«Подвиг «Варяга»». Часть 2. Бой у Чемульпо. Сравнение.

Предыдущий пост

Содержание:

Скорость

Скорость в предстоящем прорыве играла важнейшую роль. Именно она определяла время боевого контакта. Как долго «Варяг» будет находиться в зоне обстрела японцев? Сколько времени потребуется, чтобы выйти на простор для оперативного маневрирования? Скорость давала «Варягу» реальный шанс уйти от погони. Кроме того, скорость выполняла и оборонительную функцию сама по себе. Чем более скоростная цель, тем труднее в нее попасть.

Результаты испытаний

Большинство источников указывают 23 узлов, как максимальную скорость «Варяга». Но это не так. 23 узлов, по условию контракта должна была составлять средняя скорость «Варяга» за 12 часов испытательного пробега. Именно о ней можно высказаться, как о «обещаной Крампом». Выполнил ли он свое обещание? Посмотрим на результаты 12-ти часового испытания.

При работающих вентиляторах и открытых входных люках давление в кочегарках составляло 3-5 мм вод. столба. Средняя частота вращения гребных винтов около 149 об/мин, давление пара в котлах достигло 17,5 атм (вместо 18 по спецификации). Несмотря на вывод из действия на 3,5 часа котла № 30 (в нем разорвало трубку) средняя скорость составила 23,18 узла, превысив контрактную, а суммарная мощность обеих машин по индикаторным диаграммам — 14 157,5 л. с. Крейсер выполнял пробег имея углубление 5,94 м на ровный киль, соответствующее спецификационному водоизмещению 6500 т. Таким образом, Крамп не только выполнил, но и перевыполнил «свои обещания» скорости.

Для сравнения, наиболее быстроходный японский крейсер в Чемульпо, «Асама», проходила не 12-ти часовые, а только 4-часовые испытания. На них, имея водоизмещение в 9 714 тонн, корабль показал среднюю скорость в 21.3 узла.

Указанные испытания, однако не дают представления о максимальной скорости корабля. Здесь, скорее, испытания способности дежать максимальную скорость длительное время. Что в контексте событий в Чемульпо больше соответствует модели «погоня-преследование». Максимальню же возможную скорость, в «рывке», в прорыве, показывают на «мерной миле». «Варяг» проходил это испытание на Бостонском рейде.

Перед выходом из Бостона 12 июля крейсер имел осадку носом 5,87 м и кормой — 6,02 м. Чтобы компенсировать потерю осадки при расходовании угля на 50-мильном переходе к месту испытаний, приняли 25 т воды в кормовое провизионное отделение. Мерная линия длиной 10 морских миль находилась под наблюдением гидрографической службы американского флота и была обозначена четырьмя буями при участии штурмана “Варяга” лейтенанта С. Д. Свербеева. Глубина моря составляла 100 м, волнение 2-3 балла, ветер силой 3-4 балла дул под углом 40° к направлению мерной мили. Прогрессивные испытания включали три пробега (два — против ветра) со скоростью 16 уз и по два пробега со скоростью 18, 21 и 23 уз. Погода быстро портилась пробеги со скоростью 23 уз делали уже при 4-5-балльном волнении и сильном ливне, сквозь сетку которого с трудом обнаруживались буйки. Средняя скорость двух «23-узловых» пробегов составила 23.7 узла при давлении пара всего в 14.4 атм. Несмотря на шквал, налетевший с носа под углом 65°, в середине последнего галса скорость составила 24,59 уз и, по мнению Э. Н. Щенсновича, могла бы достичь и 25 уз, если бы лучше правили рулем. Наибольшая индикаторная мощность составила 16198 л. с. при давлении пара в котлах 15,5 атм. Максимальная частота вращения гребных винтов 153.85 об/мин.

Очевидно, что и здесь крейсер не показал своей предельно возможной скорости. Встречный шквал и силное волнение не только заставляли сбиваться с курса, но и оказывали дополнительное сопротивление движению. Кроме того, имелся значительный запас по мощности машин. Проектная мощность (20 000 л.с.) была использована только на 81%. Котлы так же были недогружены давлением. Вместо 17.5 атм, показанных на испытаниях полного хода, или 18 атм проектных, давление ограничили только 15.5 атм. Крамп, уже значительно перевыполнив обязательства контракта, спешил сдать корабль и получить платежи. Дополнительная скорость, связанная с дополнительным риском, его не прельщали. В боевых же условиях подобных резонов нет. Тем не менее, показанные результаты смело можно назвать выдающимися — по данным справочников 1901 года «Варяг» считался самым быстроходным крейсером в мире.

Что касается «Асама», то она показала на мерной миле скорость 22.07 узла, при мощности в 18 278 л.с., полностью исчерпав проектные возможности машин (18 000 л.с.) и уступив «Варягу» в данном показателе минимум 2.5-3 узла.

Показатели перед войной

Популярным аргументом русских источников является утверждение о то, что, да, на испытаниях все было хорошо, но вот потом, а особенно, перед самым боем, максимально возможная скорость «Варяга» была значительно меньше. Однако они опираются при этом не на какие-то факты, но лишь на мнения заинтересованных лиц или вообще декларируют величины скорости без каких либо ссылок.

Так например, в капитальном труде «Русско-японская война 1904-1905 гг. Книга первая. Действия флота на южном театре от начала войны до перерыва сообщений с Порт-Артуром. Издание исторической комиссии по описанию действий флота в войну 1904-1905 гг. при Морском Генеральном Штабе» (СПБ, 1912, с. 4)» голословно утверждается, что в 1904 году скорость «Варяга» составляла 17 узлов. Единственным сколь либо вероятным обоснованием подобной величины скорости, может быть только данные намеренно утрированного рапорта адрмирала Е.И. Алексеева в конце июня 1903 года, где он, лоббируя попытки переложить техническое обслуживание «Варяга» на мастерские Невского завода, приводит как аргумент то, что в результате некачественной переборки механизмов силами мастерских порта, предельная скорость крейсера уменьшилась до 17 узлов.

Но, во первых, такое утверждение не подтверждено реальными фактами испытаний. Прибыв в Порт Артур 14 июня 1903 для текущего ремонта (куда входила и переборка машин), «Варяг» не проводил после этого никаких пробегов. Ближайшие же предыдущие данные значительно превышают указанные значения скорости. Так 12 марта 1903 года машины «Варяга» достигли частоты вращения 136 об/мин. Учитывая, что, по данным испытаний, частоте 149 об/мин отвечала скорость 23.18 узла, то 12 марта скорость крейсера соответствовала испытательной скорости в 22.5 узла. 23 марта снова, на длительный испытаниях, была показана частота в 134 об/мин. Давление в котлах было 17,5 атм.

Во вторых, понятие «предельной скорости» для мирного времени существенно отличается от такового в боевой обстановке. В частности, включает в себя определение «без вреда для машин». То есть, под «предельным», в рапорте Алексеева подразумевался просто полный ход. В мирное время вообще не предусматривались какие либо испытания или эксплуатация на максимальной или «предельной» скорости. Значительно ограничивалась даже возможность полного хода. Так инструкцией вице-адмирала Ф.К. Авелана предписывалось пользоваться полным ходом только в исключительных случаях либо раз в шесть месяцев. Такие пробеги выполнялись и показывали удовлетворительные результаты. Кроме указанных в 1903 году, можно отметить испытания полным ходом 3 октября 1902 года, где достигли частоты 146 об/мин (23 узла).

В третих, сама причина, якобы, «предельной скорости» в 17 узлов, а именно — неудачная переборка машин носила временный характер и устранялась новой переборкой за несколько суток, что реально и было проделано. Уже 16 октября 1903 года крейсер на длительном испытании достиг частоты машин в 140 об/мин (22.7 узлов) при давлении пара в котлах 14-15 атм. Это значительно превышало ту «предельную скорость», о которой рапортовал Алексеев и которая указывается в русской официальной истории войны.

В четвертых, сами выводы представленные Алексеевым базировались на непроверенных, а порой даже намерено заниженных оценках. К сожалению, новый командир В.Ф. Руднев, переведенный из управления порта, не сумел поддержать ту атмосферу ответственности и строгости в выполнении служебных обязанностей, которой добивался Бэр. Корабль стал постепенно скатываться в подготовке на последние места в эскадре, а офицеры и специалисты крейсера вместо упорной работы по поддержанию необходимой боеспособности, предпочитали «бомбардировать начальство» жалобами на якобы «врожденные» дефекты машин и механизмов корабля. Так инженер И.И. Гиппиус, проведший в апреле 1903 г. детальное обследование машин «Варяга», обнаружил, что верхний предел давления пара был ограничен установкой механиками «Варяга» предохранительных клапанов на значение лишь не более 14 атм при проектной в 18 атм и реально достигнутой в марте, только незадолго до этого, 17.5 атм. Кроме того, им отмечено, что кочегары «стараются как можно реже подходить к котлам«. То есть, ограничения не технического, а, скорее, психологического порядка. Кроме того, Гиппиус установил, что номинальная индикаторная мощность машин (19 810 л.с.) реально соответствует проектной и не может быть причиной пониженной скорости.

Котлы

Мельников, в своей монографии о крейсере «Варяг», цитируя выборочные оценки из работ Д.А. Голова, декларирует якобы принципиальные пороки котлов системы Никлосса, как главную, наряду с «американцами-вредителями», причину низкой скорости корабля. В тему данной работы не входит подробный обзор котлов различных систем или анались деятельности лоббирования в МТК котлов Бельвиля. Главное, на чем следует остановить внимание — надежность, статистика проишествий, для котлов Никлосса не отличается от других типов водотрубных котлов. Да, имелись случаи аварий на кораблях, оснащенных такими котлами. Но то же можно отметить и для других систем. Печальный опыт «Победы», на которой стояли котлы Бельвиля и плавание 2-й тихоокеанской эскадры, когда приходилось из за различных поломок останавливаться по 3-4 раза в сутки, показывают, что надежность работы машин зависела отнють не от типа котлов.

Неубедительно выглядит и такой мельниковский «аргумент»: «К 1913 году котлы Никлосса удерживались лишь во французском и итальянском флотах, но и там они начинали выходить из употребления». Любая конструкция подвержена моральному старению. В то время котлы с горизонтальными трубками вытеснялись новым «шатровым» типом котлов. Если замена — критерий качества, то стоящие на «Асама» огнетрубные котлы были вытеснены еще раньше и как раз водотрубнымы типами Бельвиля, Николоса и t.d. Так что, в любом случае, котлы на «Варяге» были лучшего типа, чем на «Асама» и большинстве других японских крейсеров (на единственном крейсере с водотрубнымы котлами — «Ниитака» они были как раз тоже типа Никлосса)… Надо отметить, однако, что в дальнейшем Мельников, видимо, пересмотрел свою позицию и отмечал, что:» Тип котла, как оказалось, существенного значения не имел» («Эскадренные броненоcцы типа «Пересвет». Гангут #12 с.27).

Главные нарекания на котлы Никлосса относятся к сложности изготовления деталей и текущей эксплуатации. Но не к недостаточной паропроизводительности или боевой надежности. Резоны мирного времени по искуственному ограничению производительности котлов не могут быть приняты во внимание в боевой обстановке. Что нибудь одно: или команда «Варяга» героически выполняет свой воинский долг, или старается подходить как можно реже к котлам. Как раз в боевой обстановке такой тип котла имел неоспоримые преимущества перед, скажем, типом Бельвиля или Ярроу. Форсирование котла было гораздо менее рискованно, так как в случае разрыва трубки, выходила из строя лишь она одна, а не весь котел или коллектор. Аналогично при боевых повреждениях.

Котлы считались идеальными с точки зрения удобства и скорости извлечения или заглушки трубок. Для этого требовалось всего несколько минут, причем не надо было, ни открывать горловины, ни влезать внутрь коллектора, что было бы необходимо в случае применения котлов Ярроу. Наличие отдельного замка (соединительной скобы) у каждой трубки позволяло заменять только поврежденную трубку без выдвижения всей батареи, как, например, в котлах Бельвиля.
После испытаний «Храброго» на обратном пути в Петербург находившиеся на корабле братья Никлосс продемонстрировали удобство и легкость взаимозамены трубок. По выбору членов приемной комиссии один из котлов отключили от других, выпустили из него воду и вынули три трубки, которые затем без каких-либо затруднений поменяли местами. На исходе 45-й минуты котел снова ввели в действие. Для сравнения, в котлах Бельвиля пуск занимал около 2 часов.

Что касается огнетрубных котлов «Асама», то они в еще большей степени уступали котлам «Варяга». Их пуск был, в значительной мере, более длительной процедурой. Для поднятия пара при большом водяном обьеме так же нужно было гораздо большее время. А главное, разрыв такого котла, с большим водяным обьемом, приводил к гораздо большим разрушениям, чем разрыв трубки Фильда в котле Никлосса. Данное преимущество водотрубных котлов в безопасности и послужило одним из главных аргументов принятия их к эксплуатации в замену жаротрубных. Недостатки же котлов Никлосса — сложность ежедневной эксплуатации и, в частности — строгое поддержание водного режима — не могли служить препятствием их успешной работы в кратковременном бою.

Следует обратить внимание и на то обстоятельство, что котлы «Варяга» были испытаны на значительно большее давление, чем на других кораблях. Обычно испытательное давление принимается в 1.25 раза больше от рабочего. Например, на крейсере «Аврора» рабочее давление 17.2 атм, а испытывали котлы при 22 атм (котлы крейсера «Богатырь» — при 23 атм). Котлы же Варяга, при рабочем давлении в 18 атм, испытывались на давлении 28.1 атм или в 1.56 раза больше рабочего. Безопасное рабочее давление, при таком испытательном, составляло 28.1/1.25 = 22.5 атм. Иными словами, котлы «Варяга» или обеспечивали большую безопасность или позволяли получать значительно больше пара после детандера, чем в номинальном режиме, при соблюдении тех же требований к безопасному давлению, как и на других кораблях.

Оценка Руднева

В своей книге, вышедшей после войны, Руднев настаивает на еще большем (видимо, в связи с гораздо большей потребностью оправдать свои действия в бою) понижении максимальной скорости «Варяга» перед боем: «Крейсер «Варяг» в конце 1903 г. производил испытание подшипников главных механизмов, которые ввиду неудовлетворительности металла, не могли быть доведены до желаемых результатов, а потому и ход крейсера доходил только до 14 узл. вместо следуемых 23» («Бой «Варяга» у Чемульпо 27 января 1904 г.» СПБ, 1907, с. 3).

