Удар по России: миф или реальность?

Обезоруживающий неядерный удар по нашим СЯС возможен, но чисто теоретически

Сегодня уже очевидно, что крупномасштабная агрессия со стороны НАТО против России невозможна. Для этого у альянса нет ни военных ресурсов, ни психологической готовности, ни внятных целей. Примерно 3-4-кратное превосходство НАТО над Россией в обычных вооружениях является, на самом деле, чисто бумажным, учитывая «размазанность» натовского потенциала по всей Европе, весьма значительную долю устаревших вооружений (на самом деле, она выше, чем в ВС РФ) и непрерывные сокращения боевого состава армий всех европейских стран НАТО (кроме Турции и Греции, «замкнутых» друг на друга), которые продолжатся с ускорением в связи с экономическим кризисом.

Александр ХРАМЧИХИН

Данные факторы очень существенно усиливаются полной психологической «демобилизацией» европейцев, что очень отчетливо проявляется в Афганистане. Не менее показательна операция в Ливии: неожиданное самоустранение США через 2 недели после начала боевых действий показало военную беспомощность Европы. Действуя фактически в полигонных условиях, без противодействия ПВО противника, ВВС европейских стран до сих пор не смогли нанести серьезное поражение даже в высшей степени посредственной со всех точек зрения армии Каддафи.

УГРОЗА С ЗАПАДА?

Поэтому единственной мыслимой угрозой для нашей страны с Запада представляется обезоруживающий удар США по стратегическим ядерным силам (СЯС) России с помощью неядерного высокоточного оружия (ВТО). Цель такого удара очевидна – устранить единственную на сегодняшний день реальную угрозу для территории США. Ресурсы для этого удара нужны относительно ограниченные, решимости американцам, в отличие от европейцев, вроде бы, не занимать.

Однако для успешного осуществления такого удара есть очень жесткие рамки, выход за пределы которых делает его невозможным или бессмысленным.

1. Удар должен быть неядерным. Во-первых, из экологических соображений. Даже если Россия не даст ответа, несколько сотен ядерных взрывов на ее территории все равно приведут к тому, что радиоактивные облака разлетятся по всему миру, включая США. Уже из-за этого игра не будет стоить свеч. Кроме того, если представить, что Россия в результате неядерного удара потеряла, скажем, 90% своих СЯС, а СЯС США остались нетронутыми, то Россия может просто не рискнуть применить оставшиеся 10%, поскольку в ответ будет гарантированно уничтожена. Если же обезоруживающий удар будет ядерным, то Россия ответит в любом случае. А даже один ядерный взрыв на своей территории для США категорически неприемлем.

2. Удар должен быть один, полностью уничтожающий все российские СЯС. При этом он должен быть рассчитан таким образом, чтобы между первыми и последними взрывами на позициях СЯС прошли единицы минут. Никакая доразведка и повторный удар невозможны, поскольку уцелевшие российские ракеты успеют за это время отправиться в США, что, как было сказано выше, для Штатов принципиально неприемлемо. То есть, если не уничтожено все – не уничтожено ничего.

3. Исходя из предыдущего, удар должен быть абсолютно внезапным. О факте его нанесения российские военные должны узнать в момент взрыва первой американской ракеты.

Очевидно, что основным средством для такого удара являются крылатые ракеты морского и воздушного базирования. Соответствующий потенциал США представляется на первый взгляд практически безграничным.

Более 80% КР (BGM-109 Tomahawk различных модификаций) приходится на ВМС США, где их носителями являются 7 типов кораблей:

— ПЛАРК типа Ohio (способны нести крылатые ракеты 4 единицы) – по 154 КР на каждой в специальных шахтах, установленных вместо шахт для БРПЛ;

— ПЛА типа Virginia (7 единиц, всего будет построено 30) – на каждой по 12 КР в специальных шахтах, еще до 38 могут, наряду с торпедами и противокорабельными ракетами (ПКР) Harpoon, входить в состав боезапаса, предназначенного для стрельбы через торпедные аппараты (ТА);

— ПЛА типа Seawolf (3 единицы) – на каждой до 50 КР в составе боезапаса, выстреливаемого через ТА;

— ПЛА типа Los-Angeles (43 единицы, 2 – в резерве, постепенно выводятся из состава ВМС) – на каждой по 12 КР в специальных шахтах (на 31 ПЛА) и до 37 в составе боезапаса, выстреливаемого через ТА;

— крейсера типа Ticonderoga (22 единицы) – на каждом до 122 КР в двух установках вертикального пуска (УВП) Мк41;

— эсминцы типа Arleigh Burke (59 единиц, будет построено от 62 до 70) – до 90 КР в 2 УВП Мк41 на первых 28 кораблях, до 96 – на следующих;

— эсминцы типа Zumwalt (будет построено 2 или 3) – на каждом до 80 КР в 2 УВП Мк57.

