Перевод АИ. Вечный огонь угасает: Рим проиграл осаду Вей. Часть 19. Западный поход Александра Аргеада
Приветствую всех. Я продолжаю переводить альтернативу нашего западного коллеги SlyDessertFox под названием «Вечный огонь угасает: Рим проиграл осаду Вей». Вернее сказать, редактировать браузерный перевод. Все пояснения и возможные замечания автора переданы от первого лица.
Глава VI: На пороге величия
Часть I: Италийская война
Новая волна эллинской эмиграции в Западное Средиземноморье в течение десятилетий во время и после войн Ясона из Фер и его преемников была вызвана совпадением нескольких событий, создавших необходимые условия для этого. Первым из этих событий был стремительный рост населения в греческих государствах. Само по себе это оказалось и проблемой, и возможностью, поскольку угрожало экономической дисфункцией, так как всё больше эллинов находили традиционные методы выживания недостаточными, а обездоленные мужчины искали альтернативы. Возможно, для кого-то это означало эмиграцию, но после последней большой волны переселений эти возможности были не так широко распространены, как раньше. Для многих перспектива стать солдатом удачи и присоединиться к банде наёмников становилась всё более привлекательной.
В результате был создан постоянно растущий и, казалось бы, безграничный резерв наёмников, которым могли пользоваться государства. Это, в свою очередь, привело к более интенсивным и частым войнам, поскольку профессиональные силы были легко доступны для тех, у кого были деньги. Большинству государств больше не приходилось полагаться на своих граждан чтобы сражаться, что само по себе делало войну более привлекательной; не нужно было беспокоиться о потере молодых людей, что снижало риски ведения войны.
Растущая профессионализация войск была единственным движущим фактором, позволившим Ясону из Фер стремительно подняться от мелкого тирана до стратега Дельфийской лиги и, в конечном итоге, до убийцы Персии. Ясон был далеко не первым ферским тираном, попытавшим счастья в управлении всей Фессалией; по крайней мере, три поколения тиранов из этого города предприняли попытку до него, и все потерпели неудачу. Ясон жил в то время, когда можно было легко собрать большое и профессиональное, опытное наёмное войско, которое, будучи поставлено под командование командира его калибра, легко превосходило любое другое войско. Хотя верно, что для того, чтобы действительно создать войско, достаточно большое, чтобы захватить Персию, ему пришлось дополнить войско македонскими гражданами, следует напомнить, что его завоевание Македонии стало возможным благодаря профессиональным наёмникам, и что вскоре после этого он провёл военные и административные реформы, позволившие поднять македонских новобранцев до профессионального уровня, равного его наёмникам. То же самое было сделано и в его родной Фессалии.
Похожие события произошли немного позже в Одирисском и Эпирском царстве. Однако важным фактором, который следует учитывать здесь, является возросшая интенсивность и частота войн. Интенсивная междоусобная война обострила экономические и социальные проблемы, которые в первую очередь привели к избытку наёмников. Разорение сельской местности, сожжение ферм и перемещение семей были результатами этой постоянной войны. В результате всё больше людей увидели в присоединении к постоянно расширяющемуся рынку наёмников выгодный вариант, и таким образом был создан порочный круг, что ещё больше усугубило ситуацию.
Этот порочный круг был временно остановлен после того, как Ясон из Фер установил господство над всей Элладой и учредил Дельфийскую лигу. Хотя между ними было несколько заминок: два восстания против Ясона, в основном Эллада была избавлена от внутреннего конфликта во время его правления. Действительно, маятник, казалось, поворачивался в противоположном направлении, поскольку вторжение Ясона в Персию открыло новые возможности и рынки на востоке, ранее недоступные эллинам. Возможность того, что социальные и экономические проблемы могут быть решены путем эмиграции граждан и создания колоний на ныне открытом востоке, была очень многообещающей.
Когда жизнь Ясона внезапно и неожиданно оборвалась, эта перспектива умерла вместе с ним. За исключением амбиций Птолемея, больше походивших на манию величия, ни один из преемников Ясона не проявлял особого интереса к чему-либо восточнее Анатолии и предпочитал вместо этого участвовать в междоусобных войнах. Нигде это избегание востока не было более очевидным, чем в Вавилонии и Сузиане, оставшихся под контролем уроженца Вавилона, Нутеша. Для диадохов и их воинов запад был местом, где была возможность достигнуть успеха и власти.
