Алексей Кукушкин. Броненосец «Варяг». Скачать
В книге, которая относиться к моему любимому жанру про попавших в другую реальность людей, попытался сделать все максимально реалистично. Но, в прошлое попал не конкретный человек, а сознание курсанта из будущего Николая Бурлакова, который не только смог поставить во Владивосток другие крейсера к 1904 году, но и выйти на них в море, как контр-адмирал Иессен.
В книге я разобрал политику и экономику, баллистику и артиллерию, броню и живучесть корабля, погоду и волнение моря. А также постарался учесть влияние катаклизма 1865-1875 годов, как к нему относились живущие в данном времени люди, технологии судоремонта, восстановления кораблей после боя конкретных полученных повреждений, атмосферного электричества, паровых тракторов. Постарался рассказать о несовпадениях в исторических датах и так называемые сдвиги исторических событий. Показано большое влияние поляков и остзейских немцев в жизни Российского императорского флота. У Российской империи появился неожиданный союзник, а также детально проработаны цены той поры на снаряды и снабжение.
Приятного чтения.
Купить книгу в магазине ЛитРес
Ознакомительный фрагмент:
Вступление.
Не столь отдаленное будущее. Николай Бурлаков – спортивного вида позитивный молодой человек в морской форме по кличке «Флинт» за свое пристрастие к пиратам и все, что с ними связано, курсант 2-го курса Морской академии международного ВМФ в 2051 году – прибыл к начальнику кафедры капитану 1-го ранга Морозову Александру Ивановичу. Подтянутому, но невысокому и властному мужчине. Тот испепелил Николая своим взглядом, тяжелым, но вдумчивым и серьезным.
– Товарищ курсант, – начал капитан 1-го ранга Морозов, – я в курсе Ваших успехов по командованию броненосцем «Князь Потемкин-Таврический» на первом курсе, во временной эфирной матрице. И хочу заметить, что, если бы не плюшки в виде мощных снарядов, знания произошедших событий и автоматов заряжания для двенадцатидюймовых орудий, не видать бы Вам победы как своих ушей.
Николай, только что похваленный, стоял и краснел. Вроде бы и герой (герой с английского прикольно переводится – персонаж), но какой-то не настоящий.
– На этот раз задание усложняется, – продолжил Александр Иванович, – Вам дается полная свобода действий. Берешь временные ресурсы во Владивостоке в 1904 году, ваяешь любые корабли, хоть броненосец любой страны, и крутись-вертись как хочешь, должен выиграть Русско-японскую войну. Не отдать пол-Сахалина и по возможности сохранить как можно большее количество офицеров и матросов.
Курсант Бурлаков поморщился. Конечно, ему не хотелось ни пяди родной земли отдавать, но подумал – хоть не на галеры сослали веслом махать, и то ладно. Разберусь как-нибудь, благо первоначальный опыт имеется. И вслух произнес:
– Так точно, приложу все усилия.
Щелкнул каблуками, развернулся и вышел из кабинета начальника кафедры, отправляясь на встречу с приключениями. В тот же миг в его нейроинтерфейсе загорелись все необходимые коды доступа и Николай, не мешкая, решил войти в эфирный центр, который занимается опытами в исторической матрице. Он был сыт, подтянут, свеж и готов к работе. Дорога до эфирного центра Гатчины не заняла много времени. Пассажирский дрон, который он вызвал усилием мысли, доставил его туда из центра Санкт-Петербурга за десять минут. Взору Николая, пока он летел, открылись просторы родной страны, свежая листва, которая красивым ковром в мае покрыла все деревья. Он летел и думал про Владивосток состояния начала двадцатого века. Что там было? Вспомнилась книга Валентина Пикуля «Крейсера». Николай много раз перечитывал ее, а также библиографические записи да кучу критики, дескать, крейсера большие понастроили, пушки не в башнях, а в казематах, связи нет, толком-то и воевать не смогли. Придется ему все, что можно, поправить. Ладно, решил Николай, как говаривал Наполеон: «Стоит ввязаться в драку, а там посмотрим».
