Содержание:
На рассвете 6 марта – за день до падения обороны на горе Высокой
Хиконодзе Камимура знал все. В его распоряжении были многочисленные вспомогательные крейсера и обычные транспорты, мощные радиостанции и быстрые миноносцы, развитая шпионская сеть и множество осведомителей: достаточно, чтобы отследить передвижение вражеских морских сил.
Он знал, что тридцать часов назад 2-ая Тихоокеанская эскадра покинула Шанхай и идет сейчас к мысу Шантунг. Знал также и то, что остатки порт-артурской эскадры, вышедшие вчера вечером на внешний рейд, сегодня пойдут встречать спешащие на выручку корабли З.П. Рожественского.
Камимура стоял на мостике «Микасы», ставшим его флагманом после гибели Х. Того. Первые лучи солнца озарили море, и в предрассветном тумане скорее угадывались, чем виднелись главные силы Объединенного флота. Два броненосца и пять броненосных крейсеров – это было все, чем он располагал. И этого было категорически недостаточно для грядущего сражения.
Зная о подходе балтийской эскадры, он отозвал «Адзуму», в задачу которой входила поимка остававшейся во Владивостоке «России». Было ли это ошибкой? Информаторы доложили, что четыре дня тому назад «Россия» пришла в Шанхай, очевидно, проложив свой маршрут вокруг Японии. И крейсер не был обнаружен – можно предполагать, что он шел далеко от японских берегов, чтобы не быть замеченным. Наверное, бункеровался где-то в океане. На этом маршруте «Адзума» никогда не смог бы перехватить последний крейсер Владивостокского отряда, а у него, Камимуры, было бы сейчас на один корабль меньше.
Нет, все он сделал правильно. Сегодня он даст сражение, которое определит не только ход войны на море, но и всей войны с Российской империей. Он должен победить, но… Как? Виски кольнуло болью, привычно донимавшей его всякий раз, когда он тщетно искал выход, которого быть не могло. Нужно быть откровенным, хотя бы с самим собой. Если только не случится чуда, победы не будет.
Рожественский привел из Либавы семь больших кораблей, включая четверку новейших эскадренных броненосцев типа «Бородино». Даже если бы у русского вице-адмирала кроме этой четверки не было ничего, уничтожить ее было б очень и очень непросто, и чревато тяжелыми потерями. Но, помимо новейших броненосцев, в эскадру Рожественского входили также «Наварин», «Сисой Великий» и «Адмирал Нахимов», а теперь вот еще и «Россия»: шесть броненосцев и два броненосных крейсера, против его семи кораблей.
Драка с этой эскадрой не предвещала Камимуре ничего хорошего, шансов на победу немного: а если к ней еще присоединятся три броненосных крейсера Порт-Артура, их и вовсе не будет. Единственная надежда как-то справится со всем этим заключалась в том, чтобы разбить русские эскадры по частям. Эх, если бы можно было дать сражение Рожественскому где-нибудь на подходах к Шанхаю!
Но – нельзя. Х. Камимура любил 2-ой боевой отряд, каковым он так долго командовал, ему импонировали скорость и напор броненосных крейсеров, пусть даже с ущербом для защиты. Сейчас же он чувствовал себя стреноженной лошадью. Гиря, привязанная к его ноге, именовалась портом Дальний…
О, этот дьявольский порт, ключ всей сухопутной кампании у Порт-Артура. Однажды русские уже дотянулись до него, разгромив портовые сооружения, за что Камимуру поносили повсеместно и даже сожгли его дом в Японии: второй раз допустить врага в залив Талиенван он не мог, не имел права. Но и уничтожить русские крейсера, ушедшие после неудачной попытки прорыва на внутренний рейд, он не мог тоже. Три недобитых русских «Пересвета» стали настоящей костью в горле японского командующего, кандалами, приковавшими его к летучей базе у Эллиот. Так что вся надежда оставалась только на доблесть и мужество солдат Японии, штурмующих Порт-Артур с суши.
И ведь в какой-то момент казалось, что все может получиться. Генерал Ноги считал, что с появлением у него 280-мм гаубиц он сможет захватить Порт-Артур или принудить его к капитуляции еще до подхода 2-ой Тихоокеанской эскадры. Высшее командование согласилось с резонами сухопутной армии и сделало свою ставку: решено было не искать генерального сражения на море, а обеспечить безопасность снабжения армии, чтобы З.П. Рожественскому уже не к кому было идти на выручку. В этом случае морские силы Порт-Артура будут уничтожены, и положение на море более-менее выровняется, но главное – балтийскому флоту не останется ничего иного, как прорываться во Владивосток. А это не самая удобная база для действий на коммуникациях между Японией и континентом, кроме того, судоремонтные мощности Владивостока не слишком сильны. И если даже у Камимуры не получится разбить врага в генеральном сражении, то уж ослабить его и не дать ему препятствовать снабжению армии он будет вполне способен.
