Тактика космической войны: Малкольм Джеймисон (1939)
Хотя сейчас этой статье уже более семидесяти лет, она по-прежнему на удивление точна и многие сделанные автором выводы смотрятся вполне актуально и сегодня. Автор верно отметил многие принципиальные моменты, которые легко ускользают из поля зрения авторов научной фантастики. Его гипотетическая дуэль марсианского и земного космических крейсеров описана вполне реалистично и полностью соответствует тогдашнему представлению о развитии техники.
Enjoy!
1. Дуэль кораблей
Практические навыки игры в шахматы весьма полезны при постижении искусства войны. Война — это не просто последовательность бессистемных столкновений, но система, принципы которой четко определены и неизменны вне зависимости от того, как меняется оружие, униформа, или цвет флагов. Подобно шахматам, война есть противостояние умов оппонентов, в котором каждая сторона пытается оценить силы противника, предугадать его намерения и цели. Развертывание и передвижение сил, тщательно спланированная комбинация очевидных угроз и скрытых ловушек, наступлений и отступлений в итоге завершаются сражением как кульминацией длительной предварительной подготовки.
Подобно тому, как правила шахмат определяют ходы каждой фигуры, поле боя определяет ход столкновения — будь это равнины или болота, открытое море или облачное небо, или же бездонная пустота самого Космоса. Тактика, и, как ее производная — оружие, жестко определяются окружающими условиями.
Мы можем, стало быть, предсказать с определенной точностью общий вид космической войны, поскольку нам уже известны определенные свойства Космоса и некоторые требования к устройству кораблей, способных путешествовать в нем. Зная примерные возможности таких кораблей и характеристики театра боевых действий, нам остается лишь применить общие принципы войны, проверенные веками, чтобы примерно представить, какую тактику они будут использовать. Мы можем с достаточной уверенностью предположить, какое оружие они будут использовать, поскольку само развитие космонавтики (как оно представляется сейчас) станет результатом дальнейшего прогресса известных нам направлений в науке.
Два основных фактора отделяют войну в Космосе от любой другой в человеческой истории и именно эти факторы станут определяющими в конструкции боевых кораблей, тактике и стратегии. Эти факторы: (а) громадность космических дистанций, и (b) невероятная скорость кораблей.
Рискуя наскучить тем, кто уже знаком с теорией космических полетов, и хорошо представляет себе истинные масштабы космического пространства, я все же хочу ненадолго задержаться на вопросе дистанций. Он определенно заслуживает внимания.
Психологи давно сошлись во мнении, что человеческий разум не в состоянии в полной мере осмыслить количества, значения и параметры сверх весьма узких границ. Услышав о сделке стоимостью в миллиард долларов мы понимающе киваем, но это «понимание» основывается исключительно на том, что мы представляем этот миллиард как целую единицу. Если мы попытаемся представить миллиард долларов, скажем, как количество монет, наше воображение подведет нас. Наш мозг просто не в состоянии визуализировать тысячу тысяч тысяч серебряных монет одновременно — он не рассчитан удерживать в сознании такое количество объектов одновременно. И это же верно и для дистанций.
В жизни мне довелось немало попутешествовать; я пересекал океаны как навигатор, рассчитывая пройденные мили и вычисляя, сколько еще осталось впереди. Поэтому я хорошо представляю, как велика Земля — почти непредставимо велика. Что же можно сказать о дистанции в два или три миллиона миль, преодолеваемых за сутки ракетным кораблем — составляющих при этом едва заметный отрезок на астронавигационной карте Солнечной Системы? Земля, которую космический крейсер оставил только вчера, сегодня уже представляется лишь крошечным ярким диском, и к концу недели станет лишь особо яркой голубой звездой на черном фоне. В этой невообразимо громадной небесной сфере, бесконечно протянувшейся во все стороны от корабля, где и когда его экипаж сможет найти корабль врага?
Даже если корабли враждующих сторон окажутся рядом друг с другом, мгновения контакта окажутся слишком коротки чтобы хотя бы понять, что же случилось. Скорости в Космосе столь же невероятны как и дистанции, на них преодолеваемые. Нам нужно разогнаться до семи миль в секунду только чтобы оторваться от Земли и до двадцати миль в секунду только чтобы добраться за разумное время до ближайших планет. Военные корабли, в зависимости от типа, вероятно, будут двигаться еще быстрее — до пятидесяти миль в секунду для быстроходных разведчиков.
