Война за испанское наследство, часть II. Мыс Рока и Гибралтар (Trastamara II)

Доброго времени суток, уважаемые коллеги. Продолжаю публиковать свой альт-исторический цикл Trastamara II, и сегодня настал черед второй статьи, посвященной войне за испанское наследство. Рассказано будет о битвах за конвои, попытках англичан закрепиться на испанском берегу, и многом другом.

Содержание:

Сражение у мыса Рока (18.05.1703)

Географическое расположение Испании относительно остальной Европы и мирового океана с точки зрения контроля над коммуникациями было практически идеально – в какую бы страну не шли корабли из Африки, Южной Америки или Азии, они обязательно должны были пройти мимо Пиренейского полуострова – как не вдоль португальского побережья, так через узкую горловину Гибралтарского пролива. В войну за испанское наследство это преимущество было оценено сполна, и потому уже с 1700 года началась подготовка баз и планов для патрулирования вод вблизи Испании. В качестве «рабочей» схемы было выбрано крейсирование каперов и боевых эскадр по треугольнику Лиссабон-Канары-Азоры, которые английские торговые моряки очень скоро прозвали «треугольником смерти». Любой конвой англичан или голландцев, идущий из колоний, должен был пройти в этой части Атлантики. Уже в 1701-1702 годах испанцы смогли собрать определенный улов, после чего к ним подключились французы, которые обустроили свою собственную базу для каперов в Виго. Для защиты торгового судоходства англичанам и голландцам пришлось выделять значительные силы, мобилизацию флота провели Ост-Индские компании обоих государств, а торговые корабли стали сбиваться в караваны, у которых было больше шансов отбиться от противника. Больше всего рисковали корабли, идущие из Азии – подвергаясь опасности в Индийском океане, они были вынуждены проходить сначала у опасного для них мыса Доброй Надежды, а затем еще и форсировать «треугольник смерти» у берегов Испании.

Понимая всю важность сохранения торговли с колониями, англичане и голландцы также привели в порядок свои силы, и стали снаряжать крупные силы эскорта для конвоев. Один из особо крупных конвоев из Индии должен был приплыть в Европу летом 1703 года – 130 купцов, для защиты которых английская и голландская ОИК выделили 24 крупных корабля. Этих сил было достаточно, чтобы успешно прорваться через мыс Доброй Надежды, но на подходе к Европе их ждали крупные силы противника – в Мадриде и Париже отлично знали о конвое, и потому готовились перехватить его у собственных берегов. Французы выделили 12 линейных кораблей и такое же количество фрегатов и каперов под началом адмирала Кэтлогона, у испанцев, помимо фрегатов и каперов, которые действовали отдельно, в Лиссабоне имелась эскадра адмирала Осорио – 28 линейных кораблей, включая недавно построенные, мобилизованные тяжелые галеоны и один британский трофей. Этого должно было хватить, чтобы справиться с эскортом вражеского конвоя. Понимали угрозу и в Лондоне, и в Амстердаме – потому навстречу купеческим судам из Ост-Индии была отправлена эскадра адмирала Джорджа Рука из 40 линейных кораблей. Сам адмирал рвался в бой, надеясь поправить свою репутацию, пострадавшую после конфузов у Кадиса и мыса Эспичель.

