Альтернативный Харьков-1942. Часть 4. Первые наброски измененного плана операции
Содержание:
Гладко было на бумаге, да забыли про овраги
Изначально «переиграть» Харьковскую операцию мне захотелось в максимально дистанцированных от послезнания условиях, а потому, пытаясь абстрагироваться от известных данных о ходе операции, я попытался переделать единственно доступный командованию Юго-Западного фронта до начала операции документ – план операции. Начать я решил с карты, приведенной в 5-м томе «Истории второй мировой войны 1939 – 1945 годов» (рисунок 4.1).
Рисунок 4.1
При этом основной причиной Харьковской катастрофы в РИ я считал недостаток сил и средств фронта, в том числе по той причине, что Ставка решила считать операцию «внутренним делом направления». Все остальные причины – запаздывание решений на ввод в бой танковых корпусов и на прекращение наступления на харьковском направлении с целью переноса усилий на удержание основания Барвенковского выступа – мне казались следствием недостатка сил у Тимошенко (вкладываясь по максимуму в ударные группировки, командование не оставило резервов для удержания «основания» Барвенковского выступа и надеялось в этом вопросе на помощь Ставки).
При этом общее несоответствие сил Юго-Западного фронта возможностям сосредоточенной в Донбассе ударной группировки противника только усугубляло ситуацию. Так, например, А. Исаев пишет: «Глобально неудача наступления под Харьковом связана со смещением на юг точки приложения немцами основных усилий. Две танковые дивизии, которые остановили наступление «птицы-тройки» Юго-Западного фронта севернее Харькова, оказались там в результате подготовки наступления на Кавказ. Поэтому наступавшая осенью 1941 г. на Тулу 3-я танковая дивизия и свежесформированная 23-я танковая дивизия оказались в доселе тихом месте советско-германского фронта, радикально изменив баланс сил.
Основную причину неуспеха операции Военный совет Юго-Западного направления указал первым пунктом в докладе Сталину от 30 мая 1942 г.: «Хорошо задуманное и организованное наступление на Харьков оказалось не вполне обеспеченным от ударов противника на барвенковском направлении».
В этом отношении оперативным просчетом командования направления была передача жизненно важной задачи обороны фланга наступления не задействованному в этом наступлении Южному фронту. Видимо, это являлось наследием первоначального плана наступления, по которому фронты должны были наступать совместно, аналогично Барвенковско-Лозовской операции. В мае 1942 г. у командования Южного фронта было вполне достаточно забот в Донбассе. Достаточно сказать, что 18-я армия занимала в апреле фронт 80 км тремя дивизиями. Именно для ее усиления командующий фронтом Р.Я.Малиновский был вынужден снять 216-ю стрелковую дивизию с барвенковского направления и включить ее в состав 18-й армии. Передача 9-й и 57-й армий в состав Юго-Западного фронта не привела бы к его перегрузке армейскими управлениями. В июне 1942 г. штабу фронта были подчинены 21, 28, 38, 57 и 9-я армии, то есть всего на одну армию (сгинувшую 6-ю) меньше. В этом случае Юго-Западный фронт получил бы возможность оперативно парировать удары противника крупными силами, прибегая в крайнем случае к демонтажу ударной группировки«.
Не менее наглядно соотношение сил на Юго-Западном направлении иллюстрируют цифры, приведенные в 5-м томе «Истории второй мировой войны 1939 – 1945 годов»: «В ходе подготовки операции вражеская группировка на харьковском направлении была значительна усилена. К 12 мая Юго-Западному фронту противостояло 17 дивизий, а Южному – 34 (из них непосредственно 57-й и 9-й армиям – 13 дивизий). Общее соотношение сил и средств на юго-западном направлении было невыгодным для советской стороны. В танках силы были равны, а по количеству людей противник превосходил в 1,1 раза, в орудиях и минометах – в 1,3 раза, в самолетах – в 1,6 раза. Только в полосе наступления Юго-Западного фронта удалось достичь полуторного превосходства в людях и немногим более двукратного в танках, среди которых было еще много легких, со слабой броней и вооружением. По артиллерии и авиации силы сторон были примерно одинаковыми, но противник обладал подавляющим количественными и качественным превосходством в бомбардировщиках. К тому же соединения Юго-Западного фронта в большинстве своем состояли из необстрелянных бойцов.
В полосе Южного фронта советские войска значительно уступали противнику и в танках, и в артиллерии, и в авиации. На южном фасе барвенковского выступа гитлеровцы превосходили 57-ю и 9-ю армии по пехоте в 1,3 раза, по танкам – в 4,4 раза, по артиллерии – в 1,7 раза.