Скорости такого порядка ставят разум в тупик. Мы привыкли, что быстрейшим объектом, с которым мы имеем дело в повседневной жизни является пуля, лениво ползущая сквозь атмосферу на скорости едва-едва полмили в секунду. Космические корабли, упомянутые выше, двигаются в 50-100 раз быстрее. Для невооруженного глаза они практически невидимы. Известно, что обладающий острым зрением человек способен заметить полет тяжелого снаряда, если знает точно, куда смотреть, но даже в этом случае зрительный контакт мгновенен.
Говоря о боевых действиях в Космосе — стрельбе или других видах огневого контакта — мы должны принимать эти головокружительные скорости во внимание. Вывод несомненен: разведка, отслеживание, определение дальности и курса цели в Космосе должны осуществляться иными методами, нежели визуальным наблюдением. Даже если один корабль сближается с другим на догонном курсе (нагоняет его по направлению движения), преследователь, скорее всего, будет иметь такое превосходство в скорости, что продолжительность визуального контакта не превысит нескольких секунд. Каждый из участников сражения, стало быть, должен будет рассчитать траекторию оппонента исходя из неоднократных замеров дистанции и курса, и наводить свои орудия и торпедные аппараты при помощи дифференциального вычислителя.
Однако, подобный методический рассчет положения противника несет в себе как положительные, так и отрицательные стороны. В последние минуты перед огневым контактом, ни один космический корабль не может значимо изменить скорость или направление движения без риска полностью сбить свое огневое решение! Это тот момент, который авторф фантастики постоянно упускают из виду ради «насыщенности» повествования — и тем не менее, он является неоспоримым с современных представлений о войне в Космосе.
Человеческое тело может выдерживать ускорение только до определенных пределов. Поэтому чтобы набрать необходимую скорость, космическому кораблю придется ускоряться долго, час за часом, постепенно прибавляя к ранее имевшейся. В Космосе нет сопротивления. С отключенными двигателями, ракета продолжает лететь вперед с той же скоростью, с которой она двигалась на момент отключения. Ее командир может развернуть ракету двигателями вперед и начать торможение, но сброс скорости будет столь же медленным и долгим процессом, как и ее набор. Работа двигателей под прямыми углами к курсу лишь незначительно меняет траекторию.
Эксперты в области ракетостроения полагают, что человеческое тело может выдержать ускорение до 100 футов в секунду за секунду (приблизительно 3 «g») — вероятно, до 150 футов в секунду за секунду (приблизительно 5 «g») при необходимости. Командир корабля, двигающегося на скорости 40 миль в секунду, прилагая такое ускорение под прямым углом отклонит свой полет примерно на 100 миль за минуту ускорения — за эту же минуту он пролетит 2400 миль. Направленная против движения, эта сотня миль убавленной скорости замедлит его на 1/24 — едва ли подобный маневр имеет смысл в случае немедленной угрозы.
2. Принимая во внимание эти условия, давайте представим легкий космический крейсер грядущего, мчащийся на скорости 40 миль в секунду по следу врага. Враг — такой же легкий крейсер с Марса — проскочил сквозь наши передовые заслоны, и направляется к Земле, чтобы нанести быстрый удар по нашим городам. Он уже тормозит для намечающегося маневра входа в атмосферу (до которой еще осталось более 150000 миль) и движется сейчас на скорости 30 миль в секунду. Наш крейсер приближается к нему чуть слева по корме, пытаясь нащупать врага артиллерийскими директорами.
Пока что мы «не видим» его. Мы знаем о его присутствии только из шифрованного донесения завесы разведывательных кораблей (оставшихся в пятидесяти миллионах миль за кормой), которые заметили его приближение. Объяснять здесь, как именно они это сделали, будет слишком долго и утомительно. Огромная система расходящихся спиральных траекторий, движущиеся вдоль которых патрули прочесывают миллиарды кубических километров пустоты между Землей и неприятельской планетой слишком сложна для краткого описания. Ограничимся лишь пояснением, что разведчики засекли прорыв крейсера сквозь сеть патрулей, и держали его под наблюдением своих чувствительных приборов достаточно долго, чтобы определить элементы его траектории. Будучи почти безоружными и находясь не на оптимальных курсах для перехвата, разведчики не пытались остановить неприятельский крейсер — в конце концов, их первой и единственной задачей является сбор информации — и вместо этого передали сообщение о нем и его курсе нашему кораблю. Эта информация жизненно важна для нас. Без нее, шансы обнаружить и перехватить неприятеля в пустоте стремятся к нулю.