Путь прошел быстро. Двери центра с приятной девушкой-андроидом на ресепшене отворились перед ним. Сигнализатор на аудитории проморгал, что готов к работе. Все здание сияло солидностью. Красивые зеркальные стены с голограммами, вставками из дерева и образцами античного оружия. Пол из ценных пород дерева, взмывающий в небо потолок. Все было свежо и прекрасно. Девушка-андроид поинтересовалась, голоден ли курсант, есть ли какие замечания и пожелания. Тот не удостоил ее даже взглядом и, сказав нет, устремился к эфирной капсуле для работы. У него в мозгу висела мысль, как выполнить задание и получше ознакомиться с самым началом двадцатого века. Что-то непонятное и недосказанное было в этом времени, слишком много совпадений и случайностей предстояло разобрать.
Николай удобно устроился в кресле. Компьютер предложил: как посчитать временные единицы – в тоннах водоизмещения или валюте? Бурлаков вывел на табло стоимость кораблей, находящихся в гавани, сперва в золотых рублях. Корабли-то русские, а как иначе? Компьютер вывел данные, согласно которым, стоимость кораблей, базирующихся на январь 1904 года в порту Владивостока, составила сорок два миллиона золотых рублей. Но, несмотря на такие гигантские затраты, война была проиграна, потерян «Рюрик», посажен на камни сперва «Богатырь», а затем подорвался на мине «Громобой». В итоге, когда необходимо было заключать мир, в море могла выйти одна «Россия». Недолго думая о произошедшем и анализируя события, Николай нажал на эфирном персональном компьютере клавишу – ПУСК. И бип, бип – компьютер выдал ошибку, некорректные данные.
Курсант 2-го курса задумался на миг и стал вводить стоимость кораблей в английских фунтах стерлингов, основной валюте того времени, а то из-за перевода в рубли могли случиться многочисленные ошибки. Итого, в распоряжении Николая оказалось временных единиц на четыре миллиона триста двадцать семь тысяч пятьсот фунтов стерлингов.
Николай Бурлаков по первому курсу в морской академии был знаком с увлечением адмирала Макарова безбронными судами и его работой «Броненосцы или безбронные суда?», с помощью которых была возможность выиграть войну, или, так сказать, морское сражение, и он решил воплотить мечты Степана Осиповича в жизнь, пусть и в несколько другой реальности. На выделенные средства решил заказать только бронепалубные крейсера и миноносцы. А размышлял он так: если и бронепалубный крейсер «Богатырь» был способен крейсерствовать в океане, то зачем строить монстроподобные «Россию» и «Громобой», если можно увеличить число крейсеров, а, значит, и количество орудий. Вероятно, это и составляет путь к успеху его миссии? А если взять три броненосца, японцы смогут всегда против него сосредоточить шесть и добить миноносцами, коих у Страны восходящего солнца было великое множество. Соответственно, поддавшись таким умозаключениям, немного покопавшись в программе, не долго думая, загрузил в эфирное прошлое данные найденных кораблей и отправился следом, нажав кнопку – ПУСК.
Глава 1. Попадание в прошлое.
Успенский кафедральный собор, г. Владивосток; строился в 1876—1899 годах, разрушен в 1938 г.
27 января 1904 года. Морозный воздух обжег ноздри командующего Владивостокским отрядом крейсеров Карла Петровича Иессена (Николая Бурлакова), со знанием задания и базовой военно-морской подготовкой, а он уже второкурсник в 2051 году. Иессен был мужчиной в полном расцвете сил, происходил из остезейских немцев, окончил в 80-е годы девятнадцатого века минный и артиллерийский классы, материальную часть кораблей знал на ять. Командованию кораблями учился и на миноносце № 271, и на «Адлере». На Черном море было служить легко и приятно. Причем построен был «Адлер» фирмой Шихау и получше, чем миноносец № 271 на Николаевском адмиралтействе. Командовать кораблем, пусть даже таким маленьким, как миноносец, – совершенно другая специфика, нежели просто минным аппаратом или орудиями. Люди, офицеры и матросы, а также начальство. Надо быть готовым всегда дать отчет о своих действиях. Но Карл оказался толковым офицером, обошедшим, как корабль рифы, все неприятные ситуации с растратами и куртизанками, а также дуэлями.
Карл Петрович Иессен, русский адмирал.
