Могла ли выстоять Казань. Альтернативные пути развития истории поволжского ханства. Ч.2. Литовский сценарий
Московское государство и Литва – все равно что Рим и Карфаген по накалу вражды. Хотя солью ничьи поля по итогам этой борьбы не засыпали, одно из государств, по сути, перестало существовать. Не в силах в одиночку противостоять войскам Ивана Грозного, Великое княжество Литовское согласилось на Люблинскую унию и окончательно подчинилось Варшаве.
А что, если бы, наоборот, проиграла Москва, да еще и вошла в состав ВКЛ? Как такое развитие событий могло повлиять на Казанскую историю? Пошла бы Московско-Литовско-Польская (или просто Московско-Литовская) Русь «встречь солнцу» и как бы выстраивала отношения с поволжским ханством? Попробуем порассуждать об этом.
Великое стояние на Угре. Миниатюра из летописи
Содержание:
Рушила бы «мизгити» Литва, покори она Казань?
Есть мнение, будто Казани в случае победы литовцев над Русским государством пришлось бы совсем не сладко. Одно дело Москва с ее относительной веротерпимостью, служилыми касимовскими татарами, которых никто и не думал перекрещивать в православие, и совсем другое – Польско-Литовское государство. Там ведь уже в XV веке окатоличивание и полонизация начинают постепенно наступать на бывшие южнорусские земли. А чего хорошего ждать от католиков или униатов? Вон, на Украине ксендзы православных-то запрягали в таратайки, по словам Гоголевского героя. Страшно подумать, какие зверства они могли учинить над мусульманами в покоренном татарском ханстве.
Тут стоит оговориться, что вообще-то Польша тоже славилась своей веротерпимостью и мягкостью в религиозных вопросах. В свое время ее даже прозвали «государством без костров». Борьба же между униатами и православными в Речи Посполитой в конце XVI – XVII веках имела, в основном, политическую и экономическую подоплеку. Вопрос заключался в том, за кем в итоге окажется собственность, какая сторона будет иметь больше прав и т.д. То же самое крылось в большинстве других религиозных противостояний, будь то реформация в Европе, спор иосифлян и нестяжателей и т.д. Лишь закоренелые романтики или догматики по-настоящему верили в то, что борьба идет за царство небесное, а не за «проклятую мамону». Забегая далеко вперед, Алексей Михайлович вообще пошел на «подгонку» всей церковной обрядности и практики под стандарты недавно приобретенной левобережной Украины, чтобы избежать отпадения этих территорий на религиозной почве.
Трудно представить, чтобы в альтернативном Польско-Литовско-Русском (или просто Литовско-Русском, но об этом чуть позже) государстве приняли ислама в целях удержания Казани. Но и «рушить мизгити», вешать на них колокола и притеснять мусульман в ханстве стали бы едва. При Иване Грозном и его последователях ничего такого не делали, и то получите и распишитесь – Черемисские войны и другие восстания. Так что особые зверства под церковными знаменами в Казани отметаем сразу.
Бюст Ивана Грозного. По реконструкции Герасимова.
Могла ли победившая Москву Литва мирно соседствовать с Казнью
А может быть, не случилось бы не только религиозных притеснений, но и вообще завоевания Казани? Это ведь на «злобную орду московитов» так обиделась цивилизованная Европа в первой трети XVI века, вот и пришлось Русскому государству с головой переориентироваться на восток. Впрягаться безо всякой выгоды в антитурецкую лигу и принимать церковную унию не хотят, от жалованного Габсбургами статуса королевства нос воротят – варвары, да и только! А тут еще польская пропаганда со своими страшилками про тьмачисленные орды московских дикарей, которые пьют и жрут, «пока не перестанут отличать голову от зада». Какие им к черту равноправная торговля, поставки конского поголовья, олова и т.д.? Лучше наложить на них санкции и не продавать ничего, что нужно для военного дела.
Но ведь все могло сложилось иначе, завоюй Москву интегрированная в европейский мир Литва. Не было бы никаких санкций, препон в торговле, информационной войны. Зачем тогда лезть в Казань, чтобы ставить под свой контроль Волжский торговый путь, а потом идти дальше на Урал, в Сибирь за рудами и прочими ресурсами?
Только все равно пришлось бы что-то делать с татарскими набегами на нижегородские, рязанские, костромские и другие земли с целью захвата полона. Объемы казанской работорговли русскими пленными – это дискуссионный вопрос в историографии, но слов из песни не выкинешь. Недаром важнейший пункт первого отраженного в источниках русско-казанского мирного договора 1469 года – возврат «плена российского за четыре десять лет». А в целом неудачный в стратегическом плане поход на казанские территории под руководством Ивана Руно в том же 1469 году в летописях предстает едва ли не как триумф. Ведь «что полону было туто на посаде християньскои: псковскои, рязанскои, литовскои, вятскои,устюжскои и пермскои, и иних прочих градов, тех всех отполониша»[1]. Не верите ангажированным русским летописцам? Вот вам свидетельства «беспристрастного» европейца Сигизмунда Гербештейна относительно событий так называемого Крымского смерча 1521 года, в котором казанцы тоже приняли активное участие:
«Саип Гирей, царь казанский, продал татарам всех пленников, которых увел из Московии, на Астраханском рынке».[2]
И подобных упоминаний в самых разных источниках – русских и зарубежных – масса.
