скажем, идиотской ситуации, реальные факты ее поэтапного возникновения.

Первая предпосылка

Для четкости рассуждения позволим себе начать с некоторых азбучных истин.

Как известно со школьной скамьи, всякое развитие предполагает наличие некоего исходного качественного состояния, его частичных изменений, критическое накопление которых завершается появлением и закреплением нового, наиболее устойчивого и жизнеспособного качественного состояния. Биологи для этих понятий применили очень удачные термины — «наследственность», «изменчивость» и «естественный отбор».

Какой наследственностью располагали нынешние танки?

Начнем от послевоенного рубежа 1950—1960-х гг.

В то время наш танковый парк стал оснащаться машинами послевоенного поколения Т-55 (1957) и Т-62 (1961), разработанными конструкторским бюро Уральского вагоностроительного завода (главный конструктор Леонид Николаевич Карцев). Это были для своего времени вполне конкурентоспособные танки, превосходящие современные им зарубежные аналоги. В них были воплощены лучшие традиции российского танкостроения, восходящие к легендарному Т-34, — оптимальное сочетание необходимого для своего времени уровня боевой эффективности, технологичности, простоты и надежности в эксплуатации. Их полюбили не только в наших войсках, но и во многих зарубежных армиях. Их опасались наши военно-политические оппоненты. Именно эти танки они назвали «красным катком», который, по их мнению, грозил прокатиться до Ла-Манша для установления во всей Европе коммунистических режимов.

Важным качеством этих танков было наличие заложенных в них технических ресурсов для дальнейшего совершенствования с сохранением необходимой для накопленного парка наследственности. Подтверждением этого явилось создание на их базе целого ряда усовершенствованных модификаций, в том числе танков Т-62А (1962), Т-55А (1963), Т-55АМ (1983), Т-62Д (1983), Т-62М (1983), Т-55АМВ (1985), Т-62МВ (1985). Они впитали в себя все то новое, что к этому времени было в арсенале конструкторов танков и их основных составных частей для повышения боевой эффективности этих машин, в том числе:

• повышение эффективности комплекса вооружения за счет установки взамен 100-мм нарезных пушек более мощных 115-мм гладкоствольных пушек с теплозащитными кожухами и инжекционной очисткой канала ствола, комплекса управления огнем с двухплоскостным стабилизатором вооружения, с оптическим, а позднее с лазерным прицелом-дальномером, баллистическим вычислителем, приборов ночного наблюдения и прицеливания, механизма выброса стреляных гильз;
• повышение уровня защиты танка от современных средств поражения за счет введения усиленной противоснарядной защиты башни, корпуса, противоминной защиты днища, автоматической системы противоатомной защиты, антинейтронного подбоя, автоматической системы пожаротушения, аппаратуры для постановки маскировочных дымовых завес.

Л.Н. Карцев — главный конструктор ОКБ Уралвагонзавода с 1953 г.

Жозеф Яковлевич Котин.

В отдельных образцах этих семейств была продемонстрирована возможность оснащения танков ракетным оружием, автоматической системой активной защиты от поражения противотанковыми снарядами, навигационной аппаратурой.

И хотя развитие этих танков в части базового шасси шло путем, близким к эволюционному, тем не менее в их боевой эффективности был достигнут качественный скачок.

При этом особенно важны два обстоятельства:

• внедрением перечисленных мероприятий технические возможности дальнейшего совершенствования танков Уралвагонзавода далеко не были исчерпаны;
• конструкторское бюро и производственный персонал Уралвагонзавода доказали свою способность, объединяя вокруг себя специалистов смежных отраслей, быстро осваивать и реализовывать в крупносерийном производстве последние достижения научно-технического прогресса.

По здравому смыслу следовало использовать эти возможности для дальнейшего последовательного развития наших танков в соответствии с изменяющимися требованиями современного боя при максимальном сохранении производственной и эксплуатационной преемственности новых образцов.

Переход к ультрареволюционным конструкторским решениям, создание принципиально новой танковой базы, полная потеря производственной преемственности могли быть оправданы лишь для достижения существенного прорыва в боевой эффективности танков, недостижимого традиционным путем. Это подразумевает не только значительное опережение современного уровня их традиционных боевых свойств — огневой мощи, защищенности от современных и перспективных средств поражения, подвижности, проходимости, боеготовности. Это означает также необходимость придания танкам неких качественно новых боевых свойств, которыми не располагают танки предыдущего поколения. Кроме того, в новой танковой базе должны быть заложены технические ресурсы для дальнейшего развития танка на обозримое будущее. Только тогда ломка существующего производства, создание новых производственных и мобилизационных мощностей, требующее весьма крупных капиталовложений, были бы обоснованы, а бюджетные затраты, организационные и технические сложности, связанные с изменениями в укомплектовании, обучении и снабжении войск, оправданы. Разумеется, при условии соблюдения оптимального соотношения «эффективность—стоимость» в пользу нового поколения.

Назрела ли такая ультрареволюционная ситуация к концу 1960 — началу 1970-х гг.?

Очевидно, что нет. Как следует из сказанного ранее, возможности для дальнейшего развития танков Уралвагонзавода адекватно требованиям современного боя были налицо. Означает ли это, что вообще не нужны были поиски новых, радикальных технических решений в области танкостроения?

Отнюдь. Интересы перспектив развития нашего бронетанкового вооружения и техники, сохранения мирового первенства в этой области требовали интенсивных научных и технических поисков. Нужен был технический плюрализм, нужны были свежие идеи, новые, не похожие друг на друга варианты технических решений или, выражаясь языком биологов, новые мутации. Но не для того, чтобы плодить многочисленные «танки-мутанты» в серийном производстве и в войсках, а для того, чтобы по результатам их конкурсной отработки и испытаний прийти к единому, наиболее оптимальному варианту, обеспечивающему необходимый качественный отрыв нового поколения танков от своих предшественников и зарубежных аналогов и в то же время требующему наименьших затрат при перестройке производства и переоснащении войск.

Возник вопрос о том, кто и какими путями способен обеспечить решение этой задачи. Делать ли однозначную ставку на одного из старых авторитетов либо широко привлекать к соревнованию, или, как теперь принято выражаться, к «тендеру», молодые силы.

Конечно, прежде всего на роль главного разработчика нового танка рассматривались тогда претенденты из числа действующих главных конструкторов танков.

Среди них были две знаковые фигуры:

• Александр Александрович Морозов, 56-летний генерал-майор-инженер, Герой Социалистического Труда, трижды лауреат Государственной премии СССР, участник разработки танков БТ-2, БТ-5, БТ-7, один из авторов лучшего танка Второй мировой войны — легендарной «тридцатьчетверки»;
• Жозеф Яковлевич Котин, 52-летний генерал-лейтенант-инженер, Герой Социалистического Труда, четырежды лауреат Государственной премии СССР, разработчик тяжелых танков KB, KB-1c, КВ-85, ИС-1, ИС-2, ряда САУ, послевоенного легкого плавающего танка ПТ-76, тракторов КТ-12 и К-700.

Это были лица, широко известные в стране и признанные во всем мире как родоначальники советской школы танкостроения.

В 1953 г. среди них появилась новая фигура — уже упомянутый выше Леонид Николаевич Карцев, сменивший на должности главного конструктора ОКБ Уралвагонзавода А. А. Морозова. 31-летний подполковник-инженер Л. Н. Карцев в то время не имел громких титулов. Однако, в отличие от первых двух, он был молод, имел практический опыт боевого использования, войсковой эксплуатации и ремонта отечественной и союзнической бронетанковой техники во фронтовых условиях. В послевоенный период, окончив с отличием инженерный факультет Бронетанковой академии, он получил систематические знания в ряде новых областей науки и техники. После выдвижения на должность главного конструктора Уралвагонзавода он вначале проявил себя в работах по созданию усовершенствованных модификаций танка Т-54 — Т-54А, Т-54Б. Следующим его самостоятельным шагом, как уже было сказано, явилась разработка танка Т-55, принятого на вооружение Советской Армии в 1957 г. С 1958 г. под его руководством создавался «объект 166» со 115-мм гладкоствольной пушкой (будущий Т-62). Все перечисленные работы, как правило, начинались Л.Н. Карцевым в инициативном порядке.

Танки Т-62.

Решающая роль в выборе главного разработчика нового танка принадлежала Дмитрию Федоровичу Устинову. Сталинский нарком вооружения с 1941 г., генерал-полковник с 1944 г., член ЦК КПСС с 1952 г., заместитель Председателя Совета Министров СССР с 1957 г., он был центральной фигурой в руководстве военно-промышленным комплексом страны.

И вот ставка была сделана. Выбор пал на А.А. Морозова. Здесь играло немалую роль особое отношение Д.Ф. Устинова к А.А. Морозову. Их связывало некое родство душ, общность биографии. Оба они сумели еще в довоенный период проявить себя как незаурядные конструкторы оборонной техники: А.А. Морозов — с 1931 г. в КБ на Харьковском паровозостроительном заводе, Д.Ф. Устинов — с 1937 г. в КБ на ленинградском заводе «Большевик» (бывшем Обуховском). Оба почти одновременно возглавили свои конструкторские бюро. Оба в 1942 г. были в первый раз удостоены звания Героя Социалистического Труда. Работая в период Великой Отечественной войны в оборонной промышленности, оба, будучи гражданскими лицами, удостоены генеральских званий. Как нарком вооружения СССР военного времени Д.Ф. Устинов хорошо знал и высоко ценил заслуги А.А. Морозова в области танкостроения.

В создавшейся ситуации руководящий центр решил, что, возглавляя высококвалифицированное Харьковское конструкторское бюро тяжелого машиностроения (ХКБТМ) и не будучи скованным узами крупносерийного танкового и моторного производства, А.А. Морозов сможет сказать новое слово в танкостроении, найти некие революционные технические решения, которые позволят уйти в отрыв от существующего уровня боевой эффективности танков. Получив carte blanche, Александр Александрович со своим коллективом принялся за дело.

