Отношение советского руководства к военнослужащим Красной Армии, оказавшимся в плену

Отношение советского руководства к военнослужащим Красной Армии, оказавшимся в плену, определилось еще в 1940 г.
После окончания советско-финской войны финская сторона передала советским военным властям 5,5 тыс. военнослужащих, попавших в плен. Все они были направлены в спецлагерь, созданный в поселке Южа Ивановской области. Лагерь обнесенный колючей проволокой, охранялся конвойными войсками НКВД. Заключенные в нем были лишены права переписки, свидания с родными и близкими. Место пребывания держалось в строгом секрете. Проверка длилась почти год. Значительная часть была осуждена. Оставшиеся весной 1941 г. были вывезены на Север. Дальнейшая их судьба неизвестна.
С самого начала Отечественной войны под подозрение попали все военнослужащие и гражданские лица, оказавшиеся даже на непродолжительное время за линией фронта. Во всех кадровых анкетах появился вопрос: «Были ли Вы или Ваши родственники на оккупированной территории?».
В измене и предательстве Родины подозревались бойцы и командиры, которые, рискуя жизнью, в тяжелейших условиях пробивались с боями на соединение с Красной Армией. Одиночек и небольшие группы окруженцев встречали как вполне вероятных изменников Родины. Каждый перешедший линию фронта проходил и фильтрацию, которая осуществлялась Особыми отделами НКВД…
Расширялась практика заочного осуждения военнослужащих, находившихся за линией фронта, как изменников Родины. Достаточным основанием для такого решения были полученные оперативным путем сведения об их якобы антисоветской деятельности. Вердикт выносился без всякой проверки, иногда лишь по одному заявлению.
Наиболее чудовищным преступлением был изданный 28 июня 1941 г. совместный приказ НКГБ, НКВД и Прокурора СССР. Он предусматривал привлечение к ответственности членов семей заочного осужденного изменника Родины либо через Военные трибуналы, либо через Особые совещания при НКВД СССР. В этот же день НКГБ и НКВД специальным документом уточнили порядок ссылки в отдаленные районы членов «семей изменников Родины».
Принятое 16 июля 1941 г. постановление ГКО и последовавший за тем 16 августа 1941 г. приказ Наркома обороны Сталина № 270 ужесточали репрессии, санкционировали внесудебные расправы. Принятые в развитие этих документов инструкции НКГБ и НКВД предоставляли право карательным органам привлекать к уголовной ответственности совершеннолетних членов семьи военнопленных, их ареста и ссылки в отдаленные местности СССР…
27 декабря 1941 г. издано постановление ГКО, которое предусматривало: в целях выявления среди бывших военнослужащих Красной Армии, находившихся в плену и в окружении противника, изменников Родины, шпионов и диверсантов создавать в пределах армейского тыла сборно-пересыльные пункты, куда направлять обнаруженных при освобождении городов, сел и иных местностей бывших военнослужащих Красной Армии.
Это постановление официально провозглашало новую линию в отношении бойцов и командиров, оказавшихся в плену или в окружении.
Они именовались теперь как «бывшие военнослужащие Красной Армии», следовательно, ставились вне рядов Красной Армии со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Для проверки «бывших военнослужащих Красной Армии, находившихся в плену и окружении противника», создается сеть специальных лагерей. В 1942 г. кроме существовавшего ранее Южного спецлагеря было создано еще 22 лагеря в Вологодской, Тамбовской, Рязанской, Курской, Воронежской и других областях. Они «обслуживали» различные участки советско-германского фронта.
13 января 1942 г. Нарком внутренних дел СССР Л. Берия утвердил «Временную инструкцию о порядке содержания в специальных лагерях НКВД бывших военнослужащих Красной Армии, находившихся в плену и окружении противника».
Согласно этой инструкции, организация спецлагерей была возложена на Управление НКВД СССР по делам военнопленных и интернированных (УПВИ НКВД СССР)…Практически эти спецлагеря представляли собой военные тюрьмы строгого режима, причем для заключенных, которые в подавляющем большинстве не совершили каких-либо преступлений.
