Русские бронебойные снаряды. К вопросу о качестве и их роли в боевых действиях
Настоящая статья посвящена первому снарядному скандалу в отношении боеприпасов обр. 1911 и практически полностью состоит из сканов архивных документов, снабженных краткими комментариями. Мне бы хотелось, чтобы интересующиеся ознакомились с ними и высказали свою точку зрения.
Краткая аннотация будущих выводов:
серийные русские бронебойные снаряды обр. 1911 были значительно хуже эталонных,
весной 1916 реально воюющие артиллеристы Черноморского флота решили, что бронебойными снарядами воевать они больше не будут, и это неспроста.
Статья немного нарушает хронологическую последовательность моего повествования, но совершенно необходима как комментарий к дискуссии уважаемых коллег, развернувшейся в отношении результатов опытов с такими снарядами.
Содержание:
Опыт войны
На сайте http://navweaps.com/Weapons/WNGER_12-50_skc12.php указаны следующие сведения в отношении количества боезапаса немецких кораблей:
Линейные корабли типа «Кайзер» фактически от 98 до 103 выстрелов на орудие, из них 70% бронебойных и 30% фугасных
Линейные корабли типа «Кениг» фактически от 96 до 103 выстрелов на орудие, из них 70% бронебойных и 30% фугасных
Линейные крейсеры типа «Дерфлингер» фактически 90 выстрелов на орудие, из них 65 бронебойных и 25 фугасных
Также на сайте http://navweaps.com/Weapons/WNBR_135-45_mk5.php указаны следующие сведения в отношении количества боезапаса британского линейного крейсера «Лайон»:
«Ammunition storage given above are the design figures. More rounds were added during the war. Lion was originally given 24 APC, 28 CPC, 28 HE and 6 shrapnel or 86 rounds total per gun. During the early part of the war, this was changed to 110 rounds per gun of 33 APC, 38 CPC and 39 HE. By the time of Jutland (Skagerrak), she carried 66 APC, 22 CPC and 22 HE. The final war outfit was 77 APC (Greenboys) and 33 CPC per gun. The outfits for the other 13.5″ (34.3 cm) battlecruisers had similar changes».
«Данные о боезапасе, приведенные выше, являются проектными данными. Во время войны добавлены дополнительные выстрелы. Первоначально «Лайон» получил на каждое орудие 24 бронебойных снаряда, 28 полубронебойных снарядов, 28 фугасных снарядов и 6 шрапнелей. В начале войны боекомплект увеличился до 110 выстрелов на каждое орудие и в него вошли 33 бронебойных снаряда, 38 полубронебойных снарядов, 39 фугасных снарядов. Ко времени Ютландского боя в боекомплект каждого орудия входили 66 бронебойных снарядов, 22 полубронебойных снаряда, 22 фугасных снаряда. Окончательный боекомплект во время войны составил 77 бронебойных снарядов типа «Гринбой», 33 полубронебойных снаряда. Оснащение 13,5-дюймовых (343-мм) орудий других линейных крейсеров претерпело аналогичные изменения».
Таким образом, мы видим, что роль бронебойных снарядов в ходе Великой войны возрастала соответственно увеличению их доли в оснащении кораблей.
В то же самое время, линейные корабли типов «Петропавловск» и «Императрица Мария», несмотря на полный успех опытов с бронебойными снарядами обр. 1911 в 1913 году теоретически должны были иметь только 25% бронебойных выстрелов. Посмотрим, как было дело на практике.
«Все хорошо, прекрасная маркиза» (с)
Начнем со всей известной статьи С.Е. Виноградова «…ДОСТИГНУТО ВЫСОКОЕ ИСКУССТВО ИЗГОТОВЛЕНИЯ СНАРЯДОВ СОВЕРШЕННО НОВОГО ТИПА»: Производство морских 12-дм снарядов в России накануне Первой мировой войны. (Военно-исторический журнал. 2018. № 12. С. 68-75.)