Возможности ВВС США гораздо скромнее. Единственным носителем КР в них является стратегический бомбардировщик В-52, способный нести до 20 ракет модификаций AGM-86 и AGM-129. Количество В-52 в составе ВВС теоретически достигает 90, однако из них около 20 находятся на хранении на авиабазе Дэвис-Монтан.

Если суммировать все перечисленное по максимуму, то теоретически подлодки, надводные корабли и бомбардировщики ВС США способны поднять одновременно более 13 тысяч крылатых ракет. Естественно, такого удара не выдержат никакие СЯС и никакая ПВО. Правда, реальная ситуация не имеет никакого отношения к этой апокалиптической цифре.

ТЕОРИЯ, НЕ ПОДТВЕРЖДАЮЩАЯСЯ ПРАКТИКОЙ

Во-первых, на подлодках «гарантированными» являются только те КР, которые размещены в специальных шахтах (суммарно на 4-х ПЛАРК и 38 ПЛА это 1072 КР). Что касается боезапаса, выстреливаемого через торпедные аппараты, то его основу заведомо составляют торпеды и ПКР, иначе лодка не сможет вести морской бой, для которого она предназначена в первую очередь. Это допустимо против страны, не имеющей ВМФ, но Россия к таковым пока не относится. Реально в этом боезапасе количество КР составляет максимум несколько единиц, а иногда их нет вообще. То же самое можно сказать про крейсера и эсминцы. В каждой ячейке УВП может находиться либо КР Tomahawk, либо зенитная управляемая ракета (ЗУР) Standard, либо 4 ЗУР Sea Sparrow, либо противолодочная ракета ASROC. Полная загрузка «Томагавками» возможна только в войне против страны, у которой нет ни флота, ни авиации. Во время первой иракской войны был прецедент пуска одним крейсером 122 «Томагавков», но именно потому, что Ирак не мог достать до крейсера своими самолетами, а подлодок не имел вообще.

Во-вторых, значительная часть (от трети до половины) подлодок и кораблей в каждый отдельный момент находится в межпоходовом или капитальном ремонте, а также на переходе в базы. Все они, естественно, выпадают из общего боевого потенциала.

В-третьих, в США было произведено немногим менее 5 тысяч крылатых ракет морского базирования (КРМБ), из которых до 2 тысяч истрачены на испытаниях и в войнах. Сейчас основу запаса морских КР составляет новейшая модификация «Тактический Томагавк» – их изготовлено 2,2 тыс. Данная модификация не может запускаться через торпедные аппараты, соответственно, на подлодках суммарно их просто не может быть более вышеупомянутых 1072 ед. Общее количество КРМБ, имеющихся в ВМС США, составляет сейчас, видимо, 2,5-2,8 тысяч. Что касается крылатых ракет воздушного базирования (КРВБ), то их в ВВС имеется не более 1,6 тысяч (всего было изготовлено около 2,1 тысяч). Таким образом, реально у США нет не то что 13 тысяч, но даже 5 тысяч крылатых ракет. А из них оперативно развернуть можно одновременно вряд ли более половины. Что, впрочем, тоже весьма немало.

Однако есть еще одно ограничение, определяемое вышеупомянутой необходимостью полной внезапности удара. Для того чтобы эта внезапность была достигнута, российская разведка не должна заметить ничего необычного. Если же крейсера и эсминцы ВМС США начнут вдруг стягиваться к берегам России (сейчас они около наших берегов появляются крайне редко), а все или большинство В-52 поднимутся в воздух и полетят в сторону России, ни о какой внезапности речи быть просто не может. Соответственно, вся концепция «благополучно» рушится. Из-за этого в ударе может быть задействовано всего по несколько штук крейсеров, эсминцев и бомбардировщиков, причем находящихся в момент удара как можно дальше от российской территории. Здесь надо еще отметить тот факт, что если надводные корабли подойдут, а В-52 подлетят к нашим границам слишком близко, то, даже если их будет мало, ВС РФ начнут их отслеживать. И неизбежно зафиксируют массовый пуск КР, что сразу исключит внезапность и гарантирует ответный удар, т.е. глобальную ядерную катастрофу.

