Содержание:
Сражение южнее Берлина весной 1945 года осталось малоизвестным широкой публике. Когда говорят о битве за Берлин, почти всегда вспоминают или штурмовые группы, бьющиеся с фаустниками в развалинах Рейхстага, или Зееловские высоты. Между тем, значительно более крупные силы вермахта сгинули в лесах в десятках километров от немецкой столицы. Именно на эти войска возлагал последние надежды Адольф Гитлер, и их разгром стал одной из основных причин самоубийства фюрера.
Одерский фронт
В феврале 1945 года Красная армия захватила плацдармы за Одером. Вермахт отчаянными усилиями восстановил фронт. С этого момента за защиту рубежей перед немецкой столицей отвечала 9 полевая армия вермахта. Это был уже третий ее состав: первый был уничтожен в Белоруссии летом 1944-го, второй – на Висле в январе 1945-го. Однако не следует думать, что Берлин было некому защищать. Вермахт по-прежнему насчитывал миллионы солдат, и войска на Одерском фронте непрерывно усиливались в течение более чем двух месяцев. Весной 1945 года эту группировку составляли полтора десятка дивизий, кроме того, южнее находились войска группы армий «Центр», тоже готовые принять участие в событиях. Правда, части вермахта и СС на Одере и Нейсе обладали очень разной боевой ценностью. Здесь были и сильные, хорошо вооруженные части вроде дивизии СС «Фрундсберг», и побитые в прежних боях части, и плохо обученные и оснащенные батальоны фольксштурма. Рейх в последнем усилии ставил в строй всех, способных держать оружие.
Задачи этого войска сформулировал его командующий Теодор Бюссе: «Мы будем считать свою задачу выполненной, если нам в спину ударят американские танки». Последний командующий 9-й армии не строил иллюзий насчет возможностей своих подчиненных. Бюссе с 1941 года воевал на Восточном фронте, и никак не нуждался в идеологической накачке: он отлично понимал, что это максимум, на который способны немецкие части, цеплявшиеся за рубежи на Нейсе и Одере.
Теодор Бюссе и д-р Геббельс, март 1945 г.
Тем не менее, вермахт собирался дать серьезный бой РККА. Хотя основные усилия немцы сосредоточили на секторе перед Берлином, севернее и южнее также создавались полевые укрепления, в тылу накапливались мобильные резервы. Словом, легкой прогулки никто не обещал.
На противоположной стороне фронта готовили свою операцию маршалы Жуков и Конев. Берлинскую операцию разрабатывали как двойную битву на окружение. С одной стороны, требовалось изолировать сам Берлин от всех его потенциальных спасителей и спокойно разгромить гарнизон. Эта задача в первоначальном плане целиком ложилась на 1-й Белорусский фронт Жукова. Однако не менее важной целью был разгром войск, способных прийти на помощь Гитлеру в его бункере. И здесь на первый план выходил 1-й Украинский фронт маршала Конева, действовавший южнее Берлина. Иван Степанович должен был обойти столицу Рейха по широкой дуге, выйти в тыл основным силам 9-й армии и разгромить их в отдельном окружении, не давая вырваться из ловушки и прийти на помощь Берлину.
К середине апреля 1945 года все фигуры были расставлены на доске. 16 апреля началось грандиозное наступление. 1-й Белорусский фронт рвался к Берлину короткой дорогой, а для 1-го Украинского началась своя битва.
Удар серпом
В ночь перед наступлением Конев приехал на компункт 13-й армии, одной из участниц наступления на Нейсе. КП был хорош всем кроме одного: он находился в зоне огня немецких пулеметов, и уже во время сражения пуля даже зацепила стереотрубу, в которую маршал наблюдал за полем боя. В этот момент на западном берегу Нейсе уже действовали разведывательные роты. Эти отряды обнаружили, что немцы, ожидая артподготовки, отвели основные силы во вторую траншею, но ровно этого от них и ожидали. Артиллерийский огонь обрушился уже на главный оборонительный рубеж.