И вот сейчас он здесь – на мостике своего флагманского бронепалубного крейсера. Огляделся. Николай привыкал к происходящему, немного кайфовал и был поражен реалистичности окружающего его мира. На воде покачивались шесть крейсеров типа «Богатырь». Было замечательно видеть количество труб, башен, мачт. Ощущение мощи и правильности действий его, Николая, в момент планирования всей миссии в эфирном компьютере поражало. Иессен прошелся глазами по однотипным крейсерам. На них золотыми буквами было выбито: «Рюрик», «Россия», «Громобой», «Витязь», «Полкан». Чувство гордости переполнило Николая от такой эскадры, а сотворил все это он. Теперь, крутилось у него в голове, можно предпринять один массированный выход в море или же разделить отряд из шести крейсеров и отправить в каждом направлении, сколько вздумается. Крейсерство сильно не только узлами, броней и орудиями, а прежде всего автономностью и внезапностью. Причем, если взять гражданский пароход, то команда долго не протянет без ремонта машин, регулярных погрузок угля, из-за слабой опреснительной установки, а также банального страха быть пойманными и повешенными.
Бронепалубный крейсер «Богатырь»
Если все шесть бронепалубных крейсеров подчинялись ему – контр-адмиралу Иессену, то десять миноносцев типа «Сокол» подчинялись начальнику порта. И без его разрешения в операциях использоваться не могли. Но Карл (Николай) не был бы отличником боевой и политической, если бы не знал на зубок характеристик этих кораблей. Миноносцы имели водоизмещение двести сорок тонн, сто девяноста футов1 длинны, семнадцать футов и четыре дюйма2 ширины, семь футов осадки. Мощность паровых машин – три тысячи восемьсот лошадиных сил, максимальная скорость – двадцать шесть узлов3, дальность хода экономическим ходом в десять узлов – две тысячи пятьсот миль4 и всего двести пятьдесят на максимальной скорости. Угля запас – всего шестьдесят тонн, корпус выполнен из стали методом клепания листов толщиной от одной шестой дюйма до одной четвертой. Вооружение – трехдюймовое5 орудие Кане, в комплекте сто восемьдесят снарядов и три трехфунтовых6 орудия Гочкиса, по восемьсот патронов к каждой, а также три пятнадцатидюймовых7 торпедных аппарата. Причем всплыли цифры у Николая в голове, что орудие в три дюйма системы Кане с боезапасом весит четыре тонны, а пять трехфунтовых орудий системы Гочкиса с боезапасом весят восемь с половиной тонн. Соответственно можно скомбинировать и поставить на десять миноносцев или десять трехдюймовок, таким образом, на каждом миноносце бы было по два трехдюймовых орудия и три трехфунтовых орудия, или же пуститься в крайность и установить три трехдюймовых орудия, но тогда в ближнем бою изничтожать вражескую прислугу будет просто нечем, хотя на выручку могут прийти пулеметы. От размышлений отвлек капитан «Богатыря» Стемман Александр Федорович, он спросил: «Любуетесь мощью нашей эскадры?»
Карл Петрович ответил: «Как не любоваться? Шесть бронепалубных крейсеров первого ранга, это какая же силища и перспективы, да еще десять миноносцев вдобавок к ним».
Стемман заметил: «Да еще и верное решение принято МТК поставить не шестидюймовые8 орудия по два в башне, а одинарные восьмидюймовые9 орудия, подобные установленным на крейсере «Баян». Так как, я полагаю, один удар восьмидюймовым снарядом стоит трех шестидюймовых снарядов?»
«Смелое утверждение, Александр Федорович, но позволю согласиться», – ответил Карл Петрович.
Тут только Николай увидел нестандартные крейсера типа «Богатырь», на них стояли башни, подобные установленным на броненосном крейсере «Баян». Дело в том, что, когда эфирный компьютер спросил курсанта Николая, какое вооружение ставить, ему было без разницы, и, рассудив, что чем больше пушка, тем лучше, ткнул галочку в восемь дюймов.
Карл Петрович спросил у Александра Федоровича:
– Сколько нашим крейсерам принимать уголь?
– Каждый наш крейсер вмещает по тысячу двести тонн угля, итого семь тысяч триста тонн, а запасы порта в тридцать три тысячи тонн хватит нам на четыре боевых выхода. Ну а миноносцы свой запас в шестьдесят тонн махом пополнят, только свистни, – ответил Александр Федорович.
