Звезды бывают разные – большие и маленькие, яркие и тусклые, горячие и почти холодные – те, которые уже остывают. Да и планеты, что вращаются вокруг этих звезд, тоже непохожи одна на другую. Так что ничего удивительного в том нет, что жизнь на этих разных планетах появляется и развивается тоже по-разному. Вот почему в одном далеком созвездии на одной не самой большой планете случилось так, что самыми разумными существами там оказались рыбы. Наверное, это произошло оттого, что почти вся планета была покрыта огромным, действительно бескрайним океаном. Океан укрывал своих обитателей от губительного космического излучения, в океане росло великое множество съедобных растений, океан был полон живительной эйкойи – пищи для дыхания. А на редких островах, что кое-где возвышались над водой, ничего не росло – там была лишь пустыня, обжигаемая губительными ураганными ветрами. Острова были необитаемы.
В океане же, у самого дна, раскинулись многочисленные поселения рыб, которые называли себя андерликами. В незапамятные времена в океане водились и другие рыбы – наппы, дилинасты, мекролауны, призумпы, фавеларии… – но андерлики в долгой и кровопролитной борьбе уничтожили их всех и стали единственными обитателями океана. Почти единственными… но обо всем по порядку.
Итак, как я уже сказал, по дну океана были разбросаны поселения рыб-андерликов. Поселения были разные – и маленькие, где жила одна лишь семья, и побольше, для целой стаи, но встречались и настоящие города. Вот об одном из таких городов и пойдет наш рассказ.
Этот город, раскинувшийся на краю живописного подводного ущелья, состоял из нескольких сотен дворцов, домов, домишек и хибар, вылепленных из легкого и прочного камня, отдаленно напоминающего земной известняк. Широкие и просторные улицы разделяли город на множество разновеликих кварталов. Так как под толщей бескрайнего океана трудно было понять, когда же на планете день, а когда ночь, то на улицах города всегда было оживленно. Юные андерлики спешили на учебу, Взрослые – на охоту, пожилые – на отдых. Андерлики-кормильцы готовили пищу, андерлики-развлекатели зазывали горожан повеселиться, андерлики-надзиратели надзирали за порядком. Андерлики-ученые, андерлики-торговцы, солдаты, фокусники, певцы, врачи, репортеры драгоценных дел мастера и даже воры увы, но средь разумных рыб встречались и такие,– все были заняты своим привычным и любимым делом. Ни один андерлик не занимался тем, что ему не по душе; черная и неблагодарная работа была не для них.
А для кого же? Были и такие… но обо всем по порядку.
Ну а пока что пожилой философ-андерлик, повидавший на своем веку сорок семь сезонов штормов, возлежал на мягкой подстилке и задумчиво смотрел в окно. За окном, затянутым прозрачным крабьим пузырем, шумела оживленная улица. Улица как улица, ничего особенного. Вот разве что возле подъезда дома напротив заезжий охотник показывал зевакам диковинный плавник и, наверное, утверждал, что ему удалось поймать и съесть неведомую рыбу давно исчезнувшей породы. Зеваки удивлялись удаче охотника, но андерлик-философ лишь снисходительно улыбался – он знал, что все это неправда, что диковинный плавник охотник раздобыл где-нибудь на старой, заброшенной свалке, а теперь, потехи ради, дурачит доверчивых обывателей.
И философ, отвернувшись от окна, вновь заскучал, а скоро и задремал.
Но его разбудили. И доложили, что некий юный желтогубый офицер настойчиво добивается аудиенции. Философ хотел было отказать, однако передумал и велел допустить офицера к себе. Ведь случается подумал философ, что и военные движут прогресс.
Офицер стремительно вплыл в кабинет и, не дожидаясь приглашения, опустился на подстилку напротив философа. Офицер волновался – жабры его то и дело шумно раскрывались и закрывались, поглащая теплую и прозрачную воду, щедро насыщенную живительной эйкойей.
– Я слушаю вас, юноша, – строго сказал философ. – Он по натуре был вовсе не строг, просто всегда так начинал беседу с незнакомцами. Строгий тон сразу же давал посетителю понять, что хозяин не намерен тратить время на пустые разговоры.
И офицер, как, впрочем, и другие бывавшие здесь посетители, сразу приступил к делу.
– Великий философ! – воскликнул он. – Ужасные сомнения гложут мое сердце. Мне кажется… Мне кажется что здесь мы больше жить не должны.
– Где это здесь? – с улыбкой спросил философ.
– Здесь, на дне, – сказал офицер и смущенно замолчал.
Философ знал, какие доводы он услышит далее, но тем не менее любезно попросил объяснить, в чем дело.
И он не ошибся, он услышал то, что слыхал уже не раз. Офицер, то и дело перебивая самого себя, стал торопливо рассказывать. Первым делом он сообщил о том, что служит на границе – так андерлики называли верхние слои океана, те, куда проникает солнечный свет.
