Третья Мировая Война: борьба за Аляску. Угроза «Кометы»
Впервые об угрозе, которую несет русский самолет-снаряд, Тихоокеанский Флот узнал в августе 1951 года. 2 августа 1951, самолет-разведчик RB-50 с авиабазы совершил удачный разведывательный полет над Камчатским Полуостровом, сделав ряд снимков русского военного аэродрома Елизово. На одном из кадров, рядом с крылом тяжелого бомбардировщика Ту-4 “Булл” можно было различить что-то напоминающее реактивный истребитель Миг-15 “Фагот” без кабины пилота. На основании этих данных, разведка предположила что русские управляемые самолеты-снаряды прибыли на фронт.
Флоту, разумеется, было известно о наличии у русских планов по созданию управляемых реактивных снарядов. Сами по себе такие системы не были новинкой для флота – еще во Второй Мировой Войне немцами был применен ряд подобных систем, запускаемых с борта бомбардировщика. [1] Но по какой-то причине, разведка флота упорно считала что речь идет во-первых о создании русскими оружия с характеристиками, близкими к немецким образцам, а во-вторых – о том, что русская программа, начатая в 1948 году, еще находится в ранней стадии.
Никто не мог предположить, до какой степени русские способны форсировать свою программу. Еще до начала войны, все разработки управляемых противокорабельных снарядов были сконцентрированы в одной программе, получившей ”приоритет-1” и уже в мае 1949 были выполнены полеты так называемого ”самолета-дублера” (истребителя Миг-15, аэродинамика которого была соответствующе переработана) Работы над беспилотным аппаратом шли также в впечатляющем темпе, и имели достаточно четкую направленность.
По некоторым данным, первые испытания снаряда КС-1 были проведены в марте 1951 года, буквально за несколько месяцев до начала войны. С началом военных действий, был немедленно отдан приказ о приведении комплекса в боеспособное состояние. Из-за проволочек военного времени и недоработок в системе управления приемка комплекса постоянно откладывалась (тем более, что по ряду данных Сталин долгое время не разрешал применение снарядов, желая накопить их в достаточном количестве для планируемого им нападения на флот Союзников в Атлантическом Океане) Но тяжелые бои на Аляскинском Фронте и разгром палубной авиацией конвоя ”Ворошилов-7” 17 июля 1951 года, заставили диктатора переменить свое мнение. Первые 8 управляемых снарядов были доставлены на аэродром Елизово 22 июля, а уже 1 августа на аэродром прибыли 4 Ту-4К 28-го дальнебомбардировочного полка морской авиации, оснащенные приборами управления для использования ракет.
Как уже было сказано выше, информация о наличии снарядов на Камчатке была получена разведкой уже 2 августа 1949, но никаких мер предпринято не было. Сейчас, исходя из имеющихся документов, нам трудно даже сказать, было ли командование флота на самом деле оповещено об этой угрозе. Трения, существовавшие между новообразованными Стратегическим Авиационным Командованием и командованием флота были зачастую весьма серьезны, и значительно затрудняли взаимный обмен данными. Командующий воздушной разведкой генерал утверждал, что данные были переданы флоту в форме стандартного меморандума уже 4-го августа, но никаких реальных шагов флот в отношении них не предпринял. Следует признать в целом возможным, что руководство флота не отнеслось в должной степени внимательно к полученной информации, и возможно, высшее звено даже ее не получило.
Цена этой ошибки оказалась велика.
…8 августа 1951 года, в патрулировании у Алеутских Островов находились два авианосца тактической группы – CV-31 ”Bon Homme Richard” и CV-38 “Shangri—La”. Оба корабля относились к классу ”Эссекс”, и были новейшими кораблями, вступившими в строй в 1944-1945 году. Стоявшие после окончания мировой войны в резерве, они были спешно реактивированы в 1951 году и вошли в строй за несколько месяцев до нового конфликта. Они уже успели принять участие в боевых действиях – самолеты с СV-31 внесли свою лепту в разгром конвоя “Ворошилов-7”, потопив бомбами и неуправляемыми ракетами два транспортных корабля и сильно повредив русский сторожевик. CV-38 “Shangri—La” своими палубными самолетами поддерживал отчаянную контратаку американских парашютистов под Анкориджем 18 июля 1949, фактически, спасшую аэродром Элмендорф-Ричардсон.
