Партия исламского возрождения Таджикистана: как в Средней Азии провалился проект теократического государства
Партия Исламского возрождения Таджикистана прошла долгий и очень извилистый путь. Появившееся еще в советскую эпоху, это движение пережило и опустошительную гражданскую войну, и долгий период подпольной деятельности. Из движения, нацеленного на силовой захват власти ПИВТ смогла стать легальной политической силой, но в 2015 году группировка снова была признана террористической и ушла в подполье.
К концу 80-х годов Советский Союз подошел, накопив множество нерешенных экономических, социальных и политических проблем. Однако даже на этом фоне Таджикская ССР выделялась сложностью и драматичностью идущих там процессов.
Республика отличалась изрядной пестротой этнического состава. Помимо таджиков, там проживало много узбеков, киргизов, туркмен, русских и представителей других народов. Сами таджики делятся на кланы, взаимоотношения между которыми далеки от идиллических.
Даже сам этноним «таджик» начал массово использоваться довольно поздно, и еще в начале ХХ века применялся сравнительно редко. Немаловажно также, что значительная часть таджиков живет за пределами республики – в первую очередь, в соседнем Афганистане. В ходе Афганской войны значительную часть исламских партизан составляли этнические таджики, таджикское происхождение имел, в частности, едва ли не самый известный и харизматичный командир душманов Ахмад Шах Масуд.
В течение ХХ века население республики стремительно росло. При этом Таджикистан обладает крайне скудными природными ресурсами, включая самые простые и необходимые для жизни людей – воду и пригодные для сельского хозяйства земли. В советский период эту проблему смягчали двумя способами. С одной стороны, разделение труда в рамках СССР позволяло не сосредотачиваться целиком на производстве продовольствия, так что значительная часть земли использовалась для культивации хлопка. С другой – избыток населения переселялся в города или на облагороженные территории, где проводились ирригационные работы. Однако у этих мер существовал предел, и к концу 80-х годов он был практически достигнут. Хотя урбанизация республики к излету советской эпохи по-прежнему была невысокой, в городах скопилось множество людей, способных только к неквалифицированному труду. Развитие промышленности недостаточно помогало решить эту проблему, поскольку индустрия требовала образованных кадров, а с этим у деревенских молодых людей были очевидные проблемы.
Более того, в силу системного экономического, социального и экологического кризиса даже успешное решение одних проблем усугубляло другие. Так, механизация сельского хозяйства помогала смягчить продовольственные трудности, но отнимала работу у людей, выбрасывая их в города, где те пополняли ряды маргиналов.
В результате городские окраины переполнялись молодыми энергичными людьми, которым было некуда приложить руки, и которые естественным образом становились питательной средой и для обычных уголовных группировок, и для религиозных радикалов.
Хотя в СССР атеизм был одним из принципов государственной политики, в Таджикистане государство проявляло немалую гибкость в вопросах веры. В постсталинском Советском Союзе существовала даже возможность совершать хадж, причем ею воспользовался, к примеру, первый секретарь компартии Таджикистана Бободжан Гафуров. Это было достаточно непростым делом, однако в принципе такая возможность существовала, а ислам оставался традиционной верой множества людей, причем чаще всего мусульманские организации носили неформальный характер. Это было своего рода исламское диссидентское движение, сильное и многочисленное. К концу 80-х годов в Таджикистане действовали сотни подпольных мечетей, в которых проповедовало более тысячи мулл. При этом официально действовало всего 17 мечетей. Эти кружки существовали на нелегальном положении, однако власти сквозь пальцы смотрели на рост числа религиозных организаций. Именно в подполье начинали свой путь многие лидеры будущей исламской оппозиции, такие как Саид Абдулло Нури.
Нури был незаурядным персонажем таджикской истории. Он получил подпольное религиозное образование у нескольких богословов, включая собственного отца, советского чиновника средней руки и при этом религиозного человека. В 70-е он был одним из организатором молодежной группы исламистов «Исламское возрождение», арестовывался за нелегальную религиозную пропаганду и мелкое общеуголовное преступление (при нем обнаружили наркотики). В советский период будущее религии в Таджикистане не выглядело безоблачным, а позиция подпольного проповедника казалась малоперспективной. Однако Нури обладал лидерскими качествами и имел немалые амбиции.
При формальном запрете деятельности, исламское подполье в Таджикистане представляло собой довольно широкую сеть. Существовала также подпольная печать – издание «Правда Ислама», главным редактором которой был будущий активист ПИВТ Зубайдулло Розик. Поначалу эта структура не выдвигала специальных политических требований. Однако с началом перестройки в СССР стремительно политизировалось всё. 24 августа 1990 года было объявлено о государственном суверенитете Таджикистана. Советский Союз доживал последние месяцы.
