Приветствую всех!
Изначально данный текст замышлялся как своего рода подведение итогов моих предыдущих постов по теме «Вундерваффе по-русски или другая 1-я мировая», однако, поскольку я два месяца по техническим причинам не посещал сайт, выкладываю подготовленный текст отдельно.
Краткая предыстория. Русская армия накануне войны успела провести перевооружение. Благодаря превосходству в оружии и ошибкам германских генералов Восточная Пруссия была взята еще в августе 14-го. Это согласно эффекта домино повлекло за собой такую цепочку событий, которая привела к капитуляции Австро-Венгрии в конце 1914, а Германии — в конце 1915 года. Далее моя фантазия на тему как могли бы развиваться события в новом мире в промежутке между мировыми войнами.
Перво-наперво, раз война шла 17 месяцев вместо 4-х лет, людские и материальные потери стран-победительниц гораздо меньше. Франция не будет надорвавшейся страной с расстроенной напрочь экономикой, не утратит боевой дух, и к началу 40-х будет представлять реальную и серьёзную военную и политическую силу с которой невозможно не считаться. Могущество Британии также не будет подорвано, и она продолжит дряхлеть потихоньку под грузом собственных проблем. И к началу 40-х также будет гораздо сильнее, чем в нашей истории. Австро-Венгрия будет поделена. Причем против воли Англии и Франции. Другие страны, например США, Италия тоже выступали против полного распада лоскутной империи. По этому поводу между союзниками пробежала первая черная кошка. Независимая Венгрия – это был русский проект, и она его старательно отстаивала. Также Россия всячески поддерживала Сербию и идею объединения вокруг неё всех южных славян. И поскольку венгры не спешили вновь объединяться с Австрией, а хорваты и словенцы идти под власть Карагеоргиевичей, в итоге сложилась следующая конфигурация. За Сербией сохранялись Босния, Герцеговина и Далмация, а Хорватия, Словения и Венгрия образовали Угро-Славскую Федерацию. Словакию у Венгрии всё же оторвали ради создания Чехословакии, отчего венгры затаили обиду на все страны Антанты. Нет бы порадоваться, что румыны не отобрали ещё и Трансильванию. Австрия оказалась в современных границах и с мечтой прилепиться к Германии, что было категорически запрещено. Так же на Австрию наложили контрибуцию, репарации и военные ограничения. Так ей, как и в реале, было запрещено иметь авиацию, флот и тяжелую артиллерию, а численность армии не должна была превышать 30 000 чел. То же самое было сделано и по отношению к Венгрии, точнее, в этой реальности, Угро-Славии. Только армию разрешили иметь в 40 000.
Вторая черная кошка пробежала, когда решался вопрос с Польшей. Первоначально Россия желала объединить Польшу в своем составе, и согласие на предоставление Польше независимости было сделано с одной стороны под давлением Франции, с другой – сложившихся обстоятельств. Необходимо было обеспечить поддержку местного польского населения на занятых территориях и лояльность поляков внутри самой империи. И Польша была воссоздана в границах по Одеру на западе, по Висле и Сану на востоке. Теперь французы настойчиво предлагали передать в состав новой Речи Посполитой Варшаву и зависленские территории России в качестве «жеста доброй воли». На что русская делегация, естественно, делала круглые глаза и вопрошала что-то вроде: «Вы, чё, пацаны, белены объелись? С какого такого перепугу страна победительница должна отдавать свои территории, даже если она приобретает другие?» Французы старались бить по самому больному месту, по кошельку, с другой стороны предлагая списать некоторую часть долгов и клятвенно клялись уступить России в вопросе раздела Османской империи. В итоге пришли-таки к соглашению. Турецкий вопрос был важнее. Но осадочек, как говорится, остался.
Вопросы раздела Турции в реале, если кто забыл, были окончательно утрясены только в мае 1916 года на основе соглашения Сайкса – Пико. Так что не удивительно, что в данном варианте истории союзники и, прежде всего, Франция всячески саботируют выполнение соглашений 15-го года. Причем, поскольку война закончилась, французы более уперты в отстаивании своей позиции, чем в нашей истории. Британии, в общем-то, по барабану, она получила свою компенсацию за счет расширения своей сферы влияния в Иране и поддержки Россией плана отделения от Турции арабских владений. В общем, по окончании Венской конференции, все французское в России как-то вышло из моды. Остались одни долги.
