Почему провалился имперский проект?
Десять лет назад весь мир с ужасом наблюдал за апокалипсической картиной падения башен-близнецов в Нью-Йорке. Практически ни у кого не вызывало сомнений, что теракты 11 сентября станут поворотным моментом в истории международных отношений. У неоконов, которые были тогда у власти в Вашингтоне, появился прекрасный повод для того, чтобы реализовать проект «нового американского столетия», выстроить «империю свободы». Соединенные Штаты, очертя голову, бросились в гущу ближневосточных сражений, и, как сейчас становится очевидным, несколько переоценили свои силы.
Многие эксперты сразу подвергли сомнению тот факт, что лидеры «Аль-Каиды», засевшие в пещерах Афганистана, могли организовать самый громкий теракт в истории человечества. Скорость падения башен, по словам ряда инженеров, говорит о том, что мощнейшие опорные конструкции не оказали сопротивления, а это возможно лишь в том случае, если их разрушили заранее. Следовательно, говорят они, падение башен-близнецов — это классический пример контролируемого сноса. Официальная версия во многом основывается на телефонных переговорах пассажиров разбившихся самолетов с землей. Но, как теперь выясняется, в 2001 году вести такие переговоры было технически невозможно. Кроме того, спецслужбы так и не нашли ни один из «черных ящиков», зато обнаружили в дымящихся руинах ВТЦ нетронутый паспорт предполагаемого участника теракта Мохаммеда Атты.
Pax americana
Кто бы ни стоял за событиями 11 сентября, для лидеров западного мира они оказались как нельзя кстати. Еще в 1999 году, выступая в Чикаго, британский премьер Тони Блэр призвал внести поправки в Устав ООН, которые бы сделали легитимной военную оккупацию тех стран и регионов, где «систематически нарушаются гуманитарные нормы». А генсек ООН Кофи Аннан, так комментировал статью из Устава организации, запрещающую вмешательство иностранных войск во внутренние дела суверенных государств: «В ином контексте слово «вмешательство» употребляется в более положительном значении. Медицина использует это слово, чтобы описать действия хирурга, который, удаляя злокачественную опухоль, спасает жизнь человеку». Именно такими хирургами воображали себя неоконы — группа идеологов, которая перешла Бушу-младшему в наследство от отца. Критики называли их «персонажами босховской фантасмагории», которые забрались на вашингтонский Олимп, чтобы реализовать свои «маниакальные замыслы по строительству нового мирового порядка». После 11 сентября для них не составило труда обосновать идею превентивных действий и выдвинуть так называемую доктрину Буша, которая связала безопасность США со «сменой режима» в «государствах-изгоях». «Америка повторяет опыт Римской империи, — отмечал The New Republic. — Ведь благосостояние эллинистического мира было тесно связано с необходимостью обеспечения безопасности римского государства».
Многие эксперты утверждали, что после 11 сентября в американском мировоззрении произошла настоящая революция. По словам Эндрю Бачевича, «страна, в которой главное общественное здание — Капитолий, законодатели заседают в Сенате, а принцепс, именуемый президентом, обладает огромными полномочиями, — призналась, наконец в том, что является империей». Американцы стали много читать об опыте своих предшественников и находить положительные черты в Pax Romana и Pax Britannica. «Америка не должна бояться свирепых войн ради мира, если они будут вестись в интересах «империи свободы», — писал The Wall Street Journal.
Дональд Рамсфельд, занимавший тогда пост главы Пентагона, отмечал, что события 11 сентября «предоставили Соединенным Штатам возможности, аналогичные тем, что были у них после окончания Второй мировой войны: они получили моральное право перестроить мир». Один из главных внешнеполитических идеологов США Збигнев Бжезинский буквально сразу после терактов в НьюЙорке выступил с серией статей в неоконсервативном журнале The National Interest, в которых он призывал американских военных «блокировать дугу нестабильности в Центральной Азии, Персидском заливе и на Ближнем Востоке, установив, таким образом, контроль над евразийским хартлендом».
Загадка Тора Боры
И американцы послушались его совета. Под лозунгом борьбы с терроризмом они начали вторжение в Афганистан. Хотя на самом деле «Аль-Каида» интересовала их в последнюю очередь. В этом смысле очень показательна история битвы за Тора Бору. В декабре 2001 года, через три месяца после 11 сентября, в этом пещерном комплексе, расположенном неподалеку от Джелалабада, окопался террорист №1 Усама бен Ладен. У американских коммандос была возможность его уничтожить, однако Пентагон не дал им это сделать. «Мы словно бились головой о стену, — пишет в своей книге «Костолом» сотрудник ЦРУ Гарри Бернтсен, — я повторял снова и снова: нам нужны рейнджеры, чтобы начать штурм Тора Боры и перекрыть подземные тоннели, ведущие к афгано-пакистанской границе. Однако мне отвечали, что эта военная операция не в интересах США. Пошли вы к черту, — бросил я в сердцах». Офицеры просили о подкреплении в 1000 спецназовцев, однако руководитель Центрального командования вооруженных сил США генерал Томи Фрэнкс на их мольбы не откликнулся. Несмотря на то что в этот момент в Кандагаре, Баграме и королевстве Оман находились крупные формирования морских пехотинцев и рейнджеров.
