Третий Рим. Глава шестая. Восстановление государственного порядка

Третий Рим

Доброго времени суток, дорогие друзья!

Работа над альтернативой «Третий Рим», к сожалению, продвигается очень медленно. Для этого есть не только субъективные (абсолютное отсутствие свободного времени), но и объективные причины. Не хотелось бы писать «фэнтези» на тему смутного времени. При этом с одной стороны, чем больше изучаешь этот исторический период, тем сложнее внести изменения в альтернативный вариант. С другой стороны, по некоторым эпизодам фактический материал либо отсутствует, либо в различных источниках даются совершенно противоположные оценки. Таким образом, кроме «чудесного явления Архистратига Михаила» и некоторых решений князя Дмитрия Пожарского, в качестве факторов, повлекших за собой изменения в альтернативной истории, приходится принимать эмпирически предполагаемые события, о которых нет данных в исторических источниках (которые, как и внесенные изменения, по тексту будут выделены темно-синим цветом). Особенную проблему представляет выбор достойных начальников. К сожалению, изучение биографий современников князя Дмитрия Пожарского показывает, что подавляющее большинство бояр и князей в той или иной степени служили самозванцам, полякам или шведам. О рядовых дворянах, проявивших верность долгу и патриотизм, в доступных исторических источниках, за редким исключением, сведений нет. Тем не менее, продолжаю публиковать главы альтернативы «Третий Рим». В шестой главе: «Восстановление государственного порядка», излагается: борьба с внутренним врагом, ликвидация казачьего мятежа, разгром «воровского» атамана Ивана Заруцкого, банд черкас и запорожцев Наливайко, Зборовского, Ширяя и восстановление государственного порядка на большей территории Русского государства. В примечаниях приведены краткие биографии основных действующих лиц указанного периода. По наиболее резонансным фактам даны ссылки на источники.

Глава шестая. Восстановление государственного порядка

Поражение гетмана Ходкевича на подступах к Москве предопределило падение польского гарнизона Кремля и освобождение русской столицы. Эта битва стала поворотным событием Смутного времени. Речь Посполитая утратила возможность овладеть Русским государством или его значительной частью. Русское правительство приступило к восстановлению порядка в царстве. Однако до возобновления боевых действий поляками наибольшую угрозу русской государственности представляли: боярская верхушка, отдававшая предпочтение своекорыстным интересам вопреки интересам страны; бывшие сторонники королевича Владислава и обоих лжедмитриев, не смирившиеся со своим поражением; банды черкас и запорожцев атаманов Ширяя, Наливайко и других, а также «воровских» казаков атамана Ивана Заруцкого, приносившие неисчислимые бедствия русскому народу. Новому русскому правительству требовалось предпринять немедленные меры по очищению русской земли от предателей и кровавых разбойников.

Содержание:

«Слово и дело государево»

21 февраля (3 марта) 1613 года Земским собором избран на царство князь Пожарский Дмитрий Михайлович Благословенный. Несмотря на непререкаемый авторитет в Русском Войске, в обстановке внешних и внутренних угроз новому государю требовалась надежная охрана.

28 февраля (10 марта) 1613 года создается Государева Стража в количестве 100 избранных и наиболее преданных дворян и детей боярских, которые охраняли царя во дворце и на выезде, а при необходимости служили в роли доверенных царских порученцев, выполняли разведывательные, следственные и другие особые задачи. Основанием для выбора государевых ближних людей стали не знатность, а личная преданность и воинские заслуги. В состав стражи были отобраны ратные люди, громившие под командованием князя Дмитрия Пожарского «литовских людей» у села Высоцкого в июле 1608 года, отразившие поляков и запорожских казаков во главе с воеводой Сунбуловым от Пронска в 1609 году, участвовавшие с ним в восстании москвичей против поляков в марте 1611 года, прошедшие с весь поход Второго земского ополчения. Позднее численность Государевой стражи возросла до пяти сотен человек. Головой Государевой Стражи назначен московский дворянин Никита Фёдорович Воронцов, 9 (19) марта 1611 года спасший Дмитрия Пожарского и с боем вывезший тяжело раненного князя в Троице-Сергиев монастырь.[1]

Княжеский полк под командованием воеводы князя Дмитрия Петровича Лопаты Пожарского переименован в Государев полк (гвардия). Полк, числом в тысячу конных копейщиков, хорошо вооруженных и подготовленных, состоял в основном из отличившихся в боях дворян и детей боярских Нижегородского, Смоленского и Ярославского конных полков.

В тоже время созданы четыре приказа, а именно: Дворцовый, ведающий обслуживанием помещений дворца и предметами обихода царской семьи; Оружейный, которому была предана Оружейная палата; Конюшенный, в ведении которого находилось конское хозяйство дворца и царской гвардии; Сытный – продовольственный.

Одним из первых указов нового русского царя Московский осадный воевода князь Хованский Иван Андреевич назначен Главным воеводой Русского Войска. Первым московским воеводой (Начальником Московского гарнизона) царским указом назначен боярин князь Долгорукий Владимир Тимофеевич, поддержавший избрание князя Дмитрия Пожарского на царство на Земском соборе.[2] Князю Владимиру Долгорукову подчинялся Московский стрелецкий полк, численностью в две тысячи человек, составлявший гарнизон Московского Кремля.

Главой Московского приказа при этом определен князь Волконский Григорий Константинович,[3] второй сын Константина Романовича Волконского, брат воевод Фёдора и Михаила Волконских. Мотивами назначения Григория Константиновича стали не только личные качества и воинские заслуги, но и ненависть к изменникам и врагам Отечества, повинным в смерти его родного брата князя Михаила Константиновича Волконского.[4]

Предсмертный подвиг князя Михаила Константиновича Волконского

В непосредственное ведение царя перешел и Московский приказ, в который повелено было присылать всех, которые будут сказывать за собой «Слово и дело государево» (то есть обвинять кого-либо в государственном преступлении). Впоследствии приказ получил исключительное право на ведение дел о государственных преступлениях. Московский приказ проводил следственные действия и вне столицы, представляя Государю доклады о врагах Престола и Отечества. По указу Царя доверенные люди Государевой Стражи совместно с чинами приказа, в сопровождении чет и сотен Государева полка, при содействии городских воевод и их дружин, преследовали, задерживали подследственных и доставляли их в Москву, в приказную избу, располагавшуюся на Лубянке (бывшем подворье князя Дмитрия Пожарского, около которого он был ранен в 1611 году) для дальнейшего дознания.

Кроме того, Московский приказ занимался не только государственными, но и особо опасными воинскими преступлениями. Так, был арестован князь Одоевский Иван Никитич Меньшой, будучи воеводой повинный во взятии и сожжении Вологды, уничтожении многих ее жителей одной из банд черкас и запорожцев, отделившихся от войска гетмана Ходкевича в сентябре 1612 года.[5]

В октябре 1614 года в тюрьму Московского приказа был посажен один из героев освобождения Москвы казачий атаман Михайло Козлов, которому ставилось в вину, что, направляясь на службу под Новгород, он грабил села инокини Марфы и боярина князя Ф.И. Мстиславского, «дорожных людей», снял соболью шубу с игумена Кирилло-Белозерского монастыря.

Московский приказ так же вел дела по городским, казачьим и крестьянским бунтам. Служилые люди приказа участвовали в разгроме, поимке и дознании «воровских» и разбойничьих атаманов. Таким образом, Московский приказ под руководством князя Григория Константиновича Волконского стал главным органом власти, занимающимся восстановлением государственного порядка.

Возмездие за предательство

9 (19) сентября 1612 года воеводой и стольником князем Дмитрием Пожарским в русские города отправлены письма, предостерегающие о злых умыслах казаков: «Казаки, наущаемые старыми заводчиками всякого зла, князем Григорием Шаховским, Иваном Плещеевым, князем Иваном Засекиным и другими, учинили в полках и по дорогам грабежи и убивства великие и хотели идти по городам, в Ярославль и на Вологду, и в иные города, чтобы их засесть и православных христиан разорять». В грамоте от 4 (24) октября 1612 года от воевод князя Дмитрия Трубецкого и князя Дмитрия Пожарского предписывалось воеводам северо-восточных городов позаботиться о ратных людях и об острожном и городовом деле.

После освобождения Москвы от поляков 27 октября (6 ноября) 1612 года служилыми людьми князя Хованского были задержаны оставшиеся в живых представители «Семибоярщины» боярин Романов Иван Никитич, князь Лыков-Оболенский Борис Михайлович (князь Воротынский Иван Михайлович, будучи в составе «Семибоярщины», но противостоявший ее деятельности, по личному указу князя Пожарского был освобожден от ареста), другие бояре и князья, сотрудничавшие с оккупантами.

В феврале 1613 года стражниками и копейщиками Государя задержаны и доставлены в Москву князь Куракин Иван Семёнович[6], князь Шереметев Иван Петрович[7], боярин Ромодановский Григорий Петрович[8] и стольник Григорий Орлов.[9]  Вместе с ними были арестованы десятки сподвижников Лжедмитрия II и Ивана Заруцкого, а также других «воров» и изменников.[10] Разысканы, либо выданы донскими казачьими атаманами, князь Григорий Шаховской, воевода Иван Плещеев, князь Иван Засекин,[11] подбивавшие казаков к мятежу и «воровству» и сговаривавшиеся об убийстве князя Дмитрия Пожарского.

Вместе с тем, предпринимая меры по очищению русской земли от предателей, настоятельно необходимо было избежать повторение опричнины времен Царя Ивана IV Васильевича Грозного. Чтобы отвести подозрения в устранении соперников в избрании на царский престол, а также в сведении личных счетов Царь Дмитрий Благословенный пошел на беспрецедентный шаг. После того, как было собрано достаточно доказательств для обвинения в государственной измене подследственных, он выступил с речью перед Земским собором и предложил «честным представителем всея русской земли» решить судьбу изменников. Но рассматривать судебные дела всем составом собора было невозможно, поэтому из его рядов было выбрано десять «достойных людей», которые должны были изучить все доказательства, заслушать оправдания обвиняемых и представить на рассмотрение собора и решение Царя свое заключение.

29 марта (7 апреля) 1613 года в день Собора Архангела Гавриила состоялось первое заседание Земского собора, на котором следственная комиссия доложила заключения по делу. После многочисленных пламенных речей собор принял решение и обратился с прошением к Царю. Из всех обвиняемых был признан «повинен смертию» Михаил Салтыков, который при первом восстании москвичей в марте 1611 года посоветовал полякам поджечь город, за три дня выгоревший дотла. Благодаря его действиям погибли сотни москвичей. Представители «Семибоярщины» боярин Иван Романов и князь Борис Лыков-Оболенский были приговорены к постригу в монахи, дабы свои оставшиеся дни замаливали грех перед русским народом. Князь Иван Куракин, князь Ромодановский Григорий Петрович, князь Иван Шереметев, князь Григорий Шаховской, князь Иван Засекин, князь Иван Салтыков, воевода Иван Плещеев, воевода Григорий Сунбулов, и московский дворянин Тимофей Грязной были лишены титулов, чинов, дворянства и сосланы в Сибирь рядовыми служилыми людьми. Князь Федор Борятинский, князь Михаил Бутурлин, тушинский боярин Иван Наумов, воевода Федор Плещеев отправлены воеводами в отдаленные сибирские города.

Воевода Матвей Плещеев в феврале 1612 года, будучи воеводой в Балахне присоединившийся ко Второму земскому ополчению «со многими дворянами разных городов» и отличившийся в Московской битве 1612 года был помилован. Кроме того, собор постановил изъять в государево владение все земли, вотчины и поместья у бояр и дворян, изменивших Отечеству. Все пожалования чинами и землями, совершенные самозванцами, «Семибоярщиной» и поляками признаны незаконными. Как следствие, многие «воровские бояре» лишились своих прав.