Между Англией и Францией тоже было не все ровно. После передачи части Германского флота Франции последняя становилась второй после Британии морской державой. Это нервировало Лондон, который всячески пытался обделить Париж в пользу Петербурга, себя любимого и даже Белграда. Ну и по поводу раздела германских колоний возникли разногласия. Лигу Наций создать никто не удосужился и не было теперь возможности передать колонии под ее управление, а потом порешать спорные вопросы в спокойной обстановке. Британия всерьез начинает рассматривать Францию как своего главного соперника, а через какое-то время, возможно, и потенциального противника. В Лондоне начинают потихоньку строить планы по отрыву России от Франции и вовлечении её в Британскую сферу влияния.
Только с Японией все просто. Как и в реале, она закрепляет за собой бывшие германские владения в Китае и на Тихом океане.
США. Штаты в войне не участвовали и денег на войне подняли куда меньше, чем у нас. Значит, не будет там такого бурного экономического подъема. То есть подъем будет, конечно, но не в тех масштабах. Не будет и Вашингтонской конференции скорее всего. Зато будет озабоченность усилением Японии в тихоокеанском регионе и будет желание дружить против Японии с Россией, т.к. Британия и Франция – прямые конкуренты. И политика экономической экспансии никуда не денется. Думаю, пользуясь охлаждением русско-французских отношений, Штаты предпримут ряд шагов по вытеснению французского капитала своим. Тут мне трудно придумать что-то конкретное, не финансист я ни разу и не экономист. На этой почве возможен даже экономический конфликт с Британией, которая занимается тем же самым. А может быть, они придут к консенсусу и объединят усилия.
И на сладкое Германия и Россия.
Германия. На момент капитуляции она остается монархией. Вот только популярность кайзера Вильгельма находится где-то в районе плинтуса. Проигранную войну ему не простили. Ни народ, ни армия, над которой союзники устроили форменное глумление. Хоть война и длилась сравнительно недолго, это никак не повлияло на желание Франции навсегда изничтожить военный потенциал Германии. Британии тоже не нужен был сильный германский флот. Да и Россия была не прочь избавиться от такого сильного соседа под боком. Возможно, эти соображения стали еще одной причиной, по которой было дано согласие на создание независимой Польши. Территориально Германия потеряла Восточную Пруссию, отошедшую к России, земли между Одером и Вислой, на которых была воссоздана Польша, Эльзас, Лотарингию и Саар, отошедшие Франции, Баден, ставший независимой республикой, буферным государством наподобие Люксембурга, над которым на 15 лет устанавливался французский протекторат, округа Мальмеди, Эйпен и Морене, отошедшие к Бельгии. Вся германская часть левобережья Рейна и 50-км зона правобережья подлежали демилитаризации. На 15 лет была оккупирована Рурская промышленная область. Германия лишилась всех своих колоний. Рейхсвер был ограничен 80 тысячами, набираемыми на контрактной основе, и сильно ограничен в тяжелой артиллерии, механизации, запрещалось иметь боевую авиацию вообще и любые многомоторные самолеты и самолеты с двигателями мощнее 120 л.с., бронетехнику, автоматические винтовки и ручные пулеметы, подводные лодки. Флот можно было держать только в целях береговой обороны, и ничего класса тяжелых крейсеров и выше. Ну и напоследок Германию придавили просто непомерными репарациями и контрибуциями. Возможно, кого-то удивит, что санкции оказались несколько жестче, чем в реале, это произошло ввиду отсутствия США, старавшихся поумерит аппетиты Франции и Британии.