В этих условиях командованию Юго-Западного направления нужно было надежно обеспечить действия главной ударной группировки Юго-Западного фронта со стороны Славянска. Для отражения возможных ударов танковых сил врага требовались мощные противотанковые резервы. Разведка 9-й армии еще до начала Харьковской операции достаточно точно определила сосредоточение танковых соединений армейской группы «Клейст» перед войсками армии. Однако ни командующий Южным фронтом генерал Р.Я. Малиновский, ни главнокомандующий войсками Юго-Западного направления маршал С.К. Тимошенко не приняли во внимание своевременный доклад Военного совета 9-й армии об угрожавшей опасности.
… Но время было упущено. Противник выдвинул к районам прорыва значительные подкрепления, организовал прочную оборону на тыловых рубежах и, завершив перегруппировку, 17 мая бросил в наступление из района Краматорск, Славянск против 9-й и 57-й армий Южного фронта 11 дивизий армейской группы «Клейст». Одновременно он начал наступать из района восточнее Харькова и южнее Белгорода против 28-й армии Юго-Западного фронта.
Войска 9-й армии оказались не подготовленными к отражению удара. Соотношение сил сложилось в пользу врага: по пехоте – 1 : 1,5, артиллерии – 1 : 2, танкам – 1 : 6,5. Армия не смогла сдержать мощного натиска, и ее левофланговые соединения с боями начали отходить за Северский Донец, а правофланговые – на Барвенково».
Конечно, особый интерес для АИ представляет абзац о том, что разведке всё-таки удалось вскрыть сосредоточение танковых соединений группы «Клейст» (но, положа руку на сердце и памятуя о послевоенных сказках на тему «разведка доложила точно, а глупый Сталин не верил до самого полудня 22 июня», здесь хорошо бы иметь текст документа, а не верить на слово очередным рассказам про «22 июня ровно в 4 часа утра»), но главный тезис здесь – это именно нехватка сил на Юго-Западном и Южном фронтах в целом. Если бы Тимошенко оставил на прикрытие основания Барвенковского выступа необходимое для сдерживания танков Клейста количество дивизий (сколько их надо было для сдерживания – вопрос отдельный, особенно учитывая, что даже не каждая из них имела хотя бы дюжину 45-мм противотанковых пушек), то у него не осталось бы сил для проведения наступления. А так своими ударными действиями он достиг неплохого результата. Процитирую А.Исаева: «Для парирования советского наступления командование группы армий «Юг» было вынуждено использовать накопленные для проведения «Фридерикуса» резервы. В разговоре с начальником Генерального штаба Ф.Гальдером фон Бок сказал, что «само наше существование поставлено на карту» и что «о проведении «Фридерикуса» не может быть и речи». Таким образом, первым успехом Юго-Западного фронта стало упреждение противника в начале наступления с решительными целями… Состояние командования группы армий «Юг» к 14 мая можно было охарактеризовать как паническое. Фон Бок звонил Гальдеру и высказывал сомнения в возможности остановить советское наступление ударом группы Клейста с юга: «атака Клейста с имеющимися силами вряд ли принесет ожидаемый успех. Клейст, с которым я разговаривал только что, думает, что атака будет удачной, если противник не атакует первым. […] Я не могу принять на себя это решение» (Воск F. von. Op.cit. P.477).
Как альтернативу удару по южному фасу барвенковского выступа фон Бок предлагал снять с фронта Клейста 3—4 дивизии и использовать их для ликвидации бреши южнее Харькова. Фактически наступление Юго-Западного фронта поставило «Фридерикус» на грань полного фиаско». А вот что пишет о начале Харьковского наступления А.М. Василевский: «Сначала оно развивалось успешно, и это дало Верховному Главнокомандующему повод бросить Генштабу резкий упрек в том, что по нашему настоянию он чуть было не отменил столь удачно развивающуюся операцию».
Рискну предположить, что Тимошенко сознательно бросил все силы именно на создание мощных ударных группировок, искренне надеясь на то, что когда Ставка увидит «столь удачно развивающуюся операцию», то вопрос о подаче Юго-Западному направлению ранее запрошенных, но не данных резервов, будет решен сам собой. Действительно, как будет показано ниже, Ставка без особых проблем прямо накануне Харьковской операции накачивала силами и средствами Брянский фронт для, на мой взгляд гарантированно безрезультатной Курской операции, но при этом упорно ничего не давала войскам Юго-Западного направления. Просчет Тимошенко заключался в оценке времени между тем моментом, когда потребуются резервы, и тем, когда Ставка сможет их дать. С.М. Штеменко в книге «Генеральный штаб в годы войны» в частности писал: «Военный совет Юго-Западного направления большого беспокойства не проявил, хотя и доложил Ставке, что нужно укрепить Южный фронт за счет резервов Верховного Главнокомандования. И.В. Сталин согласился с этим и выделил войска: однако в район боевых действий они смогли попасть только на третьи и четвертые сутки».