В этот день оба авианосца находились на рутинном патрулировании. Подобный режим продолжался уже две недели, нарушаясь лишь редкими вылетами на проверку сообщений о подводных лодках, или на перехват русских разведывательных самолетов.
В 11 часов 38 минут, на экране поискового радара авианосца CV-31 ”Bon Homme Richard” появились три отметки, двигающиеся с северо-западного направления. Понаблюдав за ними несколько секунд, оператор SC-установки, лейтенант Роджер Баллар вызвал мостик, и сообщил ”я думаю, что здесь что-то есть сэр”.
Находившийся на мостике старший помощник капитана принял сообщение во внимание, и запросил подтверждения от сопровождавшего авианосец эсминца радиолокационного дозора USS “Frank Knox” (DDR-742). Тому потребовалось по неизвестной причине некоторое время, чтобы подтвердить сигнал, и изначально эсминец доложил, что ничего не видит – впрочем, через пару минут он подтвердил сообщение, но почему-то упорно настаивал что видит не три самолета, а только один. В результате всех этих проволочек, боевая тревога была объявлена лишь спустя пять минут после контакта. Завыли сирены, и экипажи начали спешно разбегаться к боевым постам.
Тем временем, на высоте 25000 футов, три советских четырехмоторных бомбардировщика Ту-4 ”Булл” неслись, рассекая воздух, к своей цели. Два из них были ракетоносцами модификации Ту-4К, каждый – несущий под корпусом по одной ракете КС-1 ”Комета”. Третий был самолетом управления.
Летящим на скорости 520 километров в час самолетам потребовалось около четырнадцати минут, чтобы выйти на рубежи пуска ракет. На расстоянии в 120 км, авиационная РЛС K—IM захватила авианосец в луч, и с этого момента уже не отпускала его. Когда дистанция до цели сократилась до 85 километров, с командного самолета поступила команда ”Товсь!” и почти сразу же – ”запуск по команде”. В 11 часов 56 минут, летчики-операторы Митрофан Довольцев и Владимир Красов нажали на клавиши запуска, и две крылатые ракеты КС-1 ”Комета” отделившись от самолетов-носителей устремились к целям на скорости в 1100 километров в час.
На борту CV-31 ”Bon Homme Richard” шла подготовка к запуску истребителей, когда с поста управления радара SC-21 доложили о том, что ”у нас два новых контакта!” Почти тут же с эсминца “Frank Knox” сообщили о обнаружении двух новых целей, опознанных как истребители Миг-15. Кто-то из младших офицеров, помнивших атаки японских ”камикадзе” в 1944, правильно предположил, что русские запустили управляемые снаряды. Старший помощник Джозеф Фирн на это ответил не без иронии ”не мелите ерунды. Как русские собираются наводить их с такой дистанции?” В отличие от него, капитан Уэсли Велмингтон принял это предположение близко к сердцу, и приказал начать постановку радиопомех и поторопиться с подъемом истребителей F9F “Panther”.
Но было уже поздно. Когда первая пара истребителей уже была в воздухе, а вторая готовилась к запуску, двухтонный самолет-снаряд поразил CV-31 ”Bon Homme Richard” в левый борт, пробив его на уровне главного ангара.
Ужасный удар сотряс весь авианосец. Ракета попала в авианосец приблизительно под углом в 38 градусов от диаметральной линии, с носового вектора. Пробив тонкий, небронированный борт, ракета снесла ресивер паровой катапульты, ударилась о броневую палубу ангара, и раскололась надвое. Кормовая часть, с двигателем, отрикошетировала от броневой палубы и ушла вниз, вызвав сильный пожар на третьей палубе. Боевая же часть, с полутонной боеголовкой, пробила броневую палубу, и взорвалась в ангаре.
Чудовищный смерч огня и разрушения прокатился среди стоящих в ангаре самолетов. Как раз в этот момент, несколько F9F снаряжались для запуска и в ангаре вполне хватало горючих и взрывчатых материалов. Несколько последовательных взрывов 454-килограммовых авиационных бомб и 127-миллиметровых ракет HVAR, подававшихся в этот момент по элеваторам, буквально раскололи летную палубу в носовой части. Обломки катапульты, вырванной взрывом из корпуса, швырнуло на надстройку, убив Джозефа Фрина и тяжело ранив капитана Уэсли.
