Кировская Весна. 1936 год. Часть 1

Вашему вниманию предлагается первое значительное по объему призведение, в изобретенном мною стиле «историко-литературный винигрет» (большинство текста представляет собою цитаты из различный, указанных ниже, источников).

Содержание:

Кировская весна. Гражданская война в Испании 1936-1939 года

20 февраля 1936 года, СССР, приемная С.М. Кирова

20 февраля 1936 нарком иностранных дел Максим Максимович Литвинов позвонил в заведующему канцелярией генерального секретаря ЦК ВКП(б), Председателя Совнаркома СССР Сергея Мироновича Кирова.
— Пожалуйста, Александр Николаевич, срочно запишите меня сегодня на прием к Сергею Мироновичу – взволнованно выкрикнул Литвинов.
— По какому вопросу, Максим Максимович? – невозмутимо спросил личный секретарь Кирова Поскребышев.
— Революция в Испании! – немного сгустил краски Наркоминдел.
— Опять революция  – сокрушенно склонился над рабочим календарем Кирова Поскребышев. Впервые он услышал о революции в Испании и в 1931 году, когда пала испанская монархия, второй раз в 1934, когда горняки северной части Испании провозгласили Астурийскую Советскую рабоче-крестьянскую Республику, и теперь снова.
Час спустя..
— Таким образом, Сергей Миронович, блок левых партий «Испанский Народный фронт» получил в кортесах (это местный парламент) 263 места из 473 – завершил доклад Литвинов.
— Я не парикмахер и что такое  «кортесы»  прекрасно знаю, а вот какие конкретно партии сформировали «Народный фронт»  попрошу пояснить – чуть суховато попросил Киров.
— Народный фронт объединил умеренных республиканцев (партии Левые республиканцы и Республиканский союз), социалистов из Социалистической рабочей партии Испании и Всеобщего союза трудящихся, коммунистов Испанской коммунистической партии, которая симпатизирует СССР, левых коммунистов из Объединённой марксистской рабочей партии POUM, которая симпатизирует Троцкому, левых республиканцев Каталонии, анархистов из Национальной конфедерации трудящихся и Федерации анархистов Иберии – ответил Литвинов.
— Итак, девять левых партий – уточнил, загибавший пальцы Киров.
— Получается так, Сергей Миронович – ответил Литвинов.
— Что ж, дело хорошее. Однако,  «Революцией» описанные Вам испанские события все-таки я бы не назвал. Если не ошибаюсь, социалисты в правительстве бывали там и раньше. Дайте указание нашему полпреду во Франции, товарищу Потемкину, держать руку на пульсе   – подытожил Киров.
— Сергей Миронович, Вы, конечно, помните, что Анатолий Васильевич Луначарский, назначенный советским полпредом в Испании, умер в декабре 1933 году во Франции по дороге в Мадрид. Потом там сменилось правительство и отношения с Испанией перестали быть актуальными, но теперь ведь ситуация изменилась. Не направить ли нам нового полпреда в Испанию? Разумеется, Владимир Петрович Потемкин опытный дипломат, но он все-таки пребывает во Франции, а не в Испании – возразил Литвинов.
— Ну, если новое испанское правительство обратится к нам с таким предложением – просьбу можно и рассмотреть, а самостоятельно высовываться с этим делом не будем. Вы  лучше поручите нашим  дипломатам в Европе активизировать сбор и обобщение информации. Причем эту работу должен координировать достаточно опытный товарищ. Кого думаете назначить? – спросил Киров
— В таком случае думаю лучше всего поручить вопрос Марселю Израилевичу Розенбергу – предложил Киров.
— Что ж, фигура солидная, возражений не имею, пусть начинает. Я Вас больше не задерживаю,  – завершил совещание Киров.
Однако, не смотря на, вроде-бы, равнодушное отношение к испанским событиям, Киров задумчиво просидел, вертя в руках карандаш и что-то обдумывая,  еще минут десять после ухода из кабинета Литвинова. Наконец какое-то решение о  дальнейших действиях было принято.
— Пожалуйста, Александр Николаевич, – позвонил он Поскребышеву – пригласите ко мне Берию /наркомат внутренних дел/, Мануильского /Коминтерн/, и, пожалуй, Уборевича /наркомат обороны/. Нам нужно достоверная информация об Испании еще из двух-трех источников – сказал Киров.

16 июля 1936 года. Испания. Памплона. Мола

— Ну вот, теперь мы и увидим – действительно ли ни один план не переживает встречи с реальностью – пробормотал себе под нос генерал Мола, военный губернатор Памплоны (столицы автономной области Наварра на севере Испании).
Уже более года генерал Мола нес нелегкую ношу главного действующего лица и фактического организатора, своего рода начальника штаба  заговора. Своему старшему товарищу, депортированному в Португалию бывшему командиру «Гражданской Гвардии» генералу Санхурхо, Мола оставил роль идейного вдохновителя. Хотя генерал Санхурхо и сохранил и авторитет и связи со своими товарищами по службе, но вести практическую организационную работу, переписку, встречи, вербовку – из Лиссабона он конечно не мог.
И вот, наконец, сегодня Рубикон был перейден — Мола возвращался в свой кабинет из телеграфа, где он разослал замаскированную под лаконичную коммерческую телеграмму директиву: «Семнадцатого в семнадцать. Директор».
План, составленный Молой, предусматривал следующее:
1.    генерал Кейпо де Льяно, командир корпуса Карабинеров, захватывает власть в Севилье;
2.    сам генерал Мола поднимает восстание в Памплоне и в Бургосе;
3.    генерал Саликэ поднимает восстание в Валлядолиде;
4.    генерал Виллегас захватывает силами армии и фалангистов Мадрид;
5.    генерал Лабанеллас восстает в Сарагоссе;
6.    генерал Годэ — в Валенсии;
7.    генерал Франко вылетает на самолете с Канарских островов, на которые он был сослан за антиправительственные высказывания,  в Испанское Марокко и принимает командование Испанской Африканской армией (Иностранный Легион и мавры). [3]

17 июля 1936 года. Испанское Марокко. Мятеж

Восстание в Испанском Марокко вспыхнуло на час раньше предписанного срока. Офицеры-заговорщики, опасаясь раскрытия их планов командующим войсками Восточного Марокко генералом Ромералесом, вывели войска на улицу. Здесь, в старинном, но малопримечательном африканском портовом городе Мелилья, которым Испания владела с XV века, суждено было начаться испанской гражданской войне. Грянули первые выстрелы. Через два-три часа сопротивление сторонников правительства прекратилось. Всех пленных восставшие расстреляли на месте. Погиб и генерал Ромералес, отказавшийся подать в отставку. Победители тут же составили списки «враждебных элементов» — республиканцев, профсоюзников, масонов и приступили к арестам. Вечером 17 июля жителям пропахшей порохом, заполненной солдатами Мелильи уже не верилось, что еще в полдень генерал Ромералес, прохаживаясь по улицам, уверенно говорил адъютанту: «Видите, ничего не происходит. Мы можем спать спокойно!»
Из Мелильи восстание с огромной скоростью распространилось по всему Испанскому Марокко. Сеуту восставшие захватили без боя. Бои шли в Тетуане и Лараче. Против армии выступили рабочие, полиция и летчики майора Лапуэнте. Но на стороне восставших были неожиданность нападения, численное превосходство и продуманный план действий. Восставшими войсками расторопно распоряжались не знавшие сомнений «африканисты» — майор Кастехон и полковник Ягуэ. К 19 июля в их руках было все Испанское Марокко. [1]

18 июля 1936 года. СССР. Москва. Заседание Политбюро ЦК ВКП(б).

