Реквием по пиявке
Реквием по пиявке
— …Это подтверждено? — тихо произнес председатель.
— Да, товарищ председатель, — кивнул секретарь, — Только что сообщили с Теплого Сырта. В девяноста семи процентах исследованных проб, популяция оксигенных паралишайников стала разреженной. Снижение плотности — от двадцати пяти и до тридцати двух процентов.
— Хорошо… То есть, ничего хорошего. Можете идти.
Когда за секретарем закрылась дверь, председатель тяжело повернулся к биологу.
— Что происходит? — просто спросил он.
— Лишайники умирают, — пожал плечами биолог.
— Это я понимаю, но отчего они умирают?
— От старости, — биолог встретился взглядом с председателем и покачал головой, — Не понимаете? Естественный жизненный цикл марсианских паралишайников — порядка восьмидесяти лет. На Марсе нет практически ни единого паралишайника, моложе сорока лет. Они не размножаются уже четыре десятилетия. Что же вы хотели?
— Да какая разница, что мы хотели?! — председатель рывком поднялся с кресла, — Товарищ, мы же тут не о клумбе вопрос решаем! Оксигенные паралишайники — это основной источник кислорода в атмосфере Марса! Тридцать процентов оксигенных паралишайников по всему Марсу вымирает, это значит, что содержание кислорода в атмосфере упадет на треть! На треть!
— Меньше, если это вас успокоит, — отозвался биолог, — Сейчас вымирают в первую очередь старые лишайники, которые обладали меньшей оксигенной продуктивностью. Реально, содержание кислорода упадет процентов на восемнадцать-двадцать.
— Но оно ведь на этом не остановится? — выдохнул председатель. Биолог молча покачал головой, — Не остановится. Почему?
— Товарищи, вопрос вы ставите как-то не по коммунарски, — вмешался человек Полудня. Это был высокий, крепкий парень, в потрепанном ветром и пылью рабочем комбинезоне. На обветренном, скуластом лице застыло волевое выражение, — Какая разница, почему эта ваша трава…
— Симбионт гриба и водоросли вообще-то, — раздраженно поправил его председатель.
— …Симбионт гриба и этой, как ее, водноросли, — отмахнулся человек Полудня, — Какая разница, почему они вымирают? Нам, товарищи, надо вопрос решать деловой: а именно как сделать так, чтобы атмосферой дышать можно было? Мы тут вопрос с ребятами обсудили, и наш ответ — автоматические заводы. Кислород из окислов — ого-го! Это, братцы, вам не травка с грибами! Это ого-го! Синтотрон Грозовского на сто миллионов вольт — каково?
— Да подождите вы с вашими заводами, — отмахнулся председатель, — Товарищ биолог, можно ли как-то этот процесс обратить? Разводить эти лишайники как-нибудь искусственно?
— Лаборатории работают над этим, но… — биолог пожал плечами, — Мы понятия не имеем, где и что искать. Может, результаты будут через пять лет. Может, через двадцать. Может, через пятьдесят.
— Через двадцать лет будет уже поздно! — ударил кулаком по столу председатель, — Если содержание кислорода в атмосфере упадет наполовину, кислорододышащие формы жизни на Марсе — грунтовые черви, бактерии Грозовского — повымирают все. Вся биосфера Марса рухнет! И я уже не говорю о людях. Нам придется эвакуировать большую часть новых поселков, они не смогут компенсировать нехватку кислорода. Это тысячи человек — десятки тысяч! — которых нужно будет с Марса вывозить.
— Вывозить никого не будем! — твердо заявил человек Полудня, — Уступить слепой природе — это не по коммунарски! Где ступила нога коммуниста, там она уступать не должна! Автоматические заводы надо строить, товарищи! План хороший, посчитан до каждой мелкой детальки, до пятнадцатого нолика после запятой. Все ресурсы задействованы без остатка. Сто тысяч автоматических заводов компенсируют дефицит кубатуры…
— Дефицит будет ухудшаться, — холодно заметил биолог, — Вымирание лишайников на трети не остановится, знаете ли.
— Хорошо, триста тысяч, — легко согласился человек Полудня, — Триста тысяч, значится, автоматических заводов за двадцать лет, товарищи…
— Как вы решите вопрос логистики? — неожиданно вмешался начальник транспортного отдела. До этого он просто сидел, обхватив голову руками, и бессмысленно глядя в стол. — Чтобы доставить потребную инфраструктуру за разумное время, потребуются полторы тысячи фотонных кораблей, по грузоподъемности равных «Тахмасибу». В наличии во всей Солнечной, их — считая и те, что в ремонте, в дальних рейсах, прочее — восемнадцать. Точно по памяти не скажу, но на постройку одного такого планетолета уходит два года.