Первоначальная концепция нового харьковского танка была им разработана в 1953 г., т.е. еще до появления на свет нижнетагильских Т-55 и Т-62. Поэтому заявленные А.А. Морозовым тактико-технические характеристики нового танка сопоставлялись с устаревшими характеристиками танка Т-54, принятого на вооружение в 1946 г. Суть первоначальной концепции состояла в том, чтобы без изменения калибра пушки (100 мм) повысить ее огневую мощь, а также усилить на 10% броневую защиту и подвижность танка, не увеличивая его массу (36 т). Особо отметим, что неотъемлемой частью этой концепции являлась разработка для танка двигателя совершенно новой конструкции. Уже из этих данных можно было заключить, что первоначальная концепция нового танка была не слишком амбициозна, что никакого чудесного скачка уровня тактико-технических характеристик танков она не содержала, хотя была сопряжена с серьезной ломкой производства. Тем не менее провозглашенная в ней заманчивая возможность повышения огневой мощи и броневой защиты танка без увеличения его массы подействовала на многих завораживающим образом.

Тут же к генералу Морозову как к головному разработчику были подключены все необходимые предприятия-смежники, весь интеллектуальный потенциал нашей фундаментальной и прикладной науки. Со стороны дисциплинированного руководства военного ведомства ему создали условия наибольшего благоприятствования. Государство не поскупилось на бюджетные ассигнования. Дополнительным стимулом был местный патриотизм ЦК Компартии Украины во главе с членом политбюро ЦК КПСС Владимиром Васильевичем Щербицким, взявшего харьковчан под свое мощное покровительство.

Была ли ориентировка на А.А. Морозова той самой искомой первоначальной ошибкой, которая привела к описанному выше абсурду?

Пока еще нет. Хотя безальтернативность такой ориентировки и ставка на новый двигатель содержали его первые предпосылки. Правда, в последний момент по настоятельной инициативе Уралвагонзавода он был также включен в постановление ЦК КПСС и СМ СССР о создании нового танка. Имелась в виду параллельная разработка конструкторским бюро Л.Н. Карцева предложенного им варианта нового танка с теми же выходными характеристиками, что и в Харькове, но с использованием более традиционных решений по конструкции составных частей и двигателя. Однако масштаб материальной, моральной и интеллектуальной поддержки Уралвагонзавода со стороны партийно-государственного руководящего центра был несравнимо скромнее, чем в отношении Харьковского завода им. В.А. Малышева и ХКБТМ. Да и сама инициатива Уралвагонзавода была в то время некоторым экспромтом, не подкрепленным необходимым конструкторским заделом. Ее подспудной целью наряду с созданием технического задела по новому танку было использование выделяемых средств для расширения КБ, прекращения утечки квалифицированных конструкторских кадров из Нижнего Тагила в Харьков вслед за А.А. Морозовым, а также для ускорения строительства современной экспериментальной базы.

И процесс пошел.

Вторая предпосылка

Первым детищем харьковской концепции стал «объект 430».

В чем состояла его новизна?

Как уже упоминалось выше, идея заключалась в том, чтобы повысить уровень основных тактико-технических характеристик танка без увеличения его массы. Для этой цели были найдены новые технические решения, в том числе:

• применение двухтактного Н-образного двигателя 5ТД вместо четырехтактного V-образного двигателя В-54. Расположение осей цилиндров оппозитного двигателя в горизонтальной плоскости снижало его габарит по высоте, что сулило возможность уменьшить высоту моторно-трансмиссионного отделения и в целом корпуса танка;
• использование двух малогабаритных пятискоростных бортовых коробок передач (БКП) вместо центральной коробки передач и бортовых редукторов.

Эти технические решения позволили «ужать» объем МТО и в целом весь забронированный объем танка до беспрецедентно малых величин — соответственно 2,6 и 10 м³.

Дополнительным мероприятием, направленным на удержание массы танка в пределах 36 тонн, было облегчение ходовой части за счет введения опорных катков уменьшенного диаметра с внутренней амортизацией и алюминиевыми дисками и укороченных торсионов.

Полученная за счет этих новшеств экономия массы танка позволила усилить броневую защиту корпуса и башни.

В 1955 г. вышло Постановление ЦК КПСС и СМ СССР, которым применение в новом танке двухтактного Н-образного двигателя было окончательно узаконено на правительственном уровне. Разработка этого двигателя поручалась Харьковскому заводу им. В.А. Малышева. При заводе создавалось КБ по двигателям, главным конструктором которого был назначен А. Д. Чаромский. Этот шаг содержал в себе большой риск, так как опирался только на материалы ранее проводившихся, но так и не завершенных работ в ЦИАМе под руководством профессора А.Д. Чаромского по созданию авиационного двухтактного дизеля с противоположно движущимися поршнями мощностью 10000 л.с. (М-305). Используя задел по двигателю М-305, А.Д. Чаромский начал разработку танкового двигателя мощностью 580 л.с. (будущего 5ТД) по техническим требованиям, согласованным с А.А. Морозовым. При этом предполагалось, что серийное производство нового двигателя будет первоначально осваиваться на заводе им. В.А. Малышева. Это решение было второй предпосылкой возникновения в последующем упомянутой выше абсурдной ситуации.

Экспериментальный образец танка «объект 430» с двигателем 5ТД появился в 1957 г.

С самого начала стала выявляться ненадежность двигателя 5ТД. Заложенная в его конструкции высокая теплонапряженность цилиндро-поршневой группы в сочетании с повышенным сопротивлением на выпуске из-за подсоединенной эжекционной системы охлаждения двигателя приводили к частым нарушениям нормального функционирования поршней и выходу из строя выпускных коллекторов. Кроме того, выяснилось, что при наиболее вероятных температурах окружающего воздуха (+ 25°С и ниже) двигатель нельзя запустить без предварительного разогрева с помощью подогревателя. Всплыло немало конструктивных недостатков и других составных частей танка, в том числе крайне ненадежная работа облегченной ходовой части танка.

К тому же, еще находясь в стадии опытно-конструкторских работ, «объект 430» стал отставать по ряду характеристик от последних зарубежных образцов и от серийных танков Уралвагонзавода. Так, по огневой мощи он уступал появившемуся в 1960 г. американскому танку М60 со 105-мм пушкой, а также разрабатывавшемуся конструкторским бюро Л.Н. Карцева с 1958 г. «объекту 166» (будущему Т-62) со 115-мм гладкоствольной пушкой.

Таким образом, первое детище новой концепции — «объект 430» — оказалось не на высоте как по надежности его основных составных частей, так и по перспективности ряда его тактико-технических характеристик. О принятии на вооружение Советской Армии такого танка не могло быть и речи.

Вариант нового танка, разработанный на Уралвагонзаводе и получивший название «объект 140», предусматривал сохранение компоновки танка Т-54 и использование V-образного четырехтактного дизеля типа В-2, форсированного по топливу до мощности 580 л.с. В техническом проекте «объекта 140» и изготовленных двух опытных заводских образцах был реализован ряд новых конструктивных решений, в том числе:

• вновь разработанная нарезная 100-мм пушка, ставшая базой для создания гладкоствольной 115-мм пушки, использованной позднее в танке Т-62;
• опорные катки из алюминиевого сплава с наружной амортизацией, внедренные в дальнейшем в танке Т-72;
• баки-стеллажи, позволившие выгодно использовать внутренний объем танка для увеличения боекомплекта пушки и возимого запаса топлива. Впоследствии подобные укладки были применены на всех серийных танках Уралвагонзавода, начиная с танка Т-55.

Опытный танк «объект 430» конструкции А.А. Морозова 

Опытный танк «объект 140», разработанный под руководством Л.Н. Карцева.

Однако стремление во что бы то ни стало уложиться в заданную массу танка 36 т вынудило конструкторов принять ряд решений, неблагоприятно сказавшихся на технологичности изготовления некоторых составных частей танка, а также на трудоемкости и удобстве сборки и технического обслуживания танка. Так, для снижения высоты силового отделения конструкторы приняли решение повернуть двигатель набок, уложив его одним блоком цилиндров вниз. Наклонное положение двигателя делало невозможным доступ обычным способом к ряду деталей и узлов силового отделения. Подмоторную часть днища корпуса пришлось выполнить практически из одних люков. Кроме того, для облегчения бронекорпуса он был спроектирован с гнутыми бортами переменной толщины, изготовление которых оказалось возможным лишь на мощном прокатном оборудовании Ижорского завода. И, несмотря на все эти жертвы, заданная масса танка была превышена на полтонны.

Понимая необходимость кардинального пересмотра технических решений, заложенных в «объекте 140», Л.Н. Карцев, несмотря на понесенные Уралвагонзаводом затраты, нашел в себе решимость обратиться в адрес ЦК КПСС и СМ СССР с просьбой о снятии с завода работы по «объекту 140». Поскольку в руководящем центре преобладали сторонники харьковской концепции, они охотно, не без некоторого злорадства поспешили удовлетворить просьбу Л.Н. Карцева, расценив ее как полное поражение уральских оппонентов.

Вот тут мы и подошли к тому самому критическому моменту, который стал показателем компетентности представителей нашего руководящего центра.

Третья предпосылка

Какие выводы следовали из опыта разработки и изготовления заводских образцов нового танка — харьковского «объекта 430» и нижнетагильского «объекта 140»?

Во-первых, стало очевидным, что первоначально заданные тактико-технические требования на новый образец безнадежно устарели и подлежат изменению в сторону существенного повышения боевой эффективности танка, в первую очередь мощности его вооружения и уровня защиты. Это неизбежно вызывало необходимость пересмотра требований к массе танка и мощности двигателя в сторону их соответствующего увеличения.

Во-вторых, результаты разработки и испытаний двигателей для харьковского и нижнетагильского вариантов нового танка заставляли еще раз взвесить все последствия окончательного выбора того или иного типа двигателя.

Главный конструктор Харьковского конструкторского бюро тяжелого машиностроения (ХКБТМ) А.А. Морозов.

Козырями «профессорского» двухтактного двигателя 5ТД были малая высота, высокие показатели литровой и особенно габаритной мощности, позволявшие уменьшить габариты и объем МТО. Это могло благоприятно сказаться на высоте и массе танка. Однако уже при мощности 580 л.с. выявилась низкая надежность двигателя. В связи с необходимостью дальнейшего его форсирования и соответствующего повышения нагрузки на детали его цилиндро-поршневой группы следовало ожидать дополнительного снижения его надежности. Это и подтвердилось впоследствии в двигателе 5ТДФ мощностью 700 л. с. Доводка элементов конструкции нового двигателя, таких как нагнетатель, турбина, топливный насос, выпускной коллектор, центрифуга, водяной и масляный насосы, блок-картер, шатун и др., грозила затянуться на длительный срок и требовала создания сложного и дорогостоящего комплекса экспериментальных стендов и различных специальных лабораторных установок. И, что особенно важно, с этим двигателем была связана необходимость создания с нуля нового сложного серийного моторного производства. Возникали непростые проблемы с последующим освоением крупносерийного производства нового танка и его двигателя на других танковых заводах в мирное время и созданием необходимых мобилизационных мощностей по танкам и двигателям на особый период.