— Товарищи, — открыл заседание Политбюро ЦК ВКП(б) его генеральный секретарь Сергей Миронович Киров, — сегодняшнее внеочередное заседание посвящаем событиям в Испании, которые нам осветят приглашенные мною наркоминдел Максим Максимович Литвинов, наркомвнудел Лаврентий Павлович  Берия, нарком обороны Иероним Петрович Уборевич и секретарь Коминтерна Дмитрий Захарович Мануильский.
-Как Вы знаете, сегодня в Испании вспыхнул военный, а более точно надо сказать, военно-фашистский мятеж. Нам надо освежить свои представления о ситуации в Испании и принять решения о дальнейших действиях в этой связи. Пожалуйста, Максим Максимович, кратко осветите товарищам  предысторию вопроса – завершил вступительное слово Киров.
— Товарищи! Испанская республика была провозглашена 14 апреля 1931 года после мирного отречения  короля Альфонса XIII. Республика управляется правительством во главе с премьер-министром, законодательная власть представляет собой однопалатный парламент, в исполнительной власти, по американскому образцу,  дополнительно существует пост президента республики, хотя и не с такими широкими, как в США, полномочиями. За последние пять лет у власти в разные годы стояли и социалисты, и правые республиканцы, пока испанский народ окончательно не определился в феврале этого года, отдав большинство голосов в местном парламенте блоку  из девяти левых партий, в который, в числе прочих, входит Испанская коммунистическая партия. Сегодня утром стало известно о военном мятеже в испанском Марокко и отдельных центрах страны. Последняя попытка военного мятежа в Испании состоялась в 1932 году и была достаточно быстро подавлена  – тогда группа офицеров и грандов-монархистов во главе с «африканистом» генералом Санкурхо подняла мятеж в Мадриде и Севилье. Республиканские силы правопорядка подавили его за сутки, и после небольших стычек мятежники сдались или бежали в Португалию. Арестованный Санкурхо вместе со 140 сообщниками предстал перед судом и был приговорен к казни. В тот момент в Испании премьер-министром был все тот же  Мануэль Асанья, который сейчас является президентом. Однако левые силы тогда были у власти только с 1931 по 1933 год, и, после прихода к власти в ноябре 1933 года правоцентристского правительства, Санкурхо был амнистирован и после освобождения из тюрьмы выслан в Португалию. Его соратники отправились в ссылку в Западную Сахару — доложил Литвинов.
— Дмитрий Захарович, какова обстановка в Испании в последнее время по данным Коминтерна? – передал слово Мануильскому Киров
— Сергей Миронович, товарищи – начал, улыбаясь, Мануильский – строго говоря, голоса испанских избирателей в феврале сего года разделились между двумя избирательными коалициями почти поровну. Национальный фронт и его союзники получили в совокупности несколько больше голосов, чем Народный фронт: 4,4 миллиона против 4,2 миллиона. Однако мажоритарная избирательная система привела к тому, что из 473 депутатских мест Народному фронту (это испанские левые) досталось 268, а Национальному фронту (испанские правые)— 205. Всего в кортесы попало рекордное количество партий и группировок — 19. По количеству депутатских мест (90) всех опередили социалисты. Впрочем, от них очень мало отстал блок Хиля Роблеса «Испанская конфедерация автономных правых». Ему досталось 86 мандатов. Левая Республиканская партия Асаньи получила 80 мест. Некоторого успеха добились компартия (16 мест) и троцкисты (1 место). Прочие мандаты достались мелким партиям. Испанская фаланга лишилась единственного мандата, полученного в 1933 году.
Новое правительство немедленно объявило политическую амнистию. Оно восстановило автономию Каталонии, упраздненную предыдущим правительством, расширило права профсоюзов и ускорило проведение земельной реформы.  Между тем, темпы реформ все же не устраивают широкие народные массы, и сразу после оглашения итогов выборов народ начал брать приступом тюрьмы и освобождать политзаключенных, а, к слову сказать, вместе с ними часто и уголовников.
Работу Коминтерна в Испании весной 1936 года возглавляли сразу три законспирированных международных революционера — аргентинец Виктор Кодовилья, итальянец Пальмиро Тольятти и венгр Дьердь Гере. Дополнительно из-за границы вернулись революционеры, сумевшие эмигрировать после восстания 1934 года. Несмотря на отсутствие в Мадриде советского посольства, нам удалось распространить брошюры о процветании социализма в СССР и счастливой жизни советских трудящихся. Получившая от нас методическую помощь, малозаметная и слабая ранее испанская компартия уверенно наращивает влияние в городах и впервые развернула массовую агитацию в деревне. Ряды компартии неуклонно расширяются, причем особенно успешно она наращивает влияние в рядах молодежных организаций социалистической и коммунистической молодежи.  В стране начались массовые забастовки, политические демонстрации и крестьянские волнения, причем почти все стачки завершались победой рабочих. Они добились от хозяев сокращения рабочего дня при сохранении прежних ставок, введения страхования работников, улучшения условий труда и восстановления на рабочих местах всех уволенных после 1931 года. С весны 1936 года забастовки стали переходить в захват рабочими предприятий, закрытых владельцами. В руки профсоюзов перешло несколько андалузских рудников и судоверфей, пивоваренный завод, мадридский трамвай. С апреля — мая крестьяне Андалузии, Валенсии и Каталонии под влиянием городских агитаторов в ряде мест приступили к присвоению и разделу помещичьих земель. Кое-где в подражание СССР появились первые коллективные хозяйства. [1]

Таким образом, компартия Испании быстро наращивает своё влияние, популярность и численность — в феврале 1936 года было 30 тысяч членов, в июле уже 100 тысяч 

Ситуация в Испании все больше напоминает ситуацию после февральской революции 1917 года – завершил свой доклад Мануильский.

— Лаврентий Павлович, какова обстановка последнее время? – спросил Киров.
— По данным иностранного отдела ГУГБ при НКВД СССР, — блеснул пенсне Берия, — в Испании нашлись и антинародные силы, ударной силой которых стала Испанская фаланга, боевики которой с 1934 года проходили выучку в фашистской Италии. Девиз этой  военизированной организации звучит так: «Мы знаем только одну диалектику  — диалектику револьверов».
С мая 1936 года в испанских городах развернулся массовый политический террор. Вслед за револьверами в ход шли гранаты, динамитные заряды и ручные пулеметы. За последние три месяца, по официальным данным, было убито более 250 человек и совершено свыше тысячи покушений на убийство. 13 июля группа «неизвестных» в столице среди бела дня изрешетила пулями офицера-республиканца лейтенанта Кастильо, который месяцем раньше застрелил фалангиста. Похороны лейтенанта превратились в многолюдную политическую демонстрацию. Многие из присутствующих поклялись отомстить за гибель Кастильо. Через два дня группа офицеров сил безопасности, мстивших за Кастильо, похитила вождя Национального фронта депутата кортесов Кальво Сотело из его квартиры в фешенебельном районе Мадрида, и его тело было найдено на другой день в кладбищенском морге. Похороны Сотело и Кастильо повлекли за собой новые беспорядки в Мадриде и Сан-Себастьяне, завершившиеся пятью убитыми и огромным количеством раненых.
Однако, погрузившись в политическое и уличное противостояние власти республики упустили военных. О военном мятеже сегодня утром по мадридскому радио, после сводки погоды, была дана короткая информация следующего содержания: «В некоторых районах протектората (под этим термином в Испании подразумевается Марокко) отмечено повстанческое движение. На полуострове никто, решительно никто к этому сумасшедшему заговору не присоединился. Сил правительства вполне достаточно для его скорого подавления». Однако, иностранный отдел ГУГБ при НКВД СССР полагает, что события развиваются не так очевидно, и налицо серьезный, тщательно спланированный военный мятеж.

— А что Вы скажете, Иероним Петрович? – передал слово наркому обороны Уборевичу Киров.
— По данным разведывательного управления РККА, в военном отношении испанская армия стоит на общем европейском уровне невысоко. На материке вооруженные силы насчитывают восемь пехотных дивизий, почти совершенно без современной военной техники и связи, к тому же эти дивизии не отличаются и особенной боевой выучкой. В Марокко у испанцев имеются боеспособные части в полном смысле слова – обученные, обстрелянные и моторизованные, но их еще надо будет перебросить на материк, а это возможно только при активном содействии мятежу флота. Флот Испании составляет два линкора, четыре крейсера, пятнадцать эсминцев  и двенадцать устаревших подводных лодок, не считая более мелких кораблей.  ВВС имеют весьма ограниченные возможности. Во многом успех мятежа зависит от позиции флота – а об этом нам пока ничего не известно. Если флот сохранит верность присяге, то марокканские части останутся в пунктах постоянной дислокации, и мятеж будет подавлен силами правопорядка, как и в 1932 году, примерно за неделю  – доложил Уборевич.
— Ну что ж, спасибо и продолжайте держать руку на пульсе событий. Какие будут предложения, товарищи? – спросил Киров.
— Предлагаю не торопиться. Через неделю события или завершатся подавлением мятежа, или у нас будет больше информации на этот счет – предложил Молотов.
— Будут ли другие предложения? – спросил членов политбюро Киров – предложений не поступало. Голосуем… Решение принято единогласно. Товарищи приглашенные, спасибо, Вы свободны, а мы перейдем к другим вопросам – завершил тему Киров.
У Политбюро ЦК ВКП(б) были вопросы поважнее – обсуждались очередные поправки партячеек к тексту Советской Конституции, которую партийцы на прошлом съезде обещали советскому народу утвердить до конца 1936 года.

17-19 июля 1936 года. Испания. Мятеж.