Поэтому основную роль в обезоруживающем ударе должны будут сыграть американские подлодки. Их миссия облегчается тем, что даже в период расцвета своей боевой мощи ВМФ СССР решал задачи ПЛО, мягко говоря, с большим трудом. Сейчас ВМФ РФ, по-видимому, может относительно эффективно осуществлять ПЛО разве что в непосредственной близости от своих баз. В остальной части наших территориальных вод и, тем более, за их пределами ПЛАРК и ПЛА США смогут действовать более или менее беспрепятственно.

Уничтожить морскую составляющую наших СЯС противнику будет достаточно просто. По одному В-52 из Арктики и из района Алеутских островов, находящихся за пределами нашего воздушного пространства, «отгрузят» по 3-5 КР каждой из российских РПЛСН, чего, увы, будет вполне достаточно. Вместо В-52 может быть использован крейсер или эсминец, причем в данном случае ему хватит даже стандартной загрузки «Томагавками» (она составляет, как правило, от 8 до 16 КР на одном корабле), а на Тихом океане это может быть и одна из ПЛА.

Правда, здесь есть одна очень важная оговорка. Речь идет об уничтожении РПЛСН, стоящих у причалов в своих базах. Но хотя бы 2 российские ракетные подлодки всегда находятся на боевом дежурстве в океане, неся на борту по 16 БРПЛ с 3-4 боевыми блоками на каждой. Достаточно залпа одной такой лодки по США – и вся американская игра с обезоруживающим ударом оборачивается полным крахом и катастрофой. Соответственно, американские ПЛА должны отслеживать каждую нашу РПЛСН с момента выхода ее из базы и до возвращения домой. Насколько это реально осуществимо – сказать крайне сложно. Если данная задача не решается, то вся концепция обезоруживающего удара теряет смысл и не может быть реализована.

Меньше всего проблем при обезоруживающем ударе доставит противнику авиационная составляющая российских СЯС. По Энгельсу (Саратовская область) можно отстреляться «Томагавками» из любой точки Черного моря, по Украинке (Амурская область) – из района Тихого океана у восточных берегов Японии. При этом достаточно будет истратить всего по 1 КР на бомбардировщик, поскольку это крупные и, при этом, совершенно незащищенные цели. Более того, если даже несколько российских самолетов после удара каким-то образом уцелеет, проблемой для США это не станет. Они ведь будут заведомо готовы к ответному удару и просто не дадут нашим бомбардировщикам выйти на рубеж пуска своих КР по американской территории.

Больше всего проблем для противника, разумеется, представляют РВСН. Не столько даже из-за численности, сколько из-за разбросанности по гигантской российской территории, размеры которой являются, по сути, лучшим средством ПВО.

В российских источниках встречаются значения максимальной дальности полета «Тактического Томагавка»: 2400 или даже 2900 км. Откуда взяты эти цифры – не очень ясно. Американские источники дают для этой ракеты стандартную дальность 1600 км и максимальную – 1800 км. Почему появились столь радикальные расхождения – непонятно, поэтому будем руководствоваться значением максимальной дальности американских КРМБ 1800 км. Наверное, ее можно увеличить, но только за счет уменьшения мощности БЧ. Применительно к обезоруживающему удару уменьшение мощности БЧ недопустимо, поскольку необходимо пробивать стенки ангаров «Тополей» или, того хуже, крышки шахт различных российских МБР. И не факт, что это можно сделать даже с помощью стандартной БЧ.

Разумеется, и 1800 км – дальность весьма значительная. Достоинствами «Томагавка» являются относительно низкая цена, очень высокая точность и очень малая заметность (из-за малых ЭПР и высоты полета). Но есть у ракеты и недостатки – полное отсутствие оборонительных возможностей (РЭП, маневр) и дозвуковая скорость полета (около 900 км/ч). Соответственно, полет на максимальную дальность занимает около 2 часов. За это время сбить «Томагавк» могут и силы ПВО, и истребители – проблема только в обнаружении.