Все надежды возлагались на армию, и у Ноги почти получилось. Камимура знал, что русские держатся из последних сил, что вот-вот должна была пасть Высокая. Тогда, заняв господствующую высоту, императорская армия становилась хозяйкой Порт-Артура, примут ли русские свое поражение или нет. Вот только Рожественский оказался быстрее…
В самой России сперва шли дебаты о необходимости усиления 2-ой Тихоокеанской, которая еще только формировалась, но затем, под влиянием боя 28 июля мнение диаметрально поменялось: теперь из-под шпица нещадно торопили Рожественского как можно быстрее идти на выручку артурцам. Англичане, пытались помочь Японии своим «угольным ультиматумом», но задержать эскадру на Мадагаскаре надолго не смогли – хотя германские угольщики отказались сперва следовать с русскими, последним быстро удалось найти другие. Ну, а Рожественский разумно использовал десятидневный простой на Мадагаскаре, подтянув техническое состояние кораблей и проведя большие артиллерийские учения. И 15 января 1905 г. покинул ставшие для него не слишком гостеприимными берега этого острова.
Японский командующий знал о приближении русского флота и надежды на успех становились все более иллюзорными. С момента, как 2-ая Тихоокеанская подошла к берегам Аннама, Камимура был уверен в том, что Ноги не успеет покончить с кораблями Порт-Артура до подхода Рожественского. Но что он мог сделать? Просить Ноги как можно быстрее взять Порт-Артур? Он и до этого настаивал на штурме Высокой, чтобы, заняв ее, можно было бы перекидным огнем уничтожить остатки артурской эскадры.
Махнуть рукой на приказы и идти навстречу 2-ой Тихоокеанской?
Отчаяние подтачивало силы, как физические, так и духовные, и, быть может, Камимура рискнул бы, поставив на карту все. Но командующий Объединенным флотом понимал: если он выведет свои корабли к тому же Шанхаю, Рожественский может схитрить и отступить, не приняв боя, и ему придется тогда возвращаться не солоно хлебавши: он ничего не добьется, а русские могут вновь нагрянуть в Талиенван, и Дальний тогда вполне может оказаться сожжен в очередной раз. Оставить у Дальнего заслон, который способен был отразить атаку русских, Камимура не мог – в таком случае ему нечем было бы драться с Рожественским. Мины? Идея, конечно, хорошая, вот только русские наловчились тралить их очень хорошо, и сами по себе они артурцев не остановят.
Как ни печально это осознавать, но имеющимися силами флот не мог решить возникшей проблемы, нужно было полагаться на генералов. Увы, армия подвела, и теперь последним шансом Империи Восходящего солнца оставался Объединенный флот.
Эх, если бы можно было расправиться сперва с Порт-Артурской эскадрой, слабейшим противником. Но какой смысл мечтать о несбыточном? Броненосные крейсера русских, побери их морские демоны, сейчас сидели в Порт-Артуре безвылазно. А если б и вылезли, то, не уступая по скорости его броненосцам, они всегда могли отступить, не приняв боя, в крайнем случае – отойти под прикрытие береговых батарей. Иное дело – 2-ая Тихоокеанская, в состав которой входило два относительно тихоходных броненосца и старый броненосный крейсер. Если Камимура сблизится с ними на дистанцию выстрела – они уже не уйдут. Другой вопрос, кому от этого будет хуже…
Замысел предстоящего сражения был прост. Камимура знал о выходе З.П. Рожественского, дозорные сообщили ему, что эскадра вышла из Шанхая и на 12 узлах идет к Шантунгу. Один взгляд на карту делал план русского командующего очевидным. Рожественский явно хочет выйти к Шантунгу где-то к часу или двум пополудни, и это правильно: как раз будет время артурским крейсерам, выйдя на рассвете, прийти туда же на соединение. Что ж, Камимура вывел свои главные силы наперерез Рожественскому так, чтобы уже на рассвете встретить русскую эскадру в полной силе. У него будет всего несколько часов, чтобы нанести поражение 2-ой Тихоокеанской, а уж там придется действовать по обстоятельствам.
До сих пор японские адмиралы рассматривали миноносцы как некий мизерикорд: средство добить в ночи ослабленные в дневном бою броненосные корабли противника. Но Камимура пересмотрел их роль и задачи. Ему требовалось любой ценой ослабить Рожественского еще до начала сражения, поэтому он распорядился атаковать неприятеля в ночь перед решающей битвой.
Идея эта была, по большому счету, порочной, ведь шансы успешной ночной атаки будут не слишком высоки, разве только удастся сохранить контакт с русской эскадрой до самых сумерек. Практика показала, что даже если главные силы сражаются до ночи, то все равно у противника есть хорошие шансы избегнуть минных атак. Но рыскающие во мраке миноносцы сожгут свой уголь, и вынуждены будут уйти на бункеровку: сопровождать эскадру в дневном сражении они по большей части не смогут.