Однако англо-голландский план, помимо прочего, означал, что союзному флоту придется дважды пересечь «треугольник смерти», который постоянно патрулировали французы и испанцы, и потому существовал риск не просто быть обнаруженными, а ввязаться в бой еще до подхода конвоя. Рук счел риск допустимым, и смело ринулся вперед, сделав ставку на попутные ветра и течения, а также фактор внезапности и собственные значительные силы. Риск целиком оправдался – на пути у него встретились лишь одиночные корабли и небольшое французское соединение, которое уклонилось от боя. Англо-голландцы не стали охотиться на мелкую добычу, и прямо прошли на юг. Встреча с караваном ост-индских купцов произошла у островов Кабо-Верде, после чего 130 торговых кораблей под эскортом 64 военных двинулись на север, в Ла-Манш. Под такой защитой у моряков морских держав появилась твердая уверенность в успехе операции, однако верным было и другое – теперь испанцы и французы знали, сколько кораблей им противостоят. В срочном порядке эскадра Кэтлогона была усилена дополнительными 10 кораблями из Бреста, благодаря чему общая сила союзного флота достигла 50 кораблей. Осорио также не терял время – всего его боевые единицы были приведены в максимальную боеспособность, а также был осуществлен общий сбор всех каперов, орудовавших в районе «треугольника смерти». План будущего сражения был прост, почти примитивен – пока боевые корабли Осорио и Кэтлогона должны были связать боем эскорт, каперы и легкие силы под началом Жана-Батиста Дюкасса и Мигеля Масона должны были ударить по торговым судам, и «наловить» как можно больше призов до того момента, когда силы эскорта смогут вернуться на защиту купцов. Последней требовалось как можно дольше тянуть время, а не сражаться насмерть. Помня опыт предыдущего боя, Осорио заранее составил с Кэтлогоном план боя, и кое-как уговорил его выступить в качестве младшего флагмана в бою, хотя формально оба адмирала были равными, и друг другу не подчинялись.

Встреча двух армад произошла 18 мая 1703 года, в 50 километрах к западу от мыса Рока, самой западной точки Европы, близ которой располагалось устье реки Тахо и Лиссабон. Увидев испанцев и французов, Рук тут же устремился в атаку с 56 кораблями, оставив 8 под началом капитана Румера Влакха для охраны купцов. Осорио также не стал терять времени, и кинулся навстречу противнику. В кораблях и пушках превосходство было на стороне англичан, но в людях сильнее были испанцы и французы – обжегшись один раз, Осорио теперь на каждый крупный бой брал на борт часть гарнизона Лиссабона и регулярных полков, расквартированных там, в результате чего абордажи теперь ему были не страшны. В то же время море было достаточно спокойным, чтобы англичане могли использовать пушки на гондеке, что несколько усложняло ситуацию, и того ошеломляющего эффекта, который обеспечила испанская артиллерия в прошлый раз, достигнуть уже не получилось бы.

Столкновение флотов оказалось страшным. Обе стороны вступили в решительный ближний бой, где тяжелая артиллерия могла проявить себя с самой лучшей стороны. Испанцы и французы стремились доказать свое собственное превосходство; англичане и голландцы с неистовством пытались отомстить за прошлое поражение. Сражение быстро превратилось в свалку, оба командующих – Рук и Осорио – потеряли управление своими армадами из-за дыма от выстрелов и канонады, которые царили на месте боя. Спустя несколько часов яростной баталии чаша весов стала склоняться в пользу англичан, которые стреляли быстрее, и имели больше пушек на своих кораблях. Сначала Осорио, а затем и Рук решили понемногу выводить свои эскадры из боя, но из-за расстройства командования и общей свалки это заняло очень много времени – баталия закончилась лишь с приходом сумерек. Захваченных или потопленных кораблей не было, но экипажи с обеих сторон понесли большие потери – по 1,5 тысячи человек, а многие корабли были тяжело повреждены и лишились части рангоута. Испанского флагмана, «Принсипе Трастамара», пришлось вытаскивать из боя на буксире, так как он попал в самую гущу боя и лишился всех мачт, но при этом успешно отыгрывал роль неприступной крепости, которая раз за разом отбивала попытки англичан взять ее на абордаж. Все три адмирала – Рук, Осорио и Кэтлогон – получили ранения в бою, но остались в живых. С тактической точки зрения это была ничья.

Однако пока главные силы морских держав сражались с испанцами и французами, корабли Дюкасса и Масона делали свое грязное дело. Масон, имя в своем распоряжении 7 достаточно мощных фрегатов, связал боем все 8 кораблей Влакха, и находясь в меньшинстве, умудрился навязать невыгодный для голландцев маневренный бой, и обрушил огонь своих пушек по оконечностям вражеских кораблей. Флагман Влакха, «Муйдерберг», в ходе боя загорелся, и позднее взорвался. Еще 3 корабля голландцев понесли тяжелые потери и выбыли из строя, а 46-пушечные «Ротердам» и «Гастерланд» оказались захвачены [1]. Пока шла эта баталия, более легкие корабли Дюкасса обрушились на конвой. Он был слишком огромен, чтобы быстро захватить все корабли, да и капитаны купцов, видя, к чему клонится ход боя, рассыпались по округе, и продолжили путь в Ла-Манш по одиночке или небольшими отрядами. Это частично спасло конвой от разгрома – Дюкасс смог захватить 32 корабля, еще 18 перехватили испанские и французские одиночные каперы в Бискайском заливе, но остальные 80 торговых судов успешно дошли до своих баз. Успешно довел все свои корабли до метрополии и Джордж Рук, исключением стали лишь корабли, потерянные Румером Вакхом, который сам погиб в сражении.