Приведем из нее обширные цитаты:
«До начала 10-х годов ХХ века крупнокалиберные снаряды для флота — под ними в описываемую эпоху понимались в первую очередь их сложносоставные корпуса (тело снаряда, бронебойный и баллистический наконечники, донный винт) — традиционно изготавливали в России три завода, обладавшие наиболее передовыми металлургическими средствами. К ним относились казённые Обуховский (Морского ведомства) и Пермский (Горного ведомства), а также частный Путиловский. Выдача наиболее ответственных заказов на морские снаряды крупного калибра 10— 12 дм производилась строго по итогам испытаний мелких опытных партий (20—50 шт.), представлявшихся заводами в видах соискательства подобной работы. Однако теперь подобный порядок не годился, поскольку времени на фабрикацию и производство испытаний установочных партий просто не было — приходилось всё делать одновременно: закупать оборудование, производить его монтаж, организовывать массовое производство и отрабатывать технологии.
Последние на разных предприятиях отличались достаточно заметно и составляли производственный секрет фирмы с выходом на заданные итоговые прочностные характеристики изделия. Заводы Путиловский, Пермский и частный Русского Общества для изготовления снарядов и военных припасов (далее — Русское Общество)9 изготавливали снаряды из тигельной стали, Обуховский (ОСЗ) — из электростали и из мартеновской кислой стали. Для изготовления последней применяли импортный (шведский) чугун или очень чистый отечественный Саткинский (уральский). Завод Русского Общества питал своё снарядное производство стальным материалом, получавшимся от расположенного около Петербурга броневого Ижорского завода…»
«В декабре 1911 года, вскоре после официального принятия на вооружение 12-дм снарядов нового чертежа (18 октября 1911 г.), заводы получили наряды (казённые предприятия) и заказы (частные) на их изготовление. Для фабрикации фугасных снарядов были привлечены частные заводы: Путиловский, Русского Общества, «Томас Фирт» (по 3141 снаряду каждый), а также казённый Обуховский (3967 снарядов) — всего 13 390 фугасных снарядов. Изготовление бронебойных снарядов было передано заводам Русского Общества и Пермскому (по 1678), а также ОСЗ (1197) — всего 4553 снаряда».
Для опытного расстрела отсека бронирования линкоров типа «Севастополь» на «исключённом судне № 4» (бывший броненосец «Чесма») лишь «с большим трудом удалось получить по специальному заказу для Черноморских опытов от Путиловского завода 50 штук 12-дм фугасных снарядов и от Русского Общества 50 бронебойных к лету 1913 года, заказанных со сдачей к 1 сентября 1912 г.».
«Опытные бронебойные снаряды с изменённым типом бронебойного наконечника, поставки Русского Общества при августовских 1913 года стрельбах в Чёрном море «были применены с исключительным успехом… почему и представилось совершенно необходимым остановиться на таковом …»
Итак, «от Русского Общества 50 бронебойных» стали эталоном.
«Качество серийных 12-дм снарядов образца 1911 года являлось замечательно высоким. Это подтверждалось неизменным успехом испытаний их репрезентативных образцов, регулярно отбиравшихся на заводах бдительными артиллерийскими приёмщиками Артиллерийского отдела ГУК. Весьма показательны в этом смысле также результаты расстрелов в мае—июле 1920 года опытных броневых конструкций («отсеков») из плит в 270—370 мм на Морском полигоне под Петроградом из 12-дм и 14-дм орудий. В их ходе серийные 12-дм бронебойные снаряды, чьё «производство… было построено в высшей степени тщательно и удовлетворительно»
Однако
Смотрим «Ведомость состояния на судах Черноморского флота и в севастопольском порту фугасных и бронебойных снарядов» на 01.01.1917
«Императрицы Марии» нет уже, «Императора Александра III» нет еще, имеется только один линейный корабль «Императрица Екатерина II», потому пересортица и прочие ошибки сведены к минимуму.