Большие потери, понесенные Красной Армией в 1941–1942 гг., заставили несколько скорректировать репрессивную политику режима. В январе 1943 г. командующим фронтами было предоставлено право использовать часть «бывших военнослужащих Красной Армии» после их надлежащей фильтрации в армейских и фронтовых сборно-пересыльных пунктах для пополнения действующей армии.
Вместе с этим карательным органам предписывалось не ограничиваться только поиском изменников, шпионов и диверсантов, но выявлять новую категорию, подлежащую репрессиям – «сомнительных лиц»…Характер репрессий остается прежним…
Трагедия нарастала. В 1944 г. резко увеличивается поток возвращающихся в Советский Союз военнопленных и репатриированных. Советским руководством перед НКВД, НКГБ и военной контрразведкой «СМЕРШ» была поставлена задача проверки каждого прибывающего. Речь шла уже не о десятках, а сотнях тысяч, миллионах граждан…
После выхода Красной Армии к государственной границе на пограничной линии создавалась сеть контрольно-пропускных пунктов, а в приграничной полосе на советской территории – сеть проверочно-фильтрационных пунктов (ПФП). Специальным постановлением устанавливалось, что питание лиц, содержащихся на ПФП, осуществлялось по нормам ГУЛАГа. Доставка граждан в проверочно-фильтрационные пункты осуществлялась под конвоем войск НКВД. Они же и охраняли эти пункты.
Были организованы проверочно-фильтрационные комиссии из трех человек: из представителя НКВД, НКГБ и «СМЕРШ» под руководством представителя НКВД.
Возрастающий поток репатриантов, расширение масштабов проверки и ее ужесточение вскоре потребовали организации проверочно-фильтрационных лагерей. Создается особый Отдел спецлагерей НКВД СССР. К лету 1945 г. действовало 43 спецлагеря, 26 проверочно-фильтрационных лагерей, дислоцированных на территории СССР, 74 проверочно-фильтрационных лагеря, 22 сборно-пересыльных пункта – на территории Германии и в странах Европы…
Довольно быстро были выделены командные кадры «власовской» армии, активные участники карательных операций немецких войск против мирных граждан, партизан, советской и союзнической армий.
Дела этих, наиболее активных участников и организаторов немецких военных формирований из числа советских военнопленных рассматривались, как правило, внесудебными органами – тройками, состоявшими из представителей НКВД, НКГБ и «СМЕРШ», Особым совещанием при НКВД. Они выносили приговоры о смертной казни, каторжных работах, длительных сроках заключения в тюрьме или лагерях ГУЛАГа. Такая же судьба была и у сотрудничавших в той или иной степени с немецкими властями или подозреваемых в этом. Рядовые, составлявшие большую часть «власовцев», в административном порядке были направлены на спецпоселение сроком на шесть лет…
Боясь расправы, многие репатрианты отказывались возвращаться в Советский Союз. Там, где это было возможно, советские власти осуществляли репатриацию в принудительном порядке, в том числе и тех граждан, которые не служили в немецких воинских формированиях…
Для этого в добавление к проверочно-фильтрационным пунктам создавались новые проверочно-фильтрационные лагеря. Они дислоцировались, главным образом, в европейской части страны. Заключенные в них граждане, дожидавшиеся окончания проверки, привлекались к принудительному труду на опасных и тяжелых работах промышленных предприятий угольной и металлургической промышленности…
Проверочно-фильтрационные лагеря размещались в районах крупных промышленных предприятий, угольных шахт, рудников, строек. Все заключенные проверочно-фильтрационных лагерей использовались на производстве. Там, где была особая потребность в рабочей силе, срок проверки затягивался на долгие годы. Например, лагеря в районе Печоры, Воркуты существовали до 1950 г., а проверочно-фильтрационный лагерь на химкомбинате в Ленинабаде – до 1953 г.