Свыше двухсот человек было убито и ранено одним этим попаданием, но чаша горести еще далеко не была испита до дна. Спустя примерно минуту после первого попадания, вторая ракета КС-1 ударила в борт авианосца почти перпендикулярно центральной линии.
Этот снаряд ударил ниже, и повреждения от него, хотя и не были такими внешне невообразимыми, оказались более губительны для авианосца чем взрыв первой ракеты. Летящий на 1100 километрах в час снаряд прошил тонкие переборки как бумагу, ударил в тонкую, 37-миллиметровую нижнюю палубу, и, проломив ее, взорвался в кормовом котельном отделении. Котлотурбинная установка оказалась полностью разрушенной; разлившееся топливо из двигателя снаряда, перемешанное с хлещущей из топливопроводов нефтью, спровоцировало сильнейший пожар. Герметичная переборка между отсеками оказалась повреждена взрывом, и пламя быстро перекинулось на соседние секции авианосца. Энергогенераторы были повреждены, напряжение в сети авианосца упало. Внутренние отсеки погрузились во мрак и хаос.
Прошло менее получаса с момента начала воздушной атаки, и все уже было кончено. Красавец ”Bon Homme Richard”, гордость своего экипажа, превратился в беспомощную пылающую развалину. На верхних и нижних его палубах полыхали чудовищные пожары, полетная палуба, по словам одного из выживших матросов ”была разворочена, как проклятым консервным ножом”.
В это время, около 11.58 еще три Ту-4 начали атаку на CV-38 “Shangri—La”.
На борту CV-38 “Shangri—La” царила четка боевая обстановка. Авианосец маневрировал со своим соединением приблизительно в 25 милях к западу от Унимака.
В отличие от несчастного CV-31 ”Bon Homme Richard”, экипаж CV-38 не проникался благодушием обстановки. Не далее как две недели назад, этому авианосцу пришлось отражать атаку советских торпедоносцев Ту-2 около Атту, и моряки его экипажа были готовы ко всему. В воздухе постоянно находился воздушный патруль – два самолета F9F ”Panther” в сопровождении “летающего радара” EA-1E “Skyraider”. Эти аппараты были еще новинкой, и флот не очень-то доверял их возможностям. Но в случае с CV-38 ”Shangri—La”, именно благодаря им была успешно отбита недавняя атака торпедоносцев, и экипаж проникся к этим машинам доверием ”оправдывающим” (по словам одного из летчиков) ”немеряную трату этими тарахтелками бензина”.
Еще в 11.45 радар EA-1E дал первый блик на северо-западе. Хотя контакт был немедленно потерян, летчик доложил о нем на авианосец и продолжил патрулирование. На основании этих данных, кэптен Джеффри Валлентайн отдал приказ о приведении корабля в боевую готовность, и приказал готовить к старту истребители.
И он не ошибся. Спустя пару минут, контакт вновь появился на экране радара, и был правильно опознан пилотом EA-1E как три четырехмоторных бомбардировщика в плотном построении. Спустя еще три минуты, эсминец радиолокационного дозора подтвердил этот контакт. Была объявлена полная боевая готовность, и первая пара F9F сорвалась с катапульт, спеша присоединиться к воздушному патрулю.
В 12.01 от ”Bon Homme Richard” было получено сообщение ”атакован управляемыми самолетами-снарядами, повторяю, управляемыми самолетами-снарядами!” Затем связь внезапно прервалась. Но этого предупреждения было достаточно, чтобы кэптен Валлентайн приказал воздушному патрулю атаковать незамедлительно.
Русские самолеты приближались на высоте порядка 8 километров, когда первые два F9F-1 ”Panther” воздушного патруля, наводимые по командам центрального поста на авианосце (в свою очередь, получающем информацию от ”летающего радара” EA-1E) приблизились к ним. Скрываясь в облачном покрове, ”Пантеры”, видимо, так и не были замечены стрелками бомбардировщиков вплоть до атаки.