В общем, главной проблемой Харьковской операции в РИ я вижу нехватку сил.
Исходя из этих соображений я и подошел к пересмотру приведенной на рисунке 4.1 схемы операции.
Первое, что мне бросилось в глаза – это чрезмерное (на мой взгляд) расширение полосы действий «южной» ударной группы, наступавшей с «макушки» Барвенковского выступа. Исходя из тезиса о недостатке сил и средств Юго-Западного фронта как причине провала Харьковской операции в РИ, я предложил отказаться от удара оперативной группы генерала Бобкина на Красноград, сосредоточив максимум усилий 6-й Армии на достижении главной цели – наступлению на Харьков с юга. Достигнутый группой Бобкина в РИ результат – перерезание железнодорожного сообщения между харьковской и донбасской группировками противника в определенной степени достигался бы в АИ и без этого посредством выхода главных сил 6-й Армии в район Новой Водолаги и Мерефы. Перенацеливание же войск группы Бобкина с западного направления на северное и обеспечивало бы по сравнению с РИ более высокий темп операции на харьковском направлении, а как следствие – достижение советскими войсками района Мерефы.
Второе, на что я обратил внимание, – это активное использование войсками «северной» ударной группы Юго-Западного фронта плацдармов на западном берегу реки Северский Донец и близость Белгорода. Мне показалось, что прямой удар с захваченного в начале весны плацдарма в районе Старого Салтова сразу на Харьков будет иметь медленное развитие, так как подобный ход будет являться для противника наиболее ожидаемым решением советского командования. В этих условиях я обратил внимание на наличие в распоряжении Юго-Западного фронта еще одного, неиспользованного в операции плацдарма на западном берегу Северского Донца, который находился севернее Белгорода. Я предположил, что, поставив войскам 38-й Армии задачу по сковыванию сил противника непосредственно на Харьковском направления, командование Юго-Западным фронтом могло бы силами 21-й и 28-й Армий с двух плацдармов на западном берегу Северского Донца нанести встречные удары в общем направлении на Белгород, а овладев этим городом, развивать дальнейшее наступление на Харьков с неожиданного для противника направления – северного.
Таким образом, Харьковская операция в моем воображении стала изменяться к следующему виду (рисунок 4.2).
Рисунок 4.2
Здесь, собственно, и начались овраги. Причем в прямом смысле слова.
Удар на Белгород по кратчайшему расстоянию при внимательном изучении карт оказался запланированным в крайне неподходящей местности (рисунок 4.3).
Рисунок 4.3
Как видно, направление удара на западном берегу реки Северский Донец от Старого Салтова на Белгород приходилось бы по местности, сильно пересеченной оврагами, балками и холмами. Здесь с большой долей вероятности советское наступление могло быстро быть остановлено артиллерийским и минометным огнем, корректируемым с господствующих высот. Даже если бы наступление и получило развитие методом «просачивания» вдоль оврагов (закидываемых минометным огнем, ага), то явно его темп не позволил бы связывать с ним танковые удары под Харьковом.
Более логичным в этих условиях представляется удар на Белгород со стороны Шебекино или Никольское. Правда, с одной стороны, расстояние до Белгорода здесь заметно меньше, чем со старо-салтовского плацдарма. С другой стороны, линия фронта здесь, вероятно, была стабильной еще с конца 1941 года, и потому оборона противника должна быть довольно прочной.
Аналогично задуманный ранее удар на Белгород с севера (рисунок 4.4; войска Красной Армии контролировали высоты в районе Шахово, а противник – Гостищево) был неудобен для прорыва обороны силами танковых бригад, так как шел перпендикулярно естественному противотанковому рву в районе Сажное, а затем еще одному по рубежу Липового Донца.
Рисунок 4.4
В этом отношении невольно обращал на себя внимание хорошо известный по событиям 1943 года район Прохоровка, Яковлево. В АИ представляется целесообразным удар стрелковой дивизии, усиленной тяжелой танковой бригадой, из-под Прохоровки на Яковлево и дальнейший ввод в прорыв танкового корпуса для удара со стороны Яковлево на Белгород.