До определенного момента к набегам на русские территории казанцев подстегивали ногайцы, имевшие большое влияние в поволжском ханстве. В обмен на русских «полонянников» в Казань из Ногайской орды в изобилии поступали скот, кожи, лошади. Последних казанцы активно продавали тем же москвичам. Показательно, что после первого взятия ханской столицы Иваном III ногайцы направили в Москву послов, которые, в том числе, добивались следующего:
«Как пошлют царь и мырзы к великому князю и кто с ними пойдут торговые люди, ино бы им в великого князя земле задержки не было да и пошлин бы с них не имали».
Беспошлинной торговлей ногайцы пытались хоть как-то «подсластить пилюлю» прекращения захвата русских невольников при казанском посредстве.
Повторимся, что точно с такими же проблемами казанско-ногайских набегов и восточной работорговли столкнулась бы и Литва в случае своей победы над Москвой. Так что мирного добрососедства ожидать не стоило.
Крымский фактор
Сталкивалось неизбежно альтернативное Литовско-Русское государство на поволжской арене также с Крымским ханством. И началось бы это противостояние, скорее всего, гораздо раньше, чем произошло в действительности. Напомним, что в реальной вселенной к 70-м годам XV века между Москвой и Бахчисараем сложился военно-политический союз. Опирался он на два столпа: наличие общего злейшего врага в лице Большой Орды и богатые русские поминки (дипломатические дары) крымскому хану. Большеордынцы же блокировались с другим московским противником – Литвой, которая автоматически оказывалась враждебной Крыму. Апогеем этой «большой игры» стало Великое стояние на Угре. После него один из «столпов» русско-крымской дружбы был срублен: Большая Орда пришла в упадок и вскоре перестала существовать. Стрый крымский волк Менгли-Гирей пока что не шел на разрыв с Москвой, но уже начинал потихоньку тяготиться терявшим актуальность альянсом. А вот Белокаменная по-прежнему рассчитывала на Крым как на главного союзника против Великого княжества Литовского. Последнее оказалось не промах и постепенно перетянуло Бахчисарай на свою сторону. В 1507 году Крымское ханство впервые поучаствовало в войне против Русского государство на стороне Литвы. Правда, Менги вскоре «дал задний ход», и отношения с Москвой вроде бы снова наладились.
Но литовцы не сдавались. Уже после смерти Ивана III начался так называемый Крымский аукцион. С молотка то в Москву, то в Вильно уходила крымская «любовь и дружба» в зависимости от того, кто предложит хану более богатые поминки. Проигравший получал «утешительный приз»: набеги крымчан на свои территории, захват полона и т.д. Притом аппетиты Тавриды постоянно росли. В 1508 году Мегли Гирей направил своему «другу и брату» Василию III внушительный виш-лист. Помимо прочего хан просил прислать ему
«…кречата белого, который лебеди ловит, да серого кречата дикомыта, да высокого кречата, да белого ястреба, да… пять кречатов… три сороки добрых соболей, да шесть великих зубов рыбьих, да горла черных лисиц… пять одинцовъ добрых соболей… серебряну чару …, в которую бы два ведра вмещалися… да и с черпальцем серебряным, и язъ бы за все из нее пил, а тебя брата своего поминал, аж Бог помилует».
Помимо хана, приходилось задабривать поминками и многочисленных крымских вельмож, которые лоббировали московские интересы при дворе в Бахчисарае.
Сперва Москве удавалось выигрывать у литовцев в этом соревновании щедрости. Тем более и после исчезновения Большой Орды крымчане какое-то время тоже рассчитывали на московскую помощь – против Астрахани.
«И нынеча кто мне недруг, то и тебе недруг: астроханские Ахметевы и Махмутовы дети цари, – писал Менгли Гирей великому князю в том же 1508 году. – Бог даст, как весна станет, поискать нам их, Божиим смилованием и силою, в три месяцы, доколева жита поспеет, а то дело станетца; а как жито поспеет, и мы Жикгимонтово дело королево, Божиим смилованием, сделаем».
Крым давно взял курс на доминирование над другими татарскими юртами, и Москва все еще могла посодействовать ему в достижении такой амбициозной цели. Но вскоре русская помощь стала для крымчан неактуальной, и теперь уже на постозолотоордынском пространстве столкнулись интересы Москвы и Бахчисарая. Да и литовцы уверенно вырвались вперед в «крымском аукционе». Их упоминки в итоге оказались обильнее московских поминок, притом не только по количеству букв в слове. Все чаще крымчане действуют против ВКМ в союзе с Литвой.