В результате всех этих действий англичане с уверенностью заявили о своей победе. И действительно – несмотря на действия французов и испанцев, англичане и голландцы привели домой все свои боевые корабли, и больше половины купеческих. Джордж Рук восстановил свою репутацию, хотя некоторые еще пытались обвинить его в том, что он вышел из боя, когда мог еще победить противника. Впрочем, подсчет оставшихся на борту его кораблей боеприпасов убедил даже самых ярых его противников в том, что адмирал действовал верно – в случае продолжения боя снаряды и порох у англичан могли попросту закончиться. «Пятно на чести Британии» было смыто новой большой победой. Правда, в это же время и французы с испанцами праздновали викторию. Отвлекающий маневр, который грозил стать чрезвычайно затратным, окончился лишь убылью в людях и повреждениями, ни один корабль не отправился на дно и не был захвачен. В то же время, Дюкасс и каперы смогли захватить полсотни призов на общую сумму около 1,2 миллиона фунтов стерлингов, что составляло больше пятой части от годового бюджета Великобритании. Ну а действия Масона вообще стали притчей во языцех – находясь в меньшинстве и по количеству кораблей, и по пушкам, и по людям, он смог лишь за счет маневра и выучки экипажей «переиграть» более тяжелые корабли голландцев, умудрившись взорвать один, захватить два и тяжело повредить еще три. Лишь два корабля голландцев смогли выйти из боя и вытащить поврежденные на буксире, огрызаясь из пушек. Самым впечатляющим было то, что Масон и его люди, умело действуя артиллерией, понесли минимальные потери, из-за чего в Армаде появился оборот «мальчики Масона» — подразумевая отчаянных, но очень умелых моряков, которые способны были даже в проигрышной ситуации победить при мизерных потерях.

Впрочем, если сражение у мыса Рока и было победой для испанцев и французов, то лишь частичной – ни разбить врага, и уничтожить конвой у них не получилось. Англичане и голландцы, получив ценный опыт, смогли наладить эффективное противодействие каперам, и отсылали для эскорта крупные соединения, тягаться с которыми испанцам в одиночестве было тяжело, а французский флот с каждым годом войны лишь деградировал из-за недостатка средств. Это привело к тому, что столь масштабных операций по перехвату конвоев, как в 1703 году, за всю войну больше не последует, а немногочисленные попытки повторить подобное будут отличаться гораздо меньшим нарядом сил, и не принесут столь серьезных результатов. Более того, уже в 1703 году испанцам и французам предстояло разгребать последствия боя у мыса Рока, которые неожиданно для них окажутся самыми что ни на есть неприятными.

Охота на Смирнский конвой (лето-осень 1703)

Еще не успели разгрузить корабли, которые привел в метрополию Джордж Рук, как в море вышла очередная армада – 47 линейных кораблей и 230 «купцов» под началом адмирала Шовеля. Ее целью стала турецкая Смирна – важный торговый порт в Средиземноморье, где можно было закупить великое множество колониальных товаров, а также куда более банальные вещи вроде шерсти или зерна. На Смирнский конвой у Британии и Голландии были большие надежды, потому сам поход планировался в тайне, и на очень серьезном уровне. Благодаря этому огромной армаде удалось без потерь пересечь «треугольник смерти» в июле 1703 года, когда большая часть французских и испанских кораблей еще чинились в Лиссабоне. Французы конвой проморгали – Брестская эскадра не успела провести мобилизацию находившихся в резерве кораблей, а Тулонская и вовсе не смогла привести себя в порядок из-за того, что морской министр изъял на нужды армии из ее казны все средства. В результате этого на пути у Шовеля оказалось лишь одно-единственное препятствие – испанский флот Леванта под началом адмирала Артуро Линареса и Серданьи, который держал свой флаг на 114-пушечном «Реал Фелипе».