Удар со стороны Прохоровки на Яковлево имел еще и то преимущество, что позволял в дальнейшем развивать наступление на Курск с юга через Обоянь. Дело в том, что наступление на Курск «в лоб» со стороны Воронежа было затруднено расположением города на господствующих высотах, позволяющих на большое расстояние просматривать и простреливать подходы с восточной стороны, а также тем, что с востока город отделялся рекой Тускарь, имеющей равнинный восточный и очень крутой западный берега. Хотя с юга Курск прикрыт более широкой рекой Сейм, перепад высот здесь не столь существенный, а форсирование реки облегчалось обширными лесами, затрудняющими наблюдение противником из города. Более того, развивая наступление со стороны Обояни, можно было вообще отказаться от штурма Курска, сразу направляя удар на Льгов – в глубокий тыл курской группировки противника и тем самым вынуждая его оставить Курск без боя под угрозой окружения. Учитывая, что в РИ как раз в это время готовилась наступательная операция 40-й и 48-й Армий Брянского фронта по овладению городом Курском (к которой также привлекался один из только начатых формированием танковых корпусов) как раз с юга через Обоянь, подобный удар через Прохоровку на Яковлево и далее на Белгород приобретал совершенно иной характер и, главное, связывал во едино операции двух фронтов, но…
Но, во-первых, привлекаемая к этой операции 21-я Армия Юго-Западного фронта являлась самой слабой. Ее дивизии существенно уступали другим армиям по численности личного состава, да и их общее количество было не так велико (численность личного состава 76-й СД на 10.05.1942 г. составляла 8162 человека, 227-й СД – 8822 человека, 293-й СД – 9087 человек, 301-й СД – 11414 человек, 8-й МСД НКВД – 7143 человека; средняя численность стрелковых дивизий 6-й Армии на ту же дату составляла 10283 человека, 28-й Армии – 10532 человека, 38-й Армии – 9977 человек). Во-вторых, выход правого фланга Юго-Западного фронта на рубеж Яковлево, Белгород, Харьков требовал для закрепления достигнутого результата чрезмерного количества стрелковых дивизий, которыми фронт не обладал чисто физически. В-третьих, как следует из выше процитированного фрагмента текста А.Исаева о передаче 216-й стрелковой дивизии, в усилении нуждались и войска Южного фронта, ибо усиление 18-й Армии за счет ослабления Барвенковского выступа в АИ представляется явно недопустимым.
Mininum minimorum …
Итак, столкнувшись с тем, что все предложения по улучшению РИ-плана Харьковской операции приводят к его ухудшению, так как требуют для своей реализации дополнительных сил и средств, коих и без этого в РИ было недостаточно, я воспользовался заветом Ильича и предпринял попытку пойти другим путём. Мой взор упал на Балаклейский выступ.
Первоначально, следуя догме об «угловых столбах», я хотел оставить в покое Балаклею и Печенеги, как узлы сопротивления противника, выстоявшие не смотря на все попытки штурма Красной Армии в январе-феврале 1942 года во время Барвенково-Лозовской операции. Я исходил из того, что, во-первых, раз Красная Армия уже пыталась их штурмовать ранее, то противник будет готовиться к повторению подобных атак и, следовательно, будет укреплять оборону в первую очередь именно на этих участках. Во-вторых, если оборона противника оказалась не под силу нашим войскам в начале 1942 года, то после дополнительного ее укрепления весной 1942 года ожидать успеха здесь не стоит и подавно…
Но более подробное знакомство с ходом Харьковской операции в РИ позволило взглянуть на идею срезания Балаклейского выступа с принципиально иных позиций. Прежде всего, это конечно масштабы успеха, достигнутого войсками Красной Армии в первые дни операции. 12-томная «История второй мировой войны 1939 – 1945 годов» описывает их так: «За первые три дня напряженных боев войска фронта прорвали оборону 6-й немецкой армии севернее и южнее Харькова в полосах до 50 км каждая и продвинулись из района Волчанска на 18 – 25 км, а от барвенковского выступа – на 25 – 50 км». Проецируя подобное продвижение на размеры Балаклейского выступа, понимаешь, что, нацель командование Юго-Западного фронта свои ударные группировки на срезание выступа, то уже к исходу второго дня операции от него немецких войск в Балаклейском выступе ничего бы не осталось…
Второй важный аргумент в пользу возможного успеха срезания Барвенковского выступа я прочитал в книге А. Исаева «Наступление маршала Шапошникова»: «Паулюс предлагал отвести находившуюся в полуокружении 44-ю пехотную дивизию из района удержанной зимой Балаклеи, но фон Бок отклонил это предложение». Разумеется, советское командование не было в курсе переписки немецких генералов, но за несколько месяцев оперативной паузы под Харьковом численность дивизий противника, по крайней мере, в первой линии, была более-менее известна.