А на нем всего 870 фугасных снарядов для 12 орудий, то есть, по 72-73 снаряда на орудие в среднем. Учитывая, что от природы линейным кораблям типа «Императрица Мария» свойственен дифферент на нос («сидеть свиньей»), с которым боролись перегрузкой боекомплекта, рискну предположить распределение между башнями как близкое к 150 – 200 – 270 – 250 выстрелов, считая от носа к корме (но я на нем не настаиваю). При этом обратим внимание, что все снаряды на корабле фугасные, а все бронебойные лежат в порту на складе, хотя их вполне можно принять в любое время.
Смотрим «Ведомость состояния на судах Черноморского флота и в севастопольском порту фугасных и бронебойных снарядов» на 01.02.1917
Смотрим «Ведомость состояния на судах Черноморского флота и в севастопольском порту фугасных и бронебойных снарядов» на 01.03.1917
Смотрим «Ведомость состояния на судах Черноморского флота и в севастопольском порту фугасных и бронебойных снарядов» на 01.04.1917
Смотрим «Ведомость состояния на судах Черноморского флота и в севастопольском порту фугасных и бронебойных снарядов» на 01.05.1917
Смотрим «Ведомость состояния на судах Черноморского флота и в севастопольском порту фугасных и бронебойных снарядов» на 01.08.1917
870 выстрелов линейного корабля «Императрица Екатерина II» никуда не делись, боекомплект для «Императора Александра III» сформировали, но он не загружен полностью, и, главное, все до единого бронебойные обр. 1911 лежат в порту на складе, хотя их вполне можно принять в любое время.
Переходим к броненосцам.
На 01.01.1917 всех бронебойных обр. 1892 имеется на кораблях 50 штук, бронебойных обр. 1907 имеется на кораблях – их нет не просто на кораблях и складах, такой графы даже в ведомости не предусмотрено.
Также на 01.01.1917 всех фугасных обр. 1892 имеется на кораблях 153 штуки, остальные фугасные обр. 1907. Рискну предположить, что 203 снаряда обр. 1892 находятся в погребах броненосца «Три Святителя». Тогда остальные снаряды вполне логично распределятся примерно по 80 выстрелов на каждое из 12 орудий оставшихся броненосцев.
Отмотаем немного назад и смотрим «Ведомость состояния на судах Черноморского флота и в севастопольском порту фугасных и бронебойных снарядов» на 01.07.1916
Начнем с конца. 300 снарядов обр. 1892 (280 фугасных и 20 бронебойных) вполне сопоставимы с погребами броненосца «Три Святителя».
Тогда 1 753 снаряда обр. 1911 для двух новейших линейных кораблей («Императрица Мария» и «Императрица Екатерина II»), 1 095 снарядов обр. 1907 для 12 орудий оставшихся броненосцев. При этом отметим, что из 1 753 снарядов новейших линейных кораблей («Императрица Мария» и «Императрица Екатерина II») фугасными были 1 741, а бронебойными … 12.
Отмотаем ещё немного назад и смотрим «Ведомость состояния на судах Черноморского флота и в севастопольском порту фугасных и бронебойных снарядов» на 01.03.1916
Это что же получается: что офицеры, ходившие в настоящий бой далеко от шпица, предпочитали иметь полупустые погреба, лишь бы не загружать туда бронебойные обр. 1911? Получается «потребители проголосовали ногами».
А на Балтике? Смотрим, например, «Ведомость состояния на судах Балтийского флота и в Кронштадтском Порту фугасных и бронебойных снарядов, к 1-му января 1917 года»
И понимаем, что по таким документам сделать вывод о номенклатуре снарядов именно в погребах боезапаса линейных кораблей типа «Севастополь» невозможно, так как порядка 50 снарядов на каждое орудие хранится на транспортах.