Днем 18 июля в Сеуте восставшие приступили к посадке Иностранного легиона на суда. Эсминец «Чуррука», экипаж которого не подозревал о мятеже, уже перевез через Гибралтарский пролив одно подразделение легиона в морские ворота Южной Испании — Кадикс. Высадка мятежников в Кадиксе означала, что восстание стало распространяться по метрополии. Перед ними лежала густонаселенная плодородная Андалузия.
В Мадриде Кирога и его министры, извещенные республиканцами Мелильи о восстании, были уверены, что имеют дело с новой «санкурхиадой». Главных врагов они по-прежнему видели в монархистах и фалангистах. Поэтому военное министерство ограничилось тем, что послало из портов Андалузии к берегам Марокко часть военного флота и авиации. Кораблям и самолетам приказано было бомбардировать и блокировать мятежные гавани, а звено правительственных самолетов совершило 18 июля налет на захваченный Тетуан.
Премьер-министр между тем шутил с собравшимися в своей приемной военными и штатскими насчет восстания в далекой Африке («кажется, заяц наконец выскочил, и теперь мы его поймаем») и вторично отклонил требование крайне левых вооружить народ. «Каждый вручивший оружие рабочим будет расстрелян», — твердо заявил глава правительства. Сходным образом были настроены и все провинциальные губернаторы и муниципальные деятели.
Между тем окрыленные успехом в Африке заговорщики выступили во всей Андалузии. Ключом к ней были портовый Кадикс и промышленная Севилья. Небольшим Кадиксом восставшие овладели на рассвете 18 июля за несколько часов. Катализатором переворота в Севилье стали действия генерального директора карабинеров Кейпо де Льяно. Недавно прибывший в Севилью, Кейпо не имел в городе связей. В его распоряжении числились всего четыре верных офицера. Но именно с ними бравый, двухметрового роста усатый генерал совершил немыслимое: он последовательно арестовал всех колебавшихся офицеров во главе с начальником гарнизона, назначил новых полковых командиров, объявил военное положение и вывел войска на улицы. Отпор мятежному гарнизону возглавили профсоюзы, но действия почти безоружных  и не знавших военного дела рабочих не имели успеха и через некоторое время были подавлены. Далее  при аналогичных условиях малочисленные восставшие без труда овладели Кордовой, Гренадой и Альбасете (в Альбасете не было гарнизона, но его захватила гражданская гвардия).
Полный успех ждал восставших под управлением генерала Молы  в Наварре. Воинственные наваррские монархисты, которыми кишела провинция, давно ждали сигнала, чтобы подняться против «безбожной городской Республики». Республиканские власти были быстро смещены и арестованы. Сопротивления почти не было. В столице Наварры — Памплоне ценой переворота 17–18 июля стал один убитый и несколько раненых. Сотни добровольцев-монархистов в красных беретах стекались в Памплону, избирали командиров, получали приказы Молы и со старинным кличем «Бог, родина и король!» отправлялись воевать против Республики.
В Старой Кастилии старинные консервативные (и непромышленные) города Бургос, Вальядолид и Саламанка перешли в руки восставших после коротких боев. Победа восставших тут, как и в Наварре, с первых минут не вызывала сомнений. «У нас даже камни —националисты», — с гордостью рассказывали позже бургосцы работникам международного Красного Креста. Верный Республике, опытный и хладнокровный каталонец генерал Батет ничего не смог изменить. Солдаты его дивизии быстро подчинились офицерам-заговорщикам генерала Саликэ, а сам Батет был арестован и вскоре расстрелян.
В соседнем Арагоне перспективы восстания не казались такими благоприятными. Столица края и его крупнейший город — Сарагосса являлась цитаделью анархистских профсоюзов. Военный губернатор — престарелый генерал Виргилио Кабанельяс не состоял в заговоре. Однако Кабанельяс, поколебавшись, присоединился к заговорщикам (ходили слухи, что один из них — некий молодой офицер приставил к виску генерала револьвер и дал минуту на размышление). На рассвете 19 июля по его приказу гарнизон и гражданская гвардия захватили все решающие пункты Сарагоссы. Запоздалое противодействие ошеломленных сторонников Республики не имело успеха. К 19 июля в руки восставших войск и фалангистов перешли остальные города Арагона — Теруэль, Уэска и Хака.
Из Наварры, Старой Кастилии и Арагона восстание проникло в сердце страны — Новую Кастилию. К 19 июля мятежники без труда овладели дальними пригородами столицы — Авилой, Гвадалахарой, Сеговией, Сигуэнсой и Толедо. Шли только вторые сутки восстания, а Мадрид уже был в полукольце.
На северо-западе — в Галисии план Молы тоже с успехом воплощался в жизнь. Столица края — Ла-Корунья и большая часть военно-морской крепости Эль-Ферроля сразу оказались в руках восставших. Правда, борьба за Эль-Ферроль затянулась. Мятежникам решительно сопротивлялись портовые рабочие и моряки двух стоявших в ремонте больших военных кораблей — линкора «Эспанья» и крейсера «Альмиранте Сервера». Их экипажи были лишены возможности выйти в открытое море. Но они огнем из тяжелых орудий несколько дней не давали восставшим овладеть гаванью. Моряки-республиканцы еще несколько дней сражались с мятежниками на палубах, мостиках, в трюмах и в каютах кораблей. Бои в Эль-Ферроле длились до 25 июля. Их исход был решен пробившимися на корабли фалангистами.
Неожиданная удача ждала восставших к востоку от Галисии — в Астурии. Военный губернатор столицы края — Овьедо, один из заговорщиков полковник Аранда заверил местных шахтеров в верности гарнизона Народному фронту. Себя Аранда назвал «мечом Республики». Он поощрил их на марш через Леон и Кастилию — на помощь Мадриду, откуда звонил Прието, прося революционный Север о помощи. Полковник даже снабдил слабо экипированных шахтеров несколькими сотнями винтовок, патронами и тремя пулеметами. Те с благодарностью приняли оружие. Сразу же после ухода горняцкого ополчения на юг Аранда поднял восстание и молниеносно захватил Овьедо с его оружейным заводом. Горняки, успевшие занять Леон и вторгнуться с севера в Старую Кастилию, повернули обратно, в Астурию. Соединение астурийцев с мадридскими республиканцами, столь опасное для планов восставших, было сорвано. До Мадрида добралась только незначительная группа шахтеров-динамитчиков. Вскоре и Леон был занят восставшими. Аранда оказал важную услугу Моле. [1]
Но успеха заговорщики добились не везде.

18 июля 1936 года. Испания. Мадрид. Федерико.

18 июля 1936 года сведения о военном мятеже распространились по всей Испании с быстротой молнии. Безоружный народ бросился на улицу, полный решимости защитить республику. Народ устремился к казармам. Лихорадочно возводились баррикады, чтобы преградить путь войскам. Только очень немногие были вооружены, но все были полны героической решимости. По улицам и площадям Мадрида пронеслись слухи:
— В казармах Викальваро артиллеристы хотят вывезти пушки на улицу! Идем на Викальваро!
— Штаб мятежников находится в казармах де ла Монтанья. Штаб хочет вывести войска. Солдаты сопротивляются. Идем!
Мужчины и женщины, даже дети бежали к казармам. Пешком, облепив трамваи, в такси, на грузовиках… Молодые рабочие, студенты, служащие, девушки шли с песней «Мадрид, наш Мадрид». У одних были большие старые пистолеты, у других — маленькие, как игрушки, револьверы, у третьих — охотничьи берданки. Кое-кто имел и настоящую винтовку. Этим все завидовали: винтовка!
Бесчисленные группы молодежи рассеялись по всем районам Мадрида. Они шли вместе со всем народом. Одни — в рабочей одежде, другие — элегантно одетые. Никто не хотел терять ни минуты. Одна из таких групп встречает по пути парочку. С грузовика раздается голос парнишки — механика Луиса: «Федерико, что же ты прогуливаешься с невестой?! Генералы восстали!..» Федерико остановился, как вкопанный. «Что ты говоришь? Ах, негодяи!» Он даже не попрощался со своей Кармен. Бросился бежать за грузовиком и с большим трудом взобрался на него.
Скоро они оказались около казарм де ла Монтанья. Народ установил здесь маленькую пушку — единственную, которая была в его руках. С крыш, из окон, из-за каждого камня мужчины и женщины стреляли по казармам. Многие стояли без оружия, ожидая… Один парень, подставив грудь под пули врагов, кричал стрелявшим солдатам: « Товарищи, не стреляйте в народ! Офицеры вас обманули! Убивайте их! Да здравствует республика!»
Шла частая перестрелка. Антифашистская пушка стреляла редко, экономя снаряды. Их было мало. Раненые не хотели уходить. «В казармах есть винтовки, — говорили они, — мы хотим винтовок…»
Солдаты поняли, в чем дело, и перестали выполнять приказы офицеров. Непреодолимая человеческая лавина ворвалась в ворота казарм. Офицеры выходили с поднятыми руками. Солдаты обнимались с народом. Мадрид получил оружие!
Федерико и Луис вышли из де ла Монтанья очень довольные. У каждого на плече было великолепное ружье, а на поясе — кожаные патронташи, полные патронов.
— Вот что, друг, — сказал Федерико, — отправимся в Карабанчель, к стрелковой школе. Там мы им пропоем кое-что…
— Хорошо, но как обращаться с этим проклятым ружьем? Я такого в жизни не держал в руках…
Они отправились в Карабанчель. До полуночи Федерико и Луис, не расставаясь, бегали от казармы к казарме. Иногда они приходили «слишком поздно», но немало пришлось им и пострелять в гражданскую гвардию. Луис едва двигал правым плечом, но зато научился владеть ружьем. [2]

19-20 июля 1936 года. Испания. Вооружение народа.

