Пакт Франция-СССР. Военно-морской аспект. Часть 1. Большие надежды.

В конце 1935-го года, не преуспев из-за активного противодействия Англии, Италии, Польши и, разумеется, Германии, в создании системы коллективной безопасности в Европе, французский премьер-министр Луи Барту (не погибший в данной АИ), благополучно пережил покушение, и на пике своей популярности среди французского электората, пробил заключение между СССР и Францией полномасштабного военного союза. Союз этот, открывал для СССР многие двери и возможности. Включая военное судостроение.

Действительно, теперь, СССР мог кое-чем поживиться во французском загашнике, не встречая на пути своих устремлений параноидальных препонов секретности и глобальных финансовых проблем, упирающихся в царские долги. Союзники договорились в вопросах касающихся обороны отделять мух от котлет, невзирая на писк разных москитов (что при французской судебной системе, было, согласитесь, не просто и потребовало законодательных же гарантий!). Это означало, с одной стороны, начало, возможно, многолетних переговоров по урегулированию проблемы царских долгов, а с другой, гарантируемые уже непосредственно правительством Франции кредиты на повышение обороноспособности СССР (а значит и союза в целом).

Теперь оставалось лишь определиться с тем, что нам собственно нужно, касаемо ВМФ. Эсминцы СССР худо-бедно освоил сам. Переходить на новые – технологически другие, французские, не хотелось. Трудная и наверняка затратная замена не улучшит ТТХ настолько, чтоб имело резон всю эту кашу заваривать.

Вместо не слишком удачных лидеров отечественной разработки, в том же 35-ом, итальянской фирме ОТО заказали лидер нового поколения с такими ТТХ, что желать лучшего уже и смысла-то не было. Тем более разрывать ради ещё не известно чего – французского, контракт с итальянцами, трудные переговоры по которому велись едва не целый год!

Самое смешное, что договариваться с итальянцами наши товарищи начали как раз после того, как французы (тогда ещё не союзники) заломили за свои услуги бешеную цену.

И теперь, терять, по сути, ещё целый год на очередные переговоры с утряской ТТХ, сроков и цены, да ещё выплачивать итальянцам неустойку за разрыв выгодного, прежде всего как раз нам, контракта – та ещё дурь.

Тоже и с крейсерами. Начавшееся не без итальянского участия строительство «Кировых» (а сотрудничать по крейсеростроению мы с итальянцами начали ещё в 32-ом!) обещало пополнить РККФ не плохими крейсерами – ТТХ для них сами выдумывали! Что-либо менять и тут было уже поздно (верфи уже во всю готовились к закладке первой пары, из которой для головного «Кирова» уже были и согласованы и проплачены поставки итальянского оборудования вплоть до силовой установки!). Возможно, у французов крейсера и получше итальянских (только возможно!), но, сколько лет опять же уйдёт на переориентацию с итальянских технологий на французские, на согласование ТТХ и адаптацию проектов? На размещение заказов на оборудование? На всю связанную с этим французскую бюрократию?! В лучшем случае, первый крейсер мы заложим лишь году этак в 38-ом! Оно нам надо?

Задуматься следовало, прежде всего, о том, чего нам не хватало и взять было прежде не где!

А не хватало нам такой мелочи как современные линкоры! Нет-нет, строить для СССР новейшие линкоры французы, конечно, не будут – как и мы их заказывать. Это факт. А почему?

Во-первых, в мире заканчивались т. н. «линкорные каникулы» и уже в этом 35-ом году, начиналось строительство двух новейших линкоров типа «Ришелье»  (головной заложен 22 октября 1935 года). Закладка ещё двух планировалась на 1938-ой год.

И это при том, что Франция во всю уже строила два небольших линкорчика типа «Дюнкерк» и лишь в предыдущем, 34-ом году завершила модернизацию трёх старых ЛК типа «Бретань».

В общем, французам было явно не до строительства кораблей линейного класса для СССР. Начиналась одна из самых масштабных и затратных гонок, в которой как говорится: «кто не успел – тот опоздал»!