Царь Дмитрий Благословенный, выслушав ходатайство собора, зачитанное председателем боярином князем Воротынским Иваном Михайловичем, произнес «божьей милостию быть по сему» и утвердил приговор.

Князь Дмитрий Трубецкой понимал, что в сложившейся обстановке начальствование над казачьими «таборами» Первого земского ополчения и участие в освобождении Москвы от поляков могут и не защитить от обвинений в измене. Предвосхищая последствия служения «тушинскому царьку» сам отказался от своего боярского чина и повинился в служении самозванцу (входил в его правительство, в котором возглавлял Стрелецкий приказ). Выступив перед собором, клятвенно заверял в верности Отечеству и обещал далее верой и правдой служить Русскому государству и Престолу. Его примеру последовали многие другие воеводы, в разное время переходившие от одной стороны смуты к другой, в том числе князь Дмитрий Черкасский и воевода Матвей Плещеев.

Новое правительство Русского государство опиралось на многочисленное служивое дворянство и ратных людей. Боярство было обескровлено, уже не в состоянии было собрать какую-либо вооруженную, организованную силу и потеряло политическое влияние. Изъятие в пользу государства вотчин и поместий осужденных бояр и дворян, которых было не мало, позволило изыскать средства на содержание реорганизованного Русского Войска.

Упразднение казачьей вольницы

Городовые казаки или поместные казаки (станичные, сторожевые, полковые) – государственные служилые люди на Руси XIV–XVII веков, поселявшихся при пограничных крепостях (сторожах, станицах, юртах) и получавших землю и жалованье под условием несения постоянной сторожевой (пограничной) службы на украинных землях Русского государства.

Как и все служилые люди, городовые казаки разделялись на две категории: «по отечеству» – родом из служилой семьи, и «по прибору» – набором «охочих людей» за поруками старослужилых казаков, что им «государева царева служба казачья служити в ряд с казаки и живучи, им никакимъ воровствомъ не воровать, не красть, не разбивать, зернью не играть и корчмы не держать и лихимъ людямъ, татемъ и разбойникамъ къ нимъ не пріѣзжать и никакою воровскою рухледью не промышлять, государю царю не измѣнять, въ Крымъ, въ Ногай, и въ Литву, и въ Нѣмцы и ни въ которыя орды не отъѣхать и съ города никуда не сбѣжать. А случится что-либо изъ перечисленнаго с новоприборным, и на насъ поручикахъ пеня и казни поручиковы головы въ его голову мѣсто». Ручалось обыкновенно 10 человек за одного круговой порукой, отмечая, «кто изъ насъ поручиковъ въ лицахъю (то есть на лицо), на томъ пеня и порука».

Казаки набирались из вольных людей, не состоявших в тягле, помимо земли, хлебного и денежного жалованья, получали также за службу льготы по торговле и промыслам от государства. Кроме того, на службу принимались казачьи отряды (станицы) с Мещеры, Северщины, Запорожья, Дона, Волги, Яика и Терека.

Городовые казаки делились на «кормовых» и «поместных» казаков. Привлекаемые на службу в пограничные города, казаки частью получали там хлебное и денежное жалованье и входили в состав «прибылых» людей города, частью же устраивались землями и становились «жилецкими». Казаки выступали на службу со своим оружием и запасами.

Над казаками стояли «головы», атаманы, сотники, есаулы, пятидесятники и десятники, выбиравшиеся сроком на один год. Внутреннее устройство городовых казаков было таким же, как у городовых стрельцов. Казаки находились в «приборе» у своего головы, который и набирал их на службу. Казацкий «голова» непосредственно подчинялся городовому воеводе или осадному «голове». Нормальный состав «прибора» исчислялся в 500 человек. «Приборы» делились на сотни, которые находились в «приказе» у сотников. Сотни в свою очередь подразделялись на полусотни (во главе с пятидесятниками) и десятки (во главе с десятниками). Права и обязанности должностных лиц городовых казаков соответствовали правам и обязанностям таких же должностных лиц у стрельцов. Размещенные по городам казаки получали название того города, где были поселены.

Однако, сами по себе, городовые казаки были мало способны к хорошему несению военной службы, и поэтому на начальствующие должности (от сотника и старше) у них обычно назначались дети боярские. Позднее казачьи атаманы и «головы», а также сторожевые казаки были приравнены к детям боярским.

У казаков, поступивших на службу отрядами (станицами), сохранялись их выборные атаманы, подчинявшиеся казацкому голове или городовому воеводе. Численность станиц во многом зависела от популярности атаманов и достигала 100 человек. Вторым человеком в станице после атамана являлся есаул. Внутри станиц казаки были разбиты на десятки во главе с десятниками. У многих, если не у большинства, «старых» казаков служили молодые казаки и подростки («товарищи», или «чуры»), выполнявшие различные вспомогательные работы, в частности пасшие лошадей и заготовлявшие сено. Были у казаков и свои ремесленники: они обшивали казаков, «стругали» ножны для сабель и т.д. Вновь вступавших в станицы «приводили к вере (присяге)», что они не уйдут из своих отрядов. Высшим органом власти в войске, как и на Дону, был «круг», право голоса на котором имели все казаки.

Городовые казаки несли гарнизонную и пограничную службу на укрепленных («засечных») линиях, преимущественно по южным и восточным границам Русского государства и делились на сторожевых, пеших и конных. Казаки жили в следующих городах, имевших значение острогов и крепостей, и служивших передовой пограничной линией для отражения нападений кочевников: Алатырь, Темников, Кадом, Шацк, Ряжск, Курск, Данков, Чернь, Одоев, Лихвин, Ефремов, Епифань, Пронск, Михайлов, Дедилов, Новосиль, Орёл, Кромы, Мценск, Новгород-Северский, Рыльск и Путивль. Второй укрепленной линией служили города: Нижний Новгород, Муром, Мещера, Касимов, Рязань, Кашира, Тула, Серпухов, Звенигород, также с казачьими гарнизонами.

В Смутное Время Городовые казаки в большинстве своем активно поддержившие самозванцев, после воцарения князя Дмитрия Пожарского, опасаясь наказания, переселялись на Дон (донские казаки называли таких «верховскими» и «новоприходцами») и Кавказ, куда их станицы принесли названия городов прежней службы.

В стан «тушинских казаков» еще в ходе Московской битвы был внесен раскол, большая часть атаманов перешла на сторону князя Пожарского. После объединения казачьего войска князя Трубецкого и Второго земского войска князя Пожарского был проведен «разбор» казачьих станиц.

При реорганизации объединенного войска ставка была сделана на исконных казачьих атаманов (донских, волжских, украинских). Изначально представители казацкой верхушки не были заинтересованы в «разборе», так как они теряли свое влияние и своих слуг. «Разбор» вызвал волну возмущений казаков: «…атаманы и казаки к дворяном и к дьяком к смотру не шли долгое время и переписывать себя одва дали, а говорили: то они, атаманы, ведают сами, сколько у кого в станицах казаков». Казаки по-прежнему настаивали, что состав станиц – это их внутреннее дело, как и у донских казаков.

Еще в 1612 году для увеличения числа ратников земским правительством было принято беспрецедентное решение – всех охотников из крестьян и посадских людей, изъявивших желание воевать за Русь с оружием в руках, перевели в служилое сословие и освободили от податей. Всем им за счет казны было выдано оружие и суконные кафтаны.

После воцарения Дмитрий Пожарский Благословенный своим указом подтвердил, что любой русский человек независимо от сословия может вступить в войско. При этом, если он является холопом или крепостным, помещик не должен препятствовать таковому поступку. Государство же учитывает эту потерю при росписи воинских чинов, назначении налогов, истребовании даточных людей. Если же кто был взят в казаки силой, то он имеет право либо возвратиться в свое прежнее состояние, либо вступить в полк пешим ратником. Данное положение действовало до окончания войны и позволяло, с одной стороны, «прибранным» казакам не опасаться возвращения к своим прежним владельцам и перейти в сословие служилых людей, с другой – комплектовать войско, уменьшая количество самостоятельных казачьих станиц и увеличивая число копейщиков и стрельцов в строевых полках.

Одновременно, правительство обязалось в походе обеспечивать казачьи полки денежным и хлебным довольствием, порохом и фуражом по спискам, в которые могли включаться только казаки «по отечеству», не подлежащие «разбору», что побуждало казачьих атаманов записывать в сотни только служилых казаков.

Пешие казаки, бывшие крестьяне и безземельные дворяне, общим числом до тысячи человек, были распределены по пешим полкам исходя из мест своего происхождения и переведены в стрельцы и копейщики. Некоторые из них попытались привнести с собой настроения казачьей вольницы, но были быстро поставлены в строй своими более дисциплинированными земляками.

Верховые казаки (три тысячи – Второго земского ополчения и три тысячи – подмосковных «таборов») сведенные в шесть казачьих конных полков (три Донских, Волжский, два Украинских).[12]

Казаки, не пожелавшие расстаться с казачьей вольницей, покинули свои сотни и присоединились к «воровским» казакам, но таковых оказалось немного – до трех сотен. Возглавил «воровских» казаков атаман Сергей Карамышев, в 1611 году зарубивший саблей князя Ляпунова Прокопия Петровича и дворянина Ржевского Ивана Никитича.

В марте 1613 года из Ярославля в Псков был послан крупный отряд во главе с воеводами князем С.В. Прозоровским и Л.А. Вельяминовым. Помимо дворян и детей боярских, в этот отряд входили казачьи станицы атаманов Е. Порошина, Я. Грота, Ф. Бронникова, Н. Маматова, А. Трусова, В. Булатова, М. Титова и И. Бритвы. В Псков воеводы не прошли «от немецких людей» и получили новый указ действовать против шведов в Устрецких волостях и в районе Тихвина. Летом 1613 года Прозоровский и Вельяминов были осаждены в Тихвине шведскими войсками, но отстояли город.

Реальной силой, опиравшейся на оружие и организацию, обладали как дворяне и дети боярские, роль которых в жизни страны обеспечивалась всей системой феодального землевладения, так и казаки, чьему месту в структуре русского общества еще предстояло определиться. Стихийные столкновения между ними происходили, по-видимому, постоянно, даже в то время, когда они находились совместно в составе правительственных войск. В Тверском уезде на протяжении всего 1613 года «казаки беспрестанно… ходили войною и дворян, и детей боярских, и их людей и крестьян до смерти побивали, жгли и мучили». Одной из жертв стал князь Б.В. Касаткин-Ростовский, тверское поместье которого разграбили казаки по «подговору» посадских людей Твери.

В начале 1614 года начался мятеж казаков[13] в северо-западной Руси. Казачьи отряды, давно не получавшие жалованья, вышли из-под контроля царских воевод. Возглавил его атаман А. Семенов, бесчинствовавший, в нескольких уездах вместе с атаманами Яковлевым и Васковским, пришел со своим отрядом в Рахин острог, а затем тайно пробрался в Торжок. 17 (27) февраля 1614 года он увел из войска 200 казаков и вскоре появился в Угличском уезде. Если Семенов ушел со службы, то станица атамана И. Нагибина (возможно, участника восстания Болотникова) была только еще послана под Новгород «за неделю до масленицы». Путь к Торжку через Углич не самый короткий, но он, вероятно, был меньше разорен, чем места, по которым прошло русское войско. В Прилуцкой волости оба отряда встретились, и их предводители (А. Семенов, И. Яковлев и И. Нагибин) договорились пробиваться совместно к мятежным отрядам И. Заруцкого, находившимся в то время в Астрахани.