В этих условиях и создавалась будущая организация исламистов Таджикистана. Ее изначально создали сторонники проповедника Мухаммаджана Рустамова, он же Мавлави Хиндустони — пожилого теолога и подпольного проповедника, выросшего еще до революции и получившего исламское образование в Кашмире.
Базой для партии стала группа «Партия исламской молодежи Таджикистана». Учредительный съезд был нелегальным, он прошел 6 октября 1990 года в одной из мечетей Ленинского района Таджикистана на западе страны.
Заметную роль сыграла клановая принадлежность лидеров ПИВТ. В основном они происходили из Вахшской долины в центре Таджикистана и относились к «Гармскому клану». Именно Вахшская долина и примыкающая Тавильдара давали наибольшую поддержку ПИВТ. Социальную же базу составили частично городские маргиналы, а частично – разагитированные молодые люди из сельской местности.
В октябре 1991 года ПИВТ получила право на официальную политическую деятельность. 26 октября в Душанбе прошел уже легальный учредительный съезд. Духовным и политическим лидером партии стал Мухаммадшариф Химматзода. Первоначально партия задумывалась как ветвь общесоюзной Партии исламского возрождения, но очень быстро пошла своим путем.
Поначалу партия планировала участвовать в легальной политике и общественной жизни. ПИВТ объявила своими целями в основном духовное возрождение, «пробуждение граждан с целью реализации основ ислама» и тому подобные задачи, относящиеся скорее к области благих пожеланий, чем к сфере конкретных действий. Однако после 1991 года страна быстро покатилась к гражданской войне, и исламская партия в стороне не осталась.
Таджикистан с самого начала разрывали клановые противоречия. В позднем СССР власть практически монопольно принадлежала могущественному Ходжентскому клану, который представлял северо-западную область республики. Именно к этой группировке принадлежал первый президент независимого Таджикистана Рахмон Набиев. Старый номенклатурщик, он был, что называется, тяжеловесом в таджикской политике.
Набиев планировал удержаться у власти надолго, и для этого собирался разгромить всю существовавшую оппозицию. Последняя была представлена пестрым конгломератом группировок: движение «Растохез» объединяло интеллигенцию либеральных взглядов, Демократическая партия Таджикистана – националистов, а ПИВТ, соответственно, олицетворяла мусульман той или иной степени радикализма. Как оппозиция, так и президент были настроены на борьбу. После нескольких инцидентов, ареста и тюремного заключения некоторых из оппозиционных деятелей в Душанбе собрались два параллельных митинга. Один представлял проправительственные группы – в основном из Ходжентского и Кулябского (юго-запад страны) кланов. Оппозиционный митинг на площади Шохидон представляли жители района Гарма – ключевой базы ПИВТ, а также памирцы — жители гор на востоке Таджикистана.
Набиев, безусловно, был авторитарным лидером, но и оппозиция шла на обострение. На площади Шохидон на пике находились десятки тысяч людей. При этом мишенью филиппик лидеров оппозиции стало не только правительство, но еще и русское население республики.
Противостояние быстро выходило из-под контроля. Набиев объяснял свои претензии на власть волей Аллаха. Однако оппозиция имела свои взгляды на вопрос о поддержке Всевышнего, и 21 апреля митингующие захватили здание парламента и взяли в заложники 16 депутатов и двух вице-премьеров. Они требовали отставки одиозного председателя Верховного совета Сафарали Кенджаева персонально и парламента вообще, а также прекращения третирования оппозиции правительством.
В итоге стороны пошли ва-банк: Набиев ввел чрезвычайное положение, а оппозиция начала захватывать ключевые объекты в Душанбе, включая президентский дворец, и оружие. Начались уличные бои. К 7 мая силы сторонников президента были сломлены. Однако это было только началом войны. Быстро сформировались основные стороны конфликта. На одной находились сторонники Набиева, в основном представители Ходжентского и Кулябского кланов. В этом альянсе кулябцы (традиционно формировавшие силовой блок в руководстве республики) быстро перехватили руководящие роли. Проправительственной эту группировку быстро стало можно называть лишь условно, поскольку Набиев быстро потерял остатки власти, ушел в отставку, а в 1993 году умер от инфаркта. Вместо него действовала новая группировка, объединившая лоялистов – Народный фронт Таджикистана, первоначально во главе с полевым командиром Сангаком Сафаровым. Эта сторона была поначалу неформально, а затем и официально поддержана Россией, а также Узбекистаном.
Другую сторону представляла пестрая команда «исламских демократов», наиболее мощную силу в рамках которой представляла ПИВТ. При этом в положении партии оставалась некоторая двойственность – региональные отделения, особенно на севере, в Ходженте, ухитрялись даже сохранять себя в легальном поле, в то время, как в основной вотчине ПИВТ, Вахшской долине, без затей провозгласили исламскую республику.