До полудня 19 июля мятежники выполняли план восстания и захвата власти с минимальными трудностями (вероятность успеха в зараженном левыми идеями Мадриде с самого начала оценивалась Молой как не высокая). В восстании участвовало 80% вооруженных сил страны, весь их унтер-офицерский состав и около 70% офицеров. Из 50 провинциальных центров страны 35 уже находилось в руках восставших, еще в четырех шли бои. Двадцать две провинции и Марокко были прочно заняты восставшими.
Дело, казалось, близилось к концу. Военное восстание побеждало. Пораженный его размахом и действенностью, подавленный массовыми демонстрациями мадридцев с плакатами «Оружия!», Касарес Кирога в ночь с 18 на 19 июля сложил полномочия. Его обещание скоро подавить «абсурдный мятеж» оказалось безответственной болтовней. К этому времени мадридское радио сообщало о занятии восставшими Канарских и Балеарских островов, Наварры, Арагона, Галисии и половины Кастилии. А только что подтвердившие по телефону верность «законной власти» военачальники вроде Кабанельяса и Аранды выступили против Республики.
Президент пытался остановить разворачивающуюся в стране междоусобицу. В третьем часу ночи он поручил создание нового кабинета умеренному республиканцу Мартинесу Баррио, который слыл мастером компромиссов. Баррио сразу же по телефону сделал смелый шаг — он предложил вождям монархистов и генералу Моле войти в состав коалиционного правительства и остановить таким образом кровопролитие. Мола намечался в военные министры, правый республиканец Санчес Роман (отказавшийся подписать пакт Народного фронта) — в министры без портфеля, монархистам новый премьер предложил министерства сельского хозяйства, рыболовства, юстиции.
Но современники встретили усилия Мартинеса Баррио враждебно. Его телефон всю ночь работал напрасно. Мола из Памплоны и вожди монархистов из Бургоса с презрением отказались от министерских постов, а у левых партий и мадридских профсоюзов известие о возможном соглашении с восставшими вызвало бурю гнева. Радио и телефон сообщали о новых успехах мятежников. Стали поступать сведения о подозрительных происшествиях в казармах Мадрида и Барселоны. На окраинах столицы и в Барселонском порту рабочие уже начали захватывать оружие.
Компромисс не состоялся. Он не мог состояться в обстановке массового недовольства и непримиримости, воцарившейся в стране. Через 8 часов, ушедших на бесплодные политические комбинации, Мартинес Баррио также вручил президенту прошение об отставке. С тех пор его прозвали «восьмичасовым премьером».
После новых консультаций, теперь уже только с партиями Народного фронта, было создано левореспубликанское правительство Хосе Хираля. После полудня 19 июля оно новым декретом санкционировало вооружение народа. Рабочие, студенты и прочие лица мирных профессий, предъявляя профсоюзные билеты, получали винтовки, патроны и пулеметы.
Те, кому не хватило настоящего оружия (а имевшееся нередко было в неисправном состоянии), вооружались на законном основании чем попало — охотничьими ружьями, отобранными у фалангистов револьверами, брусками со вбитыми в них гвоздями. Привычные к обращению со взрывчаткой андалузские и астурийские шахтеры обычно вооружались смертоносным оружием ближнего боя — динамитными шашками. Разрушительная сила шашки была равна связке гранат. Всего за несколько дней вооружилось от 500 до 600 тысяч сторонников Народного фронта.
19 июля 1936 года вновь назначенный республиканским первым министром Хираль обратился с телеграммой к председателю совета министров Французской Республики Леону Блюму (главе Французского Народного Фронта, вступившему в эту должность 5-го июня) со следующей телеграммой: «Мы поставлены перед фактом опасного военного восстания. Просим Вас немедленно помочь присылкой оружия и самолетов. Братски Баш Хираль».
Трудящиеся повсеместно и стихийно создали отряды народной милиции (ополчения). Улицы и дороги во многих местах оказались в полной власти вооруженных дружинников-милисианос. Частный и муниципальный транспорт был реквизирован. Многочисленные отряды добровольцев на грузовиках, автобусах и на поездах двинулись к очагам восстания. Старинными мушкетами и музейными алебардами вооружались крестьяне, ничего не понимавшие в политике и идеологии, но узнавшие от прохожих, что «идет война против гражданской гвардии».
Такого всенародного подъема страна не помнила со времен нашествия Бонапарта. Вооружение испанского народа — граждан, не состоявших на военной службе и в партизанских отрядах, стало в мировой истории второй подобной мерой после Парижской коммуны.
«Раздача оружия народу полностью изменила положение, потребовала пересмотра всех прежних планов», — грустно комментировал позже враг Республики — фалангистский публицист Мануэль Аснар, автор многотомной «Истории испанской войны».
В большинстве провинций эта мера уже запоздала. Оружие, которое не хотели раздавать рабочим, было захвачено восставшими. Всюду, где они к 20 июля победили, народ не был вооружен. Зато мятежникам нигде не удалось одержать победы над вооруженным гражданским обществом. Последующие три недели до 10 августа стали временем триумфа вооруженного испанского народа. [1]

29-21 июля 1936 года. Средиземное море. Испанский флот.

Между тем 19–21 июля разыгрались важные события на море. 19 июля матросы следовавших к берегам Марокко крейсера «Либертад» и эсминца «Санчес» узнали у корабельных радистов, что офицеры намереваются передать корабли в распоряжение восставших. Экипаж «Санчеса» самовольно высыпал на палубу и потребовал объяснений у окруженного офицерами командира: «Чьи приказы вы выполняете?» Командир эсминца вынужден был раскрыть карты — он и офицеры решили подчиняться приказам «спасителя родины» генерала Франко.
«Мы не можем подчиниться приказу правительства, — аргументировал командир, —ведь по этому приказу мы обязаны стрелять в наших братьев в Мелилье. У кого из вас поднимется на это рука?»
Ему с убийственной ясностью ответило несколько голосов:
«У нас в Астурии тоже были братья, но вы безжалостно стреляли в них два года назад».
«Да что с ними говорить!» — крикнул командир или кто-то из офицеров.
Этот крик решил судьбу корабля и всей флотилии эсминцев. По всему «Санчесу» загремели голоса: «Никакого участия в восстании! В Испанию!» Офицеров мгновенно разоружили и заперли в каютах. Экипаж обстрелял Мелилью и взял курс на север, по пути рассылая радиограммы всему флоту. Его примеру тут же последовали эсминцы «Альмиранте Вальдес» и «Чуррука». Офицеры «Чурруки» оказали сопротивление и большей частью были сброшены в море, то же самое произошло на двух крейсерах «Либертад» и «Сервантес» и на линейном корабле «Король Хайме I». Самые кровавые события разыгрались именно на линкоре. Члены командного состава не вступали в дискуссии с экипажем, а сразу выхватили револьверы. Часть из них оставались на командном мостике, часть забаррикадировались в кают-компании и сражались до последнего. Матросы в ответ открыли пулеметный огонь. Почти все офицеры погибли на месте. Став хозяевами огромного (16 тысячетонного) корабля с 12-дюймовой артиллерией, нижние чины радировали в Мадрид: «Экипаж — морскому министру. После ожесточенной схватки сломили сопротивление офицеров. Верны законному правительству Республики. Укажите, как поступить с погибшими». Ответ из столицы гласил: «Морской министр — экипажу «Хайме I». Приветствуем моряков, верных Республике. Павших похоронить в море со всей торжественностью».
Одновременно морское министерство сместило офицеров, передав их полномочия инженер-механикам, не замешанным в восстании. Однако после предательства кадрового командного состава нижние чины уже не доверяли никому. Властью на кораблях, почти лишенных офицеров, стали выборные судовые комитеты.
Схваток не произошло только на крейсере «Мендес Нуньес», стоявшем в момент восстания у берегов Западной Африки, в Рио-де-Оро. На его борту враждующие стороны повели себя по-джентельменски. Всех противников Республики экипаж крейсера высадил на берег и повел корабль в метрополию. Вскоре почти весь флот собрался в Малаге. Арестованных офицеров, за небольшим исключением, отправили в тюрьмы.
Мятежникам тем временем удалось захватить в занятых ими гаванях линейный корабль «Эспанья», крейсеры «Альмиранте Сервера» и «Наварра», эсминец «Веласко» и одну подводную лодку. Однако все доставшиеся им крупные корабли в этот момент стояли на капитальном ремонте. В полной боеготовности находился только «Веласко», но, разумеется, он был не в состоянии в одиночку противостоять республиканскому флоту, насчитывавшему свыше 30 единиц, а точнее — линейный корабль, 3 крейсера, 15 эсминцев и 12 подводных лодок. «Весь флот у красных», — мрачно радировали друг другу восставшие генералы. Республиканский флот приступил к блокаде Гибралтара. Корабли стали наносить огневые удары по захваченным противниками портам Андалузии и Марокко.
С «отступничеством флота» стратегический план мятежников был разрушен в важнейшей части. Республика теперь господствовала на море. 13-километровая водная гладь Гибралтарского пролива стала непреодолимой преградой. Отборные марокканские части и Иностранный легион отныне не могли попасть в метрополию. [1]