Увы, дела у флота Леванта обстояли не самым лучшим образом. Развитой инфраструктуры для поддержания больших флотов, включавших в себя крупные единицы, на побережье Средиземного моря не было. Выбрав своей базой город Картахену, Линарес не нашел там ни достаточного количества причалов, ни складов с припасами. С началом войны по эскадре вообще распространились болезни – город не выдерживал огромного наплыва моряков, в результате чего пришлось решать ряд совершенно не военных задач. К лету 1703 года в Картахене находились 27 боеспособных линейных кораблей, а также некоторое количество фрегатов, с помощью которых Линарес смог наладить эффективную разведку. О подходе Смирнского конвоя он был предупрежден заранее, но без французов нападать на в два раза большие силы морских держав было безумием, из-за чего пришлось ждать – и лишь когда пришли вести, что Тулонская эскадра не выйдет в море в этом году, адмирал решился со своими кораблями последовать за Шовелем. К тому моменту Смирнский конвой уже вошел в Средиземное море, его эскорт оставался бдительным, и все, что смог сделать Линарес – это догнать его и держать в пределах видимости, доведя таким образом его до Смирны. Шовель считал, что вместе с испанцами рядом находились французы, и он не имеет численного превосходства, потому решил действовать наверняка, и попросту эскортировал армаду купцов до Смирны, сохранив их в целости и сохранности.

Пока англичане и голландцы загружали свои корабли товарами в Смирне, Линарес не сидел без дела. Он решил во что бы то не стало нанести хотя бы минимальный урон конвою на пути в Англию, и потому провел широкую мобилизацию наличных сил и средств в Западном Средиземноморье. Под его начало перешли все «летучие отряды» испанского флота, боровшиеся с берберами, а также некоторые французские корабли флота Леванта, которые все же находились в строю. В узких местах, а именно Сицилийском и Гибралтарском проливах, оборудовались базы с брандерами, которые следовало использовать против конвоя. В Палермо адмирал устроил своим экипажам масштабные учения, совершенствуя навыки команд по маневрированию и скоростному артиллерийскому бою. Правда, с этим вышла проблема – Линарес рассчитывал пополнить запасы пороха в Италии, но там его в достаточном количестве не оказалось, а склады Картахены были опустошены перед выходом в море, и еще не успели пополниться. Лихорадочно пытаясь найти огненное зелье для своих пушек, Линарес даже дошел до Тулона, и смог закупить там порох для своих кораблей лишь по завышенной в 3,5 раза стоимости.

Обратно Шовель двинулся лишь в конце сентября 1703 года. Все торговые корабли были доверху полны ценными товарами, общая стоимость которых составляла несколько миллионов фунтов стерлингов. Уже проходя рядом с Критом, Шовель обнаружил корабли Линареса. На сей раз он знал о численности противника, и потому предпринял несколько попыток догнать испанцев – но те держались на пределе видимости, и не давали англичанам навязать себе бой. С другой стороны, ночью отдельные испанские корабли наносили точечные удары по идущему на запад конвою, «клюя» его и проверяя оборону. В Сицилийском проливе корабли морских держав ждали брандеры, которые, действуя в сумерках, шли навстречу армаде, и пытались поджечь или боевые корабли, или купеческие. Появились первые потери – проход через пролив обошелся Шовелю в 3 купеческих корабля и поврежденный голландский линейник. После этого Линарес стал еще больше наседать на англичан и голландцев, и те были вынуждены сильно растянуть силы своих боевых кораблей, надеясь прикрыть сбившихся в плотный строй купцов со всех сторон, откуда испанцы наносили удары.