По практическому завершению репатриации на 1 декабря 1946 г. было зарегистрировано 1.833.567 военнопленных и 3.582.358 гражданских лиц, всего 5.415.925 человек. С точки зрения советского руководства эти 5 млн. надо было «влить» в советское общество так «аккуратно», так осторожно, чтобы не вызвать нежелательных политических явлений…
Особое внимание обращалось на репатриантов, переданных союзниками. В них видели агентов иностранных разведок. Таких по состоянию на 1 декабря 1946 г. было 2.048.974 человека.
Из 5 млн. бывших военнопленных и репатриантов к концу 1945 г. было передано в спецлагеря НКВД более 600 тыс. человек, 1.230 тыс. было передано в Красную Армию, большая часть из них была направлена в специальные запасные части НКО.
Следует отметить, что многие понятия официальной статистики маскируют сугубо репрессивные мероприятия. Например, «передано в РККА» включает в себя и пополнение действующей армии, и передачу в состав «рабочих батальонов», и направление для проверки в специальные запасные воинские части, по характеру содержания и режиму работы полностью совпадающими с проверочно-фильтрационными лагерями НКВД.
В 1941–1945 гг. военными трибуналами было осуждено 994.270 человек, из них к расстрелу – 157.593 человека…

Вернувшимся к месту жительства репатриантам выдавалось специальное удостоверение вместо паспорта и запрещался выезд в другие районы и области. Все прибывшие репатрианты ставились на оперативный учет в органах НКВД…
18 августа 1945 г. Государственный Комитет Обороны принял постановление «О направлении на работу в промышленность военнослужащих Красной Армии, освобожденных из немецкого плена и репатриантов призывного возраста». По этому постановлению все военнопленные и гражданские репатрианты призывных возрастов, даже если на них не было никаких компрометирующих материалов, сводились в «рабочие батальоны НКО» и в порядке наказания направлялись для постоянной работы на предприятиях в восточных районах страны и на Крайнем Севере…
Преследование военнопленных и репатриированных лиц не ограничилось первыми послевоенными репрессиями.
7 февраля 1948 г. министры госбезопасности В. Абакумов и внутренних дел С. Круглов обратились в ЦК ВКП(б) к Сталину с разработанным по его указанию проектом постановления ЦК ВКП(б) о передаче из МВД в МГБ СССР всей работы по административно ссыльным и высланным за вражескую деятельность и антисоветские связи. В этом письме указывалось на необходимость усиления Министерством государственной безопасности агентурного наблюдения и гласного надзора за ссыльными и высланными, расширения и углубления оперативной работы по выявлению среди спецпоселенцев вражеских элементов…
21 февраля 1948 г. был принят пакет документов, обусловливающих усиление репрессий в отношении отбывающих наказание и освобождаемых из заключения особо опасных преступников. В их число, помимо террористов, троцкистов, правых, меньшевиков, эсеров, националистов и других, была добавлена и еще одна группа лиц, в отношении которых предполагалось ужесточить репрессии – лица, представляющие опасность по своим антисоветским связям и вражеской деятельности. Эта формула являлась универсальной и позволяла применить репрессии к очень широкому кругу лиц, в том числе и к бывшим советским репатриантам, военнопленным и гражданским лицам, которые…были поставлены поголовно на оперативный учет именно по подозрению в антисоветских связях и вражеской деятельности.
В состав указанного пакета входил не подлежащий публикации Указ Президиума Верховного Совета СССР от 21 февраля 1948 г. за № 128/11 «О направлении особо опасных государственных преступников по отбытии наказания в ссылку на поселение в отдаленные местности СССР».
Этим постановлением МГБ обязывалось направить в ссылку государственных преступников, освобождаемых по отбытии наказания из исправительно-трудовых лагерей и тюрем со времени окончания Великой Отечественной войны. Иными словами, люди, уже отбывшие наказание, репрессировались повторно по решению Особого совещания при МГБ СССР…