Рисунок 4.5 — Войска противника в Балаклейском выступе по советским данным на середину мая 1942 г.
Рисунок 4.6 — Балаклейская группировка войск противника в мае 1942 г.
Как видно из рисунков 4.5 и 4.6, советская сторона имела вполне адекватное представление о силах противника в районе Балаклейского выступа, и ни из реального положения дел, ни из оценок советского командования не следует, что Балаклейский выступ представлял из себя неприступную крепость.
Помимо 131-го пехотного полка 44-й ПД и 524-го пехотного полка 297-й ПД, оборонявших узлы обороны в Балаклее и Печенегах соответственно, 40-километровый восточный фас Балаклейского выступа прикрывали всего три пехотных полка противника (523-й пп 297-й ПД, 132-й и 134-й пп 44-й ПД). В резерве командование 51-го армейского корпуса противника имело 522-й пехотный полк 297-й ПД, который впрочем оборонял важный опорный узел в Чугуеве, и 191-й пехотный полк 71-й ПД. 35-километровый западный фас Балаклейского выступа удерживала 71-я пехотная дивизия противника. Правда, ее положение облегчалось тем, что на всем протяжении ее фронт обороны опирался на реку Северский Донец. Это позволило немецкому командованию в первой линии иметь только два пехотных полка (190-й и 194-й), а третий полк (191-й) вывести в резерв.
Срезание Балаклейского выступа по линии Печенеги, Чугуев, Змиев давало следующие оперативные преимущества войскам Юго-Западного фронта. Во-первых, с севера вся операция прикрывалась рекой Северский Донец, которая выступала естественным мощным рубежом обороны от неизбежных контрударов противника со стороны Харькова. Во-вторых, выход в район Чугуев, Змиев позволял войскам Красной Армии развивать наступление непосредственно на Харьков «в чистом поле» вместо того, чтобы «прогрызать» оборонительные позиции противника, созданные напротив Барвенсковского выступа и Старо-Салтовского плацдарма.
Но самое главное – «схлопывание» Балаклейского выступа позволяло обезопасить ударные группировки Юго-Западного фронта, наступавшие из Барвенковского выступа и со Старо-Салтовского плацдарма, от тех окружений, в которые они попали в РИ.
С точки зрения предотвращения окружения войск 6-й Армии Юго-Западного фронта и 57-й Армии Южного фронта в Барвенковском выступе, ликвидация Балаклейского выступа увеличивала ширину основания Барвенковского выступа и устраняла пехотную «наковальню» 51-го армейского корпуса, по направлению к которой наносил удар танковый «молот» армейской группы «Клейст». Даже если движение танков группы «Клейст» было не остановить, то советские войска элементарно получали дополнительные пути отхода и дополнительное время, требовавшееся немецким войскам для продвижения теперь уже не от Славянска к Балаклее, а от Славянска к Чугуеву. Дополнительное время, требуемое для продвижения противника от Балаклеи к Чугуеву, позволяло советской стороне подтянуть дополнительные резервы (снова С.М. Штеменко в книге «Генеральный штаб в годы войны» писал: «Военный совет Юго-Западного направления … доложил Ставке, что нужно укрепить Южный фронт за счет резервов Верховного Главнокомандования. И.В. Сталин согласился с этим и выделил войска: однако в район боевых действий они смогли попасть только на третьи и четвертые сутки»; М. Коломиец и А. Голушко во «Фронтовой иллюстрации. Бои за Харьков в мае 1942 г.» пишут: «Ставка Верховного Главнокомандования с получением доклада о начатом противником наступлении разрешила Главнокомандующему направлением для укрепления правого крыла Южного фронта перебросить с ворошиловградского направления 242-ю стрелковую дивизию и выделила из своего резерва 278-ю стрелковую дивизию, 156 и 168-ю танковые бригады. Прибытие танковых бригад ожидалось к утру 20 мая, а стрелковых дивизий — к 21—23 мая»). В конце концов, растянутые теперь на 125-километровом фронте от Славянска до Чугуева вместо 85-километрового фронта от Славянска до Балаклеи, немецкие войска при формировании кольца окружения имели бы элементарно меньшую плотность, что облегчало советским войскам попытки прорваться из окружения.