В течение сорока минут шла артподготовка. Не следует принимать краткость за небрежение огневым валом. Дело в том, что РККА стянула для наступления колоссальное количество артиллерии, позволявшее очень быстро выпустить необходимое количество боеприпасов. Через 35 минут над полем боя поставили циклопическую дымовую завесу в 100 км шириной. Химики даже несколько перестарались: танкисты 3-й танковой армии, например, были вынуждены атаковать в противогазах. Как бы то ни было, армии фронта, в том числе две танковых, пришли в движение.
Чудовищная огневая мощь, скорость и ярость атаки привели к почти мгновенному взлому первой линии обороны вермахта. Немцы почти сразу начали отход, а у них на плечах уже сидели танковые и механизированные корпуса 1-го Украинского фронта. Благодаря четкой работе саперов уже через несколько часов через Нейсе навели множество переправ, включая 60-тонные мосты. Инженеры строили мосты и оборудовали броды даже с запасом, на случай, если какие-то переправы будут разрушены и колонны придется пускать в обход. Через горящие леса на запад и северо-запад двигалась армада. К тому же, немцы не угадали направление главного удара, и часть их резервных дивизий осталась в стороне от основного поля боя. Тем не менее, нацисты располагали под Берлином резервными соединениями, в том числе танковыми, которые и бросили под каток наступления. Уже 17 апреля резервы пошли в дело. В этот и последующий день друг в друга врезались советские 3-я и 4-я танковые армии и подходящие из глубины немецкие силы. В эти же два дня Конев принял решение о повороте танковых армий на север, к Берлину. Немецкие резервы, собравшиеся для контратаки в районе Шпремберга, просто обошли, и их начали «душить в объятиях» уже стрелковые дивизии. Между Котбусом и Шпрембергом в немецких построениях зияла дыра, и в эту дыру втягивалась стальная змея двух танковых армий. Локальный котел в Шпремберге обложили стрелки, и немецкие части начали методично выкуривать оттуда. Из-за провала немецкой разведки, эсэсовцы из дивизии «Фрундсберг» примчались в Шпремберг на последних каплях бензина и обнаружили, что из последних сил прорывались в окружение. Снаружи красноармейцы развернули около 1250 орудий и, не пытаясь вступать в контактный бой, избивали окруженные части градом снарядов из-за линии горизонта. В итоге остатки «Фрундсберга» и дивизии «Охрана фюрера» с трудом бежали в леса южнее. Кто-то из советских офицеров мрачно заметил по этому поводу: «Охрану Гитлера ликвидировали, осталось добраться до него самого».
20 апреля Гитлер без особого вдохновения праздновал последний день рождения. В это время с юга поздравлять юбиляра неслась целая стая танковых корпусов. Немцы дрались отчаянно, но против механизированной волны они не имели никаких шансов. Тылы перемешались. Вдоль дорог громоздились терриконы мин, снятых советскими саперами. В рядах немцев развилась шпиономания и поиск паникеров. Эсэсовцы расстреливали не только бегущих, но заодно и специалистов, которые могли попасть в руки русских. Резервы шли в бой с колес и быстро погибали. На станцию Барут ворвались всего три советских танка, но там они застали разгружающийся эшелон и мгновенно устроили побоище, расстреливая из пушек и пулеметов вагоны с солдатами. Прибывшие тем же эшелоном танки немцы просто не успели сгрузить с платформ.
Правда, стремительный прорыв был палкой о двух концах. В тылу наступающих осталось множество крупных и мелких групп, даже отдельных немецких солдат. На компункт Уральского танкового корпуса случайно вышел немецкий офицер, который принялся стрелять по комкору и офицерам. Пока генералы и полковники нашаривали пистолеты, немца выстрелом навскидку в стиле ковбоев с Дикого Запада уложил 12-летний сын полка Толя Якишев.