…Так вот почему у него такие воспаленные глаза и тяжелое дыхание, подумал философ, он не привык к нашим глубинам… Мудрый андерлик едва заметно покачал глазами и стал слушать дальше.
А офицер говорил о том, что, по его догадке, океан живет лишь благодаря солнцу, солнечному свету. Не будет солнечного света – и жизнь в океане погибнет. Однако океан не только бескраен но и глубок. Во многих местах солнечный свет не в силах достичь океанского дна. По его, офицера, наблюдениям…
– В таком случае, – перебил его философ, – там, где живем мы, жизнь невозможна. Ведь солнце не освещает наши глубины. Не так ли?
Офицер растерялся. Он не знал, что и возразить.
И тогда философ, снисходительно улыбнувшись, сам пришел ему на помощь:
– Дело, наверное, в том, что жизнь, даруемая солнцем, состоит не только из света, но и еще из чего-то.
– Да, наверное,– был вынужден признать офицер.– И все же… ведь вы не возражаете против того, что солнце несет нам жизнь?
– Ни в коем случае,– согласился философ.
Тогда зачем нам прятаться на дне? – вновь осмелел офицер.– Не лучше ли подняться к поверхности океана и Жить там, ближе к солнцу?
– И строить наши города прямо на воде, – не без иронии подсказал философ.
– Зачем же! – не сдавался офицер.– Мы можем построить их на дне, но там, где неглубоко, рядом с островами.
Философ мог возразить и на это, однако он решил спорить несколько иначе.
– Так-так, интересно! – воскликнул он.– Но мне кажется, что и это еще не все.
– Конечно! – согласился офицер, приятно удивленный проницательностью философа.– Когда мы привыкнем жить у берега, то вскоре сможем выйти и на сам берег, на остров. Там мы не будем укрыты водой, и солнечные лучи…
Но и это, я уверен, не все! – вновь перебил офицера философ.– А дальше?
– А дальше… А дальше мы научимся не только ходить по острову, но и летать над ним! Мы станем еще ближе к солнцу!
И офицер, уверенный в том, что уж на этот раз он убедил старика, гордо посмотрел на философа.
А тот грустно вздохнул и сказал:
– Летать. Как летучие рыбы. Я не ослышался?
– Н-ну… не совсем так,– неуверенно возразил офицер. – Я хотел было сказать… – и замолчал, смущенный и раздосадованный.
– Летать. Как летучие рыбы, – повторил философ и многозначительно посмотрел на офицера.
Все андерлики прекрасно знали, что в давние времена не было в океане рыб, бестолковее и неуклюжее летучих. «Летучая рыба!» – говаривали андерлики, желая осадить или высмеять кого-либо из своих непутевых собратьев. И потому не было ничего удивительного в том, что офицер торопливо откланялся и поспешил прочь.
Оставшись один, философ грустно вздохнул и перевернулся на другой бок. Он лежал и думал, что все, без сомнения, так, да не так, все намного сложнее. Конечно, философ мог бы сказать офицеру, что он и сам четыре сезона обдумывал ту же проблему и убедился, вслед за мудрецами прошлого, что андерлики никогда не смогут выйти на берег. Не смогут – и все, они так устроены. У андерликов слабые, неразвитые брюшные плавники, они не смогут передвигаться по острову, а уж о том, чтобы летать, не стоит даже и мечтать. Построить города на мелководье, у самых островов? А ежегодные штормы, которые играючи разбивают не только легкие строения андерликов, но и несокрушимы скалы?!
Однако не штормы беспокоили философа, а нечто совсем другое, куда более опасное. Именно из-за этого тайного «нечто» и возводили города на глубине, и потому же почти все взрослые андерлики – либо охотники, либо сторожа на рудниках или на строительстве новых городов и поселков. Андерлики-охотники охотятся на крабов. Мясо крабов очень полезное и нежное на вкус, крабий пузырь идет на затяжку окон, клешни – на оружие, а панцирь на всевозможные поделки; до которых так охочи драгоценных дел мастера. Андерлики-сторожа заняты на рудниках, где неисчислимые скопища пойманных крабов добывают тот самый легкий и надежный камень, который потом идет на строительство бесчисленных городов. Но разве все это можно объяснить пограничному офицеру, рыбе довольно ограниченной?
И тут философа вновь отвлекли от размышлений. Доложили, что пойман беглый краб весьма редкостной наружности. Беглый краб – дело, к сожалению, довольно обычное, но философ на сей раз всполошился и приказал немедленно доставить к нему беглеца.
В ожидании беглого краба философ вдруг ощутил, что он боится этой встречи, что у него недоброе предчувствие. Однако, сделав над собой усилие, философ улыбнулся и стал убеждать себя, что ничего особенного не случилось и не случится.
Вскоре в кабинет философа втолкнули краба… Нет, не втолкнули, как это бывало обычно, а краб вошел сам. Он не пятился и не семенил в сторону, а уверенно шел вперед. Одно это было уже необычно – двигаться вперед подводные крабы не умели…
Однако хозяин беглого краба, мешая философу сосредоточиться, стал шумно объяснять случившееся.