Первый снарядный скандал — начало:
Смотрим «Отчетный лист по стрельбе — сострелке 12″/52 фугасных и бронебойных снарядов, произведенной с линейного корабля «Гангут» 26-го августа 1915 года»:
Смотрим «Отчетный лист по стрельбе — сострелке 12″/52 фугасных и бронебойных снарядов, произведенной с линейного корабля «Петропавловск» 29-го августа 1915 года»:
И совсем не удивляемся реакции флагманского артиллерийского офицера начальника штаба командующего Балтийским флотом кавторанга Свиньина:
Которого вызывают на доклад:
и смотрим «Журнал №1 заседаний комиссий, назначенной распоряжением морского министра, для расследования причин поступления на службу с завода русского общества недоброкачественных снарядов …» (Отчетные материалы, №: 1, генерал-майор Ремесленников, капитан 2 ранга Гончаров, капитан 2 ранга Колтовский, лейтенант Мелентьев, капитан 2 ранга Вирениус, лейтенант Ставицкий, лейтенант Шаверновский, подполковник Борисов, подполковник Лашков, Муринов М.И., Нагоров А.В., полковник Родзевич)
Флагманского артиллерийского офицера начальника штаба командующего Балтийским флотом кавторанга Свиньина я в протоколе не вижу. Запомним этот факт.
Зато в переписке появляется новый флагманский артиллерийский офицер начальника штаба командующего Балтийским флотом кавторанга Игнатьев. Запомним этот факт.
Первый снарядный скандал — комиссия:
В журнале весь ход работы комиссии не отражен.
Смотрим хотя бы то, что есть:
(продолжение ниже)
(продолжение ниже)
Смотрим теперь испытания:
И тут выявилось вот ЭТО:
Смотрим детально:
То есть, из 8 выстрелов только в 1 случае взрыватель сработал с замедлением, в остальных случаях детонация была по сути мгновенной. Но это уже «Второй снарядный скандал», не будем забегать вперед.
Дальше следим за руками:
Итак, вроде бы «ижорские» снаряды для «Гангута» – хуже некуда, а для «Петропавловска» — сталь Бофорса вроде пойдет.
Потому … берется плита с К метр = 1 960 (по оценке комиссии) и вместо скорости пробития в 502 м/с в нее стреляют с куда большей скоростью снарядом из стали Бофорса и снарядами стали Ижорского завода.
Есть небольшой нюанс:
А в другом экземпляре журнала написано так:
Что меня смущает, выстрела три для двух полупартий, а говорится во множественном числе про «контрольные экземпляры» от каждой.
Но куда больше меня смущает разброс начальных скоростей.
Точно подобрать заряд для определенной скорости крайне затруднительно, потому таковые были подобраны для достижения скорости снарядов в некоем диапазоне, например, 1 718-1 752 фут/с (точность подбора заряда в пределах порядка 10 м/с тут вполне уместна).
Поскольку данных в отношении точного определения скоростей таких выстрелов нет, вполне логично будет предположить, что скорости получены расчетным путем, исходя из значений К метр, при этом скорость в 1 789 фут/с получена расчетным путем пропорционально скорости первого выстрела.
Вот какой вывод сделан из результатов работы комиссии со стороны снабжения:
Дополним журнал комиссии одним из документов, сохранившихся с неупомянутых в нем заседаний:
(продолжение ниже)
(продолжение ниже)
Отметим особо: «Можно ли считать, что на раскол снаряда мог иметь какое-нибудь виляние помятый или расколотый колпачок?» — «Нет».
Обратим внимание на позицию генерал-майора Беркалова относительно морских артиллеристов, суммируя ее примерно таким вымышленным диалогом:
«-Вы не видели раскола тела снаряда!
-Нет видели.
-Вы не могли этого видеть!
-Но мы же видели.
-Все дело только в латунном колпачке!
-При всем уважении, но это физически невозможно».
Обратим внимание, что на испытаниях по прочности снаряда на пробитие было сделано всего три выстрела, их которых два в непригодных условиях.
Видим проблему: «Слабая бронепробиваемость (фотография с Ижорского завода разрезанного снаряда показывает, что штампование не дает аморфной структуры, имеются кристаллы даже в головной части снаряда)».