Однако факты свидетельствуют, что даже после указанной установки головного подшипника правой машины, крейсер достигал значительно большей скорости. 12 ноября «Варяг» вышел в море для приработки подшипников на малом ходу. На испытаниях 15 ноября для приработки на средних и полных ходах присутствовали члены специальной комиссии, созданной для испытания механизмов и освидетельствования котлов на кораблях эскадры: флагманский инженер-механик А. А. Лукьянов (председатель), инженер-механик порта В. Н. Шилов и группа механиков с кораблей эскадры. Испытания продолжались три часа. Частоту довели до 130 об/мин, что соответствовало испытательной скорости 22.1 узлов. На целых 8 узлов больше, чем, утверждал Руднев. Под парами было 29 котлов при давлении от 14 до 15,8 атм. Надо также отметить, что сами пробеги для приработки подшипников никоим образом не могут быть критерием для определения максимальной скорости. Их проводят для притирания скользящих поверхностей сначала на средних (80 об/мин), а потом и на полных (130 об/мин) ходах и не ставят задачей достижения максимальных скоростей (при проектных 160 об/мин и давлении пара во всех 30-ти котлах — 18 атм). Таким образом, по результатам указанных Рудневым «испытаний», даже 22 узла — далеко не предел для кратковременно достижимой скорости «Варяга».

Машины и перегрузка

Что касается неполадок с машинами «Варяга» и, в частности, с подшипником правой машины, то надо вспомнить, что крейсер обладал значительным запасом мощности. Для достижения скорости в 23 узла ему была необходима мощность около 14 000 л.с., а машины были способны развивать до 20 000 л.с. даже в номинальном режиме. На практике это означает, что в случае перегрева подшипника на частоте, скажем, 140 об/мин, на данной машине ее можно уменьшить до 125 об/мин (агрегатная мощность около 4 700 л.с.), а на другой — повысить до мощности около 8 300 л.с. (155 об/мин) и даже в таких условиях обеспечивать указанную скорость. После остывания подшипника, частота машины может быть снова увеличена. Кроме того, боевые условия определяют гораздо более широкие допуски к таким показателям, как «допустимый нагрев», «износ машины» и т.д. по сравнению с мирным временем. А вот у «Асама» для обеспечения максимальной скорости была использована вся мощность машин и никаких резервов не было. То есть, машины «Варяга» более надежно обеспечивали высокие скорости.

Ну и, наконец, последним аргументом сторонников теории «низкой скорости» служит перегрузка крейсера. Так Мельников отмечает, что за неделю до боя «Варяг» имел водоизмещение в 7 500 тонн или на 1 000 тонн больше номинального. Действительно, излишняя масса уменьшает скорость. Но в оценках такого фактора, он допускает значительные ошибки:

1. Во всех оценках скорости, прямым измерением служит частота вращения валов. Скорость является производной величиной от частоты. Оценки уменьшения скорости носят у Мельникова приблизительный характер. Так о уже упоминавшемся испытании 16 октября 1903 года, где частота достигла 140 об/мин, он отмечает, что:»Скорость при этом ввиду перегрузки крейсера, по-видимому, не превышала 20,5 узла».

2. Сами оценки изменения скорости даны без всяких методик и вычислений. Что называется «с потолка». А между тем у Мельникова, на странице 144 приведена формула В.И. Афонасьева, согласно которой, при изменении водоизмещения с 6500 тонн до 7500 тонн, потребная мощность для обеспечения той же скорости увеличивается всего лишь в 1,1 раза. А скорость корабля пропорциональна корню кубическому от мощности. Иными словами, при одинаковой мощности, скорость пропорциональна изменению водоизмещения в степени 1/3. Посколько частоте 140 об/мин соответствует скорость 22.7 узла при водоизмещении 6 500 тонн, то при его увеличении до 7 500 тонн скорость уменьшится только до 22.0 узлов, а не до 20.5 узлов, как гадает Мельников.

3. Водоизмещение «Варяга» Мельников определяет неверно. Прежде всего следует обратить внимание на то, что по данным весового журнала (то есть, фактически), нормальное водоизмещение крейсера составляло 6 500 тонн. При полном запасе угля (около 1290 тонн) водоизмещение составляло 7 022 тонны. Вместимость угольных ям не превышала 1 350 тонн. Больше угля, без черезвычайных мер, корабль принять просто не мог. Такая черезвычайная ситуация была отмечена только однажды.

Дальний путь вокруг Аравийского полуострова по малооборудованным глухим портам потребовал принять в Адене предельно возможный запас угля. Сверх заполненных до отказа угольных ям 150 т разместили в двух кочегарках и почти 200 т в мешках на верхней палубе. Громадным был и дополнительный запас воды — 450 т в междудонных отсеках. Ватерлиния нормальной осадки ушла в воду на целый метр, и водоизмещение крейсера составило около 8000 т. Без этих экстраординарных 800 тонн угля и воды (а так же других запасов снабжения и дополнительного багажа для дальнего перехода из Балтики на Дальний Восток), полное водоизмещение «Варяга» (с 1350 т угля) не превышало бы 7 100 тонн.

Однако Мельников считает по другому:» 29 сентября «Варяг», закончив ремонт, вошел в док для окраски, а в полночь 5 октября поднял вымпел и вступил в кампанию. Утром начали заполнять док, и через два часа крейсер вышел в бассейн и ошвартовался у стенки для погрузки угля. К вечеру в ямах крейсера было уже 1330 т угля и его водоизмещение опять превысило 7400 т«.

Не в дальнем походе… Без каких либо чрезмерных запасов… Только из дока… Совершенно очевидно, что водоизмещение в данном случае, при количестве угля не более полного, никак не могло быть больше полного — 7 100 тонн.

Водоизмещение в бою.

Как видим, даже те величины водоизмещения, которые приводит Мельников на проверку оказываются завышенными. Но он не может определить величину этого параметра непосредственно в бою. Нет подобных данных и в источниках. Поробуем, однако, восстановить картину на основании имеющихся у нас фактов.

Напомню, что после нескольких недель прибывания в Чемульпо, у русских кораблей оказался на исходе стояночный уголь.

Из личных записей командира корабля в январе 1904г.

«19.01. Понедельник. Принял 142 тонны угля в пополнение запаса для якорного расхода, на случай если японский уголь долго не придёт».

Очевидно, что нужда в угле была достаточно большой, если Руднев не мог долго ждать. Одновременно, он сделал запрос в Порт Артур о приобретении угля и на «Кореец». Однако принятого угля было явно недостаточно и когда появилось возможность еще закупить, то ею незамедлительно воспользовались:

«20.01. Принял японский пароход с углем.

21.01. Начал приемку японского угля для якорного расхода. Японский крейсер «Чиода» переменил место, став около английского крейсера «Талбот». К ночи окончили погрузку, принято 142 тонны»(РГА ВМФ Ф.469, оп.1, д. 77, лл.1,2.).

Следовательно, имевшийся до этого запас угля был не полным и не нормальным. Количество принятого угля (примерно 1/4 от полного запаса) не могло сколь либо серьезно изменить картину.

Однако, это всего лишь косвенные свидетельства о примерном количестве угля. Более обьективно мы можем оценить по имеющимся фотографиям. Величина осадки на фото приемных испытаний может быть оценена по высоте носового торпедного аппарата над водой. На первом фото крейсер представлен на ходовых испытаниях у Бостона при нормальном водоизмещении, которое перед пробегом было точно выверено — 6500 тонн. Увеличение осадки при полном запасе угля (что соответствует полному водоизмещению 7100 тонн) вполне заметно. На фото «Варяга» после боя, осадка не больше, чем на испытаниях.Очевидно так же, что корабль не имеет продольного дифферента. Кроме того, к тому моменту, когда была сделана фотография, были затоплены не только 2 угольные ямы, в результате повреждений в бою, но и открыты кингстоны. Очевидно, что осадка, по сравнению с той, которая была в начале боя, увеличилась.

Таким образом, можно сделать весьма важный вывод, что в бою «Варяг» не имел перегрузки. Следовательно, все оговорки, на, якобы, уменьшение скорости в связи с возросшим водоизмещением, не соответствуют действительности. Скорость, при соответствующей частоте вращения винтов, была не меньше, чем на испытаниях. Даже если принять, как настаивает Руднев, показанные результаты на пробегах в ноябре, после ремонта подшипников, как предельные к моменту боя, то и тогда, при частоте 130 об/мин, предельная скорость «Варяга» в бою не могла быть меньше 22 узлов. А учитывая, что на этих пробегах не ставилась задача достижения максимальных скоростей, и вышеприведенные обстоятельства недостатка угля и видимой осадки, то можно сделать вывод , что предельно возможная скорость «Варяга» в бою не намного отличалась от той, что была показана на испытаниях и была не меньше 23 узлов.

Артиллерия

Наиболее популярным из российских исследований соотношения сил артиллерийского огня считается «метод» Мельникова. Рассмотрим его подробнее.

» Он один (крейсер «Асама») втрое превосходил «Варяга» по мощи бортового залпа, а за одну минуту его орудия (если учесть их увеличенную скорострельность) обеспечивали более чем четырехкратное превосходство в массе выброшенного металла. Практически же оно становилось более чем 10-кратным из-за неизбежного (вследствие выхода из строя повреждавшихся от своей стрельбыи подбитых орудий) уменьшения скорострельности артиллерии «Варяга» в ходе боя. Как видно из табл. 3, вся эскадра в минуту выпускала с борта в 9,1 раз больше металла, чем русские корабли, а по массе взрывчатого вещества превосходила их в 36 раз. С учетом же в 1,4 раза большей разрывной силы японской взрывчатки (шимоза) это превосходство становилось более чем 50-кратным

«.

Вeс залпа

Непонятно (точнее, совершенно определенно понятно — так у башенной «Асама» оказывается наибольшее преимущество), почему Мельников выбирает именно бортовой залп. Стрельба бортом определяющая при линейном эскадренном бою, когда параллельные колонны кораблей держат противника близко к своему траверзу. Но предстоящий бой имел совсем другую форму. Прорыв. Наряду с кратковременной фазой параллельного боя (которую японцы, не имея превосходства в скорости, не могли навязать по своему выбору), большая часть времени проходит при сближении/погоне, производимых на острых курсовых углах, где у «Асама» могла действовать только половина 8″ орудий. К тому же японцы были вынуждены перекрывать все пути прорыва (на практике это выразилось в оттягивании 2 крейсеров и половины миноносцев к южной части бухты) и не могли сосредотачивать свои корабли только с одного борта противника. В таких условиях русские могли использовать стрельбу из орудий обоих бортов, что на практике продемонстрировала в бою «Кореец», прикрывая «Варяг» одновременным огнем 2 8″ орудий против 2 таких же орудий «Асама», в то время, как расчеты Мельникова определяют соотношение «по борту» как 1 русское против 4 японских 8″ орудий. Налицо завышение Мельниковым реального соотношения сил по данным орудиям в 4 раза!

«Бортовые» показатели залпа более характерны для парусных линейных кораблей, где, на 50 орудий по борту, приходилось 2-4 погонных орудий для стрельбы на острых курсовых углах и которые имели значительные ограничения в выборе курса в зависимости от направления ветра. В век паровых машини значительно усилившегося огня в направлении нос/корма, когда стрельба становилась в значительной мере «всеракурсной», данный критерий начинал устаревать и вытеснялся общим весом залпа из всех орудий. Сам Мельников раннее (в таблице 2) приводит сравнение огневой мощи «Варяга» с другими кораблями по критерию «Показатель артиллерийской вооруженности», вычисленном по формуле, взятой из работы «Оперативно-тактические взгляды германского флота», которая определяется всеми орудиями корабля. Сравнение с «Асамой» по указанному критерию дает несколько иные результаты.

Вес залпа «Асама» из 8″, 6″и 3″ орудий оказывается равным 1158 кг (4*113,4)+(14*45,4)+(12*5.7) . Вес залпа «Варяга» соответственно 556 кг (12*41,4)+(12*4,9).

Как видим, уже в первом, предложенном Мельниковым приближени и, соотношение сил не в 3, а в 2 раза в пользу «Асама».

Скорострельность

«Дойная корова» русской историографии. Одна из основных причин (наряду с плохими снарядами и сатрапами), которыми русские объясняют свое поражение на море. Причина — в черезвычайной субъективности показателя. Технические характеристики здесь не играют практически никакой роли. Например, в Цусимском сражении боевая скорострельность главного калибра японских броненосцев отличалась от технической более чем в 10 раз. Рецепт использования такой неопределенности прост — отсюда «высасывалась» любая, нужная «исследователю» величина и на основании ее делались «выводы». Заменим в анализе боевую скорострельность на техническую — и готово «объяснение» поражения — «невероятной силы» японский огонь. Вот как это делает, например, G. Александровский в работе «Цусимский бой».

Сначала по технической скорострельности он вычислил, что «вероятный расход снарядов со стороны японского флота будет 54.000 снарядов»(с. 271). Потом лихо заявляет, что «Японская артиллерия была в среднем в 3.5 раза скорострельнее». Затем еще одно откровение — «Общее количество попаданий в русские корабли не превышает 800, а наверное много меньше. Но даже и при 800 попаданиях, меткость стрельбы японских кораблей равняется 1.5 процентам» (с 273). Кто сказал, что русские хуже стреляли?!!!

Уже одно это обстоятельство заставляет уделить теме повышенное внимание. Тем более, что в описании боя в Чемульпо, этот прием применяется в еще больших, я бы сказал «рекордных» маштабах. Сначала, все же, оценим некоторые технические показатели стрельбы.

Французские орудия системы Канэ (Schneider-Kanet), установленные на «Варяге», по праву считались лучшими в мире. и не в последнюю очередь — как раз из за отличной скорострельности. Мельников же, в своих расчетах, принимает скорострельность русских 6″ орудий черезвычайно низкой (2 выстрела в минуту) по сравнению с японскими (5 выстрелов в минуту). Она даже якобы не превышает скорострельность башенных 8″ с картузным заряжанием. Такое, совершенно абсурдное утверждение, буквально режет глаза. В чем же здесь дело?