Хотя ни вавилонский царь Нутеш, ни его египетский коллега не были против того, чтобы допустить эллинских колонистов, большинство искало возможности эмиграции в других странах. Некоторые решили поселиться вдоль понтийского побережья или в Лидии, но, опять же, возможности для дальнейшего поселения были ограничены. Будучи в значительной степени отрезанными от востока, большинство потенциальных эмигрантов вместо этого смотрели на запад.
Первоначально новый приток поселенцев был долгожданной передышкой для, казалось бы, постоянно находящихся в осаде городов-государств Мегас Эллады. В течение десятилетий, последовавших за осадой Брентесиона в 397 [379 г. до н.э.], влияние Тараса и, следовательно, сила Италийской лиги то увеличивалась, то уменьшалась. В их политике доминировал неукротимый Гераклид и его последователи. Им удалось распространить контроль Италийской лиги на Сицилию, уговорив Сиракузы и зависимые от них города присоединиться к 402 году и получить контроль над Мессаной в 404 году. Могущество тарентийцев достигло апогея в 407 году, когда они разгромили карфагенскую армию Гамилькара при Агригенте, распространив контроль Италии вглубь бывшей карфагенской территории на Сицилии.
Это оказалось верхом могущества для тарентийцев, и в течение двух десятилетий их мощь неуклонно падала. Из-за успеха они стали высокомерными, и в попытках всё больше централизовать контроль над Италийской лигой в своих руках они столкнулись с серьёзными восстаниями, истощившими их ресурсы. После поражения от луканов в 417 году Гераклида быстро обвинили и отправили в позорное изгнание, где он стал желанным гостем в Афинах. Последовало дальнейшее унижение когда Тарас не смог предотвратить падение греческого города Салерна, захваченного осками, что побудило соседний Неаполь превентивно присоединиться к Италийской лиге.
Именно на этом фоне эллины начали продвигаться на запад в уже созданные колонии в Мегас Элладе, Иберии и вокруг Массалии. Чтобы представить приток новых иммигрантов, современные оценки показывают, что прирост населения двух крупнейших городов Италии, Сиракузах и Тарасе, составил около пятидесяти процентов от их первоначального размера, между 420-440 [356-336 гг. до н.э.]. Хотя этого было недостаточно, чтобы предотвратить потери на Сицилии, Карфаген фактически снова осадил Сиракузы в 429 году.
Тарас, не теряя времени, вернул свои потери. В 425 году они начали войну против мессапов, окончательно покорив их к 430 году. За этим последовала серия войн против луканов, бруттиев и апулов, все из которых потерпели сокрушительное поражение в 439 году.
Почти все италийские греческие полисы извлекли выгоду от притока поселенцев. К 440 году они были готовы к восстанию. Во главе с Регионом, Кротоном и Локрами, большинство членов лиги в Италии восстали зимой 439-440 годов. Воспользовавшись перенасыщением рынка наёмников и желанием бруттиев отомстить, они собрали значительное войско и флот. На море им удалось воспользоваться зимними месяцами, перейдя в наступление, успешно помогая враждебным Тарасу лидерам в Мессане и привлекая город на свою сторону, в то время как на суше они готовились к неизбежному наступлению таентийцев весной.
Несмотря на то, что они начали собственное наступление на Сиракузы, повстанческий союз не раз получал отпор со стороны города. Сиракузы была уникальными в Италийской лиге, получив большую степень автономии. Тарентийцы признали необходимость в этом. Для демократического правительства Сиракуз причина сохранения лояльности Тарасу была проста: у них была относительно широкая степень и защита от Карфагена. Кроме того, поддержка Тараса обеспечила определенную степень защиты демократическому режиму от захвата власти аристократами и возврата к олигархии или тирании.
Несмотря на то, что им не удалось захватить Сиракузы, повстанцы достигли некоторых успехов. Тарентинцы собрали грозное войско, и их повёл на запад сын Гераклида, Тимолеон. Несмотря на то, что Тимолеон был таким же, как и его отец, он был более осторожным политиком и упорно трудился, чтобы восстановить положение своей семьи в течение десятилетий после изгнания отца. Однако у Тимолеона было мало военного опыта, и это проявилось, когда войско тарентийцев неожиданно было разгромлено в битве при Петелии, что вынудило их отказаться от сухопутной кампании на год. Несмотря на достижение заметных успехов на море, а именно разгром флота повстанцев у Тавромена и последующий захват Мессаны, поражение на суше стало серьёзным ударом по тарентийцам, которые надеялись быстро завершить войну. В результате луканы и апулы снова взялись за оружие на стороне повстанцев, и тарентийцы столкнулись с другим фронтом, с которым им пришлось сражаться на суше.