– А как Вы думаете, – спросил Иессен Стеммана, – куда нанести первый удар? Ведь это Порт-Артур приковывает к себе основные силы флота, а мы птицы вольные, можем и к Цусиме прогуляться, а можем и к берегам Японии.
Капитан «Богатыря» предположил:
– Раз сейчас началась война, и война за Корею, то необходимо нам крейсерствовать между Японией и Кореей, для недопущения переправы японских войск на материк.
– У меня приказ, – процитировал его Иессен: «Отряду начать военные действия и нанести возможно более чувствительный удар и вред сообщениям Японии с Кореей» (наместник Алексеев).
Контр-адмирал Иессен отдал приказ флаг-офицеру10 Егорьеву созвать капитанов крейсеров к 18.00, всей эскадре догрузить уголь до нормального запаса и ночью выйти в море. Сам он решил пока в город не выходить – некогда, хоть и очень хотелось поглядеть, что там и как. Хорошо, что уголь грузили еще с 28 января, так как мощностей порта катастрофически не хватало, грузили всего по двадцать тонн в день на корабль. И это при полном напряжении порта и экипажей крейсеров.
Владивосток был весь в движении, газетчики распродавали печатные издания с результатами ночной атаки Порт-Артура, везде спешили экипажи на пневматической тяге, а также рутьеры – такие агрегаты, как паровоз на колесах. Портовые баржи подвозили к молодцеватым крейсерам тонны угля, воду и провизию, в недрах кораблей проверялись мины, снаряды, оружие. Но и пекся хлеб, чистилась картошка, неслась вахта. Казалось, что этот отлаженный механизм, зовущийся Флот, не может давать сбоев.
Ровно к 18.00 к трапам грозного «Богатыря» стали прибывать бравые и опытные капитаны с других крейсеров отряда. Карл Петрович собрал их в кабинете и, смотря внимательно на каждого (Стеммана, Арнаутова, Риценштейна, Дабича, Трусова и Тундермана), обратился ко всем присутствующим, с торжеством в голосе: «Поздравляю, господа, с началом военной кампании! На нашу родину вероломно напали, это вполне в духе японцев, но Бог им судья, мы отстоим свою честь и честь Российской империи. В предстоящий выход в море к берегам Кореи хочу предостеречь от риска, особенно необоснованного, калеки нам не нужны. Мощности Владивостокского порта как ремонтной базы флота откровенно слабы. Кто будет поврежден, остальные крейсера, конечно, прикроют, но не бравируйте напрасно. Действовать приказываю тройками. С «Богатырем», на котором я держу флаг, вместе идут «Рюрик» и «Россия». Младшим флагманом, если так можно выразиться, назначаю Николая Карловича». И, посмотрев уважительно на Риценштейна: «Соответственно «Витязь» идет во главе второго отряда, а «Громобой» с «Полканом» идут у него в кильватере». Дабич и Тундерман переглянулись. «Если встретим сильного врага, будем отходить во Владивосток, более слабые противники, надеюсь, будут уничтожены. Предлагаю выпить шампанское за начало боевых действий и во славу государя императора!» Капитаны крейсеров, поняв, что официальная часть закончилась, стали общаться друг с другом. Старшие офицеры на крейсерах свое дело знают, спуску никому не дадут, и все идет должным образом.
К Иессену подошел Трусов с бокалом шампанского и спросил:
– Карл Петрович, как Вы предполагаете, кого можем встретить в Цусимском проливе или же у восточного побережья Кореи?
– Думаю, все корабли первого боевого отряда находятся сейчас под Артуром, да и второго тоже. Мы можем повстречаться либо с четвертым боевым отрядом адмирала Уриу, либо с пятым адмирала Катаоки. В любом случае наш отряд из шести крейсеров будет мощнее любого из японских, и я отдам лишь один приказ – атаковать.
Николай Дмитриевич обратился к Иессену:
– Я с Вами, Карл Петрович, полностью согласен. Но если войдут в строй броненосные крейсера «Ниссин» и «Кассуга» и японцы включат их не в первый, а как раз в четвертый и пятый отряды?