С точки зрения предотвращения окружения «северной» ударной группы Юго-Западного фронта, действовавшей со Старо-Салтовского плацдарма, ликвидация Балаклейского выступа чисто «географически» лишала противника возможности наносить контрудары под основание «вбитого клина» с двух сторон. Теперь удары по войскам на Старо-Салтовском плацдарме были возможны только с северного фаса или «в лоб», а левый фланг становился обеспечен советскими войсками. Также ликвидация Балаклейского выступа требовала от противника с нуля восстанавливать оборону Харькова с южного направления, что неизбежно ослабляло силы, действующие против советских войск на Старо-Салтовском плацдарме.
Еще одним плюсом от ликвидации Балаклейского выступа для Харьковской операции в целом стало бы то, что срезание выступа позволит избежать первой в цепи ключевых ошибок командования Юго-Западным фронтом, которые в итоге привели к провалу операции. Вот что по этому поводу пишет А. Исаев: «Харьковская наступательная операция была в двух шагах от успеха, когда она была обращена ударами противника в оглушительную катастрофу. Грань между успехом и поражением Юго-Западного фронта была очень тонкой. Харьков мая 1942 г. — это хороший пример операции, ведущейся наперегонки, в которой выигрывает более быстрый и решительный. Своевременный ввод в бой 21-го и 23-го танковых корпусов мог заставить немецкое командование отказаться от «Фридерикуса» и бросить все силы на отражение удара обходящих Харьков танков. Командующий группой армий «Юг» фон Бок был на грани этого решения, и только твердость Гальдера позволила в конце концов провести урезанный «Фридерикус», принесший успех немецкой стороне. В случае прорыва к западу от Харькова двух крупных механизированных соединений мог уже дрогнуть Гальдер или фон Бок мог начать принимать самостоятельные решения по раздергиванию ударной группы Клейста. Маршал С.К.Тимошенко медлил с вводом в бой танковых корпусов, поскольку не был достигнут решительный результат наступления северной ударной группировки. Однако глубокий прорыв в обход Харькова мог сам по себе вызвать вскрытие фронта в полосе армии Д.И.Рябышева. Хотя бы вследствие отвлечения на отражение удара корпусов одной из двух танковых дивизий, 3-й или 23-й. Советским командующим еще предстояло выучить тонкости ведения наступлений и взаимного влияния обходов и ударов». При выделении соответствующего наряда сил и средств «схлопывание» Балаклейского выступа могло произойти с очень большой скоростью (собственно, сопротивление опорного узла в самой Балаклее могло продолжаться еще долго, главное – обеспечить устойчивое его отсечение по рубежу реки Северский Донец). А это в свою очередь позволило бы Тимошенко не медлить с вводом танковых корпусов с «макушки» Барвенковского выступа.
Таким образом, ликвидация Балаклейского выступа для Харьковской наступательной операции стала неким подобием барона Мюнхгаузена, который, как известно, сам себя вытащил из болота. Примером «самоспасения» Харьковской операции путем ликвидации Балаклейского выступа может служить и тот факт, что выход советских танков в район Чугуева лишал противника одного из тех аэродромов, которыми в РИ активно пользовались Люфтваффе. Разумеется, площадок для базирования авиации в районе Харькова было достаточно, однако Чугуевский аэродром в отличие от простых полевых аэродромов обладал развитой инфраструктурой (рисунок 4.7).
Рисунок 4.7 – Подготовка немецких самолетов на Чугуевском аэродроме
(А.Исаев: «С запада в Чугуев прибыла I группа 3-й истребительной эскадры JG3 «Удет»»)
Основой для реализации такого «самоспасительного» плана является предложение не переуплотнять войска на Старо-Салтовском плацдарме армейскими управлениями, а выделить для вновь прибывшего на Юго-Западный фронт управления 28-й Армии полосу южнее Северского Донца от Печенеги до Балаклеи, относящуюся в РИ к 38-й Армии. В РИ здесь на 40-километровом участке действовали только две стрелковые дивизии (199-я и 304-я), которые естественным образом не могли противостоять возможному (в случае промедления советского командования со своим наступлением) «Фридерикусу». В АИ сюда предлагается направить вновь прибывшие на Юго-Западный фронт весной 1942 года 38-ю, 162-ю, 175-ю и 244-ю стрелковые дивизии, которые в РИ в составе 28-й Армии должны были наступать со Старо-Салтовского плацдарма. Под управлением же 38-й Армии в АИ предлагается оставить все дивизии, действующие на Старо-Салтовском плацдарме.