Вновь используем указанную статью С.Е. Виноградова:
«В соответствии с задачами боевого применения новые снаряды подразделялись на три типа. Основным признавался фугасный снаряд относительной длиной 5 калибров (наибольшей в мире) с содержанием 61,4 кг взрывчатого вещества. Его назначением была борьба с небронированными и умеренно бронированными частями неприятельских кораблей. Согласно техническим условиям на изготовление, приём и испытание этот снаряд должен был пробивать цементированную броневую плиту толщиной в полкалибра (150 мм) при попадании 25° от нормали (перпендикуляр от плоскости брони в точке попадания), причём сохранение целостности корпуса снаряда после пробития брони требовалось только при стрельбе в нормаль. При попадании же под углом до 25° от нормали допускалось разбитие корпуса снаряда, но при обязательном пробитии им плиты. Вторым типом снаряда для 12-дм/52 орудий был бронебойный, который при испытании должен был пробивать в целом виде под углом 90° цементированную броневую плиту толщиной в калибр, т.е. 12 дм (305 мм). При стрельбе же под углом 25° от нормали допускалось разбитие корпуса снаряда, но также при обязательном пробитии им плиты. Третьим типом снаряда был т.н. полубронебойный, как промежуточный тип между двумя первыми. Однако далее составления чертежа этого снаряда дело не пошло, серийно он не изготавливался и в состав боевого снабжения кораблей и береговых батарей не входил».
Если считать справедливым мнение комиссии, что снаряды проверялись в условиях заводских испытаний, а также после «испытаний при повышенной скорости», то
при скорости удара порядка 1 735 фут/с и угле 25° от нормали критерием эталонного качества будет К метр порядка 2 085 (снаряд прошел в целом виде)
при скорости удара порядка 1 735 фут/с и угле 25° от нормали критерием допустимого качества будет К метр порядка 2 150 (снаряд разбился, но пробил плиту)
допускается считать критерием слабого, но все еще годного качества достижение К метр порядка 2 160 при скорости удара порядка 1 815 фут/с и угле 25° от нормали, если снаряд прошел в целом виде (такие снаряды подлежат приемке «за неимением лучших») и (это пока предположение) возможно даже К метр порядка 2 250 при скорости удара порядка 1 815 фут/с и угле 25° от нормали (снаряд разбился и пробил плиту).
Насколько справедливо может быть такое предположение?
В соответствии с «Курсом морской тактики. Артиллерия и броня» (проф. Гончаров Л.Г., кафедра артиллерийской стрельбы Факультета военно-морского оружия, издание Военно-Морской Академии РККА им. тов. Ворошилова, — Л. 1932) для расчета пробития брони рекомендуется использовать К метр = 2 134 (стр. 132).
Кроме брони по типу линейных кораблей типа «Севастополь» и снарядов обр. 1911 материала для полномасштабных опытов у него предварительно не было, в связи с чем эту цифру вполне можно считать свойственной среднему качеству серийных бронебойных снарядов обр. 1911 по серийной броне Ижорского завода.
Потому вполне разумным кажется предположение, что, если в 1913 году получен К метр в районе 2 000 при стрельбе опытовыми бронебойными снарядами обр. 1911, а качество русской броневой плиты оценивается в размере К метр в районе 1 960, то для серийных русских бронебойных снарядов обр. 1911 блестящим результатом является ухудшение К метр в пределах 5 процентов от номинального (безупречная сталь Бофорса в снарядах Русского Общества), а допустимым результатом является ухудшение К метр в пределах 10 процентов от номинального (небезупречная сталь Ижорского завода в снарядах Русского Общества).
Первый снарядный скандал – обратим внимание
Было ли Русское общество единственным производителем недоброкачественных снарядов? Посмотрим «Состояние подачи бронебойных и фугасных снарядов судам флота к 1-му января 1916-го года и ожидаемое их дальнейшее поступление»
Читаем внимательно примечание: 400 из 900 снарядов Обуховского завода «задержаны приемкой из-за получения не вполне удовлетворительного результата».