С другой стороны, за четырехтактными двигателями семейства В-2 стоял многолетний опыт отработки и жесткой «солдатской» проверки в войсковых, в том числе боевых условиях. В «объекте 140» уральцами была подтверждена техническая возможность форсирования двигателей этого семейства до мощности 580 л.с. Форсированные двигатели успешно прошли доводочные и заводские стендовые испытания, а также межведомственные испытания. Высокая надежность двигателя при мощности 580 л.с. говорила о неисчерпанном ресурсе для его дальнейшего форсирования, что также подтвердилось впоследствии в двигателе В-46 мощностью 780 л.с. Этим вполне окупались его более умеренные показатели литровой и габаритной мощности и некоторый проигрыш в габарите двигателя по высоте. При этом двигатель был более приспособленным к ассимиляции в существующем крупносерийном дизельном производстве, отпадала необходимость создания новых производственных мощностей под серийный выпуск двухтактных дизелей, существенно упрощалась задача создания мобилизационных мощностей.

Сегодня преимущества варианта силовой установки с четырехтактным дизелем семейства В-2 представляются совершенно очевидными. А для многих специалистов Главного бронетанкового управления Министерства обороны, в том числе одного из наиболее компетентных его руководителей генерал-майора Александра Максимовича Сыча, и специалистов 38-го Военного научно-исследовательского испытательного института Министерства обороны они были очевидными и тогда.

Однако руководящий центр продолжал делать основную ставку на дальнейшее развитие первоначальной концепции А.А. Морозова. К 1960 г. на работы по этой концепции уже было затрачено достаточно много сил и средств. Отказ от нее означал бы признание несостоятельности всех прежних решений. Поэтому Д.Ф. Устинов, В.В. Щербицкий и руководители нижестоящих партийных и государственных органов не рискнули решиться на смелый шаг и взять на себя ответственность за понесенные затраты государственных средств и предпочли продолжать «пилить гирю» по харьковскому варианту, правда, в несколько измененном виде.

1960 г. оказался критическим. К этому времени Уралвагонзаводом были завершены работы по танку «объект 166» со 115-мм гладкоствольной пушкой, проводившиеся с 1958 г. по решению ВПК СМ СССР. Опытные образцы прошли полигонные испытания, по результатам которых в их конструкцию был внесен ряд важных доработок, в том числе:

• для снижения концентрации пороховых газов в боевом отделении при интенсивной стрельбе из пушки впервые был внедрен механизм автоматического выброса из танка стреляных гильз;
• для улучшения энергобаланса танка с новым, более энергоемким стабилизатором вооружения была повышена мощность генератора до 6,5 кВА.

Комиссией по полигонным испытаниям танк « объект 166 » был рекомендован к принятию на вооружение.

Однако в этот момент А. А. Морозов представил на утверждение разработанный им технический проект танка «объект 432» (будущий Т-64), в котором также предусматривалась установка 115-мм гладкоствольной пушки. По сравнению с первым детищем харьковской концепции («объектом 430») наряду с более мощной пушкой технический проект танка «объект 432» содержал ряд других новаций, в том числе:

• установку автомата заряжания пушки, позволившего сократить численность экипажа с четырех до трех человек;
• использование в конструкции корпуса и башни комбинированной брони, противокумулятивных экранов на надгусеничных полках;
• установку форсированного двухтактного дизеля 5ТДФ мощностью 700 л. с;
• замену пятикатковой подвески на шестикатковую с четырьмя поддерживающими роликами;
• замену пятискоростных БКП на семискоростные.

Всем было понятно, что от разработки технического проекта танка Т-64 на бумаге до завершения всего комплекса ОКР и представления танка к принятию на вооружение пройдет немалый срок, тогда как танк Т-62 был уже готов. Однако сторонники харьковчан в высшем руководстве страны восприняли работу тагильчан без особого энтузиазма, считая ее конкуренцией и, до некоторой степени, помехой Харькову. Тогдашний председатель Научно-танкового комитета генерал А.В. Радус-Зенькович, весьма чуткий к настроениям в верхах, всячески стремился затянуть рассмотрение и утверждение конструкторской документации для серийного производства танка Т-62, дабы не повредить приоритетности танка Т-64. И только появление на вооружении США основного боевого танка М60 со 105-мм нарезной пушкой и гневный окрик узнавшего об этом заместителя министра обороны СССР, Главнокомандующего Сухопутными войсками Маршала Советского Союза В.И. Чуйкова в адрес Начальника танковых войск маршала БТВ П.П. Полубоярова сдвинули дело с мертвой точки. В 1961 г. танк Т-62 был принят на вооружение Советской Армии.

Средний танк Т-62 был принят на вооружение в 1961 г.

Но вместо пересмотра теперь уже устаревших тактико-технических требований к харьковскому танку по мощности вооружения технический проект танка «объект 432» был одобрен, его характеристики, утратившие приоритетное значение, были закреплены правительственным постановлением от 17.02.61 г. После этого опытно-конструкторские работы по нему продолжалась еще шесть лет, вплоть до конца 1966 г. Более того, танк с этими устаревшими характеристиками не только был принят на вооружение Советской Армии под названием Т-64, но по правительственному постановлению от 15.08.67 г. его серийное производство кроме Харьковского завода им. А.В. Малышева должно было разворачиваться на Уралвагонзаводе и Ленинградском Кировском заводе.

Это решение нашего руководящего центра и связанные с ним материальные затраты сыграли в последующем роль тяжелых пут при определении судьбы основного боевого танка нового поколения. 

Двигатель 5ТДФ.                                   Танк Т-64 («объект 432»).

Маршалы Советского Союза Д.Ф. Устинов и В.И.Чуйков. 

Маршал танковых войск П.П. Полубояров.

Над танком Т-64 с самого начала как некое проклятие тяготела крайняя ненадежность двигателя 5ТДФ. Вскоре она проявилась в плачевных результатах войсковой эксплуатации. Завод захлестнул вал рекламаций.

В статье «Пороховая бочка Приднестровья», опубликованной в газете «Аргументы и факты» №50 за декабрь 2001 г., приведено характерное высказывание по этому поводу командующего оперативной группой российских войск в Приднестровье генерал-лейтенанта В. Евневича в беседе с военным обозревателем газеты А. Кондрашовым. Говоря об уничтожении 108 танков Т-64 согласно Стамбульским договоренностям, он замечает:

«Кстати, по секрету скажу, что эти боевые машины украинского производства очень неудачной конструкции. Их афганцы из Северного альянса даже бесплатно брать не захотели. Предпочитали более старые, но надежные Т-55».

К этому следует добавить уязвимость харьковского варианта силовой установки с мобилизационной точки зрения. Она была очевидна не только для его оппонентов, но и для его сторонников, в том числе и самого А.А. Морозова. Этим объясняется возникновение идеи о параллельной разработке ХКБМ так называемого «резервного» варианта харьковского танка с использованием силовой установки с четырехтактным двигателем семейства В-2. Такая разработка велась А.А. Морозовым с 1961 г. Однако если танк с двигателем 5ТДФ был его любимым детищем и разрабатывался с предельным усердием, то «резервный» вариант, получивший название «объект 436» (после некоторой доработки его переименовали в «объект 439»), был для него пасынком и создание КД на него велось без особого рвения и должного объема испытаний. Тем не менее в упомянутом выше правительственном постановлении о создании производственных мощностей для выпуска танков Т-64 «резервный» вариант был также прописан. Он понадобился ввиду несбалансированности предельных мощностей для производства двигателей 5ТДФ в Харькове с потребным объемом производства танков Т-64 на других заводах в мирное и военное время.

Конечно, проблему обеспечения двигателями всего планируемого парка новых танков на мирное и военное время можно было решить гораздо проще. Для этого достаточно было отказаться от варианта танка с двухтактным двигателем 5ТДФ и сосредоточить силы и средства на варианте танка с четырехтактным двигателем семейства В-2. Разумеется, не в том несовершенном «резервном» виде, в каком он был представлен А. А. Морозовым в «объекте 439», а в более тщательно отработанном, с устранением недостатков, выявленных в танке Т-64. Однако маниакальная привязанность к двигателю 5ТДФ завязшего в нем «по уши» ХКБТМ, а вместе с ним и всего руководства оборонной промышленности, а также недостаточно принципиальная, откровенно соглашательская позиция тогдашнего руководства танковыми войсками и, в целом, Министерства обороны, предопределили появление первых двух ипостасей основного боевого танка.

Это было третьей предпосылкой упомянутой ранее абсурдной ситуации.

Конкретные виновники

Итак, к началу работ по основному боевому танку нового поколения была принята концепция, допускавшая наличие двух параллельных вариантов базового шасси. Можно поименно назвать ответственных за это лиц:

• Дмитрий Федорович Устинов (с 1957 г. заместитель, а с 1965 г. 1-й заместитель Председателя Совета Министров СССР, секретарь ЦК КПСС, кандидат в члены президиума ЦК КПСС, с 1966 г. кандидат в члены политбюро ЦК КПСС). Человек, воля и решения которого по принципиальным вопросам в области вооружения и военной техники были определяющими;
• Леонид Васильевич Смирнов (с 1961 г. председатель Государственного Комитета Совета Министров СССР по оборонной технике, член ЦК КПСС, с 1963 г. заместитель Председателя Совета Министров СССР, председатель военно-промышленной комиссии СМ СССР). Лицо, ответственное за техническую политику в военно-промышленной области, реализуемую в постановлениях Правительства по разработке и производству всей оборонной, в том числе бронетанковой техники;
• Сергей Александрович Зверев (с 1963 г. председатель Государственного Комитета Совета Министров СССР по оборонной технике, с 1965 г. министр оборонной промышленности СССР, с 1966 г. член ЦК КПСС). Ответственен за состояние и результаты работ оборонной промышленности. Главное лицо в выработке курса, заложенного в проекте постановления ЦК КПСС и СМ СССР о принятии на вооружение Советской Армии танка Т-64 с двигателем 5ТДФ, создании параллельного «резервного» варианта танка с двигателем В-45, развитии мощностей для производства обоих вариантов;
• Павел Павлович Полубояров (маршал бронетанковых войск, с 1954 по 1969 гг. начальник танковых войск Советской Армии). Будучи головным заказчиком бронетанкового вооружения и техники, он под давлением названных выше руководящих лиц явно поступился объективными интересами вооруженных сил, дав согласие на принятие на вооружение Советской Армии танка Т-64 с устаревшими характеристиками оружия, проблемным и ненадежным двигателем 5ТДФ. Как неотъемлемое следствие этого в перспективе в войсках появились два параллельных варианта танка, разунифицированных по силовой установке.