19-20 июля 1936 года. Англия. Лондон. Майский

В воскресенье, 19 июля, открыв очередной номер «Обсервер», советский посол в Лондоне Иван Михайлович Майский внезапно увидал крупные заголовки: «Мятеж в испанской армии», «Военное положение в Марокко», «Полагают, что Сеута захвачена», «Мятежники бомбардируют с воздуха», «Военные суда спешно подвозят войска».
На следующий день, 20 июля, в английской печати появились еще более тревожные вести из Испании. Консервативный «Таймс» вышел с такими шапками: «Гражданская война в Испании», «Монархический мятеж», «Мятежники захватили Марокко», «Тяжелые бои». И тут же сообщалось: «Чисто республиканский режим в Испании, установленный в результате победы левых на общих выборах в феврале, борется за жизнь против широко разветвленного военного мятежа, открыто именующего себя монархическим. Исход борьбы еще неизвестен».
Одновременно с «Таймс» лейбористский «Дейли геральд» в редакционной статье писал: «Испания полускрыта за дымовой завесой гражданской войны. И пока эта завеса не рассеется, окружающий мир не узнает полной истины о том, что произошло и что происходит. Однако уже сейчас видно, что республика переживает решающие дни и что от исхода этих трагических дней зависит все будущее страны. Характер и цели мятежа совершенно ясны: это тщательно подготовленная и заранее спланированная попытка ниспровергнуть конституцию и установить беспощадную военную диктатуру». [5]
Надо будет пообщаться с послами других держав и обменяться мнениями – пометил у себя в блокноте Майский.

19 июля 1936 года. Париж. Яремчук-Второй

Я тогда проходил курсы «политграмоты» при РОВС’е под руководством Валерия Михайловича Левицкого, бывшего начальника Политического отдела штаба генерала Врангеля в Крыму. Наш «политрук» был человек сведущий, разбиравшийся в политических событиях и передававший нам свой опыт и знания. Он нас учил рассматривать всё происходившее в мире с точки зрения интересов Национальной России. Как-то я зашел к нему на дом и по дороге купил газету «Пари-суар», там было что-то об Испании в связи с недавним убийством лидера монархистов Кальво-Сотело. Я не обратил внимания, но Валерий Михайлович спросил меня: «Что нового в газете?». Просмотрев газету, он сказал «Наконец-то началось». Там говорилось о восстании национальных сил против красного режима, руководимого московскими заправилами. [3]

20 июля 1936 года. Португалия. Лиссабон

Генерал Санхурхо посмотрел по сторонам и улыбнулся – Португалия оставалась в прошлом, а его уже ждали родные просторы, верные друзья и великая миссия. Испания была достойна нового великого диктатора, и она была готова его получить.
Не все прошло по плану, к примеру, в Мадриде и Валенсии восстание было подавлено, но в общем и целом начало было положено успешно. Мола оказался безукоризненным организатором. В последнем телефонном разговоре пришлось поправить его только в одном:
— Спасибо, дорогой друг, твоя организация, как всегда, превосходна. Но восстание все-таки началось как-то не романтично, словно мы не испанские генералы, а какие-то бухгалтера. Я, пожалуй, сообщу газетчикам какую-то другую версию телеграммы – ну, к примеру, «над всей Испанией безоблачное небо». Что ты думаешь по этому поводу?  — спросил Молу по телефону из Лиссабона генерал Санхурхо
— Вам виднее, мой генерал. В таких вещах Вы лучше и дальновиднее меня – ответил Мола.
И все же временами у генерала на сердце было беспокойно — ведь однажды, 10 августа 1932 года, он уже возглавлял военный мятеж против правительства Асаньи – того самого чудовища, что снова пятнало славное имя Испании своей уродливой внешностью и тонким беспощадным умом. Добившись первоначального успеха в Севилье, восставшие военные и примкнувшие к ним монархисты тогда потерпели поражение в Мадриде и не были поддержаны в других регионах страны. Поняв, что восстание потерпело поражение, Санхурхо вместе с одним из своих сыновей пытался бежать в Португалию, но был арестован в Уэльве, и затем приговорён к смерти, заменённой на пожизненное заключение. В ноябре 1933 года, когда мерзавца Асанью заменило правоцентристское правительство,  Генерала Санхурхо был амнистирован, однако президент Нисето Алькала Самора, возражавший против амнистии, добился отказа в восстановлении Санхурхо в армии, и после освобождения из тюрьмы генерал был выслан в Португалию.
Пилот, Хуан Антонио Ансальдо, верно в порядке обычной перестраховки, предупредил своего генерала, что его багаж слишком тяжёл. Санхурхо, слегка отставив ногу вбок, твердо ответил ему в лучшем стиле испанского дворянства: «Я должен буду облачиться в лучшие одеяния, как подобает новому диктатору Испании».
20 июля 1936 года, едва оторвавшись от травы аэродрома, двухмоторная машина перевернулась в воздухе и рухнула на португальскую землю, придавив и генерала, и его пилота. В связи с гибелью лидера, Испанскому мятежу срочно потребовался новый руководитель.

23 июля 1936 года. Испания. Мола. Промежуточные итоги мятежа.

Генерал Мола склонился над картой провинций, планом и списком своих товарищей и приступил к анализу промежуточных результатов.
Итак, досрочно, в ночь с 16 на 17 июля 1936 года восставшие офицеры под командой полковника Газало с верными частями захватили город Мелиллу в Испанской Северной Африке. В эту же самую ночь генерал Франко покинул Тенериф (Канарские острова) и прибыл в Испанскую Африку. Достаточно быстро под контроль мятежников перешли и другие испанские колонии: Канарские острова, Испанская Сахара (ныне — Западная Сахара), Испанская Гвинея (ныне — Экваториальная Гвинея). Это положило начало восстанию и созданию наиболее сильной вооруженной силы националистов в составе африканской армии, крепко взятой в руки генералом Франко, который, бывши раньше ее командующим, имел в ней неоспоримый авторитет.
Попытка восстания в Мадриде, крайне неудачно совершенная генералом Виллегасом, провалилась.
Попытки восстания в Валенсии и в Гренаде также не имели успеха, генерал Годэ был арестован и убит.
Генерал Санхурхо погиб в воздушной катастрофе.
Сам генерал Мола имел полный успех и охватил восстанием всю провинцию Леона с Бургосом, создав там крепкий очаг сопротивления.
Наконец генерал Франко, овладев всей Северной Испанской Африкой почти без всякого сопротивления, начал высаживать свои войска на южном берегу Испании с помощью имевшего успех Кейпо де Ляно.
Затем обнаружилась на севере Испании новая сила: монархическая организация, которая боролась за возвращение к власти покинувшего в 1931 году Испанию короля — карлисты, которые сразу же присоединились к националистам и стали создавать свои добровольческие боевые части: рекете (дружины) с выборными ими же офицерами. Эти крепкие и дисциплинированные части также сделались крепкой опорой националистического движения.

Португальское правительство, руководимое доктором Салазаром, хотя и оставалось в первые дни восстания официально нейтральным, искренне сочувствовало восстанию, боясь повторения подобного же развития событий у себя, в Португалии, и всячески содействовало восставшим. [3]
Таким образом, к августу 1936 года восставшие удерживали четвертую часть Испании с ее наиболее бедными и малонаселенными сельскими районами. Эти полуфеодальные местности горожане именовали «серой Испанией». Из десяти крупнейших городов в их руках находилось только два — Сарагосса на севере и Севилья на юге. Вопреки всем планам мятежники не сумели за пять-шесть дней овладеть столицами. Вместо этого они утратили военную инициативу, не имели более общепризнанного вождя и испытывали недостаток боевого снабжения и денег. Восполнять потери становилось все труднее. Их ударная сила — колониальные войска, в связи с неблагоприятным развитием событий на флоте,  оставались изолированными в Африке. [1]
Восстанию срочно требовалась иностранная помощь – активная и действенная, в первую очередь для переброски войск из Испанского Марокко, и, во вторую очередь, для снабжения армии оружием и боеприпасами.