Само собой, внутреннее положение Германии стало аховым. Экономика разрушена, золотой запас ушел на уплату репараций, деньги обесценились, внешняя торговля умерла, безработица зашкаливала за все мыслимые пределы. И все это усугубилось большим количеством вынужденных переселенцев из Польши, которая активно проводила политику выживания немцев со своей территории. В такой обстановке пышным цветом расцвел криминал и различные левы движения. В воздухе все отчетливее пахло революцией. Пока полиции и армии удавалось душить вспыхивающие тут и там восстания и бунты, хотя несколько раз пришлось прибегнуть к помощи русских казачков и других оккупационных войск, что, естественно, не добавляло популярности ни полиции, ни армии, ни самому кайзеру. Вообще профессия военного в этой Германии стала жутко не популярна. В спину военным плевались, а то и камни бросали, писали на заборах всякие гадости, отказывались принимать в «приличном обществе». Военные платили гражданским не менее лютой ненавистью. А вот всякие ультраправые идеи распространения не получили, как не возникла и теория еврейско-банкирского заговора и «удара ножом в спину». Какой удар в спину, когда армии противника стоят на подступах к столице? Не-ет, шалишь, во всем виноваты вояки и только вояки, а ещё кайзер, устроившие эту дебильную войну сразу со всей Европой. Ясно же было, что выиграть её невозможно.
Постепенно экономика худо-бедно заработала. Сказались американские финансовые вливания. Была остановлена гиперинфляция, проведена денежная реформа. Вот только на материальном благосостоянии большинства населения это пока сказалось очень слабо. А в 29-м году грянул экономический кризис, началась Великая Депрессия. В 30-м из Германии были выведены последние оккупационные войска. И в 31-м началась революция. В Германии объявился сам Лев революции. Первыми еще в 30-м поднялись сепаратисты Рейнской области и Пфальца, тайно финансируемые и поддерживаемые Францией. В ответ на попытку кайзера ввести войска для подавления восстания, французы начали ввод своих дивизий и разразились нотами протеста и ультиматумом. Как результат, был проведен плебисцит, и от Германии отделилась независимая Рейнская республика. Кайзер окончательно утратил поддержку армии. Левые решили – пора. Началась подготовка к восстанию.
Левое движение в тот момент в Германии было представлено, в основном, четырьмя партиями. Левоцентристские социал-демократы, левые Независимые социал-демократы, левые же коммунисты во главе с Августом Тальгеймером, Паулем Леви, Эрнстом Тельманом, Карлом Радеком и другими, старавшиеся блокироваться с «независимцами», а также ультралевой Коммунистической Рабочей Партией Германии, во главе с Отто Рюле, Артуром Розенбергом, Аркадием Масловым и неким Адольфом Гитлером. За полтора десятилетия Гитлер сделал неплохую карьеру в коммунистическом движении. Особенно оценили его таланты в КРПГ. Митинги, прямое общение с рабочими – это был конек Адольфа. Особенно слушателям нравились его рассуждения о превосходстве германского народа над другими. Нет-нет, никаких расовых теорий, что вы, все строго по Марксу и брату его Энгельсу. Есть исторические народы и неисторические, прогрессивные и реакционные, и немцы, безусловно, самый исторический и прогрессивный народ. И грядущая революция сметет с лица земли «не только реакционные классы и династии, но и целые реакционные народы. И это тоже будет прогрессом». А прогресс понесут по миру на своих штыках доблестные германские солдаты. Как то так. Революцию августа 31 года Гитлер встретил еще не в узком кругу вождей, как и Сталин октябрьский переворот, но в числе лиц стоящих у подножия трона, руководителей второго плана. Зато революция вознесла его к горним высям. Фактически он взял на себя ту роль, которую в нашей революции сыграл Троцкий, роль организатора и первого руководителя ротенвера. Правда, в Германии обошлось без гражданской войны. Затем Гитлер стал еще и фолькскомиссаром пропаганды и первым замом Льва в РВСР. А затем Троцкий был убит… В этом убийстве тумана больше, чем в убийстве Кеннеди и покушении на Ленина, хотя убийца был в тот же день схвачен и во всем признался. Он был членом СДПГ и при этом гражданином Австрии. Специально созданные САР – охранные отряды революции развязали ответный красный террор.