4 (14) февраля 1614 года на Олонце донские казаки разгромили отряд запорожцев. После этого «тихвинские сидельцы» получили указ идти на соединение с русским войском под Новгородом, однако у них «учинилась… рознь»: Н. Маматов и А. Трусов ушли со своими станицами за Онегу. Голова Угрим Лупандин, приехавший во второй половине февраля на реку Пашу, где стояли казаки, никого там не застал: «Атаманы и казаки пошли… врознь в Заонежские погосты». В последних числах марта казакам были посланы царские: грамоты, призывавшие их вернуться на службу: «И вы бы прежней своей службы и крови не теряли, шли к боярину нашему и воеводе ко князю Дмитрию Тимофеевичу Трубецкому с товарыщи». Однако и через месяц отряды тихвинских казаков, как видно из отписки Трубецкого, все еще не прибыли на службу. Помимо Трусова и Маматова, в Заонежские погосты и «белозерские места» направились атаманы Щербак Иванов и Мурза Семенов после успешного боя со шведами на Волхове. 28 февраля (10 марта) 1614 года они возвратились в Тихвин и после непродолжительного ареста были вновь посланы на Волхов. Казаки, ушедшие с Паши, однако, не последовали их примеру.

В марте 1614 года в Угличском и Кашинском уездах происходили столкновения служилых людей угличского воеводы с отрядами казаков. Несколько казаков попали в плен. Вскоре атаманы А. Семенов, И. Нагибин, Беляй и Щур появились в Череповской волости Пошехонского уезда, где решили «весновать» в селе Федосьино, неподалеку от Воскресенского монастыря. К 400 казакам, которых привели с собой атаманы, в Череповце пристало еще 200 или 300 человек, пришедших «неведомо откуда». Все эти казаки собирались «воевать» Вологодский уезд, а затем по Шексне и Волге идти к Заруцкому.

В первой половине 1614 года казачий мятеж распался на десятки походов слабо связанных между собой казачьих отрядов. В поисках продовольствия казаки передвигались по Заонежью, Белозерскому, Вологодскому и Пошехонскому уездам, совершали рейды в сторону Углича, Ярославля и Романова. Для многих из них притягательной целью долгое время оставалась Астрахань, где действовал И. Заруцкий, который, «в страхе послал просить всех казаков, стоявших в эту зиму под Новгородом и Смоленском. Находившиеся под Новгородом, по-видимому, согласились соединиться с ним и обещали весною идти к нему на встречу, даже если бы для исполнения своего намерения им пришлось употребить силу, они обещали идти по Волге или сухим путем». Отправным рубежом для похода к Заруцкому был Пошехонский уезд. Этим и объясняется сосредоточение здесь казачьих станиц весной 1614 года.

В конце марта 1614 года они стояли «в Столыпинской волости и в Везовых волостях, и в Красном селе, и на Мологе, и в Любце, и в Луковце, и в Череповце». Только в селе Белом 400 казаков и черкас готовились «идти к Ивашке Заруцкому». Из-за этого скопления казаков сборщики Г. Несвитаев и В. Шупунов не смогли провести в конце марта в Тихвин пошехонских детей боярских. Не имела успеха и грамота, посланная казакам в Пошехонский уезд от имени царя. В апреле 1614 года в уезде было уже 1,5 тыс. сторонников Заруцкого, они построили суда и в середине месяца двинулись вниз по Шексне.

Некоторые казаки уже весной 1614 года действовали совместно с запорожцами. 23 апреля (3 мая) 1614 года угличский воевода Иван Головин разбил отряд черкас на Мологе. Пленные показали, что они шли из Заонежеких погостов вместе с русскими казаками через Вологодский уезд, где их отряд разделился: черкасы пошли на Мологу, казаки направились в Пошехонье, «а говорили де… меж себя, что им итти к Заруцкому».

Часть казаков во главе с атаманом костромичем П. Кокориным перешла в мае из Вологодского уезда в Ярославский и Романовский, а затем вернулась в Пошехонье. Однако в окрестностях Вологды продолжали действовать казаки. Князь Федор Дябринский с 26 мая (5 июня) по 24 июня (4 июля) 1614 года не мог выехать из Вологды в Москву, так как «в Вологодском уезде и по московской дороге воры были».

6 (26) мая 1614 года казаки, пришедшие из Череповца, «подсекли» беспоместных детей боярских смолян в Озадской волости Белозерского уезда, где смоленские помещики должны были получить новые поместья. Возможно, именно эти казаки переправлялись затем через Волгу накануне приезда 11 мая 1614 года в селе Прилуки сына боярского В. Бахметева. Он доносил, что раньше казаки стояли в Белозерском уезде и в Череповце, «а говорили де они меж себя, что им прямо проиматься к Заруцкому».

В конце мая 1614 года в Белозерский уезд «из кемских сел» пришел атаман Маматов «с товарыщи». «От тех казаков, – сообщал 13 июня белозерский воевода П. Чихачева, – сидим: ныне в остроге с лошадьми и со всякою животиною с великим обереганьем». В Белозерском уезде, по словам воеводы, «многие атаманы и казаки», стояли по «Петрово заговейно», то есть по 14 (24) июня 1614 года.

К середине 1614 года правительству в известной мере удалась овладеть положением и пополнить войско некоторыми отрядами казаков, ранее ушедшими со службы, чему в немалой степени способствовали известия о неудачах И. Заруцкого. «Мятежные казаки, видя, что им на Заруцкого надеяться нельзя, пустились снова все под Новгород, грабя дорогою». В сентябре 1614 года к казакам направлена делегация с царскими грамотами к ушедшим со службы из-под Тихвина казакам. Уговаривать же их идти под Новгород отправились на места старец Мисаил и московский дворянин Д.Ю. Пушечников, а после них – комнатный стряпчий Ф. Толочанов, – «и атаманы и казаки… были на службе».

1 сентября 1614 года Земский собор постановил послать к казакам делегацию ярославского воеводы князя Волынского Ивана Ивановича[14] в составе суздальского архиепископа Герасима, дьяка Б. Ильина, четырех московских посадских людей, трех атаманов, есаула и казака. Делегацию сопровождали более 250 дворян, детей боярских, стрельцов и казаков. Посланцы собора уполномочены были обещать казакам жалованье и свободу «должным и крепостным людям по приговору». В случае неудачи переговоров князю Волынскому указано было возглавить вооруженную борьбу с казаками. 12–14 (22-24) сентября 1614 года отряд выступил из Москвы. Назначенным в поход дворянам, детям боярским, иноземцам и казакам было выдано денежное жалованье.

В конце ноября – начале декабря 1614 года значительная часть мятежников сосредоточилась в окрестностях Белозерска и Вологды. К этому времени между казачьими станицами установилось тесное взаимодействие. 6 (16) декабря 1614 года от Устюжны Железо-Польской к Кирилло-Белозерскому монастырю подошли отряды Ф. Лабутина, М. Титова, Т. Черного и Безчастного.

Через два дня они соединились со станицами казаков и черкас А. Кольгнского и В. Булатова, и вместе с ними двинулись в Чарондскую округу. Помимо вотчин Кирилло-Белозерского монастыря, казаки разорили Ферапонтов монастырь. 700 человек «войска» В. Булатова, прежде чем остановиться в Чаронде, «отвернули» в Озадскую волость Белозерского уезда. Тогда же от Вологды к Чаронде направился атаман Баловень «со многими казаки». О действиях Баловня и его товарищей воеводы доносили: «Там и там стояли казаки, пошли туда-то, села и деревни разорили и повоевали до основания, крестьян жженых видели мы больше семидесяти человек, да мертвых больше сорока человек, мужиков и женок, которые померли от мученья и пыток, кроме замерзших». 300 человек с артиллерией должны были подойти к восставшим от Бронниц. Как стало известно властям Кирилло-Белозерского монастыря, план казаков был таков: взять Каргополь (а в случае неудачи – Вологду или Белозерск) и с захваченной там артиллерией «приступать» к монастырю.

В ноябре 1614 года отряды казаков, с боем пройдя засеки, появились в Каргопольском уезде. В декабре 1614 года и в январе 1615 года в Каргопольском уезде пребывали казаки из Чаронды, Ваги и Новгородского уезда. В феврале в районе Каргополя находились станицы В. Булатова, А. Трусова, Г. Обухова, И. Пестова, Е. Терентьева, Ф. Ослаповского и Е. Поскочина. Весь уезд подвергся опустошению. Из Белозерска под Каргополь против казаков был послан «водяным путем» отряд воеводы Бориса Ушакова.

В декабре 1614 года – январе 1615 года Чарондская округа и Пошехонский уезд были полностью заняты казаками, воеводы оттуда бежали, а сбор налогов на этих территориях прекратился. В дозорной книге 1615 года отмечено, что на Чаронде многие дворы «пожгли воровские казаки, а которые пашенные люди от литовские и от казачьи войны остались, и ныне живут в остаточных дворех у пашенных крестьян и у непашенных людей».

Положение русского войска осложнилось с появлением в районе восстания пришедшего из-под Новгорода крупного отряда запорожцев под предводительством Захара Заруцкого, числом до 4 тысяч казаков.

Но русскими воеводами из конных дружин дворян, детей боярских и верных казаков были собраны конные отряды для разгрома запорожцев и мятежников. 27 декабря 1614 года (6 января 1615 года) князь Иван Иванович Волынский с конными дружинами из Суздаля, Переславля, Ростова, Костромы и Ярославля нанес поражение отряду казаков во главе с Р. Карташовым под Вологдой. 4 (14) января 1615 года князь Данила Иванович Долгоруков[15] (к этому времени к нему присоединился стольник Иван Васильевич Измайлов со своим полком) разбил Заруцкого под Балахной и двинулся через Ярославль к Вологде, посылая по дороге против казаков «многие посылки». В отряде Долгорукова было 2 тысячи служилых людей, включая иностранцев. Пленных он «милостиво наказываше, а иных и вешаше». Вероятно, не ранее середины января «атаманы и казаки сообщили Долгорукому о своей готовности идти на службу под Тихвин». 300 запорожцев из отряда В. Булатова отказались присоединиться к ним и решили уйти на Двину и в Поморье. Отказались от царской службы и многие отряды русских казаков.[16]

19 февраля (1 марта) 1615 года в Вологде появились израненные и ограбленные иноземцы. Они были отпущены Измайловым в свои белозерские поместья, но в Карачаровской волости подверглись нападению со стороны 300 казаков, которых возглавляли атаманы Ворон, Волк, Д. Кубасов, Голеницкий и В. Кулага Кривой.

Отряд атаманов Беляя и Щура в 500 человек (пробиться к И. Заруцкому им так и не удалось) находился в марте в 130 верстах от Белозерска в Андомской волости Белозерского уезда. «Обе станицы креста не целовали и на государеву службу не идут». К казакам Беляя и Щура присоединился небольшой отряд запорожцев.

27 января (6 февраля) 1615 года в Белоозеро из Москвы прибыли воеводы князь Н.А. Волконский и С.В. Чемесов для ведения переговоров с казачьими атаманами, пожелавшими вернуться на государеву службу.[17]

12 (22) февраля 1615 года Волконский и Чемесов во главе отрядов казаков двинулись под Тихвин к реке Паше. В это время 67 предводителей казаков присягнули в русской столице царю. В ответ на просьбы о жалованье и разрешении казачьему войску совершить поход для освобождения Новгорода и Копорья правительство приказало казакам «оставаться там, где они стоят теперь… и собирать все суда и ладьи, какие смогут найти». Делегацию от казачьего войска, посланную к царю с «повинными челобитными», возглавил атаман М. Титов.

Неповиновавшиеся казаки собирались «итти прямо в корельские и ысборские места». Отряд тихвинских казаков самочинно проник на оккупированную шведами территорию. До конца мая Горну сообщали о том, что казаки готовятся к походу на Ладожское озеро. Шведский отряд, посланный к Тихвину на разведку, после столкновения с казаками, вынужден был поспешно отступить.