– Тем достойнее будет победа, Николай Дмитриевич. Один хороший противник против наших шести крейсеров – мы должны управиться, разделать его под орех. Шестидюймовую броню наши восьмидюймовые орудия пробьют на пятнадцати кабельтов, а нам бояться нечего, брони у нас нет, а посему отсиживаться за ней не придется. Вы мне лучше скажите, какой Вам крейсер более по душе – «Память Азова», которым Вы командовали в 1889 году, или нынешний бронепалубный «Рюрик»?
Евгений Александрович на миг задумался и ответил:
– «Память Азова», конечно, красавец. Парусное вооружение, поясная броня, но подвержен пожарам, особенно, если сейчас по нему фугасами стрелять будут, и не так быстр, как «Рюрик». Мне, особенно когда мы шли с попутным ветром, иногда грезились рассказы о пиратах и дальних морях, но это было так неспешно, что к текущему XX веку это все устарело. Тем более, что «Память Азова» нес богатое убранство императорских кают, а мог бы еще броню либо дополнительное вооружение.
– Кстати, о пиратах, любезный, – сказал Иессен. – Завтра побыть в этой роли придется нам! Моральных угрызений нет?
– Боже упаси, – ответил Трусов, – мы же на государевой службе и покараем этих наймитов англичан и американцев тем оружием, что государь император вверил нам в руки.
– Почему наймиты? Ну и словечко подобрали!
– Так сражаются за деньги, басурмане, чувство долга у них не в почете, – дополнил Трусов.
Фуршет продолжался до десяти, затем разъездные катера доставили капитанов каждого на свой крейсер, трубы на крейсерах задымили, машины заурчали, застучали, заворочались равномерно подшипники, поливаемые маслом, и крейсера один за другим покинули уютный Золотой Рог. И вырвались из надоевшего льда, предварительно расколотым ледоколом с красивым именем «Надежный».
Карл Петрович (Николай) рассуждал: «В традиционной реальности отряд за последующие двадцать дней, с 9 февраля по 1 марта, дважды ходил к берегам Японии и Кореи, выдержал страшный шторм, но потопил лишь один пароход «Наконура Мару» водоизмещением тысячу тонн с грузом риса, успехи более чем скромные. И это в тот период, когда основные силы японской армии переправлялись в Корею для действий против нашей доблестной армии. У Николая всплыли в голове данные, что на острове Хоккайдо базировалась седьмая пехотная дивизия, на Сикоку одиннадцатая пехотная, а на острове Кю-Сю, где с питанием дела обстояли хорошо, сразу две дивизии, шестая и двенадцатая пехотные. И Бурлаков задумал нанести для начала непоправимый ущерб хотя бы седьмой дивизии японцев. Для этих целей совершить поход и разгромить два основных порта на Хоккайдо Отару и Муроран. Больше мест, откуда была возможность перебросить эту дивизию, у противника не было.
Глава 2. Набег на вражеский порт.
11 февраля 1904 года, борт бронепалубного крейсера «Богатырь». Где-то у берегов Хоккайдо.
Каперанг Стемман подошел к Иессену и сказал: «Изрядно штормит. Хорошо, что наша серия кораблей очень мореходна и построена нашими земляками-немцами добротно. И немцы не зря руководят этой великой страной, мы привыкли к порядку, ордунгу, так сказать. Что ваш род Иессен, что мой Стемман – всегда были опорой царя Готторп VI (Александра III) и Готторп VII, служебное имя Николай II. Но сменим тему, на таком ветру обмерзают надстройки, а также очень большой верхний вес образуется на кораблях. Но ничего, пошлю матросиков, пусть уберут лед с орудий и надстроек». Николаю от такого националистского пассажа стало не по себе. Он подумал: «Кто они эти остезейские немцы, и почему их так много на флоте?» Иессен (Бурлаков), кутаясь в шинель, приказал: «Соизвольте приказать соорудить чехлы на орудия батарейной палубы, а то вода попадет и заледенеет, стрелять не сможем».
Александр Федорович отметил про себя должную предусмотрительность командующего отрядом и, подозвав мичмана Терентьева, приказал ему срочно взять матросов и парусину и изготовить на все орудия, которые заливает, чехлы. Приказ командующего отрядом Василий Михайлович кинулся исполнять. По радио данный приказ продублировали и на другие корабли отряда, которые выслали квиток о получении оного, и на крейсерах закипела работа. Контр-адмирал к вечеру уже наблюдал на орудиях крейсеров в штормовом море чехлы. Корабли существенно качало и валило с борта на борт. Брызги летели во все стороны, но крейсера упорно двигались экономической скоростью в десять узлов и по прошествии двух суток, израсходовав примерно по сто десять тонн угля, каждый приблизился к порту Отару11, затянутому дымкой.