Успех миноносного рейда крайне зависел от правильного определения места прорывающихся в Артур русских кораблей, и Камимура отправил для наблюдений лучшее из того, чем располагал – быстроходные бронепалубные крейсера, именуемые у русских «собачками». Они следили за передвижением русской эскадры весь прошедший день. Но еще ночью он узнал, что ближе к вечеру «Россия» и пять других крейсеров 2-ой Тихоокеанской («Дмитрий Донской», «Владимир Мономах», «Светлана», «Жемчуг» и «Изумруд») отделились от главных сил Рожественского, и на полной скорости пошли к дозорным. Тем, разумеется, ничего не оставалось, как отвернуть, потеряв главные силы русских из вида. А сейчас, вернувшись в рубку и читая переданные по радио рапорты возвращающихся ни с чем миноносцев, он видел, что отрядам, пытавшимся найти врага в ночи, удача не сопутствовала.
Очень жаль. Но еще хуже то, что контакт с силами Рожественского до сих пор не установлен, хотя по всем расчетам русские должны быть где-то совсем рядом…
Это было совсем не так. На самом деле Рожественский повел свою эскадру не на 12, а на 11 узлах, тут японские разведчики слегка ошиблись. А когда русскому командующему удалось избавиться от назойливого внимания вражеских крейсеров, он уменьшил скорость до 9 узлов и изменил курс. В результате этого 2-ая Тихоокеанская оказалась на рассвете по меньшей мере в четырех десятках миль от места, где ожидал встретить ее Камимура, и шла к точке рандеву, назначенного кораблям Порт-Артура заранее.
Утро 6 марта, броненосный крейсер «Победа»
Все, что необходимо сделать, было уже сделано, и сейчас Эссен, выйдя на мостик, облокотился на ограждение, наслаждаясь свежим ветром весеннего утра.
— Не жалеете, Николай Оттович, что Рейценштейн не сделал нас флагманом? Как по мне, мы эту честь вполне заслужили. – спросил командира тихо подошедший к нему старший артиллерийский офицер «Победы»
— Да чего там! – рассмеялся Эссен:
— Сами же слышали, что он сказал на последнем совещании перед выходом – мол, «Победа» и без его указаний хорошо воюет, так что, если его флагман опять разобьют – нам принять командование и действовать по обстоятельствам. Так что мы де факто младший флагман эскадры, это ж честь для нас!
— Да уж, эскадра – крякнул Любинский:
— Три броненосных крейсера, «Аскольд», «Новик», и три миноносца — даже «Богатыря» не смогли в море вытащить.
— А куда его тащить, Владимир Александрович? – резонно возразил Эссен:
— Сколько наших из десантных рот в окопах полегло? И так сгребли всех, кого смогли с «Богатыря», «Апраксина» и прочего, и все равно идем с некомплектным экипажем. У нас всего семь шестидюймовок осталось, на «Аскольде» — восемь, у прочих не лучше. У «Пересвета» только три десятидюймовки в строю, у нас – столько же, и все равно комендоров наскребли с трудом даже на это. Угля – нормальный запас, и на складах почти нет, шестидюймовых снарядов четверть положенного. А если б еще с «Богатырем» делиться, что ж это получилось бы? Экипаж, орудия и снаряды «Богатыря» нами каннибализированы, а куда деваться? Хоть что-то на бой наскребли – и то хлеб. По амбарам помели, по сусекам поскребли, глядишь, вломим Камимуре как следует.
Любинский оглянулся – они с Эссеном стояли вдвоем, офицеров и матросов поблизости не было, но он все равно понизил голос:
— Николай Оттович, я бы рад, но — не вломим. Пошумим – это да, за фейерверк я ручаюсь. Но мы идем уже в пятый бой, расстрел орудий близок к предельному, куда снаряды будут лететь – одному Нептуну известно. Конечно, наводить и стрелять в сторону японцев я буду, но вот попадать…
— Ничего – только и ответил Эссен:
— Николай Карлович умен, и состояние нашей артиллерии вполне понимает. Об этом и на собрании командиров говорили. Вся надежда на Зиновия Петровича, конечно, а мы уж так – для галочки. Будем делать фейерверк, отвлекать на себя, пока его броненосцы за нас всю работу выполнят.