Дальнейшее усложнение интриги связано с добавлением к ней газотурбинной сюжетной линии.

Газотурбинный сюжет

Идея использования газотурбинного двигателя (далее ГТД) в танковой силовой установке имеет свою предысторию. Однако чтобы не загромождать наш рассказ, не станем вдаваться в подробности этой предыстории и напомним лишь основные ее этапы.

Газотурбинный двигатель ГТД-3Т, созданный омским ОКБ-29.

Подобно тому как применение ГТД в авиации позволило совершить скачок в энерговооруженности самолетов, преодолеть предел мощности поршневых двигателей, а вместе с ним и звуковой барьер скорости самолетов, конструкторы танков также рассчитывали за счет применения ГТД резко повысить энерговооруженность и подвижность танков. Заманчивыми были высокие показатели габаритной мощности ГТД, легкость его пуска при низких температурах, отсутствие жидкостной системы охлаждения, низкий расход масла и ряд других привлекательных особенностей.

Но первые же попытки перенести авиационный ГТД с неба на землю показали, что «рожденный летать ползать не может». Наземные условия эксплуатации при высокой запыленности воздуха, частом изменении режимов работы двигателя, внезапных торможениях и разгонах машины, большом количестве остановок и новых пусков двигателя, высоких ударных нагрузках при выстреле и при движении танка по пересеченной местности оказались противопоказанными для ГТД. Неприемлемыми для танка оказались прожорливость двигателя по топливу, особенно при частичных нагрузках, полное отсутствие тормозных качеств двигателя, невозможность пуска его с буксира и ряд других природных свойств ГТД. Поэтому вся дальнейшая работа по танковым ГТД была изнурительным многолетним трудом по преодолению характерных особенностей газотурбинного двигателя и насильственному приспособлению его к наземным условиям.

ГТД-350Т разработки Ленинградского опытного завода им. В.Я. Климова.

Первый в мире танк с ГТД «объект 167Т» был спроектирован на УВЗ под руководством Л.Н. Карцева.

МТО опытного танка «объект 167Т».

Первая попытка использования ГТД в танковой силовой установке относится к 1948—1949 гг. применительно к разрабатывавшемуся на ЛКЗ Ж.Я. Котиным проекту нового тяжелого танка. Однако работа над проектом ГТД, проводившаяся СКБ турбинного производства ЛКЗ (главный конструктор А.Х. Старостенко), окончилась неудачей и была прекращена в связи с неприемлемыми расчетными величинами расхода топлива.

Первые появившиеся в металле образцы танкового газотурбинного двигателя, названного ГТД-1, были также спроектированы и изготовлены на ЛКЗ в 1955—1958 гг. (главный конструктор СКБ Г. А. Оглоблин). Это был ГТД с расчетной мощностью 1000 л.с, который предполагалось установить в тяжелый танк «объект 278», разрабатываемый Ж.Я. Котиным. Однако в ходе стендовых испытаний двигателя значение его расчетной мощности не было достигнуто, удельный расход топлива составил 335 г/л.с.×ч, (в 1,7-1,8 раза выше, чему дизельного), основные элементы его конструкции оказались ненадежными, а в зоне, близкой к номинальному режиму, наблюдалось явление так называемого «помпажа».

С 1963 г. на ленинградском опытном заводе Минавиапрома им. В.Я. Климова (позднее ЛНПО им. В.Я. Климова) велась разработка ГТД-350Т мощностью 400 л.с. для спаренной силовой установки в опытном тяжелом танке конструкции ЛКЗ. Никаких преимуществ спаренная установка двигателей ГТД-350Т по сравнению с ГТД-1 (1000 л.с.) не показала. Эта деятельность была приостановлена в связи с прекращением работ по тяжелому танку.

Первый в мире реальный газотурбинный танк был изготовлен и испытан в 1964 г. на УВЗ под руководством Л.Н. Карцева. В танке был установлен газотурбинный двигатель ГТД-3Т мощностью 800 л.с., разработанный омским ОКБ-29 Минавиапрома (главный конструктор В. А. Глушенков) на базе вертолетных двигателей ГТД-3 и ГТД-3Ф. Опытный танк в пробеге показал скорость, почти вдвое превышающую скорость серийных дизельных танков. Однако общий итог работы оказался неутешительным. Километровый расход топлива оказался в 1,5—2 раза выше, чем у дизельного танка. Требование высокой степени очистки огромного объема воздуха, необходимого для работы турбины, и малого сопротивления на входе привело к увеличению габаритов системы очистки воздуха. Стоимость ГТД оказалась намного выше стоимости дизеля. Дальнейшие работы в этом направлении были УВЗ признаны неперспективными и прекращены.

Опытный вариант танка Т-64 с ГТД.

В 1962—1967 гг. в ОКБ-6 Челябинского тракторного завода (главный конструктор. В.Б. Михайлов) создавался опытный газотурбинный танковый двигатель ГТД-700 мощностью 840 л.с. для опытного танка, разрабатывавшегося на этом заводе под руководством П.П. Исакова. Однако и это начинание не получило развития в связи с прекращением работ по танку П.П. Исакова.

Таким образом, к моменту принятия на вооружение танка Т-64 ни один из проектов создания танковой газотурбинной силовой установки (ГТСУ) не увенчался успехом.

Тем не менее накануне подписания постановления ЦК КПСС и СМ СССР о принятии на вооружение танка Т-64 Д.Ф. Устинов, обеспокоенный неблагополучным состоянием дел с двигателем 5ТДФ, решил вновь вернуться к рассмотрению вопроса о ГТСУ. В июле 1967 г. он провел совещание в ЦК КПСС с участием руководителей ВПК СМ СССР (Л.В. Смирнов, O.K. Кузьмин), Миноборонпрома (С.А. Зверев, Ж.Я. Котин), Минавиапрома (П.В. Дементьев, С.В. Ворожбиев), УНТВ Минобороны (П.П. Полубояров, А.В. Радус-Зенькович), а также главных конструкторов ЛКЗ (Н.С. Попов) и ЛНПО им. В.Я. Климова (С.П. Изотов). Главным вопросом было обсуждение возможности разработки ГТСУ для танка Т-64. В результате совещания перед промышленностью была поставлена задача разработать силовую установку с ГТД мощностью 1000 л.с, размещающуюся в МТО танка Т-64, с компромиссной величиной удельного расхода топлива на стенде (не более 240 г/л.с.×ч.) и с гарантийным сроком работы 500 часов. В апреле 1968 г. вышло соответствующее постановление ЦК КПСС и СМ СССР, в котором МОП и МАП обязывались выполнить эту работу в период 1968—1971 гг.

П.П. Исаков, разрабатывавший опытный танк с ГТД-700 ОКБ-6 Челябинского тракторного завода.

С этого момента возникла новая ситуация. Танк Т-64 с двигателем 5ТДФ, прежде однозначно предпочитавшийся Д.Ф. Устиновым, превратился в некую временную модель для последующего перехода на установку в нем газотурбинной силовой установки.

Привязка к уже существующему танку Т-64 еще не созданной, явно проблематичной и заведомо неэкономичной ГТСУ, явилась второй ошибкой, повлекшей за собой появление в последующем третьей ипостаси основного боевого танка того же поколения — будущего Т-80. Ответственные за это лица были уже названы выше.

Последующий ход событий, связанных с созданием основного боевого танка нового поколения, вооруженного 125-мм гладкоствольной пушкой, был логическим продолжением совершенных ошибок. Три будущие ипостаси нового основного танка были наследием трехзначного решения руководящего центра по силовой установке танка Т-64.

ЛОГИЧЕСКОЕ ПРОДОЛЖЕНИЕ

Добившись выхода постановления ЦК КПСС о принятии танка Т-64 на вооружение Советской Армии и развитии мощностей для его серийного производства на целом ряде танковых заводов, сторонники этого танка понимали, что, несмотря на серьезную ломку производства и колоссальные материальные затраты, они не достигли существенного отрыва нового танка от его серийных собратьев по уровню тактико-технических характеристик. Поэтому А. А. Морозов с привлечением соразработчиков срочно приступает к работе по повышению огневой мощи танка. Отрабатывается установка в этом танке новой, более мощной гладкоствольной пушки Д-81 (2А46) калибра 125 мм с высокой начальной скоростью подкалиберного (1800 м/с) и кумулятивного (905 м/с) снарядов, а также зенитной установки 12,7-мм пулемета НСВТ «Утес» с дистанционным управлением. В течение 1966—1967 гг. изготавливаются первые опытные образцы такого танка, получившего название «объект 434». Его масса возросла по сравнению с танком Т-64 на 2 т.

Это было рождением будущей первой «ипостаси» основного боевого танка нового поколения — танка Т-64А.

Не дремлет и Уралвагонзавод. К этому же времени в рамках модернизации серийных танков в КБ УВЗ под руководством Л.Н. Карцева был разработан и изготовлен опытный образец танка Т-62 со 125-мм пушкой. В автомате заряжания (A3) пушки, предложенном УВЗ, был устранен существенный недостаток A3, разработанного ХКБМ для танка Т-64А, о чем будет подробнее сказано ниже. Вместе с моторным КБ Челябинского тракторного завода (главный конструктор И.Я. Трашутин) была изучена возможность форсирования двигателя семейства В-2 за счет наддува до мощности 780 л.с. На одном из опытных образцов («объект 167») была установлена и испытана усиленная шестикатковая подвеска.

Опытный танк «объект 172» стал первым шагом на непростом пути к Т-72.

Поэтому к моменту, когда по Постановлению ЦК КПСС и СМ СССР от 15.08.67 г. на УВЗ должен был ставиться на производство танк Т-64, выяснилось, что реализация этого решения как в основном варианте танка («объект 434»), так и в несовершенном «резервном» варианте («объект 439») была бы для УВЗ шагом назад.