В марте – апреле 1615 года тверской воевода князь Данила Долгоруков и белозерский воевода князь Иван Головин очистили от мятежников Белозерский уезд, действовали в Пошехонье и Чаронде. В начале марта 1615 года воеводе князь Иван Волынский нанес поражение казакам в Тихменской волости Каргопольского уезда. 12 (22) апреля 1615 года отряд воеводы князя Ивана Ухтомского настиг мятежников, около 500 казаков атаманов Б. Юмина и А. Колышкина, в Железной Дубровке – волости Угличского уезда. Казаки обнесли частоколом избы, в которых жили, и приготовились к обороне. Отряд Ухтомского разбил мятежников и преследовал их 10 верст. Казаки, укрывшиеся в одном из острогов, погибли в огне. В качестве трофеев Ухтомскому достались набат и знамена казачьих отрядов. В 20-х числах апреля 1615 года («на Егорьев день») станицы (около 200 человек) атаманов А. Тонконогова, Т. Мелкирева и Ж. Калачникова, совершив длительный переход от Свирского устья (казаки продвигались через Заонежские и Карельские погосты, дорогой выдержали стычку со шведами), вошли в Лапландию. Позднее Ж. Калачников со своими казаками ушел к Сумскому острогу, а два других атамана оставались в Лопских погостах до декабря 1615 года, намереваясь вновь возвратиться в Заонежье. В конце 1615 года на Кольском полуострове находился также отряд Новички Васильева, насчитывавший 60 человек.

В конце мая 1615 года при попытке смотра казаков большинство отрядов отъехало от воевод. Казаки попытались захватить Ладогу, но недалеко от города между мятежными и верными правительству казачьими отрядами произошло сражение, после которого воеводы вместе со станицами Т. Федорова, Д. Иванова, Д. Орлова, П. Яковлева, Д. Белова, С. Артемьева и А. Маркова, отступили к Тихвину.

18 (28) апреля 1615 года в Москву из-под Новгорода вместе со своей станицей приехал атаман В. Митрофанов и подал челобитную о поступлении в царскую службу. Отошел от восставших и один из главных его предводителей атаман В. Булатов.

Оставшиеся с М. Баловнем станицы слились в единое войско. В казачьем «кругу» под Тихвином восставшие решили «итти к Москве…, а будет де ты, государь, их не пожалуешь, вины им в их воровстве не отдашь, и они де хотели итти в Северские городы». По другому свидетельству, казаки согласны были идти под Смоленск при условии – все они будут приняты на службу и получат денежное жалованье.

Однако, если «государь велел бы розбирать, которые были в казаках боярские люди или крестьяня, и им деи было за то помереть всем за один, и итти по городом, а иным на Дон». Наконец, Т. Иванов показал: «Переговаривали де атаманы и есаулы, и казаки, он у них слышал: будет де государь не пожалует, вины не отдаст, и у атаманов де и у казаков мысль и совет был отъехать в Литву, а к Лисовскому де хотели отписывать. А в заводе де были атаманы Михайло Баловень да Ермола, да Родка Корташ». Казаки готовы были продолжить борьбу в случае, если их требования не будут приняты. В войске мятежников было более 30 станиц.[18] Некоторые атаманы (А. Трусов, Е. Терентьев, Ф. Лабутин, М. Семенов) известны по боям со шведами под Тихвином в 1613-1614 годах, другие пришли со своими станицами из Москвы под Новгород вместе с князем Трубецким или выдвинулись во время мятежа. Численность станиц доходила до 100 человек. Основные силы восставших казаков двинулись к Москве через Устюжну и Бежецкий Верх.

На переправе через Волгу у Калязина 3 (13) июня 1615 года мятежники были окружены царскими войсками. От села Никитского до холмов северо-западнее города заняли позицию московские стрельцы воеводского полка с нарядом из 10 орудий под командованием первого московского воеводы боярина князя Владимира Долгорукого. С запада к Волге подошел Тверской воеводский полк князя Данила Долгорукова, с севера – Ярославский воеводский полк князя Ивана Волынского. Мятежникам позволили переправиться через Волгу, а затем встретили пушечным и пищальным огненным боем. Казаки бросились назад к переправе, но противоположный берег уже был занят тверичами и ярославцами. Мятежникам более ничего не оставалась, кроме того, как сложить оружие.

После подавления мятежа, как следует из разборного списка в Москву были приведены 3256 человек. Принимая во внимание, что многие казаки были убиты, можно предположить, что с М. Баловнем было не более 5 тыс. казаков.

После того, как М. Баловнев и другие «старейшины» были повешены, в тюрьмах еще находились десятки казаков, захваченных вместе с Баловнем в сражении на Волге и во время преследования казачьего войска. 35 атаманов, есаулов и казаков были разосланы 23 сентября (3 октября) 1615 года по тюрьмам Нижнего Новгорода, Коломны, Касимова, Балахны, Костромы, Галича и Суздаля. Среди них было немало видных предводителей казачьего войска: атаманы Т. Черный, А. Трусов, М. Семенов, П. Андреев, В. Крылов, Р. Гурьев, Л. Алексеев, В. Тимофеев и А. Стародубов. В апреле 1616 г. казаки, содержавшиеся в Боровске, совершили побег из тюрьмы через вырытый ими подземный ход, но были вновь пойманы.

Некоторых рядовых казаков в 1615–1616 годов возвратили прежним владельцам или записали вновь в городские дворянские и стрелецкие полки. Условием освобождения из тюрьмы служила поручная запись о казаке, «что ему… не изменить, в Литву, и в Немцы, и в Крым, и в ыные ни в которые государства и в изменничьи городы, и к Лисовскому не отъехать, и к воровским казаком к изменником не приставать, и с воры с ызменники не знатца, и грамотками и словесно не ссылатца, и не лазучить и иным никаким воровством не воровать».[19]

Разгром «воровского» атамана Ивана Заруцкого

13 (23) апреля 1613 года суздальскому воеводе Князю Пожарскому Роману Петровичу было велено выступить против «воровского» атамана Ивана Заруцкого, опустошавшего со своими шайками области вокруг Москвы, с которым находилась бывшая царица Марина Мнишек.

19 (29) апреля 1613 года Князь Роман Пожарский выступил по направлению к Епифани, где, по слухам, находился тогда с своими шайками Заруцкий, успевший присоединить к себе по дороге воевод и ратных людей из Михайлова и Зарайска.

Но Заруцкий оставался в Епифани очень недолго и вскоре ушел оттуда, явился к Дедилову, ограбил его. 20 (30) апреля мятежное воинство вышло из крепости Крапивны и двинулось на юг, где не было московских войск. Неделю Заруцкий провел в местечке Черни, а затем направился к Туле, стремясь соединиться с литовскими отрядами.

Пожарскому нужно было во что бы то ни стало не допустить этого соединения, и он быстро двинулся к Туле. Но уже в мае Заруцкий из-под Тулы ушел, приступал к Ливнам. Дважды пытался штурмовать город, но оба раза был отбит. Затем Заруцкий повернул на северо-восток и в начале июня занял местечко Лебедянь. Оттуда атаман отступил к Воронежу. По пути к нему пристало несколько сотен донских казаков.

Князь Роман Пожарский получил приказание немедленно оставить Тулу и идти со всеми войсками к Данкову и Лебедяни. Преследуя противника, русские войска (Владимирский, Суздальский, Тульский поместные конные полки, Украинский казачий полк) 29 июня (9 июля) 1613 года настигли атамана под Воронежем.

В битве под Воронежем русские войска «билися два дни безпрестани…, Ивашка Заруцкого побили наголову, и наряд, и знамена, и обоз взяли. А с того бою Заруцкий побежал за Дон, к Астрахани». За победу под Воронежем князь Роман Петрович Пожарский был пожалован деньгами и землями.

После этого сражения Заруцкий переправился через Дон и в августе 1613 года достиг Астрахани и быстро занял этот город. Есть известие, что он в это время обвенчался с Мариной Мнишек, начал выдавать себя за царевича Димитрия, стал сноситься с волжскими, донскими и яицкими казаками и возмущать их против московского правительства, но не имел успеха. Получив государево «многое жалованье», донцы объявили, что они не начнут нового «воровства». Впрочем, среди этих казаков нашлось около 500–600 человек, которые прельстились затеваемым Заруцким походом на Самару и Казань и «добычей зипунов» во время этого предприятия. Вместе с тем он старался возбудить против Москвы и ногайских князей.

Возможность соединения Заруцкого с волжскими казаками существенно осложнило бы обстановку. На Дон и на Волгу были направлены письма от царя, духовенства и земского собора всяких чинов людей. Князь Роман Пожарский занял Царицын, всеми силами старался воспротивиться возмущению казаков, посылал к ним грамоты с увещанием не соединяться с Заруцким, посылал на Волгу всякое жалованье, старался успокоить донских казаков, вместе с тем хотел поссорить Заруцкого с ногаями и возмутить против него жителей Астрахани. Но во всех этих мероприятиях, очень разумных самих по себе, главной помехой являлось то обстоятельство, что для этих посылок у московского выводы не было достаточного количества ни денег, ни запасов, а между тем и то и другое требовалось в большом количестве. Следствием этого было то, что Заруцкий начал явно усиливаться. К нему стали стекаться разные воровские казацкие шайки из северных и замосковных уездов, ногайский князь Иштерек-бей также открыто принял его сторону, присоединилась к Заруцкому часть волжских казаков, объявил себя за Заруцкого и Терской городок. Весной 1614 года после окончания ледохода Заруцкий с казаками собрался идти на стругах на Самару и Казань, а берегом Волги должна была идти ногайская орда.

Заруцкий не сумел воспользоваться своим выгодным положением, вызвал своими насилиями и грабежами сильное восстание против себя в Астрахани, возбудил против себя и Терской город, где его посланные хотели убить любимого народом воеводу П.В. Головина. Терек отписал ему: «Не быть нам с вами в воровском совете, не отстать нам от московских чудотворцев». Дон тоже его не принял, казаки заявляли: «Много разорения причинено нашим воровством, а теперь Бог дал нам государя милостивого, так нам бы уже более не воровать, а преклониться к государю». Весной 1614 года Заруцкий принуждён был запереться в Астраханском кремле.

В тоже время Заруцкий от имени царя Димитрия, царицы Марины и царевича Ивана вступил в переговоры с персидским шахом Аббасом и пытался склонить его к наступательному союзу против Москвы. Шах поначалу пообещал Заруцкому дать войско и помочь деньгами и продовольствием. Но до прихода персидского войска в Астрахань дело не дошло. В 1617 году шах Аббас извинился перед московскими послами Тихоновым и Бухаровым за обещание помочь Заруцкому. Шах уверял, что казаки ввели его в заблуждение, утверждая, что при них находился царь московский Иван Димитриевич, а Москва занята литовцами, от которых они хотят ее очищать. А как только шах узнал о «воровстве» Марины и Заруцкого, то не дал им никакой помощи.

В марте 1614 года к Астрахани из Царицина выступил князь Роман Пожарский. Тем временем воевода Петр Головин составил отряд из семисот ратных людей под началом стрелецкого головы Василия Хохлова и приказал им идти на Астрахань. Еще до подхода отряда Хохлова в Астрахани началось восстание против Заруцкого. Город оказался во власти восставших, а казаки с Заруцким и Мариной заперлись в кремле.

По прибытии под Астрахань Хохлов привел к присяге ногайских татар. Узнав о подходе Хохлова, в ночь на 12 (22) мая 1614 года «царское семейство» с верными казаками бежало на стругах вверх по Волге. Тем временем русские войска заняли Астрахань.

Астраханский кремль

Василий Хохлов со стрельцами на стругах и лодках немедленно бросился в погоню. Он нагнал казаков Заруцкого и наголову их разбил. Среди пленных оказалась и фрейлина Марины, полячка Варвара Казановская. Самому же Заруцкому с Мариной и «воренком» удалось уйти на трех стругах, затерявшись в волжских протоках и островах. В последствии Заруцкий с Мариной Мнишек и её сыном бежал на Яик, где укрылся на Медвежьем острове.

