Наука побеждать от Игоря Стрелкова (войны настоящего и будущего)

Сегодня, когда очередную и, возможно, самую славную главу жизнеописания Игоря Ивановича Стрелкова следует считать завершенной, самым неправильным было бы поставить в этом месте жирную точку и посчитать тему исчерпанной. Напротив — как раз сейчас, когда в военной карьере этого уникального человека возникла некая, скорее всего, непродолжительная пауза, самое время пристально взглянуть на проделанную им работу и оценить ее по достоинству. Причем не только и не столько с военно-мемуарной точки зрения, сколько с прицелом на будущее. Возможно — весьма недалекое.

Потому что опыт Игоря Стрелкова во многом уникален и, несомненно, является новым словом в ведении современной войны — не в том абстрактно-гипотетическом виде, в котором ее частенько преподносят слушателям военных академий, а в совершенно конкретном и наглядном, который она приобрела в Донбассе весной—летом 2014 года. Кстати, именно российским военным академиям и училищам на этот стрелковский опыт стоит обратить внимание в первую очередь. Прежде всего потому, что это именно тот тип войны, который с весьма большой вероятностью может быть реализован не только на территории остальной Украины, но и в самой России.

Во всяком случае Запад, упорно ведущий дело к тому, чтобы добиться полномасштабной дестабилизации Российской Федерации, будет делать все от него зависящее, чтобы довести дело до гражданской войны по типу идущей сегодня на Украине. И далеко не факт, что в условиях этой войны у сторонников государственного единства и территориальной целостности России будет возможность распоряжаться в полном объеме военными и экономическими ресурсами своей страны. А даже если и будет, то в свете опыта, полученного в Донбассе, возникает немало вопросов о том, как именно этими ресурсами правильно распорядиться.

В первую очередь, изучая опыт Стрелкова, следует обратить внимание на то, что в современных условиях традиционный для России вариант так называемой «всенародной войны» нуждается в определенной корректировке. Ведь в реальных условиях Донбасса использование в боях плохо обученного гражданского контингента оказалось, скорее, контрпродуктивным и вело только к большим и неоправданным потерям. Игорь Стрелков верно оценил ситуацию и изначально сделал ставку на небольшие группы хорошо подготовленных профессионалов, каждый из которых стоил как минимум десятка единиц стандартной «живой силы» противника. Именно эти «спецы» составили основной костяк защитников Славянска и на протяжении двух с половиной месяцев держали оборону, несмотря на практически полное отсутствие тяжелой техники и чудовищное количественное превосходство неприятеля.

Таких универсальных и к тому же невероятно живучих бойцов за неделю на огородной грядке не вырастишь. Их нужно готовить специально, в массовом порядке и в течение довольно длительного времени. Частичным указанием на то, что в России уже делают определенные выводы из донбасского опыта, служит решение руководства РФ вдвое увеличить численность воздушно-десантных войск. То есть именно тех войск, где, как известно, упор в обучении личного состава делается именно на подготовку универсальных, самостоятельно мыслящих и принимающих решения бойцов. Принцип «и один в поле воин» нашел в Донбассе свое наглядное подтверждение и должен внедряться повсеместно.

В то же время следует сделать и определенные выводы из явно устаревшей и откровенно проигрышной военной организации и тактики войск киевской хунты (бывшей украинской армии), которые в Донбассе пытаются действовать в духе худших традиций РККА первых двух лет Великой Отечественной. То есть откровенно дубово, прямолинейно и, главным образом, в расчете задавить противника своей огромной массой. В результате — чудовищные и совершенно не оправданные их весьма скромными военными успехами потери.

С учетом того, что тип военной ментальности на Украине и в России пока практически одинаков, искушение вести войну подобным самоубийственным, а главное неэффективным способом может иметь место и в среде российского офицерства. С учетом донбасского опыта с ним нужно всячески бороться и решительно пресекать. Особенно в тех самых военных школах, где сегодня в головы будущих полководцев закладываются основы понимания современного военного искусства.

Донбасское ополчение действительно воюет по-суворовски — не числом, а умением. И этот принцип не на словах, а на деле должен стать руководством к действию для всей российской армии.

Не менее важная тема в изучении стрелковского опыта — особенности применения в современной войне боевой техники и вооружения, а также организация материально-технического снабжения войск. В условиях войны без фронта и тыла, когда вся борьба сводится к очаговым боям, возникают большие вопросы в отношении качества и номенклатуры применяемой в этих боях техники. В частности, обращает на себя внимание тот факт, что ополчение предпочитало, особенно на первых порах, не связываться с такими образцами вооружения, которые требовали мощной тыловой и ремонтной базы — по причине отсутствия и того, и другого. И даже когда такое вооружение, в силу военной необходимости, появилось, проблема его полноценной технической поддержки осталась нерешенной. В частности, силы ополчения так и не смогли воспользоваться в полном объеме танковым арсеналом, захваченным в Артемовске. Просто потому, что быстро восстановить такое количество техники у них не было никакой возможности.