Корабль, который мы преследуем, сравнительно невелик. От носа до кормы в нем не больше сотни метров, однако, его двигатели мощны и способны развивать значительное ускорение. Сейчас его ракетные сопла выключены и остыли, он летит по-инерции. Наш крейсер также не включает более своих двигателей; мы и так уже развили необходимую для перехвата скорость, и после нескольких кратких секунд контакта с врагом неминуемо перегоним его. Потребуются дни торможения и обратного ускорения, чтобы вернуться после этого на базу.
Вооружение нашего корабля, по нынешним меркам, кажется до смешного неадекватным. Наше основное оружие, это «мина» — простая сфера из магнитного железа, размером примерно с шарик от подшипника. Она не несет никакой взрывчатки или приборов. Ее эффективность целиком зависит от скорости, с которой цель врезается в нее — ибо никакая взрычатка не может существенно прибавить к разрушительной энергии крошечного кусочка железа, сталкивающегося с целью на скорости 30 миль в секунду. Также наш крейсер несет несколько ракетных аппаратов на борту, и, возможно, несколько орудий, но давайте отложим дискуссию о вооружении и рассмотрим условия поля боя.
3. Хотя мы примерно знаем, где сейчас находится неприятель, и в каком направлении он движется, для успешного перехвата мы должны очень тщательно рассчитать его курс и скорость. Сама наша способность поразить его напрямую зависит от точности наших калькуляций. Скорости нашего и неприятельского кораблей столь велики, что ошибка в один градус дуги приведет к фатальному промаху, а время должно измеряться с точностью до сотых долей секунды.
Таким образом, наша способность поразить неприятеля зависит от системы управления огнем, которая редко (если вообще когда-либо) обращает на себя внимание авторов фантастических романов. Трудно винить их в этом, ибо вопросы управления огнем лежат, по сути дела, в области чистой математики. И чистая математика (к сожалению) будет крайне неинтересна большинству читателей. Однако же, поражение цели орудиями — или даже стрелами, хотя в случае со стрелами лучник решает задачу интуитивно — требует решения сложной задачи, включающей будущее положение и движение как минимум двух тел, и дифференциальные уравнения приходят нам на помощь. Внутренняя баллистика, со всей ее сложной физикой, нас сейчас не интересует за вычетом единственного параметра — начальной скорости снаряда. Внешняя баллистика в безгравитационном космическом пространстве также резко упрощается. В Космосе, нас больше всего волнует стремительно изменяющееся относительное положение двух кораблей, обменивающихся равно стремительными снарядами. Траектории их образуют сложные кривые, далеко не всегда лежащие в одной плоскости.
В самом простейшем приложении, проблема стрельбы на большие дистанции сводится к вопросу «где будет цель, когда мой снаряд прибудет в намеченную точку?» Надо иметь в виду, что даже в современных морских сражениях, время полета снаряда значительно — до минуты — и за время его полета, корабль-цель может сместиться на дистанцию до полумили. Если артиллерист будет целиться в ту точку, где неприятельский корабль находится сейчас, он непременно промахнется. Вместо этого, он должен целиться в ту точку, где неприятель будет спустя рассчетное время полета снаряда. Это требует очень точного понимания, где неприятель находится сейчас, каким курсом он следует и с какой скоростью.
В войне на море, это выясняется путем последовательных определений пеленга и дистанции, и перевода их в полярную систему координат, учитывая при этом и движение своего корабля. Эта задача сопровождения цели — определение пеленга и дистанции на цель и предсказание их в будущем — сейчас выполняется на посту управления огнем корабля. Эта секция самая важная на современном боевом корабле. Если сравнить двигатели корабля с ногами, его системы вооружения — с руками, оптические и акустические аппараты с глазами и ушами, то пост управления огнем, это мозг корабля. Здесь собирается, обрабатывается и распределяется вся необходимая информация. Без этого центра, корабль почти беспомощен, не способен поражать неприятеля. На наших современных морских кораблях, предусмотрена возможность вести бой и при потере центрального управления огнем — что сильно сказывается, впрочем, на эффективности — но космический корабль будущего просто не сможет в принципе поразить неприятеля без централизованного управления огнем. Все мыслимые усилия по обеспечению живучести будут прилагаться к сохранению этих систем, помещенных в самые защищенные части корпуса. Космический корабль с выведенным из строя центром управления огнем полностью теряет боевую ценность даже в том случае, если абсолютно все остальные его системы в прекрасном состоянии.