25 июля 1936 года. Франция. Париж. Леон Блюм.

Между Французской и Испанской республиками действовало торговое соглашение, позволявшее Испании покупать у северной соседки оружие на 100 миллионов франков (20 миллионов фунтов стерлингов) в год. Хираль не сомневался, что покупка состоится. Поэтому одновременно с его письмом  о поставках оружия во Французский банк были переведены необходимые деньги, а в Париж экстренно выехала парламентская делегация для оформления покупки и информирования французской общественности о событиях в Испании.
Первой реакцией французского правительства было согласие на сделку. Ее поддержали премьер-министр, военный министр и особенно пылко — министр авиации, левый социалист Пьер Кот. Единственным требованием Парижа было держать сделку в секрете — Народный фронт выступал за всеобщий мир и против торговли оружием. Но секретарь и военный атташе испанского посольства сочувствовали мятежу. Они отказались подписать необходимые бумаги (чеки на оплату), подали в отставку и тут же предали всю историю гласности. Корреспондентам они сообщили, что не стали участвовать в покупке вооружения, «которое будет использовано против их народа». Разразился политический скандал. Авторитет французского правительства, официально отвергавшего войну и секретную дипломатию, сильно пострадал, и в Народном фронте наметился раскол. Глава французского кабинета заколебался и под влиянием консервативных британцев изменил позицию.
25 июля французское правительство, несмотря на возражения министра авиации, объявило ошеломленным испанским делегатам и репортерам о переходе Народного фронта Франции к политике «невмешательства в испанские дела». Торговое соглашение было разорвано. Оружие, заказанное Республикой до начала мятежа, но еще не отправленное в Испанию, теперь могло быть переправлено туда только через третьи страны. Переведенные в Париж денежные средства Республики замораживались. «Ради сохранения мира и безопасности» Франция приглашала все европейские державы присоединиться к «невмешательству». [1]

25 июля 1936 года. Испания. Мадрид. Хираль.

Правительство Хираля активно возражало против решения французов. На пресс-конференции в Мадриде премьер-министр гневно говорил: «Некоторые наши заказы были сделаны до 18 июля. Почему они не должны выполняться? Только потому, что заговорщики напали на нас?» Но Мадрид не заявил официального протеста французам, опасаясь толкнуть неустойчивое французское правительство в лагерь открытых врагов Республики. [1]
В тот же  день, 25 июля 1936 года, Премьер-министр X. Хираль уже в письме советскому полпреду во Франции просил довести до сведения советского правительства, что республика остро нуждается в вооружениях и боеприпасах в большом количестве, просит организовать поставку  оружия правительству любым путем,  и заявил, что он готов немедленно выехать в Москву для заключения соответствующей коммерческой сделки, прибавив, что испанцы «согласны на любые комбинации, только бы скорее получить помощь».  [4]

26 июля 1936 года. Франция. Париж. Пьер Кот

Тем не менее Пьер Кот считал себя вправе поставлять самолеты Республике. Он и его сторонники в госаппарате и в комитетах Народного фронта быстро и втайне от репортеров перебросили в Каталонию первую партию самолетов — 12 истребителей и пять бомбардировщиков. Перегоняли их французские пилоты. Однако, узнавший в последний момент об операции французский премьер-министр мгновенно приказал снять с самолетов вооружение и бомбосбрасыватели и запретил Коту дальнейшие действия. А многие парижские и марсельские газеты начали против министра авиации кампанию, обвиняя его в разжигании войны. [1]

27 июля 1936 года. СССР. Политбюро ЦК ВКП(б)

27 Июля 1936 года. Заседание Политбюро ЦК ВКП(б). Приглашен наркоминдел тов. Литвинов
— Товарищи – открыл заседание Киров, — вчера новый премьер-министр Испании Хосе Хираль Перейра обратился ко мне через нашего полпреда во Франции с письмом следующего содержания: «Мы поставлены перед фактом опасного военного восстания, дело мира и социализма под угрозой. Мятежом охвачена значительная часть страны, подавляющая часть вооруженных сил изменила присяге. Для вооружения поддерживающего республику испанского народа просим Вас немедленно помочь присылкой  вооружения и особенно самолетов, а также боеприпасов в большом количестве, и просит организовать поставку  оружия правительству любым путем. Премьер-министр или уполномоченное им лицо готов немедленно выехать в Москву для заключения соответствующей коммерческой сделки. Мы согласны на любые комбинации, только бы скорее получить помощь. Братски Ваш Хираль» — начал заседание Сергей Миронович Киров.
— Какой еще Перейра, Сергей Миронович? У них же вроде  премьер-министр Касарес Кирога – изумился Молотов.
— Детальную ситуацию доложит наркоминдел товарищ Литвинов – передал слово Литвинову Киров.
— 19 июля Касарес Кирога в связи с военным мятежом ушел в отставку, новым премьером был назначен лидер правой либеральной партии «Республиканский союз» Диего Мартинес Баррио. Он попытался по телефону договориться с Молой о прекращении мятежа и образовании правительства из представителей как и левых, так и правых партий. Однако Мола это предложение отверг, а среди Народного фронта попытка пойти на компромисс с мятежниками вызвала негодование. Уже через 8 часов после своего назначения Мартинес Баррио был вынужден подать в отставку. Третьим за сутки главой правительства стал левый либерал Хосе Хираль. Буквально сразу же он объявил о бесплатной выдаче оружия сторонникам Народного фронта по всей республике – ответил Литвинов
— Зачем нам влезать в буржуйские дела? Своих вопросов по горло! – высказался Ворошилов, сохранивший, не смотря на потерю поста наркома по Военным и Морским делам, наряду с постом  председателя Осоавиахима, членство в Политбюро ЦК ВКП(б) и неформальную роль партийного куратора РККА.
— Не скажите, товарищи – мы как единственное в мире действительно социалистическое государство не можем игнорировать успехи социалистов в Европе – возразил Каганович.
— Товарищи, экономические дела у нас пока не блестящие. Только-только начали выправляться, и новые расходы мы не потянем. К тому же мы никогда не знали испанского народа, он для нас  далекий и чужой, мы с ним никогда не торговали, не воевали, не учились у него и не учили его. В Испанию и раньше ездили из России одиночки, чудаки, любители острой, горьковатой экзотики. Что о ней знает советский человек, даже и образованный? Дон Кихота с Дон Хуаном, Кармен с тореадором, «шумит, бежит Гвадалквивир» да еще «тайны мадридского двора» — выступил Анастас Иванович Микоян, вошедший в состав Политбюро на XVII съезде в 1932 году. /даты съездов ВКП(б) в данной Альтернативной Реальности отличаются от Реальной Истории с 1931 года/
— Кстати, а какую позицию заняла Франция? – спросил Ян Эрнестович Рудзутак.
— Во Франции с 4 июня 1936 года в связи с победой избирательного блока, как это ни смешно,  с таким же названием «Народный Фронт», действует левое правительство во главе с социалистом Леоном Блюмом, которое приняло пакет важных социальных законов: оно окончательно утвердило 40-часовую рабочую неделю, ввело оплачиваемый отпуск для рабочих, уравняло арабов в Алжире в правах с французами и прочее. Первоначально именно Франция рассматривалась Испанией в качестве первоочередного союзника в деле подавления мятежа, и уже 19 июля начала поставки орудия. Однако 25 июля 1936 Франция, вероятно под давлением Великобритании, неожиданно объявила о «невмешательстве в испанские дела» и разорвала договор о поставках оружия в республику. Сочувствовавшие испанским республиканцам французский премьер-министр Леон Блюм и министр авиации Пьер Кот отправили тем лишь небольшую партию устаревших самолётов без оружия — пояснил Литвинов.
— Ну, некоторое количество оружия мы все-таки сможем направить и без ущерба ни для обороноспособности, ни для экономики страны – высказался Ворошилов.
— Поясните, Климент Ефремович – заинтересовано повернулся к Ворошилову Киров.
— Например, из 650 тысяч пехотных винтовок, которые сейчас находятся на вооружении Красной Армии, всего можно набрать приблизительно 60 тысяч иностранных винтовок устаревших моделей, изготовленных в прошлом веке – их ввезли в Россию до 1917 года, в начале Империалистической войны. Винтовки, конечно, подержанные, но вполне исправные. По калибру они с нашей винтовкой не совпадают, так что для вооружения регулярных частей Красной Армии уже не требуются, а Испании, вероятно, будут в самый раз. Там, помнится, и французские 11-мм, и немецкие 7,92-мм, и  японские 6,5-мм, и другие – разных калибров и производителей – выдвинул идею Ворошилов.
— Только давайте все же уточним: нельзя ли за винтовки получить оплату в долларах или золотом -оно нам как раз сейчас остро необходимо. А если можно, то и иного устаревшего вооружения нужно поставить. Наверное на армейских складах и пушки есть старые, и танки немножко устаревшие, и самолеты – предложил Микоян.
— ну какие еще устаревшие танки? Не Рено же? – изумился Ворошилов.
— ну хотя бы двухбашенные, смешные такие, как их? – пожал плечами Микоян
— пулеметные Т-26 в двухбашенном исполнении, которые 1931-1933 годов выпуска? Точно, есть такие. Действительно, можно поставить, мы уже на пушечные однобашенные перешли – ответил Ворошилов
— А что насчет Полпреда СССР в Испании – так и не назначен? – поинтересовался Рудзутак
— Уже несколько месяцев темой Испании занимается заместитель  Генерального секретаря Лиги Наций Марсель Израилевич Розенберг,– ответил Литвинов.
— Тут вопрос не столько дипломатический, сколько военно-дипломатический – подал реплику Орджоникидзе
— Согласен с Серго, Розенберг тут фигура, которая не вполне соответствует специфике ситуации. Давайте отправим в качестве советского чрезвычайного и полномочного посла в Испании товарища Тухачевского — языки он знает,  международный авторитет имеет  – неожиданно предложил Киров
— Но Тухачевский же не дипломат,  и совершенно не погружен в испанские дела.  Думаю, ему будет значительно легче, если мы назначим советником полпредства Розенберга. Можно также направить в Испанию из Франции военно-морского атташе Орлова – предложил Литвинов.
— Да, а в Барселону давайте направим консулом Антонова-Овсеенко. Там как раз анархисты – он, я думаю, с ними поладит – предложил Киров.
Как водится, решение было принято единогласно. Технические детали решили доверить наркому обороны Уборевичу.