На Яик были посланы стрелецкие головы Пальчиков и Онучин, которые 23 июня осадили Заруцкого в городке яицких казаков, у которых самозванец нашел убежище, и после продолжительного и упорного боя заставили казаков 25 июня (5 июля) 1614 года выдать Заруцкого, находившуюся с ним Марину и ее сына. Пленники были отправлены в Астрахань к Роману Пожарскому, который немедленно же отправил их под сильным конвоем в Казань. «В Астрахани мы держать их не смели для смуты и шатости».

Осенью 1614 года Марина с сыном и Заруцкий были доставлены в Москву. «На Москве же тово Заруцково посадиша на кол, а Ворёнка повесиша, а Марина умре на Москве» (в тюрьме в 1614 году). Поляки утверждали, будто Марина Мнишек была утоплена. Но по русским официальным данным, Марина умерла с горя в монастырской тюрьме. Царские послы приводили в ответ весьма убедительный аргумент: «Нам и надобно было, чтоб она была жива для обличения неправд ваших». Она слишком много знала об истинной подоплеке Лжедмитриев. Если ей посодействовали отправиться в мир иной, то уж конечно не русские.

Но необходимо было успокоить страну, привести к повиновению казаков и ногайцев и уничтожить воровские шайки, разгуливавшие по всему юго-востоку России. Князю Роману Пожарскому, в декабре 1613 года пожалованному в бояре и назначенному после изгнания Заруцкого воеводой в Астрахань, и пришлось заняться замирением края.

Его деятельность в этом отношении выразилась в постоянных сношениях с казаками, которым он посылал жалованье, в постоянных посылках воевод для усмирения и уничтожения шаек, в восстановлении разрушенных мятежниками городов и острогов, в восстановлении прекратившихся вследствие грабежей воровских людей торговых сношений с персидскими и армянскими купцами. И с этой задачей астраханский воевода боярин князь Пожарский Роман Петрович успешно справился.

Разгром отрядов днепровских и запорожских казаков

Запорожские казаки

Осенью 1611 года польский сейм не выделил необходимых средств для Сигизмунда III и польское войско самораспустилось. Король (в который уже раз) вновь был вынужден обратиться за помощью к казакам. В то же время было сформировано Второе земское ополчение под руководством Минина и Пожарского. Весной 1612 года ополчение начало наступление на Москву. В августе того же года польский коронный гетман Ходкевич предпринял поход против Москвы с целью выручить оставшихся в Москве поляков, литовцев и казаков, но этот поход оказался неудачен.

25 августа (4 сентября) 1612 года после поражения под Москвой польского гетмана Ходкевича донские атаманы Марков и Епанчин гнали по пятам остатки польских войск до самых границ Русского государства и почти их совсем уничтожили (с Ходкевичем осталось не более четырех сотен польской кавалерии). Черкасы и запорожцы (до пяти тысяч оставшихся в живых из восьми, выступивших в поход) оставили войско и разбились на небольшие отряды и направилась грабить северные уезды русского государства. «Бывшу же войне великой на Романове, на Углече, в Пошехонье и в Бежецком Верху, в Кашине, на Беле озере, и в Новгородцком уезде и в Каргополе и на Вологде и на Ваге и в ыных городах»[20].

Только полковнику Александру Зборовскому[21] удалось собрать пять сотен реестровых казаков, оторваться от преследования и уйти в Литву. В последствии к нему присоединились отдельные казачьи ватаги, изгнанные с русских земель, доведя число до тысячи казаков.

Запорожские казаки держали путь на самый север, намереваясь разграбить Соловецкий монастырь. Казаки во главе с полковником Барышпольцом и неким сотником Федком, хорошо знавшим иностранные языки, вышли к самому Белому морю. Весь север Руси был объят страхом перед этими пришельцами.

По здешним краям бродило и много русских разбойников, «тушинцев», беглецов из казачьих отрядов Первого ополчения, «воровских» казаков. Распавшиеся на шайки «черкасы» смешались с ними. Опустошили Пошехонье, сожгли Любим, разорили Ярославский, Романовский уезды. Продвигались все дальше на север, добрались до Устюга, Ваги, Поморья, Сумского острога. В заонежских погостах и Олонце они получили крепкий отпор и повернули обратно. Но мелкие шайки принялись истреблять сами жители, и они снова сбивались вместе.

Часть «черкас» и запорожцев 22-25 сентября (2-5 октября) 1612 года разорила и сожгла город Вологду. «Пользуясь отсутствием объезжих караулов, башенных и городских сторожей, стрелецких голов и сотников, нарядных пушкарей и затинщиков, черкасы вошли ночью в город и взяли его приступом, людей изрубили, церкви ограбили, город и посады до основания выжгли, воеводу князя Долгорукова и дьяка Карташова убили…». «…польские и литовские люди и черкасы и казаки пришли на Вологду безвестно изгоном и город Вологду взяли и людей всяких посекли и церкви Божия поругали и город и посады выжгли до основания… и ныне, город Вологда – зженое место, окрепити для насады и снаряд прибрати некому, а которые вологжане жилецкие люди утеклецы в город сходиться не смеют…».[22]

30 сентября (10 октября) 1612 года запорожцы без боя заняли и разорили Белоозеро. Земляной вал и деревянные стены города уже не могли противостоять артиллерии и огнестрельному оружию неприятеля. Белозерский воевода Стефан Чепчугов сбежал в Кириллов. 3 (13) октября 1612 года казацкие сотни осадили Кириллов, но Кирилло-Белозерский монастырь, обнесённый новой каменной стеной с восемью башнями, выдержал длительную осаду, задержав у своих стен запорожцев на пути к Соловецкому монастырю. Запорожцы пожгли посады вокруг монастыря, разграбили близлежащие деревни.

Кирилло-Белозерский монастырь

10 (20) октября 1612 года казачий конный отряд из трех Донских казачьих конных полков под командованием воеводы князя Долгорукого Алексея Григорьевича получил приказ настигнуть и разгромить банды черкас и запорожцев. 21 (31) октября 1612 года князь Долгорукий разгромил отряд атамана Наливайко на реке Шексна (и отомстил за своего родича князя Григория Борисовича Долгорукова Рощу).

Прознав об идущем от Вологды на выручку Кириллову русском войске запорожцы начали отход на Устюжну, между рекой Шексной и Сиверским озером их поджидала засада. Растянувшийся на лесной дороге обоз с награбленным добром после дружного залпа с трех сторон был атакован донцами. Многие пали замертво на месте, многие были поколоты пиками и порублены саблями. Запорожцы, бросив добычу бежали к реке Шексне. Некоторые пытались переправиться в плавь, но тонули в ледяной воде. Другие сдались. Всего постреляно и посечено в бою было до пяти сотен запорожцев, сотни две утонули в реке, около трехсот казаков, сотников и старшин было взято в плен. Но атамана Наливайко среди них не было. Пленных доставили в спаленную ими Вологду. Не внимая мольбам «Христа ради» князь Долгорукий приказал повесить запорожцев на крепостных стенах, а сотникам и старшинам на городской площади отрубить головы и на пиках расставить на крепостных башнях, дабы другие ватаги черкас и запорожцев, приближающиеся к городу, издали видели, что их ждет. До конца октября 1612 года князь Алексей Долгорукий очистил от запорожцев Углич, Белоозеро, Вологду, Галич, Устюжну.

Запорожцы бежали к Новгороду, где нанялись на службу шведскому полководцу Понтусу Делагарди. Казакам он не платил, и они грабили русские деревни и таким «геройством» добывали себе пропитание. Перечислить все пострадавшие от них города и монастыри просто не представляется возможным.

В октябре 1612 года днепровские казаки атамана Ширяя числом до полутора тысяч, получив немалую добычу после разграбления городов Северской земли, решили не идти на север и возвратиться в свои полки (земли). Обремененные большим обозом и пленными (которых предполагалось продать крымцам в рабство), уверенные в собственной безнаказанности, останавливаясь на ночлег, казаки не выставляли сторожевое охранение и тем более не готовились к отражению внезапного нападения. Уже на подходе к Севску черкас настиг Татарский конный отряд (Ногайский, Казанский, Сибирский татарские конные полки) под командованием царевича Араслана-Алея Кайбулича. Татары не стали атаковать сходу, дождались поздней ночи, когда казаки уснут мертвым сном, в кромешной тьме бесшумно взяли спящих «на нож». Несколько сот казаков были «высечены» татарами, десятки, в том числе атаман Ширяй, все куренные и сотники, попали в плен. Татарам достался богатый обоз и все оружие. Пленные, пребывавшие в замешательстве от всего увиденного, были отправлены восвояси. Не испытывая обманчивых заблуждений относительно возможного раскаяния черкас, все пленные были лишены головы. Всего перебито около тысячи черкас. Нескольким совершенно сломленным казакам была сохранена жизнь и вручены мешки с головами их атаманов с поручением доставить их в свои полки с наказом: «Никогда впредь не ходить в Русское царство, не разорять русских земель, не чинить зла и смерти русским людям». Из остальных голов татары сложили курган. Тела же не были преданы земле по христианскому обычаю, а оставлены на потребу воронам. Весть о «Севском побоище» облетела всю Малороссию и еще долго казачки оплакивали своих мужей и пугали своих неразумных детей злыми татарами.

В ноябре 1613 года польский король Сигизмунд III, все еще надеясь посадить на Московский престол своего сына, двинулся в русские пределы., но после безуспешной осады Волокаламска ушел назад в Польшу. От его войска отделились разбойничьи шайки и, действуя как бы от имени короля, рассыпались по всему краю на северо-запад от Москвы по Тверской, Новгородской и Олонецкой землям, и стали проникать в северо-восточные уезды государства. Предводители разбойников рассылали от имени короля увещательные грамоты о подданстве Сигизмунду с угрозою разорения в случае ослушания.

Воеводы северных русских городов извещены были о замыслах короля, вследствие чего приняты меры предосторожности, дабы не повторить трагедию Вологды. Поставлены были заставы и разосланы разъезды. В городах из охочих посадских людей были набраны городовые полки, а из местных дворян подвижные конные дружины, которые несли сторожевую службу.

11 (21) декабря 1612 года с Южской заставы в Вологду доложили, что по полученным от подъездчиков известиям Литовские большие люди стоят в Весьегонске, но куда они пойдут, неизвестно. Тем временем в ночь на 11 (21) декабря 1612 года запорожцы напали на Кириллов монастырь, но после многих приступов отошли от монастыря и прошли дальше на север к городу Каргополю.

13 (23) декабря 1612 года возле Устюжны, появился полковник Андрей Наливайко с литовскими людьми, русскими ворами и черкасами.

13–15 (23–25) декабря 1612 года запорожцы трехкратно штурмовали Каргополь, расположенный на левом берегу реки Онеги. Воспользовавшись случаем, взяли Чаронду на берегу озера Воже. Отделившиеся от отряда шайки грабителей пошли к Кубенскому озеру и по берегу его разорили Сямский монастырь и прошли Кубенское село. На Сяме Вологжанам удалось взять у литовских людей языка. В расспросах он сообщил: «Приходил под Кириллов монастырь полковник пан Кристоп Песотской…, а с ним де было всяких людей человек с 700, а того де полковника пана Кристопа…, под Кирилловым монастырем на приступе убили, а с ними убили человек со сто, а из-под Кириллова монастыря пошло их человек с 600 и меньши всяких людей, и нынеча де им идти за озеро к Шуйскому городку по волостям, а первые де люди пошли из-под Кириллова монастыря к Каргополю, а под Каргом полем стоят, а сходится обоим людем вместе, а идти им к Великому посаду, что на Двине близко моря».