Набрав превосходящую высоту, оба истребителя атаковали на снижении замыкающий бомбардировщик. Ведущий лейтенант Маки считал, что атака была для русских полной неожиданностью, и писал в своих мемуарах, что ”верхняя турель бомбардировщика даже не начинала еще разворачиваться, когда мы открыли огонь”.
Цитируется по отчету лейтенанта Маки Форджа:
“Я нажал на гашетку, когда смог навести прицел на бомбардировщик и не отпускал до тех пор, пока его крыло не заслонило весь обзор. Боже, какой же он был громадный. Я могу утверждать, что попал в него по крайней мере два раза, и видел разрывы моих снарядов на крыле. Как действовал мой ведомый я не видел – все мое внимание было сосредоточено на бомбардировщике. Мы пронеслись мимо друг друга так близко, что казалось, я мог пощупать крыло ”Быка”. Русские не открывали огня до тех пор, пока мы не пронеслись ниже. Вот тут-то и заговорили их пушки, и целый град огненных приветов от Сталина обрушился на наши самолеты. Снизившись до пяти тысяч, я выровнял самолет и взглянул наверх. За подбитым нами бомбардировщиком тянулся хвост дыма и один из его моторов явно работал не так хорошо как раньше. ”
Тяжелые 20-миллиметровые автоматические пушки ”Кольт”, стоявшие на ”Пантерах” явно лучше подходили для таких атак, чем пулеметы F-86 ”Sabre”. Атакованный ими Ту-4К (заводской номер 0054329, командир Дмитрий Прогозов), получил несколько довольно ощутимых попаданий. Проскочившие мимо истребители были обстреляны бортовыми автопушками Б-20Э бомбардировщиков, и ведомый лейтенанта Маки был подбит.
Видя ситуацию, лейтенант Маки вновь набрал высоту, и атаковал уже подбитый им бомбардировщик. Его встретил шквал заградительного огня всех трех самолетов. Но тем не менее, этому отважному офицеру удалось, бешено маневрируя между очередями заградительного огня, навести автопушки на бомбардировщик, и открыть огонь. Бомбардировщик получил еще два попадания, одно из них практически раскроило хвостовое оперение.
Ответным огнем русских, истребитель лейтенанта Маки был подбит. Осколки снаряда пробили кабину пилота, сам лейтенант был ранен. Но, тем не менее, он сумел вывести поврежденную машину из боя, и вернуться на авианосец.
Тем временем, поврежденный Ту-4К доложил о невозможности выполнения боевого задания, и по распоряжению командующего звеном отвернул назад. Оставшийся ракетоносец попытался нацелиться на авианосец ”Shangri—La”, но на такой дистанции не смог зафиксировать радар.
В это же время, два подошедших F9F-1 второго звена атаковали бомбардировщики. Командный Ту-4 получил попадание, которым был убит радист и тяжело ранен второй пилот. Из-за атаки, Ту-4К был вынужден отвернуть и окончательно потерял радарный контакт с флотом. До этого он дважды пытался зафиксировать луч бортовой РЛС на авианосце, но по его собственным словам ”на такой дистанции наши средства обнаружения не могли отличить авианосец от других кораблей, а сами корабли были едва заметны”
Ответным огнем Ту-4 был сбит еще один американский истребитель, но видя, что с востока приближается еще группа самолетов, командир русской эскадрильи отдал приказ прервать выполнение боевого задания и отступать. В попытке хоть как-то достать противника, оставшийся Ту-4К выпустил ракету ”вслепую”, но та (вероятно, поврежденная) вошла в пике и рухнула в море почти в ста километрах от авианосца. Возможно также, без радарного луча наведения, автопилот ракеты не справился с поиском. Двое пилотов F9F-1 утверждают, что ракета была повреждена их огнем, но доклады о этом событии отличаются путанностью и вряд ли в полной мере заслуживают внимания.
Повинуясь приказу, два оставшихся Ту-4 отвернули, и начали уходить к Камчатке. Американские истребители преследовали их некоторое время, и утверждали, что сбили один. Русские подтверждают в этот день потерю одного Ту-4, но их источники не уточняют, где и когда он был потерян и по каким причинам. Дальнейшему преследованию уходящих бомбардировщиков помешал категоричный приказ летного офицера CV-38 ”Shangri—La” вернуться, и охранять авианосец – на корабле опасались повторных атак.