Час пополудни 6 марта, мостик флагманского броненосца «Князь Суворов»
Зиновий Петрович Рожественский расправил затекшие плечи. Его маневр почти удался, эскадра уклонилась от обнаружения на рассвете, и заметили ее только ближе к одиннадцати утра. Теперь же горизонт выстилали дымы идущих на всех парах главных сил Объединенного флота. До назначенной встречи с крейсерами Порт-Артура оставалось еще почти два часа, но ничего критичного, по мнению вице-адмирала, в этом не было. Он окинул взором строй своей эскадры – восемь кораблей, замыкающей шла «Россия», крейсера же слегка оттянули, охраняя идущие поодаль транспорты с углем, плавмастерскую и госпитали. Особую опасность представлял собой «Иртыш» с грузом снарядов… Рожественскому совсем не хотелось тащить все это в бой, но положение в Артуре критическое, запасов почти нет, так что все свое необходимо было брать с собой.
Не страшно. У него – преимущество в численности, и в огневой мощи, на каждый новый японский броненосец 2-ая Тихоокеанская имеет два. Да, японцы, куда опытнее, да, они лучше сплаваны, да, матчасть у них в лучшем состоянии, Камимура гонял поочередно свои корабли в Японию, чиниться после боя 28 июля, и Рожественский это знал. И все же считал, что сила на его стороне, а когда подойдут артурцы, превосходство станет и вовсе подавляющим.
— Передайте на «Урал» — пора! – распорядился адмирал. Пояснений не требовалось: этот вспомогательный крейсер имел мощнейшую радиостанцию, ранее оговорено было, что по распоряжению с «Суворова» он будет каждые десять минут передавать в эфир координаты эскадры. Артурцы, может, и не смогут ответить, радиостанции у них ни к черту, но вот принять мощнейший сигнал – примут. И придут на помощь.
Половина третьего пополудни, боевая рубка «Микасы»
Время, отпущенное Объединенному флоту, истекало, и с каждой уходящей секундой шансы на успех становились все более призрачными. Камимуре понадобилось время, чтобы обнаружить эскадру З.П. Рожественского, а затем – еще время, чтобы сблизиться с ней. Японский командующий знал, что крейсера вышли из Артура, и понимал, что у него есть от силы пара часов до их подхода, а потому яростно бросился на врага, как только нашел его. Сходясь с русским строем, в голове которого шла четверка их новейших броненосцев, он попытался выставить им «crossing the T». Но Рожественский тут же отвернул, ложась на курс, параллельный японскому. Вышло так, что в завязке боя ни один флот не получил выигрыша, разрывать дистанцию, чтобы еще раз попробовать получить тактическое преимущество японцам было некогда, и сражение закипело в классических кильватерных колоннах.
Постепенно все же дело складывалось в пользу японцев. Их линия, будучи более быстроходной, выдвигалась вперед, в голову русской колонне, а комендоры «Микасы» и «Асахи» развили сильнейший огонь, подавляя «Князя Суворова». Хорошо видно было, как полыхает русский флагман, как огонь и дым пожаров практически закрывают его силуэт, но на нем продолжает цвести пламя разрывающихся снарядов. Камимура видел, что и его кораблям достается изрядно, огонь русских был весьма точен — и все же пока они могли его терпеть. Но прошло уже более часа с первого выстрела, а все, чего они сумели добиться – подавили один-единственный русский броненосец. Да, два идущих за ним корабля тоже получили попадания, третий, вроде бы «Бородино», даже загорелся, но их огонь оставался убийственно точен. Наверное, если бы в запасе у Камимуры имелось несколько часов, которые он так стремился выиграть, планируя атаковать русскую эскадру на рассвете, у него получилось бы выбить русских головных один за другим. А может, и не получилось бы – кто знает? Но теперь у него не было этих нескольких часов, потому что броненосные крейсера Порт-Артура в любой момент могут…
— Сигнал с «Нанивы»: «Вижу пять крейсеров на…
«Ну вот и все»,- устало подумал Камимура. Он не успел, а теперь семь его кораблей окажутся между молотом и наковальней 1-ой и 2-ой Тихоокеанских эскадр. Отступить? А смысл? Как ему потом драться с объединившимися силами русских?!
Но что это? Не слушая рапорт, он вскинул бинокль к глазам.
«Князь Суворов» все же не удержался и выкатился из строя, явно потеряв управление. За ним пошел было второй русский броненосец, не сообразив сразу, что флагман уже не может вести сражение. Что это? Последний шанс? Или же, бросившись на русский флот, он лишь повторит ошибку, допущенную им в бою 28 июля?
«Что мне терять?» — мысли японского командующего неслись со скоростью только что покинувшего чрево орудия двенадцатидюймового снаряда. Да, «Сикисима», да «Токива» — Камимура по личному опыту знал, насколько опасен русский огонь в упор. Но он был опасен и на большей дистанции – в конце концов, «Фудзи» русские как-то взорвали кабельтов так с 25. А самое главное: если оставить все как есть и не предпринимать ничего, сражение будет проиграно точно. Но вот если броситься сейчас на русских… Хуже, чем сейчас уж точно не будет. А будет ли лучше?