Когда Дональд Рамсфельд предложил Бушу обсудить штурм Тора Боры, президент лишь отмахнулся от него и в тот же день поручил генералам подготовить план нападения на Ирак. В результате лидеру «Аль-Каиды» удалось уйти по тоннелям, ведущим к Пакистану и затеряться на территории пуштунских племен. «В США никто даже не помышлял о ликвидации бывшего сотрудника ЦРУ Усамы бен Ладена, — пишет The Nation. — Ему дали уйти, чтобы потом на протяжении десятилетия использовать его фигуру для оправдания американского военного присутствия в Афганистане и на Ближнем Востоке».
«Большой Ближний Восток»
Вначале США сопутствовала удача. Им легко удалось закрепиться в Афганистане, а весной 2003 года завоевать Багдад. Любопытный эпизод приводит в своих мемуарах Джордж Теннет, возглавлявший в эпоху Буша ЦРУ. На следующий день после терактов 11 сентября он столкнулся в Белом доме с одним из ведущих неоконов Ричардом Перлом, который сказал ему: «Что ж, теперь у нас есть прекрасный предлог для нападения на Саддама». Трехнедельный блицкриг в Ираке вызвал настоящую эйфорию: скорость и эффективность силового воздействия убедили американцев в том, что им удастся реализовать имперский проект. Командующих войсками США на Востоке стали неофициально именовать «проконсулами». «Когда Соединенные Штаты, — заявил в интервью «Однако» посол Ирана в России Сайед Реза Саджади, — провели две молниеносные военные кампании, закончившиеся взятием столиц, Кабула и Багдада, их переполняла гордость и они возомнили себя всесильной державой».
Афганистан и Ирак стали прекрасными опорными базами для реализации геополитического проекта, который получил название «Большой Ближний Восток». Смысл этого проекта сводился к традиционному имперскому принципу divide et impera. Американцы задумали полностью перекроить границы региона. «Большинство ближневосточных государств, — заявляли они, — являются искусственными образованиями, созданными британскими колонизаторами. И у нас есть возможность исправить дефекты». В 2006 году подполковник в отставке Ральф Петерс, работавший в Национальной военной академии США, опубликовал новую карту Ближнего Востока, которая во многом отражала представления американского истеблишмента о том, как должен выглядеть регион (Она даже использовалась в обучающих программах для высших военных офицеров Оборонного колледжа НАТО). В Центральной Азии предполагалось создать Большой Пуштунистан, в который вошли бы территории Афганистана и Пакистана, населенные пуштунами, а также Независимый Белуджистан, объединяющий белуджей Ирана, Пакистана и Афганистана. Ирак планировалось разделить на три части: суннитское государство, арабское шиитское государство и Независимый Курдистан, к которому, по замыслу американских стратегов, со временем должны были присоединиться курдские регионы Турции, Ирана и Сирии. Конечно, в действительности никто в Америке не думал о правах национальных меньшинств. Цель проекта «Большой Ближний Восток» состояла в том, чтобы ослабить две наиболее сильные державы на «Евразийских Балканах» — Турцию и Иран. «Не случайно, — заявил в интервью «Однако» американский политолог Альфред Росс, — Вашингтон спонсирует три военизированные группировки, две из которых базируются на территории Северного Ирака (левацкая организация «Моджахеддине Хальк» и Партия свободной жизни Курдистана) и одна — террористическая группировка «Джунд Аллах» — в пакистанской провинции Белуджистан. Все эти организации считают Иран своим главным врагом и ведут против него боевые действия».
«Закрепившись в Ираке, — отмечал The American Thinker, — США получили ключ от Ближнего Востока, ведь в стратегическом отношении это важнейшее государство региона, которое граничит с Турцией, Ираном, Сирией, Иорданией и Саудовской Аравией. Что же касается Афганистана, то здесь американцы создали плацдарм, который позволяет оказывать влияние на главных геополитических соперников США — Китай, Россию и Иран — и при необходимости создавать на их границе искусственные кризисы». Говорят, что в соседних с ИРИ районах Афганистана существуют секретные базы США, куда не допускают даже миротворцев ООН.