У мыса Гата испанский адмирал решил рискнуть, и, максимально уменьшив на своих кораблях ночную иллюминацию, к утру 8 октября сильно сблизился с англичанами, оставшись при этом незамеченным. С рассветными лучами испанцы, отбросив всю осторожность, обрушились на голову британского строя. Получив локальное превосходство, Линарес смог за короткое время добиться значительного успеха – были разбит артиллерией 2 линейных корабля, и захвачены еще 4, но их пришлось поджечь и спешно отступать, так как Шовель быстро собирал в кулак свои силы, а бой до последнего матроса не входил в планы испанцев. Отделавшись небольшим успехом, Линарес продолжил издалека следить за армадой морских держав. Проходя через Гибралтарский пролив, они вновь наткнулись на брандеры и юркие «летучие отряды» из парусно-гребных судов, которые в узостях ночью представляли собой серьезную угрозу. На сей раз потери были гораздо больше – 1 линейный корабль, 1 фрегат и 7 «купцов» были сожжены или захвачены. Впрочем, после этого Шовель смог практически беспрепятственно довести свой флот до Ла-Манша, так как Линарес прекратил погоню, а Атлантический флот еще не успел восстановиться. Лишь небольшой отряд «мальчиков Масона» во главе с самим Мигелем Масоном попытался как-то пощипать конвой, но англичане и голландцы твердо соблюдали походный ордер, и лишь два корабля, по каким-то причинам отставшие от общего строя, в результате оказались захвачены испанцами.

В сухом остатке Великобритания и Голландия одержали весьма серьезную победу. Пользуясь тем, что Атлантический флот был сильно потрепан, они смогли провести в Смирну торговый конвой, и вернуть его обратно практически без потерь – из 230 «купцов» и 47 линейных кораблей потеряны были лишь 12 и 7 соответственно. При этом потери были не нулевыми лишь из-за деятельного адмирала Линареса, которого Шовель недооценил. Впрочем, существовала и альтернативная точка зрения – Линарес сделал невозможное, и в условиях серьезного численного превосходства противника смог нанести ему хоть какой-то урон. Потери самих испанцев были мизерными – менее тысячи человек, большая часть из которых пришлась на сражение у мыса Гата. Это высоко оценили в Мадриде, и король Фелипе V осыпал Линареса почестями и дарами. Косвенно эти события повлияли и на французов – увидев, какого успеха добились испанцы, Луи XIV выказал повышенный интерес к войне на Средиземном море, и ускорил снаряжение Тулонского флота. Предполагалось, что в течении года в строй будет поставлен весь французский флот Леванта, и тогда любой визит морских держав в Средиземное море встретил бы почти сотню союзных линейных кораблей.

Португальское восстание (осень 1703)

Упущением конвоев англичан проблемы испанцев, вызванные из-за оперативной паузы Атлантического флота, не ограничились. Пока корабли Осорио чинились и приводились в порядок, англичане решили провернуть одно важное дело, на которое они ранее не решались из-за активных действий испанцев и французов – поднять восстание в Португалии. Для того имелись все условия – войска для десанта, пробритански настроенные организации португальцев, и что самое важное – свергнутый португальский король, Педру де Браганса. После 1670 года испанцы сослали его на Цейлон, где тот находился на положении почетного пленника, но в 1701 году англичане устроили его побег, и стали активно вербовать в его поддержку сторонников. К концу 1703 года их уже было предостаточно – в том числе на верфях и в мастерских Лиссабона, из-за чего ремонт испанских и французских кораблей там шел мучительно медленно. Убедившись в том, что у союзников нет никаких возможностей оказать сопротивление эскадрам, включающим в себя 50-60 линейных кораблей, англичане решили действовать.