Камимура обернулся. Его эскадра вела бой левым бортом, а с правого, неподалеку от «Микасы», резали волну 1-ый и 2-ой отряды миноносцев, которые он лично пополнил кораблями и лучшими из лучших, самыми опытными и удачливыми экипажами и командирами. Эти отряды Камимура не отправил на поиски врага в ночи, сохранив их для дневного боя. Японский командующий видел, что русские миноносники добивались успеха в дневных сражениях, если атаковали подбитые корабли неприятеля, хотя бы и дорогой ценой. Так почему бы не воспользоваться столь полезным опытом?
Только вот его минным отрядам придется сходиться в упор не с подбитыми одиночками, а со строем сохранивших артиллерийскую мощь броненосцев и крейсеров. Это бессмысленно, он отправит миноносцы на верную смерть, шансы на успех минимальны. А что если повернуть главные силы на врага, сблизиться мили на полторы-две, и лишь затем если бросить миноносцы в атаку под прикрытием главных сил?
Да, такая атака очень даже может завершиться гибелью Объединенного флота, но… Никто не скажет, что мы не сделали все, что от нас зависело!
— Влево четыре румба, ход – полный! – миноносцам особой команды не требовалось, они атакуют по заранее оговоренному сигналу, который Камимура подаст, когда расстояние до русских будет минимальным.
— И поднимите сигнал: «Судьба империи зависит от нашей атаки, пусть каждый исполнит свой долг»!
Два тридцать пять пополудни, боевая рубка броненосца «Император Александр III»
Николай Михайлович Бухвостов повернул было за флагманом, но вскоре сообразил, что тот не управляется – и тут же увидел повернувшего ему наперерез «Микасу». Замысел японского командующего был вполне ясен: навалиться всей силой, пока русские в замешательстве и переломить ход битвы в свою пользу. Но… Кто сказал, что схождение на близкую дистанцию невыгодно для нас? Больше часа длилась артдуэль, но ни одного японца выбить из строя не удалось. Так отчего ж не сойтись в упор, и не опробовать, наконец-то, в деле новейшие бронебойные снаряды?
— Возвращаемся на прежний курс. Ход – полный, идем на них! Вениамин Александрович, распорядитесь заряжать бронебойными! С нами Бог!
В грохоте боя никто не услышал, как старший артиллерийский офицер, исполнив приказ, пробормотал в усы:
— Это мы еще поглядим, кому сейчас божья помощь понадобится.
Финал
Уже много позже, когда отгремели сражения русско-японской войны 1904-1905 гг. высокие комиссии, разбиравшие обстоятельства сражения 6 марта 1905 г. пришли к выводу, что лихая атака Камимуры стала ошибкой, хотя и была продиктована наилучшими побуждениями. Японский флот делал ставку на снаряды с большим содержанием шимозы и трубками моментального действия, то есть, по сути, на фугасные снаряды, и в этом превосходил русский флот. Такие снаряды давали японцам преимущество при ведении боя на средней и большой дистанциях. Русские же смогли вооружить свои корабли высококачественными бронебойными снарядами, в чем имели преимущество, но раскрывалось оно на сравнительно небольших расстояниях: согласно принятым в русском флоте правилам, переходить на бронебойные 254-305-мм снаряды следовало с дистанции не более 20 кабельтов.
Посему, пока эскадры сражались в колоннах на 30-35 кабельтов, преимущество оставалось за японцами, даже несмотря на общую слабость их сил. Ясно видимые вспышки и черный дым при попаданиях, разрывы снарядов при падении в воду, отличные оптические прицелы — все это помогало им лучше корректировать огонь. Русские фугасы, снаряженные пироксилином, который не давал ни вспышек, ни дыма, и который не взрывался о воду, в этом отношении были хуже, да и содержание в них взрывчатки уступало японцам. Что до оптики, архиважной и архинужной при стрельбе на 3 и более мили, то на 2-ой Тихоокеанской стояли прицелы, по своему качеству не шедшие ни в какое сравнение с японскими. Они быстро выходили из строя, мутнея от дыма, и имели склонность к рассогласованию с линией прицела, отчего многие комендоры с матом выдирали их «с корнем» и продолжали стрелять «по старинке».
Без сомнения, необстрелянные артиллеристы Рожественского, для которых второе сражение при Шантунге стало первым морским боем, несмотря на все тренировки уступали прошедшим огонь, воду и медные трубы японским комендорам. Но даже если бы качество подготовки комендоров чудом сравнялось, по чисто техническим причинам русский флот не мог бы обеспечить равное количество попаданий в японские корабли, а эффект от этих попаданий был в целом ниже, чем у японских снарядов. В то же время броня японских броненосных крейсеров, хоть и была куда тоньше, чем на броненосцах, но все-таки довольно неплохо защищала даже от крупнокалиберных фугасов.