И вот в ноябре 1967 г. события приняли неожиданный оборот.

На юбилейные торжества, посвященные 50-й годовщине Октябрьской революции, на УВЗ приехал министр оборонной промышленности С.А. Зверев. Рассмотрев показанные ему Л.Н. Карцевым новые разработки, министр вначале воспринял их с раздражением, как некие «козни» Харькову. Тем не менее преимущества показанного ему автомата заряжания пушки над харьковским были настолько очевидны, а доводы Л.Н. Карцева и директора Уралвагонзавода И.В. Окунева в пользу установки в танк Т-64 форсированного двигателя семейства В-2 столь убедительны, что высокопоставленный чиновник призадумался.

Даже у самых закомплексованных аппаратчиков, пуще огня боящихся ответственности перед начальством за допущенные ошибки, иногда наступает некий момент истины. Министр С. А. Зверев был далеко не из самых робких чинуш. Это был достаточно самостоятельный, четко мыслящий и, как теперь говорят, «крутой» руководитель. И на следующее утро произошло неизбежное. Преодолевая инерцию ранее принятых решений, к тому же, утвержденных высшим руководством, решительно игнорируя возможные служебные неприятности, С.А. Зверев смело встал на сторону объективной пользы дела. В это утро Уралвагонзавод получил от него разрешение отработать установку в танк Т-64 форсированного двигателя семейства В-2 и механизма заряжания пушки уральской конструкции.

Это решение было концепционным и сыграло большую роль в последующем развитии событий.

Правда, в этот раз не прошло предложение Л.Н. Карцева установить в танк отработанную УВЗ усиленную ходовую часть с шестикатковой подвеской и двухскатными алюминиевыми катками с наружной амортизацией. Министр потребовал сохранения в танке харьковской облегченной ходовой части. Однако впоследствии жизнь подтвердила ее непригодность для танка с повышенной динамикой и увеличенной массой. Были случаи, когда днище в местах заделки укороченных торсионов просто вырывалось, разрушая силовую установку, грозя изувечить прежде всего механика-водителя. На последующих образцах УВЗ стал устанавливать ходовую часть собственной конструкции.

Опытный танк «объект 172М» конструкции УВЗ. 

Серийные танки Т-64А.

Отработка такого танка проводилась под шифром «объект 172М». Двигатель семейства В-2, форсированный до 780 л.с., получил название В-46. Сохранив выходные характеристики танка Т-64А по мощности вооружения, уровню защиты и подвижности, уральские конструкторы постарались избавиться от упомянутых выше конструктивных недостатков основного варианта танка Т-64А и от несовершенства его «резервной» модификации — «объекта 439». От танка Т-64А остались только положительно зарекомендовавшие себя конструктивные элементы бронекорпуса с комбинированной и дифференцированной броней и трансмиссия.

Так был сделан первый шаг на непростом пути к Т-72, которому суждено было стать в последующем главной «ипостасью» основного боевого танка нового поколения.

Что касается реализации постановления правительства от апреля 1968 г. об установке в танк Т-64 газотурбинного двигателя, то в мае того же 1968 г. в связи с переходом на производство танка Т-64А постановление автоматически было переадресовано этому новому танку. На ЛКЗ под руководством главного конструктора Н.С. Попова закипела работа над газотурбинным танком под шифром «объект 219», а в ЛНПО им. В.Я. Климова под руководством С.П. Изотова — над газотурбинным двигателем к нему под маркой ГТД-1000Т.

Это и стало началом третьей «ипостаси» основного боевого танка нового поколения — танка Т-80.

КАКАЯ «ИПОСТАСЬ» ЛУЧШЕ?

Итак, зарождение трех ипостасей основного боевого танка нового поколения состоялось. Перед генеральным заказчиком — Министерством обороны СССР— возник вопрос: на какой из вариантов этого танка делать основную ставку для массового заказа в промышленности и оснащения войск? Для этого руководству Минобороны СССР достаточно было выполнить следующие действия:

• произвести объективное сопоставление трех вариантов нового танка по уровню основных тактико-технических характеристик: огневой мощи, боевой живучести, подвижности, обитаемости, эксплуатационной надежности, а также по цене при серийном производстве и по стоимости затрат при войсковой эксплуатации и боевом применении;
• сделать однозначный выбор оптимального варианта танка, наиболее полно отвечающего объективным интересам вооруженных сил с точки зрения эффективного выполнения бронетанковыми войсками стоящих перед ними задач в мирное и военное время;
• категорически настоять на принятии однозначно выбранного варианта в качестве основного боевого танка нового поколения для его серийного производства и оснащения войск.

Главный конструктор Н.С. Попов, под руководством которого был создан танк Т-80. 

Первый в мире серийный танк с ГТД Т-80. 

Опытный танк «объект 288», разработанный в 1966 г. на ЛКЗ, оснащался двумя ГТД-350Т.

Выполнение первого из этих действий оказалось сложным, громоздким, дорогостоящим, проходило в крайне конфликтных условиях и затянулось на длительный срок.

Основными этапами этой работы были:

• проведение в 1971 г. сравнительных испытаний танков Т-64А, Т-72 («объект 172М») и Т-80 («объект 219»), В испытаниях, получивших среди их участников юмористическое название «тараканьи бега», участвовали по 10 танков каждого типа. Испытания длились шесть месяцев и включали в себя пробег в объеме 10 тыс. км в районах Украины, Белоруссии, Закавказья, Туркестана, а также боевые стрельбы, в том числе взводные и ротные, на окружных полигонах БВО и ТуркВО;
• организация в 1972 г. повторных испытаний 15 танков Т-72 и шести танков Т-80 после их доработки по результатам первого этапа испытаний.

Осуществление этих работ потребовало выпуска специального Постановления ЦК КПСС и СМ СССР и ряда приказов и директив министра обороны. Для руководства испытаниями была создана Государственная комиссия из представителей Министерства обороны и промышленных министерств в составе 15 человек под председательством заместителя командующего 6 гв. ТА генерал-лейтенанта Ю.М. Потапова, а также рабочая группа в составе 16 человек из конструкторов, сотрудников научно-исследовательских учреждений и военных представительств. Был сформирован отдельный испытательный батальон трехротного состава общей численностью 137 человек. В его штате были предусмотрены хорошо оснащенные подразделения обеспечения, включая взвод связи с большим количеством подвижных радиосредств, взвод снабжения с полевой кухней, палатками, автотранспортом, топливозаправщиком, электростанцией, отделение технического обслуживания с мастерской, батальонный медпункт с санитарным автобусом и дегазационно-дезинфекционной машиной, использовавшейся как полевая баня.

Учитывая большую протяженность самостоятельных действий батальона, необходимость организации тактических учений и стрельб, регулирования маршрутов движения, охраны в пути и в районах временной дислокации, планирования и учета эксплуатации техники, проведения необходимых ремонтов боевых и транспортных машин, артвооружения, приборов управления стрельбой, хранения и подвоза бронетанкового и автомобильного имущества, боеприпасов, ГСМ, продовольствия, а также финансового обеспечения личного состава, ведения делопроизводства, была сформирована группа обеспечения численностью 90 человек с соответствующим количеством штабных, транспортных и специальных машин. Кроме того, каждое конкурирующее предприятие за счет собственных средств сформировало группы сопровождения испытаний из заводских специалистов, оснастив их ремонтными средствами, транспортом, запасными частями и другим необходимым имуществом.

В дополнение к этому Министерство оборонной промышленности сформировало подвижную «мозговую группу» из специалистов профильного научно-исследовательского института (ВНИИТМ) для обработки результатов испытаний и их научной интерпретации. Поэтому за колонной танков всегда следовала армада автомашин, что создавало у встречного населения впечатление крупной передислокации войск.

Соревнования танков происходили в неравных условиях. Танки Т-64 к тому времени серийно выпускались уже более пяти лет, в том числе в модификации Т-64А — более трех лет. За этот период в них был реализован большой объем технологических и конструкторских доработок по результатам освоения их серийного производства и войсковой эксплуатации. Танки Т-72 и Т-80 были представлены в опытном исполнении как «объекты 172М» и «219» и, естественно, не прошли такой длительной доводки. Поэтому после первого этапа испытаний потребовалось некоторое время для устранения ряда выявленных недостатков опытных образцов Т-72 и Т-80 и проведения их повторных сравнительных испытаний. (Далее для упрощения изложения мы будем употреблять только окончательные наименования танков Т-72 и Т-80, отбросив условные обозначения их опытных образцов — «объекты 172М» и «219».)

Главной интригой второго этапа испытаний был конфликт между сторонниками танков Т-80 и Т-72. Соотношение сил было явно на стороне приверженцев газотурбинного танка. Его наиболее влиятельным покровителем был Д.Ф. Устинов, а вслед за ним не только убежденные приверженцы газотурбинной концепции, но и все те, кто стремился потрафить высокому партийному начальству. Это порождало двойные стандарты при оценке результатов испытаний. О том, какие острые, порой анекдотические формы принимало лоббирование танков их сторонниками, мы знаем не понаслышке. На втором этапе сравнительных испытаний 15 танков Т-72 и шести танков Т-80 в 1972 г. одному из авторов настоящей статьи довелось участвовать в работе Государственной комиссии в качестве заместителя ее председателя.

«Государевым оком» на испытаниях был уже немолодой инструктор оборонного отдела ЦК КПСС некто В.И. Подрезов. Неотлучно следуя за танками, как правило, в одной машине с председателем комиссии, он стремился вникнуть во все технические тонкости испытаний. Проводя установку Д.Ф. Устинова, он бдительно следил за умонастроениями председателя и членов государственной комиссии. Это обстоятельство заставляет остановиться несколько подробнее на манере поведения этой персоны.

От всех остальных участников испытаний В.И. Подрезов отличался своеобразной внешностью. Непокрытая седая голова с аккуратной круглой лысиной и надетая поверх гражданской одежды длинная плащ-накидка с откинутым капюшоном делали Подрезова поразительно похожим на средневекового монаха-капуцина. За это, а также за назидательный тон в разговоре с окружающими и по некоторому созвучию с его фамилией он получил среди испытателей ироническое прозвище Падре. Время от времени Падре отводил в сторону кого-либо из участников испытаний, заподозренных им в излишних симпатиях к танку Т-72, и тихим голосом, почти шепотом, делал ему предостережение, напоминая об ответственности перед партией. Видимо, не полностью доверяя испытателям, он пытался лично следить за техническим состоянием танков Т-72, что порой выглядело смехотворно. Так, например, в кармане Падре носил с собой карандаш, который использовал в качестве щупа для проверки на каждой стоянке зазора между проушинами соседних траков гусениц танков Т-72, характеризующего износ пальцев в шарнирах.