Из-за этого вторым (после находящихся в море на боевом дежурстве РПЛСН) фактором неопределенности для противника становится российская система ПВО. Теоретически США могли бы попытаться ее подавить – нанесением ударов по позициям ЗРС и аэродромам истребительной авиации теми же «Томагавками» и просто путем истощения боекомплекта ЗРС, который относительно ограничен. Однако, на самом деле, этот вариант нереализуем. Если бить одновременно и по СЯС, и по ПВО, то, во-первых, на это не хватит «Томагавков», во-вторых, это бессмысленно, ведь если СЯС уничтожены, то какой вред от ПВО? Если сначала уничтожать ПВО, то теряется внезапность удара по СЯС, которая, как было неоднократно отмечено выше, является для обезоруживающего удара одним из решающих факторов. В итоге противнику остается надеяться, что, благодаря огромным «дырам» в нашей нынешней ПВО все «Томагавки» долетят до цели незамеченными. Полностью исключать этого, увы, нельзя, тем не менее, риск для американцев исключительно велик. Достаточно обнаружения и идентификации хотя бы одного «Томагавка» в полете – и, опять же, внезапность отменяется и происходит глобальная катастрофа.

Если все же представить себе, что США решили осуществить обезоруживающий удар, разумеется, они будут использовать по несколько крылатых ракет (3-5 ед.) на каждую МБР, только в этом случае можно будет более или менее надежно гарантировать поражение цели.

Хуже всего придется нашим ракетным дивизиям в Козельске (Калужская область) и в Выползове (Тверская область). Они расположены слишком близко от западной границы и не прикрыты никакой ПВО. Практически то же самое можно сказать и про дивизию в районе Тейково (Ивановская область), которая первой получила в прошлом году 6 ПГРК РС-24. Трех крейсеров типа Ticonderoga при условии их полной загрузки «Томагавками» (по 122 штуки на каждый) хватит для полного уничтожения этих трех дивизий. При этом корабли могут стрелять из безопасных для себя Северного и Норвежского морей.

По Йошкар-Олинской и Нижнетагильской дивизиям могут отстреляться ПЛА из Баренцева моря, а по Йошкар-Оле к тому же еще и из Черного. Для уничтожения каждой дивизии понадобится примерно по 12 лодок, (по 12 КР в шахтах и, возможно, по 4-8 в торпедных аппаратах на каждой).

Гораздо больше проблем создадут Татищевская (Саратовская область) и Домбаровская (Оренбургская область) дивизии, первая из которых является самой большой в РВСН – 93 МБР. Для их уничтожения американцам придется без вариантов загнать в Черное море все 4 ПЛАРК типа Ohio. Причем одной из этих ПЛАРК придется стрелять по Домбаровской дивизии, находясь вблизи российского побережья.

При этом у США появляется очередной, уже третий (после РПЛСН на дежурстве и ПВО) фактор неопределенности. Это мобильные МБР «Тополь», «Тополь-М» и «Ярс». Если они покинули ангары и уехали «в поле», крылатые ракеты, включая и «Тактический Томагавк», который можно перенацеливать в полете, окажутся бесполезны, даже если с помощью спутниковой группировки США удастся отследить маршруты движения ПГРК. При этом из 7 перечисленных дивизий 3 полностью и одна частично оснащены именно мобильными МБР.

Теоретически уничтожить российские мобильные ракетные комплексы США могли бы с помощью спецназа. Силы специальных операций США – крупнейшие в мире. Через наши огромные и почти совершенно прозрачные морские и сухопутные границы забросить в Россию несколько групп «зеленых беретов» вполне реально. А мобильная МБР вне ангара достаточно уязвима для РПГ и тяжелых снайперских винтовок. Но тут возникает проблема синхронизации действий спецназа с ракетным ударом. Если «Тополя» и «Ярсы» уехали из мест базирования заранее, до нанесения удара, то диверсанты, даже если обнаружат это, атаковать не смогут, поскольку преждевременная атака, опять же, уничтожает внезапность. И бегать по полям и лесам (причем, оставаясь необнаруженными) за уехавшими ракетами у них, пожалуй, тоже не получится. Подготовка у спецназа США отличная, но все же не настолько.

Есть и еще один тонкий момент. В Командовании сил флота США (бывший Атлантический флот) – 2 ПЛАРК и 25 ПЛА, в Тихоокеанском – 2 и 28. Как было сказано выше, часть из них заведомо стоит в ремонте. При этом для реализации указанного сценария на Тихом океане придется задействовать лишь 2-3 ПЛА для отслеживания выходящей на боевое дежурство российской РПЛСН. А вот в Атлантике нужны все 4 ПЛАРК и около 30 ПЛА. Соответственно, 2 ПЛАРК и не менее 6-7 ПЛА американцам придется перевести с Тихого океана в Атлантический, поскольку лодок одного АТФ просто не хватит. Протащить столько субмарин через Панамский канал не получится, поскольку об этом станет известно всему миру и вызовет, мягко говоря, удивление. Придется перебрасывать их в подводном положении либо через Берингов пролив, либо через пролив Дрейка. И то, и другое займет очень много времени, а в первом случае есть шанс (хоть и небольшой), что происходящее заметят в России. Конечно, данная проблема решаема, но дополнительно усложняет американцам жизнь.