4. Лучшим способом представить себе проблему сопровождения космической цели, которую предстоит решать нашим потомкам, является рассмотреть, как ее решают современные морские корабли. Конечно, по сравнению с трехмерными траекториями космической войны, эта модель будет едва ли не смехотворно простой — и тем не менее, она даст хорошее представление об общих принципах. На рисунке она показана графически, но на практике элементы задачи вносятся в механический калькулятор, который непрерывно и точно выдает решения, над которыми поломал бы голову и сам Эйнштейн. Если ситуация меняется (например, неприятель меняет курс), поправки вносятся в машину которая тут же начинает выдавать новый цикл решений.
На приведенной схеме, представлены курсы двух кораблей. Наш — слева, неприятель — справа. Для простоты и ясности, я привел отношение скоростей 3 к 1, хотя реальное обычно не столь велико.
На позициях «1», «2», «3» и так далее мы определяем пеленг и дальность до цели, и переносим их на схему. Отмечая разницу между парами измерений мы вскоре получаем представление о том, как характеризуются темпы изменения. Через короткое время мы также получаем представление о том, в каком темпе изменяются темпы изменения. Для знакомых с дифференциальными исчислениями не составит труда понять, какое значение имеют эти закономерности.
Для примера, если мы видим, что угол «бета» в серии измерений все увеличивается, это значит, что мы обогнали цель. Любое резкое расхождение между предсказанным и наблюдаемым положением — такое, как, например, в точке «8» — немедленно дает нам понять, что цель изменила свои параметры. Она либо резко отвернула, либо сбавила скорость до половины, потому что фактический пеленг на два градуса расходится с предсказанным. Замер дальности до цели позволяет нам понять, что именно сделал противник.
Расстояние до цели на протяжении первых семи замеров плавно уменьшалось, хотя темп уменьшения непрерывно сокращался, указывая, что мы подходим к точке, на которой дистанция между кораблями будет минимальна. В точке «8», однако, расстояние до цели не только не уменьшилось, но и темп его изменения сменил знак. Мы можем без сомнения заключить теперь, что неприятель отвернул прочь.
Орудия при этом не сопровождают цель, но наводятся в точку впереди нее. Так как мы знаем, как изменяется положение цели, мы можем предсказать, в какой точке она будет находиться, и в какой момент нам нужно выстрелить, чтобы снаряд достиг этой точки именно в нужный момент. В показатели пеленга и дистанции для артиллеристов вносятся поправки на движение цели. Снаряд в этом рассмотрении может представляться как «корабль на таранном курсе» по отношению к неприятелю.
Необходимость иметь аппаратуру, способную непрерывно предсказывать положение цели, вытекает не только из параметров ее движения, но и из особенностей видимости. Дым, дождевой шквал, туман или другой корабль могут заслонить цель. Но это не имеет значения для канониров, поскольку машина продолжает снабжать их предсказанным положением цели. Допустим, цель пропала из виду в точке «4»; вплоть до точки «8», канониры по-прежнему смогут вести по ней прицельный огонь, ибо они точно знают, где она будет находиться.
В рассмотренном примере, все перемещения могут расцениваться как происходящие на плоскости (включая и полет снарядов); корабли движутся прямыми курсами с неизменной скоростью. Конечно, в реальном бою ситуация усложняется тем, что корабли движутся зигзагом, меняют скорость и прилагают все усилия к тому, чтобы сбить наведение орудий противника — но все это покажется детской игрой в сравнении с той невероятной задачей, которую придется решать космическим воинами будущего.
Траектория космического корабля будет, вероятно, трехмерной кривой, и даже ее в принципе можно спроецировать на плоскость, она точно не будет представлена как прямая. Более того, любые изменения скорости в Космосе будут происходить в форме длительного равномерного ускорения — а не коротких периодов набора хода с последующим длительным движением на стабильной скорости, как мы привыкли видеть на море. Рассчет курса на сближение между двумя непрерывно ускоряющимися телами — намного более сложная математическая задача, чем та, которую мы рассматривали на рисунке 1. Работа артиллерийского офицера космического корабля будет дополнительно осложняться тем, что для взятия пеленга и определения дистанции до цели ему придется полагаться не на свое зрение (пусть даже усиленное оптикой), но на специальные приборы.