Иессен (Бурлаков), глядя в бинокль, удовлетворенно наблюдал погрузку четырех больших и черных транспортов в порту, на которых и рядом с ними суетились люди. Издалека они казались муравьями вокруг большой горы. В голове он прекрасно понимал, что японская пехотная дивизия состоит из тринадцати тысяч человек. На его шести крейсерах было три тысячи триста человек, и нанести ущерб можно было только артиллерийским огнем. А состояла японская дивизия из четырех полков по три батальона в каждом. В полку находились по две тысячи шестьсот человек, или по восемьсот шестьдесят восемь человек в батальоне. Еще имелись: кавалерийский батальон для связи и разведки – триста шестьдесят человек, артиллерийский полк в составе шести батарей, четыре батареи сверх того (из них одна осадная), один саперный батальон, команда понтонеров, рота железнодорожных войск, отделение связи, административные службы и обоз. А также в дивизии имелись восемь тысяч человек военных рабочих. Для перевозки такого хозяйства требовалось до сорока штук больших транспортов, а погрузка одного транспорта занимала до двух суток. То есть эти четыре морских левиафана как раз начали грузиться в тот момент, как мы выходили из базы. «На Муроране возможно то же», – подумал Иессен и отдал приказ начать стрельбу по транспортам шестидюймовыми снарядами. Тратить на эти цели восьмидюймовые посчитал лишним. Вдруг еще кто встретится? «Кстати, – рассуждал Карл Петрович, – должно же быть прикрытие у этих транспортов».
Казематный роненосец «Фусо»
И интуиция его не обманула: четыре больших транспорта сопровождал седьмой боевой отряд адмирала Ямала. В составе находился Кургузенький броненосец «Фусо» постройки тридцатилетней давности, с еще железной броней в девять дюймов, но прошедший модернизацию и перевооруженный на скорострельную артиллерию, состоящую из шести скорострельных и дальнобойных шестидюймовых орудий системы Армстронга, под командованием капитана 2-го ранга Кимуры Кокити, он же являлся флагманским для контр-адмирала Ямала, командира 7-го боевого отряда. Но, это был, хотя и старый, но броненосец. Крепкий орешек для русских бронепалубных крейсеров.
Вторым по боевой мощи был крейсер с железным набором корпуса и деревянной обшивкой «Такао», построенный в 1888 году. Брони на нем не было, как и на всех кораблях, кроме «Фусо», его построили на самой заре развития японского флота, просто так, для опыта судостроителей и несения дозорных функций: он нес четыре шестидюймовых орудия Круппа. А остальные корабли японского 7-го боевого отряда были шестисоттонными канонерками, вооруженными четырьмя пятидюймовыми орудиями Армстронга каждый.
И вообще для японского флота, как знал Николай, было характерно бережно относиться к старым кораблям, и это правильно! Их ремонтировали и модернизировали, и ставили те задачи, которые они могли выполнить. Например: траление, ретрансляция радиосигналов, дозорная служба, минирование, гидрографические работы и охрана водного района, разминирование. Все то, что российский императорский флот возложил на миноносцы, канонерки и крейсера 2-го ранга. Причем все эти силы работали на износ. С соответствующим результатом – промелькнула мысль в голове у Николая.
Иессен сказал Стемману:
– Мы оказались в нужном месте в нужное время. Отомстим за «Варяг», застигнутый врасплох.
На адмиральском крейсере «Богатырь» стали выстреливать флажные сигналы: «Крейсерам «Витязь» и «Полкан» уничтожить транспорты и обстрелять порт»; «Крейсерам «Рюрик», «Россия» и «Громобой» следовать за «Богатырем», уничтожить 7-й боевой отряд».
Все корабли владивостокского отряда крейсеров ответили, что приказ разобрали. Иессен получил доклад, что его приказ дошел до подчиненных кораблей, и он произнес: «С нами Бог». Из труб всех шести крейсеров усиленно пошел дым, а у форштевней стал появляться бурун набегающих волн японского моря. Два корабля под славным Андреевским флагом направились в порт, резонно игнорируя возможность существования мин заграждения, их явно тут не ждали, да и японцы вели наступательную войну, а не оборонительную. Четыре корабля направились на встречу с неприятелем.