27 июля 1936 года. Испания. Мадрид. Федерико.

Скоро они очутились в комитете Объединенной социалистической молодежи района Куатро Каминос. Там был настоящий муравейник. Члены комитета раздавали револьверы, берданки, винтовки. В одной из комнат девушки готовили походные аптечки. Студент-медик давал им объяснения. В другом месте раздавали одеяла и портупеи. Все кипело здесь жизнью и энтузиазмом. С восхищением смотрели на эту картину несколько пожилых рабочих.
— Мы идем с вами, — заявил один из них, — вы молодцы!
К Федерико подошел член комитета.
— Наш мадридский комитет требует ребят в народную милицию. Надо итти на Гвадарраму. Там уже Касорла и Видаль из ЦК комсомола. Мы организуем батальон. Ты назначен командиром отряда пулеметчиков. Ты, ведь, знаешь пулемет?..
— Прекрасно, — важно ответил Федерико, который чувствовал себя уже старым ветераном. — Дай грузовик, и мы сейчас же поедем. Пулеметы где?
— Как ты ловок… Пулеметы ищи, где можешь. У нас получишь грузовик и тридцать человек.
Федерико помолчал. Ему казалось трудноватым организовать отряд пулеметчиков… без пулеметов. Однако он не колебался. Собрал своих тридцать товарищей.
— Ну, ребята, вы уже знаете. Союз молодежи назначил меня вашим командиром. У нас есть все, кроме пустячка… Пулеметов нет… Но мы их достанем на Гвадарраме.
Тут подошел Луис.
— И я с тобой, Федерико…
Генерал Мола собирался вступить в Мадрид во главе северной армии мятежников, состоявшей из фалангистов, «рекете» и марокканцев. Для этого ему нужно было перейти через горные перевалы Гвадаррамы, Сомосьерры и Навасеррады. Народ Мадрида устремился, не теряя ни минуты, на Гвадарраму. Многие были вооружены винтовками, захваченными в казармах и арсеналах. Здесь, в горах, защитники Мадрида выдержали первые жестокие бои за столицу. Мужчины и женщины сражались с одинаковым мужеством.
Федерико, Луис и тридцать ребят из района Куатро Каминос прибыли в Серседилью. Федерико обратился к командиру комсомольской дружины:
— Мы — отряд пулеметчиков. Нас направил райком Куатро Каминос. Куда нас пошлешь?
— Идите в Альто де Леон. Фашисты напирают. У них много пулеметов.
— Превосходно! — воскликнул Луис. — У нас будут пулеметы!
Когда отряд Федерико добрался до указанной ему позиции, наступал уже вечер. Шла очень оживленная перестрелка. Ребята из Куатро Каминос разделились на две части. Группа, которой командовал Луис, подползла к другим бойцам, стрелявшим лежа. Это были пожилые люди, многие старше 40 лет. Луис заметил вдруг своего отца — продавца овощей на рынке Сан Ильдефонсо.
— Но, отец… Что вы тут делаете? Отправляйтесь-ка домой и позаботьтесь о матери. Вы слишком стары для таких прогулок.
— Молчи, лягушка!.. Я тебе говорил, чтоб ты сидел дом». Ты еще молод для этих вещей!
То и дело слышно было:
— Карамба! Ты тоже здесь?
Весь народ сражался, защищая свою свободу.
Из группы «старичков» раздался жесткий голос крестьянина:
— Там, среди камней, у них пулемет!
У Луиса подпрыгнуло сердце. Наконец, он будет пулеметчиком с пулеметом!
Семь парней и девушка поползли между камнями и бурьяном. Они молча продвигались вперед, стараясь не проронить ни звука. Оставшиеся тревожно ждали, вперив глаза в темноту и держа пальцы на курке. Вдруг они увидели семь силуэтов и вслед затем услышали оглушительные взрывы ручных гранат… Несколько фашистов остались лежать на земле. Остальные бежали, покинув пулемет и боеприпасы.
— дело налаживается – у нас уже есть первый пулемет! – обрадовался Федерико [2]

28 июля 1936 года. СССР. Москва. Уборевич.

28 июля 1936 года Нарком обороны СССР Иероним Петрович Уборевич на основании вечернего решения Политбюро ЦК ВКП(б) от 27 июля 1936 года  отдал Приказ о первом боевом походе Морских Сил РККА. Приказ гласил:
«Вечером 17 июля 1936 года в республике Испания  вспыхнул военный фашистский мятеж против законно избранного правительства Испании, сформированного блоком победивших на всенародных выборах левых партий под обобщенным наименованием «Народный Фронт».
Мятеж сразу одержал верх в Испанском Марокко, на Канарских и Балеарских островах.  Из восьми дивизий сухопутных сил материковой части Испании мятеж имел успех в секторах 2-й дивизии (Севилья), 5-й дивизии (Сарагосса), 6-й дивизии (Бургос), 7-й дивизии (Вальядолид) и 8-й дивизии (Галисия), но он был немедленно подавлен вооружившимся пролетариатом в секторах 3-й дивизии (Валенсия), 4-й дивизии (Барселона), 1-й дивизии (Мадрид). Таким образом, мятежникам удалось привлечь на свою сторону значительную часть сухопутных сил Испании, гражданской гвардии, колониальных войск.
Верным правительству осталось большинство военнослужащих авиации и флота. Корабельный состав военно-морских сил Испании разделился следующим образом:
1.    Линкоры: один у правительственных сил, один у мятежников.
2.    Легкие крейсера: три у правительства, один у мятежников.
3.    Эсминцы: четырнадцать у правительства, один у мятежников.
4.    Подводные лодки: двенадцать у правительства, у мятежников отсутствуют.
Как видно, основа корабельного состава сохранила верность правительству, но мятежниками захвачены один линкор, два достраивающиеся тяжелых крейсера, два легких крейсера (один из них на модернизации), один эсминец, ряд миноносцев, канонерских лодок и иных боевых кораблей третьего ранга.
При этом под контролем Республики остались основные центры страны, около 70% территории Испании и 75% её населения, что дает Правительству Испании значительное превосходство в живой силе на намечающихся фронтах Гражданской войны на Пиринейском полуострове.
25 июля 1936 года премьер-министр Испании Хосе Хираль Перейра обратился к генеральному секретарю ЦКП(б) и Председателю советского правительства товарищу Кирову с просьбой о направлении в Испанию советского чрезвычайного и полномочного посла для консультаций, а также об оказании иной помощи. 27 июля решением советского правительства на должность Чрезвычайного и полномочного посла СССР в Испании назначен заместитель наркома обороны товарищ Тухачевский, а также назначены военный, военно-морской и военно-воздушный атташе и штат их помощников.
ПРИКАЗЫВАЮ
1.    Сформировать отряд боевых кораблей в составе крейсера «Красный Кавказ» и крейсера «Червона Украина» под командованием командира бригады крейсеров Черноморского Флота Морских сил РККА товарища Юмашева.
2.    Отряду в августе 1936 года доставить в Испанию, порт Картахена, дипломатическую миссию СССР, возглавляемую Чрезвычайным и полномочным послом СССР в Испании товарищем Тухачевским, а также направленный советским правительством специальный груз. В пути предпринять разумные меры предосторожности, включая противовоздушную и противолодочную оборону, обеспечив безусловную сохранность жизни и здоровья советских пассажиров и военнослужащих РККА, а также социалистической собственности Союза ССР.
3.    Учитывая, что СССР не находится в состоянии войны с  какими-либо черноморскими либо средиземными государствами, а также со сторонами возникшей в Испании Гражданской войны, во избежание втягивания СССР в военный конфликт на Пиринейском полуострове, приказываю отряду предупредительного огня по воздушным, надводным и подводным целям не открывать.
4.    Учитывая, что мятежники могут использовать военную силу для предотвращения советской дипломатической миссии, командирам кораблей и командиру отряда предоставляется право открытия ответного огня при обстрелах отряда со стороны подводных и надводных военных кораблей и летательных аппаратов мятежников, а также неустановленной принадлежности.
Нарком Обороны Уборевич
28 июля 1936 года