Что касается Казани, то она оставалась последним русско-крымским «мостом дружбы», пока не пресеклась династия Улу-Мухаммеда. Все-таки московский ставленник в поволжском ханстве Мухаммед-Эмин и его младший брат Абдул-Латыф были пасынками самого Менгли Гирея. Как только оба они умерли в 1518 и 1519 годах соответственно, не оставив наследников мужского пола, Москва и Бахчисарай окончательно оказались по разные стороны баррикад. Уже в 1521 году крымчане вместе с казанцами совершают опустошительный набег на русские территории, который с легкого пера историка Зимина получил поэтичное название «Крымский смерч».
Крымский смерч. Миниатюра из летописи
Теперь снова вернемся в наш альтернативный литовский сценарий. В нем Крым тоже рано или поздно нацеливался на объединение под своим «знаменем» всех осколков Золотой Орды, а русско-литовский протекторат над «подрайской» землицей едва ли мог долго устраивать крымчан. К тому же на Поволжский регион, как и в реальном мире, неизбежно обращал внимание могущественный сюзерен Бахчисарая – Османская империя. Да, в действительности Турция долго сохраняла статус-кво, а первая русско-турецкая война случилась лишь в 1569 году. Но кратковременное признание Казани османским вассалов в 1524 году отчетливо обозначало претензии Стамбула. Крыму пришлось бы подминать под себя Казань еще и в угоду султану, что также создавало военную угрозу Литовско-Русскому государству.
Впрочем, разрыв между Вильно-Москвой и Бахчисараем и, соответственно, их борьба на казанской арене могли начаться гораздо раньше, сразу же после падения Большой Орды в 1502 году. Если в действительности крымскую лояльность Москве какое-то время удавалось покупать богатыми поминками, то альтернативному Литовско-Русскому государству оказывалось незачем проявлять такую щедрость. Большеордынская угроза исчезла – натравливать крымчан вроде как не на кого. Теперь союз одинаково терял актуальность для обеих сторон, и ни на какой аукцион свою дружбу крымскому хану уже было не выставить. Так что Крымский смерч вполне мог разбушеваться на тех же территориях, только уже подконтрольных литовцам, в самом начале XVI века.
«Общий» ставленник же на казанском троне при таком раскладе с большой вероятностью превращался из консолидирующего фактора в яблоко раздора между Литвой и Крымом. Зачем последнему делить влияние в волжском ханстве с тем, от кого ни поминок, ни военной помощи? Логично предположить, что воевать против той же Астрахани на стороне крымского хана альтернативное Литовско-Русского государство не собиралось. Какой в этом смысл, если свою выгоду от альянса с Крымом оно уже получило? Так что перспектива была только одна – война.
Итак, «встречь солнцу» победившей Литве пойти приходилось в любом случае. Хотя бы для того, чтобы не позволить ногаям и Крыму сделать Казань полигоном для нападений на свои территории. Но как именно действовало бы Литовско-Русское государство на поволжской арене? Впрочем, вопрос слегка преждевременный. Сперва неплохо понять, как Литва могла победить Москву и каким в итоге получилось наше альтернативное государство. Вот об этом всем и поговорим в следующей публикации цикла.
Список литературы и источников
ПСРЛ. Т.8. Воскресенская летопись — М., 2000
ПСРЛ. Т.19. История о Казанском царстве, Казанский летописец — М., 2000
Герберштейн С. Записки о Московии. М., 1988
Матвей Меховский, Трактат о двух Сарматиях // vostlit.info
Посольская книга по связям России с Ногайской Ордой. 1489 – 1508
Памятники дипломатических сношений Московского государства с Крымскою и Ногайскою ордами и с Турцией Т.1 / Сборник Императорского русского исторического общества Т.41, С-Петербург, 1884
Алишев С.Х. Казань и Москва: межгосударственные отношения в XV–XVI веках — Казань, 1995
Худяков М.Г. Очерки по истории Казанского ханства — М., 1991
Илюшин Б.А. Казанские войны Василия III — Казань, 2021
История татар с древнейших времен. Том IV. Татарские государства XV – XVIII вв. Казань 2014
Зимин А.А. Россия на пороге нового времени — М., 1972
Котляров Д.А. Русь и Поволжье: этнополитическое взаимодействие (XIV–XVI вв.)// Долгов В.В., Котляров Д.А., Кривошеев Ю.В., Пузанов В.В. Формирование российской государственности: разнообразие взаимодействий «центр — перефирия» (этнокультурный и социально-политический аспекты) — Екатеринбург, 2003
Трепавлов В.В. История Ногайской Орды. М., 2001
[1] ПСРЛ. Т.13. С.127
[2] Там же, с. …