Якишев и его товарищи. На танке хорошо видна характерная «расческа» — три зубчика обозначают Челябинскую танковую бригаду
Толя Якишев был воспитанником челябинской 63-й гвардейской танковой бригады. В апреле 45-го бригада наступала южнее Берлина. Фронт был прорван, наступление шло стремительно, но как раз из-за этого в тылу можно было легко наткнуться на кого угодно. В какой-то момент комбриг Фомичев вместе с командиром корпуса генералом Беловым и командармом генералом Лелюшенко по дороге к позициям одного из батальонов бригады случайно столкнулся с немецким офицером. Тот открыл огонь, Белов начал стрелять в ответ и промахнулся, Фомичев вытащил трофейный «Парабеллум», но не успел. Арийца уложил собственно Анатолий — единственным выстрелом. Парня тут же наградили. В мемуарах командарма обстоятельства события изложены чуть иначе, но смысл тот же. Точности ради, в мемуарах и Фомичев, и Лелюшенко пишут о медали «За отвагу», но в картотеке «Память народа» есть отметка о его награждении «Красной звездой» (за Висло-Одерскую, январь 1945-го) и медалью «За боевые заслуги». Мальчик вообще был настоящий солдат: помогал медикам, как-то раз обнаружил танк в засаде, и немец в апреле 45-го был у него не первым.
Его дальнейшая судьба, к счастью, не содержала таких резких поворотов. Демобилизовавшись осенью 1945-го, пошёл учиться, окончил семь классов и училище, работал на заводе слесарем.
Резервы вермахта быстро исчерпывались. Так, навстречу танкам 1-го Украинского фронта бросили поразительное формирование. Дивизия «Фридрих Людвиг Ян» была буквальным воплощением оборота «одна винтовка на троих». В ее составе насчитывалось 10,5 тысяч солдат и офицеров, но всего 2 тысячи стволов огнестрельного оружия. Хотя личный автомат требуется в бою не каждому солдату (артиллеристы или водители могут, например, обойтись и без него), речь все же не идет о 80% безоружных. Почти полное отсутствие артиллерии окончательно превращало дивизию в комплект пушечного мяса. Дивизия пыталась выдвинуться навстречу армиям Конева, но была разгромлена в течение всего нескольких часов.
22-24 апреля челюсти щелкнули. Танки охватили Берлин с юго-запада, пехота добралась до южных окраин и соединилась с частями фронта Жукова. Это означало, что Берлин будут оборонять те части, которые есть: войска, способные защищать город и долго сражаться на его улицах, окружены к юго-востоку от столицы.
Резня
В окружение попали 21-я танковая дивизия, 23-я панцергренадерская дивизия СС, пгд «Курмарк», 32-я, 35-я и 36-я дивизии СС, 286, 391, 214, 342, 169, 712, 303 пехотные дивизии, а также гарнизон фестунга Франкфурт, перед началом сражения насчитывавший 14 тысяч человек, и всяческие отдельные части (батальоны тяжелых танков, разведбат дивизии СС «Фрундсберг» и т.д.) В вермахте уже развалилась система учета, но к счастью, в плен позднее попал начтыла 9-й армии, который и сообщил ее общую численность на момент окружения: примерно 150 тысяч человек. Подсчет погибших до этого немецких солдат – дело уже для Небесной канцелярии. Окруженцами руководил командующий 9-й армии генерал Теодор Бюссе. Часть его войск осталась севернее, за пределами котла, зато южнее попались в ловушку силы соседа – 4-й танковой армии. Перед Бюссе встал нехитрый выбор: либо пробиваться выручать любимого фюрера, либо спасать себя. Из Берлина, пока была связь, категорически требовали прорываться в Столицу к Гитлеру. Однако Бюссе после недолгих размышлений решил, что итогом такого маневра станет встреча им нового года где-нибудь в Воркуте, и решил спасать себя и своих людей. Ключевым географическим пунктом на его пути к спасению стала маленькая станция Хальбе неподалеку от моста через реку Даме. Даме – совсем маленькая речушка, но ее берега непроходимы для техники. А для Бюссе было жизненно важным дотащить до участка прорыва хотя бы какое-то количество танков и тяжелого оружия, иначе его шансы спастись равнялись нолю.