Наверное, стоит вкратце описать ход германской революции. В феврале 31-го в знак протеста против отказа от силового подавления восстания рейнских сепаратистов с шумом и треском подает в отставку целый ряд германских генералов. Для левых это становится сигналом, что власть кайзера готова пасть. О том же говорит и Троцкий, находившийся в это время в Швейцарии. Сейчас или никогда. Троцкий добивается объединения КПГ, КРПГ и НСДПГ под одной крышей с вывеской КПГ. С апреля начинается подготовка к восстанию. Создаются и вооружаются рабочие дружины. На правительство выливаются ушаты помоев в прессе и на митингах. Проходят собрания, шествия, демонстрации под антикайзеровскими лозунгами. Полиция реагирует вяло. Армия отказывается принимать участие в политических и карательных акциях. В ночь с 4 на 5-е августа рабочие отряды врываются во дворец и арестовывают Вильгельма. Охрана сопротивляется скорее для вида. Власть переходит к блоку КПГ – СДПГ – анархисты. Общество относится к перевороту достаточно спокойно, руководствуясь принципом «кто угодно, лишь бы не кайзер, хуже, чем есть, уж точно не будет». Общий уровень поддержки левых и левоцентристов в обществе на тот момент почти 50%. Их политические противники разобщены, разделены на десятки малочисленных, зачастую противоборствующих политических партий. Так что обходится без гражданской войны. За границей на германскую революцию реагируют поначалу довольно спокойно. Во Франции даже приветствуют создание новой республики. Только Россия сразу разрывает дипломатические отношения. Затем начинается обычный дележ власти.
Первый конфликт возникает между руководством республики и командованием рейхсвера. Однако рядовой и унтер-офицерский состав, расхоложенный предыдущим бездействием и подпавший под действие революционной агитации, отказывается выступить против республики. Рейхсвер распускается. На основе бывшего рейхсвера и отрядов рабочей красной гвардии создаются новые вооруженные силы Германии – ротенвер. И они гораздо многочисленнее установленных 80000 чел. Это вызывает обеспокоенность Франции. На французскую ноту фолькскомисар иностранных дел Радек отвечает, что новообразованная Германская Федеративная Советская Социалистическая Республика ни в коей мере не является правопреемницей кайзеррейха, никакие прежде заключенные договора не признает и никакие взятые им на себя обязательства выполнять не собирается. Поскольку в 32-м во Франции в результате выборов к власти пришла левоцентристская коалиция, поддерживаемая коммунистами, данный демарш остался без последствий. Затем в 34 – 36 годах правительства менялись как в калейдоскопе, пока в 36-м к власти окончательно не пришел Народный фронт во главе с Леоном Блюмом, а в 38-м власть взяли коммунисты и было установлено фактически диктаторское правление Мориса Тореза. Франция окончательно взяла курс на сближение с Германией.
Еще в 31-м году наиболее радикальная часть КПГ стала говорить о необходимости революционной войны и экспорте революции в соседние страны. Более умеренные указывали на необходимость сначала укрепить свою власть в Германии, воссоздать армию и, лишь затем, отправляться нести народам счастье и светлое будущее. К концу 32-го Троцкий, ставший фактическим лидером революции, стал склоняться к мнению радикалов. Однако в конце ноября прозвучали роковые выстрелы. В своей речи, произнесенной на похоронах Льва революции, его зам Гитлер торжественно поклялся не посрамить, отомстить, продолжить дело и т.д. и т.п. Однако первой задачей должно стать уничтожение внутренней контрреволюции. Контролируя армию, охранные отряды и пропаганду он быстро сосредоточил в своих руках всю полноту власти, не являясь ни главой правительства – Совета народных комиссаров, ни главой парламента – Совета рабочих депутатов, и превратить РВСР в высший орган госуправления. В знак протеста против действий коммунистов вообще и Гитлера в частности СДки вышли из правящей коалиции и вскоре их лидеры оказались в тюрьмах, затем пришла очередь анархистов и монархистов, за ними – противников Гитлера в КПГ. Одновременно, пользуясь попустительством левых французских властей, Гитлер в 33-м ликвидировал «политическое недоразумение» в виде Рейнской республики и независимого Бадена. Германия стала стремительно накачивать мускулы и развивать армию. В 35-м Германия аннексирует Австрию и громит Италию, сажая в Риме свою марионетку Пальмиро Тольятти. Гитлер правильно рассчитал, что, не смотря на общее недовольство, за эти государства – изгои, в которых установлена фашистская диктатура, никто не вступится. Затем на три года Германия притихает, готовясь к большой войне, лишь Красный Легион вмешивается в гражданскую войну в Испании, решая её исход в пользу республиканцев.