Между тем, такая ситуация может оказаться вполне типичной и для будущей войны на территории РФ. Расчеты на то, что военные действия будут вестись в условиях сплошного фронта и стабильно работающего индустриально развитого тыла, способного производить и поддерживать боеспособность самой сложной боевой техники, вполне могут оказаться несостоятельными.

В похожей ситуации, правда, по несколько иным причинам, оказались ныне вооруженные силы Украины, тылы которых не в состоянии адекватно компенсировать потери военно-воздушных сил. Сверхсложные боевые машины советского образца, рассчитанные на эксплуатацию в условиях могучей индустриальной державы, оказались просто не по зубам рахитичной украинской оборонке, которая в лучшем случае может разве что собрать из трех поломанных самолетов один относительно годный.

Однако далеко не факт, что в российских реалиях основные производственные цепочки оборонки не будут парализованы противником и ставка на сверхсложную технику не окажется столь же битой.

Прекрасно, конечно, в условиях мирного времени выпускать по десятку в год супернавороченных боевых самолетов типа того же Су-34, оснащенного всеми мыслимыми достижениями современной авионики и робототехники. Сегодня строительство таких супердорогих красавцев, которые великолепно смотрятся на военных парадах, выгодно прежде всего военной промышленности, которая за каждый дополнительный «прибамбас», установленный на таких машинах, получает немалые миллионы.

Но что будет делать Россия в случае реальной войны, когда те же Су-34, числом аж в тридцать штук, посбивают в течение двух-трех недель, а следующих с учетом немыслимой сложности их изготовления придется ждать еще пару лет? И это отнюдь не фантастическая ситуация. Достаточно взглянуть на нынешнюю украинскую армию, которая воюет в Донбассе практически без прикрытия авиации, потому что та практически вся сбита, а заменить ее у страны нет внутренних ресурсов. Впрочем, Киеву наверняка поможет НАТО из своих арсеналов и уже активно помогает. А кто поможет России? Понятно что никто.

Таким образом, народное ополчение Донбасса, фактически «приземлившее» всю украинскую авиацию, ставит непростые вопросы и перед российскими военными стратегами. В частности о том, насколько правильно рассчитывать воевать и побеждать с помощью запасов военной техники, накопленных в мирное время и практически невосстановимых во время военное.

Между тем характер донбасской войны настоятельно требует не дальнейшего усложнения, а максимального упрощения боевой техники и обеспечения ее скорейшего восполнения на поле боя. В этой связи поневоле приходит на ум опыт Второй мировой войны, когда конструкторы и военная промышленность отнюдь не гнались за архисложными и сверхдорогими конструкциями, а, наоборот, стремились максимально упростить и удешевить военное производство и, следовательно, сделать его наиболее массовым. И кстати, Советский Союз в значительной мере именно благодаря этому одержал победу над нацистской Германией. Что толку было в тех же супертанках «Т-6 Тигр», если немцы построили их меньше пяти тысяч штук — против наших почти ста тысяч Т-34?

И сегодня в сражениях в Донбассе появление на стороне ополчения не сверхсложных авиакомплексов типа МиГ-29, для обеспечения которых требуются полноценные аэродромы и масса других неподъемных вещей (что заведомо невозможно), а простейших по конструкции, предельно неприхотливых и способных взлетать даже с лесной опушки боевых аэропланов времен Великой Отечественной, могло бы очень сильно повлиять на ход военных действий. А возможность их массового применения полностью компенсировала бы естественное отставание от современных, но, увы, единичных боевых машин.

Так что и здесь есть над чем подумать российским военным. Что, в конце концов, полезнее для современной войны — один Су-34 или сотня современных аналогов истребителя Як-9 или штурмовика Ил-10, причем, за ту же цену? Которые из-за простоты конструкции можно собирать из готовых комплектов даже в отдельно взятом сарае с помощью минимально квалифицированной рабсилы. И которые уж никак не уступят по ключевому критерию «стоимость—эффективность» тем же ударным вертолетам, особенно с учетом того, что, например, Ка-52 совсем не зря носит прозвище «Аллигатор» из-за его поистине крокодиловых ценовых параметров.

Да, конечно, сегодня уже есть беспилотники, которые вроде бы больше соответствуют требованиям такой хаотической войны. Однако именно — вроде бы. Во-первых, эти машины по степени сложности конструкции и дороговизне вполне сопоставимы с современными пилотируемыми истребителями, а во-вторых, диапазон выполняемых ими боевых задач все еще очень ограничен. Американцы, идущие в этой области впереди планеты всей, едва научились с их помощью атаковать отряды так называемых «террористов», которые к тому же в доброй половине случаев оказываются афганскими или пакистанскими свадьбами. И уж никакой нынешний беспилотник не сравнится по боевой эффективности с обычным управляемым человеком штурмовиком, типа того же советского «Ила» или немецкого «Штукаса», способных буквально утюжить окопы противника и реагировать на любое движение вражеских сил, вплоть до перебежек отдельного солдата.

Конечно, это только беглые наброски на тему далеко идущих выводов из войны, которая еще продолжается. Но и они убеждают в том, что здесь есть о чем задуматься. И спасибо Игорю Ивановичу Стрелкову за то, что он дал для этого такой основательный и своевременный повод.