В своей предвзятости преуспевала и упомянутая выше подвижная «мозговая группа» Миноборонпрома. Интерпретируя результаты испытаний танков на основании разработанных ею критериев, эта группа, состоявшая из докторов и кандидатов технических наук, часто делала заключения, поражавшие своей необъективностью. Так, после пробега танками Т-72 около 3000 км «мозговая группа» сделала заключение, что корпуса двух танков полностью выработали свой ресурс и поэтому танки должны быть сняты с испытаний. Основанием для этого послужили несколько микротрещин в бортах корпусов в районе кронштейнов подвески. Вопреки этому «научному» заключению, танки без какого бы то ни было ремонта корпусов выполнили весь объем испытаний, включая 10000 км пробега, стрельбы, преодоление всех видов препятствий, в том числе водных преград вброд и под водой.

Особо сильное давление сверху оказывалось на председателя комиссии, который должен был постоянно докладывать о ходе и результатах испытаний лично Д.Ф. Устинову. Это ставило генерала Ю.М. Потапова в пикантное положение, учитывая, что возможность его дальнейшего продвижения по службе во многом зависела от отношения к нему руководства ЦК КПСС.

В этих условиях объективная оценка результатов испытаний потребовала от испытателей и членов комиссии немало мужества и принципиальности, за которую кое-кто поплатился.

Генерал-полковник Ю.М. Потапов. 

Сборка танков Т-72 на Уралвагонзаводе.

Объективное сопоставление танков Т-64А, Т-72 и Т-80 по основным тактико-техническим характеристикам, в том числе полученным при сравнительных испытаниях, давало следующую картину.

Вооружение

С формальной точки зрения (т.е. из сравнения показателей вооружения, приводимых в типовых справочных характеристиках танков) танки Т-64А, Т-72 и Т-80 имеют абсолютно одинаковое вооружение.

Что касается вооружения Т-64А и Т-80, то это истинная правда, поскольку КБ Кировского завода практически вооружением не занималось, полностью заимствуя его с танка Т-64А. Проблемы установки газотурбинного двигателя были столь сложны, что конструкторам ЛКЗ было не до вооружения.

Другое дело Т-72. Имея определенный задел, апробированный на «объекте 167», создав резерв по грузоподъемности шасси машины за счет перехода на усиленную ходовую часть, Л.Н. Карцев постарался максимально избавиться от некоторых нерациональных решений А. А. Морозова в части вооружения, принятых в угоду сохранения минимальной массы машины.

Двухъярусный вращающийся транспортер автомата заряжания танка Т-72.

Размещение элементов гидроприводов башни и пушки стабилизатора вооружения 2Э28М танка Т-72.

На Т-64А пороховые заряды выстрелов в сгорающих гильзах были размещены в L-образной механизированной укладке вертикально под крышей башни, заняв большую часть лобовой проекции машины. Это делало их потенциально более уязвимыми при обстреле танка. Кроме того, находясь в вертикальной части буквы L, они образовали сплошной частокол по периметру боевого отделения. Командир и наводчик оказывались как бы внутри пороховой бочки, а механик-водитель — в наглухо изолированном от них отделении управления. Разобщение членов экипажа затрудняло их перемещения внутри танка и исключало возможность быстрой эвакуации механика-водителя в случае его ранения. Это ставило механика-водителя в сложное положение. Известны, например, случаи из опыта Великой Отечественной войны, когда изолированное положение механика-водителя в танке М4А2 «Шерман» приводило к его гибели от ран из-за невозможности быстрой эвакуации. Все это снижало шансы на выживание членов экипажа при обстреле танка Т-64А и могло отрицательно сказаться на морально-психологическом состоянии людей в экстремальных ситуациях. В полной мере это относится и к танку Т-80, разработчиками которого были заимствованы технические решения по автомату заряжания танка Т-64А.

В танке Т-72 общая компоновка боевого отделения была полностью изменена с целью размещения боекомплекта как можно ближе к днищу танка как наименее уязвимому месту при его обстреле. Это также позволило избавиться от опасного «кабинного» размещения командира и наводчика изолированно от механика-водителя.

Внедрение решений, реализованных в тагильском автомате заряжания под условным названием «Желудь», позволило не только устранить эти пороки, но и преодолеть малозаметный со стороны недостаток механизма заряжания танков Т-64А и Т-80, связанный с тандемным (на лоток выкладывается и снаряд, и заряд) досылом снаряда и заряда в камору пушки. Такой досыл не гарантирует стабильность инерционного способа «закусывания» снаряда при внешних возмущениях, сопутствующих как движению танка, так и изменению углового положения пушки относительно горизонта. В автомате заряжания «Желудь» осуществлен более надежный индивидуальный досыл каждой из частей выстрела, гарантирующий стабильность основного баллистического показателя — начальной скорости.

Значительным шагом вперед танка Т-72 явилось немедленное избавление после выстрела от поддона заряда — источника угарного газа. В механизме заряжания двух других танков поддон возвращается в боеукладку, продолжая отравлять атмосферу боевого отделения.

В карусельной укладке Т-72 ожидалось появление дефекта, связанного с неизбежным частичным повреждением лакокрасочного покрытия выстрелов из-за конструктивных особенностей размещения выстрелов в укладке. Однако эти опасения не подтвердились. Повреждения покрытия зарядов и снарядов в боеукладке не оказались существенными даже после пробега на 5000 км.

Забегая немного вперед, необходимо отметить, что одновременно с началом изготовления опытных образцов перед московским Центральным институтом автоматики и гидравлики была поставлена задача избавления в исполнительной части стабилизатора по вертикали от источника повышенной опасности — гидропривода. Дело в том, что рабочая жидкость, имея высокую температуру и давление, и не только при боевых повреждениях, может наносить серьезные травмы экипажу. Поэтому в ЦНИИ АГ был проработан переход с гидравлического привода на электрический. Однако эта проработка по ряду обстоятельств была внедрена в серию с некоторым запаздыванием, лишь в середине 1970-х гг.

Что касается дублирующего привода вертикального наведения пушки, то в танках Т-64А и Т-80 был установлен гидропривод. Это было выгодно с точки зрения экономии веса и внутренних объемов боевого отделения, внешне выглядело изящно, однако противоречило здравому смыслу с точки зрения аварийного предназначения дублирующего привода. В танке Т-72 с первой опытной машины гидропривод был заменен ручным механическим приводом (доработанная по приводу пушка получила индекс Д81Т). Это обеспечивало возможность осуществлять наведение пушки по вертикали при выходе из строя электрической и гидравлической систем, а также избавило наводчика от необходимости непрерывного удержания пушки гидроприводом от непроизвольного касания земли вследствие ее конструктивной неуравновешенности до заряжания (пока не выбран тип выстрела).

Были реализованы и другие доработки вооружения в танке Т-72, устраняющие недостатки, выявленные в ходе испытаний Т-64А. Например, в стабилизаторе по вертикали был введен механизм принудительного догона пушки в зону разрешения выстрела, что устраняло задержки, а то и отказы цепей стрельбы с короткой остановки. Эти доработки позднее внедрялись и в танки Т-64А и Т-80.

Таким образом, при формально одинаковых основных характеристиках комплексов вооружения и управления огнем танков Т-64А, Т-80 и Т-72 последний явно выигрывал, избавившись от ряда недостатков установки вооружения в остальных танках, в том числе от компоновочного просчета, связанного с опасной разобщенностью членов экипажа.

Средства защиты

Несмотря на отличия в конструкции броневых корпусов и башен танков Т-64А, Т-72 и Т-80, уровень их броневой защиты от противотанковых средств поражения практически одинаков. Это же относится и к средствам противоатомной и противопожарной защиты танков. На всех трех танках реализованы разработанные во ВНИИ Стали трехслойная комбинированная броня верхней лобовой части корпуса и башни, экранированная броня борта корпуса, противорадиационные подбои и надбои. Танки снабжены автоматическими системами противоатомной и противопожарной защиты. Что касается скрытности танков от средств разведки и наблюдения противника, то сигнатура танков в различных диапазонах частот при сравнительных испытаниях не измерялась. Однако по внешним признакам можно предположить, что по сравнению с дизельными танками тепловая сигнатура танка Т-80 менее благоприятна, что может сделать его более заметным для тепловых головок самонаведения и тепловизионных средств наблюдения и прицеливания противника. Об этом свидетельствует такой косвенный признак, как мгновенное обгорание наружной краски на выпускных трубах ОПВТ в рабочем положении из-за интенсивного тепловыделения выпускных газов, чего не наблюдается у дизельных танков.

Ходовая часть

На первых образцах танков Т-72 и Т-80 была установлена облегченная ходовая часть танка Т-64А. Однако при первых же испытаниях выявилось, что она не имеет достаточного ресурса прочности. Конструкторы танков Т-72 и Т-80 предложили различные варианты усиленной ходовой части, невзаимозаменяемые и с ходовой частью танка Т-64А. Конструктивные недостатки новых вариантов ходовой части, выявленные при сравнительных испытаниях, были устранены в ходе этих испытаний.

Силовые установки

Но, конечно, главным предметом соперничества между танками Т-64А, Т-72 и Т-80 были их силовые установки.

Выше были уже даны некоторые сравнительные оценки силовых установок с дизелями 5ТДФ и В-46. Напомню, что двухтактные двигатели 5ТДФ, не имея каких-либо явных эксплуатационных преимуществ перед четырехтактными двигателями В-46, существенно уступали им по стоимости, уровню унификации с двигателями существующего танкового парка, а также из-за необходимости создания с нуля нового сложного моторного производства и значительно более ограниченными предельными возможностями выпуска двигателей 5ТДФ в мирное и военное время. Что касается привлекших А. А. Морозова компоновочных преимуществ двигателя 5ТДФ, связанных с его меньшим габаритом по высоте и возможностью двустороннего отбора мощности, то они оказались не столь уж существенными. Конструкторами танка Т-72 была продемонстрирована возможность нормального размещения двигателя В-46 в габаритах корпуса танка Т-64А по высоте, а также совместимость этого двигателя с бортовыми коробками передач (Т-72 выше Т-64А на 20 мм только за счет увеличения клиренса с 450 до 470 мм из соображений лучшей проходимости. Потребовавшееся незначительное увеличение объема МТО было достигнуто за счет наклона кормового листа корпуса без увеличения длины базы танка).