18 (28) декабря 1612 года на окрестности Вологды напал ещё один отряд под командованием полковника Якуба Яцкого, пана Голеневского, гетмана Шелководского и казацкого атамана Баловня. Разорив окрестные сёла и деревни черкасы явились к Спасо-Прилуцкому монастырю (в 5 верстах от города). Здесь они «братью и служек и крестьянец многих посекли и в церкви Божия милосердия образы ободрали, и казну монастырскую без остатка поимали». Потом, «черкасы ушли от Вологды и пошли вверх по Сухоне к Тотьме, опустошая по пути волости, сжигая деревни и убивая людей».

Спасо-Прилуцкий монастырь

22 января (1 февраля) 1613 года литовско-казацкие отряды под начальством пана Яцкого, в которых было до трех тысяч, с южной стороны приступили к Сольвычегодску. Горожане и поселяне, собранные из уезда, для защиты города продолбили посреди реки лед на несколько верст длины и несколько саженей ширины и при приближении к реке неприятеля начали с ним сражение, стреляя из пушек и пищалей.

Но когда литовцы и казаки подойдя к прорубленному каналу, с своей стороны, ответили «жестоким стрелянием», то горожане, устрашенные таким нападением, имея несколько убитых и раненых, отступили с реки на берег к Благовещенскому собору. Неприятели, видя отступление горожан, иные объехав по концам канал, а другие переправившись как могли приблизились к самому берегу, вторично открыли бой и заставили горожан отступить в самый город. Большая часть жителей разошлись по домам спасать своих домашних и имение от расхищения, а остальные, стрельцы и уездные крестьяне, по приказанию городского воеводы князя Григория Ивановича Гагарина, собрались к дому Строгановых в обширную ограду, где уже было немало Строгановских служителей под начальством самого Андрея Семеновича Строганова.

Враги не тронули двора Строгановых, а прорвались в большой городской деревянный острог, но тут встретили небольшой отряд горожан под начальством священника Леонтия. Убив Леонтия и с ним 26 человек, а остальных взяв в плен. На другой день литовцы и казаки начали грабить город. Ограбив собор, церкви, дома граждан и торговые лавки с амбарами и перебив немало жителей, разбойники на третий день зажгли много домов и с награбленным имением выступили из города по Устюжской дороге мимо Пачеозерской и Песчанской волостей.

Узнав о приближении «польских и литовских людей», Устюжский воевода Михаил Александрович Нагой предложил гражданам возобновить укрепление по большой городской осыпи, дабы заградить тем Успенский собор и церкви Устюжских чудотворцев. 25 января (4 февраля) 1613 года января литовско-казацкий отряд числом до трех тысяч человек, приблизился к городу и достиг реки Стриги. Конница их не могла сойти на лед, покрывавший реку, поэтому они вознамерились идти от села Цареконстантиновского на южную сторону за Двину и оттуда сделать приступ к городу, послав притом несколько человек в слободу зажечь обывательские дома. Получив об этом известие, граждане Устюга отправились под начальством воеводы Никиты Пушкина (прежде бывшего воеводою в Вологде, затем в Холмогорах, откуда пришел в Устюг) с прочими ратными людьми, поймали одного поляка, зажигавшего Троицкий монастырь, привели в город и потом казнили. С литовцами и казаками учинили бой, в котором последние, потеряв много людей, отступили за Сухону и ночью сжигали лежащие в предместии города деревни.[23]

25 января (4 февраля) 1613 года для разгрома литовско-казацких отрядов из Москвы в Ярославль был послан воевода князь Волынский Иван Иванович. Он собрал под свое начало конные дружины из Суздаля, Переславля, Ростова, Костромы. С Ярославским конным и Донским казачьим конным полками его войско достигло 4 тысяч всадников. 5 (15) февраля 1613 года князь Волынский разбил литовско-казацкие отряды полковника Яцкого под Кичменгским Городком и вынудил их отступить на запад, в Заонежье. Практически на год на северо-западе Руси установилось затишье.

4 (14) февраля 1614 года на Олонце донские казаки разгромили отряд запорожцев полковника Барышпольца. Сотник-переводчик попал в плен, Барышпольца казаки сместили с должности, устроив, как обычно, раду с перевыборами. И скрылись в неизвестном направлении. 30 марта 1614 года четыре тысячи казаков появились в Каргопольском уезде, где грабили купцов, ехавших в Каргополь, и «заложили» дороги на Вологду и Белозерск.

Для защиты от черкас и запорожцев в апреле 1614 года в Каргополе в дополнение к 150 имевшимся там стрельцам решили набрать еще 50 человек помимо 30 «вольных» людей, нанятых на службу «миром». 23 апреля (3 мая) 1614 года угличский воевода Иван Головин разбил отряд черкас на Мологе. Пленные показали, что они шли из Заонежеких погостов вместе с русскими казаками через Вологодский уезд, где их отряд разделился: черкасы пошли на Мологу, казаки направились в Пошехонье, «а говорили де… меж себя, что им итти к Заруцкому». 1 мая 1614 года в Вологодский уезд, «проломив» засеку, вошел другой отряд казаков и черкас, пришедших «из-за Шексны-реки, из-за Череповца». Он «разорил» Павлов, Корнильев и Никольский (на Комельском озере) монастыри, «майя до 12 числа на Вологде было осадное время». Летом 1614 года запорожские казаки грабили Белозерский, Пошехонский, Вологодский, Каргопольский, Костромской, Ярославский, Романовский, Угличский и Кашинский уезды.

В январе 1615 года в северо-западные пределы Руси вторгся пришедший из-под Новгорода отряд запорожцев под предводительством атамана Захара Заруцкого, числом до 4 тысяч человек. Запорожцы отмечались страшными зверствами. Людей пытали, вымучивая ценности, ради забавы подвергали истязаниям, «каких по ся место во всех землях не было мук». Как сообщает летопись, «людей кололи на дрова, в рот насыпали пороху и зажигали, женщинам прорезывали груди, продевали веревки и вешали, иным насыпали снизу пороху и поджигали».[24]

4 (14) января 1615 года князь Долгоруков Данила Иванович (к этому времени к нему присоединился стольник Иван Васильевич Измайлов со своим полком) разбил Заруцкого под Балахной. Пленных он «наказываше, а иных и вешаше». Три сотни запорожцев из отряда Булатова смогли уйти на Двину и в Поморье.

Только благодаря активным боевым действиям конных отрядов русского войска, стойкости гарнизонов большинства городов, ценой многочисленных человеческих жизней, разорённых и сожжённых городов, деревень и монастырей, удалось очистить Русь от кровавых банд малороссийских и запорожских казаков, многократно вторгавшихся на русские земли.

Мероприятия, проведенные новым Московским правительством, позволили навести порядок на большей части Русского Государства.

Примечания:

[1] Реальный исторический факт и реальное историческая личность, соединенные в альтернативном варианте.

[2] Биографии князя Дмитрия Петровича Лопаты Пожарского, князя Хованского Ивана Андреевича и боярина князя Долгорукого Владимира Тимофеевича приведены в пятой главе.

[3] Князь Волконский-Кривой Григорий Константинович (ок. 1560 – 1634) – князь, окольничий, воевода и дипломат. В 1591 году во время русско-шведской войны 1590–1595 во главе стрельцов разбил шведский отряд, занявший Сумский острог на Белом море. После этого он совершил поход в подвластные шведам земли и вернулся оттуда в Соловецкий монастырь с богатой добычей. В 1593 году был посланником в Турции. С 1594 года воевода Мценска. С 1598 года проходил службу на Засечной черте, оборонял русские земли от крымских набегов. В 1599 году воевода Белёва, в 1601 году – Белгорода. В том же 1601 году вместе с дьяком Андреем Ивановым правил посольство в Крым к Казы-Гирею. Царь Борис Годунов высоко оценил успешное завершение этого посольства, вернув Волконскому изъятые при Иване Грозном земли его предков на реке Волкони в Алексинском уезде. В последующие годы он – воевода в Путивле, Ливнах и Брянске. Во время правления Лжедмитрия I находился в Москве. Летом 1606 года новый царь Василий Шуйский направил его (как и в 1601 году, вместе с дьяком Андреем Ивановым) в Польшу с чрезвычайно важной дипломатической миссией. Необходимо было дипломатическое признание польским правительством нового царя, пришедшего к власти после убийства самозванца (который, как известно, поддерживался поляками и признавался за истинного сына Ивана Грозного). Уже при пересечении границы Волконский столкнулся с угрозой продолжения самозванческой интриги. Польский пристав говорил русским послам: «государь ваш Дмитрей, которого вы сказываете убитого, жив и теперь в Сендомире у воеводины жены» (то есть у жены Юрия Мнишка, воеводы Сандомирского, который сам в то время находился в русском плену). Волконский отвечал приставу, что объявивший себя царём Дмитрием – самозванец, и скорее всего «Михалко Молчанов» (бежавший из Москвы приспешник Лжедмитрия). По просьбе русских послов польский пристав дал словесный портрет претендента на роль царя Дмитрия. Русские послы объявили, что Молчанов именно таков лицом, а «прежний вор расстрига» выглядел иначе. Последовавшие официальные переговоры были очень сложными, но завершились в целом успешно: новое русское правительство получило признание. Во время восстания Болотникова, Волконский и Андрей Иванов правили ещё одно посольство в Польшу, которое возвратилось в Москву 18 февраля 1607 года. Князь Волконский оборонял Москву от Лисовского (1609), сражался на Ладоге со шведами (1610).

[4] Князь Михаил Константинович Волконский-Хромой, стольник, воевода и окольничий из княжеского рода Волконских. В 1590-х годах на службе в Сибири, где ему приписывается основание города Берёзова. С 1598 года воевода в Тобольске. При Василии Шуйском стал воеводой в Боровске, где его после битвы при Клушине осадили войска Лжедмитрия II и Яна Сапеги. Вследствие измены воевод Якова Змеева и Афанасия Челищева, литовцы Сапеги ворвались в Пафнутьево-Боровский монастырь, где заперлись оборонявшиеся. После упорной борьбы князь Волконский доблестно погиб в монастырском соборном храме.

[5] Князь Одоевский Меньшой Иван Никитич – младший сын боярина князя Никиты Романовича. Упоминается с 1586 года, когда еще молодым человеком был в свите царя. В 1590 году в звании рынды при большом государевом саадаке он участвовал в свите царя Федора Иоанновича в походе против шведов, в 1591 году он участвовал в отражении от Москвы крымских татар и за отличие в этом походе был награжден золотым, потом до самой смерти царя Федора Иоанновича Одоевский находился при дворе, участвуя в разных придворных церемониях, в приемах иноземных послов или присутствуя при торжественных царских обедах. В 1598 году, по смерти царя Федора, Одоевский участвовал в соборе об избрании на царство Бориса Годунова и подписался под соборной грамотой, а затем, в том же году, участвовал под личным начальством нового царя в походе к Серпухову против крымских татар. После этого мы не имеем о нем никаких известий до 1611 года, когда находим его воеводой в Вологде, где он был и в 1612 году. В 1612 году, когда одна из банд черкас и запорожцев, отделившись от войска гетмана Ходкевича, подступила к Вологде, город был плохо защищен: по свидетельству очевидцев, Одоевский и другие воеводы были пьяны, войско и боевой наряд находились в беспорядке, и казаки без труда ворвались в город, разграбили его и убили воевод и начальных людей. Одоевский едва успел бежать из города и явился в стан земского ополчения в Ярославль.