Мельников довольно неуклюже сплутовал. Он взял данные не только из разных источников но и о разных понятиях. Сведения по русским орудиям взяты из «Война России с Японией в 1905 г. Отчет о практических занятиях по стратегии в Николаевской морской академии в продолжение зимы 1902—1903 гг.» (СПб,1904, с. 67). Здесь, в контексте предполагаемых боевых действий против Японии, учитывается расчетный параметр усредненной боевой скорострельности орудий. Величина в 2 выст/мин для 6″ пушек не является максимальной. Далее мы увидим, что сам «Варяг» в бою показал скорострельность не менее 3 выст/мин. С другой стороны, в «расчетных» величинах, можно найти и гораздо меньшие показатели. Например, боезапас на 3 часа стрельбы для «Аскольда» рассчитывался из 1 выстрела в минуту.

По японцам Мельников показывает «практическую скорострельность орудий» по работе В. А. Алексеева «Скорость стрельбы» (СПб, 1903, с. 30).
Я далек от мысли, что Мельников не понимает разницы между «практическими занятиями по стратегии«и «практической скорострельностью орудий«. Однако же, вполне серьезно обьединяет параметры усредненной боевой и максимальной практической скорострельности всего лишь по общему прилагательному.

Если Мельников считает данные Алексеева наиболее верными, то надо было и русский показатель брать оттуда. Тем более, он там есть. Со ссылкой на С.О. Макарова указана скорострельность в 4 выст/мин.

Более того. И само японское значение взято Мельниковым у Алексеева неверно. В таблице указано не 5 выст/мин, а 3.97.

1 Из работы В. А. Алексеева Скорость стрельбы. Спб, 1903
2 Развитие тактики военно-морского флота. М.: Воениздат, 1979. Т. 1. С. 100.
3 Война России с Японией 1905 г. Отчет о практических занятиях по стратегии в Николаевской морской академии в продолжение зимы 1902-1903 гг. Спб, 1904. С. 67.
4 Приняты автором в качестве расчетных при вычислении огневых показателей русских кораблей во время войны. 5 210-мм 37-калиберные.
6 150-мм.
7 40-калиберные.
8 Английские 45-калиберные.
9 данные В А Алексеева приняты автором в качестве расчетных.

При этом Мельников прекрасно понимал, о какой скорострельности идет речь в работе Алексеева и какими методами она определяется: «Собрав все немногочисленные сведения о скорости стрельбы в русском флоте, В.Д.Алексеев пришел к выводу о весьма значительном его отставании по этому показателю от английского и во всем ему следовавшего японского флота, В работе объяснялось, что так как скорость стрельбы из орудий на этих флотах уже приблизилась к пределу, допускаемому ловкостью и выносливостью человека при выполнении ручных операций заряжания, то эти операции требуют постоянных тренировок».

Уже из этого определения видно массу элементарных ошибок, допущенных автором. «Следование во всем» японцев английскому флоту, явилось основанием для голословного допущения о достигнутом равенстве в скорострельности. Положение на начало века объявлено пределом ловкости и выносливости. Сделано допущеныи о тождественности орудий на британском и японском флотах…

Данные Алексеева (3.97 выст/мин) представляют собой практически реализованную скорострельность «на пределе, допускаемому ловкостью и выносливостью человека» для орудий системы Армстронга (EOC) ранних патентов, которымии был вооружен японский флот. В британском флоте от них отказались, в том числе и из за недостаточной скорострельности, предпочитая орудия ЕОC патента З и Вулвич (МкI и МкII соответственно), которые в 1904 году, имея новый трехходовой затвор, показывали скорострельность 8 выст/мин (Taschebuch der Kriegsflotten 1905. Munchen J.F. Lehman’s Berlag 1905. 288). Но в Японии таких орудий не было (в конце Первой Мировой Войны 15 пушек были отправлены в Японию, но не установлены на кораблях). То есть эти показатели совсем не означают, что и японцы показывали такую же скорострельность. По данным D. Брауна наибольшая скорострельность, достигнутая японцами уже во время войны составляла 4 выст/мин. Вряд ли совсем не лучшие комендоры на «Асама», в самом начале войны могли показать что либо подобное.

Сложности использования критерия «практической» скорострельности, заключаются еще и в том, что она растет по мере освоения орудий, процессов рационализации и тренированности личного состава. Так в американском флоте практическая скорострельность 6″ орудий выросла с 1899 года до 1906 года более чем в 5 раз (с 40 секунд до 7.9 секунд на выстрел). В русском флоте этот показатель так же существенно рос. Если в 1895 году на «Авроре» скорострельность определяли в 5 выст/мин (Поленов, «Крейсер «Аврора»), то в 1900 на «Варяге» — в 6 выст/мин. А в 1903 году на крейсере «Баян» практическая скорострельность определялась уже в 7 выст/мин.

Что касается «полигонной» (без затрат времени на прицеливание), то под этим термином в то время обозначалась современная «техническая» (или «темп стрельбы») скорострельность. Она для всех указанных орудий была значительно выше практической. Например, для британских 6″ орудий полигонная скорострельность равнялась 10 выст/мин (David K. Brovn «Warship Desin and Development 1906-1922». p 192). На французских пушках такая скорострельность была достигнута гораздо раньше. В начале 1891 года во Франции русской делегации была продемонстрирована стрельба из 120/45-мми 152/45-мм пушек системы Канэ. Стрельба из них производилась унитарными патронами,и французы ухитрились получить огромную скорострельность — 12 выстр./мин — из 120-мм пушеки 10 выстр/мин из 152-мм. (Широкорад, «Энциклопедия отечественной артиллерии»). Во время ВВ1 на тех же пушках добивались темпа уже 16 заряжаний в минуту (Крестьянинов, Молодцов «Крейсер «Аскольд»).

Значительно завысил Мельников и скорострельность 8″ башенных установок «Асама». Здесь он применяет другой трюк. Одинаковые орудия имеют разную скорострельность в зависимости от типа их установки на корабле. Так, например, на броненосце «Фудзи» были такие же 12″ орудия (ЕОЦ патент G) как и на броненосце «Сикисима», но в установках старой конструкции, на основе британской установки BII, принятой для броненосцев класса «Маджестик». В то время, как на «Сикисима» применялись BIV, типичные установкам на броненосце «Альбион». В результате, при одинаковых орудиях, скорострельность различалась более чем в 3 раза (0,8 выст/мин у «Сикисима» против 0,25 выстр/мин у «Фудзи»).

Аналогичная картина наблюдаетсяи с 8″ орудиями японских броненосных крейсеров. Мельников использует данные о скорострельности японских орудий, установленных на новейших крейсерах типа «Ивате» (EOC патент U). Между тем, орудия «Асама» (EOC патент S), хотьи весьма похожие по своим параметрам, были установлены в башнях более старой конструкции. Запас снарядов находился в башне, откуда подача производилась вручную, с помощью тали на консольном кране. Тем же краном подавались заряды из елеватора, заряды досылались вручную. То есть система заряжания ничем не отличалась от таковой для «Корейца». К тому же, башенные установки имели меньшую скорострельность, чем палубные. Все эти обстоятельства привели к тому, чтои здесь скорострельность орудий «Асама» значительно (0,7 выст/мин против 2 выст/мин) уступала принятой Мельниковым.

С учетом указанных поправок, можно расчитать, предложенный Мельниковым параметр «масса выброшенного металла за одну минуту».

Для «Асама» он составит 3362.9 кг/мин. Для «Варяга» 4183.2 кг/мин. Как видим, во втором, предложенном Мельниковым приближении, преимущество «Асама» не только не выросло в «более чем четырехкратное», но уже «Варяг» имел превосходство более чем в 1.24 раза. Здесь Мельников «ошибся» в 5 (4*1.25) раз!

Надо однако заметить, что вся эта идея Мельникова — определение силы артиллерийского огня через расчетные величины скорострельности — показывает картину весьма далекую от реальности. Слишком много факторов влияют на этот показательи далеко не все из них поддаются арифметике. Вот пример одного (но далеко не единственного) из них.

Японский флот использовал для 6″ орудий английский бездымный порох кордит Мк1-30. Он состоял из 58 % нитроглицерина, 37 % нитроцелюлозы (пироксилина с содержанием азота 13.1 %) и 5 % вазелина. Такой порох был более мощный, чем применяемый в России, Франциии САСШ, пироксилиновый. Однако он вызывал очень значительную эрозию ствола, что заставляло строго лимитировать количество выстрелов и, тем самым, ограничивать скорострельность. Проблема была настолько серьезной, что в 1901 британский флот перешел, для 6″ орудий, на менее мощный (снижение с 1270 кал/гр до 1020 кал/гр) кордит МД-26, который по своему составу больше приближался к пироксилиновому: 30 % нитроглицерина, 65 % нитроцелюлозы и 5 % вазелина. Но такой порох (размер 45) попал в Японию только в конце 1904 года, как комплект для новых 12″ орудий броненосца «Микаса» (его разложение — наиболее вероятная причина взрыва на броненосце в 1905 году).

Среди причин, определяющих более медленную скорострельность японской артиллерии, можно отметить и то, что масса снарядов 6-дм пушек была слишком велика для японских моряков, которые довольно значительно уступали в весе европейцам

Этот и другие подобные факторы могут привести к тому, что реальная картина будет не только отличаться но и прямо противоречить расчетной. Так, в Цусимском сражении старые орудия броненосца «Николай 1» выпустили больше снарядов, чем современные аналоги японских броненосцев, несмотря на значительно худшие показатели номинальной скорострельности.

Таким образом, этот критерий лучше вообще не применять. Но уж если Мельников решил его использовать, то результат такого сравнения явно в пользу русских.

Проверка ходом боя

Весьма интересный пункт:»оно становилось более чем 10-кратным из-за неизбежного (вследствие выхода из строя повреждавшихся от своей стрельбыи подбитых орудий) уменьшения скорострельности артиллерии «Варяга» в ходе боя«.

Прежде всего, здесь нарушена причинно-следственная связь. Положением, сложившимся после боя, он определяет силы сторон до него, а так же ход самого события. К тому же, проводя оценку сил перед предстоящим боем, Мельников использует непонятно откуда взятые данные ослаблении артиллерии «Варяга». Для указанного ослабления (с 4- до 10- кратного) крейсер должен был потерять 60% своей артиллерийской мощи. Причем не к концу сражения, а (если предположить равномерную скорость такого ослабления) к середине. Реально же «Варяг» потерял чуть больше 40% своей 6″ артиллерии. Если же он принимает на веру данные Руднева о выходе из строя 8 из 12 шестидюймовок, то, во первых, этого все равно недостаточно, а, во вторых, где же тогда уменьшение сил японцев? Ведь Мельников вслед за Рудневым декларирует:»Асама» временно прекращает огонь, а его кормовая башня бездействует уже до конца боя». Почему «забыл» это «уменьшение скорострельности»?

Другие «мелочи», такие как то, что в данном примере Мельников собственно указывает как раз не на «уменьшение скорострельности», а на убыль количества стволов, уже не заслуживают внимания.

Хочется отметить другое — применение результатов события для проверки исторических моделей ситуации («ретроспективный анализ»). Действительно, можно заявить — «почему считать по всем орудиям? Хочу — по бортовому залпу… Не хочу по Брауну, хочу считать по Алексееву…». Что же, это право исследователя — выбирать себе источникии методы. Но качество исследования определяется тем, насколько оно ближе к реальности. Если полученная на основе теоретических выводов, цитат, расчетов и t.d. модель близка к реальности, то верны и сами расчеты и теоретические предпосылки и методы и допущения, на которых она построена — тоже. Давайте, наконец, и мы проверим все предыдущие расчетыи рассуждения «реалиями боя».

Здесь, может быть забегая несколько вперед, я вынужден открыть небольшой секрет для сына Руднева (для самого Всеволода Федоровича, как и для других очевидцев события, в этом не было особой тайны), историков из «Трезвления», «ниспровергателей мифов», «отстаивателей чести» и лично для P.M. Мельникова. За время боя, японцами было выпущено 28 — 8″ и 248 — 6″/4.7″ снарядов.

Если русские исследователи не знакомы с японскими источникам (обычно говорят, что не хотят их признавать), то фундаментальнй труд Вилсона «Линейные корабли в бою» (H.W. Wilson «Battleships in action», в 1, p 180) все же следовало прочитать. Картина двухсот снарядов, якобы, выпущенных японцами в первую же минуту, оказывается страшно далеко от реальности.

Русские ответили 22 — 8″ и 452 — 6″ снарядами. Из них, все 8″ и 27 — 6″ выпущено «Корейцем» (рапорт Беляева от 5/18 февраля 1904 г.), а 425 — 6″ — «Варягом» (по данным вахтенного журнала).

Очевидно, что расчитаное автором превосходство «Варяга» в 1.25 раза по «выпускаемому в минуту металлу», куда ближе к истине, чем мельниковское 10-кратное доминирование «японского монстра». Именно это обстоятельство обусловило успех «Аскольда» в противостоянии «Якумо»и «Асама» в бою 28 июля.

Практическое равенство выпущеных 8″ снарядов «Корейцем»и «Асамой» подтверждает, что оценка по всем орудиям (2 против 4), предложенная автором, все же ближе к истине, чем «бортовой залп»(1 против 4). Фактически, эти данные указывают на то, что бой велся на острых курсовых углах, где могло действовать равное количество (2 против 2) как русских, так и японских восьмидюймовок и, следовательно, методика подсчета по «борту» неприемлема не только по теоретическим принципам, но и по условиям этого конкретного боя.

Соотношение выпущенных восьмидюймовых снарядов «Асама» к снарядам более мелких японских пушек не достигает и 1:9, что, учитывая разность в практической скорострельности этих орудий примерно 1:5, указывает на поддержку огня 2-х восмидюймовок всего лишь примерно четырьмя пушками других средних калибров.

Тем самым подтверждаются и указания свидетелей о том, что огонь «Асама» (2 шестидюмовых орудия на острых курсовых углах) поддерживали только «Чиода» (2 — 4.7″ пушки) и «Ниитака» (2 шестидюймовки).

.По «весу выпущенного металла»: русские 23 056кг против 13 088кг у японцев.