Безусловно, действия Германии вызывает сильную озабоченность в столицах обеих империй. Однако у России нет общей границы с Германией, а у Британии нет значительной сухопутной армии. А французы как-то не спешат ввязываться в войну. Другие соседи Германии тоже обеспокоены, но потягаться с германской армией на тот момент может только чехословацкая, однако из Парижа сдерживают их порыв. К тому же никак не удается договориться с Польшей, у которой есть территориальные претензии, а людские ресурсы чехов и немцев совершенно не сравнимы. В 38-м году и вовсе становится поздно. Захватившие (не без поддержки из Берлина) власть коммунисты, заключают с Германией военно-политический союз. В 39-м к красному блоку присоединяется Испания, разобравшись попутно с Португалией. В 40-м году Франция и Германия делят Бельгию, проходят победным маршем по Дании и Голландии. В Британии к власти приходит Черчилль, и она объявляет Германии и Франции войну. Следом за Британией войну Германии объявляют Россия, Польша, Чехословакия, Югославия, Болгария и Венгрия. Румыния и Греция держат нейтралитет. Вторая мировая началась практически по графику. Только германо-французский союз много сильнее, чем был Третий Рейх.
Наконец Россия. Точнее Российская Империя. Одна из двух, уцелевших после Великой Войны. На первый, поверхностный, взгляд тут все в ажуре. Германские репарации и контрибуции, а также американские и, отчасти, британские инвестиции вливаются в экономику, происходит бурный промышленный рост, строятся десятки новых заводов, фабрик, электростанций, новые линии железных дорог. Это влечет за собой большой приток вчерашних крестьян в города, значит, еще и строительный бум. Идет активное освоение Дальнего Востока ввиду все более вероятного повторения войны с Японией. Все это несколько снимает остроту земельного вопроса. Но это все именно что на поверхности. А прежние проблемы никуда не делись. Интересы крупного капитала все сильнее входят в противоречие с прежней феодально-аристократической формой управления, и полумерами уже не отделаться. Вопросы социальной защиты рабочих на уровне государства решаются, да почти никак не решаются, профсоюзы под запретом. Конечно, что-то пытаются делать сами фабриканты, но «мы работаем на заводах Пульмана, живем в домах Пульмана, отправляем детей в школы Пульмана, лечимся в больницах Пульмана, а после смерти попадем в персональный ад Пульмана». За точность цитаты не ручаюсь, попадалась лет 8 назад, но суть понятна. Земельный вопрос тоже настоятельно требует решения, не смотря ни на что. А тут еще новая напасть образовалась – украинский национализм, пришедший на смену польскому (поляки теперь перешли в разряд проблем внешних). Галичане, встречавшие в 1914-м русскую армию цветами, уже к концу 15-го сильно разочаровались. Запрет украинского языка и литературы, запрет украинской периодики, запрет обучения на родном языке, запрет УГКЦ и прочая, и прочая, и прочая, да плюс еще в России, как и в Австро-Венгрии, поляки в более привилегированном положении по сравнению с украинцами. Да нафига ж такое счастье? Вот и вышло так, что на Западной Украине Михновський и Петлюра с компанией нашли самых ярых приверженцев, а уж оттуда националистические идеи растеклись по всей Украине, включая Крым и Кубань. Растеклись очень быстро, буквально за пару – тройку лет. А еще следует учитывать, что в течение 16-го года из армии было демобилизовано не менее 4 миллионов человек, привыкших стрелять в людей и во многом утративших страх. Да еще и многие притащили домой всякие стреляющие трофеи. А чего? В хозяйстве на что-нибудь да сгодится. Не говоря уже о том, что в Галиции австро-венгерская армия при отступлении активно сорила своим оружием, и не все оно стало трофеями армии русской. Так что у тамошних крестьян по хуторам припрятано немало Манлихеров и Штейров, а если хорошо поискать, наверняка и Шварцлозе отыщется.