5. Поскольку оптические инструменты в Космосе малополезны, за вычетом астронавигационных задач, дальномеры и артиллерийские директоры космической войны будут использовать другие принципы. Для определения пеленга на цель, лучшим инструментом, вероятно, будет термоскоп — детектор теплового излучения, подобный тем, с помощью которых астрономы сейчас исследуют излучение далеких звезд. Космический корабль в пустоте непременно будет излучать тепло. Даже если его ракеты не работают, он постоянно нагревается солнечным светом, и тепло, выделяемое внутренними механизмами и телами членов экипажа тоже должно отводиться в пустоту, иначе экипаж не выживет. Как только источник теплового излучения попадает в поле обзора термоскопа, определить пеленг на него представляется весьма несложной задачей. Однако, дистанция едва ли может быть определена таким пассивным методом (разве что мы точно знаем параметры теплового излучения цели).
Дальность в Космосе, скорее всего, будет определяться с помощью отраженных радиоволн, измеряя временной интервал между отправкой сигнала и возвращением отраженного. Едва ли такие методы будут эффективны на дистанциях более световой секунды, поскольку на таких расстояниях придется принимать во внимание смещение целей за время полета радиолуча. Потребуются дополнительные и весьма сложные коррекции.
Такие последовательные наблюдения позволяют с высокой точностью построить траекторию цели, определить, как и с какой скоростью она движется относительно нас. Эти данные вносятся в вычислительную машину, способную справиться с построениями сложных трехмерных кривых, и машина рассчитает момент и точку наиближайшего сближения двух кораблей. Точно такие же данные от своей машины получает и неприятельский капитан. Оба экипажа начинают готовиться к сражению. Они могут попытаться слегка подкорректировать свой курс за оставшееся время, но следует помнить, что мощное тепловое излучение работающих ракет не даст сделать это незаметно для чувствительных термоскопов оппонента.
Описываемый выше космический артиллерийский вычислитель, хотя и значительно превосходит все ныне существующие аналоги, тем не менее, представляет собой куда меньший технологический скачок, чем ракетный корабль, на котором вычислитель установлен. Мы уже имеем весьма совершенные автоматические вычислители, и калькуляционные машины будущего для нас не покажутся столь мистическими, как, скажем, двигатель внутреннего сгорания показался бы Герону Александрийскому.
6. Предположив, что мы имеем (вследствие наблюдений и расчетов) точное представление о пути неприятеля и уже приближаемся к той точке, где мы сможем вступить с ним в бой, мы должны снова принять во внимание ключевые факторы космической войны — огромные расстояния и огромные скорости — но теперь уже в другом аспекте. Мы сблизились с противником — через каких-то двадцать секунд мы пересечем его траекторию — и дистанция, нас разделяющая, сократилась до 400 миль. И теперь вопросы скорости встают на первое место.
Рассмотрим рисунок 2:
От начала и до конца огневого контакта пройдет не более двадцати секунд. Наш крейсер движется на скорости 40 миль в секунду, неприятельский — 33 мили в секунду. Даже если мы спроецируем наши траектории на плоскость, они никогда не сойдутся ближе чем на 50 миль. В трехмерном же пространстве космического боя, дистанции будут еще больше. Какой снаряд сможет преодолеть расстояние между кораблями в таких условиях достаточно быстро, чтобы поразить неприятеля? Стрелять обычными пушками, развивающими скорость всего в несколько миль в секунду будет так же «осмысленно» как посылать отряд улиток перехватить несущийся мотоцикл. Он пропадет из поля зрения раньше, чем они успеют преодолеть разделяющее расстояние.
Если мы хотим иметь для наших космических пушек то же отношение скорости снаряда к скорости корабля что и для морских орудий, то скорость снаряда должна достигнуть тысяч миль в секунду. Очевидно нереально. Приходится учитывать и траектории снарядов — которые, запускаемые с борта корабля, сохраняют его инерцию и стремяться двигаться в том же направлении лишь с незначительным боковым смещением.
Другая актуальная проблема заключается в медлительности артиллерии как таковой. Для нас процесс выстрела пушки после нажатия запальной кнопки выглядит мгновенным. Однако, тщательное рассмотрение этого процесса по времени показывает, что это далеко не так. Сначала вспыхивает капсюль, затем загорается и выгорает остальная масса пороха, затем расширение газов толкает снаряд вперед по стволу. Время от «решения стрелять» и до вылета снаряда из ствола — примерно 0,1 секунды. По рис. 2 мы видим, что наша цель сместится почти на три мили только за то время, пока наш снаряд движется по стволу! Похоже, что пушки не годятся для космической войны.