Мне одному кажется, что 400 из 900 снарядов Обуховского завода не смогли никаким способом подтвердить К метр в размере порядка 2 200?
А вот что пишет 07.09.1915 начальник Морского Генерального Штаба вице-адмирал Русин в адрес Морского министра:
В общем, в отношении способа производства снарядов «не могу знать».
(продолжение ниже)
В общем, снаряд раскалываются, но влезать внутрь частной деятельности заводов мы не вправе.
Предоставим снова слово С.Е. Виноградову: «Так, к выполнению крупной части (почти 27 проц.) программы на 12-дм снаряды впервые привлекалось новоиспечённое Русское Общество для изготовления снарядов и военных припасов, образованное лишь за год до этого. На момент получения заказа его производственные мощности ограничивались наличным оборудованием приобретённого обществом завода Парвиайнена, до этого изготовлявшего снаряды не свыше 6-дм калибра, вдесятеро меньшего веса. Заказ (17 проц. программы) получил также рижский завод «Саламандра» — филиал крупной британской снарядной компании «Томас Фирт» (Thomas Firth & Sons Ltd.), изготовлением 12-дм снарядов прежде не занимавшийся, что обусловило впоследствии фактический срыв (частично, непреднамеренно) им задания. Всё это привело к тому, что, получив от Морского министерства крупные авансы …»
В общем, рижский завод «Саламандра» куда-то слился, Русское Общество для изготовления снарядов и военных припасов оказалось совсем не таким, как его живописал «самый молодой генерал», а больше на тот момент по сути ничего на кораблях и не оказалось.
Первый снарядный скандал – завершение
Теперь смотрим объяснительную записку командующего флотом Балтийского моря Каниным от 05.10.1916:
(продолжение ниже)
(продолжение ниже)
(продолжение ниже)
Итак, разбитие снарядов привлекло внимание к другой проблеме: «Слабая бронепробиваемость (фотография с Ижорского завода разрезанного снаряда показывает, что штампование не дает аморфной структуры, имеются кристаллы даже в головной части снаряда)». Казалось бы, исследовать проблему вполне возможно: взять одну и ту же партию плит, провести их сравнительный обстрел снарядами различных заводов на скорости, близкой к теоретическому пределу пробития, и все будет ясно.
Читаем дальше:
И еще дальше:
Авансы в однодневки есть, а опытов нет.
А что на флоте? А флот пока остался вот в таком положении:
Выводы:
по мнению снабжения, для серийных русских бронебойных снарядов обр. 1911 блестящим результатом является ухудшение К метр в пределах 5 процентов от номинального (безупречная сталь Бофорса в снарядах Русского Общества), а допустимым результатом является ухудшение К метр в пределах 10 процентов от номинального (небезупречная сталь Ижорского завода в снарядах Русского Общества),
даже при таких условиях 400 из 900 снарядов Обуховского завода «задержаны приемкой из-за получения не вполне удовлетворительного результата», не исключена возможность наличия в боезапасе снарядов с К метр значительно худшим чем на 10 процентов от номинального,
совершенно непонятно поведение Беркалова и Ко: в 1913 восхищаются техническим уровнем Русского Общества, что не может не влиять на передачу ему заказов, а в 1915 проверять его настолько не хотят, что прямо отрицают очевидный всем присутствующим факт разбития тела снаряда, а не колпачка, не говоря уже о совершенно негодной программе расследования;
вопрос реального наличия в погребах боевого запаса не воевавших линейных кораблей флота Балтийского моря остается дискуссионным,
весной 1916 реально воюющие артиллеристы Черноморского флота решили, что бронебойными снарядами воевать они больше не будут, даже несмотря на то, что уже 150-мм вертикальная броня дает хорошую защиту от фугасного снаряда обр. 1911,
потому для оценки реальных боевых возможностей российских линейных кораблей бронебойные снаряды обр. 1911 учитывать не приходится.
А немцы, наоборот, стреляли бы бронебойными.