Впрочем, поначалу тихий шум бурления закипающего адского варева заглушается громом победных фанфар. Но победа постепенно уходит в прошлое и на первое место выдвигаются как раз проблемы злободневные. И если в V Думе, избранной в ноябре 17-го, центристские и правоцентристские партии берут большинство, сказывается остаточная эйфория от победы, не до конца растаявшие надежды и вера в доброго царя-батюшку, который в благодарность даст людям «облегчение», то уже VI Дума 22-го года созыва резко радикализуется. Кадеты, октябристы и прочие центристы значительно утрачивают позиции, зато усиливаются позиции радикалов, как левых, так и правых. У первых главная идея: «Долой царя и прогнившую монархию», у вторых: « Долой царя ради монархии». В общем, все примерно как в реале, только недовольство нарастает медленно и очень постепенно, и, не смотря на радикализм Думы, общая ситуация еще не предреволюционная. Антиправительственные настроения характерны более для интеллигенции, буржуазии, чем для пролетариата, за исключением «понаехавших» в города и не сумевших нормально устроиться люмпенов, да еще недовольство среди крестьян активно подогревают эсэры, которых в свою очередь «подогревают» промышленники и банкиры, желающие получить свободный рынок земельных ресурсов.
А что же сам царь-батюшка? А он активно провоцирует своих подданных на недовольство, впритык не желая замечать проблем и проводить каких-либо реформ. Немца победили? Победили. Экономика растет? Еще как. Народ меня на улицах приветствует? Во-она! Значит, верной дорогой идем, господа. Какие проблемы? Какие реформы? Не морочьте мне голову. Николай все более циклится на своей богоизбранности, все сильнее отрывается от реальности, постепенно вводит в этикет элементы обычаев московского двора 17 века, проведение балов в старинных нарядах становится регулярным. Если б не его любовь к техническим новинкам и не опаска прослыть, мягко говоря, странным, мог бы и вовсе в маразм впасть. Но шепотки все равно идут. А тут еще и семейная трагедия царскую семью постигла. В декабре 21-го во время рождественских праздников (по старому стилю естественно) тяжелую травму получает наследник цесаревич Алексей и через несколько дней умирает. Распутин не помог, за что и был изгнан. Впрочем, медики считали, что Алексей и до 16 не дотянет. После смерти сына Николай, и без того религиозный, впадает в депрессию и больше времени проводит в покаяниях и путешествиях по храмам, монастырям и скитам, чем занимается государственными делами. Решения по важным государственным вопросам принимаются случайным образом, то под влиянием жены, то под давлением матери (причем императрицы чем дальше, тем сильнее не ладят друг с другом), а то и вовсе под влиянием минутного настроения. Долго не назначается официальный наследник престола. Императорская чета давно находилась в напряженных отношениях с большинством великих князей дома Романовых, в том числе и с наиболее вероятным претендентом на престол Дмитрием Павловичем. И вот назрел кризис. Романовы встают в оппозицию Николаю. Так что, если присмотреться, лодку Империи начинают раскачивать сверху, наподобие того, как это было в конце СССР. В начале 23-го года дело доходит до покушения черносотенцев на Александру Федоровну, ставшую после изгнания Распутина в их глазах олицетворением «темных сил». Императрица, как говорится, «отделалась легким испугом», но для Николая это становится последней каплей. Он объявляет о своем решении отречься от престола в пользу своего брата Михаила. Это противоречит Основным Законам? Поменяем законы. В принципе, такой расклад устраивает всех. И великих князей, кроме Владимировичей, и либеральную общественность, и умеренных левых вместе с умеренными правыми, и самого Николая, поступившего не по букве закона, а согласно своей монаршей воле.