К этому моменту, была восстановлена связь с оперативной группой ”Bon Homme Richard” и на ”Shangri—La” получили представление о бедственном положении авианосца. Кэптен Валлентайн немедленно приказал выдвигаться к западу, и подготовить авиагруппы к отражению возможных повторных атак.
В это время, CV-31 ”Bon Homme Richard” отчаянно боролся за выживание. Хотя значительная часть его экипажа была выведена из строя, оставшиеся моряки упорно боролись с пожарами на палубах. Ангарные службы сбрасывали в море горящие самолеты, и пытались расчистить завалы обломков в на ангарной палубе, препятствующие попыткам добраться до основных очагов пожара. Все работали в страшной спешке, с минуты на минуту ожидая появления русских самолетов. В 12.32, три истребителя с ”Shangri—La” пролетели над авианосцем, встреченные громовым ”Ура!” со всех кораблей соединения.
К 13.25 удалось частично ввести в строй неповрежденные турбины авианосца. Хотя пожары на палубах еще продолжались, но ряд очагов возгорания удалось взять под контроль.
Но в 14.15 новый, страшный взрыв вдруг сотряс авианосец. Точные причины его не известны, но сейчас считается, что виной всему была не замеченная утечка паров бензина из кормового бензохранилища. Очевидно, пары бензина скопились в нескольких блокированных взрывом отсеков, и сдетонировали от случайной искры – а вслед за ними, взлетели на воздух двадцать тысяч литров авиационного топлива, хранившихся в отсеках авианосца.
По словам свидетеля с эсминца ”Уэйли”:
“Я услышал что-то вроде громкого хлопка, и когда я повернулся к авианосцу, то увидел что-то вроде яркой вспышки в центре темной громады корпуса. Это продолжалось всего какие-то секунды. Вслед за этим, воздух сотряс чудовищный удар и прямо из надстройки вверх вдруг взлетело огромное облако черного дыма. Кто-то крикнул ”проклятый корабль сейчас разлетится на куски!” и было очень на то похоже, потому что огромные куски металла вылетали из авианосца, и падали в воду вокруг нас. Фонтаны воды были такие, что некоторым показалось, будто мы под бомбардировкой. ”
Детонация бензохранилища положила конец отчаянной и бесплодной борьбе экипажа ”Bon Homme Richard” за спасение авианосца. Пламя от разлившегося авиатоплива стремительно распространялось по отсекам. В 14.25 минут, несмотря на отчаянные усилия команды, огонь достиг отсека, в котором хранились головные части авиаторпед – отсека, доступ в который инженерные команды получить не могли, ибо переборки были сильно смяты взрывами. Около 14.28 новая серия взрывов сотрясла авианосец, а затем CV-31 “Bon Homme Richard” развалился пополам и стремительно пошел ко дну. Вместе с авианосцем, погибла почти вся его команда, за исключением нескольких раненных, переданных на эсминцы сопровождения.
Гибель ”Bon Homme Richard” произошла буквально на глазах потрясенных моряков с ”Shangri—La”, как раз в это время подошедшей на помощь. С авианосца были немедленно подняты вертолеты, которые летали низко над водой, выискивая раненных. В это время, капитан Валлентайн отправил в штаб флота срочное сообщение о произошедшем.
В штабе долго не могли поверить в случившееся. Новейший авианосец, гордость и мощь американского флота был уничтожен – стерт в порошок вместе с почти двумя тысячами людей на борту. Рассказывают, что когда сообщение об этом было получено, один из офицеров генштаба выкрикнул ”Этого не может быть! Русские никогда бы не потопили ”Ричардс”, не потеряв при этом две сотни своих самолетов!” На ”Shangri—La” обрушился град депеш с уточнениями. Но постепенно, и адмиралам пришлось признать неприятную правду – новые самолеты-снаряды русских стали реальной величиной, неожиданно вмешавшейся в ход военных действий на Анкориджском Фронте. ”Shangri-La” оставалась в районе боевых действий до 18 часов, затем был получен категорический приказ немедленно отвести корабль к юго-западу от Алеутских Островов.
Пришло время подводить печальные итоги этого дня. Авианосец водоизмещением в 35000 тонн, с огромным экипажем был уничтожен совершенно незначительной ценой. Все три атаковавшие его машины вернулись на базу без единой царапины.