— Смешной вопрос, товарищи, — надменно отозвался человек Полудня, — Напряженные усилия дружных народов Земли…
— Да хоть натужные! — взорвался начальник транспортного отдела, — Невозможно так просто вот взять и расширить в семьдесят пять раз производство мезовещества! Девять женщин и девять мужиков, как бы ни старались, за месяц ребенка не родят!
Человек Полудня залился краской.
— Я бы попросил!… — возмущенно пробормотал он, — Без сомнительных… этих… сек-су-альных, — с трудом выдавил он, — Без этих, значит, аналогий! Они человеку нашего времени глубоко чужды…
— Вот без аналогий и помолчите пока! — вмешался председатель. Вновь обернувшись к биологу, он задал давно мучивший его вопрос: — Почему об этом никто не предупредил раньше?
— Потому что никто не хотел слушать предупреждений, — отозвался биолог, — Да и о чем мы могли предупредить? Что мы не понимаем, как работают некоторые стадии в механизме размножения оксигенных паралишайников? «Надо лучше работать», нам отвечали. Что в образцах тканей марсианских пиявок в следовых количествах есть энзимы, сходные с энзимами лишайников? «Докажите, что это не случайность», — он тяжело вздохнул, — Да мы и сами-то были, откровенно говоря, не уверены! Все, что мы видели — что нам чего-то не хватает, а чего — не знали.
— Пиявки, — выдохнул председатель.
— Да, пиявки, — кивнул биолог, — Теперь уже сомнений в этом нет. Марсианские пиявки были тем недостающим камешком, без которого мы и не могли понять, как же работает экосистема Марса. Только они были достаточно крупными и активными, чтобы поддерживать метаболические процессы. Именно их энзимы были тем фактором, который запускал механизм симбиотического размножения лишайников. Теперь мы поняли. Вот только уже поздно, понимаете? Пиявок больше нет. Вы их всех истребили.
— Но мы же не знали… — почти простонал председатель.
— Ох, вот только не надо этого старорежимного ханжества! — неожиданно вспылил биолог. Голос его буквально сочился ядом. — Все вы прекрасно знали: а вот понимать — понимать! — не захотели. «Марсианская пиявка опасная, марсианская пиявка некрасивая, давайте истребим марсианскую пиявку…» — передразнил он. — А сообразить, что если в крайне истощенной, древней, на ладан дышащей экосистеме есть крупный, опасный хищник — то зачем-то он в этой экосистеме все-таки, наверное, нужен? Что будь марсианская пиявка просто бесполезным людоедом, никому не нужной пустой уродиной, то она в условиях Марса и столетия бы не протянула, вымерла бы без следа? А?…
В помещении воцарилась тишина. Собравшиеся молчали. Только человек Полудня громогласно разглагольствовал что-то про «…на каждый завод по сотне киберов, умных как черти, с двумя ульмотронами в каждого…», но никто не обращал на него внимания.
— Да… — произнес, наконец, председатель, — Н-да… Ошиблись мы. Чертовски глупо ошиблись, как дети малые…
— Никакой ошибки не было, — человек Полудня решительно опустил руку на стол, как бы ставя точку в споре, — Все идет в полном соответствии с тем, как задумывалось. Я уже все решил как надо. Автоматические заводы! По коммунистически надо, по коммунистически! Напрячь решительно усилия, и…
Что полагалось дальше, так и осталось неизвестным, потому что председатель, вирхем вскочив с места, сгреб парня за грудки и отвесил ему звонкую оплеуху. Человек полудня издал какой-то тонкий полувсхлип-полувзвизг, напоминавший что-то вроде помилосердствуйтеябудужаловаться», и попытался залезть под стол, но председатель доволок его за шкирку до двери, и пинком спровадил наружу.
— Давно пора было, — одобрительно отозвался начальник транспортного отдела.
— Достал, паразит, — усаживаясь на место, и дуя на отбитые костяшки, проворчал председатель, — Ходят, понимаете ли, эти «люди полдника», порожденцы «высокой теории воспитания», всех учат, как надо…
На минуту воцарилась тишина. На этот раз — тяжелая, настоящая.
— Что нам остается? — тихо спросил, наконец председатель.
— Искать пиявку, — так же негромко ответил биолог, — Есть слабая — очень слабая! — надежда, что она-таки выжила. Пробы, взятые в приполярных районах показывают, что в некоторых местах паралишайники не показывают признаков старения. Значит, надо там искать. Искать, и надеяться, успеем. Потому что иначе — иначе Марс обречен.