[6] Князь Куракин Иван Семёнович боярин с 1605 года. В 1606 году он был воеводой и наместником смоленским. В 1607 и в начале 1608 года князь действовал против самозванца Лжедмитрия II, участвуя в организации защиты Брянска от войск Лжедмитрия. Руководил сторожевым полком в Болховском сражении. В июне 1608 года в битве у Медвежьего брода нанёс поражение войскам Лисовского, наступавшему со значительными силами от Коломны к Москве после успеха, одержанного над Прокопием Ляпуновым. Иван Куракин, рассеял отряд Александра Лисовского и отбил Коломну. В 1609–1610 годах участвовал, под руководством князя Скопина-Шуйского, в уничтожении разбойничьих шаек Подмосковья. Был, вместе с князем Ф.И. Мстиславским, после свержения Василия Шуйского, инициатором избрания на трон Русского царства царя из какой-либо европейской королевской фамилии, царственного рода. Был ярым сторонником идеи избрания на царство польского королевича Владислава, а после того как боярское правительство («семибоярщина»), не находя возможным согласиться на условия, предложенные королём Речи Посполитой Сигизмундом, отказалось от мысли об избрании Владислава, князь Иван Семёнович Куракин перешёл на сторону Сигизмунда III, после чего получил у соотечественников репутацию изменника.

[7] Князь Шереметев Иван Петрович весной 1600 года в чине стольника наряжал вина на двух обедах у первого Лжедмитрия – в конце апреля и 8 мая, в день его свадьбы с Мариной Мнишек. В 1611 году Шереметев присягнул королевичу Владиславу, а потом появился в ополченском стане под Москвой, и «по его прямому заводу» 25 июля 1611 года был убит казаками Прокопий Ляпунов. 5 сентября Иван Петрович Шереметев был снова под Москвой, в полках князя Дмитрия Тимофеевича Трубецкого, и стал подбивать атаманов и казаков, чтобы они убили князя Дмитрия Михайловича Пожарского. Употреблял всевозможные способы, чтобы отогнать ополчение от Москвы, желая, «чтобы Литва в Москве сидела». Заведя смуты и раздоры в ополчении, Иван Петрович Шереметев успел вовремя удалиться из подмосковного стана, а поздней осенью 1611 года был послан Московской Боярской Думой на воеводство в Кострому. В феврале 1612 года не хотел пускать ополчение в город. Ставленник московского боярина Мстиславского, приверженец королевича Владислава, костромской воевода приказал при появлении ополчения закрыть городские ворота и готовил город к осаде. Однако в Костроме началось восстание. Горожане схватили Шереметева и едва не убили его, не возьми его в плен князь Пожарский.

[8] Князь Ромодановский Григорий Петрович, боярин, воевода. В 1606 году принял участие в заговоре против Лжедмитрия I. В 1608 году он вместе с князем Воротынским командовал войсками, защищавшими Москву от тушинцев. Затем, преследуя гетмана Сапегу, одержал над ним победу около села Воздвиженского. В этой битве он лишился сына. В 1609 году был отправлен воеводой в Каширу, жители которой принудили его присягнуть Лжедмитрию II. После свержения царя Василия Шуйского Григорий Ромодановский в июле 1610 года после свержения царя Василия Шуйского и вступления польского войска в Москву окольничий Григорий Петрович Ромодановский принес присягу на верность польскому королевичу Владиславу. В 1611 году первое народное ополчение под предводительством Прокопия Ляпунова осадило Москву, где находился польско-литовский гарнизон под командованием коменданта Александра Гонсевского и боярское правительство (Семибоярщина). Ян Петр Сапега со своей дивизией подошел к Москве и напал на позиции первого ополчения, но был отражен. Московский комендант Александр Гонсевский выделил на помощь Сапеге польско-русский отряд и поручил ему совершить рейд на Рязанскую область, откуда были родом большинство участников первого ополчения. Во главе русского вспомогательного отряда, отправленного на соединение с Сапегой, находился окольничий князь Григорий Ромодановский. В 1611–1612 годах во время осады Москвы первым и вторым земскими народными ополчениями Григорий Петрович Ромодановский находился в столице. Он был первым заместителем боярина Фёдора Ивановича Шереметева, который руководил Казенным двором. Кроме того, Григорий Ромодановский входил в русско-польскую комиссию, которая была создана, чтобы «чинить суд и расправу» в случае возникновения спорных дел между москвичами и поляками. Умер в 1628 году.

[9] Когда князь Дмитрий Пожарский, тяжелораненый ходе московского восстания в марте 1612 года, несколько недель лежал у монахов в Троице-Сергиевом монастыре, а затем отправился долечиваться в свою вотчину Мугреево, временем сосед Дмитрия Михайловича по суздальским имениям стольник Григорий Орлов попытался захватить вотчины Пожарского. Сам Орлов во время московского восстания был на стороне поляков. Узнав об участии Пожарского в восстании и его тяжелом ранении, Орлов тут же написал грамоту на имя польского короля: «Наияснейшему великому государю Жигимонту, королю польскому и великому князю литовскому, и государю царю и великому князю Владиславу Жигимонтовичу всея Руси бьет челом верноподданный вашие государские милости Гришка Орлов. Милосердные великие государи! Пожалуйте меня, верноподданного холопа своего, в Суздальском уезде изменничьим княжь Дмитриевым поместенцом Пожарского, селцом Ландехом Нижним з деревнями; а князь Дмитрий вам государем изменил, отъехал с Москвы в воровские полки, и с вашими государевыми людьми бился в те поры, как на Москве мужики изменили, и на бою в те поры ранен. Милосердные великие государи! Смилуйтеся, пожалуйте». Прошение это Гришка подал Гонсевскому, а тот приказал Мстиславскому выдать стольнику жалованную грамоту. Боярская дума немедленно известила крестьян Нижнего Ландеха об их новом владельце: «И вы б все крестьяне, которые в том селе и в деревнях и в починках живут и на пустошах учнут жити, Григория Орлова слушали, пашню на него пахали и доход ему помещиков платили».

[10] Князь Борятинский Федор Петрович, из черниговских князей, ярославский воевода, при приближении тушинских отрядов покаялся за себя и за горожан за присягу Василию Шуйскому и уверял Вора в том, что «готов за тебя, прирожденного государя, умереть». Борятинский подбил под измену и вологодского воеводу Пушкина. Ярославцы, по настоянию воеводы, послали в Тушино 30 000 рублей, обещались содержать 1000 человек конницы, но это не спасло их от притеснений.

Князь Бутурлин Михаил Матвеевич, окольничий, в 1608 г. перешел на сторону Лжедмитрия II и был одним из самых ревностных его сторонников. В 1610 г. захватил для самозванца Калугу, где убил здешнего воеводу. В том же году по приказу самозванца убил касимовского царя Ураз Мухаммеда.

Грязной Тимофей Васильевич, московский дворянин, в 1601 году в качестве пристава отвозил в ссылку князя Ивана Сицкого. При Шуйском сначала служил ему, но зимой 1609 года изменил. Был одним из главных виновников бунта с требованием низложения Шуйского и сейчас же вслед за тем «отъехал» в Тушино. В феврале 1610 года Грязной в составе посольства от части русских тушинцев явился под Смоленск бить челом Сигизмунду III о даровании его сына Владислава в цари Москве и успел получить от короля земельные пожалования и чин окольничего. «Приятель» Льва Сапеги, видный член правительства при поляках, где ведал Монастырским приказом.

Воеводы князь Фёдор Андреевич Елецкий и Григорий Леонтьевич Валуев в июне 1610 года по царскому указу были отправлены из Москвы с русским авангардом (6 тыс. чел.) на Смоленщину, где укрепились в Царево-Займище. Вслед за ними из Москвы выступило 40-тысячное войско под командованием боярина князя Д.И. Шуйского. Русские войска должны были наступать к Смоленску против польского короля Сигизмунда III, осаждавшего город. Сигизмунд отправил навстречу русской рати небольшое войско под предводительством лучшего своего полководца, польного гетмана коронного Станислава Жолкевского. 13 июня Жолкевским подступил к Цареву-Займищу, разбил авангард Елецкого и Валуева и блокировал крепость, осаждал ее десять дней. Вечером 23 июня гетман с 10-тысячным войском отступил из Царева-Займище против русской рати под командованием князя Дмитрия Ивановича Шуйского. Станислав Жолкевский двинулся «настолько негромко, что Елецкий и Волуев не отметили этого движения и сидели смирно в укреплениях, воображая всю рать неприятельскую пред собою». 24 июня 1610 года в Клушинской битве Станислав Жолкевский наголову разгромил превосходящие силы московского войска. В это время воеводы Елецкий и Валуев бездействовали и не оказали никакой помощи русской рати. После победы Станислав Жолкевский в ночь с 24 на 25 июня вернулся к Цареву-Займище и вновь блокировал крепость. Польский главнокомандующий сообщил о разгроме русской рати в битве под Клушином и предложил воеводам Царево-Займище сдаться. Воеводы Елецкий и Валуев долгое время не соглашались, но затем вынуждены были капитулировать и принесли присягу на верность польскому королевичу Владиславу. По требованию воевод Станислав Жолкевский должен был дать клятву, что при новом царе Владиславе будут сохранены в неприкосновенности православие, обычаи, порядки и границы Русского государства: «…Как даст Бог добьет челом государю наияснейшему королевичу Владиславу Жигмонтовичу град Смоленск, то Жигмонту королю топать от Смоленска прочь… А городам всем порубежным быть к Московскому Государству попрежнему». Воеводы Царево-Займище князь Фёдор Елецкий и Григорий Валуев со своим гарнизоном присоединились к польско-литовскому войску, которое продолжило своё наступление на Москву. Польский главнокомандующий Станислав Жолкевский отправил князя Фёдора Елецкого к королю Сигизмунду под Смоленск, а второго воеводу Григория Валуева взял с собой.

Наумов Иван Федорович, тушинский боярин. Во главе воровского войска ходил на Ярославль приводить тамошнее население на верность Лжедмитрию II.

Плещеев Федор Кириллович, тушинский воевода в Суздале, летом 1607 года стал приводить к целованию Тушинскому вору псковские волости. В ноябре 1608 года захватил Шую, восставшую против «вора», и сжег посады вместе «с мужиками, которые сели по дворам».

Плещеев Матвей Иванович в 1609 году боярин Лжедмитрия II, назначен им на службу в Ярославль, но местные жители не пустили его к себе, оставшись верными Василию Шуйскому. Вследствие этого Плещеев отправился в Ростов, бывший на стороне Лжедмитрия II, и вместе с другим боярином Иваном Наумовым, предводительствовал в походах под Ярославль, Кострому и другие северо-восточные города, не признававшие Лжедмитрия II. В июля вместе с Наумовым отправился с польскими людьми в Тушинский лагерь. По смерти Лжедмитрия II и по низложении Василия Шуйского, Плещеев сделался, сторонником Прокопия Ляпунова и вместе с тем невольным виновником его убиения. В 1611 году Прокопий Ляпунов, как известно, велел написать приговор против разбойничавших казаков. Как раз в это время Матвей Плещеев схватил в Николо-Угрешском монастыре 28 казаков и «посадил» их, как сказано в летописи, в Москву-реку. Казаки вытащили своих товарищей из воды, привели в табор под Москву, собрали круг и подняли шум против Ляпунова: «Он их потопил, и всех нас тоже хочет погубить». После этого самосуда Плещеева казаки взбунтовались, призвали к себе Ляпунова и убили его.

Салтыков Михаил Михайлович при первом восстании москвичей в марте 1611 года посоветовал полякам поджечь город, который за три дня выгорел дотла. По свидетельству летописца, командир польских отрядов Гонсевский «многую кровь христианскую неповинную пролил по заводу Михаила Салтыкова».

Салтыков Иван Никитич назначен Сигизмундом в оккупационном правительстве главой Казанского дворца. В грамоте к Льву Сапеге Салтыков жаловался: «Здесь, в Москве, меня многие люди ненавидят, потому что я королю и королевичу во многих делах радею». Оценив преданность Салтыковых, Сигизмунд пожаловал им бывшие вотчины Годуновых.

