Содержание:
После Гражданской войны множество солдат Белой гвардии отправилось в эмиграцию. Особенно много их в первое время оказалось в Турции. Полуостров Галлиполи, название которого изгнанники на свой манер переделали в «Голое поле» стал временным пристанищем для 150 тысяч беглецов из Крыма. Постепенно лагерь в Галлиполи разъезжался, и многие подались в ближайшие страны – Болгарию и Югославию – близкие по языку и вере.
На Балканах некоторые из бывших солдат и офицеров работали по специальности – в жандармерии и пограничных частях. Здесь бывшие белогвардейцы впервые начали сталкиваться с албанскими бандитами и контрабандистами. Таможенники и пограничники из бывшей армии Врангеля быстро приобрели репутацию людей, с которыми не стоит связываться. Однако судьба основной массы бойцов была тяжелее: Югославия сама была бедной страной, так что типичным занятием белоэмигранта на Балканах стали строительство дорог и лесоповал.
Белогвардейцы отправляются в Сербию
Между тем, страна по ту сторону границы тоже переживала смуту. Албания получила независимость в 1912 году. Однако если не считать формального признания, она ушла в большой мир с пустыми руками. Немецкий аристократ Вильгельм Вид проправил Албанией несколько месяцев в качестве первого и единственного ее князя, после чего бежал, опасаясь за свою жизнь. Затем страна стала зоной боевых действий Первой мировой войны, а после – и национально-освободительной. После всех пертурбаций власть захватил бывший губернатор одной из областей Ахмет Зогу. Зогу был вполне классическим диктатором. Он выдавал себя за потомка Александра Македонского, владел тысячами рабов, словом, был плоть от плоти своей глубоко архаичной родины.
Ахмет Зогу
Однако власть он удерживал непрочно. Главным конкурентом Зогу на пути к власти стал необычный персонаж – епископ Феофан, в миру – Фан Ноли. Человек сложной биографии, он сочетал церковное служение с политической деятельностью, причем прежде, чем осесть в Албании, он жил в США, Греции, Египте. В 1921 году он стал депутатом албанского парламента. В этом качестве батюшка-политик тесно сошелся с коммунистами. Интерес к красному знамени объяснялся прозаическими соображениями: красные могли поддержать его и деньгами, и советом. Именно «красный священник» стал лидером оппозиции благодаря своим организационным и ораторским талантам.
Ахмет Зогу потерял власть стремительно. В феврале 1924 года на него покушались, а весной начались крестьянские волнения. В конце мая Албания запылала с четырех концов, и Зогу пришлось бежать в Югославию.
Фан Ноли
Фан Ноли оказался правителем в практически средневековой стране, где еще предстояло искоренить рабовладение, а феодальные отношения процветали. Фан Ноли был прекрасным оратором, но оказавшись во главе страны, растерялся. Реформы буксовали, новое правительство погрязло в сварах, и все, что мог предложить людям епископ – это агитацию и проповеди. Между тем, бежавший в Югославию Ахмет Зогу вовсе не утратил амбиций. Он не ограничился злорадным наблюдением за трудностями своих недавних победителей, но и готовил собственное триумфальное возвращение. Так в его поле зрения и попали белогвардейцы.
Ландскнехты ХХ века
Разыгравшаяся история напоминала какой-то средневековый сюжет. Ахмет Зогу выехал, имея изрядные суммы наличности, и намеревался приискать себе войско. Югославы закрыли глаза на вербовку наемников Ахметом. Ему удалось завербовать некоторое количество итальянцев, привлечь на свою сторону отряд соотечественников (в том числе собственных рабов). Однако «потомку Александра Македонского» недоставало военных профессионалов. Поэтому он при посредничестве сербских спецслужб обратился к белоэмигрантам.