Официально португальское восстание началось 18 сентября 1703 года, когда у Азорских островов появился флот адмирала Джорджа Рука (49 линейных кораблей), и на берег сошел Педру де Браганса со сторонниками, которые тут же объявили его восстановленным королем Педру II. Гарнизон островов, по чьему-то недоразумению набранный исключительно из португальцев, в полном составе перешел на сторону короля, и с этого момента Португалия вновь восстанавливала свою независимость. Однако это было только начало – забрав с собой Педру, Рук прибыл к Порту, и при виде его кораблей в городе началось восстание, в результате которого власть в руки взяли мятежники. Вслед за этим началась высадка 9-тысячного экспедиционного корпуса, к которому примкнула португальская милиция. Пламя мятежа стало быстро распространяться на юг, на дорогах появились партизаны, которые, впрочем, зачастую лишь для галочки называли себя «патриотами», а на деле занимались обычным разбоем. В Лиссабоне на тот момент имелся достаточно крупный гарнизон – 10 тысяч человек, но из них больше половины были набраны из числа португальцев, и потому считались ненадежными. Более того, гарнизоном командовал португалец, Франсишку де Абрантиш, который попытался поднять в городе мятеж в пользу короля Педру II. Ему бы это удалось, не находись на рейде эскадра решительного адмирала Осорио. Корабли Атлантического флота еще не могли выйти в море, и потому в случае потери города их предстояло сжечь или взорвать. Это совершенно не устраивало адмирала, потому он повел себя весьма решительно – сняв с кораблей команды, Осорио захватил контроль в городе, заставил португальцев сложить оружие, а де Абрантиша взял в заложники, и позднее повесил в назидание остальным. Проделать такой финт ему удалось в том числе потому, что Лиссабон за последние десятилетия сильно испанизировался, в нем было много сторонников единства государства, и потому идеи мятежа не смогли найти твердой опоры среди граждан. Вместо этого они поддержали славного адмирала, который взял на себя общее командование на суше и на море [2].

Город было решено оборонять до последнего. На его окраинах началось возведение полевых укреплений, а в качестве артиллерии использовали снятые с небоеспособных кораблей орудия. Боеспособными осталась лишь небольшая часть флота – 13 линейных кораблей, 4 фрегата и ряд небольших судов. Впрочем, возможности для действия у них не было, так как Рук вскоре подошел к городу и приступил к его блокаде. Плотная осада началась лишь в феврале 1704 года – лишь к тому моменту англичане и португальцы смогли собрать достаточно крепкую армию, чтобы попытаться освободить столицу. При этом самим португальцам был важен захват Лиссабона как символа всей страны, в то время как англичане были куда более прагматичны – их интересовали французские и испанские корабли, находящиеся во внутренней гавани города. Однако Осорио удалось так поставить его оборону, что первые попытки взять Лиссабон провалились. Более того – кольцо осады оказалось неплотным, и в город то и дело проникали небольшие подкрепления и корабли с припасами для осажденных. Лиссабонская осада явно превращалась в эпопею, потому большая часть кораблей Рука, удостоверившись, что Атлантический флот еще не скоро выйдет в море, отбыла решать другие задачи, а у города осталась лишь небольшая эскадра, сформированная за счет иных английских и голландских кораблей.

А пламя восстания тем временем распространилось по всей Португалии. Правда, надежды Педру II и его сторонников на деле не оправдались, так как всеобщего мятежа не вышло. Население страны, пережив прошлый мятеж и успев почувствовать некоторое улучшение ситуации в конце правления Карлоса II и при Фелипе V, в целом оставалось или нейтральным, или склонялось к сохранению Пиренейской унии. Даже знать разделилась, и значительная ее часть сохранила верность Бурбонам, памятуя о последствиях сепаратизма в прошлый раз. С большим трудом «патриотам» удалось собрать 20-тысячное войско в дополнение к 12-тысячному экспедиционному корпусу англичан, причем набирать рекрутов для войск пришлось совершенно непатриотическими методами – вербовщики выгребали подчистую тюрьмы и притоны, насильно сгоняли под ружье крестьян, из-за чего в Эворе вспыхнуло восстание против власти португальского короля. Тем не менее, в течении 1704 года Педру II удалось взять под контроль всю страну и выставить в поле достаточно многочисленную армию. Испанцы в это время проявили значительную пассивность, и лишь летом король попытался силами «французской» армии снять блокаду Лиссабона, но потерпел поражение из-за низкого качества своих войск. В это время король еще недостаточно доверял Принцу Трастамара, и потому опасался в одном месте концентрировать части «испанской» армии, которые подчинялись ему. Из-за этого португальцам дали время окрепнуть и укрепить границы, потому борьба с ними в будущем грозила стать весьма сложной и затратной. Впрочем, помимо восстания на западе страны, у испанцев и так хватало забот.