Но все изменилось, когда Камимура бросился в самоубийственную атаку. Дистанция боя сократилась, и преимущество в пристрелке уже не сказывалось столь критично. И пусть заряд пироксилина в 305-мм бронебойных снарядах был сравнительно невелик, но взрывались они за броней, причиняя тяжелейшие повреждения. А град 152-мм фугасных снарядов хлестал по надстройкам и небронированным частям корпусов японцев, убивая моряков, подавляя управление артиллерийским огнем… Шестидюймовкам переходить на бронебойные было положено только с 10 кабельтов, но на такие дистанции враги в сражении 6 марта не сошлись.
Командир «Императора Александра III» бестрепетно принял вызов Х. Камимуры, принимая на себя сосредоточенный огонь японцев. Броненосцу настолько сильно досталось, что он был подбит и вскоре вынужден был покинуть строй. Вскоре за ним последовал и «Наварин», старый броненосец, буквально засыпанный снарядами скорострельной артиллерии и охваченный сильнейшим пожаром. Японские миноносники совершили невозможное, в лихой атаке всадив по торпеде в «Императора Александра III» и «Нахимова». Однако же 2-ая Тихоокеанская сравнительно легко отделалась: мина, поразившая русский броненосец, оказалась дефектной, и не заглубилась, пойдя прямо под поверхностью воды, отчего детонировала, ударившись в 194 мм бронепояс «Александра». Водяной столб, казалось, поднялся до небес, но корабль отделался лишь небольшой течью. «Нахимов» же получил тяжелое повреждение и отстал, хотя продолжал отстреливаться.
Вот только цена, которую заплатил Объединенный флот за этот свой последний успех оказалась чрезмерной. «Асахи» и «Касуга» пошли ко дну, причем британского наблюдателя Пэкинхэма удалось спасти – англичане не тонут (так просто)! Оставшиеся корабли оказались зажаты между сохранившей строй 2-ой Тихоокеанской эскадрой и подошедшими «Громобоем», «Победой» и «Пересветом». Последние, с ходу отбросив пытающиеся преградить им путь бронепалубники 4-го боевого отряда, атаковали, сближаясь для огня в упор, и сражение превратилось в бойню.
Лишь «Адзуме» и «Ниссину» суждено было пережить этот ад – они, разорвав дистанцию, бежали, пользуясь превосходством в скорости. Из 4-го боевого отряда Уриу уцелела лишь половина – «Акаси» и «Цусима» сумели отступить, но вот старички «Нанива» и «Такачихо» — нет. В их расстреле успели поучаствовать комендоры «России» взяв, наконец-то, кровью за гибель «Рюрика».
Все было кончено задолго до наступления темноты, но соединенные силы Российского императорского флота некоторое время преследовали противника, лишь поздним вечером повернув к Порт-Артуру. И потому, когда на рассвете 7 марта японская армия, не считаясь с чудовищными потерями, все же захватила русские позиции на горе Высокой, взорам измученных японских солдат предстала огромная русская эскадра, входящая на внешний рейд Порт-Артура -даже «Нахимова» удалось дотащить. Тут уже самому тупому рядовому стало совершенно ясно, что все жертвы штурмующих оказались напрасны. Японская императорская армия опоздала.
Дух осаждающих Порт-Артур дивизий, до того перманентно высокий, стремительно рухнул вниз, а ликованию осажденных не было предела. И стоит ли удивляться, что лихая атака защитников Порт-Артура вышибла японцев с Высокой, вернув русскому гарнизону контроль над ключевой позицией крепости?
На генерала Ноги обрушились чудовищные новости. В течении какого-то часа пришли известия, что Объединенный флот погиб и русские отныне безраздельно владеют морем, что их морские силы объединились и вошли в Порт-Артур в сопровождении многочисленных транспортов, что его войска, обескровленные тяжелыми штурмами, выбиты с Высокой и деморализованы. Тут же пришло паническое сообщение от коменданта порта Дальний – русские крейсера появились ввиду залива и установили его блокаду.
Ноги и так уже был до крайности измучен кампанией. Он считал себя в ответе за чудовищные потери, которые вверенные ему войска понесли в ходе четырех штурмов Порт-Артура. Между ним и сэппуку стоял лишь его долг генерала и полководца, но сейчас Ноги понимал, что он не оправдал доверия Императора и, что самое страшное, не сможет уже ничего изменить. Он не смог захватить Порт-Артур, не смог уничтожить остатки 1-ой Тихоокеанской эскадры и тем предопределил поражение Японии на море. Теперь же его армия слишком деморализована, чтобы наступать, а снабжения больше никакого не будет. Не стоит сомневаться, что русские моряки позаботятся об этом. Что-то еще, возможно, удастся перебросить со складов в Корее, но там нет больших запасов – даже поток грузов из Дальнего покрывал лишь самое необходимое, а теперь… И даже если бы ему удалось совершить чудо, вдохнув в обескровленную армию волю в победе, это уже ничего не изменит. Захватив Порт-Артур, он не погубит русского флота, тот просто перейдет во Владивосток и будет действовать на коммуникации между Японией и континентом оттуда. Да, это будет русским неудобно… Но не более того.