Во вторых. Что же касается Советского Союза, то с одной стороны, заказывать строительство линкоров удовольствие слишком дорогое, к тому же, ничего не дающее для развития собственной промышленности. А с другой, военный союз с СССР, ну никак не стоило рассматривать как постоянный вектор французской внешней политики.

Если для Барту, этот договор был одним из важнейших факторов безопасности Франции, то для его преемников (точнее политических противников, которые, кстати, тоже в парламенте голосовали за его ратификацию), он был лишь мощным рычагом влияния на Англию. Они как бы говорили англичанам – вот видите, на что нам пришлось пойти, из-за вашего эгоистичного стремления установить в Европе баланс сил и доминировать, играя на этом балансе! При этом, они всякий раз давали понять, что немедленно начнут борьбу за денонсацию договора, в случае если англичане чудесным образом прозреют, поумнеют, поймут наконец, какое зло несёт в себе Гитлер и прекратят вставлять палки в колёса процессу создания в Европе системы коллективной безопасности. (Это англичане-то поумнеют раньше, чем немцы об них ноги вытрут? Это фантастика!)

Договариваться с французами о многолетних контрактах, постоянно ожидая от них конъюнктурного разрыва союза, в руководстве СССР считалось слишком рискованно. (Если у американцев, правящие партии имели символами осла и слона, то во Франции, в критическом для дела мира хронологическом промежутке между Барту и Рейно, правили исключительно ослы в самом прямом смысле слова).

В итоге, выход нашли в приобретении полного пакета чертежей и технологической документации всё того же «Дюнкерка» (о новейшем «Ришелье» французы даже разговаривать не стали), который в целях банальной экономии, решено было переработать под наше вооружение и в максимально возможной степени адаптировать под наши же технологические возможности. При этом, французское правительство, обеспечивало гарантии на приобретение советской стороной тех комплектующих «Дюнкерка», которые французские фирмы могли поставить СССР.

(Французский линейный корабль "Дюнкерк")

На том и порешили.

Рассмотрев полученный из Франции проект, наши специалисты пришли к неутешительному выводу – в качестве именно линкора, СОВРЕМЕННОГО линкора, «Дюнкерк» никуда не годился. Он был банально слишком мал и слаб. Другой вопрос, что реально крутой современный линкор был СССР того времени просто не по зубам. Мы пока, даже современные крейсера сами, без буржуйской помощи, строить ещё не научились!

Но при этом, нам просто необходим был корабль – достаточно сложный и мощный, чтоб с одной стороны промышленность буквально тащила себя за волосы вверх, к развитию технологий, а с другой, чтоб флот получил, наконец, современный, мощный боевой корабль и в качестве учебного быстроходного линкора, и в качестве безусловного убийцы любых «вашингтонцев». Кроме того, линкор типа «Дюнкерк» вполне подходил для успешной борьбы с новыми немецкими броненосцами (т. н. «карманными» линкорами). (Французы, скорее всего, их как альтернативу тем «карманникам» и строили – что нас так же полностью устраивает).

Вот и ладушки!

Два корабля, которые предполагалось построить, используя в качестве платформы «Дюнкерк», должны были быть более скоростными (чтоб без труда отрываться от любых более сильных кораблей линейного флота), не столь обременёнными бронезащитой (противостоять орудиям тяжёлых крейсеров на всех дистанциях и на определённых дистанциях орудиям немецких «карманников»), и вооружаться артиллерией только отечественного производства.

Набор корпуса и его бронезащита остались на том же уровне. Причём усиливать бронезащиту, как это сделали французы на «Страсбурге» (второй корабль класса «Дюнкерк») наши специалисты посчитали излишним. Брони у «Дюнкерка» было запредельно много для борьбы с тяжёлыми крейсерами, и вполне достаточно для боя с броненосцами типа «Дойчланд».

Бронезащиту башен ГК (поскольку башни были той же конструкции, что стояли на «Севастополях») усовершенствовали вместе с общей модернизацией проекта башни. В основном, модернизационные мероприятия сводились к увеличению угла ВН (и соответственно увеличению дальнобойности орудий), сокращению времени заряжания (повышение скорострельности) и некоторому усилению бронезащиты (толщину лобовой бронеплиты башни довели до 305 мм.). Такой же толщины была броня барбетов и боевой рубки.