Однако самой главной проблемой при нанесении обезоруживающего удара являются 4 сибирские ракетные дивизии – Новосибирская, Барнаульская, Ужурская (Красноярский край) и Иркутская. Ни до одной из них КРМБ не достанут ни откуда. Не спасут и КРВБ, поскольку для их пуска по указанным дивизиям В-52 должны глубоко залезть в наше воздушное пространство, причем их понадобится не менее 20 штук. Какой бы дырявой не была наша ПВО, но эти гигантские тихоходные машины будут обнаружены.

У США, правда, еще есть «джокер» – стратегический бомбардировщик-невидимка В-2. Особых шансов его обнаружить у нашей ПВО нет. В ВВС США имеется 20 таких машин, каждая может нести по 8 высокоточных боеприпасов (GBU-27, AGM-154 JSOW, AGM-137 TSSAM, AGM-158 JASSM). В принципе, этого хватит для уничтожения всех 4 сибирских дивизий (по 5 В-2 на каждую). Правда, при условии, что почти каждая ракета попадет в цель и одной ракеты хватит для уничтожения одной МБР. Такая точность в реальных боевых условиях вряд ли достижима. То есть подобная операция – это буквально «хождение по лезвию бритвы».

Вторым «джокером» для США является «быстрый глобальный удар» (prompt global strike) с помощью МБР или БРПЛ, оснащенных неядерными БЧ. Применительно к обсуждаемой проблеме МБР, разумеется, бесполезны, т.к. их пуск и полет с территории США будут отслеживаться российской СПРН и восприниматься, как ядерный удар (причем независимо от числа запущенных ракет). А вот пуск с ПЛАРБ типа Ohio (у США их 14, по 24 ракеты на каждой) БРПЛ Trident II с неядерными БЧ по сибирским дивизиям из Норвежского моря или из Индийского океана теоретически возможен. Однако этот вариант не позволяет решить проблему мобильных «Тополей» и, тем более, российских РПЛСН на боевом дежурстве.

Таким образом, в настоящий момент обезоруживающий неядерный удар по нашим СЯС возможен, но чисто теоретически. Он сопровождается таким количеством рисков и неопределенностей, что пренебречь ими в Вашингтоне могли бы лишь в том случае, если бы отношения с Россией дошли почти до состояния войны. Излишне говорить, что сейчас и близко нет ничего похожего, потому не будет и удара. Хотя в России очень распространено представление об американцах как о маньяках-параноиках, только и мечтающих уничтожить Россию, реальность от этого представления весьма далека. Американцы, как минимум, чрезвычайно прагматичны, они не пойдут на действия, несущие угрозу катастрофы для их собственной страны.

Если говорить о перспективе, то тут есть аспекты военный и политический. Разумеется, они сильно увязаны между собой.

В американском ракетном потенциале особых изменений не произойдет. Будут строиться ПЛА типа Virginia, эсминцы типов Arleigh Burke и Zumwalt , списываться лодки типа Los-Angeles и В-52. Но на реальный потенциал для обезоруживающего удара это никак не повлияет, ведь проблема США – ни в нехватке крылатых ракет, а в недостаточной их дальности. Весьма сомнительно, что ее удастся увеличить не снижая мощность БЧ и точность наведения.

Перспективным высокоточным оружием представляются гиперзвуковые боевые платформы, однако их разработка в США пока находится на ранней стадии. Кроме того, надо отметить, что малозаметностью это оружие не отличается, а скорость может не стать панацеей – даже первые модификации С-300 уже были рассчитаны на борьбу с подобными целями, хотя их в тот момент просто не существовало.