Ну а дальше, как и должно было быть. Михаил, никогда не мечтавший примерить корону и являющийся, как он сам заявлял, «сторонником английской системы», проводит соответствующие реформы: конституция, парламент, «ответственное министерство». В 24-м проводятся выборы по новым правилам, т.е. один человек – один голос. Как результат, к власти приходят популисты ярко розового цвета. А вываленные оптом на головы неподготовленной публики социальные реформы «безответственного министерства» приводят к разладу в экономике и финансах, что ведет к росту недовольства населения и правительственному кризису 27-го года. В это же время под влиянием успехов Муссолини в России возникает и стремительно набирает популярность фашистское движение, главным идеологом которого становится профессор Н.И. Никифоров, а вождями К.В. Родзаевский, А.А. Вонсяцкий и А.Л. Казем-Бек. Фашистам покровительствуют великие князья Кирилл Владимирович и Дмитрий Павлович, их охотно спонсируют представители крупного капитала, попробовавшие социализма на вкус, их тайно поддерживает охранка, желающая иметь на случай революционных событий какой-нибудь противовес левым по образу и подобию черносотенцев в 1905-м году, значительная часть черносотенцев и националистов охотно примыкает к фашистам. Вот только своего Муссолини не нашлось.
После экспериментов с реформами приходится государю Михаилу II самому плотно впрягаться в вопросы управления страной и давить на Думу и Госсовет, чтоб в состав нового правительства вошли исключительно профессионалы своего дела. После личных бесед с несколькими кандидатами новым премьером утверждается П.Б. Струве. Но едва-едва положение начинает стараниями нового правительства и самого царя выправляться, как бац – экономический кризис 29-го года. Опять бардак и продолжение поляризации общества. Первым рванул Донбасс. Для начала, как водится, старожилы пошли изгонять «понаехавших москалей», затем устроили немножко еврейских погромов (напомню, в это время каждый пятый житель Донбасса был иудейского вероисповедания, так что беспорядки сразу набрали серьёзных оборотов), потом под раздачу попали фабриканты и заводчики неукраинского происхождения, а таковых было подавляющее большинство, затем восстание перекинулось на село и со скоростью степного пожара расползлось по всему краю. Оно ж как бывает, недовольство копилось давно, его надо на кого-то выплеснуть. От реформ «жидов-социалистов» стало только хуже. Значит, догадываетесь кто виноват? Правильно – жиды и москали. Бей их! И вообще всяких немцев нам тут даром не надо. Попытка бросить на подавление восстания армию провалилась, поскольку изначально была организована неправильно. Нужно было срочно выводить части, сформированные из местных, а на Украину гнать войска из других регионов. А так полки взбунтовались. Где просто отказались выходить против народа, а где и офицеров постреляли и присоединились к восстанию, как, например, в Полтаве и Чернигове. На Западной Украине восстание приняло особо жесткий характер. Через Кубань восстание перекинулось на Кавказ и Закавказье. Там никому не было особо дела до украинских проблем, зато своих хватало выше крыши.
Будем говорить откровенно, Михаил растерялся. Не так ему мыслились реформы. Да он был и не один такой. Правительство и парламент тоже впали в ступор. Попытки договориться и найти какие-то компромиссы провалились по самой элементарной причине – как и в 1905-м договариваться было не с кем. У Южного восстания не было ни организаторов, ни единого центра, ни всеми признаваемых вождей. А бросить на подавление регулярную армию, значит пролить целые реки крови из десятков, если не сотен тысяч жертв. Но и пойти на уступки нельзя – отпусти сейчас Украину, завтра от Империи останется куцый огрызок. И Спаситель Империи является.
Среди части офицеров, в первую очередь, конечно, молодых также приобретают популярность фашистские идеи. Формально армия по-прежнему вне политики, но такие пожелания всегда оставались лишь пожеланиями. Подобные идеи разделяют и кое-кто из носителей полковничьих и генеральских погон вроде Шкуро и Краснова. Именно Краснов с его великолепно подвешенным языком, бойким пером и самыми большими погонами становится вскоре неформальным лидером ультраправого офицерства. Он довольно близко сходится с великим князем Дмитрием Павловичем и, в меньшей степени, Кириллом Владимировичем.
Ну, вот, наверное подумали некоторые, сначала устроил в Германии красный переворот, а теперь хочу привести в России к власти фашистов. А вот и не угадали.
- Как бы тогда Италия и Австрия с их фашистскими режимами превратились в изгоев? Уж наверное, фашистская Россия за них вступилась бы.