Битва за Гибралтар (01-04.08.1704)

Взяв на борт 1800 человек десанта под началом принца Гессен-Дармштадтского, Джордж Рук с 48 линейными кораблями отправился делать то, что надо было сделать еще в 1702 году – заполучить военно-морскую базу на берегу Средиземного моря. Первой его целью стала Барселона – там были сильны позиции Габсбургов, и пламя мятежа в городе тлело, но пока еще не разгорелось. Попытка с менее чем 2 тысячами десантников захватить Барселону целиком базировалась на постулате, что после прибытия флота Рука каталонцы восстанут. На деле же все вышло совершенно иначе – простояв на виду у города с 27 по 31 мая, Рук так и не смог спровоцировать восстание, и решил, что высаживать мизерный десант в таких условиях будет слишком безрассудно. Однако приобрести базу на берегу Средиземного моря требовалось как можно скорее, тем более что этот «должок» Рука в Адмиралтействе не забыли, и в случае провала его все же ожидало крупное разбирательство и вероятная отставка. Созвав совет, англичане, голландцы и немцы решили, что единственная крепость у моря, которую они могли бы захватить – это Гибралтар, расположенный на берегу залива Альхесирас. Крепость обладала удобным причалом, была укреплена не по новейшему слову инженерии, да к тому же по данным разведки была укомплектована мизерным гарнизоном – всего около 400 милиционеров и ополченцев. Атлантический флот был блокирован в Лиссабоне и небоеспособен, флоты Леванта Испании и Франции также еще не собрались с силами после долгого периода пассивности, с суши помочь Гибралтару было некому – все говорило о том, что это именно та крепость, которую можно было взять с теми силами, что имел Рук и принц Гессен-Дармштадтский.

Ситуация в Гибралтаре действительно была далека от идеала. Гарнизон был мал, и плохо снабжен. Из боеприпасов хватало пороха и свинца, но ядер оставалось чрезвычайно мало, что исключало эффективную стрельбу по морским целям. Из четырех направлений, которые защищали бастионы крепости, лишь на трех были пушки, а на северном бастионе дель Кастильо, обращенному к перешейку, артиллерии не было совсем, имелись лишь штатные места под нее. Гарнизон был мал, ружей на всех не хватало, потому часть солдат «штатно» записали в пушкари. Продовольствия и воды в крепости не хватало, боевой дух держался на весьма низкой отметке – в начале войны гарнизон насчитывал 500 человек, но быстро сократился из-за дезертирства. Впрочем, были и положительные моменты, главным из которых стала география – Гибралтарская крепость находилась в чрезвычайно удобном для обороны месте, потому даже с малыми силами можно было надеяться заставить противника умыться кровью. Командовал гарнизоном губернатор Диего де Салинас, человек решительный и твердый. Кроме того, из Кадиса ему за несколько дней до прибытия англичан прислали подкрепление – 500 андалузских милиционеров и 16 12-фунтовых пушек, предназначенных для бастиона дель Кастильо. Правда, припасов при этом больше не стало, потому в случае осады Гибралтар мог продержаться в лучшем случае несколько месяцев перед тем, как его гарнизон умер бы от голода или обезвоживания [3].

Рук прибыл к крепости 1 августа, и в торжественной обстановке предъявил дону Диего де Салинасу ультиматум, требуя почетной сдачи крепости. Губернатор, естественно, отказался, и приказал гарнизону готовиться к бою. Из-за погодных условий англичане не могли немедленно начать штурм, да и не желали, пытаясь вынудить испанцев сдать крепость без боя – имея меньше 2 тысяч человек пехоты, Джордж Рук искренне сомневался в успехе операции. Лишь 3 августа началась бомбардировка крепости, а к северу от города высадились войска принца Гессен-Дармштадтского. От бомбардировки пострадали лишь гражданские постройки городка при крепости, чье население – преимущественно жены и дети солдат гарнизона – разбежались по окрестным монастырям. Первая попытка штурма крепости вылилась в сражение за башню, расположенную у старого, северного городского мола. Его гарнизон составлял 50 человек, и они успели нанести англичанам некоторый урон перед тем, как отступить. При отступлении милиционеры взорвали за собой башню, что нанесло штурмующим еще больший ущерб – от одного боя за единственную башню десант уже потерял полторы сотни человек. На следующий день англичане попытались взять бастион дель Кастильо, но были отражены огнем из пушек и ружей. Все шло к тому, что авантюрная попытка взять Гибралтар должна была завершиться провалом.