Подобное изменение полос 28-й и 38-й Армий по сравнению с РИ позволит решить еще одну проблему Харьковской операции. Командарм-38 К.С. Москаленко впоследствии описал ее так: «10 апреля, на следующий же день после того как утихли бои на правом фланге армии, была издана директива войскам Юго-Западного фронта. Она, в частности, предписывала армии передать вновь сформированному полевому управлению 28-й армии четыре стрелковые дивизии с их полосами обороны, мотострелковую бригаду, кавалерийский корпус и почти все имевшиеся у нас средства усиления. Это значило, что мы лишались как раз того участка фронта, расположенного между населенными пунктами Огурцово и Печенеги, где наша армия в марте наступала и, преодолев упорное сопротивление противника, овладела так называемым Старосалтовским плацдармом в междуречье Северного Донца и Большой Бабки.
Взамен этого 38-й армии передавались из 6-й армии две стрелковые дивизии с их полосами обороны (Бригадировка, Щуровка, Меловая, Нижний Бишкин) и ставились следующие задачи: «Прочно оборонять занимаемый рубеж и особенно направление Чугуев — Купянск и Балаклея — Изюм. С начала наступления 28-й и 6-й армий активизировать оборону с целью сковывания противостоящих сил противника».
Я был в полнейшем недоумении. Ведь командование и штаб 38-й армии за месяц наступательных боев не только хорошо узнали сильные и слабые стороны своих войск, но и изучили противостоящего врага и его систему обороны. Мы приобрели некоторый опыт организации наступательных действий на этом участке фронта, блокировки опорных пунктов противника. Ни одним из этих преимуществ не обладал штаб 28-й армии. Между тем именно ему предстояло руководить нанесением главного удара в этой полосе и осуществлением прорыва вражеской обороны на широком фронте. На мой взгляд, это не облегчало, а затрудняло выполнение общей задачи. Представлялось целесообразным использовать 38-ю армию не только для сковывания войск противника на Чугуевском плацдарме, но и для нанесения удара частью сил в тыл чугуевско-балаклеевской группировки противника. Свои соображения я изложил в донесении штабу фронта».
Нельзя не отметить, что именно пассивность левого фланга 38-й Армии в РИ, где на 40-километровом участке действовало всего две стрелковые дивизии, и правого флага 6-й Армии, где на 20-километровом участке 337-я стрелковая дивизия не имела и не могла иметь активных задач, позволили Ф. Паулюсу сформировать две ударные группы (одна в составе 3-й танковой дивизии и двух полков 71-й пехотной дивизии, вторая – в составе 23-й танковой дивизии и одного полка 44-й пехотной дивизии), силами которых уже на второй день операции нанести контрудар по правому флангу 38-й Армии на Старо-Салтовском плацдарме. В результате войска 38-й Армии были вынуждены отойти, оголив фланг 28-й Армии, что в свою очередь привело к снижению темпов продвижения ее войск уже 14 мая, так как часть сил (13-я гвардейская стрелковая дивизия) была вынужденно рокирована на открытый фланг. Очевидно, что в АИ командующий 6-й немецкой армией не мог сформировать ударные группы в подобном составе, т.к. полки 44-й и 71-й пехотных дивизий были бы скованны боями в Балаклейском выступе, а танковые дивизии с большой долей вероятности были бы брошены на Чугуевско-Балаклейское направление или же разделены между Старо-Салтовским и Чугуевским направлениями. То есть контрудар противника по Старо-Салтовской группировке был бы значительно слабее.
В общем и целом, идея предварить наступление на Харьков ликвидацией Балаклейского выступа позволила вывести Харьковскую наступательную операцию из «идеологического» тупика, обусловленного несоответствием планируемого размаха задач и имеющихся в распоряжении фронта сил и средств. Общий замысел будущей операции стал прорисовываться (рисунок 4.8).