- Не смотря на популярность и поддержку фашистское движение, как минимум не популярнее, скажем марксистского в форме троцкизма, на селе традиционно сильны эсэры, сам государь благоволит либералам вроде кадетов, а есть ведь еще и динозавры правого движения «Союз Архангела Михаила», «Союз русского народа» и русские националисты.
- Сами лидеры фашистского движения слишком молоды, чтобы претендовать на роль русского Муссолини, никому еще нет и 30 лет. Военные в чинах за ними не пойдут, не смотря на симпатии, а поручики переворотов не устраивают.
А зачем же я тогда столько о них пишу? Ну, во-первых, для ассортименту, а кроме того, мне понадобился решительный генерал, не боящийся пролить кровь для подавления восстания. И близость Краснова к великим князьям делает его почти идеальной фигурой на эту роль. Есть и другой близкий ко двору генерал, барон Врангель, допустим, он не заразился туберкулезом (или не был отравлен), поскольку история пошла иначе, и в 29 – 30 году живет и здравствует, но уж слишком он хитрозад. А Краснов, не смотря на профашистские взгляды, в первую очередь монархист, самый, что ни на есть, махровый и патриот, как он сам это понимает. Его роль – предотвратить задуманный великим князем Кириллом переворот. Во-первых, десяти лет не прошло с отречения Николая, а Россия – это вам не Франция какая, чтоб царей как президентов менять, а во-вторых, коней на переправе вообще не меняют, и пусть лично ему, Краснову, либеральные реформы как серпом по известному месту, но особа государя от этого священной быть не перестает. И если уж на то пошло, прочим Романовым такие фортели врядли понравятся. Не стоит усиливать хаос.
А дальше нужно давить восстание, причем сохраняя хотя бы видимость приличий, чтоб не портить репутацию в глазах британцев и американцев. И номинант на Нобелевскую премию по литературе такой план придумал. План, основанный на идее, что если безобразия нельзя прекратить, их нужно возглавить. Без проблем нашелся и лидер, некто генерал от кавалерии П. Скоропадский. Его вооружили идеей автономии Украины в составе Российской империи и так называемым 1-м Украинским корпусом и отправили наводить порядок. А уж в помощь корпусу Скоропадского должны были прийти регулярные части. К этому моменту обосновавшиеся в Киеве деятели Центральной Рады окончательно запугали сами себя возможными последствиями своего выступления, не понимая только, почему Петроград медлит уже несколько месяцев. Так что предложение амнистии в обмен на передачу власти Скоропадскому многие сочли даром небес. Были, конечно, и непримиримые, лидерами которых стали Петлюра и Винниченко, но это уже ничего не меняло. Приличия были соблюдены, а последовавшие затем боевые действия были в глазах «мировой общественности» уже не «удушением свободы», а внутренними разборками в среде повстанцев. Да Британии и самой не резон было сильно выступать из-за Ирландии. На Кубань «наводить порядок» отправили генерала Шкуро, как человека, пользующегося в среде казаков известным авторитетом. На Кавказе и в Закавказье все быстро переругались со всеми и сами начали увлеченно резаться: армяне с азербайджанцами, грузины с теми и другими, разные чеченцы, дагестанцы и прочие горцы просто откровенно бандитствовали. А, прошу заметить, в Баку и Грозном крутились бо-ольшие деньги Нобелей, Рокфеллеров и прочих Ротшильдов. Так что наведение порядка там русской армией только приветствовалось. Какими методами – дело одиннадцатое. И Краснов, сам отправившийся усмирять Кавказ и Закавказье в выборе средств не стеснялся. Так что к концу 31-го с южным восстанием было, в основном, покончено. Только в Карпатах и припятских лесах, где условия способствовали, отдельные отряды партизанили еще лет 5-6. Потом кризис пошел на спад, а в 40-м началась новая война.
А теперь… Обсуждение — в студию. Кстати, я вот подумал, а как развивалась бы техника в этом мире? С авиацией, вроде бы, дело должно пойти более лихо, чем в реале. Зато танки на поле боя выйти не успели. А по флоту я вообще не спец. Вот читал где-то, что еще перед войной моряки выдали на-гора сразу два проекта полноценных авианосцев, вот только аэропланов для них не нашлось.