Сунбулов Григорий Федорович, воевода рязанского ополчения в сентябре 1607 года примкнул к Болотникову. Пытался участвовать в попытке свержения Шуйского вместе с Тимофеем Грязным и князем Романом Гагариным и стал под Москвой «для осады», но через месяц со своими рязанцами явился к царю Василию Ивановичу Шуйскому с повинной, помог ему «отбросить от Москвы» Болотникова и получил звание «государева воеводы на Рязани». Но в начале 1609 году он оказался в числе мятежников, требовавших у бояр низложения Шуйского. Помилованный последним, он снова его предал, пристав к тушинцам. После распадения воровского лагеря стал на сторону бояр, присягнувших королевичу Владиславу.

Источник: Зарезин Максим Игоревич. В пучине Русской Смуты. Невыученные уроки истории. Генеалогия предательства. https://history.wikireading.ru/141371

[11] Князь Шаховской Григорий Петрович в 1587 году вернулся из польского плена. Воевода в Туле в 1596 году, воевода сторожевого полка в Крапивне в 1596, в Новомонастырском остроге в 1597 году, в Новосиле в 1601 году воевода передового полка, в Белгороде в 1603 году первый воевода. Выдвинулся в первые ряды политических деятелей в Смутное время после того, как его отец князь Петр Михайлович Шаховской перешел на сторону самозванца Лжедмитрия I и вместе с Лжедмитрием прибыл в Москву. После убийства самозванца был назначен Василием Ивановичем Шуйским воеводой в Путивль. Там он поднял бунт, переросший в восстание Ивана Болотникова. 5 июня 1607 года в сражении на реке Восьме с войсками Шуйского мятежники были разбиты и с войском Илейки Муромца бежали в Калугу. Оттуда в начале 1607 года они перебрались Тулу, где под напором царских войск вскоре вынуждены были сдаться. После взятия Тулы войсками царя Шаховской был сослан на Кубенское озеро в Спасо-Каменный монастырь. В конце 1608 года, после занятия северских русских городов польско-русскими отрядами Лжедимитрия II, покинул монастырь и был введен в Боярскую думу Лжедмитрия II, в которой занял одно из ведущих мест. В войске Лжедмитрия II получил начальство над русскими в отряде польского воеводы Зборовского. Был разбит князем Скопиным-Шуйским, после чего бежал с Лжедмитрием II в Калугу. После смерти самозванца примкнул в 1611 году во главе отряда своих казаков к ополчению. В 1612 году пытался поссорить ополчения Пожарского и Трубецкого. Согласно грамоте князя Пожарского, вносил смуту, побуждая своих казаков на грабежи освобождаемых от власти Семибоярщины городов.

Плещеев Иван Васильевич в 1607 году он служил царю Василию Ивановичу Шуйскому. В июле 1610 года произошло свержение Шуйского, а в ноябре 1610 года Плещеев находился, будучи воеводой коломенским, во главе столь сильного отряда, враждебного полякам, что одна весть о намерениях Плещеева напасть на поляков в Москве, побудила их принять решительные меры. Из грамоты 1611 года, отправленной П.П. Ляпуновым, во Владимир, с призывом примкнуть к ополчению, видно, что Коломна и Серпухов были назначены сборным пунктом созываемого ополчения, и Плещеев, как коломенский воевода, несомненно, играл видную роль. 19 марта 1611 года небольшие отряды поляков, запертые в Кремле и Китай-городе, боясь восстания среди населения, решились на самое крайнее средство поджог Москвы, когда народ бежал из объятого пламенем города, а к полякам, запертым в Кремле, спешил на помощь отряд под начальством полковника Миколая Струся, тогда Плещеев был выслан с передовым отрядом, чтобы преградить ему дорогу к пылающей Москве. Плещеев подоспел вовремя, но был разбит и вынужден отступить. После расстройства первого ополчения и смерти Ляпунова, Плещеев как воевода Коломенский, находился под Москвой с другими воеводами первого ополчения. 2 марта 1612 года присягнул самозванцу, появившемуся в Пскове. Однако, вскоре несогласие и явное сопротивление, оказываемое самозванцу многими в подмосковном лагере, а также и то, что в Твери Плещеева даже не пустили город, когда он явился к ним с целью склонить их на сторону самозванца, заставили его «обратиться на истинный путь». 11 апреля 1612 года отправился в Псков, громко заявляя, что объявившийся в Пскове и есть истинный вор. Самозванец 18 мая 1612 года, видя, что он, вследствие заявления Плещеева, уже не находится в безопасности, теряя все больше и больше сторонников, бежал со своим приверженцем воеводой князем Хованским. Плещеев, желая поймать самозванца, вошёл в переговоры с Хованским, добился его выдачи и 1 июля 1612 года отвез его в Москву.

Князь Засекин Иван Васильевич во время похода Второго ополчения возмущал народ против Д. М. Пожарского. Вместе с другими бывшими тушинцами князь стал «атаманов и козаков научать на всякое зло, чтобы разделение и ссору в земле учинить, начали наговаривать атаманов и козаков на то, чтоб шли по городам, в Ярославль, Вологду и другие города, православных христиан разорять».

[12] В реальной истории в конце 1612 года была сделана попытка оставить на царской службе только «старых» казаков и таким образом уменьшить численность казачьих отрядов. Некоторые казаки, оставленные на службе, получили от нового правительства поместья и жалованье. Например, в 1612/13 г. в селе Никольском и двух погостах Вологодского уезда было размещено более 30 атаманов, есаулов и казаков. Однако завершение мероприятий по «разбору» казаков правительству пришлось надолго отложить: в обстановке продолжавшейся войны с Речью Посполитой и Швецией оно не могло «разрушить» казацкое войско и вынуждено было мириться со службой в нем холопов и крестьян.

Нуждаясь в ратных людях, воеводы не препятствовали увеличению казачьих станиц за счет местного населения и служилых людей других категорий. Столь необычную практику комплектования войска можно объяснить лишь тем, что находившиеся в ней на службе казачьи отряды сохраняли и после воцарения Михаила Романова известную внутреннюю автономию.

Положение казаков в правительственном войске, несмотря на «многие службы», оставалось неопределенным. С одной стороны, они не были уверены в том, что их не вернут прежним владельцам, чего феодалы упорно добивались, с другой – не имея в массе своей поместий и «запасов», казаки могли содержать себя только за счет местного населения, что неизбежно должно было толкать пестрые по составу станицы на путь открытого разбоя.

В марте 1615 года были выработаны принципы «разбора» казачьих станиц. Холопы и крепостные крестьяне, присоединившиеся к казакам после воцарения Михаила Романова, возвращались прежним владельцам. Холопы, принимавшие участие в борьбе с польскими и шведскими интервентами до избрания Михаила Федоровича, переходили на положение служилых людей «по прибору», причем, по крайней мере, часть из них переводилась в стрельцы в целях постепенного уменьшения численности казачества. Таким образом, правительство было готово принять на службу далеко не всех казаков. Условием выхода из казачества были поручные записи по казакам «в воровстве».

[13] В альтернативном варианте истории полностью исключить казачий мятеж не представляется возможным, так как в атмосфере смутного времени обязательно найдется какой-либо атаман, не желающий служить Государю. Кроме того, на ход мятежа оказывает влияние внешний фактор – вторжение запорожцев и черкас из-за рубежа. Вместе с тем проведенные мероприятия существенно сужают социальную базу мятежа, а соответственно его размах и уменьшают численность мятежников.

[14] Князь Иван Иванович Волынский принадлежал к княжеско-боярскому роду, представители которого выехали на службу к московским князьям из Литвы в конце 14 века. Впервые Иван Иванович Волынский упоминается в 1604 году, когда он был послан царем Борисом Годуновым под Пронск для борьбы с разбойниками. В дальнейшем И.И. Волынский, был городовым воеводой и весной 1605 года во время похода Лжедмитрия на Москву перешел на его сторону. В 1606 году после гибели самозванца служил царю Василию Шуйскому. В 1609 году по царскому указу Иван Иванович Волынский был отправлен под Ярославль, но в бою с тушинцами попал в плен. Был оставлен в Ярославле, где после развала Тушинского лагеря стал одним из воевод. В 1611 году по призыву Прокопия Петровича Ляпунова Иван Иванович Волынский вместе с князем Фёдором Ивановичем Мерином Волконским сформировал в Ярославле военный отряд и во главе него вступили в Первое ополчение. Во время осады Москвы воеводы князь Фёдор Иванович Волконский, Иван Иванович Волынский, князь Фёдор Андреевич Козловский и Пётр Иванович Мансуров со своими отрядами стояли у Покровских ворот столицы. В 1612 году командовал Ярославским конным полком Второго земского ополчения.

[15] Князь Долгоруков Данила Иванович служил воеводою в Твери (1614), в Калуге (1615), потом в Брянске (1616). Во время нашествия поляков под предводительством королевича Владислава (1619) находился в Москве одним из воевод и мужественно защищал Калужские ворота.

[16] В реальной истории разгромом отряда атамана Захара Заруцкого руководил князь Лыков-Оболенский Борис Михайлович, а казаков атамана Карташова – князь Григорий Леонтьевич Валуев, но в данном альтернативном варианте они осуждены, как изменники.

[17] Волконский позднее утверждал, что к нему идут на службу 30 – 40 тыс. казаков, более достоверной представляется цифра 8 тыс. человек, которая фигурирует в письме шведского фельдмаршала Э. Горна от 27 апреля 1615 года. Дополнительные сведения о возвращении казаков на государеву службу содержит «посольская записка» 1615 года. В соответствии с ней к царю «обратилось» 15 тыс. человек (цифра, вероятно, преувеличена с тем, чтобы произвести впечатление на новгородцев), из которых 2 тыс. направились под Тихвин.

[18] Имена атаманов сохранили расспросные речи и челобитные казаков: Леонтий Алексеев, Петр Андреев, Михаил Баловнев (Баловен), Первуша Булгаков, Матвей Губарев (Губарь), Родион Гурьев, Тимофей Долгов, Томил Долгов, Лаврентий Домбровский, Ларион Дубровский, Игнатий Ефремов, Сидор Заварзин, Герасим Иванов, Захарий Киреев, Родион Корташов (Кордаш), Второй Крылов, Федот Лабутин, Леонтий Мельников, Василий Осокин, Григорий Попов, Ермолай Семенов, Мурза Семенов, Андрей Харитонович Стародубов (Стародуб), Будай Степанович Татаринов, Ермолай Терентьев (Ермак), Василий Тимофеев, Александр Григорьевич Трусов, Петра Черный и Третьяк Черный.

[19] А.Л. Станиславский. Восстание 1614-1615 годов и поход атамана Баловня.

[20] «Полное собрание русских летописей» (ПСРЛ). Т. XIV. М. 1965, с. 132.

[21] Александр Зборовский – одним из влиятельных польский магнатов, в 1608 году поступил на службу к Лжедмитрию II и получил чин полковника. Участвовал в осаде Троице-Сергиева монастыря и в боях с М.В. Скопиным-Шуйским. После бегства самозванца в Калугу отправился к королю Сигизмунду III под Смоленск. Там вошел в состав войска гетмана С. Жолкевского и участвовал в сражении под Клушино. После этого вернулся в Речь Посполитую. В 1612 году во главе отряда реестровых казаков принял участие в походе гетмана Ходкевича в Москву.

[22] Архиепископ Вологодский Сильвестр. Письмо «государства Московскаго боярам и воеводам», 1613.

[23] Как казаки Вологду взяли. https://yarodom.livejournal.com/714290.html

[24] Валерий Евгеньевич Шамбаров. Быль и легенды Запорожской Сечи. Подлинная история малороссийского казачества. ООО «ТД Алгоритм», 2017. С. 35.