«Благожелательная империя» и «арабская весна»
С приходом в Белый дом Барака Обамы американцы постепенно начали сворачивать имперский проект. Точнее, проект «прямого неоколониального управления». Идеологи демократов объявили, что республиканская администрация оказалась не способна отстаивать интересы США и создала крайне негативный имидж Америки в мире. В аналитических центрах популярность приобрела концепция «благожелательной империи, которая осуществляет косвенное управление колониями». Даже часть неоконов переметнулась в лагерь Обамы. «Риторика нового президента напоминает начало 60-х, когда Кеннеди пришел к власти на волне недовольства внешней политикой Эйзенхауэра, — писал в The Washington Post Роберт Каган. — Многие считали политику республиканского президента топорной и ставили ему в пример молодого демократа, который призывает найти новые способы распространения идеалов свободы». И хотя свою предвыборную кампанию Обама строил на обещании вывести войска из Ирака, в то же время он предлагал увеличить военный бюджет, усилить американский контингент в Афганистане и не исключал силового решения иранской проблемы. Его сторонников-пацифистов такие предложения ставили в тупик, и они окрестили его «неоконом в овечьей шкуре» (неоконы, к слову сказать, сами когда-то принадлежали к группе левых интеллектуалов, под влиянием которых формировались общественные взгляды Обамы).
Ряд экспертов считают, что администрация Обамы попыталась воплотить в жизнь концепцию «благожелательной империи», провоцируя массовые выступления в странах Ближнего Востока. Не секрет, что основными клиентами Национального фонда в поддержку демократии — одного из важнейших институтов влияния США в мире — были оппозиционные движения Туниса, Египта, Иордании, Ливии, Сирии и Йемена — именно тех стран, которые в начале 2011 года охватила «арабская весна». Однако пока не совсем понятно, сумеют ли Соединенные Штаты воспользоваться массовым ближневосточным психозом, и команда Обамы не желает отказываться от достижений своих предшественников. И хотя президент заявляет о выводе войск из Афганистана, ведутся переговоры о сохранении постоянно действующих военных баз США на севере страны неподалеку от границы с Китаем и странами Центральной Азии, которая всегда считалась «мягким подбрюшьем России». Кстати сказать, в самих центральноазиатских государствах также планируется сохранить американские базы, которые создавались в 2001 году под предлогом войны с террором. Шесть военных баз США останется и в Ираке.
«Неохотная сверхдержава»
Однако все это, конечно, лишь жалкое подобие того грандиозного имперского проекта, который был разработан администрацией Буша после 11 сентября. Почему же этот проект провалился? Главной причиной, по словам политологов, является «перенапряжение сил и отсутствие необходимых средств». Империи прошлого существовали за счет дани, податей или налогов и погибали в тот момент, когда затраты на строительство империи начинали превышать поступления из провинций. В эпоху холодной войны, когда Соединенные Штаты только начинали выстраивать свою империю, они не могли, конечно, собирать дань с европейских государств, но убедили их принять главенство доллара в мировой валютной системе, что и стало своеобразным эквивалентом имперского налога. Однако восточные войны, которые начались вслед за 11 сентября, стоили очень дорого и практически никак не окупались, вынуждая Америку все больше влезать в долги. Еще одна проблема, с которой столкнулись США при строительстве империи, — отcутcтвие чиновников, готовых управлять заморскими территориями и отстаивать интересы метрополии. Неслучайно президент Совета по международным отношениям Ричард Хаас называет Америку «неохотной сверхдержавой». «Представители американской элиты, — пишет профессор Гарварда Нил Фергюссон, — не любят работать за границей. Они предпочитают руководить фирмой на Уолл-стрит, а не управлять Багдадом, строить торговые молы, а не нации. По натуре своей они изоляционисты, а ведь для создания империи нужны сотни образованных и информированных чиновников, способных насаждать свои национальные ценности за рубежом».
Еще в 1942 году историк Руперт Эмерсон писал, что «американцы всегда с большой неохотой завоевывали чужие земли и управляли иностранцами. Им нравилось чувствовать себя освободителями, а не оккупантами». В отличие от викторианской Британии, где сформировался политический класс бесстрашных, закаленных в боях колониальных чиновников и легионеров, Америка в первую очередь сосредоточена на проблемах внутренней политики. По меткому выражению журналиста Френка Бьюреса, последние полвека Соединенные Штаты умудряются одновременно быть мировой державой и не желать властвовать над миром. Это почти шизофреническое раздвоение американского сознания приводит к тому, что, только начиная вторжение на территорию иностранного государства, США уже продумывают стратегию выхода.
Не исключено, правда, что провал глобального имперского проекта может стать для Америки поучительным опытом. Ведь, как говорил вольтеровский Панглос: «Все события неразрывно связаны в этом лучшем из возможных миров. Если бы вы не были изгнаны из прекрасного замка здоровым пинком, не есть бы вам сейчас ни лимонной корки в сахаре, ни фисташек».
Александр Терентьев-мл
http://www.odnako.org/magazine/material/show_12683/