Управление огнем

Ошибкой является и сопоставление сил «Варяга» со всей японской «эскадрой». Даже если необоснованно предположить, что в бою участвовали все японские корабли, то эффективность действия разнокалиберных орудий на разных корабляхи разной дистанции, горадо меньше «одного целого».

Такие коэффициенты, характеризующие успешность сосредоточенного огня с нескольких кораблей были, например, выведены старшим лейтенантом Игнатьевым из сравнения баллов, полученных при одиночных и сосредоточенных стрельбах. «Эти коэффициенты таковы: если успешность одиночной стрельбы корабля есть «А», то при сосредоточенной стрельбе двух кораблей по одной цели успешность их стрельбы будет «(1,6-1,9)А», при сосредоточении трех кораблей — «(2,0-2,4)А», а при четырех — «(1,8-2,0)А»… Ввиду слишком низких коэффициентов при сосредоточении огня четырех кораблей по одной цели («2,0А» или «1,8А» вместо «4А»), мною будут рассмотрены лишь сосредоточения с двух и трех кораблей…» (Л. Г. Гончаров «Сравнение действий и маневрирований в эскадренном бою бригады линейных кораблей 3- и 4-корабельного состава. Боевой порядок эскадры»).

Таким образом в отряде из 2-х кораблей, каждый из них будет действовать только на 0.8-0.95 от своей номинальной эффективности. В отряде из 3-х кораблей — по 0.7-0.8, а из 4-х — только по 0.45-0.5

Особо следует сказать об электрической системе управления артиллерийским огнем — предмете законной гордости русского флота. Появившаяся в результате неуклонного развитияи постоянного совершенствования систем, применяемых на кораблях с 60-х годов прошлого века, она стала теперь полноправными неотъемлемым элементом боевой мощи корабля Благодаря ей управляющий стрельбой артиллерийский офицер, без каких-либо промежуточных звеньев, мог непосредственно “дирижировать” огнем всей артиллерии корабляи каждым орудием в отдельности. С помощью кабелей, проложенных по кораблю,и приборов, установленных у орудии, в погребах боеприпасов, в боевой рубкеи у дальномеров, передавались указания о направлении стрельбы, расстоянии до цели роде снарядови выдавались команды комендорам о ведении огня.

Два боевых указателя в виде алидады на градуированном диске, поворачиваемой рукояткой зрительной трубы, передавали на циферблаты у орудий направление на цель — курсовой угол. Два снарядныхи два сигнальных (командных) указателя посредством стрелок, останавливающихся в соответствующих секторах циферблата, передавали конкретные указания: первые два о роде применяемых снарядови вторые — приказания о виде выполняемой стрельбы: “дробь”, “атака”, “короткая тревога”. Четвертым типом задающего прибора был дальномерный ключ. Он входил в комплект дальномерной станции-колонки с установленным на ней дальномером. С помощью этого прибора расстояния, определенные дальномером передавались на циферблаты в боевой рубкеи у орудий Из шести дальномерных станций крейсера с шестью дальномерными ключами две располагались на марсах. Для проверки правильности передачии приема приказании (обратная связь) в составе дальномерной станции предусматривался (контрольный дальномерный циферблат.

Отдельно в боевой рубке устанавливались две станции дальномерных циферблатов два задающих дальномерных циферблата, два дальномеров ключа боевой рубки, четыре принимающих дальномерных циферблатаи четыре разобщителя батарейных дальномерных циферблатов. Когда цепь всех принимающих дальномерных циферблатов была соединена, расстояние от дальномерных станций передавалось одновременно в боевую рубкуи к орудиям. При разобщении цепи расстояния к орудиям передавались дальномерным ключом боевой рубки только по данным задающего дальномерного циферблата. Принимающими приборами в батарее (у орудий) были 12 батарейных боевых циферблатов, 12 батарейных дальномерных циферблатов (диаметром по 368 мм)и 12 башенных (так их называли по способу крепления) циферблатов (для 75-мм орудий) диаметром 305 мм. Боевой циферблат принимал указания о курсовом угле (от 0 до 180° на борт)и команды о роде стрельбы. Для предупредительных сигналов о предстоящей команде у циферблатов правого борта служили электрические звонки, у левого борта- электрические ревуны. На нижнюю часть дальномерного циферблата поступали команды о роде снарядов, а на верхнюю-данные о расстояниях (от 5 до 40 каб.). Для погребов предназначались восемь отдельных снарядных циферблатов. Две станции центрального поста имели два задающихи два боевых циферблата, четыре ключа к ними по два сигнальных снарядных указателя. Здесь же располагались две из четырех корабельных станций измерительных приборов (амперметры, вольтметры), а также коммутаторыи другие приборы. Общая длина кабелей управления составляла 1730 м.

Ничем подобным вся японская артиллерия не была объединена. Корабли никогда не действовали совместно и принадлежали к различным подразделениям. 3 действовавших впереди крейсера были из 2-го, 4-го и 16-го Боевых отрядов. Приличную подготовку комендоры имели только на «Асаме». «Чиода» не стреляла больше года. «Niitaka» не стреляла никогда… «Варяг» проводил стрельбы меньше месяца назад, выпустив в среднем по три снаряда на орудие. Для сравнения, по данным Пекинхема, на «генеральной репетиции» перед Цусимой — артиллерийских стрельбах в апреле 1905 г, японские броненоcцы выпустили из орудий главного калибра по 3 снаряда на средней (12.5-15 каб) и по одному — на дальней (30 каб) дистанции.

Снаряды и взрывчатка

Качество снарядов (количество взрывчатки, ее сила, взрыватели…) — еще один весьма распространенный «плач» русских о причине их поражений. Не упустил случая и Мельников — «С учетом же в 1,4 раза большей разрывной силы японской взрывчатки (шимоза) это превосходство становилось более чем 50-кратным».

Если определяющим критерием силы артиллерийского огня является масса взрывчатого вещества, то совершенно непонятны резоны действий на «Варяге», где, по записи в вахтенном журнале, вели огонь бронебойными снарядами. То есть, специально будто бы уменьшали силу огня, выбирая из погребов снаряды с втрое меньшим содержанием ВВ, чем в лежащих тут же фугасах. Может, все же исследователи выбирают неверный критерий?

Первое приближение.

Прежде всего следует отбросить примитивную мельниковскую модель снаряда, как средства доставки взрывчатки к цели. Эффективность действия боеприпаса определяется, в первом приближении, той энергией, которая будет им передана цели. В поражении участвуют 2 разных вида энергии: химическая энергия взрывчатки, высвобождаемая при реакции взрыва и кинерическая энергия снаряда, выделяющаяся при ударе.

Химическая энергия взрыва является свойством данного вещества и определяется испытанием калориметрическими методами. Для шимозы (плавленая с динитронафталином, по «методу Бертло», пикриновая кислота) эта величина составляет 810 ккал/кг (3.4 Мдж/kg). Для пироксилина — 1003 ккал/кг (4.2 Мдж/kg). То есть, даже в этом, первом показателе японская взрывчатка не превосходила русскую. Кинетическая энергия определяется массой снаряда и его скоростью ( Ek = (M*V^2)/2; где М — масса снаряда; V — его скорость). Наибольшее ее значение будет при начальной скорости, когда снаряд выходит из дула орудия. Поэтому в характеристиках артсистем она часто указана под названием «дульная энергия».

Оценим ту энергию, которая идет на разрушение корабля противника от взрыва русского фугаса. Она равна 4 Мдж. Кинетическая («дульная») энергия того же фугаса равна 13 Мдж. Иными словами, при стрельбе в упор, на разрушение корабля противника выделится 17 Мдж энергии. Таким образом, критерий предложенный Мельниковым учитывает только 24% воздействия русского фугаса. Реальная же разрушительная сила в 4 раза больше.

Баланс разрушительных факторов японского фугаса выглядит несколько иначе. Прежде всего, из за меньшей скорости (Начальная скорость у 6″ британских пушек Мк 1-3 равнялась 2230 фут/сек (кордит) и 2243 фут/сек (МД). Японских — около 2200 фут/сек (670м/сек) Кинетическая энергия японского снаряда, даже несмотря на большую массу, значительно уступает русскому. Определяющим фактором остается фугасность. При стрельбе в упор, на нее приходится 66% разрушительной силы. Реальное воздействие только в 1,5 раза превышает указанное Мельниковым.

Для японского шестидюймового снаряда (в дальнейшем мы будем показывать все данные именно по шестидюймовым снарядам, так как они составляли главную долю в «массе выпускаемого металла») она составляет 10.57 Мдж. Сравним с энергией взрывчатки в фугасах (которые только и применялись). При массе «начинки» 6 кг , энергия взрыва равна 20.4 Мдж. Таким образом, даже при максимальном значении кинетической энергии (с ростом дистанции она уменьшается в связи с падением скорости снаряда), доля энергии взрыва для японского фугаса гораздо больше, что позволяет пользоваться русской методикой и, с достаточным приближением, определять эффективность действия этого снаряда по «массе ВВ».

Совсем другая картина наблюдается при оценке русского бронебойного снаряда, которыми стрелял «Варяг». Его кинетическая энергия равна 13 Мдж, а для взрыва — всего 2 Мдж. Отсюда видно, что оценка только по взыву учитывает лишь 13% всего воздействия и значительно (в 7.5 раз) занижает реальную эффективность русского огня.

Второе приближение

Однако и оценка «по балансу энергий» так же не отражает в полной мере эффективность снаряда. Воздействие оказывает не вся энергия, а лишь та, которая выполняет работу. Поэтому эффективность взрывчатки определяется не скоростью детонациии даже не энергией, а способностью совершать работу. В этом определении у русских исследователей наблюдается полный разброд и свобода слововыражения. Одни называют это «силой взрывчатки», другие — ее «мощностью», Третьи — «бризантностью», четвертые — «фугасностью»… Мельников, например, утверждает, что шимоза имела «большую разрывную силу».

Он не приводит источника о «в 1,4 раза большей разрывной силы японской взрывчатки». У некоторых авторов (например Крестьянинова) это объясняется тем, что скорость детонации шимозы — 7200 м/с, влажного пироксилина — 6000 м/с. Повидимому, при вычислении «разрывной силы» автором почему-то используется квадрат скорости детонации. Но так определяется отнють не «сила», а кинетическая энергия, которая, не имеет отношения к энергии взыва.

Но «разрывная сила» определяется не только энергией. Фугасное воздействие взрывчатки определяется специальным параметром, которыйи называется «фугасностью». Фугасность — иначе говоря, работоспособность ВВ, способность разрушить окружающие материалы. Эта характеристика определяется количеством, образующихся при взрыве газов. Чем больше образуется газов, тем большую работу способно выполнить данное ВВ. Измеряется фугасность в кубических сантиметрах по тесту Трауцля. Значение фугасности для шимозы — 290 см^3. Для пироксилина — 420 см^3. Таким образом, пироксилин не только не уступает «в 1.4 раза» шимозе, но, наоборот, — превосходит ее в 1.45 раза.

Мельников в своих «подсчетах» занизил эффективность каждого русского снаряда по взрывчатке в 2 (1.4*1.45) раза, а «забыв» учесть дульную энергию — всего более чем в 13.3 (2*6.67) раза! Конечно, с увеличением дистанции, доля кинетической энергии будет падать (что, кстати, объясняет резкий рост эффективности русской артиллерии с уменьшением дистанции), но и на 20 каб «ошибка» все еще составляет 600%! С учетом рассмотренных выше «ошибок» с «массой металла», картина «японского превосходства» завышена им, минимум в 30(5*6) раз. То есть, даже если учитывать потенциал всего японского отряда, количественное соотношение сил от абсолютно фантастического «50-кратного», вернулось к вполне реалистическому 1.6 раза.

Напомним, однако, что относительно реального соотношения, необходимо ориентироваться не на то, сколько снарядов противники могли бы выстрелить, а на то, сколько они смогли это сделать. Количественный анализ данных факторов показывает, что, с их учетом, «преимущество японской артиллерии» в значительной степени нивелируется.

Третье приближение

Теперь, когда мы столь далеко продвинулись в оценках воздействия снаряда, надо отметить, что его эффективность определяет не вся работа, а только «полезная». В данном случае — работа разрушения.

Казалось бы, даже с учетом приведенных выше факторов, японский фугас, за счет большого содержания ВВ, все же превосходит русский (Причем все еще остается «загадкой» намеренное применение комендорами «Варяга» «более слабых» бронебойный снарядов). Практика боев начального периода войны показала совершенно противоположную картину.

Уступая японским фугасам более в полтора раза по «фугасности», русские снаряды тем не менее превосходили их по воздействию на противника более чем вдвое! Такой, на первый взгляд парадоксальной ситуации, есть несколько причин.

Само по себе полуторное увеличение фугасности взрыва не носит сколь либо принципиального, решающего характера. В русской историграфии принято ориентироваться на

эмоциональные оценки очевидцев с русских кораблей. Такой подход, в силу очевидной субьективности, приводит к неизбежной подмене

эффективности

эффектностью. Между тем, аналогичные свидетельства на японских кораблях, показывают не менее драматичные картины. Например отрывок из отчёта Пэкинхема “The Battle of the Sea of Japan”:

«Взрыв под кормовым мостиком «Асахи» наполнил воздух летящими фрагментами человеческих тел. Один из них упал прямо к моим ногам. Это была правая половина нижней челюсти с выбитыми зубами. Всё и всех в окружности 20 ярдов забрызгало крошечными каплями крови и мелкими частицами мяса, прилипавшими к любой поверхности, о которую они ударялись. Шестидюймовый снаряд, разорвавшийся перед 12-фунтовой пушкой, убил офицера, расчёт и нескольких наблюдателей. Несмотря на большое количество рассеянной крови, разлитой по палубе осталось ещё столько, что могло бы хватить на крупный бочонок.»

Как видим и русские фугасы обладали достаточным могуществом при поражении цели. Но главным фактором превосходства русской артиллерии являлась не баллистика или взрывчатка, а конструкция снаряда. При попадании в борт, японский фугас оснащенный носовым чувствительным взрывателем системы Иджуина, взрывался практически мгновенно (менее чем за 0.001 сек). Кроме того, шимоза, при нарушении технологии, длительном хранениии другим причинам, образует с металлами очень чуствительные к взрыву соли — пикраты. В результате, некоторые японские снаряды взрывались не от врывателя, а непосредственно от удара о борт и даже при выстреле. Главный поражающий фактор фугаса — ударная волна — рапространялась не столько во внутрь корабля, сколько на внешней поверхностии наружу.

Что касается другого поражающего фактора — осколков, то здесь отрицательное влияние оказывала как раз повышенная скорость детонации шимозы. Японский тонкостенный фугас, обладая избыточной бризантностью, дробился на очень мелкие осколкии энергия буквально рассеивалась вместе с ними.

Действительно, даже один «еле-еле пробивший» препятствие осколок будет эффективнее, чем 100 «чуть было не пробивших», хотя суммарно они могут нести энергию в 99 раз больше. Цель за стенкой, в которую выпустили хоть 100 кг автоматных пуль будет в безопасности, но легко поражается 1-килограмовым снарядом…

Легкие переборки, снасти, даже матросские койки (мартасы) оказывались непреодолимым препятствием для таких многочисленных, но слабых ударов. Даже наиболее крупные фугасы не могли нанести сколь нибудь существенные повреждения.

Так, например, в бою у Порт Артура 27 января 12″ снаряд (повидимому с «Фудзи») попал в середину левого борта крейсера «Баян»и разорвался, ударившись о 10 мм стальной лист, за которым были снайтованы койки. Большинство осколков и ударная волна пошли вверх, разрушив шлюпку, которая висела как раз над местом взрыва. Как видим, даже листы не толще обшивки, оказывались непреодолимой преградой для самых крупных японских фугасов. Крейсер, выдержав 12 попаданий (из них 3 крупными снарядами)и имея около 2000 осколочных отметин, не получил никаких серьезных поврежденийи остался в строю после боя.

Легкий (в 2 раза меньше «Варяга») крейсер «Новик» в том же бою получил попадание 8″ фугаса. В корме, у ватерлинии правого борта образовалась пробоина размером в 2х4 футов (общая площадь разрушениея 4х10 футов). Осколки были очень мелкиеи само орудие, несмотря на множество царапин, не пострадало. Однако этот крейсер все еще шел вперед, поддерживая сильную стрельбу. Повреждения не сказались ни на скорости, ни на общей боеспособности корабляи по окончании боя были ликвидированы за 10 дней.

На крейсере «Аврора» в Цусимском бою хорошей защитой оказались сооруженные из сетей заграждения и коек траверзы. Они задерживали массу осколков. Коечные сетки у боевой рубки были забиты мокрыми тентами, брезентами и т. п. Снаряды, попадавшие в них, не могли пробить этой защиты и рвались, не причиняя большого ущерба. Амбразуры в боевой рубке на две трети ширины были завешены двойным шлагом пенькового троса, что не ухудшало видимости, но предохраняло рубку от проникновения осколков. Там же отмечалии удивительно малые размеры японских осколков:» Часто были слышны удары в борт от снарядов и осколков: последние давали впечатление рассыпавшейся дроби» (В. Кравченко. «Через три океана». с 175).

С. И. Лутонининым, старшим офицером эскадренного броненосца “Полтава” отмечено:» Японские же снаряды что на 80, что на 20 кабельтовых действуют одинаково, рвутся при первом прикосновении к обшивке и разрушают 1 /2-дюймовые листы, а где встретят толщину в 2 дюйма, там они бессильны».

Образование столь малых осколков имелои другой отрицательный эффект. Чтобы раздробить, надо затратить работу по производству трещин. Она пропорциональна площади последних (для стали — порядка 100 Кдж\м^2). То есть для производства 1 кг осколков в 10 раз меньшего размера, в японском снаряде тратилась в 100 раз большая энергия взрыва, чем в русском. Работа идущая на разрушение корабля, соответственно, уменьшалась.

То есть, внешне, попадание японского фугаса выглядело очень эффектно. Резкий, со страшным грохотом, взрыв. Огромные клубы дыма. Разрушенная на значительной площади обшивка… Но на них, на внешние эффекты, как раз и уходила большая часть разрушительной силы снаряда. Эффективность действия, соответственно, уменьшалась.

Иначе действовал русский фугас. Пироксилин значительно менее чувствителен к удару, чем шимоза. Поэтому случаев преждевременного разрыва практически не наблюдалось. Взрыватель так же был более замедленным (~0.01 сек). Снаряд исправно врывался, успев углубиться на какое-то расстояние в глубь цели. Это давало гарантию, что вся энергия взрыва пойдет на разрушение. Фактически, взрыв 1 кг пироксилина внутри корабля оказывался предпочтительнее взрыва 6 кг шимозы на внешней обшивке. Кроме того, более крупные осколки русского фугаса обладали достаточной энергией , чтобы пробить внутренние переборки.

Наглядным примером разницы в разрушительной силе осколков служит эпизод в бой 26 января у Порт Артура. В 12:20, одновременно с началом боя «Варяга» у Чемульпо, снаряд попал с кормы правого борта броненосца «Хатсусе». Осколки эго пробили адмиральское помещение и, войдя в нижнюю палубу, убили гардемарина Казумураи одного унтер-офицера и ранили 9 человек нижних чинов.

Другой снаряд (с батареи #4), ударившись и разорвавшись о поверхность воды с кормы у правого борта «Ивате», осколками пробил борт, другими осколками, проникшими в батарею, были ранены командир батареи мичман Такахаси, гардемарин Аоки, старший кондуктор Осуми и 7 человек нижних чинов.

В то же время на бронепалубном «Варяге», получившем в 5,5 раз больше попаданий, чем броненосец «Хатсусе» и имевшем значительно больше потерь на открытой верхней палубе, не было отмечено практически ни одного случая серьезного пробития помещений или переборок осколками. Во внутренний помещениях выбыло из строя только 4 человека.

Разница в действии русскихи японских фугасов играла значительную роль в бою. Так, например, Н.Дж.М. Кемпбелл отмечает, что:»Разница в результатах артиллерийского огня японцев в Цусимском боюи в бою в Желтом море часто объясняется, в частности, улучшением конструкции взрывателей, в результате чего их снаряды приобрели некоторую способность взрываться после пробития тонкой обшивки

«. Однако дажеи тогда «Большинство попавших в «Орел» снарядов взрывались при ударе в обшивку корпуса. Кроме того, в ходе боя продолжали происходить преждевременные разрывы японских снарядов

«( «The battle of Cu-Shima» из журнала Warship International, 1978 г.).

Добиться повышения эффективности, японцы пытались с помощью применения так называемых «common» или «полубронебойных» снарядов. Их способ действия как раз аналогичен русским фугасам. Но, во первых, такой снаряд содержал вдвое меньше взрывчатки, чем фугаси таким образом, даже начиненый шимозой, не превосходил русский аналог по фугасности. Во вторых, таких снарядов ни на «Асама» ни на других кораблях японского отряда еще не было. А, в третьих, британские «common» снаряды того времени снаряжались отнють не «лиддитом»

(«шимозой»). Например, в отчете о испытательных стрельбах по броненосцу «Херо» в 1907и 1908 годах, лиддитныеи common снаряды четко разделены:»Though these trials were primarily of control with two ships firing, live ammunition was used, common shell from the 12 in guns, both Lyddite and common from the 9.2 in and 6 in.«.

Начинкой же «common» снарядов служил… обычный («бурый») порох. Его фугасность (30 см^3) в 14 раз уступает пироксилину!

Но вернемся к Чемульпо. Здесь японцы могли располагать только малоэффективными фугасами, для которых обшивка или пререборки являлись, по сути дела, такой же непреодолимой броней, каки стальные закаленные плиты. Статистика первых боев войны не показывает какой либо определенной разницы в воздействии японских фугасов на броненосные или безбронные корабли.

Примечательно, что к этому же критерию независимо от автора статьи пришели А.Киличенков. В рукописи его статьи «Загадки Цусимы», в подтверждение его гипотезы о большой эффективности русских снарядов приведены любопытные расчеты, содержащие данные о числе потерь на большинстве кораблей. Их можно свести в следующую таблицу.

Японские фугасы могли потопить мелкие корабли, разрушив их корпус. Могли нанести потери в личном составе и оборудовании, расположенном на открытой палубе. Но внутренние обьемы с жизненно важными оьектами оставались для них неприкосновенными. На самом «Варяге» на верхней палубе выбыло из строя 45% находящихся там моряков. На всех остальных постах потерь практически не было (из 283 — 2 раненых на жилой палубе и один в трюме — 0.7%).

Справедливости ради, надо признать, что на бронированных участках корпуса, русские фугасы так же не могли проникнуть в корпус. Более того, не могли разрушить и сам борт. Это, в значительной степени, компенсировало преимущество русских. Но площадь бронирования «Асама» соствляла только 59% от общей. И, кроме фугасов, русские имел и бронебойные снаряды. Уже с дистанции 35 кабельтов они гарантированно пробивали 89 мм гарвеевскую броню оконечностей «Асама» (25% площади). С 21 кабельтов — 127 мм броню верхнего пояса (15%). А с 15 кабельтов — казематы и башни главного калибра. Пробив броню, русский бронебойный снаряд был способен нанести очень тяжелые потери. Не следует забыватьи о том, что, с уменьшением дистанции, русские снаряды получали дополнительное преимущество из за роста доли кинетической энергии в общей разрушительной способности.

Еще одним фактором, который надо учитывать в балансе сил, была крайне ненадежная работа японских взрывателей. Снаряды не только рвались преждевременно, не «обращая внимание» на установку взрывателя, но и не взрывались вообще. Этот факт выделял еще американский военно-морской атташе Н. МакГулли, при обзоре первой бомбардировки Владивостока, японскими броненосными крейсерами. Аналогичную картину наблюдали В.Л. Семенов при бомбардировке Порт Артура 4.7″ орудиями:» стреляли хорошо, но трубки снарядов были неважные. Я тщательно проследил, записывая в книжке, десять серий, снаряды которых ложились на берегу, t.e. при падении ударялись о грунт и, несмотря на это, из общего числа 76 — не разорвалось 32» («Расплата». с 180).

Ну и, наконец, следует упомянуть о техническом обеспечении меткости. Русские пушки позволяли достичь большего процента попаданий. Это достигалось большей на начальной скоростью снаряда: 792 м/с против 670 м/с у японцев. Больше скорость — более настильная траектория — меньший требуемый угол возвышения орудия («прицел»). Меньшую поправку на дальность надо вводить. Меньше время полета снаряда — меньше рассеивание — больше кучность стрельбы. Именно это обстоятельство послужило аргументом для русских при переходе на новые, облегченные снаряды.

Приведенные выше факты позволяют сделать несколько очень важных для понимания происходящего в бою у Чемульпо.

1. Никакого, как количественного, так и качественного, «подавляющего» или даже «значительного» превосходства в материальной части артиллерии японцы не имели. «Варяг» мог противопоставить «Асама» вполне адекватную силу огня.

2. Японская артиллерия была способна нанести большие потери среди личного составаи открыто расположенного оборудования, но не могла обеспечить потопление или выход из строя (лишить способности к прорыву) такого большого крейсера, как «Варяг». Русская же артиллерия представляла как раз гораздо большую опасность самому кораблю противника, его способности продолжать бой.

3. Уменьшение дистанции боя давало резкое преимущество русской артиллерии за счет большей энергии удара и бронебойности снарядов.

Защита.

Имеет важное сначение в прорыве. Определяет боевую устойчивость корабля. Какими темпами будет деградировать боеспособнось под огнем неприятеля и как долго сможет корабль сохранять способность продолжать прорыв.

Бронирование.

» Закованный в броню по ватерлинию, с укрытыми за броней башен и казематов орудиями и их прислугой, он мог почти безнаказанно расстреливать «Варяга», оставаясь для него практически неуязвимым«. Это не аллегорический пересказ боя Иван-царевича с Кощеем Бессмертным и не реклама заводов Армстронга в Эльсвике. Так оценивает перспективы боя с точки зрения бронирования наиболее детальный русский исследователь М.Р. Мельников. «Неуязвимый монстр» против «Парохода с пушками». Раунд первый и заключительный… Что же, некоторый драматизм не вреден и историческим исследованиям. Простим Мельникову явное утрирование ситуации. Спишем «по ватерлинию» на пьяного наборщика и допустим, что в оригинале было «по ватерлинии»… Но подобная категоричность уже сама по себе побуждает к проверке. И, думаю, читателю все же интересно будет познакомиться с реальными данными по бронированию обоих кораблей.

Степень бронирования.

В тот время основные бронированные корабли условно делились на 3 класса. Защищенные (бронепалубные) крейсера с долей брони к водоизмещению в приблизительно 1/10. Броненосные крейсера — от 1/7 до 1/5. Броненосцы — от 1/4 до 1/3. «Асама» представлял собой типичный броненосный крейсер с долей бронирования в 16.9 %. Ничем по данному показателю не отличающийся от других подобных кораблей Русско-Японской Войны. Но ее броня, состоящая из вертикальной (борт, башни, казематы…) и горизонтальной (палуба, крыши башен…) была выполнена из никелевой стали, закаленной («цементированной») по способу Гарвея (1892 U.S. Patent Number 460,262). Такая броня уступала на 10-20% наиболее тогда современной хромо-никелевой закаленной броне патента Круппа ( Nathan Okun. TABLE OF METALLURGICAL PROPERTIES OF NAVAL ARMOR AND CONSTRUCTION MATERIALS).

Сравним с бронированием «Варяга». Оно так же включало в себя вертикальную и горизонтальную броню. Броневая палуба — основная защита крейсера — при общей высоте корпуса 10.46 м проходила выше основной линии на уровне 6.48 м, приподнимаясь до 7.1 м над машинным отделением. Громадной загнутой на скосах к бортам (1.1 м ниже ватерлинии) крышкой она прикрывала, словно панцирем черепахи, все жизненно важные части корабля — котлы, механизмы, погреба боеприпасов и рулевой привод. Броневые крышки в палубе открывались сверху и снизу. Броней защищались также боевая рубка, выходы из шахт боеприпасов, дымоходы, носовой патронный погреб и дульные части торпедных аппаратов в штевнях.

Общая масса брони «Варяга» составляла 588.1 тонн или 9% от водоизмещения. С учетом более высокого качества, соотношение с подобным показателем для «Асама» было 10.9/16.9. Иными словами, по удельному весу брони в проектном водоизмещении, «Асама» превосходила «Варяг» в 1.5 раза. Существенно, но не дает повода для столь драматических выводов, как их делает Мельников, особенно учитывая отсутствие у японцев полноценных бронебойных снарядов. В ситуации, когда японцы стреляли фугасными снарядами, а русские бронебойными, такие сравнения не вообще теряют свой смысл, так как для фугасов пространство даже за небронированными частями корпуса оставалось «неуязвимым», а бронебойные снаряды пробивали броню.

Перейдем теперь к вертикальной броне. Являлась ли «Асама», «закованная» в такую броню «неуязвимой»? Иными словами, способны ли были 6″ пушки «Варяга» ее пробить? Безусловно. И в ретроспективном анализе других сражений Русско-Японской Войны мы находим множество тому примеров.

Броневой пояс «Асама» по ватерлинии в оконечностях достигал толщины 3.5″ (89 мм). В Цусимском сражении 6″ русский снаряд пробил 4″ (102мм) броню броненосца «Сикисима» по правой раковине вблизи ватерлинии. Дистанция была не менее 25 кабельтов.

Само по себе наличие полного пояса брони по ватерлинии не гарантировало от крупных повреждений и затоплений даже если снаряды его не пробивали.

В том же Цусимском сражении в «Асаму» попадали снаряды из «старых» русских пушек. Один из них, калибром 305-мм, разорвался в командирском буфете. Попадание пришлось над броней, примерно в 5 футах (1.5 м) над ватерлинией. В результате взрыва, удары крупных осколков вызвали многочисленные трещины в слишком хрупкой цементированой броне (броня, используемая компанией Армстронг считалась Адмиралтейством худшего качества, чем компании Виккерс) у ватерлинии в левом борту, через которые захлестывала вода, так что корабль сел кормой на 1,5 м и на некоторое время остановился. При взрыве убит унтер-офицер, один матрос смертельно ранен, четверо тяжело и один легко.

Вся вертикальная броня «Варяга» была выполнена из крупповской стали производства «Вифлеем айрон компани» в г. Питсбурге, которая по качеству изготовления считалась одной из лучших в мире.

Горизонтальная броня.

В описываемый период броневая палуба считалась основным средством, обеспечивающим защиту главных систем корабля и его непотопляемость от действия среднекалиберных скорострельных орудий. Прежде всего, конструкторы обеспечивали корабль броневой палубой, отдавая ей приоритет перед вертикальной броней. Подобный подход подтверждался опытом Японо-Китайской войны, где в сражении в Желтом море японские крейсера буквально засыпали два китайских броненосца снарядами из своих скорострельных пушек. Китайские корабли имели весьма неполное вертикальное бронирование борта, но броневая палуба позволила им сохранять ход. Все надстройки, и все, незащищенное бронею, было разбито вдребезги, но котлы и машины уцелели. Японские крейсеры так же имели главной защитой броневую палубу и ни один из них не был потоплен.

Для бронирования палубы «Варяга» применяли броню из экстрамягкой никелевой стали. Благодаря повышенным пластическим свойствам этой брони снаряд, попавший в нее под небольшим углом, рикошетировал, не пробивая плиты и оставляя на ней лишь глубокую ложкообразную вмятину. Качество такой брони соответствовало крупповской хромо-никелевой для вертикальных поверхностей. Так для крейсеров предыдущей серии «Диана», пришлось заказывать крупповскую вертикальную броню вместо гарвеевской «в пару» к броневой палубе из экстрамягкой никелевой стали (Л.Л. Поленов. «Крейсер «Аврора». с.36). 12 января 1899 г. на полигоне военно-морского флота США в Индиана-Хед провели испытание контрольной плиты, отобранной русскими приемщиками. В плиту, закрепленную на массивном деревянном срубе, с расстояния 30 м при угле встречи 15° стреляли бронебойным 50-килограммовым снарядом из 152-мм пушки. Заданная скорость удара снаряда в плиту устанавливалась соответствующей величиной заряда пороха и при толщине плит от 25,4 до 50,8 мм составляла от 310 до 495 м/с.

Такие условия испытаний соответствовали стрельбе из японских 6″ пушек с дистанции около 10 каб. Но главное, — у японцев не было полноценных бронебойных снарядов вообще. А повышенная пластичность брони увеличивала ее сопротивление бризантным японским фугасам. При взрыве, трещин в броне практически не было, что подтверждается и результатами испытаний такой брони на русском Охтинском заводе. Таким образом, горизонтальная броня гарантировала защиту жизненно важных частей корабля от непосредственного огня пушек «Асама».

Прикрытие артиллерии

Может быть за более толстой, 6″ (152мм) броней казематов, японские орудия и комендоры были в полной безопасности? Тоже нет. Вот примеры из Цусимского боя:

В 14:37 152-мм снаряд попал в крышу каземата №1 на верхней палубе. При взрыве погибли двое и пятеро ранено.

В 16:02 другой 152-мм снаряд разрушил нижнюю часть амбразуры каземата №7, ранив трех человек.

В 16:12 ещё один 152-мм снаряд разорвался у амбразуры другого каземата, причем погиб один человек и один ранен.

В 18:07 152-мм снаряд попал в каземат 152-мм орудия №10, убив одного и ранив пять человек.

Все эти случаи показывают, что бронированные казематы далеко не гарантировали безопасность даже если их фасная броня и не пробивалась насквозь. Кроме того, нелишне напомнить, что далеко не все орудия «Асама» были в башнях и казематах. Часть 6″ пушек была палубной установки. Отмечено и пробитие 6″ снарядами н казематной брони.

Один 6″ снаряд пробил крышу каземата №3, еще один снаряд разорвался при попадании в нижний комингс каземата №5, сместив броневой стык и выведя из строя прислугу, хотя само орудие не получило повреждений. Третий снаряд пробил крышу каземата №11, не повредив орудие. (Статья Н.Дж.М. Кэмпбелла «The battle of Tsu-Shima» из журнала Warship International, 1978 г. Часть 3) Дистанция до главных сил русских — не менее 30 кабельтов.

Пробитие брони японского броненосца «Микаса» русским 6″ снарядом в Цусимском сражении. Для сравнения, в правом нижнем углу — пробоина от 12″ снаряда.

В связи с вышеизложенным, правильнее будет утверждать, что бронирование уменьшает потери артиллерии от осколков и других вторичных факторов артиллерийского огня. Большинство осколков, поразившее в бою у Чемульпо русских артиллеристов, было бы задержано броней казематов. С другой стороны, открытое расположение орудий тоже имело свой резон с точки зрения уменьшения величины цели для прямого огня неприятеля. Те снаряды, которые попадали рядом с амбразурами японских казематов, взрывались и выводили из строя орудия и обслугу осколками. Если представить на их месте открытые орудия «Варяга» то снаряды, скорее всего просто пролетели бы мимо. Многие специалисты, включая адмирала Макарова, придерживались подобной точки зрения.

Прямой количественый анализ выгод бронирования артиллерии черезвычайно сложен и требует учета всех обстоятельств каждого попадания. Гораздо проще применить критериальную оценку статистических данных. В одновременном с Чемульпо боем под Порт Артуром, практически все, кроме «Новика», русские корабли имели бронированную защиту артиллерии. Уместно сравнить, насколько такая мера уменьшила потери артиллеристов.

Всего же «Варяг» потерял 123 человека или 11 человек на одно попадание японского снаряда. Японские потери по данным сражений под Порт Артуром и в Желтом море составляют 6.9-7.2 чел/снар. То есть, японское преимущество в бронировании (1.55 раза) примерно соответствует приведенному выше отношению масс брони (в 1.5 раза).

Живучесть.

Защита корабля определяется не только бронированием, но и живучестью. Под таким термином, в данном случае подразумевается способность корабля «терпеть» повреждения без потери главных боевых качеств.

Прежде всего здесь надо отметить, что корпус «Варяга» был значительно более прочен, чем у других кораблей того же типа. Максимальные напряжения корпуса не превышали 790 кг/см^2. Для сравнения, на крейсерах предыдущей серии, типа «Диана», они достигали 2063 кг/см^2 (ЦГАВМФ, ф. 421, оп. 1, д. 1239, л. 34). А у корабля серии «Варяга», крейсера более поздней так же зарубежной постройки, «Богатырь», максимальные напряжения были равны 1016 кг/см^2 (Р.М. Мельников «Крейсер «Очаков». с32). Иными словами, корпус «Варяга» допускал разрушение четверти связей при обеспечении равной прочности с «Богатырем» и разрушение половины связей, обеспечивая равную прочность с «Дианой».

Кроме повышенной прочности корпуса, на «Варяге» был внедрен переход на более надежную автономную систему обеспечения непотопляемости, при которой поступление воды внутрь корабля предотвращалось полной изоляцией аварийного отсека.

13 января 1898 г. был принят циркуляр МТК о ликвидации на кораблях магистральных труб, а спустя месяц введены новые, гораздо более жесткие, правила испытания водонепроницаемых переборок, гарантировавшие их прочность даже при полном затоплении отсека водой. Водоотливным средствам, устанавливаемым в отсеках, отводилась присущая им вспомогательная роль — замедлять поступление воды или откачивать воду из отсеков после заделки пробоины.

В отличие от прежних правил, согласно которым давлением воды испытывались лишь днищевые отсеки и двойное дно, инструкция требовала заполнять водой все без исключения отсеки под первой из палуб над ватерлинией. Выше этой палубы испытывали наружную обшивку и переборки концевых отсеков. Новые правила были строже зарубежных. Ни во Франции, ни в Англии (где строилась «Асама») уровень воды не поднимали до половины высоты надводного борта, а сами испытания проводили один раз, тогда как по русской инструкции испытания проводились дважды.

Даже Мельников вынужден был признать, что:»«Варяг» и «Ретвизан» стали первыми кораблями, на которых были применены полностью новые принципы обеспечения непотопляемости. Свою высокую эффективность они подтвердили в боевой обстановке. «Ретвизан», несмотря на 500 т воды в затопленном носовом отсеке, вместе с эскадрой участвовал в бою 28 июля 1904 г., когда портартурская эскадра пыталась прорваться во Владивосток, а «Варяг» во время своего знаменитого боя удерживался на плаву, имея тяжелые повреждения«( Р.М. Мельников «Крейсер «Варяг». с35).

Скорость, главное боевое качество при побеге из Чемульпо, обеспечивала и значительно превосходящая «Асама» степень агрегатности, или, как сейчас принято говорить, модульности, основного оборудования.

Так потребную мощность на «Варяге» обеспечивали 30 котлов, а на «Асама» только 12. Следовательно, при равном повреждении типа «выход котла из строя», «Варяг» лишался 1/30 мощности, а «Асама» — 1/12. То есть, одно и тоже попадание, наносило «Варягу потери в 2,5 раза меньше, чем «Асама».

Котлы «Варяга» распределялись в 4-х кочегарках, каждая из которых имела собственную дымовую трубу. У «Асама» их было 2. При более серьезном повреждении типа «выход из строя кочегарки» или «разрушение дымовой трубы», «Асама» лишалась половины своей мощности — в 2 раза больше, чем «Варяг». Такой расчет подтверждается реальными событиями. В Цусимском бою, в 15.40 — 15:42 152-мм снаряд (аналогичный тем, которые применял и «Варяг») разорвался у основания кормовой дымовой трубы «Асама». На 20 минут был выведен из действия котел, упала тяга у других, что привело к дальнейшему падению скорости. В результате, обнаружив свой отряд около 15:30, «Асама» смогла вступить в кильватер «Ивате» только к 16:45. В бою у Чемульпо, такого промежутка времени было бы более чем достаточно для успешного отрыва «Варяга» от преследования.

Говря о трубах, нужно отметить и то, что они на «Варяге» были заключены в своеобразные «футляры». Такая двойная, коаксиальная конструкция «труба в трубе» значительно повышала живучесть под действием осколков и ударной волны, по сравнению с трубами «Асама».

Большей живучести «Варяга» способствовал и резерв мощностей. Так при выходе из строя одной из двух машин «Асама», корабль мог обеспечить мощность в 9000 л.с. или только 50% той мощности, которую он имел при ходовых испытаниях. Аналогичное повреждение на «Варяге» оставляло 10 000 л.с. или 70% испытательной мощности. Применительно к скорости, это означает, что при выходе из строя машины, «Асама» снижала максимальную скорость на 26%, а «Варяг» — только на 12%. Подобного рода повреждения оказывали на «Варяг» в 2 раза меньший эффект, чем на «Асама».

Таким образом, по целому ряду важнейших параметров, живучесть «Варяга» была в 2-2.5 раза выше, чем у «Асама». Или, чтобы понизить его тактико-технические показатели в равной степени с противником, необходимо было воздействие, соответственно, на такую же величину превосходящее воздействие на «Асама».

Шансы сторон.

Мотивация и степень риска.

Прежде чем прейти к рассмотрению вероятностей успеха сторон в предстоящем бою, необходимо определить его критерии. Что противники считали «успехом» и какова была их мотивация.

Адмирал Уриу уже успешно выполнил по крайней мере половину (у половину наиболее важную и сложную) своего задания — обеспечения высадки в Чемульпо японских войск. Однако ценность порта сводило на нет присутствие там вражеских кораблей. Нельзя же было снабжать войска под дулами русских пушек. Противника надо было убрать из Чемульпо. Идеальным вариантом был бы его расстрел где нибудь за пределами порта. Но если бы это не удалось, то оставалась надежда на успех миноносцев в шхерах. Или даже на то, что под Порт Артуром «Варяг» перехватят основные японские силы. Даже вариант «золотого моста» — если бы русские даже просто покинули Чемульпо без потерь — вполне устраивал японцев с точки зрения использования Чемульпо как базы для ведения войны.

Разумеется, Уриу был уверен в своих силах и победе в случае боя. Он нисколько не пытался его избежать и японцы радовались возможности проявить себя в бою при таком благоприятном соотношении сил. Но они не готовы были платить за это слишком большую цену. Если русские все равно уходят из порта, обеспечив безопасность японским планам, то совсем не обязательно пытаться утопить «Варяг» любой ценой, даже рискуя своими кораблями.