Однако гораздо более важным событием для Сиракуз стало вмешательство Карфагена весной 441 года. Вёл войско Гисгон, сын Гамилькара Великого, казнённого в прошлом году за попытку объявить себя маликом. Карфагеняне увидели прекрасную возможность наконец достичь своей долгожданной цели — господства над всей Сицилией.
Вместо того, чтобы двигаться прямо на Сиракузы, как это было в прошлом, Гисгон повёл карфагенскую армию к северному побережью Сицилии, намереваясь захватить Мессану. Он считал, что лучшей стратегией была бы более систематическая аннексия восточной половины острова, что привело бы к гораздо более сильному контролю Карфагена. Осада Мессаны заняла большую часть года, а ключевое сражение произошло в августе, когда карфагенский флот разгромил коалиционный флот Тарента, Сиракуз и Мессаны при Липарских островах, что позволило им эффективно блокировать город и проложило путь к его капитуляции в начале сентября.
Гисгон предпринял свой ход, чтобы осадить сами Сиракузы в следующем году, и то, что последовало, стало одной из эпических осад в истории. Когда карфагеняне приблизились, сиракузцы окопались надолго и отправили послов, умоляя тарентийцев прислать войско на помощь. Тареентийцы, конечно, были сильно заняты своим собственным конфликтом. Они смогли лишь оказать символическую военно-морскую поддержку блокадникам, тайком доставляющим в город крайне необходимые припасы.
Опасаясь, что в конечном счёте город падёт, если они будут предоставлены сами себе, сиракузцы разослали просьбы о помощи повсюду, включая материковую Элладу, где, как они надеялись, кто-нибудь сможет собрать силы для оказания помощи. К их общему облегчению, их просьбы будут услышаны молодым царём Эпира. Александр Эпирский, сын Филиппа Аргеада, разочаровался в своих перспективах величия в Элладе. Когда сиракузский посланник прибыл к его двору в Амбракии, он почувствовал зов запада и немедленно начал готовить свою экспедицию.
Часть II: Осада Акрагаса
Принадлежа к старому роду правителей Македонии, можно было ожидать, что Александр Аргеад пойдёт стопам предков. Упадок Аргеадов в годы, последовавшие за смертью Аминты III, который сопровождался междоусобицами и гражданской войной практически между каждым человеком, имеющим малейшие претензии на трон, ускорил быстрый упадок любой государственной власти Центральной Македонии. Что ещё более важно, это поощряло вмешательство внешних сил, стремившихся извлечь выгоду из ситуации. Это были южные эллинские государства, такие как Афины, Фивы и Спарта, стремящиеся навязать своего собственного марионеточного правителя, или варвары на севере, такие как иллирийцы и пеонийцы, ищущие лёгкой добычи. Правители Македонии потеряли всякий контроль над своим царством.
Вмешательство Ясона из Фер и его коронация после попытки переворота Птолемея, возможно, спасли Македонию от полного краха и распада. Ясон восстановил и реформировал централизованный контроль над населением внутренних районов Македонии, победил врагов Македонии и превратил её граждан в высокоэффективную и эффективную боевую силу. Однако в процессе он отодвинул на второй план последнего законного наследника македонского престола, Филиппа Аргеада, публично пообещав ему наследование после смерти, но в частном порядке надеясь покончить с ним, когда он почувствует себя в достаточной безопасности, чтобы воспользоваться этим шансом.
Филипп все эти годы сопровождал Ясона повсюду, куда бы тот ни пошел. Сделано это было якобы для того, чтобы дать ему опыт, когда он должен будет занять пост басилевса, но на самом деле это служило средством для Ясона постоянно следить за ним. Он служил полезным политическим инструментом, позволив Ясону укрепить союз с молосским домом, правящим Эпиром, через брак с Олимпиадой.