Среди новых военных разработок США самым грозным оружием обезоруживающего удара можно было бы назвать палубный малозаметный ударный БЛА Х-47В, создание которого идет очень активно. Скорость у него будет, как и у «Томагавка», дозвуковая, зато максимальная дальность – почти 4 тысячи километров. Разумеется, боевой радиус действия беспилотника составляет половину этой величины, но ради «высшей цели» его могут отправить в один конец в роли «камикадзе». К тому же, он сможет, по-видимому, находить ПГРК, выехавшие «в поле». Главным недостатком Х-47В, кроме низкой скорости, остается то, что стартовать он сможет только с авианосцев, которые автоматически притягивают к себе повышенное внимание разведки. Поэтому осуществить массированный взлет десятков беспилотников незаметно будет нелегко. Кроме того, эти БПЛА по размерам ненамного уступают обычному самолету, соответственно, на авианосце их будет достаточно ограниченное количества (вряд ли больше 50). При этом появление в относительной близости от наших берегов хотя бы двух авианосцев вызовет в России крайнюю настороженность. Соответственно, и в этом варианте обеспечить внезапность и массовость будет практически невозможно.

Разумеется, можно допустить вариант, когда в обезоруживающем ударе уничтожается 80-90% российских СЯС, а остальные добивает ПРО. Правда, пока такой возможности не просматривается. ПРО на основе противоракет GBI, развернутая сейчас на Аляске и в Калифорнии, ни по количественным, ни, главное, по качественным параметрам не способна парировать удар даже 5% российских СЯС. ЕвроПРО, по поводу которой ведется столько разговоров, по своим ТТХ вообще не имеет к нашим СЯС никакого отношения (не говоря уж о том, что пока ее просто нет). Перспективнее всего морская ПРО, размещенная на тех же крейсерах типа Ticonderoga и эсминцах типа Arleigh Burke. В УВП Мк41, как было сказано выше, могут размещаться ЗУР Standard, отдельные модификации которых способны осуществлять перехват ОТР и даже БРСД и низкоорбитальных спутников. Правда, до перехвата МБР дело пока не дошло и неизвестно, дойдет ли (для этого ТТХ ЗУР должны быть повышены очень существенно). Кроме того, для эффективного осуществления такого перехвата американским кораблям надо зайти в высокие широты, поближе к Северному полюсу. Ледовый покров Арктики тает достаточно быстро, но все же никак нельзя гарантировать, что он исчезнет и безледокольное судоходство будет возможно в любой точке Северного Ледовитого океана.

Конечно, нельзя исключать, что в США все-таки создадут боевые лазеры, которые можно будет использовать в целях ПРО, но и гарантировать этого тоже никак нельзя, поскольку задача очень сложна.

США НУЖЕН НОВЫЙ СОЮЗНИК

Но в первую очередь реализуемость концепции обезоруживающего удара зависит от нас самих. В 2000-2009 гг. российское руководство как будто специально делало все для того, чтобы этот удар стал реален. Если к началу 2000 г. в наших РВСН было 756 МБР с 3540 БЧ, то к середине 2009 г. осталось 367 МБР с 1248 БЧ. К тому же по договору СНВ-1, подписанному еще горбачевским СССР, наши мобильные МБР были «привязаны» к своим базам, что практически обессмысливало их мобильность и резко снижало боевую устойчивость. Параллельно разваливалась система ПВО. При этом стремительно ухудшались отношения с США, причем, откровенно говоря, не всегда ответственность за это несла только американская сторона. При сохранении всех этих тенденций уже лет через 5-6 обезоруживающий удар по нам для Вашингтона становился вполне реальным с военной точки зрения и целесообразным с политической.

Однако в последние два года наметился перелом неблагоприятных тенденций. Так, к концу 2010 г. в РВСН насчитывалось уже 375 МБР с 1259 БЧ. Прирост за полтора года крайне незначительный, но это прирост, а не продолжение обвального падения. Появились успехи в испытаниях новой морской стратегической ракеты «Булава». Договор СНВ-3 не предусматривает ограничений на размеры района развертывания ПГРК, что возвращает смысл существованию этих комплексов. О переломе в области ПВО говорить пока рано, но если планы по ее перевооружению до 2020 г. реализуются хотя бы наполовину, то и здесь ситуация изменится в лучшую сторону.