Ноги был опытнейшим военным и понимал – война проиграна, а винил в этом лишь себя. И потому, утром 8 марта 1905 г. генерал Ноги, сделав все необходимые распоряжения, прервал свой жизненный путь своей же рукой.
Императорская армия у Порт-Артура перешла к обороне, наступать она больше не могла. А вот с основными силами японцев, стоявших против Куропаткина, получилась другая история. Не дождавшись помощи армии Ноги, остававшейся связанной у Порт-Артура, японцы не торопились с наступлением, ограничившись занятием позиций у Мукдена и отбив неудачное для наших войск наступление на Сандепу. Однако, когда известия о гибели Объединенного флота дошли до них, стало ясно, что если положение и можно исправить, то только образцово-показательным разгромом армии Куропаткина. Даже и это уже не давало надежды на победу в войне, но все же могло создать предпосылки для более-менее почетного мира. Кроме того, победа в генеральном сражении была единственным способом смыть пятно позора, каковое тяжким грузом легло на эполеты армии из-за не выполнившего свой долг Ноги.
В общем, японцам не осталось ничего иного, как только броситься в решительную атаку, и они храбро и мужественно сражались. Но дух русской армии, поддержанный доблестной обороной Порт-Артура и победой на море, был весьма высок, и только нерешительность Куропаткина спасла японцев от разгрома. Сражение при Мукдене хоть и было чрезвычайно ожесточенным, но окончилось ничем – обе стороны, понеся тяжелые потери остались на своих позициях.
Вот только российская армия обладала огромными ресурсами и резервами, каковые нескончаемым потоком шли через Транссиб. В то же время японская армия полностью утратила возможности к наступлению. Не хватало ни людей, ни припасов, ни артиллерии, и не имелось никаких шансов привести все это из метрополии – там и так оставалось немногое, а теперь еще и господство на море было утрачено.
Последнее подтвердилось быстро и жестоко. Силы 1-ой и 2-ой Тихоокеанских эскадр слились в возрожденную Эскадру Тихого океана, и Зиновий Петрович Рожественский перевел большую ее часть во Владивосток. В Порт-Артуре из крупных кораблей остались «Сисой Великий», «Наварин», «Апракисин», «Россия» да поврежденный «Адмирал Нахимов», а также старые крейсера «Донской» и «Мономах» с артурскими миноносцами. Этого было вполне достаточно для блокады Дальнего и обороны крепости.
Во Владивостоке «Князь Суворов» и «Император Александр III» встали в ремонт, а остальные силы поделились на два отряда: «Пересвет», «Громобой» и «Победа» в одном, «Орел», «Бородино» — во втором. Из Владивостока до островов Цусима было порядка 525 миль по прямой и эти отряды, по замыслу командующего, должны были выходить в море поочередно, следуя в Цусимский пролив в сопровождении бронепалубных и вспомогательных крейсеров. Последние рыскали в поисках японских торговых судов, останавливая, реквизируя или топя без жалости всякий раз, когда находились военные грузы. Тяжелые же корабли служили точкой опоры, к которой всегда можно было отступить на случай атаки немногочисленных уцелевших японских крейсеров. Но таковых не последовало – «Ниссин» и «Адзума» были сильно разбиты и требовали ремонта. Попытки японских миноносников выйти в ночные атаки потерпели фиаско.
Первый же рейд если и не парализовал японское судоходство полностью, то нанес тяжелейший ущерб, и было совершенно ясно, что снабжать армию на континенте невозможно – даже если бы и было чем. Понимая все это, правительство Японии в начале апреля 1905 г. обратилось к Российской империи с просьбой о перемирии, каковая и была удовлетворена, после чего, по итогам длительных торгов и переговоров, был заключен мир.
P.S.
Морские сражения той войны надолго приковали к себе интерес ведущих морских держав мира, разного рода аналитиков и историков. И не мудрено. От мин и артиллерийского огня Объединенный флот потерял шесть броненосцев 1-го класса, один старый броненосец («Чин-Иен»), шесть броненосных и семь бронепалубных крейсеров. Русские потери также были внушительными, хотя и оказались почти вдвое ниже японских – три броненосца типа «Полтава», три броненосных крейсера, включая старый уже «Рюрик», а также пять бронепалубных крейсеров включая два второго ранга. Многие историки склоняются к тому, чтобы «засчитать» русским в погибшие еще и «Цесаревич», но данный корабль «погиб» не навсегда, и после войны и подобающего ремонта вернулся в состав Российского императорского флота.