Если правительственные силы опирались на помощь России и Узбекистана, то оппозиция рассчитывала на поддержку группировок, действовавших в соседнем Афганистане. Афганские боевики по линии ПИВТ активно действовали в Таджикистане.
Общее руководство исламской оппозицией перешло к Саиду Абдулло Нури, а ее основой стала ПИВТ. Нури выехал в Афганистан и руководил действиями исламистов оттуда. Оппозиции удалось заручиться поддержкой ряда влиятельных политических деятелей и полевых командиров, таких как Бурхануддин Раббани, афганский политик и военный вождь таджикского происхождения. Финансирование оппозиция получала отчасти из-за рубежа, отчасти за счет производства наркотиков, которое было развернуто в Каратегине. Представительства ПИВТ открылись в Афганистане, Пакистане, ОАЭ.
Война шла трудно и велась чрезвычайно зверскими методами. Попытки исламистов захватить арсеналы российских воинских частей (бывшие подразделения Советской армии, расквартированные в Таджикистане) провалились. Исламисты стремились тотально уничтожить представителей «неправильных» землячеств на подконтрольной им территории. Зачастую единственной возможностью спастись для гражданских было укрыться на территории российских воинских частей. Так, 191-й мотострелковый полк взял под защиту до 16 тысяч человек в районе Курган-Тюбе, причем те люди, которых боевикам удалось выманить из-под прикрытия военных, были немедленно казнены.
Кроме того, террористы регулярно пытались нападать на российские пограничные части ради установления прочной связи с Афганистаном. За 1992 год пограничники зафиксировали 93 вооруженных столкновения и обстрела, потеряли 10 человек погибшими и задержали более тысячи нарушителей с 380 единицами оружия.
Однако в конечном счете ход войны сложился не в пользу исламской оппозиции. Сначала были разгромлены группировки в юго-западных районах страны, затем войска Народного фронта с большим трудом и не с первой попытки, но взяли Душанбе. После нескольких штурмов город серьезно пострадал, а мародеры довершили то, что не сделал огонь – город был основательно разграблен.
В ходе боевых действий стороны становились более непримиримыми друг к другу. С одной стороны, логика событий сделала «исламских демократов» более исламскими, чем демократическими – движения вроде «Растохеза» и сколько-то светские группы плелись в хвосте у ПИВТ. К концу 1994 года все эти группировки сольются в Объединенную таджикскую оппозицию (ОТО). Между тем, после взятия Душанбе отделения ПИВТ на территории, подконтрольной Народному фронту и его союзникам, были распущены, а многие функционеры – арестованы. Кроме того, летом 1993 года были запрещены как ПИВТ, так и все более мелкие группировки – «Растохез», «Лали Бадахшон», «Демократическая партия Таджикистана».
В 1993 году боевые действия дошли до Гарма и Тавильдары – ключевых районов для ПИВТ. Исламисты сопротивлялись отчаянно, однако отряды Народного фронта были укомплектованы куда лучше, чем в начале войны, и кроме того, пользовались поддержкой российских и узбекских военных. Кроме того, правительственные силы пользовались тотальным преимуществом в вооружении и оснащении. К весне 1993 года исламисты потеряли свою главную базу.
После этого внутри ПИВТ произошли серьезные перемены. Саид Абдулло Нури возглавил не только объединенную оппозицию, но и саму ПИВТ. По формальным признакам могло показаться, что это борьба за капитанский мостик тонущего корабля – боевики оппозиции потеряли Душанбе, потеряли основные густонаселенные районы и отступали все дальше в глубину Памира. Однако правительственные силы были донельзя измотаны, республика лежала в руинах, и новый лидер Таджикистана Эмомали Рахмонов не имел желания продолжать боевые действия. Тем более, что исламисты по-прежнему имели тысячи боевиков под ружьем, а главное, значительная их часть перешла к партизанским методам войны на формально занятой правительством территории. В таком формате война могла идти еще годы и годы, поэтому Рахмонов решился на компромисс.
23 декабря 1996 года было достигнуто соглашение о прекращении огня. Со стороны оппозиции его подписал Нури, со стороны правительства – Рахмонов. Уступки, на которые пошел Рахмонов, были очень существенными – часть представителей исламской оппозиции включили в состав правительства, 5 тысяч человек из состава вооруженных групп – в регулярную армию, а рядовых боевиков амнистировали. 27 июня 1997 года в Москве было подписано мирное соглашение. Сам Нури стал вице-премьером. Кроме того, он руководил Комиссией по национальному примирению.