– Я его сразу узнал! – кричал хозяин, рыхлый, болезненного вида толстяк. – Он сбежал три сезона назад, но я все равно узнал его! Смотрите, как он тянет заднюю ногу! А эта клешня? Он левша! И шрам возле глаза – это мои ребята пометили его за строптивость.
Краб злобно глянул на бывшего хозяина, но сдержался. А тот продолжал кричать:
– Великий философ, я прошу примерно наказать негодяя! Не вам объяснять; крабы совсем распустились. Где былое послушание, где трудолюбие? Они вечно всем недовольны и, того и гляди, разбегутся. Да что я говорю – бегут! Бегут едва ли не каждый день! Кого-то ловим, кого-то казним, а они как бежали, так и продолжают бежать. Это возмутительно, надо что-то делать, надо пресечь беспорядки!
Философ не слушал хозяина, философ разглядывал краба.
…Да, так и есть – воспаленные глаза, тяжелое дыхание скованные, не очень точные движения… Неужели случилось?!
– Великий философ! – не унимался хозяин.– Вели те устроить этому строптивцу публичную экзекуцию. Вы не можете себе представить…
Философ весьма многозначительно посмотрел на хозяина, и тот замолчал. Молчали и двое надзирателей, сопровождавших беглеца.
– Оставьте нас, – тихо сказал философ.
– Великий фило…
– Оставьте!
Хозяин обескураженно махнул спинным плавником и удалился вместе с надзирателями.
Оставшись вдвоем, философ и краб некоторое время молчали, внимательно разглядывая один другого. Затем философ спросил:
– Где тебя схватили?
– В бараках. Я пробрался туда, и только начал говорить, как меня окружили сторожа.
– А где ты пропадал целых три сезона?
– Там, – и краб указал глазами наверх.
– Совсем… там? – осторожно спросил философ.
– Совсем.
Ну вот, подумал философ, мы строим наши города в самых глубоких впадинах, мы даже близко не подпускаем крабов к мелководью, и тем не менее… Философ задумчиво вздохнул и спросил:
– Что привело тебя к нам?
– Желание забрать своих братьев.
– Там… хорошо?
Теперь задумался краб. Потом ответил:
– Поначалу было очень трудно. Нечем дышать. Но я видел других – тех, что уже привыкли. Им хорошо.
– Их много?
– Их становится все больше и больше.
Увы, подумал философ, мы перебили всех рыб, а крабов оставили. Мы хотели иметь рабов, мы считали, что крабы – самое отсталое подводное племя…
– Счастливые,– грустно улыбнулся философ.– Андерлики никогда не смогут жить на островах. Природа подарила нам лишь плавники, вам – ноги.
– И поэтому вы держите нас в рабстве?
– Почему?
– Вы убиваете нас, вы сторожите нас. Вы делаете все, чтоб мы никогда не вышли на берег. Ведь так?
Философ не ответил. Он лишь сказал:
– Тот, кто выйдет на берег, станет властелином планеты… Почему они отправили к нам тебя, а не кого-либо другого? Ведь у вас есть… старшие?
– Да, у нас есть старшие, у нас есть поселки, города и многие из тех, кто вышел на берег, уже не могут дышать под водой. Вот почему выбор пал на меня, новичка. Хотя… ты знаешь, временами начинает кружиться голова. Я, видимо, тоже отвык от воды.
– Конечно, конечно,– согласился философ, и после некоторого молчания продолжал: – Так значит, ты пришел, чтобы увести наших рабов.
– Нет, я пришел, чтоб вывести моих братьев на берег.
– Я прикажу тебя казнить, – тихо, едва слышно сказал философ.
– Придет второй.
– Казним второго.
– Тогда придут третий, четвертый и пятый.
Философ кивнул и вновь задумался. Краб улыбнулся и сказал:
– Я знаю, о чем ты думаешь.
– О чем?
– Ты знаешь, что казнить меня бесполезно, и в то же время понимаешь, что это твой долг.
– Долг, – повторил философ.– А что важнее: долг или эволюция?
– Что? – не понял краб.
– Эволюция. То, что должно случиться, рано или поздно случается. Андерлики освоили океан, теперь настала ваша пора осваивать берег. Ни я, ни кто-либо другой не в силах это остановить. Однако долг есть долг, – и с этими словами философ позвонил в колокольчик.
В дверном проеме показались надзиратели.
– Казнить, – сказал философ.– на Печальной Скале.
И краба увели.
Оставшись один, философ посмотрел в перламутровое зеркало и улыбнулся сам себе. Он знал – грот, ведущий к Печальной Скале, настолько узкий, что двоим по нему не проплыть. Надзиратели обычно толкают упирающегося краба перед собой, тот пятится… А этот, умеющий ходить вперед, без всякого сомненья убежит. И будет жить на берегу, ибо так велела эволюция.
источник: антология «Дорога миров. Том 1», 1990 г.