Однако англичане решили действовать «нестандартно». Еще вечером 3 числа они захватили монастырь к северу от города, где спрятались женщины и дети из числа жителей Гибралтара. При этом озверевшие от потерь англичане успели изнасиловать многих из них, иные ограничивались избиением в качестве наказания за упорство их отцов и мужей. Убивать, правда, англичане никого не стали [4]. Адмирал Рук и принц Гессен-Дармштадтский решили извлечь выгоду из подобных трофеев, и в полдень 4 августа предъявили испанцам ультиматум – или они сдают крепость, или англичане казнят на виду у гарнизона заложников. Выбора у дона Диего де Салинаса не было – при отказе его убили бы собственные солдаты, которые не желали становиться свидетелями гибели жен, сестер и детей. Вечером, сохранив знамена и оружие, под звук барабанов, гарнизон покинул Гибралтар, а вместе с ним ушли и освобожденные заложники. Несмотря на поражение и сдачу, испанцы лишь еще больше ожесточились. На то хватало причин – и осознание того, что победили их лишь подлостью, и вид обесчещенных жен, сестер и дочерей. Многие из уходящих милиционеров поклялись, что отомстят. Прощаясь с вверенной ему крепостью, дон Диего де Салинас принес иную клятву – что он еще вернется. Впрочем, это все были мечты и надежды, а пока колонне милиционеров и беженцев предстояло идти через горы в сторону Кадиса.

Англичане торжествовали – долгожданная база на берегу Средиземного моря была получена. То, что без заложников и достаточно бесчестного решения шантажировать ими гарнизон, Гибралтар они бы не взяли, быстро забылось [5]. Воинство принца Гессен-Дармштадтского разместилось в качестве нового гарнизона, артиллерия крепости была усилена, за счет флота пополнили запасы ядер и пороха. Также моряки прислали дополнительный персонал для обслуживания пушек, в результате чего численность гарнизона выросла до 2 тысяч человек. Формально город взяли под контроль сторонники Габсбургов, однако англичане твердо намеревались удержать его за собой. В Португалию и Лондон полетели депеши о счастливом событии. Джордж Рук решил не возвращаться в метрополию, а остаться в Гибралтаре и здесь готовиться к будущим сражениям. Казалось, что ход войны в Испании окончательно переломился, и теперь успех будет сопровождать противников Бурбонов и в последующем. Да и разве могло быть иначе? Джордж Рук и его офицеры были твердо уверены, что впереди их ожидают лишь славные победы на суше и на море, и готовы были приложить к этому все свои силы.

Примечания

1. В реальности Влакх также сражался у мыса Рока, но это было совершенно другое сражение – ценой гибели собственного отряда из 5 кораблей доблестный капитан защитил голландский торговый конвой из 110 транспортников, которые успешно дошли до Голландии.
2. Собственно, тлетворное влияние CIOR и CIOR, плюс выгода Лиссабона как порта для торговли с колониями. При АИшных раскладах подобный результат, т.е. появление значительного количества сторонников единого государства, просто неизбежен.
3. Суровый реал, за исключением подкрепления. Вообще, ситуация в Гибралтаре в реальности была во многом отвратительной, но англичане были традиционно не сильны в десанты, так что шансы удержать крепость все же имелись.
4. Об изнасилованиях и избиениях в реале информацию предоставили испанцы, в воспоминаниях англичан ничего такого нет. Впрочем, если вспомнить, как вели себя англичане в Роте в 1702 году, такое «очернение светлого облика англосаксонской нации» вполне может оказаться суровым реалом.
5. В самом деле – если бы англичанам так удачно не попались в руки правильные заложники, то крепость они, скорее всего, так и не смогли бы взять, ибо потеряли более 10% личного состава еще до того, как приступили к штурму непосредственно крепости. Да и штурма ведь на самом деле никакого не было – встретив лишь минимальное сопротивление, англичане сразу перешли к трюку с заложниками. Таким образом, испанцы даже в том тяжелом для них положении имели все шансы отразить натиск англичан.