После смерти Ясона мало кто был удивлен, когда вскоре после этого Филипп оказался мёртв, поскольку это устранило любого взрослого наследника мужского пола, имеющего законные права на наследование империи Ясона. Олимпиада вскоре бежала в Эпир со своим маленьким сыном Александром, где были получили убежище молодого басилевса Александра I Молосского. Александр, который был занят серией войн с правителями Фракии и Фессалии за контроль над Македонией, согласился сделать сына Олимпиады своим наследником, надеясь, что это избавит его племянника от потенциального соперника в его правлении.
В последовавшей серии войн силы Александра то увеличивались, то уменьшались, но, что особенно важно, он не добился длительного успеха. Он изо всех сил пытался навязать свою волю Верхней Македонии, и его успехи были сведены на нет, когда Керсоблепт смог, наконец, собрать силы вторжения и вытеснить его в 433 году. Александр вернулся с этой войны расстроенным и, что более важно, более подозрительным к своей сестре и её сыну. Он боялся, что его поражение поставило его власть в шаткое положение, и поэтому он стремился превентивно устранить того, кого он считал главным объединяющим фактором для любой оппозиции, своего молодого племянника.
Олимпиаду обвинили в покушении на убийство, когда один из убийц, симпатизирующий Олимпиаде и её сыну, намеренно уронил свой кинжал, когда приближался к её комнате, позволив ей услышать их приближение и совершить дерзкий побег с Александром в мгновение ока. Оттуда она бежала ко двору Керсоблепта, который был рад приветствовать их.
Керсоблепт, не желая упускать возможность свергнуть соперника в пользу ребёнка, предоставил им армию в десять тысяч человек для вторжения и успешно заручился поддержкой этолийцев для притязаний Александра Аргеада на трон. Два войска встретились при Кассопе, и в последовавшей битве они нанесли сокрушительное поражение Александру I Молосскому, захватив его в плен и казнив. Александр Аргеад был коронован басилевсом Александром Эпирским, а Олимпиада выступала в качестве фактического регента для своего четырнадцатилетнего сына.
Тем временем этолийцы стали наслаждаться своей новообретенной ролью создателей царей. После их сокрушительного успеха с Эпиром они оказали поддержку Деметрию в Фессалии. В течение двух лет Деметрий, которому помогали этолийцы, в конечном итоге победил и завоевал земли Андроника, вынудив его бежать через Эгейское море в царство Антипатра. Деметрий, воодушевленный победой, затем повернул на юг и нанёс упреждающий удар по своим бывшим благодетелям в Фивах. Деметрий и этолийцы разгромили фиванскую армию и подчинили Фиваиду и всю Беотийскую лигу.
Таково было положение дел, когда Александр Аргеад достиг совершеннолетия, в тот же год, когда Деметрий и Керсоблепт разделили Македонию между собой. Александр быстро пришел к выводу, что ему не оставили места для славы и величия на полуострове. Он внимательно следил за развитием событий на западе, также внимательно следя за делами на востоке. Война с Деметрием, продолжавшаяся с 438-441 [338-335 гг. до н.э.], была достаточно успешной, чтобы вернуть территорию, потерянную его предшественником, и этого было достаточно, чтобы, по крайней мере, сделать его помехой для постоянно растущих амбиций Деметрия. Однако этого было недостаточно, чтобы удовлетворить его жажду приключений и славы, поэтому, когда посланцы Сиракуз пришли к нему с мольбой о помощи, Александр Аргеад ухватился за этот шанс.
Он бросился на запад со всей своей энергией и энтузиазмом. Используя это как возможность представить это своим соперникам как шанс навсегда избавиться от него. Он преуспел в получении кораблей и людей от Керсоблепта, Деметрия и афинян, укрепив свои силы настолько, чтобы быть уверенным в своих шансах на успех. Александр покинул Амбракию в начале 443 года в сопровождении пятнадцати тысяч воинов и шестидесяти военных кораблей, в основном трирем и небольшого количества устаревших пентеконтер.
Его силы были достаточно велики, чтобы прорвать блокаду, и к моменту его высадки Гисгона он снял осаду. К этому моменту Сиракузы исчерпали всю свою изобретательность в сопротивлении осаде. Карфагенские осадные башни обычно обнаруживали, что земля под ними рушится. В качестве альтернативы, если они добирались до стен, их встречал шквал огненных стрел, которые быстро поджигали их. В какой-то момент сиракузцы собрали всех свиней в городе и запустили их в карфагенский лагерь с помощью онагров, надеясь распространить в лагере болезнь, как это происходило во время предыдущих осад.