Если бы что либо случилось с «Асамой», то это значительно уменьшало успех потопления «Варяга», который и так «был у них в руках». Представим фантастическую ситуацию: После упорного боя японцам удалось потопить русские корабли. Но при этом они бы понесли серьезные потери. На крейсере «Асама» был бы разрушен мостики произведен на нем пожар. Во время взрыва мостика был бы убит командир крейсера. Утонул бы миноносец и один из крейсеров получил бы столь серьезные повреждения, что затонул бы на пути в Сасебо, имея раненых с эскадры, взятых после боя для доставки в госпиталь. Крейсер «Чиода» чинился бы в доке, так же как и крейсер «Асама». После боя японцы свезли бы в бухту 30 убитых… Ситуация смотрелась бы как явный героический успех русских и, по крайней мере, моральное поражение японцев.

Поэтому Уриу предпочел не ввязываться в решительный бой всеми силами. Он отослал свои мелкие корабли, которые даже случайное попадание могло вывести из строя, в тыл и предпочитал действовать против «Варяга» только броненосным «Асама», наиболее защищенным от вражеского огня. Не сближаться с русскими, чтобы наверняка их утопить, но своими превосходящими силами отступать перед ними, как можно дольше сохраняя дистанцию.

Следует так же учитывать, что бой в Чемульпо был первым для японцев сражением с непобедимой до того времени «белой расой». Все сражения той войны, за исключением, пожалуй, Цусимского, японцы проводили очень осторожно, всячески избегая риска. А в начале войны тем более.

Все эти обстоятельства заставляют предполагать (и это подтвердилось реальным ходом боя), что японцы не будут предпринимать каких либо экстраординарных, исключительных мер (типа излишнего форсирования машин, самоубийственных таранных ударов, затопления в узостях фарватера нескольких своих кораблей, ритуальных медитаций «Цакуба дзен»и т.д…), а просто сделают все возможное (но не более) в сложившейся обстановке.

Совсем другая мотивация, если принять определение «безнадежного боя», должна была быть у русских. Они должны были прорываться во что бы то ни стало. Применяя любые исключительные средства. Не взирая на эксплуатационные ограничения мирного времени. Риск того, что на форсированном режиме работы одна из трубок Фильда может разорваться и корабль временно потеряет 1/30 своей мощности, несравнимо ниже, чем если он будет потоплен с невредимыми котлами.

Мотивация команды «Варяга», спасающей свой крейсер и свои жизни от «верной гибели», должна была значительно превосходить мотивацию команды «Асама», которой столь смертельные опасности не угрожали. И уж, конечно, значительно превосходить мотивацию сдаточной команды на ходовых испытаниях.

Трюмная команда могла, желала и должна была не только не боятся подойти к котлам. Не только держать привычные в мирной эксплуатации 14 атм (200 фунтов/дюйм^2). Не только достигнуть испытательные 15 атм или проектные 18 атм, но и сделать гораздо больше. Безопасный предел для котлов был около 22 атм (в 1.25 раза ниже проверочного), но при подобных обстоятельствах, совершенно резонно было бы ожидать, для «Варяга» — «повесить груз на клапан» — форсировать котлы до предела. Ситуация обязывала, что называется, «топить окороками» — использовать абсолютно все ресурсы корабля. Даже те, которые в мирное время или в обычной боевой практике не использовались.

Если даже на ходовых испытаниях широко применялись методы «графита и пива», то у Чемульпо, где реально решалась судьба корабля, они должны были быть нормой. Например, выдача «двойной чарки» кочегарам, как ни неортодоксально смотрится такая мера, значительно увеличивала интенсивность их работы. Другой номой в прорыве было то самое «пристрастие к воде», то есть — принудительное (в дополнение к специальным прокачивающим насосам) обильное охлаждение разогревшихся подшипников машин, против чего, как явления уменьшающем ресурс, выступала в мирное время специальная комиссия (КГА ВМФ. f. 421, оп. 8, d. 158. лл. 446-470). При нагреве подшипников в мирное время рекомендовалось перейти на более медленные режимы. В бою такая мера была явно неактуальна и «каскады воды и масла» вполне могли быть применены.

Форсированию работы котлов и машин способствовала и погода. Так, если во время ходовых испытаний летом, в августе, температура в котельных достигала от 36 до 71 градуса, то в морозном феврале не было проблемы с охлаждением воздуха и кочегары могли работать в более комфортабельных условиях. Это же касается и проблем с охлаждением подшипников забортной водой и перегрева в отделении динамо-машин. Все эти обстоятельства позволяют утверждать, что скорость крейсера кратковременно могла превышать скорость «Асама» не на 2-3 узла, а еще больше.

Выше мы рассматривали соотношение и шансы, которые обеспечивались техникой, «железом», имеющимся в наличии у противостоящих сторон. Кроме того на исход боя в значительной мере влияли и другие факторы, которые мы условно назовем тактическими и организационными.

Организация.

К организационным мерам прежде всего следует отнести подготовку «Варяга» к бою. На это у Руднева была, как минимум, вся долгая февральская ночь и все утро 27 января. В первую очередь к таким действиям следует отнести облегчение корабля. Хотя, как мы видели раньше, перегрузка не очень значительно сказывалась на скоростных качествах, в предстоящем бою любой, даже не самый главный фактор мог склонить весы фортуны в ту или другую сторону. Любое действие, способствующее увеличению скорости имело важное значение в бою.

Кроме скорости, облегчение корабля давало и другое преимущество — уменьшалась осадка. Это обстоятельство учитывая, что предстоящий бой должен был проходить в условиях шхерного фарватера с многочисленными мелями и проходами с ограниченными глубинами, могло также играть значительную роль. На момент боя «Асама» имела осадку на 1,5 м больше чем «Варяг». Дополнительная разгрузка могла довести эту, уже и так весьма значительную разницу до 2 м.

Прежде всего облегчение корабля могло быть достигнуто за счет выгрузки излишнего угля. Даже с нормальным запасом угля (770 тонн), «Варяг» имел дальность плавания около 3000 миль экономическим, или около 600 миль 20 — узловым ходом. До Порт Артура было 288 миль. Так же в радиусе 600 миль находились еще несколько нейтральных портов (расположенных, что очень важно, в различных направлениях от Чемульпо и японцы не могли перекрыть подходы ко всем), где «Варяг» мог, как минимум, пополнить запас топлива:

Даже до Владивостока было всего 902 мили. Учитывая, что большую часть пути крейсер мог делать ночью, снизив ход до экономического, номинального запаса угля было более чем достаточно для широкого маневра, делающего перехват крейсера, после выхода из Чемульпо, практически невозможным.

Здесь представлено сравнение полного (1290т) и нормального (770т) запаса угля и его потребность до основных портов и угольных станций региона. Потребность включает в себя следующие расходы: на экономический ход (60 т/сут); на вспомогательные механизмы (5 т/сут); на 4 часа максимального хода (15 т/ч); 20% запас на непредвиденные обстоятельства.

Мельников утверждает, что за неделю до боя водоизмещение «Варяга» достигало 7 500 тонн. Учитывая завышенное им определение строительных нагрузок крейсера и расхода угля за неделю стоянки, реальная масса корабля перед боем составляла около 7 100 тонн из которых около 1 300 приходилось на запас угля. Это превышало номинальный запас на 530 тонн, которые могли быть просто выброшены за борт. Оппоненты такой меры обычно указывают на физическую невозможность выгрузить 530 тонн за одну ночь, аргументируя это цитатами из воспоминаний участников похода 2-й Тихоокеанской эскадры: «…Финиш мы сделали блестящий, приняв в час 120 т, чем побили английский рекорд 102 т…» (Вырубов П.А. Десять лет из жизни русского моряка, погибшего в Цусимском бою. В письмах к отцу. — Киев, 1910. — С. 116). «Что касается скорости самой погрузки, то, благодаря разным приспособлениям, а главное — приобретенной сноровке, — она почти удвоилась. «Суворов» грузил по 43 тонны в час!..» (Семенов В.И. Расплата — СПБ: Гангут, 1994. — С. 400).

Опуская весьма спорное знание Вырубовом английских рекордов, необходимо отметить, что здесь речь идет о погрузке угля, а не о его выгрузке. В первом случае — в порту, с барказов, а во втором — вообще в открытом море с транспорта. Скорость погрузки в обоих случаях ограничена не физическими возможностями экипажа, а количеством и производительностью грузовых стрел и скоростью барказных рейсов. При выгрузке, могли быть задействованы все 16 угольных ям одновременнои мешки с углем просто втаскиваются на палубу через горловины и съемные лотки, после чего уголь спихивался за борт. Производительность подачи по лоткам может быть оценена при такой же погрузке, но не с барказов, а непосредственно с пирса и значительно превышала последнюю. Кроме того, для выгрузки могли быть использованы электрические подъемники по удалению шлака с номинальной производительностью 24 тонны в час. Не следует так же забывать, что почти весь сверхноминальный уголь (530 тонн) размещался не в трюме, а в дополнительных выгородках на броневой палубе над ватерлинией, что еще больше упрощало его выгрузку.

Спаренная оснастка стрел угольщика и броненосца «Орел». Используется только 2 линии подачи.	Погрузка угля на «Варяг» в порту. Одновременная подача во все угольные ямы одного борта.

Другой «аргумент» — что скорость выгрузки якобы значительно уступает скорости погрузки опирается на следующую цитату: «Перед боем 1 августа 1904 года начальник Владивостокского отряда крейсеров контр-адмирал К.П.Иессен поинтересовался, как быстро может «Рюрик» освобождаться от угля. Ответ был: 10 тонн в час (Русско-яп. война 1904-1905 гг. Действия флота. Документы. — СПБ, 1910. — Отд. II. — Кн. 1. — С. 185). Здесь речь идет о действиях во время предполагаемого преследования русских крейсеров японскими. Вся машинная команда при этом уже занята обеспечением хода корабля и производительность выгрузки определялась тем, очень ограниченным количеством людей, которое могло быть выделено для такой дополнительной операции. Подобный «аргумент» совершенно непригоден для оценки положения в Чемульпо, где для выгрузки угля могла быть использована практически вся команда. С весьма умеренными темпами выгрузки за борт около 100 тонн в час, экипаж «Варяга» мог избавиться от излишнего угля за 5-6 часов.

Другой «организационной» мерой, вполне выполнимой в тех условиях, являлся выбор времени прорыва. Руднев мог предпринять его в отлив и тогда у «Асама», которая имела гораздо большую осадку (особенно в сочетании с мерами по облегчению «Варяга» перед боем) был ограниченный выбор в маневре среди мелей и более узких проходов. Например, Западный проход, при низкой воде, представлял собой уже весьма опасное место для «Асама»

Или же «Варяг», наоборот, мог предпринять прорыв в высокую воду, что давало больше вариантов путей. Если прорыв выглядел нереальным для Руднева, то он мог даже попытать счастья в заливе Императрицы, который в максимальный уровень воды был вполне проходим для «Варяга», но куда «Асама» не рискнула бы входить из за недостаточной изученности фарватеров.

В другом варианте, «Варяг» мог предпринять попытку прорыва, когда отливное течение достигало максимальной величины и прибавило бы к скорости крейсера еще 2-3 узла, сокращая тем самым время прохождения узостей.

Наконец, Руднев мог пытаться уйти из Чемульпо ночью, подобно тому, как сделала это «Чиода» накануне. Ночью 26/27 января он уже располагал сведениями о высадке японцев. Связь с Сеулом была очевидно прерванной и русский командир имел все резоны для её восстановления (оставив «Корейца» для наблюдения за дальнейшими событиями и поддержки миссии в Сеуле), например сходить к ближайшей островной телеграфной станции в Торнтон Бей, которая явно не могла быть по японским контролем или даже на дистанцию достаточную для радиотелеграфирования. Если Руднев так уж стремился находиться в именно в Чемульпо, то на следующий день он могу вернуться туда, продолжая наблюдать за событиями уже с внешней стороны рейда.

»Варяг» так же мог оставаться в Чемульпо до следующей ночи, предприняв попытку прорыва с наступлением темноты. Бой японцев в самой нейтральной бухте, в присутствии кораблей других стран выглядел весьма проблематичным как с политической, так и с военной точки зрения. Напомню, что во время Японо-Китайской войны, японцы, заняв порт Вейхайвей, только с третьей попытки смогли нанести потери находящемуся в бухте китайскому флоту. При этом там не было кораблей других наций и в Чемульпо надо было беспокоится за сохранность портовых сооружений и лагеря своих войск, расположенных вблизи пирсов. Юрию не мог допустить, чтобы там разорвался хотя бы один снаряд. Например, 8 дм бомба с «Корейца».

Тактика.

В тактическом плане та же мотивация означала, что «Варяг» был более заинтересован и в обострении, сокращении дистанции боя. Ему было нечего терять. А японцам было что. В таких условиях, более высокая скорость русского крейсера позволяла угрожать торпедным или даже таранным ударом по «Асама» в случае, если прорыв будет невозможен. В сочетании с возрастающим преимуществом артиллерии «Варяга» при сокращении дистанции, это делало для японцев ближний бой особенно невыгодными они всячески его избегали, что и подтвердилось на практике боя.

Время, на протяжении которого «Асама» могла обстреливать русских с безопасной дальнего расстояния ограничивается именно преимуществом «Варяга» в скорости. Говорить о каком либо прицельном огне с дистанций более 40 кабельтов не имеет смысла. 8-6 дюймовые японские орудия, управляемые неопытными и не самыми лучшими канонирами попасть с таких дистанций могли лишь случайно. Если бы японцы двигались перпендикулярно русскому курсу или стояли на месте, то дальность с 30 кабельтов до 15 кабельтов, «Варяг», имея скорость 4 каб/мин (24 узла), сократил бы за 4 минуты. Еще меньшее время потребовалось бы для этого если бы курсы были встречные. Поэтому, наиболее выгодным маневром для «Асама» было отступление на полном ходу с дистанции начала артиллерийской стрельбы. Тогда расстояние будет сокращаться пропорционально разности их максимальный скоростей (порядка 0.5-0.7 каб/мин ).

Фактически это означало, что именно русские диктовали дистанцию боя — будут буквально гнать японцев перед собой к выходу из бухты. Казалось, это давало японцам от 20 до 30 минут на то, чтобы вывести «Варяг» из строя до того, как русский крейсер приблизится на опасное расстояние. Но дело в том, что корабли не просто двигались, а двигались к выходу. Тот самый «бой в узостях фарватера» мог проходить только на участке не более 4 миль ( участок приблизительно в 40 кабельтов от острова Иодолми до траверза острова Ричи, где и разместились японские корабли ). Именно на этом промежутке, который «Варяг» на максимальном ходу мог пройти всего за 10 минут, японцами надо было добиться настолько серьезных повреждений противника, чтобы его скорость существенно уменьшилась.