В Югославии Ахмет Зогу познакомился с полковником Ильей Миклашевским. Миклашевский до Гражданской войны относился к сливкам старой аристократии, старший офицер Кавалергардского полка, старый вояка с опытом Японской и Первой мировой. Гражданскую войну он прошел в белой кавалерии, а затем, само собой, эвакуировался и поселился в Югославии. Здесь он быстро нашел общий язык с властями. Полковнику кроме личных талантов и удачи помогло почти курьезное обстоятельство. В Первую мировую сербы в качестве союзнического жеста решили наградить наиболее отличившихся русских офицеров, и гвардеец полуслучайно оказался кавалером балканской награды. Благодаря этой удаче Миклашевский перешел теперь в сербские вооруженные силы, причем сразу в полковничьем чине. Теперь он жил припеваючи, однако кипучая натура бывшего кавалергарда не позволяла сидеть на месте. Миклашевскому обрисовали ситуацию и предложили сформировать отряд. Платить обещали золотом. В буквальном смысле: Ахмет Зогу вывез с родины не ассигнации, а именно золотые монеты. Беглый диктатор резонно полагал, что банкноты, тем более албанские, в условиях 20-х годов – это скорее топливо для растопки, чем платежное средство.
Ахмет Зогу со штабом
Вербовка отряда проходила буквально на улицах, в кофейнях, среди друзей и знакомых. Характерна история ротмистра Льва Сукачева. Отличный офицер, в мирной жизни он не преуспел и сменил в Сербии несколько работ: сначала пограничник, потом истопник, садовник в женской медицинской академии. Оттуда он уволился, но вовсе не из-за романтических коллизий. Ротмистр от отчаяния выдал себя за агронома, но получив задание засадить парк тополями, по ошибке высадил… калину. В декабре 1924 года ротмистр сидел в кафе и, подперев щеку кулаком, грезил о должности таксиста в Париже, когда туда заявился Миклашевский с предложением повоевать в Албании. Сукачев только руками развел:
«Средневековый колорит начинавшейся, казалось, фантастической (но оказавшейся вполне реальной) эпопеи был выдержан до конца: армия наемников, которой командовал потомок Александра Македонского (за которого выдавал себя Зогу), армия, оплачиваемая золотом (а не «керенками»), — должна была привести к власти Ахмет-Бея!»
Полковник Миклашевский
Найти добровольцев было легко, правда в самом начале Миклашевского постигла досадная неудача. Двое встреченных эмигрантов объявили, что приведут 80 казаков, взяли деньги – и растворились в неведомой дали. Мошенники не забыли даже послать Миклашевскому открытку, в которой благодарили за поддержку!
Однако в целом вербовка прошла удачно. За день Сукачев и Миклашевский нашли 108 наемников. Почти все они находились в таком же печальном положении, что и Сукачев. Скажем, полковник Кучук Улагай (адыгейского происхождения, отсюда необычное имя) ради похода в Албанию оставил почтенное занятие: покраску абажуров на фабрике.
Из Белграда бойцы выехали в Скопье, а оттуда пешком направились в Дебар, городок на самой границе современной Македонии, откуда до Албании рукой подать. Там 16 декабря и сформировался русский отряд. Полковник сербской службы Миклашевский стал одновременно албанским офицером, несостоявшийся мастер абажурных дел Улагай возглавил пулеметную команду. Артбатареей командовал Иван Барбович, бывший кавалерийский командир Врангеля. На 108 человек отряда приходилось сразу пять полковников. Войско располагало четырьмя бронзовыми пушками времен Крымской войны и восемью пулеметами. Правда, по сравнению с другими частями Ахмета Зогу это была сокрушительная огневая мощь.
Иван Барбович
На Албанию походом
Великий поход на Албанию не стали откладывать. 17 декабря отряд уже перешел границу и атаковал городок Пешкопея. Вместе с русскими в наступление шел отряд итальянских наемников под командой итальянского майора Гальярди. Погоны офицера регулярной армии он сменил на шинель военного авантюриста при трагических обстоятельствах. Его мать была убита, а преступник оправдан в суде. Гальярди застрелил убийцу, убежал – и с тех пор предлагал свои услуги разным правительствам, необычайно расплодившимся в Европе после Первой мировой.