Наивная попытка приобрести у французов их новейшие 380 мм пушки обр. 35 г. (разработанные специально для линкоров типа «Ришелье») вполне предсказуемо ни к чему не привела. А так было заманчиво, малой кровью компенсировать четырёхорудиную огневую мощь 330 мм пушек башни «Дюнкерка» на более привычную нам (и разработанную на базе башни «Севастополя»), трёхорудийную башню с 380 мм пушками!

Но, эта неудача подтолкнула наших конструкторов к итальянскому варианту увеличения огневой мощи старых 12-дюймовых орудий. Они просто высверливали старые 305 мм стволы под установку в них 320 мм лейнеров. Этот вариант подошёл бы нам как нельзя лучше. Новые пушки делаем сразу лейнированными 320 мм, а на старых линкорах, растачиваем старые стволы под 320 мм лейнеры! Вот и полная унификация с общим увеличением огневой мощи. Но! Не было у нас  тогда ещё технологической возможности, чтоб осуществить эту операцию. Максимум, который позволяли полученные, кстати, от тех же итальянцев технологии – это 203 мм лейнеры. Растачивать же под максимально возможный калибр непосредственно 305 мм стволы категорически не хотелось, поскольку замена прогоревшего лейнера, не шла ни в какое сравнение по сложности и стоимости с заменой аналогично прогоревшего орудийного ствола.

В общем, решили башни модифицировать именно под орудия калибра 320 мм, но, пока технологически проблема изготовления таких лейнеров не решена, в качестве временного варианта, изготовить не лейнированные стволы калибра 320 мм.

Вместо 16 130 мм пушек «Дюнкерка» в пяти башнях, решили установить лишь три, но это были стандартные башни крейсеров пр. 26 с тремя 180 мм пушками каждая. Такой калибр позволял успешно поражать даже тяжёлые крейсера (а учитывая, что в ретирадном залпе, фактически мёртвой зоне ГК, могли участвовать разом все 9 стволов – это было реально и полезно, и круто). По схожему пути пошли и французы в своих «Ришелье». Они так же вместо пяти башен с 16-ю 130 мм пушками, поставили три, но уже трёхорудийные, со 152 мм орудиями способным в полном составе вести ретирадный огонь.

Разместить две такие трёхорудийные башни вдоль бортов на месте французских двухорудийных 130 мм, было той ещё проблемой! Не обошлось и без некоторой внутрикорпусной перепланировки – благо мы ведь строили не точную копию «Дюнкерка», а совершенно другой корабль, лишь используя его платформу в качестве исходника.

(Французский линейный корабль "Ришелье". На нижнем снимке хорошо видны три трёхорудийные кормовые башни со 152 мм пушками)

Бронезащита крейсерских башен осталась той же – всего 50 мм (по первоначальному проекту. В дальнейшем, бронезащиту довели до 70 мм – как у крейсеров пр. 26 бис.). Для обеспечения защиты от снарядов крейсеров-вашингтонцев удовлетворительно (на немецких «Дойчландах» «второй» калибр был защищён ещё хуже).

Поскольку наши корабли предназначались не только для действий в составе эскадры, но и для сольного рейдерства, их ПВО решили сделать чрезвычайно мощной. Дальний рубеж, обеспечивали четыре двухорудийных плутонга спаренных, лицензионных 100 мм зенитных итальянских пушек в установках Минизини (8 установок, 16 стволов). Эти же скорострельные установки обеспечивали отстрел малых торпедных кораблей и катеров до их выхода в торпедную атаку (в самом деле, не из 180 мм дурынд же по небольшим и юрким миноносцам стрелять!). Для той же цели, 100 мм универсальные орудия в количестве 12 стволов получил и проект «Ришелье» у французов.