Несколько предварительных слов о газотурбинной силовой установке танка Т-80. Выше упоминалось о некоторых нежелательных свойствах газотурбинных двигателей — сравнительно более высоком удельном расходе топлива, отсутствии тормозных качеств, неприспособленности к работе с резким и частым изменением режима и повышенной чувствительности к запыленности воздуха. Разработка и реализация ленинградцами в двигателе ГТД-1000Т ряда новых, подчас довольно сложных технических решений позволили полностью или частично справиться с этими недостатками. Так, введение регулируемого соплового аппарата (РСА) позволило обеспечить возможность эффективного торможения танка двигателем (развиваемая тормозная мощность составила 50% от максимальной полезной мощности).

Оговоримся, что, в отличие от дизелей, где торможение двигателем происходит при сбрасывании подачи топлива, торможение газотурбинным двигателем с РСА требует дополнительного расхода топлива, что усугубляет проблему экономичности. Большое количество мероприятий, реализованных в двигателе ГТД-1000Т, было направлено на предотвращение падения его мощности и возникновения помпажа вследствие отложения пыли в проточной части двигателя и ее спекания на полках рабочих лопаток турбины. Однако оставалось главное «родимое пятно» ГТД — высокий удельный часовой расход топлива. До проведения сравнительных испытаний было неясно, сможет ли повышение скоростных качеств танка Т-80 с высокой номинальной удельной мощностью (23,8 л.с./т против 18,2 л.с./т у Т-64А и 19 л.с./т у Т-72) компенсировать этот недостаток за счет уменьшения километрового расхода топлива. Предстояло также проверить эффективность всех остальных указанных выше конструктивных мероприятий.

Следует отметить, что при сравнительных испытаниях танков Т-64А, Т-72 и Т-80 требовалось сопоставить не те предельные скоростные характеристики одиночных машин, какие обычно демонстрируются перед трибунами на показах. Они имеют мало общего с практическими показателями, которые проявляются в ходе реальной войсковой эксплуатации танков. Поэтому условия испытаний были приближены к войсковым.

Все длительные переходы осуществлялись в колоннах в составе подразделений с соблюдением уставных требований по дистанции между машинами, срокам больших и малых привалов. Естественно, это ограничивало скорости движения машин. При соблюдении уставных дистанций колонна вынуждена была ориентироваться на наименее подготовленных водителей. Существенно влияли также такие факторы, как качество разведки и регулирования маршрутов, время сохранения непросматриваемых пылевых облаков от впереди идущих машин и ряд других. Наконец, в отличие от одиночных машин, движение колонн не носит непрерывного поступательного характера, а скорее напоминает движение пресмыкающегося. При преодолении мостов, железнодорожных переездов и других подобных препятствий длина колонны сокращается, танки скапливаются и поджидают друг друга. После их преодоления длина колонны вновь увеличивается. Понятно, что в таких условиях даже самые быстрые машины не могут полностью реализовать свои скоростные качества.

При сравнении скоростных качеств комиссию больше всего интересовала не столько техническая, сколько тактическая скорость танков. Поясним, что под тактической скоростью движения танков в колонне подразумевалось частное от деления протяженности марша подразделения на время его совершения (за вычетом времени больших привалов). Именно эта скорость важна для тактических расчетов маршей. Техническая же скорость — это скорость «чистого движения». При ее определении учитывается не все время совершения марша, а лишь то время, когда двигатели танков работают под нагрузкой. Не учитывается время их работы на холостом ходу, зависящее не столько от технических возможностей машин, сколько от неизбежных маршевых ограничений.

Анализ полученных данных показал, что танки Т-80, номинальная удельная мощность которых превышала показатели танков Т-64А и Т-72 соответственно на 30 и 25%, имеют преимущество по тактическим скоростям в европейских условиях лишь на 9—10%, а в условиях Средней Азии — не более 2% (по техническим скоростям преимущество несколько выше — соответственно на 17— 18% в Европе и на 11—12% в Средней Азии). В то же время часовой расход топлива у газотурбинных танков был выше, чем у дизельных, на 65—68%, километровый расход — на 40—50%, а запас хода по топливу меньше на 26—31 %. Это приводило к необходимости при организации маршей предусматривать возможность дозаправки танков Т-80 в ходе суточных переходов.

Одной из причин снижения скоростей танков в жарких условиях явились потери мощности двигателей из-за уменьшения плотности воздуха. При этом у двигателей 5ТДФ и ГТД-1000Т эти потери больше, чем у В-46, соответственно в 2 и 12,5 раза.

Красноречивыми оказались и результаты высокогорных испытаний. На высоте 3 км над уровнем моря потеря мощности у двигателя 5ТДФ достигала 9%, у В-46 — 5%, у ГТД-1000Т — 15,5%.

На основании результатов сравнительных испытаний доработанных танков Т-72А и Т-80 к принятию на вооружение и серийное производство комиссией был рекомендован танк Т-72.

 Несмотря на начальственный прессинг, комиссия не смогла рекомендовать танк Т-80 в представленном исполнении к принятию на вооружение. Однако ограничиться такой записью значило бы признать, что израсходованные на его разработку средства затрачены зря. Поэтому сошлись на компромиссной формуле — «считать эту разработку перспективной». Покровителей этого танка такая формула избавляла от ответственности за неэффективную затрату бюджетных средств, а разработчикам Т-80 и ГТД-1000Т давала возможность продолжить поиски путей по устранению выявленных недостатков. Все остальные члены комиссии, отчетливо понимавшие опасность немедленной постановки Т-80 и ГТД-1000Т на серийное производство, трактовали эту формулу как неопределенно далекую перспективу.

Время — лучший судья. О том, что ожидало бы нас от принятия на вооружение и серийное производство танков Т-80 и двигателя ГТД-1000Т с такими экономическими показателями, можно судить по опыту боевого применения армией США танков М1А1 Abrams на кувейтском ТВД в 1991 г. В газете «Военно-промышленный курьер ВПК» (№34(51), 8—14 сентября 2004 г., стр.4) опубликована статья одного из наиболее компетентных наших военно-технических обозревателей П.Г. Филиппова, в которой приводятся данные британского генерала Рэйда (Reid), участника этих боевых действий. По этим данным, газотурбинные MlA1 расходовали топлива в 4 раза больше, чем дизельные Challenger. «Наступательная операция Многонациональных антииракских сил «Меч пустыни» 23— 27 февраля 1991 г. выявила огромный расход топлива танками М1А1 Abrams с ГТД, который потребовал поставок топлива для них с помощью длинных конвоев, колонн топливозаправщиков и других грузовых машин, иногда бесперебойный ход таких поставок топлива был сопряжен с большими трудностями». Напомним, что это пишется о кратковременных боевых действиях с небольшой глубиной операции на весьма ограниченном ТВД в нефтяном краю. При этом речь идет о танках MlA1, у которых ГТД AGT-1500 значительно экономичнее ГТД-1000Т (202 г/л.с.×ч против 240 г/л.с.×ч). Если мысленно перенести этот опыт на широкомасштабные боевые действия наших войск на одном из возможных ТВД, например на западном или, не дай бог, на дальневосточном, то о последствиях даже страшно подумать.

Показательно, что во всех странах Европы, Азии и Австралии при выборе будущего танка для своих армий предпочтение однозначно отдается дизельным танкам перед газотурбинными. Об этом, в частности, красноречиво свидетельствуют результаты танковых тендеров 1983—2004 гг., приведенные в обзорной статье П.Г. Филиппова «Леопард» против «Абрамса» («Независимое военное обозрение» №48 от 17— 24 декабря 2004 г.). Выбор в пользу дизельных танков сделали Швейцария (1983), Швеция (1994), Греция (2002). Предложение США об участии M1A2 в турецком танковом тендере в 2002 г. министерство обороны Турции приняло только в случае представления дизельного варианта этого танка. Австралия в 2004 г. в качестве своего будущего танка выбрала М1А2 также при условии замены ГТД на дизельный двигатель. В новом южнокорейском танке К-1, несмотря на его «американские корни», в 1987 г. был установлен не ГТД, а дизельный двигатель. В новом индийском танке «Арджун» вместо первоначально планировавшейся установки ГТД впоследствии решено было применить дизельный двигатель.

Итак, общим итогом длительных и многоступенчатых сравнительных испытаний танков Т-64А, Т-72 и Т-80 стал вполне очевидный вывод: наиболее оптимальным претендентом на роль основного боевого танка нового поколения для массового заказа в промышленности и оснащения войск является танк Т-72.

СОЛОМОНОВО РЕШЕНИЕ

Для рассмотрения результатов всех испытаний и подготовки решения о том, какой танк должен быть принят в серийное производство на всех танковых заводах, в 1973 г. была создана специальная комиссия во главе с первым заместителем министра обороны СССР, Главнокомандующим Объединенными вооруженными силами стран Варшавского Договора Маршалом Советского Союза И.И. Якубовским.

Маршал Советского Союза И.И.Якубовский. 

Главный маршал бронетанковых войск А.Х. Бабаджанян.

Иван Игнатьевич Якубовский был яркой личностью. Человек богатырского телосложения, дважды Герой Советского Союза, лихой танкист, в годы Великой Отечественной войны он прошел путь от командира танкового батальона до заместителя командира танкового корпуса. Под его командованием 91-я отдельная танковая бригада в составе Донского фронта участвовала в освобождении Сталинграда, сражалась в рядах прославленной 3-й гвардейской танковой армии генерал-лейтенанта П.С. Рыбалко на острие нашего контрнаступления под Курском, прошла с боями по всей Украине в составе 1-го Украинского фронта, освобождала Киев, Фастов, Житомир. О личной отваге командира бригады ходили легенды. Его имя неоднократно звучало в победных приказах Верховного Главнокомандующего. Но жизнь показала, что И.И. Якубовский не только отважный боец и талантливый военачальник. На ответственном посту Главнокомандующего войсками Группы советских войск в Германии, а позднее, командуя Объединенными вооруженными силами ОВД, он проявил себя в непростых международных вопросах как зрелый политик и дипломат. В 1961 г. он стал членом ЦК КПСС.