Капитан 1-го ранга Риценштейн Николай Карлович, хоть был и не рад приказу топить транспорты противника в порту, так как был по знаку зодиака Лев и привык высказывать свою власть и силу, но приказ есть приказ, отдал флагом сигнал Тундерману на «Полкане» следовать за ним. И подойдя к порту на двадцать кабельтовых, открыли стрельбу шестидюймовыми чугунными снарядами, снаряженными килограммом тротила каждый. С берега им отвечали три батареи, но пушки, по-видимому, были шестифутовые12, а то и древнее, снаряды попросту не долетали до русских кораблей. Два бронепалубных русских крейсера, развернув свои орудия, осыпали фугасами четыре транспорта у пирсов, город, войска на берегу и батареи. Причем если для транспортов использовали фугасные снаряды, для войск и артиллерии использовали сегментные и шрапнельные снаряды, которые проделывали просеки в позициях войск, расквартированных на берегу.
Мичман Шиллинг – командующий батареей шестидюймовых орудий левого борта крейсера 1-го ранга «Витязь», прохаживался и наставлял комендоров: «По домам не стреляй, цель в транспорты. Как в такой Тьмутаракани13 дом-то сладить?» Комендору Миклухе приказал довернуть орудие и заставить замолчать батарею, которая опасно близко пристрелялась. Шиллинг хоть и был бароном, но простых людей жалел. И простой рязанский парень несколькими точными попаданиями в район расположения батареи заставил ее замолчать. Только стволы, колеса и лафеты полетели в разные стороны.
Каперанг14 Риценштейн с удовлетворением отметил, что за минуту его отряд выпускает восемь восьмидюймовых фугасных снарядов15 и до сорока шестидюймовых16 фугасных чугунных снарядов, и эффект был потрясающий. Транспорты горели, люди выпрыгивали прямо с верхних палуб. На берегу суета и толчея. Взорван артиллерийский обоз. Один из транспортов взорвался, осыпая весь порт железом и огнем. Начинают гореть жилые кварталы, и этого, к сожалению, было не избежать, так как дома построены сплошь из дерева и очень близко друг к другу. «Полкан» под руководством Тундермана Павла Карловича стрелял не хуже «Витязя», и вскоре, когда на берегу воцарилась полная вакханалия, взрывы и огонь, а все транспорты погрузились, была сыграна дробь. И огонь орудий прекратился, и крейсера, как всадники апокалипсиса, бросились догонять своих собратьев, нещадно дымя из трех труб каждый.
Вжившийся в роль контр-адмирала Иессена Николай Бурлаков, видя, как взрываются транспорты за кормой в порту, про себя отметил: «Что, капитаны Тундерман и Риценштейн тоже немцы?» Но, мысли прочь, и вел свои четыре крейсера, на встречу с 7-м боевым отрядом. Корабли набрали полный ход, их корпуса дрожали, дым из труб валил, застилая пространство с подветренной стороны своим покрывалом. Брызги долетали до мостика, и азарт предстоящего боя чувствовался Карлом Петровичем (Николаем) всеми фибрами души. Возможно, в этот миг Николай и ощутил полное слияние со своим историческим аватаром, и больше никаких неудобств пребывание в исторической матрице Николаю не доставляло.
Седьмой боевой отряд японского флота пришел в Отару вчера днем. Вице-адмирал Ямала, назначенный императором командовать этим антиквариатом, знал, что его корабли – это те, которые на данный момент не требуются под Порт-Артуром, и ему доверили решение вспомогательной задачи – конвоирование четырех транспортов с частями седьмой дивизии до корейского порта Чемульпо. В этом порту захвачен затопленный крейсер 1-го ранга «Варяг», которому даже имя придумано «Сойя». Вице-адмирал подумал сперва: «Как символично, седьмой боевой отряд сопровождает седьмую дивизию: сумма этих чисел предрекает двойную удачу, надеюсь, мы благополучно справимся с поставленной задачей». И подумал потом: «И когда «Варяг» поднимут и вычистят оттуда русский дух, он будет образцовым кораблем и самым сильным бронепалубным крейсером японского флота».