Хотя война была проиграна, это был пик успехов Партии исламского возрождения Таджикистана – оппозиция во главе с ней смогла утвердиться в политическом поле. В действительности Рахмонов не собирался оставлять в покое группировку, создавшую столько проблем. Он просто сменил тактику.
Мир стал для исламистов серьезным испытанием. Непримиримые командиры предпочитали без особых шансов на успех партизанить дальше, и некоторые из них сохраняли активность долгие годы. Основная масса функционеров все же старалась утвердиться в легальной политике и уйти от образа экстремистской группировки. Однако перспективы движения оказались смутными. Объединенную оппозицию в действительности скреплял только общий враг, но когда война окончилась, она начала разваливаться. Уже в 1999 году от всей оппозиции осталась только сама ПИВТ – более мелкие движения покинули ряды ОТО. Эмомали Рахмонов стал безальтернативным правителем государства, и хотя исламисты могли бороться, например, за места в парламенте (так, в 2000 году, а затем в 2005 был избран в парламент Мухаммадшариф Химматзода), пути для борьбы за власть в республике в целом были закрыты. Кстати, и в борьбе за голоса избирателей партия не показывала поражающих воображение результатов – в 2000 году на выборах в Высшее собрание Таджикистана она оказалась лишь третьей.
Кроме того, после терактов 2001 года в США и начала операции в Афганистане внешнеполитическая конъюнктура для ПИВТ сильно ухудшилась – на исламистов смотрели косо даже при попытке выработать умеренную линию. Рахмонов, уже основательно укрепивший свою власть, обвинил ПИВТ в экстремизме. Партия оказалась в подвешенном состоянии: она выглядела слишком умеренной для радикалов и слишком радикальной для умеренных. Наконец, партия получила еще один серьезный удар, но на сей раз не виноват был никто: Нури, многолетний лидер и бесспорный авторитет партии, заболел раком. Он продолжал цепко удерживать лидерство в партии, но сам быстро слабел, и умер 9 августа 2006 года. Других фигур такого масштаба у ПИВТ просто не было. В парламенте партия на всех выборах раз за разом стабильно брала по два мандата, что можно смело назвать чисто символическим присутствием во власти.
Последние попытки реформировать ПИВТ связаны с именем Мухиддина Кабирова.
Партия исламского возрождения Таджикистана: как в Средней Азии провалился проект теократического государства
Этот политик был слеплен из совершенно другого теста по сравнению с предшественниками. Он был совершенно не похож на подпольного богослова (хотя соответствующее образование получил), в его бэкграунде было также обучение в Дипломатической академии МИД РФ. Во время войны он занимался бизнесом в Москве, а одной из основных тем в его агитации стала борьба с коррупцией. Впрочем, новый имидж не помог партии. Радикальных исламистов в Таджикистане начали представлять другие группировки, а новую аудиторию ПИВТ уже не нашла. В 2015 году партия уже не смогла пробиться в парламент. Кабиров уехал в Турцию.
Однако тихого угасания в качестве маргинальной партии исламистам уготовано не было. В 2015 году произошли новые перемены. В Таджикистане произошел мятеж генерала Назарзоды. В Душанбе и городе Вахдат были совершены нападения на силовиков. Назарзода был обвинен в этих событиях, собрал сторонников и попытался скрыться в Ромитском ущелье. Однако там он был окружен и после тяжелого боя убит. Детали этой истории остались покрыты туманом, однако по итогам власти устроили зачистку, и многие члены ПИВТ попали под частый гребень облав в связи с мятежом. ПИВТ была запрещена и разгромлена, Кабиров, уже находившийся за рубежом, не стал возвращаться. По данным МВД республики, установлена причастность членов ПИВТ к подготовке нападений на государственные учреждения и российских военных. Также утверждается, что лидеры ПИВТ состояли в связи с покойным Назарзодой.
Хотя Кабиров был недосягаем, внутри Таджикистана ПИВТ была выпотрошена и практически уничтожена – ее наиболее заметные представители были арестованы по обвинению в создании и участии в экстремистской организации.
В настоящий момент часть активистов ПИВТ уже отбыла наказания, назначенные судами. Так, в мае 2021 года на свободу вышел Бобохидо Хайдаров, приговоренный к шести годам заключения в 2015 году. С другой стороны, другие еще только ожидают суда. Так, 20 мая суд Калининского района Уфы постановил депортировать участника ПИВТ, нарушившего режим пребывания в России.
Партия исламского возрождения Таджикистана долгое время была одной из наиболее мощных неправительственных группировок в Средней Азии. Она потрясла и в какой-то момент едва не разрушила Таджикистан. Однако в качестве военизированной структуры исламская оппозиция не смогла одержать победу, а в качестве политической партии ПИВТ не смогла предложить избирателям ничего, что позволило бы ей успешно бороться за власть мирным путем.