Вот этому человеку и было доверено возглавить комиссию для рассмотрения конфликтной ситуации, создавшейся в отечественном танкостроении, и принятия окончательного решения.

В состав комиссии вошли такие авторитетные лица, как заместители министра оборонной промышленности П.В. Финогенов и Л.А. Воронин, начальник танковых войск главный маршал бронетанковых войск А.Х. Бабаджанян. Высокое партийное начальство представлял заведующий отделом ЦК КПСС И.Ф. Дмитриев, непосредственно подчиненный Д.Ф. Устинову. Госплан СССР был представлен начальником оборонного отдела П.И. Калинушкиным. К работе в комиссии привлекли директоров ведущих танковых и моторных заводов, руководителей отраслевых научно-исследовательских и испытательных институтов, представителей Генштаба, начальников бронетанковых служб БВО, КВО и ПрикВО, а также представителей других заинтересованных министерств и ведомств.

Британские танки Challenger (слева), оснащенные дизельными двигателями, показали себя гораздо лучше в условиях боевых действий в пустыне, чем американские газотурбинные М1 (справа).

Уже один состав комиссии свидетельствует о том, насколько всесторонне, глубоко и квалифицированно рассматривалась эта сложная проблема.

К этому моменту ситуация по трем воплощениям нового танка зашла уже слишком далеко и была крайне запутана. Танки Т-64А уже ряд лет серийно выпускались в Харькове. По постановлению СМ СССР и ЦК КПСС от 15.08.67 г. проводились работы по подготовке их серийного производства на ЛКЗ и УВЗ. При военных округах, имевших танки Т-64 и Т-64А, Миноборонпромом были созданы постоянные представительства из заводских специалистов, в распоряжении которых имелись комплекты запасных частей для быстрого устранения рекламационных претензий по этим танкам и их двигателям. В то же время Д.Ф. Устинов, который был твердо уверен в успешном завершении работ по танку Т-80, настоял на создании в 1968—1974 гг. мощностей по производству двигателей ГТД-1000Т на Калужском опытном моторном заводе и Ленинградском машиностроительном заводе им. В.Я. Климова, а также на строительстве завода по серийному производству этих двигателей в г. Ростове Ярославской области. Изготовление танков Т-80 включалось отдельной строкой в народнохозяйственный план под условным наименованием « объект 219 ». И только по танку Т-72, рекомендованному в 1972 г. к принятию на вооружение и серийное производство, никакого правительственного решения не было.

Несмотря на взаимоисключающие первоначальные позиции сторон, поддерживаемые высокими партийными и государственными инстанциями, волевой и настойчивый И.И. Якубовский сумел добиться принятия согласованного решения.

Решение сводилось к следующему:

• вопрос о производстве танков Т-80 был вынесен за скобки, поскольку по результатам сравнительных испытаний он не был рекомендован комиссией Ю.М. Потапова к принятию на вооружение;
• танк Т-72 рекомендовался к принятию на вооружение и постановке на серийное производство сразу на Уралвагонзаводе, а затем в Омске и в Челябинске, а также на всех заводах, привлекаемых в особый период;
• изготовление танков Т-64 сохранялось только на заводе имени В.А. Малышева.

Конечно, это был вынужденный ход или, как говорят шахматисты, цугцванг. Прекратить производство танков Т-64А и двигателей 5ТДФ, демонтировать производственные мощности, уже созданные с таким трудом и затратами, свернуть всю инфраструктуру, созданную в войсках, было бы нелепо.

В то же время отмена комиссией И.И. Якубовского ранее принятого решения о подготовке производства танков Т-64А на других заводах была мудрым шагом, так как позволила локализовать материальный ущерб, нанесенный прежним решением, и открывала путь к массовому производству танков Т-72 на самых крупных танковых заводах.

ВЛАСТЬ ПЕРЕМЕНИЛАСЬ

Решение, принятое комиссией И.И. Якубовского по танкам Т-72 и Т-64, легло в основу деятельности Госплана СССР, Министерства обороны и Министерства оборонной промышленности при планировании, производстве и заказе танков. Жизнь вошла в устойчивое русло. Однако это длилось недолго.

В 1976 г. Д.Ф. Устинов вошел в политбюро ЦК КПСС, получил воинское звание Маршал Советского Союза и был назначен министром обороны СССР. Влился в ряды партийной элиты и главный конструктор ЛКЗ Н.С. Попов, ставший в 1976 г. членом Центральной ревизионной комиссии КПСС, а позднее членом ЦК КПСС. Танк Т-80 срочно был принят на вооружение Советской Армии.

Газотурбинный двигатель ГТД-1250 устанавливался на последних версиях Т-80.

Одна из последних серийных модификаций «восьмидесятки» — Т-80У.

Современный танк Т-90 стал логическим продолжением линии Т-72. Принят на вооружение в 1993 г.

Теперь уже Д.Ф. Устинов однозначно рассматривал его как претендента на единый танк для производства на всех танковых заводах и укомплектования войск. Поэтому Миноборонпрому и Госплану СССР было дано поручение организовать серийное производство Т-80 на омском и харьковском заводах и расширить его выпуск в Ленинграде. В результате началась подготовка производства этого танка в Омске, где ранее по решению комиссии И.И. Якубовского и проработкам Госплана СССР планировалось изготовление танка Т-72, и в Харькове, где, кроме того, началось строительство площадей дли изготовления двигателей ГТД-1000Т. Потребовались новые мощные вливания бюджетных средств.

Не знаем, было это простым совпадением или в этом есть какая-то причинно-следственная связь, но после отмены Д.Ф. Устиновым решения комиссии И.И. Якубовского в этом же 1976 г. Иван Игнатьевич скончался.

Без энтузиазма встретили решение Д.Ф. Устинова и уязвленные харьковчане. Сохраняя верность своей концепции, они разработали двухтактный дизель 6ТД мощностью 1000 л.с. и втайне (с молчаливого согласия Миноборонпрома) планировали устанавливать его в свои танки Т-80 вместо ГТД-1000Т.

ЖИЗНЬ ДИКТУЕТ СВОИ ЗАКОНЫ

Появившись на свет, каждая из трех ипостасей нового танка зажила своей самостоятельной жизнью, не стоявшей на месте.

Внедрялись комплексы управляемого вооружения (КУВ), позволившие использовать гладкоствольные пушки не только для стрельбы артиллерийскими выстрелами, но и для пуска управляемых ракет. Харьковчане внедрили полуавтоматическую командную систему управления снарядом «Кобра» с наведением ракеты по радиоканалу (танк Т-64Б). Недостатком этой системы была ее потенциальная подверженность помехам со стороны противника. При этом в принципе невозможно осуществить должную скрытность характеристик радиоканала, излучение которого направлено в сторону противника.

В танке Т-72Б была применена принципиально другая система, лишенная перечисленных выше недостатков: полуавтоматическая система с наведением ракет по лазерному лучу. Она была рекомендована еще в начале 1960-х гг. Научно-исследовательским испытательным полигоном БТТ для использования на объектах бронетанковой техники. Однако разработка такой системы была успешно завершена лишь с появлением достаточно мощных лазерных излучателей, позволивших резко сократить размеры прицельных комплексов.

Конструкторы танка Т-80 внедрили вначале командную систему радиоуправления снарядом (танк Т-80Б), а впоследствии — систему с наведением ракеты по лазерному лучу (танк Т-80У).

Следует отметить, что, хотя весь прицельный комплекс танков был доработан в угоду управляемому ракетному вооружению, в некоторый ущерб возможностям и качеству артиллерийского вооружения, достигнутая минимальная дальность стрельбы управляемым снарядом превысила 1000 м. Это вызвало большие сомнения в целесообразности его размещения на всех танках, большинству из которых по условиям дальности видения на местности в боевых условиях никогда не представится возможность использовать такой управляемый снаряд. Поэтому в дальнейшем часть танков выпускалась с доработанными прицельными комплексами, но без дорогостоящих элементов КУВ (Т-64Б1, Т-72Б1).

Развитие всех трех танков шло и в других направлениях. При этом каждый разработчик выбирал свой путь. Казалось, что абсурдности этой ситуации не будет конца. Однако развязка пришла с неожиданной стороны.

В нашу жизнь ворвались политические и экономические бури. Распалось на куски государство, а с ним и экономика страны. Разработчики и изготовители танков Т-64А оказались за границей. Внутри России как перчатки стали меняться военно-политические доктрины, один за другим менялись политические лидеры и министры обороны. Резко сократилось финансирование разработок и производства танков. В жизнь вступили неумолимые законы рынка.

Чтобы как-то выжила танковая промышленность, пришлось уповать на экспорт. Танки, напичканные всевозможными экзотическими новинками, стали возить по ярмаркам, выставкам и показам — в Китай, в Объединенные Арабские Эмираты (IDEX), во Францию (EUROSATORY-2000), в Малайзию (DS), в Грецию (DEFENDORY-2000). Начали устраивать показы и у себя — в Омске (1997, 1999, 2001) и в Нижним Тагиле (2000, 2001). Омичи даже разработали свой вариант газотурбинного танка со звучным названием «Черный орел». В нем они постарались не только показать возможность дальнейшего повышения огневой мощи и защиты танка, но, что не менее важно, избавиться от упомянутой выше опасной для экипажа компоновки обитаемых отделений танков Т-64А и Т-80.

И тут оказалось, что единственным танком, способным выдержать испытание рынком, остается Т-72 и его модификации. Лицензию на их производство кроме бывших социалистических стран Польши и Чехословакии приобрели также Индия, Иран и Ирак. По разовым соглашениям эти танки экспортированы и состоят на вооружении еще в восьми странах. Желающих приобрести лицензию на производство газотурбинных танков так и не нашлось.

Таким образом, история подтвердила жизненность концепции, заложенной Л.Н. Карцевым в отечественном танкостроении. И сегодня современный танк Т-90, являющийся продолжением линии Т-72 и принятый на вооружение в 1993 г., стал основным боевым танком российской армии.

Авторы — Петр Кириченко, Геннадий Пастернак

Источники: 

• Техника и Вооружение 2-4/2005
• http://vadimvswar.narod.ru/ALL_OUT/TiVOut0507/PoTST/PoTST001.htm