Сейчас под командованием Ямалы был броненосец «Фусо», построенный три десятка лет тому назад, это был первый японский корабль такого типа как казематный броненосец. На момент вступления он был очень мощный, но его вооружение состарилось, артиллерия тоже. Но империя нашла средства и модернизировала его. И сейчас под командованием опытного капитана Кимуры Кокити находился модернизированный старичок, который мог «огрызаться» в сторону неприятеля шестью шестидюймовыми орудиями, которые находились по одному на баке и юте, и еще на спонсонах по паре на каждый борт. Установить орудий больше мешала небольшая длина корабля – всего лишь двести двадцать футов.
Фото 5 – канонерские лодки «Майя», «Чокай», «Атаго», «Акаги», заложенные в 1885 и 1886 гг. – первые боевые корабли собственного японского производства с железными и стальными корпусами.
Второй крейсер эскадры – безбронный крейсер «Такао» – получил свое название в честь одноименной горы близ Киото. Построенный Морским Арсеналом Йокосуки, корабль был пасынком Эмиля Бертена, укреплявшего в 1889 году японскую морскую мощь. Крейсер не нес брони, да и при его водоизмещении одна тысяча семьсот пятьдесят тонн это было вряд ли возможно, он был на девять футов длиннее «Фусо», ширина составляла 34 фута, а осадка – 13 футов. Вооружен этот, не побоюсь сказать, пароход (в аналогии с Российским императорским флотом приходит на ум крейсер «Ярославль») был четырьмя шестидюймовыми дальнобойными, но не скорострельными орудиями Круппа. Были, конечно, еще и три пушки мелкого калибра и два четырнадцатидюймовых торпедных аппарата, но на боевую ценность существенного влияния данное обстоятельство не оказывало. Следом шли две типичные ренделловские канонерки «Чокай» и «Майя», и если бы не прогресс в морских вооружениях, то эти два небольших кораблика водоизмещением в шестьсот тонн так бы и остались вооруженными одним восьмидюймовым орудием. Канонерки обладали длиной 154 фута, шириной 26 футов и имели осадку в десять футов, способные действовать на реках и тоже обделенные броней, как и «Такао». Как будто вся броня в этом отряде досталась «Фусо». Работал принцип – все или ничего! Сейчас канонерки были вооружены каждая четырьмя пятидюймовыми не дальнобойными и не скорострельными орудиями, и их экипажи были набраны из резервистов и моряков торгового флота. Канонерка «Цукуба» капитана 2-го ранга Цутияна представляла собой вообще винтовой деревянный корвет, «привет из прошлого», так сказать. Две тысячи тонн водоизмещения, но вооружена четырьмя скорострельными и дальнобойными шестидюймовыми орудиями производства фирмы Армстронг.
Капитан Кимура Кокити стоя на мостике «Фусо», видел взрывы и зарево над Отару. Там находятся транспорты, и все корабли в его отряде должны защитить суда, находящиеся в порту, ведь сейчас они особенно уязвимы. Но, что делать, если там русские? Предположительно, это могут быть только шесть мощнейших бронепалубных крейсеров из Владивостока, которые обладают избыточной для этого захолустья мощью. Наверняка, «Фусо» справится с одним противником, в этом ему помогут, как новейшие скорострельные шестидюймовые орудия, так и хороший бронепояс, но остальные корабли в его отряде, подумал капитан Кокити, – откровенная рухлядь, за потопление которой русским капитанам дадут очередной орден, хоть и император Николай II и так орденами и медалями не обходит моряков. Флот – его любимое детище. «Что же делать в данной ситуации? – думал вице-адмирал Ямала. – Когда к нам на полной скорости идет четыре!» – У него задергался глаз. Четыре – самое несчастливое число в Японии, потому что читается как смерть! Но честь самурая не позволила отступить, и он отдал приказ разноцветными флагами на мачтах и реях «Фусо». Ямала знал, что жить всему морскому хозяйству, находящемуся у него под командованием, остается считанные минуты, подобно цветку сакуры, нас унесет злой ветер. И адмирал поднял на реях сигналы «атака» и «идти на таран». Капитаны отчитались о принятом приказе, и 7-й боевой отряд устремился в атаку на корабли противника.