Котел тут же начал терять управление. Командиры 21-й танковой дивизии и разведбата войск СС, оказавшиеся в окружении вместе со всеми, решили, что выходя самостоятельно, они будут иметь лучшие шансы остаться в живых. В этом решении было мало взаимовыручки и чувства товарищества, но оно было рациональным: усиленная дивизия полностью на колесах и гусеницах могла маневрировать быстрее, чем толпа пехоты.
Поначалу танкистам везло. Пока русские имели у Хальбе только слабые заслоны, они сумели перемахнуть переправу у станции одним прыжком и совершить рывок к свободе. Немцы даже вели артподготовку, благо, далеко ехать не требовалось. Однако впереди оставались десятки километров по лесам. Конев переориентировал часть своей пехоты на разгром беглецов и преуспел. До 28 апреля стрелки недавно прибывшей из Восточной Пруссии 28-й армии прошли огнем и мечом по лесам, зачистив их от остатков немецких войск. За пару дней пехота захватила остатки танковой дивизии – более 3 тысяч человек — в плен и покончила с первой попыткой прорыва. Однако за танкистами шла огромная масса отчаявшихся людей – главные силы 9-й армии.
Конев повернул на Берлин крупные силы танков и пехоты, но леса утюжила авиация. Немцы успешно прятались в густом сосняке, но на дорогах и перекрестках оставалась техника. К тому же, на окруженцев сыпались снаряды артиллерии, бившей неприцельно по основным перекресткам. По мере того, как автомашины и БТР выходили из строя, все, что оставалось на ходу, облеплялось солдатами. Если снаряд попадал в такой увешанный людьми грузовик, гибло или получало ранения сразу множество немцев.
«Идти в плен к русским никто не хотел — рассказывал позднее один из выживших, — Сильный артиллерийский огонь привел к очень большим потерям. Но мы больше не обращали на это внимание. Уже было наплевать, убит или смертельно ранен человек, по нему шла толпа, давившая его своими ногами… Мы бегом пересекли шоссе и достигли леса. Здесь мы вновь попали под артиллерийский огонь русских. Снаряды попадали в гущу людей и разрывали их в клочья. Но мне повезло. Главное было не останавливаться, и бежать, бежать, бежать…»
Дорога на Хальбе и железнодорожные переезд превратились в настоящий путь смерти. Постепенно к обстрелу колонн начала подключаться артиллерия, бившая прямой наводкой. Танки шли буквально по грудам наваленных трупов и раненых. В самом Хальбе образовался затор. Командир головного танка посчитал, что впереди засада и начал разворачивать на узкой улочке тяжеленный «Королевский тигр». В этот момент оказалось, что он угадал: спрятанные пушки открыли огонь, подбив несколько танков. Около Хальбе управление немецкими войсками развалилось. Красноармейцы, занявшие удобные позиции для отстрела, изо всех сил рассчитывались за 41-й год. Группы людей метались по лесам и прорывались на запад как придется. Некоторые батальоны и даже полки русских расстреляли весь боезапас и отбивали атаки огнем трофейных пулеметов, оставшихся от предыдущих людских волн. Артиллерийские полки стреляли по пехоте даже подкалиберными снарядами: в толпе болванка все равно выгрызала дыры. Те, кто не желал умирать, толпами сдавались в плен. Один командир танкового батальона столкнулся со специфической проблемой: у него на фоне предыдущих боев осталось всего несколько танков, а немцы сдавались ему сотнями, причем пленники безропотно совершали все маневры за танками. На немецкой стороне офицеры срывали с себя знаки различия и пытались раствориться в массе людей. При этом развивалась шпиономания: перепуганные солдаты расстреливали попутчиков, которых считали подозрительными. Что интересно, даже много лет спустя уцелевшие окруженцы считали, что убили настоящих советских агентов.