Основным выводом из отгремевших сражений стало явное преимущество бронебойных снарядов над фугасными. Японский флот не располагал полноценными ББ, и терпел поражение всякий раз, когда оказывался в зоне действия бронебоев 1-ой и 2-ой Тихоокеанских эскадр. Вопрос был лишь в том, чтобы придать этим снарядам возможность пробивать броню на как можно большем расстоянии. Потому что, если русским кораблям не удавалось сблизиться с неприятелем на дистанцию действительного огня своими замечательными бронебойными снарядами, преимущество переходило уже к японскому флоту…
Этот опыт породил ряд серьезных дискуссий во флоте Его Величества. С одной стороны, прогресс не стоял на месте. Вскоре после русско-японской войны появилась возможность делать более мощные пушки способные придавать тяжелым снарядам куда большие скорости, что обеспечивало пробитие даже самой замечательной крупповской брони на немыслимых ранее расстояниях. С другой стороны, фугасными снарядами из них можно было стрелять еще дальше… Но британский флот всегда отличал наступательный дух. И потому идея часами забрасывать неприятеля фугасами издалека в итоге была признана не соответствующей традициям КВФМ, так что ставку сделали все же на бронебойные снаряды, не отказываясь, при этом, разумеется, от фугасных.
В то же время, увеличение дальности стрельбы ожидаемо привело к закату бикалиберных кораблей – многочисленные опыты показали крайнее неудобство управления огнем из двух калибров на больших дистанциях. Наступил век концепции «all-big-gan», воплотившейся во флотах могущественных дредноутов. Апофеозом противостояния которых стало знаменитое Ютландское сражение, в котором британский флот нанес сокрушительное поражение главным силам тевтонского «хохзеефлотте».
Сперва успех был на стороне кораблей кайзера – бой линейных крейсеров, начавшийся на больших дистанциях, британцы вели полубронебойными снарядами, а вот немцы не постеснялись бить бронебойными, благодаря которым и было потоплено два линейных крейсера англичан. Но затем подошла эскадра линкоров Эван-Томаса, сходу отправившая в рундук Дэви Джонса «Фон-Дер-Танн». Вскоре за ним последовал «Зейдлиц»: противостоять бронебойным 381-мм снарядам британцев германские линейные крейсера не могли. Потрепанная эскадра Хиппера отступила к главным силам, наведя на них англичан, и теперь уже тем пришлось отступать. Однако Битти удалось главное – связать боем авангард хохзеефлотте и не дать ему своевременно обнаружить развернувшиеся в боевые порядки главные силы Ройал Нэви.
В которые и уткнулся кильватерный строй германских дредноутов. Поняв, в какую ловушку он угодил, германский командующий скомандовал поворот «все вдруг», чем и спас флот от разгрома. Увы, ненадолго – по необъяснимой причине Шеер вскоре лег на обратный курс и повторно подставился под огонь британской линии в почти классическом «crossing the T»… Второй раз британский Акелла не промахнулся, разгромив и утопив головные дредноуты немцев, а также и остатки линейных крейсеров, которые немцы были вынуждены бросить в самоубийственную атаку для спасения хотя бы части главных сил. Последнее немцам удалось, и они бежали в Вильгельмсхафен, по итогу сражения потеряв три дредноута, четыре линейных крейсера и один броненосец в обмен на три британских линейных крейсера.
Надо сказать, что в той войне русский флот также весьма отличился и покрыл себя большой славой. Но это уже совсем другая история.
P.P.S.
С тех времен немало воды утекло («моря превратились в мираж» (с)). Отгремели великие мировые войны, и многое из того, что казалось незыблемым обратилось во прах. Империи создавались и рушились, границы чертились и перечерчивались, менялись зоны интересов держав – как великих, так и не очень.
Порт-Артур уже много десятилетий назад вернулся в лоно Китая, и, наверное, это правильно. Да и нет больше никакого Порт-Артура, теперь это район гигантского города Далянь, где на месте деревянных хибар вознеслись гигантские небоскребы. Но по сей день туристы и жители города, спешащие по своим делам либо прогуливающиеся по пристани, видят две огромные гранитные фигуры русских морских офицеров, чьи ладони сошлись в вечном рукопожатии. Бронзовая табличка на русском и китайском языках рассказывает всем интересующимся, что памятник этот установлен аккурат напротив места, где когда-то отдал якорь эскадренный броненосец «Князь Суворов», на борту которого двое командующих русскими эскадрами – Николай Карлович Рейценштейн и Зиновий Петрович Рожественский приветствовали друг друга.
А еще говорят, что иногда, на массивном постаменте, можно видеть свежесрезанные, белые с красным, цветы.