Гораздо более благоприятной стала и политическая ситуация. Москва и Вашингтон почти прекратили бессмысленную грызню по странным поводам или, как минимум, снизили ее накал. Договор СНВ-3 стал беспрецедентной уступкой нам со стороны США. Во-первых, американцам по нему придется сокращать свои СЯС (хоть и не очень сильно), а мы можем их даже наращивать. Во-вторых, исчезли инспекции на месте производства ракет, реально осуществлявшиеся только представителями США на Воткинском заводе. В-третьих, сняты ограничения на структуру СЯС внутри общих ограничений. В-четвертых, снято ограничение на размеры позиционного района мобильных МБР. Все это – в нашу пользу. Несколько странная «заявительная» система зачета количества БЧ на МБР и БРПЛ, на самом деле, не дает преимуществ ни одной из сторон, вообще, проблема возвратного потенциала представляется явно надуманной, поскольку мало реализуема практически. Точно также, никому не дает сколько-нибудь заметных преимуществ система зачета бомбардировщиков за один заряд. Другими словами, Россия, будучи гораздо более слабой стороной, не уступила ни в чем и добилась очень значительных уступок от США. После этого просто поразительны заявления некоторых отечественных экспертов о какой-то невыгодности для нас СНВ-3 и о каком-то «разоружении» России. Если уж о чем-то тревожиться по поводу этого договора, то разве что именно из-за этой уникальной уступчивости Вашингтона: нет ли здесь какого-то подвоха?

На самом деле, подвоха, пожалуй, нет. По американским меркам Барака Обаму без малейшего преувеличения можно назвать пацифистом. А США всерьез хотят избавиться от ядерного оружия, для них оно морально устарело и теперь лишь мешает. Если бы оно исчезло, то благодаря своему географическому положению и высокоточному оружию США были бы неуязвимы.

Американские военные, судя по содержанию опубликованной в начале этого года Национальной военной стратегии США, поняли, что без союзников воевать они не могут, а страны НАТО в этом качестве становятся все более бесполезными. Поэтому американцы очень хотели бы видеть своим союзником Россию, приглашая ее «играть более активную роль в обеспечении безопасности и стабильности в Азии». Здесь надо специально подчеркнуть, что именно Азию в США видят новым центром мира, что совершенно правильно.

В США явно намечается тенденция к падению боевых возможностей Вооруженных Сил. С опозданием примерно на 20 лет в Америке начинается тот же процесс, что и в Европе. Но если Старый Свет разоружается сознательно (из-за очевидного отсутствия внешних угроз и пацифизации массового сознания), в Штатах данный процесс будет носить вынужденный характер. Здесь наложились друг на друга два процесса – истощение сил из-за постоянных войн, ведущихся почти без перерыва с весны 1999 г., и серьезный экономический кризис, включая гигантский дефицит бюджета. В результате существенное сокращение военных расходов становится неизбежным. А приходится оно как раз на тот момент, когда ВС США необходимо массовое перевооружение. В первую очередь – в авиации. Средний возраст американских боевых самолетов существенно превысил 20 лет. При этом программа создания истребителя F-35, который должен был заменить практически все истребители ВВС и авиации ВМС, сталкивается со значительными техническими проблемами и, главное, стремительно растет ее стоимость. Соответственно, F-35 поступит на вооружение позднее, чем планировалось, а объем закупок этих истребителей скорее всего будет сокращен. Это неизбежно приведет к снижению численности боевых самолетов в ВС США, что существенно снизит их боеспособность. Ведь как мы прекрасно знаем, без достижения полного превосходства в воздухе США войн не ведут.

Уже страдают от сокращений перспективных программ Сухопутные войска – отменена важнейшая программа Future Combat System. Морская пехота не получит новой амфибийной боевой машины. Что касается ВМС, то сокращена с 32 до 2 или 3 единиц программа строительства эсминцев типа Zumwalt, по-видимому, не будет новых крейсеров на смену Ticonderoga, огромные проблемы у программы строительства кораблей прибрежной зоны Littoral Combat Ship. Пентагон объективно не может позволить себе всей былой «роскоши», а значит снизятся его возможности по глобальному проецированию силы (в частности, это затронет и обсуждающуюся в данной статье тему обезоруживающего неядерного удара), замедлятся разработки перспективных вооружений, в том числе – гиперзвуковых и лазерных. Понимая это, американские военные и начинают задумываться о новых союзниках. А Россия в таком контексте для американцев очень привлекательна. В первую очередь тем, что наша армия, несмотря на все многочисленные проблемы, имеет огромной опыт наземной контактной войны и психологическую готовность к такой войне. То есть, обладает именно тем потенциалом, которого нет у союзников США по НАТО.