Дальше проход разветвляется и у «Варяга» появляется выбор по какому из минимум 3-х фарватеров уходить. Более того, если бы «Асама» преследовала «Варяг» то японцы определяли куда именно пойдет русский корабль. Но «Асама» шла первой и первой входила в один из проливов. Если бы, к примеру, японцы отходили главным, Восточным каналом, то «Варяг», очевидно, выбирал любой другой: Западный или канал Летучей Рыбы. Все! Японцы уже не успевали вернуться. Можно, конечно было разбросать остальные мелкие корабли по всем возможным путям прорыва, но «Варяг» прорывался через них, как нож сквозь масло. Остановить там его можно было только черезвычайно рискованными атаками при явном превосходстве «Варяга», что японцев совсем не прельщало. В дальнейшем курсы противников расходились, что увеличивало дистанцию и, наоборот, уменьшало вероятность попадания. А через еще примерно 8 миль вести огонь становилось невозможным, так как противников уже разделяли многочисленные острова в шхерах.

Таким образом «Варягу», для гарантий успеха прорыва, надо было сохранить скорость под обстрелом противника с дистанции в среднем 20-25 кабельтов в течении примерно 20 минут. Чем располагали японцы? Преимущества в скорости они не имели, поэтому не могли выбрать оптимальную позицию. Держать «Варяг» под обстрелом всех бортовых орудий японцы не могли — ширина бухты не позволяла соблюдать необходимую дистанцию между параллельными курсами. В лучшем для японцев месте она составляла около 10 кабельтов, а учитывая что «Варяг» двигался посередине фарватера, то японцы могли расчитывать только на половину этого расстояния, то есть — не более 5 кабельтов. Начиная с дистанции 15 кабельтов, «Асама» полностью теряла свой преимущества в бронировании артиллерии и, по всей видимости, этот рубеж должен быть принят, как предел, до которого японцы могли позволить себе сближаться с русскими кораблями. Реально «Асама» могла держать противника только на острых комовых курсовых углах более 13 румбов, где использовать только 2 — 8 дм кормовой башни и 2 — 6 дм кормовых бортовых орудий.

В принципе, ширина фарватера на отдельных участках позволяла японцам, при определенной доле риска, развернуть строем фронта или пеленга еще 2 своих корабля. Но такие благоприятные условия были не на всех 12 милях прохода, то есть — не все 20 минут боя и они увеличивали силу огня (в случае привлечения «Нанива» и «Чиода») еще только на 2 — 6 дм и 2 — 4.7 дм орудия. «Варяг» в этом случае мог бы отвечать с 4 — 6 дм носовых орудий обоих бортов.

Реально, в бою у Чемульпо, когда русские прошли на малой скорости «туда и обратно», с разворотом и остановкой посередине, «Асама» (которая проделала основную часть работы, выпустив все восьмидюймовые и больше половины 6″ снарядов) стреляла 53 мин., «Чиода» — около 45 мин., «Нанива» — 40 мин. За 20 минут боя мы вправе ожидать от японцев 12 (28/50*20) восьмидюймовых и 100 (248/50*20) снарядов других средних калибров. Даже если мы удвоим последнюю величину, учитывая возможность участия в бою остальных 3-х японских легких крейсеров, то получим ожидаемое количество выпущенных японцами снарядов не более 12 восьмидюймовых и 200 других средних.

Увеличит ли это количество попаданий? Нет. Наоборот, количество крупных даже уменьшиться. Кроме того, в реальности японцы добились большинства попаданий в идеальных для себя условиях. Варяг был практически неподвижен, пытаясь отойти от мелей у o. Иодолми. Японцы, обладая преимуществом в скорости, подошли на оптимальную для себя дистанцию стрельбы. Цель была на постоянной дальности и курсовом угле. Совсем иная картина была бы при рывке русского крейсера на полной скорости. Если бы «Варяг» шeл до конца в прорыве и развил при этом максимальную скорость, то процент попаданий японцев был бы существенно меньше. Скорость сама по себе случит защитным фактором, снижающим вероятность поражения. В этой войне мы видим неоднократные примеры, когда корабли, обладающий значительной скоростью, не получал сколь либо серьезных повреждений под огнем значительно превосходившего его противника.

27 января в бою у Порт Артура по атакующему «Новику» сосредоточили свой огонь однотипный с «Асама» броненосный крейсер «Якумо» и легкий крейсер «Читосе». В течении примерно 20 минут они добились только 1 попадания. … Да и в Чемульпо, японцы не смогли попасть в уже отходившие обратно на значительно большей, чем в бою, скорости, русские корабли.

В бою в Желтом море около 17-50 – 18-10 броненосец «Ретвизан» следовал курсом на сближение с японской эскадрой. Наименьшая дистанция (15-17кб.) до броненосного крейсера «Ниссин» (концевой в 1-ом боевом отряде японской эскадры). Японская эскадра вела по «Ретвизану» интенсивный огонь, но быстрое изменение дистанции привело к тому, что «Ретвизан» не получил сколько-нибудь существенных повреждений.

В том же бою крейсеры «Аскольд» (однотипный с «Варягом» ) и «Новик» начали перестрелку с броненосным крейсером «Асама» (в результате на «Асаме» возник пожар) и 5 боевым отрядом, который шел отдельно от «Асамы». «Аскольд» не спуская сигнала и «Новик», продолжали уходить на юго-запад, идя большим ходом (около 22 узлов). На юго-западном направлении по крейсерам «Аскольд»и «Новик» открыли огонь броненосный крейсер «Якумо» (еще более сильный, чем «Асама» — с крупповской броней и современными башенными установками) и 3 боевой отряд. Крейсер «Аскольд» подвергся атаке 4 миноносцев, но выпущенные торпеды прошли мимо. Далее крейсер «Аскольд» обстрелял шедший отдельно крейсер «Сума» (однотипный с «Акаси» мелкий крейсер из 6 боевого отряда), который боя не приняли увеличил дистанцию. Из за высокой скорости русского крейсера японцы не смогли добиться ни одного попадания.

Последний эпизод довольно показателен. «Аскольд» не изменял курса и скорости. Противостояли «Аскольду» силы, превышающие те, что были против «Варяга». Вот, например, как определяли их со следующего в кильватер «Аскольда», крейсера «Новик»:»справа от нас находился один крейсер I ранга, а слева 5 или 6 крейсеров разных типов, — вот между ними «Аскольд» и выбрал дорогу» (А.П. Штерн «На крейсере «Новик» с.50).

Таким образом, мы вправе ожидать, что при простейшем проведены прорыва — броске прямо вперед на максимальной скорости, «Варяг» получил бы меньше попаданий и, к тому же, снарядами меньшего калибра (выражаясь по русской методике — «меньшее количество взрывчатого вещества»).

Реально, как уже отмечалось, “Варяг” получил 11 попаданий. В результате на нем выбыл из строя 1 из 30 котлов, оказались затопленные 2 из 16 угольных ям (емкостью по 75 тонн каждая)и незначительные повреждения получила третья труба. Корабль получил небольшой крен, но сохранил ход. Дальше мы увидим, что назад, на свою стоянку, он вернулся даже с большей скоростью, чем шел на прорыв. Затонул крейсер только через 5 часов после боя и отнюдь не от пробоин. Команде пришлось специально открывать кингстоны.

Наиболее часто встречающийся аргумент «невозможности» прорыва — «одна подводная пробоина незащищенного «Варяга — и нет преимущества в скорости». Но подобная пробоина реально существовала. Само наличие 150 тонн воды никак не могло сказаться на ходовых качествах. Перегрузка слишком ничтожна. Напомню, что броненосец «Ретвизан» провел сражение в Желтом море, имея около 500 тонн воды во внутренних помещениях. «Асама», в Цусимском сражении, приняла столько воды, что буквально за несколько минуть осела на 1.5 метра. Тем не менее крейсер вернулся в строй. Живучесть же «Варяга», водонепроницаемость его переборок, система автономных водоотливных средств, как мы уже убедились, значительно превосходили аналогичные показатели «Асама».

Кроме того броневая палуба «Варяга» проходила выше ватерлинии, обеспечивая необходимый запас плавучести защищенному объему. Но у борта опускалась скосами вниз, ниже ватерлинии. Сколь нибудь серьезную подводную пробоину можно было нанести только ниже места соприкосновения броневой палубы с бортом. Но и у «Асама» броневой пояс начинался нижней кромкой именно отсюда. Ниже она была так же не защищена как и «Варяг».

Более того — японские фугасные снаряды разрывались при ударе о воду и в глубину уходила только часть энергии взрыва. Русский же бронебойный снаряд заглублялся гораздо больше и взрыв произошел бы глубже и ближе к незащищенному борту. Соответственно и повреждения оказались бы даже более серьезные.

Следовательно, у японского крейсера было гораздо больше оснований опасаться подводной пробоины, чем у русского. Вероятность потери хода для «Асама» превышала таковую для «Варяга»и не может служить аргументом, оправдывающим отказ от прорыва. Во время боя, на «Варяге» временно вышло из строя рулевое управление. Но при прорыве, когда корабль движется в основном прямолинейно, без значительных перекладываний руля, такое повреждение не могло иметь серьезных последствий.

Главным же обстоятельством является не столько малочисленность попаданий и незначительность повреждений, сколько то, что большинство из них «Варяг» получил в конце боя, около 12:20 (то есть, примерно после 35 минут со времени открытия огня и 25 минут начал собственно боя), когда находился практически без хода и бортом к противнику, на минимальном расстоянии до него. При прорыве на полном ходу, крейсер к этом времени уже удалялся бы от противника, выходя за пределы его действенной стрельбы.

Таким образом, очевидно, что даже если команда «Варяга» не предпринимала бы каких либо экстраординарных мер, просто хорошо выполнила бы свой непосредственные обязанности, то у русских были весьма высокие шансы для успеха прорыва. Кочегары и машинисты просто должны были обеспечивать достижимый уровень максимальной скорости. Комендоры стрелять с обычной меткостью и скорострельностью. Командир вести корабль максимально коротким путем без всяких сложных маневров.

Если же учесть экстраординарность ситуации и предположить в действиях русских моряков еще большее рвение в выполнении боевых операций, то успех прорыва был практически предопределен теми техническими возможностями, которые имел «Варяг» для его выполнения. В идеале действия команды крейсера смотрятся не намного отличающимися от обычных рутинных обязанностей. Руль прямо. Груз на предохранительный клапан — и держаться до конца. Вопрос успеха прорыва заключался не в каких либо технических проблемах или замысловатых тактических маневрах, а в морально-психологических факторах. В стойкости матросов и офицеров. В их способности вытерпеть 20 минут боя.

Планы сторон

Мы не имеем каких либо документальных свидетельств о тактических планах противников на предстоящий бой. Из заявлений командиров мы знаем очень мало: Руднев стремился не сдаться в плен и просто двигался вперед в надежде, что японцы его как-то выпустят. Уриу маневрировал и стрелял во славу обожаемого Тенно… Найти логический мотив действий мы можем только анализируя сам ход боя. При этом нет никакой гарантий, были ли эти действия заранее спланированы, являлись ли импровизацией, или «оно само так получилось». Следует так же отвергнуть те варианты планы, для которых противникам необходимо было бы пользоваться интегральным исчислением, компьютерным моделированием, рядами Коши, яркостью квазаров и прочими фантастическими методами… Но, повторюсь, если были какие-то замыслы и они воплотились в реальные действия (по крайней мере до того момента, когда противник мог помешать их выполнению), то наиболее вероятным является следуещее.

Русский план.

Действия русских по таким признакам, как скорость, время, расположение кораблей в строю, не показывают намерения вести бой именно в форме прорыва. Но если все же предположить, что таково и было решение Руднева, то план напоминал футбольную беговую атаку по центру. Японцы, скорее всего разместятся в линию у o. Иодолми, как пробкой закрыв выход из наиболее узкой части фарватера. Тяжелая артиллерия «Корейца», идущего впереди, должна была, подобно Центру, пробить брешь, отогнать японцев. Выполнив первую задачу, русские «бросятся врассыпную», растягивая и разделяя силы японцев. «Кореец» свернет налево и на полной скорости пойдет на юг, пытаясь прорваться вдоль южного края Восточного канала или даже в залив Императрицы, куда большие крейсера японцев не смогут пройти. «Варяг» же устремиться прямо вперед, в образовавшийся разрыв обороны, проходя впритык к o. Иодолми (который прикроет его правый борт) и дальше — вдоль северного края Восточного прохода или, в зависимости от обстановки, проливом Летучей Рыбы, прямо к открытому морю, легко переиграв лайнбекеров и сейфти — японские легкие крейсера. Тачдаун!

Японский план.

Замысел Уриу, если опять использовать спортивные аналогии, напоминал охоту «с подставами». Не имея возможности долго преследовать такую быструю «дичь»‘, он заранее расставил свой силы тремя группами, стремясь как можно больше растянуть линю пути, где «Варяг» будет обстреливаться. Сначала, когда русские пройдут траверс о.Иодолми, их должна встретить «Асама» — наиболее сильный японский корабль против «свежего» противника. По мере того, как «Варяг» будет догонять «Асама», дистанция будет сокращаться с примерно 30 каб до 20 каб. Дальнейшее сокращение дистанции невыгодно для японцев, так как эффективность русской стрельбы возрастает, а японская броня уже не дает надежной защиты. Это дает японцам только около 10 минут огневого контакта. 3 группы теоретически позволяют увеличить время боя до 30 минут. «Асама» уходит в сторону и в действие вступает вторая «подстава» — «Нанива», «Чиода»и «Ниитака». Они так же «сопровождают» «Варяг», (который, вероятно, после схватки с «Асама», будет иметь повреждения) огнем до сокращения дистанции до опасной. Затем отворачивают и в дело вступает третья подстава — «Такачихо»и «Акаси». На них, конечно, надежды мало, но — все таки шанс.

(продолжение)

Источник — http://abakus.narod.ru/chem/3.html