7. Я пришел к выводу (весьма неохотно, так как я считаю артиллерию невероятно гибким и надежным оружием) что неминуемые задержки и нестабильности в горении пороха и капсюля не позволят артиллерии являться надежным оружием космического боя. Кажется, что ракето-торпеды, предложенные ранее мистером Вилли Лэем в его статье о космическом оружии, станут основным вооружением флотов будущего. Их достоинство в том, что они могут ускоряться длительное время, и развить любую желаемую скорость после запуска.
Момент запуска ракето-торпед будет рассчитан машиной, так как человеческая скорость реакции для этого совершенно недостаточна. Но даже со всей мыслимой машинной точностью, идеальным наведением торпедных аппаратов и правильно рассчитанным упреждением, вероятность прямого попадания в цель одной ракето-торпедой практически равна нулю. Чтобы иметь какие-то шансы, подобные снаряды должны запускаться залпами или последовательными сериями. Для простоты, на рис.2 приведены только два таких залпа, однако в реальном бою они, скорее всего, будут выпускаться так быстро, как позволят механизмы перезарядки. Читатели с интересом в математике приглашаются выполнить рассчет курса подобных торпед. Показанные на схеме были выпущены точно на траверзе, чтобы возможно быстрее набрать скорость относительно неприятеля.
Представляется желательным, чтобы промахнувшиеся мимо цели торпеды не оставались в Космосе, представляя угрозу для других кораблей. Для этого их корпуса сделаны из магниевого сплава и несут на борту небольшой запас сжатого кислорода между головной частью и топливными баками. Носовая часть торпеды заполнена ртутью, и внутри имеется небольшой воспламеняющий заряд. Такая торпеда достаточно массивна, чтобы нанести значительный урон любому кораблю при попадании, но в случае промаха она (после отгорания топлива) просто вспыхивает и разрушается в ярком пламени, не засоряя Космос опасными осколками.
8. Обычная пристрелка в Космосе невозможна, поскольку цель невидима. Попадания фиксируются с помощью термоскопа, по теплу, выделенному при попадании торпеды в корабль. Артиллерийский офицер отслеживает полет своих торпед по их огненным следам, и видит вспышки самоуничтожения промахнувшихся снарядов; по ним он может понять, насколько и в каком направлении они промахнулись относительно цели.
Если на борту имеются пушки — например, для ведения боя на орбитах планет и в верхних слоях атмосферы — они могут быть введены в действие примерно в точке «15», стреляя по левому борту против движения корабля. Их снаряды (также самоуничтожающися магниевые) при запуске теряют часть своей исходной скорости и дрейфуют, постепенно удаляясь, и в то же время постепенно приближаясь к точке перехвата цели. Орудия, скорее всего, будут расположены во вращающихся башнях, установленных попарно так, чтобы центр тяжести корабля был точно посередине. В этом случае, при одновременной стрельбе корабль не начнет кувыркаться, а незначительная неуравновешенность в импульсе будет компенсирована гироскопическими приборами.
Если к моменту прибытия в точку «16» цель все еще не выведена из строя и готова к бою, мы можем использовать против нее мины. Эти маленькие железные шарики выпускаются из пусковых труб на корме, расположенных между ракетным дюзами. Они выпускаются под небольшими углами с таким расчетом, чтобы иметь наименьшую скорость относительно нашего корабля. В отличие от снарядов и торпед, мины столь дешевы и легки, что мы можем сформировать чрезвычайно плотное поле, которое неприятель не может преодолеть не натолкнувшись на несколько. Если даже врагу сопутствовала удача вплоть до этого момента, она явно оставит его здесь.
Это конец неприятельскому крейсеру как боевой единице. Разбитый, разорванный — возможно, немногим больше чем бесформенное облако летящих в одну сторону обломков — он уносится, кувыркаясь, в пустоту, навеки пленник своей траектории. Наш корабль первым делом транслирует сигнал по всей Солнечной Системе, уведомляя о расположении поставленного им минного поля и траектории полета разбитого корабля противника. Минные тральщики с мощными электромагнитами вскоре прибудут, чтобы подобрать мины и расчистить космическую трассу, в то время как буксиры догонят остов крейсера противника, затормозят его и снимут с обломков выживший экипаж.