Если вернуться к теме парирования угрозы обезоруживающего удара, то России в области СЯС необходимо ориентироваться на увеличение числа носителей и уменьшение количества боевых блоков на каждом. Чем больше у нас носителей, тем больше потенциальному противнику потребуется средств поражения. К тому же в соответствии с СНВ-3 нам можно иметь не более 700 носителей и не более 1550 боезарядов. Поэтому обнародованные недавно руководством Минобороны РФ планы создания тяжелой многозарядной МБР не вызывают ничего, кроме недоумения. Очень сложно понять мотивы, которыми руководствуются авторы данной идеи, особенно, учитывая размер требуемых для реализации такого проекта денежных вливаний.

Что касается развития РВСН, представляется, что необходимо соблюдать баланс численности между мобильными и шахтными МБР. Шахтная ракета имеет целый ряд преимуществ перед мобильной. Она дешевле (если уже есть готовая шахта), до нее не имеют шансов добраться диверсанты, а попасть в крышку шахты и ее пробить крылатой ракете или бомбе с обычным зарядом гораздо сложнее, чем поразить ангар мобильной МБР. По-видимому, в состав каждой ракетной дивизии должны быть включены радиотехнический и зенитно-ракетный полки. Возможно даже имеет смысл каждой МБР (как мобильной, так и шахтной) придать «личный» ЗРК или ЗРПК малого радиуса действия – «Тор» или «Панцирь». Разумеется, необходимо сохранить все ракетные дивизии РВСН и РПЛСН, поскольку важно не только количество носителей, но и их географический разброс.

Хочется специально подчеркнуть, что именно укрепление СЯС и ПВО должно стать абсолютным приоритетом военного строительства в ближайшие 10-15 лет. В частности, заявленная программа создания системы ВКО ни в коем случае не должна остаться на уровне деклараций или стать лишь системой ПРО/ПВО Москвы. При отсутствии полноценных СЯС и ПВО не обеспечивается обороноспособность страны в целом.

НА ПОРОГЕ ГЛОБАЛЬНОГО ВЫБОРА

Наконец, хотелось бы надеяться на закрепление перемен в политической сфере, потому что по-настоящему гарантировать нас от обезоруживающего удара и любых других форм военного воздействия могут именно они. Подчеркнем, что вышеупомянутая Национальная военная стратегия США с приглашением России к союзу – документ чисто военный, разработанный даже не Пентагоном, где преобладают гражданские, а Объединенным Комитетом начальников штабов. Практика показывает, что американские военные всегда оказываются гораздо реалистичнее и адекватнее в оценке ситуации, чем американские же политики. Наверно, причина в том, что военные платят своими жизнями за ошибки политиков. Политики же, особенно республиканцы, могут продолжить «сдерживание» России, приписывая ей несуществующие «имперские замыслы» и на пустом месте превращая ее во врага. В связи с этим надо заметить, что нам, видимо, надо изжить в себе странную любовь к республиканцам. Договариваться с ними проще только в том случае, если США и Россия продолжают считать друг друга врагами. Если же эта ситуация изменится, проще будет общаться с демократами.

Очень хотелось бы реализма и от наших политиков. Если Вашингтон всерьез сможет подавить в себе характерный до последнего времени «инстинкт гегемона» (этому очень сильно поспособствует неизбежное сокращение военных возможностей), у нас не будет оснований отказываться от союза с ним. Потому что никаких объективных непримиримых противоречий между Россией и США в настоящее время нет. Зато есть совершенно объективная угроза со стороны Китая. Причем для США в обозримом будущем поражение от КНР грозит лишь утратой части сферы влияния. А для нас – потерей большей части территории и почти всех природных ресурсов.

Надо понять, что Китай не сможет развиваться, да и вообще выжить, без захвата ресурсов и территорий. Это объективная реальность, не зависящая от желаний США или России, как и то, что для него нет других источников территорий и ресурсов кроме России и Казахстана. Поскольку США пока еще сохраняют глобальные амбиции, но уже не могут реализовать их в одиночку, возникает объективная возможность для союза Вашингтона и Москвы против Пекина. В этом союзе, конечно, нам очень важно не стать слепым тараном, но это уже зависит только от нас.

Если этот союз сейчас не состоится, то в условиях сокращения возможностей США и роста возможностей и амбиций Китая (и то, и другое абсолютно неизбежно) Вашингтон будет подталкивать Пекин к экспансии в Россию, поскольку это поможет надолго нейтрализовать его. Таковы объективные тенденции. Они не перестанут быть таковыми, даже если их игнорировать. Поэтому на них надо реагировать.

Александр Анатольевич ХРАМЧИХИН – заместитель директора Института политического и военного анализа