Рисунок 4.8 – Первый замысел альтернативного наступления на Харьков
Не очень минимальное развитие минимума
Однако при проецировании РИ-успехов «северной» и «южной» ударных группировок Юго-Западного фронта в первые три дня Харьковской операции на размеры Балаклейского выступа невольно обращает на себя внимание явная избыточность сил и средств для решения подобной задачи при 100-процентном перенацеливании ударных групп. Например, ввод танковых и кавалерийских корпусов в Балаклейский выступ выглядит явно неуместным (если речь не идет о дальнейшем «проталкивании» корпусов с целью выхода к Харькову со стороны Чугуева). Это позволяет задуматься о сочетании ликвидации Балаклейского выступа с «классическими» для Харьковской операции ударами на Харьков с востока со стороны Волчанска и с юга со стороны Барвенковского выступа. Но уменьшение общего наряда сил «северной» и «южной» ударных групп на величину, необходимую для ликвидации Балаклейского выступа, неизбежно отразится на возможной глубине продвижения «северной» и «южной» ударных групп и, по сути, сделает Харьковскую операцию двухэтапной. На первом этапе будет ликвидирован Балаклейский выступ и улучшены позиции Красной Армии на Старо-Салтовском плацдарме и на «макушке» Барвенковского выступа, а уже на втором этапе будет осуществлен непосредственный штурм Харькова.
Причем для успеха подобной двухэтапной операции потребуются две, во многом взаимоисключающие, вещи. Во-первых, для успеха всей операции в целом и ее первого этапа в частности необходимо, чтобы «схлопывание» Балаклейского выступа произошло с максимально возможной скоростью. Для этого, естественно, потребуется выделить максимум сил на это «центральное» направление. Это ослабит «северную» и «южную» ударные группировки, а это в свою очередь грозит тем, что они просто не добьются успеха на первом этапе операции, и оставленные для них танковые и кавалерийские корпуса будет просто некуда вводить. Во-вторых, очевидно, что пауза между «улучшением позиций» «северной» и «южной» ударных групп на первом этапе и «окончательным штурмом» Харькова также должна быть минимальна в целях недопущения противником подтягивания резервов и построения прочной обороны на непосредственных подступах к Харькову. Ключ к минимизации временной паузы опять же лежит в «накачивании» ударных групп силами и средствами перед началом операции.
Рисунок 4.9 – Первая фаза – ликвидация Балаклейского выступа
Рисунок 4.10 – Вторая фаза – ввод в бой танковых и кавалерийских корпусов
Харьковской операции, необходимо определиться с теми силами и средствами, которые могут быть дополнительно поданы Юго-Западному направлению по сравнению с РИ.
Конец 4-й части
ДОПОЛНЕНИЕ к 3-й части АИ
В связи с тем, что коллега keks88, дал ссылку на статью Ю.Пашолока, в которой приведены данные о поставках ленд-лизовских танков по месяцам, появилась возможность определиться с точным числом отдельных танковых батальонов в АИ.
Так как точкой ветвления данной АИ в части реорганизации Бронетанковых войск является 1 февраля 1942 года, то получим следующее.
Всего с февраля по апрель 1942 г. включительно было поставлено 257 танков «Матильда» и 263 «Вэлентайна», что позволяет укомплектовать к началу мая 11 танковых батальонов описанной в 3-й части АИ организации по 23 «Матильды» и 22 «Вэлентайна» в каждом (две роты «Матильд» и две роты «Вэлентайнов», в каждой роте – по 10 «боевых» и 1 «учебной» машине, кроме того, еще одна «Матильда» у командира батальона). За счет майских поставок можно будет укомплектовать еще один подобный батальон смешанной организации и один батальон, все 4 роты которого будут укомплектованы исключительно «Вэлентайнами».
Батальон однородного состава предлагается направить через Ладогу в Ленинград (с одной стороны, однородный состав батальона упростит обслуживание нетипичных для Красной Армии танков, с другой стороны, «Вэлентайн» легче «Матильды», что упростит доставку нужного числа машин в осажденный город). 12 же укомплектованных к началу июня батальонов смешанного состава предлагается распределить по «танкоопасным» фронтам в качестве противотанкового резерва командующих армиями следующим образом: 2 батальона передать Калининскому фронту армиям, находящимся на Ржевском направлении, 5 батальонов передать армиям Западного фронта, 2 батальона передать армиям Брянского фронта и 3 – армиям Южного фронта. Юго-Западный фронт батальонов с ленд-лизовскими танками в АИ не получает в связи с тем, что ему и без этого передано большое количество танковых частей и соединений.
За счет июньских поставок можно будет сформировать еще 3 батальона смешанного состава (по две роты «Матильд» и две роты «Вэлентайнов»), а для блокадного Ленинграда – сформировать еще один батальон «Вэлентайнов» 3-ротного состава. Забегая вперед, можно отметить, что три танковых батальона смешанной организации, сформированные за счет поставок в июне 1942 г., в АИ могут быть использованы для усиления противотанковой обороны войск Юго-Западного направления севернее Харькова.
