Нелёгкие перипетии лёгких отечественных пушек. Часть 1
Начало интересного цикла статей из жж Андрея Фирсова.
Текст Анатолия Сорокина
О лёгких пушках в довоенной артиллерии РККА написано столько вообще и столько негатива в частности, что, разбираясь с их историей, поневоле приходится опираться только на факты – техническое устройство и место в организационно-штатной структуре этих орудий, поражающие свойства их снарядов, боевое применение. И картина вырисовывается весьма далёкая от того, что говорят и что пишут об этих системах.
Что говорят боевые уставы, наставления, руководства службы таких орудий как 76-мм пушка обр. 1902/30 гг., 76-мм пушка ЗИС-3 об их назначении? Вот соответствующие выдержки из руководств службы этих систем:
Заметим, что отрывок руководства службы ЗИС-3 взят из издания 1970 года, т. е. орудие продолжало служить в Советской Армии, невзирая на наличие там более современных систем, превосходивших «зосю» по многим характеристикам. Можно, конечно скептически пройтись по бронебойным способностям ЗИС-3 в то время, однако послевоенные кинетические боеприпасы позволяли уверенно пробивать борта практически всех танков, что ездили в 1940–60-х гг. с 500 м, а кое-какие из них могли быть успешно поражены и в лоб с той же дистанции:
Отметим, что натяжек совы на глобус в таблицах стрельбы нет: старый бронебойный снаряд БР-350Б брал 80 мм цементированной брони только со 100 м и по нормали (а более ранний и снятый с производства после войны боеприпас БР-350А её не брал и в упор). Случаи же пробития брони такой толщины на дистанциях до 300 м имели место, но это не противоречит приведённым выше данным. Причин тому было три. Во-первых, броня могла быть не совсем хорошей по качеству. Во-вторых, пробитие/непробитие в данных из таблиц стрельбы предполагается случайным событием и неявно для него задаётся достаточно высокий шанс (около 80%) успешного перфорирования броневой преграды. Понизив его до 50%, можно несколько увеличить и в теории, и на практике соответствующую дистанцию пробития. В третьих, движение цели относительно орудия могло добавить окончательной скорости снаряду относительно брони. Например, если танк идёт прямо на пушку со скоростью 36 км/ч, то это даст скорости снаряда добавку в 10 м/с – и это может быть той соломинкой, что сломает хребет верблюду.
Послевоенные кумулятивные снаряды, у которых бронепробиваемость составляла около 2 клб независимо от дистанции, т. е. 150 мм, а то и больше, ещё повысили противотанковые возможности ЗИС-3. Остаётся только сожалеть, что наше технологическое отставание в этом аспекте в годы Великой Отечественной войны не позволило тогда ввести эти типы снарядов в боекомплект.
Но в любом случае не дело лёгких полевых пушек бороться с тяжелобронированными машинами, которые специально предназначены для выдерживания попаданий их снарядов, для того должны быть специализированные средства. Но об этом поговорим позже.
Что имеем в итоге: лёгкая полевая пушка решает только часть боевых задач, стоящих перед своей артиллерией и её главная задача – уничтожение и подавление открыто расположенных целей с разрушением чего-то откровенно непрочного. Зато малая походная масса позволяет быстро перебросить системы этого класса с боеприпасами в нужное место, придавать их водным и воздушным десантам, использовать их в горной местности при отсутствии чисто горных орудий. В общем – сугубо нишевое применение, что выяснилось ещё в первые месяцы Первой мировой войны. И что имеем по ходу восстановления экономики СССР после разрухи 1920-х гг. в плане наличия лёгких пушек в составе артполка (или артполков) стрелковой дивизии, как основного типа войскового соединения Красной Армии:
Доля там лёгких систем после реформы 1935 года неуклонно уменьшалась в пользу 122-мм и 152-мм гаубиц, которые к 1940 году стали по штату основным ударным средством, сравнимыми по качеству и количеству с аналогичными системами в пехотной дивизии вермахта на тот момент. 76-мм пушки стали же таким своеобразным «приятным дополнением» для использования там, где гаубицы либо не могли сделать порученную им боевую работу, либо их задействование являлось откровенным «оверкиллом» на геймерском жаргоне. Например, чтобы разрушить ДЗОТ с закрытых огневых позиций с удаления в 3-4 км требуется около 20–30 152-мм снарядов. 76-мм пушка, тихо выведенная на полупрямую наводку, тремя-четырьмя выстрелами добьётся попадания в его амбразуру, а если командир орудия и наводчик – мастера своего дела, то им хватит и одного–двух снарядов.
Резюмируем: во вторую половину 1930-х годов планомерно шла «гаубизация» советской артиллерии дивизионного звена в полном соответствии с общемировыми тенденциями в этой области. Лёгкие пушки потихоньку становились нишевым средством для решения тех задач, где критичным было время развёртывания и количество боеприпасов, которые можно взять с собой. Так что зачем увеличивать калибр лёгких полевых пушек, если по фугасному и осколочному действию они 122-мм гаубицу всё равно не переплюнут (и даже могут оказаться хуже 76-мм калибра!), зато перестанут быть лёгкими, подходящими для решения ряда важных боевых задач? Оба этих фактора будут рассмотрены в следующих заметках.
О роли лёгкой артиллерии в военное время также скажем после, поскольку катастрофы 1941–42 гг. перекроили всё «игровое поле». Вместо планомерной работы на будущее, как это делалось до войны, пришлось исправлять катастрофические последствия первого года войны «здесь и сейчас». И оргштат артполка стрелковой дивизии тут уже не показатель, поскольку по сравнению с 1930-ми гг. резко выросла роль артиллерии Резерва Верховного Главнокомандования.