Иван Конев. Котел у Хальбе стал его финальным шедевром, не считая триумфального марша на Прагу
Окруженцы возлагали надежду на 12 армию Венка. Это формирование, считавшееся последней надеждой Рейха, наступало на Берлин с юго-запада, то есть, перпендикулярно дорогам, по которым из последних сил бежали остатки 9 армии. Однако до ее позиций еще надо было дойти. Дороги были забиты налезающими друг на друга танками, автомобилями, автобусами, тягачами. И между этих груд железа лежали мертвые и еще живые. Картина ужасала даже советских солдат и офицеров.
К 30 апреля 33-я армия РККА закончила неблагодарную работу по зачистке лесов от остатков немецких солдат. Около 30 тысяч из них все же сумели мелкими группами выйти по лесам к своим. Почти все они были ранены. Все остальные погибли или попали в плен. Таким образом, вермахту котел у Хальбе стоил примерно 120 тысяч погибшими и пленными после замыкания кольца, и неизвестного числа — до. Таким образом, общие потери немцев в сражении находятся где-то в коридоре от 120 до 150 тысяч человек. Потери войск Конева составили около 15 тысяч погибшими.
Бюссе сумел уйти на запад и сдаться американцам. Приняв остатки 9-й армии, командующий 12-й армией генерал Венк решил, что его дело сделано, и тоже пошел на запад сдаваться.
В это время восточнее советские санитарные команды титаническими усилиями старались спасти хотя бы кого-то из числа раненых. Медицинского персонала с трудом хватало для собственных солдат, и выделенные для немцев врачи и санитары просто не успевали обработать громадный поток изуродованных пленных, которых, к тому же, еще приходилось собирать по лесам. Некоторые из них по несколько дней ждали русских уже как спасителей. Хотя, понятное дело, радовались плену немногие. На особом положении находились солдаты 36-й пд СС — это была развернутая в дивизию команда Дирлевангера — самое безумное и зловещее формирование Второй мировой войны. Карательная часть подавляла восстания в Варшаве и Словакии, до лета 1944 года наводила террор в Белоруссии, но в 1945 году ее пустили на фронт — просто потому, что Рейх кинул на стол все карты разом.
Поздно вечером 29 апреля Гитлер отправил последнюю радиограмму из берлинского бункера. Обычно цитируется ее «облагороженный» связный текст. В действительности, текст отлично передает нервное состояние фюрера:
«Где застрял Венк? Когда он начнет? Где 9-я армия? Где группа Хольсте? Когда он начнет?»
Как видим, кроме широко известной армии Венка, фюрера интересовал вопрос именно о 9-й армии. Получив известия о ее печальной судьбе – и об остановке армии Венка, тоже связанной со спасением остатков разбитой Девятой, Гитлер совершил самоубийство.
Избиение у Хальбе, поразительным образом, стало не слишком известным в нашей стране сражением. Только в последние годы появилось несколько работ с подробным разбором этой истории. В то же время, немецкие историки и мемуаристы посвятили много прочувственных страниц разгрому одной из последних армий Третьего Рейха. И действительно, эта эпопея достойна изучения и памяти: катастрофа армии Бюссе стала одним из крупных окружений Второй мировой, она не позволила немцам отвести в Берлин крупные силы и затянуть войну. Наконец, разгром южнее Берлина стал одним из главных гвоздей в крышку гроба персонально главного виновника войны, Адольфа Гитлера.
источник: https://vk.com/@norinea-zabytyi-kotel-kak-ne-spasti-furera
