Виталий Пенской. Сказ про то, как Вильно кинул Новгород
Обещать — не значит жениться Или сказ про то, как Вильно кинул Новгород, оставив его на съедение злым московитам…
Прежде я уже писал о том, что сражение на околицах Старой Руссы и Яжелбицкий мир между Москвой и Новгородом вернул в их взаимоотношения времена Димитрия Ивановича и «старину», которая устраивала Москву, но никак не новгородскую «господу» (во всяком случае, ту ее часть, которая не желала попадать во все возрастающую зависимость от московских великих князей). В поисках противовеса московскому влиянию «господа» решила переменит фронт и искать поддержки и помощи на западе, в Вильно, памятуя о тех временах, когда Витовт едва не наложил свою тяжелую руку на русский Северо-Запад. Но Витовта давно уже не было на свете, а его преемники не обладали той железной волей и стальным характером и, видать решили в Новгороде, их можно было опасаться в меньшей степени, тем более, наблюдая за той вакханалией, что творилась в Литве в последние десятилетия и щедрой раздачей всяких прав и привилегий, можно было рассчитывать под эту сурдинку выговорить себе неплохие условия перехода под литовскую руку — ж совершенно точно лучшие, чем те, что могла дать Москва. Не против, похоже, были и в самой литве — виленским панам рады дорога была память о литовском великодержавии времен Витовта, отчего бы и не попробовать вернуть его взад, тем более, что есть такой повод.
В общем, согласие есть продукт взаимного непротивления сторон, и вот ноябре 1458 г. в Новгород прибыл «от короля Казимира королевич» князь Юрий Семенович, двоюродный брат Казимира, и новгородцы, «приявша его в честь», дали «королевичу» в кормление несколько важных «пригородов». Однако это шаг был встречен в Москве понятно с каким чувством — договор 1449 г. между Василием II и Казимиром IV предполагал, что Новгород находится в сфере влияния Москвы, а Вильно до него дела нету. Так то оно так, да вот беда — союз Василия и Казимира был нацелен против Сейид-Ахмеда, а того к тому времени не стало, и король решил, что он больше ничем московскому князю не обязан.
Василий попробовал было уговорить новгородцев не делать глупостей лично прибыл в Новгород помолиться тамошним святыням, ну а заодно и переговорить с новгородской элитой — увы, безуспешно. опять же выше уже было сказано о том, как великого князя едва не убили новгородские шильники, и лишь заступничество владыки спасло ситуацию.
Дальше- больше. В 1461 г. крымский «царь» Хаджи-Гирей жалует Казимира своим «царским» ярлыком, в котором, среди прочих жалуемых верному слуге русских городов числился и Новгород. Хаджи-Гирей как «волной царь» и Чингизид имел такое право, а Казимир (и литовские паны рады, которые, судя по всему, эту интригу и затеяли) формально мог полагать, что теперь-то он точно имеет неоспоримые права на Новгород — как-никак, но царское пожалование это вам не фунт пахлавы. Ободренная этим, новгородская «господа» в грубой и очень невежливой форме послала прибывшее к ним в следующем году московское посольство, а тут еще умер Василий II, и прежние договора, заключенные от его имени, де-факто перестали действовать.Словом, «господа» и паны рады почувствовали ветер перемен и решили ковать железо, пока оно горячо. В 1463 г. в Литву отправился новгородский посол Олиферий Слизин «о княжи възмущении еже на Великий на Новъгород Ивана Васильевича», а другое посольство отъехало в Литву к скрывавшимся там врагам Василия II князьям Ивану Можайскому и Ивану Шемячичу с просьбой «побороть по Великом Новегороде от князя великого», и князья изъявили готовность «побороть», «како Бог изволи».
В принципе, война могла разразиться уже сейчас, однако, судя по всему, владыка Иона и на этот раз сумел предотвратить, но вот московско-литовский союз точно приказал долго жить, а новгородский вопрос встал на повестку дня, и сын Василия Иван сделал зарубку на память, решив разобраться с новгородцами при первой же возможности.
Правда, ждать ее пришлось довольно долго — сперва Иван был занят разрешением конфликта с Ордой (слава Богу, что в это дела вмешался Хаджи-Гирей напавший на ордынского «царя» Махмуда и разбивший его — «царь» бежал, бросив свою ставку, а сам Хаджи-Гирей, по мнению. некоторых историков, на время стал «царем» Орды), а затем возникли проблемы в отношениях с Казанью и война с ней закончилась только в 1469 г. Тем временем кризис в московско-новгородских отношениях вышел на новый виток напряженности. В конце 1470 г. владыка Иона скончался, и, предвидя его смерть, «господа» (точнее, ее пролитовская «партия» во главе с Исаком Борецким и его матерью Марфой)заблаговременно договорились в панами рады о присылке князя в город. Таковой князь, Михаил Олелькович брат Семена Олельковича киевского князя и претендента на литовский стол, явился в Новгород через несколько дней после смерти Ионы — с немалым «двором».
Казалось, вот она свобода о ненавистного московского гнета. На радостях победившая пролитовская «партия» отправила посольство к Казимиру и подготовила проект нового соглашения с ним, согласно которому Новгород переходил под королевскую руку. Однако «господа» не учла того момента, что Казимир, увлекшись большой европейской политикой, плюнул на Новгород, а паны рады сами не решились в открытую выступить на сторону мятежных новгородских крамольников, порешив попробовать втянуть в игру против Ивана того самого Ахмеда.
Увы, Ахмед, которому Иван исправно платил «выход», не торопился принимать решение, а когда, под давлением своего окружения, и прежде всего могущественного беклярибека Темира, внука Эдиге,все же решил выступить против московского князя (и даже выдал Казимиру ярлык на русские города, среди которых, надо полагать, был и Новгород), было уже поздно. Иван медленно запрягал, но быстро ездил, и когда намерения «господы» для него очевидно, он, ни секунды не медля, отправил в Новгород «разметную» грамоту и вслед за ней выступил в поход своею своею силою.
Исход противостояния был предопределен с того самого момента, когда паны рады де-факто отказали Новгороду в помощи. Михалко Олелькович стремительно бежал из Новгорода, прознав про то, что после смерти его брата киевский стол стал вакантным, Ахмед на помощь не пришел, а Вильно отмолчался — после трех подряд поражений, понесенными новгородским ратями от москвичей Новгород капитулировал и согласился на мир на условиях Ивана — правда, очень мягких условиях. Поставившая не на того коня новгородская «господа» прогадала, и очень сильно — Тimeo Danaos et dona ferentes! Полетевшие, подобно мотыльку, на слабый огонек литовской надежды, новгородские бояре проиграли свой последний и решительный бой…