Для ближней ПВО запланировали использовать перспективные зенитные автоматы, которым в данной АИ уделялось больше внимания. В итоге, корабль получил одноствольные установки с 45 мм  автоматическими пушками, разработанными на основе шведского «Бофорса». (В РИ, такая же, 45 мм 62-К сделанная на базе сухопутного подражания «Бофорсу» 49-К выйдет на испытания в 38-ом. И, хотя испытания орудие выдержит, на вооружение его не примут в связи с переходом на калибр 37 мм). В АИ, пушку калибра 45 мм приняли на вооружение на год раньше и к началу войны её и до ума довели, и научились выпускать серийно. В т. ч. и в двухствольном, полностью электрифицированном варианте с дистанционным централизованным наведением. В ближней перспективе были уже и четырёхствольные установки!.

Согласно первоначальному проекту, корабль должен был получить 9 одноорудийных ЗА (без конкретной привязки к типу орудия) и не менее 8 спаренных крупнокалиберных пулемётов, которые планировалось при первой возможности заменить на 25 мм МЗА.

СУО включала три КДП управляющих огнём 320 и 180 мм калибров и пять директоров ПВО (один запасной). Первоначально, ЗА в системы централизованного управления не включались. Позже, это было сделано.

Торпедное и минное вооружение не предусматривались. Зато имелся ангар на два гидросамолёта и катапульта.

Силовую установку корабль получил чрезвычайно мощную. Будучи четырёхвальным (как и «Дюнкерк») наш линкорчик обзавёлся четырьмя ТЗА того же типа, что парами ставились на «Кировы» — благо итальянские СУ выгодно отличались большой удельной мощностью и компактными размерами. Однако, поскольку не только мощность но и суммарный вес получались чрезмерные, ТЗА пришлось существенно облегчить и сделать более компактными, естественно пожертвовав приличной частью мощности. Зато, существенно возросли и их  "персональная" надёжность и общая надёжность СУ в целом. Естественно для четырёх таких ТЗА потребовалось добавить два паровых котла и производительность всех восьми увеличить до возможного максимума. Ставился вопрос и об установке второй трубы, но этого удалось избежать.

Общая мощность СУ без всякого форсажа достигала 160 000 л. с. с которыми корабль разгонялся до 34 узлов, что вполне справедливо послужило поводом к переклассификации линкора в линейный крейсер.

Торжественная закладка двух кораблей состоялась в начале 1937 года. Будучи (предположительно, исходя из тогдашних военно-морских амбиций руководства СССР) самыми малотоннажными НОВЫМИ линкорами в составе РККФ (следующие должны были быть гораздо больше), им присвоили имена в честь самых маленьких по территории советских республик: «Советская Грузия» и «Советская Армения». (Один знакомый остряк, прочитав этот абзац, предположил, что впоследствии, ещё менее тоннажные «Севастополи» должны были переименовать в «Советскую Литву», «Советскую Латвию» и «Советскую Эстонию». Такие же мелкие, медлительные и ненадёжные J. С последним, впрочем, касательно «Севастополей», конечно, можно и поспорить).

На воду оба корабля были спущены в конце 38-го и к началу войны, они находились уже в весьма высокой степени готовности.

Война (а она для СССР этой АИ началась 18 мая 1940-го года, с наступления РККА на части вермахта, находящиеся в оккупированной Польше), застала их у достроечной стенки Балтийского завода. В боевой состав КБФ «Грузия» и «Армения» вступили летом 1941-го года и приняли участие в боевых действиях на Балтике, впрочем, из-за чрезвычайной минной угрозы на этом ТВД, не слишком-то активное. Тем не менее, к концу войны линейный крейсер «Советская Грузия» даже получил звание гвардейского. Злые языки утверждали, что тут явно не обошлось без протекции пары важных кремлёвских грузинJ.

Уже в ходе войны (а она в данной АИ завершилась нашей с союзниками, победой в конце 44-го), корабли получили, наконец, и лейнированные 320 мм орудия (взамен расстрелянных прежних), и спаренные 45 мм зенитные автоматы вместо одноствольных, и 25 мм МЗА вместо крупнокалиберных пулемётов.

ТТХ