Белые не слишком хорошо устроились на гражданке, но вот на поле боя над ними насмехаться никто не стал бы. Албанские пограничники тут же перебежали на сторону Ахмета Зогу, но уже в Пешкопее пришлось воевать по-настоящему. Наемники атаковали отряд албанцев в районе Пешкопеи, насчитывавший до тысячи человек. Будь на албанской стороне хорошие солдаты, тут эпопея бы и кончилась, но в белогвардейском отряде многие воевали дольше, чем их противники жили на свете. Дисциплинированный хорошо подготовленный отряд прошел сквозь порядки албанцев как раскаленный нож сквозь масло. Лояльные Ахмету албанцы шли за белыми как нитка за иголкой. Артиллерия успешно поддерживала пехоту огнем с прямой наводки, и несмотря на почтенный возраст пушек, быстро решила исход дела. Отступление албанцев быстро стало напоминать бегство, так что на плечах отходящих наемники и сторонники Зогу быстро ворвались в саму Пешкопею. Более того, отряд русских, ворвавшийся в городок, тут же окружил казармы с батальоном албанцев внутри. Али Реза, местный командир, организованно сдал своих людей. Эмиссар епископа Фан Ноли погиб в уличном бою. 108 наемников взяли 400 пленных. При разборе трофеев среди прочего обнаружили на площади две виселицы, на которых сторонники Фан Ноли собирались вешать пленных.
Белград 1920-х
Ахмет Зогу немедля явился в Пешкопею сам. Тут же устроили парад. Как часто бывает в таких войнах, первый успех сильно повлиял на воображение жителей и даже солдат противника. Маленький отряд Миклашевского сплетни раздули до «многотысячной армии». В ближайшие дни белогвардейцы наступали, не видя противника: о том, что у Фан Ноли есть армия, напоминали только брошенные окопы и снаряжение. Албанские отряды начали переходить на сторону Ахмета Зогу. Приверженцы Ахмета решили ковать железо, пока оно горячо, и теперь русские наступали уже на столицу страны Тирану.
На подходах к городу произошло несколько столкновений, но заканчивались они всегда одинаково – убийственным огнем артиллерии и пулеметов и бегством сторонников Фан Ноли. Правда, на подходах к Тиране войску Ахмета пришлось штурмом брать перевал – и здесь уже первую скрипку сыграли местные кадры: отряд албанцев взобрался на скалы в тылу неприятеля.
По мере того, как воинство Ахмета Зогу приближалось к Тиране, Фан Ноли решил, что судьбу искушать не стоит, и начал готовить себе пути отхода. Ноли и члены его правительства подчистую вымели государственную казну, погрузили ее в сундуки и благополучно отбыли на пароходе в Италию. Эту картину наблюдали белогвардейцы, как раз взобравшиеся на скалы перед Тираной, только смотрели вслед уходящему кораблю.
Албания. Фото сделано попозже, но в ту же эпоху
Отряд в торжественной обстановке вступил в Тирану вместе с Ахметом Зогу. Тот немедленно использовал наемников для решения еще одной внутренней проблемы: Зогу намеревался провести свои реформы через парламент и стать президентом. На случай, если слуги народа примут неправильное решение, русские дежурили перед зданием парламента с пулеметами и пушками наготове. Само собой, депутаты, увидавшие этакую аргументацию из окна, проголосовали так, как от них ждали.
После этого Миклашевский уехал обратно в Сербию: полковник все же предпочитал иметь статус, звание и жалование зыбкому положению наемника. Остальные продолжили службу. Теперь русские собирали по всей стране оружие, которым Албания на фоне предыдущих смут была просто набита. В одном из домов нашлось даже два «частных» горных орудия с боекомплектом. Кроме того, русские разоружали личные отряды местных феодалов, а их самих приводили в подчинение центральной власти.
Ахмет Зогу тем часом наигрался в демократию и короновался. Правда, заветная корона Скандербега, легендарного средневекового албанского князя, хранилась в Вене, и австрийцы ее не отдали.
Через полтора года русский отряд албанского короля был расформирован. Наемникам предложили пожизненную пенсию в размере жалования, но в течение нескольких лет большинство бойцов разъехалось по свету: жить в Албании оказалось просто невыносимо скучно. Четверо русских офицеров остались служить в албанских вооруженных силах. Биография многих наемников оказалась Полковник Миклашевский, возглавлявший отряд, поселился в Ницце, и больше его карьера резких поворотов не содержала. А одиссея русского отряда в Албании осталась яркой страницей в истории белой эмиграции, примером удачно закончившейся авантюры.
источник: https://vk.com/@norinea-uroki-albanskogo-belogvardeicy-na-sluzhbe-ahmeta-zogu