Поначалу, русские не были уверены что потопили авианосец. В первом докладе, отправленном в Москву в тот же день было скупо упомянуто ”атаковали”. Но около 20.15 минут, русская радиоразведка перехватила фрагмент депеши, направленной ПЛ ”Balao”, в которой приказывалось “обследовать район потопления ”Bon Homme Richards” на предмет поиска выживших”, и правда стала ясна. Чуть позже, русская летающая лодка посетила район, и нашла множество плавающих на воде обломков, говорящих о гибели авианосца.
Немедленно была составлена подробная победная реляция. Почти сразу же после того, как сообщение о успехе достигло Москвы, на Елизово был прислан специальный самолет, отправленный лично Сталиным. На нем экипажи бомбардировщиков-победителей доставили в Москву, где по случаю их успеха была устроена торжественная встреча. Сталин лично вручал ордена отличившимся пилотам, и заметил, что ”нисколько не сомневается теперь в окончательной победе”. Одновременно, Сталин отдал распоряжение считать приоритетным в плане снабжения самолетами-снарядами именно Тихоокеанский, временно приостановив подготовку к ”большой операции в Атлантике” (которая в итоге так никогда и не состоялась).
Пока в Москве гремели фанфары, и Сталин раздавал награды, в США царило ошеломление. В течении всего времени этой тяжелой, трудной войны американцы были уверены, что по крайней мере флот является нерушимой силой, хранящей их спокойствие. И вот теперь эта нерушимая сила внезапно была поставлена под сомнение. Новейший корабль флота, основа его ударной силы, был уничтожен – уничтожен, не сумев не то что защитить себя, но даже нанести противнику хоть какой-то урон. Панические настроения овладели на время миллионами людей, в то время как газетчики называли это ”новым Пирл-Харбором”. Нам стоило немалого труда преломить это настроение.
Оглядываясь назад, мы спрашиваем себя – можно ли было предотвратить эту трагедию, вновь поставившую под вопрос Анкориджский Фронт? Внимательно изучив ситуацию, мы с сожалением должны ответить – ”нет”. Возможно, если бы CV-31 ”Bon Homme Richard” был бы более бдителен в вопросе воздушных патрулей и более категоричен в трактовании сигналов радара, конкретно эту атаку и удалось бы предотвратить. Но в целом, мы вынуждены согласиться с тем фактом, что просто не обладали в то время оружием, способным остановить Ту-4К с ракетами КС-1 от атак на авианосцы. Героизм пилотов ”Shangri—La” спас их авианосец от судьбы CV-31 ”Bon Homme Richard”, но это стало возможным только потому, что атакующие бомбардировщики шли без прикрытия истребителей, что – как мы уже успели убедиться – было всегда губительно для них. Если бы русские атаковали наши авианосцы в пределах радиуса своих истребителей, то крайне маловероятно что палубные F9F-1 сумели бы их остановить. В то время, у флота не было систем, подобных ракетам FFAR и прицельным компьютерам для лобовой атаки тяжелых бомбардировщиков, кормовая же атака была чревата тяжелыми потерями от оборонительного огня. До появления же ”Суперпантеры”, несущей неуправляемые реактивные снаряды на автоматическом управлении для атаки лоб-в-лоб, оставалось еще три месяца.
После потопления CV-31 ”Bon Homme Richard”, наши авианосцы были вынуждены отступить из района Алеут, не имея средств противостоять новым атакам. В течении какого-то времени флот еще продолжал операции в прежнем размере, испытывая слабую надежду, что удача русских – некая случайность, которая более не повторится. Но 14 августа 1951 года, в 18.09 минут легкий крейсер USS ”Atlanta” был потоплен атакой Ту-4К на входе в залив Кука, куда он следовал для обстрела русских батарей под Анкориджем. Ракета попала в корму крейсера, вызвав детонацию погребов, оторвавшую всю кормовую часть. Погибло 579 человек. После этого, командование Тихоокеанского Флота было вынуждено объявить о временном прекращении операций в водах Аляски, исключая ночные действия эсминцев и операции подводных лодок. Русским войскам под Анкориджем был дан шанс восстановиться после изматывающих боев за Элмендорф-Ричардсон, и они этим возспользовались.