Вся эта изобретательность и стойкость позволили Сиракузам продержаться достаточно долго, чтобы Александр прибыл и снял осаду. Гисгон снял осаду и отступил к Акрагасу, где Александр поспешно последовал за ним, надеясь нанести быстрый удар. Оборона Акрагаса выдержала, и Александр оказался вынужден начать осаду, когда силы поддержки из Мессаны двинулись, чтобы заманить его в ловушку между ними и Акрагасом, а другое войско под командованием Махарбала было собрано в Северной Африке.
Карфагенское войско, продвигавшееся из Мессаны, захватило Гелу, тем самым отрезав Александру путь снабжения по суше. Совместно с карфагенским флотом они эффективно перекрыли все пути снабжения из Сиракуз. Попытка открыть морские пути закончилась битвой при Финтии, где карфагенский флот под командованием Ганнона нанёс поражение флоту Александра. Теперь он был вынужден добывать припасы, чем Гисгон должным образом воспользовался.
Гисгон начал атаку на войско Александра четвёртого августа, через месяц после осады, когда его люди собирали припасы. Гисгон добился первоначального успеха, застав Александра врасплох и вторгшись в его лагерь. Там Александр сплотил своих людей, лично бросившись в гущу сражения, его храбрость стала примером для остальных. В итоге люди Александра оттеснили карфагенское войско, вынудив Гисгона отменить операцию и отступить обратно в город.
Поскольку силы подкрепления всё ещё были у него за спиной, перерезая пути снабжения, Александр устал от долгой осады. В то время как он начал устанавливать серию пикетов, рвов и аванпостов, чтобы окружить город, он искал любые дыры в обороне, которые, по его мнению, он мог бы использовать, чтобы быстро положить конец этой осаде. Гисгон тоже искал возможность нанести удар по Александру, зная, что вскоре прибудет подкрепление из Северной Африки, и не желая разделять славу победителя.
Возможность представилась достаточно скоро. Лигурийский перебежчик из карфагенского лагеря сообщил Александру о слухах о большой армии, идущей по морю, чтобы освободить Гисгона. Понимая, что он окажется в безвыходном положении, Александр был вынужден действовать. Оставив символические силы для поддержания осады, он ускользнул с десятью тысячей человек под покровом темноты, чтобы разобраться с карфагенскими силами в Геле. Молниеносным маршем он прибыл туда на следующий день, двадцать первого августа, удивив гарнизон, быстро разгромив его и заставив сдаться.
К тому времени, когда Гисгон узнал об обмане, его мастерски перехитрили, поскольку Александр уже вернулся в лагерь, и его линии снабжения теперь открыты. Гисгон, теперь понимая, что недооценил своего противника, отказался от надежд на быструю победу и стал ждать прибытия Махарбала. Махарбал высадился в Мазаре шестого сентября и быстро проложил путь к Акрагасу. Махарбал сосредоточил свои силы к западу от Акрагаса, в Гераклее Минойской, и оттуда попытался обойти Акрагас и ещё раз отрезать линии снабжения Александра.
Предвидя это, Александр предпринял ещё один дерзкий манёвр в ночь на двенадцатое сентября. Имея всего тысячу человек для поддержания костров в лагере и создания шума, чтобы не спугнуть Гисгона, он взял остальную часть войска за ночь и выступил, чтобы отрезать продвижение Махарбала. Люди Махарбала были разбужены посреди ночи из-за нападения на их лагерь, и в суматохе были полностью разбиты.
Во второй раз за время осады Гисгон был полностью побеждён своим молодым и неопытным противником. Теперь, не видя надежды на облегчение, Гисгон попытал счастья, встретившись лицом к лицу с Александром в бою первого октября, когда его запасы начали заканчиваться, а люди начали дезертировать. Несмотря на то, что гарнизон мог умереть с голоду, Александр с готовностью согласился, желая продвинуться дальше до наступления зимы. Результатом стало предсказуемо сокрушительное поражение Гисгона, который отступил обратно в свою крепость, оставив лишь незначительные силы. В ту ночь он проскользнул через брешь в пикетах с пятью тысячей человек, был уведен в море флотом Ганнона и фактически сдал город Александру.
Источник:
