Кировская Весна. 1941 год. 27 июня

произведение пишется. ненадолго перенесся в 1941 год

в коллаже использована картина художника Валерия Руденко

27 июня 1941 года
— Но товарищ генерал-майор авиации, у меня только за вчера шесть самолетов потери, да позавчера восемь..
— А ты как хотел? Война, брат, без потерь не бывает!
— Понимаю, товарищ генерал-майор авиации, и прошу пополнить материальной частью и опытными пилотами, и тогда, получив необходимые силы и средства для выполнения поставленной задачи, ..
— Нет, полковник, ты мне сопли по фюзеляжу не размазывай! — добавил басов комдив, — ты дважды орденоносный командир разведывательного авиационного полка победоносной Красной Армии, или облако в штанах?
— Командир, товарищ генерал-майор авиации – ответил полковник Строгов, на груди которого действительно гордо реяло не только «Боевое Красное Знамя», которым мало кого в старшем поколении советских авиаторов можно было удивить после Испании и Китая, но и редкая «Звездочка».
— Значит, бери ноги в руки, и сегодня к 20:00 принеси мне карту, на которой покажешь где танковые дивизии немцев. Их у тебя под носом четыре: 11-я, 13-я 14-я и 16-я – закончил разговор комдив и повесил трубку.

Карта которую хотело бы иметь советское командование 27 июня выглядела бы так:

 
Полковник положил трубку и утер лицо платком.
Шел пятый день войны
Все думали, что командир части — седой полковник Строгов, известный в ВВС Украинского фронта «знаменем» и «звездочкой» на кителе, после первых потерь, когда сразу на первый день одиночные самолеты, а на второй день сразу три пары не возвернулись с задания, даст приказ работать звеньями, по четыре, значит, самолета. Но вышло иначе:
— Сынки, — начал на построении Строгов, — похоже, «худые» бьют нас, как хотят, и на наших «ястребков» надежда слабая. Значит, будем ходить эскадрильями. Если увидите немца – геройствовать не надо, вы не истребители. Сразу в пикирование и становитесь в колесо на тысяче метров, тогда они снизу вас не возьмут, сзади тоже. А против «сверху» —  у вас задние пулеметы есть. Главное же – найти немецкие танки и обозначить на карте. У нас под носом четыре танковые дивизии, и мы их обязаны найти. Ни стрелять, ни бомбить танки не надо, они все равно бронированные. Вблизи от танков должна быть пехота на грузовиках – вот их причешите всем БК, но это дело второе. Главное – найти и дать информацию. А с танками у нас в Красной Армии противотанкисты воюют, у них пушки есть и танки —  только им надо время выдвинуться и окопаться. Вот вы мне это время и привезите. Давай, Николай Степанович
— Задачу командир полка поставил четко, — начал командир эскадрильи Синцов, — значит, берем по 42 штуки АО-8М /Примечание автора – бомба АО-8М представляла собой 76-мм осколочный снаряд с приваренным стабилизатором/.  Первое звено, командую я, идет на эшелоне 4200 метров, второе  звено, Кухарев, уступом от меня слева на 3000, третье звено Мейлис, уступом от меня справа и на 2500. Дистанция между звеньями по горизонтали 1000 метров. Все вертите головой так, чтобы костыль свой на хвосте видеть. Если рацию не услышите, сигналы такие: красная ракета – воздух, немецкие истребители, принять оборонительное построение колесо на 1000 метров. Желтая ракета – танки. Каждому пересчитать обнаруженные танки и указать в рапорте время обнаружения и численность. Синяя ракета – атака грузовых автомобилей в поле видимости, строй колонна по одному, бомбить по головному. Головной – я. Ну, по машинам.
..
— От винта!
— Есть от винта!
Сухой-39 прапорщика Санина тронулся, и, постепенно разгоняясь, порулил к взлетке полевого аэродрома 45-го разведывательного авиаполка под городом Ровно. Флажок, разбег, отрыв.
Конечно, были и ребята, что кончили Качу младшими лейтенантами – в основном, из командиров учебных эскадрилий, ну еще первые трое выпуска по пилотажу, и сынок какого-то генерала из Москвы. Остальным же, в том числе Сереге Санину, дали недавно введённое воинское звание прапорщика,  и не младший командир, и не средний командир – а так…
Наконец шасси с глухим стуком стали на места и Серега круче влево пошел в набор высоты. Сбор эскадрильи был определен над аэродромом на двух тысячах. Взлетали парами, и вначале формировали в воздухе четверки, а уж потом, дождавшись  остальные звенья, установленный строй эскадрильи.
Наконец, эскадрилья построилась и на крейсерской скорости 350 км/ч пошла на запад. Самолеты, нагруженные бомбами до предела, ползли по небу, как беременные тараканы. Комэск – впереди, на лихом самолете. А Серегино дело телячье — беречь хвост ведущего, да строй держать.
— «*кх-кх # ые» — прорвалось из радиоприёмника. Слышно было, как всегда, отвратительно. Но тревожная интонация не оставляла сомнений – это худые, значит, немцы. 
— Где они, Толя?! – крикнул он штурману
— Не вижу!
— Ракету видел?
— Не-а.
— Смотри быстрее!
— Есть, увидел, сзади сверху! Маленькие такие …
— Сколько их?
— Вроде четыре.
Дело было ясное, ноги и руки сработали сами, и Серегин «Сухой» понесся к земле. На тысяче метров все двенадцать самолетов встали в колесо, а сверху патрульная немецкая четверка, плюясь огнем, понеслась прямо к Санину. Внизу живота стало холодновато, а вот спина, напротив, вспотела.
 

/выше — картиина Валерия Петелина/
Дружный заградительный огонь дал немцам понять, что легкой добычи не будет, и они с набором стремительно ушли в небо, искать цели попроще. Рубиться в кровь с превосходящими силами русских команды не было. Задачу им поставили иную – уничтожить как можно больше самолетов противника, концентрируясь на отставших от строя, заблудившихся и поврежденных машинах.
Выждав еще минут пять, комэск покачал крыльями и пошел в набор. Эскадрилья выстроилась прежним порядком и пошла на запад. Не доходя Луцка, штурман комэска дал желтую ракету в воздух. Радио ничего, кроме шипения, не выдало. Внизу были танки.  — Серега дал штурману команду смотреть воздух, а сам, от натуги шевеля губами, принялся считать. Танки шли примерно одинаковыми группами по 20-22 штуки с небольшим интервалом между ними. Вышло, значит, что-то около 80 или 90 штук. Ага, — смекнул Серега, — это танковый батальон. Следом за ним, с некоторым отставанием, пылила примерно такая же колонна. Значит – танковая дивизия (до них как раз недавно доводили, что в немецкой танковой дивизии один танковый полк из двух либо трех танковых батальонов, а плюс мотопехота и пушки). Но мотопехоты он почему-то не увидел.
— Саня, где же наши истребители? – крикнул штурман в переговорное устройство.
— Чорт их знает, Толя. Дрыхнут небось – зло, и наверное несправедливо, бросил Саня.
Эскадрилья продолжила пусть и вскоре опять обнаружила танки, которые втягивались в Луцк. Опять много. Пересчитать их почему-то не удалось, их скрывали деревья и дома Луцка. Но интуитивно казалось, что танков примерно столько же, сколько он насчитал в поле. Похоже, вылет оказывался удачным – вскрыли вторую танковую дивизию из четырех. И сразу синяя ракета. Впереди внизу слева пылила по грунтовке колонна грузовиков. Командир качнул крыльями и эскадрилья стала сбиваться в колонну, полого пикируя к автодороге. 

/выше -картина художника Валерия Руденко/
Саня прицелился и нажал гашетки. К земле с гулом пошли трассы 20-мм пушек ШВАК, вспахивая кусты и разбрызгивая комья грунта. Теперь было надо …
-ААААААААААААА сууууууууууууука, больно как — заорал Саня. От крика воздух вышел из легких, — это осколок снаряда 20-мм зенитной пушки впился в локоть, не давая ни вздохнуть, ни шевельнуть штурвалом, ни дать ногу. БОЛЬ. Ни кто его подбил, ни что было делать – ничего понятно не было. Понятно было одно – мамочка. Скорбно поджатые губы. Слеза. Черный платок. Темнота.
Серега Санин не узнал, что его очереди не попали никуда. Бомбы, так и не отделившиеся от самолета, взорвались в момент удара о землю далеко в стороне от колонны 1-го мотопехотного батальона первого мотопехотного полка мотопехотной бригады 14-й танковой дивизии.
Серега Санин не узнал, что советские истребители не дрыхли, а всеми силами плотно закрыли небо над бомбардировочными полками, устремившимися в эту минуту к вражеским аэродромам – тогда, когда они так отчаянно нужны были для противодействия танковым дивизиям. И при возвращении на аэродром, атаковавшее его эскадрилью патрульное звено из четырех превосходных немецких истребителей BF-109F неожиданно лоб в лоб столкнулось с возвращающимся от их же родного аэродрома на дозаправку истребительным авиаполком на уже устаревших Поликарповых.  «Фридрихи» превосходили Поликарповых в мощности мотора, скорости, скороподъемности, дальности, живучести и вооружении. Ничего из этого им не помогло. Полк шел тремя эскадрильями на разной высоте. Верхняя пошла в пике, а средняя, все двенадцать идущих в плотном строю самолетов, сразу изо всех стволов ударила каким-то огненным штормом.  Пилоты нижней эскадрильи, в зависимости от скорости реакции, тоже потянули ручки на себя и добавили веселья. Атаке помогло то, что растратить боекомплект над аэродромом никому в полку не удалось: дураков взлетать при таком численном превосходстве краснозвездных самолетов в воздухе у немцев не нашлось. Немецкие самолеты пережидали бомбардировку в капонирах, а пилоты – в блиндажах. Почти одномоментный залп пятидесяти советских самолетов не оставил четырем немецким экспертам ни единого шанса. Увернулся только обер-лейтенант Гейнц, с трудом севший на вынужденную и при посадке переломавший самолет до неремонтопригодного состояния. А масса почти вытеснивших воздух над немецкими аэродромами  бомб не могла пропасть впустую,  — бомбили тяжелыми ФАБ-250, — и не пропала: на ремонт взлетных полос и пополнение запасов топлива вместо сгоревших при бомбежке  у немцев ушло два дня.
Серега Санин не узнал, что командир эскадрильи капитан Синцов увидел перечеркнувшую его жизнь огневую точку и, освободившись от бомб над головой колонны, с боевого разворота длинной очередью своих пушек вмешал ловких немецких зенитчиков в жирную украинскую грязь.
Серега Санин не узнал, что его боевые товарищи, потеряв над целью еще один самолет, вдесятером пушками и бомбами уничтожили 23  грузовых автомобиля, частично рассеяв, и частично убив и ранив немецких солдат численностью до одного мотопехотного батальона. У немцев было много. Очень много пехотных батальонов. Девять дивизий, ломившихся к старой границе на участке Луцк-Броды, включали в себя 27 полков и соответственно 81 батальон. Это не считая танковых дивизий, где тоже была своя пехота. Один батальон был каплей в море. Но Серегин авиаполк был не один. И вылет не один. Все только начиналось.
И уж совсем не знал младший лейтенант Сергей Анисимович Санин, что полковник Строгов, получил рапорт командира эскадрильи, сразу вписал вчерашним числом обоих прапорщиков в представление на звание младшего лейтенанта и отправил его на связном Москалеве в дивизию, а рапорт о потерях придержал на завтра и направил подводой, так что пенсию за него родные получили уже как за командира. Нехитрую Строговскую комбинацию с датами легко разгадали в штабе авиадивизии, но препятствовать не стали. Это было правильно.
Полковник Строгов погиб через три дня, возглавив налет поредевшего разведывательного авиаполка на противотанковые позиции 299 пехотной дивизии. А комэск Синцов прошел войну целиком, уже на Сухих-41, и кончил ее полковником с двумя звездами Героя Советского Союза.

Примечание

использованы картины художников Валерия Петелина и Валерия Руденко. Самое удивительное что текст был написан вначале, а потом при размещении сайта были найдены картины. выложены тут

http://forums.airbase.ru/2012/11/t85832—khudozhestvennaya-aviagalereya.html

я в курсе что в РККА реальной истории на июнь 1941 года не было прапорщиков. 

собственно прапор это знамя. знаменосец, прапорщик  — хорошее русское слово. никакого негатива я в него не вкладываю.

при всем уважении к пилотам напомню, что лейтенант — это как минимум командир взвода, отвечающий за 30-40 человек подчиненных. А пилот одноместного самолета аналогичен командиру отделения — минимальной тактической единице — сержанту. Но пилотирование требует более серьезного обучения, чем командование отделением. Так что автор вводит воинское звание прапорщик.

Таким образом в АИ Кировская весна в авиаполках, оснащенных одноместными самолетами:

• пилоты ведомых самолетов: прапорщики.
• командиры пар (2 самолета): младший лейтенант, лейтенант.
• командиры звеньев (4 самолета): лейтенант, старший лейтенант. 
• командиры эскадрилий (12 самолетов): капитан, майор
• командир авиаполка  (50 самолетов): подполковник, полковник
• командир авиадивизии (три полка + эскадрилья связи + разведывательная эскадрилья): генерал-майор.
• командир воздушного корпуса: генерал-лейтенант
• командир воздушной армии: генерал-полковник