8 августа 1936 года. Испания. Барселона. Кольцов

Самолет коснулся земли, чуть подпрыгнул и покатился по зеленому кочковатому лугу аэропорта города Барселона. Навстречу бежали и приветственно размахивали руками люди. Тяжелый густой зной опалил глаза и стиснул горло журналиста газеты «Правда», бригадного комиссара Михаил Ефимович Кольцова.
Здесь на поле соседствуют и фактически смешались военная авиация с гражданской, испанская с иностранной. Прямо от самолета Кольцова повели в павильон начальника военно-воздушных сил Каталонии. В изящном павильоне тесно, толчея, на широких диванах отдыхают летчики, на столах навалены карты, фотоаппараты, оружие; ординарец беспрерывно обносит всех напитками и кофе. Прямо против двери начальника, полковника Сандино, поставлена стойка импровизированного бара, перед ней на высоких табуретах, со стаканами в руках, галдят пилоты и механики.
Сам полковник Фелипе Сандино, каталонский военный министр и начальник авиации, небольшого роста седоватый человек в синей блузе с закатанными рукавами, в кабинете не сидит, а бродит, довольно оторопело, по всему павильону, заговаривает то с одной, то с другой группой людей, пробует сосредоточиться, вникнуть в карту, которую ему подносят, но его сейчас же отвлекают другим разговором, он переходит к другому человеку.
Взята машина. Кольцов вертит головой во все стороны, жадно стараясь быстрее впитать впечатления и, одновременно, в уме набросать уже первые фразы газетной статьи. «Все чаще баррикады на шоссе — из мешков с хлопком, из камней, из песка. На баррикадах красные и черно-красные знамена, вокруг них вооруженные люди в больших остроконечных соломенных шляпах, в беретах, в головных платках, одетые кто как или полуголые. Одни подбегают к шоферу, спрашивают документы, другие просто приветствуют и машут винтовками. На некоторых баррикадах едят — женщины принесли обед, тарелки расставлены на камнях, детишки в промежутке между ложками супа ползают по бойницам, играют патронами и штыками. И чем ближе к городу, с первыми улицами предместий, тем глубже мы вступаем в поток раскаленной человеческой лавы, неслыханного кипения огромного города, переживающего дни высшего подъема, счастья и безумства.
Заражаясь все больше этим настоянным в воздухе волнением, слыша, как тяжело колотится собственное сердце, с трудом продвигаясь в сплошной толчее, среди молодежи с винтовками, женщин с цветами в волосах и обнаженными саблями в руках, стариков с революционными лентами через плечо, среди портретов Бакунина, Ленина и Жореса, среди песен, оркестров и воплей газетчиков, мимо свалки со стрельбой у входа в кино, мимо уличных митингов и торжественного шествия рабочей милиции, мимо обугленных развалин церквей, пестрых плакатов, в смешанном свете неоновых реклам, огромной луны и автомобильных фар, временами сшибая публику кафе, столики которых, заняв всю ширину тротуара, добрались до мостовой, я наконец подошел к отелю «Ориенте» на Рамблас-де-лас-Флорес..
Беспрерывно движется по улицам густой поток автомобилей. Это сборище машин всех марок, большей частью новые, дорогие, роскошные машины. Они все исписаны белой масляной краской, огромными кривыми буквами по кузову и по крыше: названия разных организаций и партий или просто лозунги. Краска тяжелая, крепкая, несмываемая, — исписанную так машину ее бывший владелец не может без полной перекраски вернуть в частное свое пользование. В машинах выбиты и прострелены стекла, текут радиаторы, сорваны подножки; некоторые украшены цветами, бусами, лентами, куклами. В машинах ездят все, возят всё; они скопляются на перекрестках, на площадях, сшибаются друг с другом, ездят по левой стороне, — это озорной праздник вырвавшихся на свободу автомобилей. Все большие здания заняты, реквизированы партийными организациями и профсоюзами. Анархисты взяли отель «Риц». Другой громадный отель, «Колумб», занят Объединенной социалистической партией. В десяти этажах «Колумба» ноев ковчег комитетов, бюро, сборных пунктов, комиссий и делегаций. Сильно напоминает украинский Наркомвоен 1919 года. По лестницам тащат тюки газет, связки оружия, арестованных, корзины винограда, бутылки с оливковым маслом. Между взрослыми бегают и играют в пятнашки дети, — их оставляют на день родители, несущие караульную службу в милиции. Здесь работают и спят. Кроме каталонцев и испанцев много иностранных лиц и голосов. Немец приводит в порядок склад оружия; американки устроили санитарную службу; венгерцы сразу занялись любимым делом — создали пресс-бюро, стучат на восковках и крутят на ротаторе информационный бюллетень на пяти языках; итальянцы смешиваются с испанской толпой, но чувствуют себя старшими.
Рабочие приводят в отель «Колумб» захваченных фашистов. Им объясняют, что этим должна заниматься республиканская полиция. Но они этого не понимают и уходят, оставив пленников, их бумаги, их золото, бриллианты и пистолеты. «Сегуридад» (управление безопасности) не торопится принимать арестованных — так при комитетах всех партий образовались маленькие кустарные полиции и тюрьмы.
Во втором этаже «Колумба» военный отдел. Здесь формируют рабочие отряды для взятия Сарагосы. Записывается много молодежи, но есть и старики. Уже отправлено пять тысяч человек. Не хватает винтовок — а город ими наводнен. На бульварах все гуляют с винтовками. За столиками кафе сидят с винтовками. Женщины с винтовками. С оружием едят, с ним ходят смотреть кинокартины, хотя уже есть специальный декрет правительства — оставлять винтовки в гардеробе под номерок. Рабочие получили в руки оружие — они не так легко отдадут его.
По улицам проходят похоронные процессии. Мертвецов привозят с фронта или откапывают под развалинами домов, где шли бои. Павших бойцов несут в гробах не горизонтально, а вертикально, и мертвые, как бы стоя, призывают живых продолжать борьбу. Вслед за похоронами несут растянутые одеяла и простыни — публика щедро швыряет в них серебро и медь для помощи семьям убитых.
Но, несмотря на оружие и ежечасные беспорядочные стычки и перестрелки, в городе нет озлобления. Атмосфера скорее взвинченно-радостная, лихорадочно-восторженная. Еще длится столь неожиданный и столь заслуженный триумф уличных боев народа с реакционной военщиной. Безумство храбрых, дерзость рабочей молодежи, пошедшей с карманными ножами на пушки и пулеметы и победившей, гордость своей пролитой кровью наполняет огромный пролетарский город упоением и уверенностью. Все преклоняется перед человеком в блузе, с винтовкой, все льстит ему. В кафе и кабачках отказываются брать с него деньги. Лучшие артисты поют для него на бульварах, тореадоры обнимаются с ним на перекрестках, элегантные звезды кабаре и кино дразнят его прославленными своими ногами, они не жалеют цветных каблуков в танцах на асфальтовой мостовой, они серебристо смеются соленым остротам портовых грузчиков.»  [6]

10 августа 1936 года. Первый боевой поход Морских Сил РККА

Первый боевой поход отряда из двух крейсеров Черноморского флота ВМС РККА («Красный Кавказ» и «Червона Украина») начался 10 августа 1936 года. Крейсерами тогда командовали Андрей Иванович Заяц («Червона Украина») и Николай Филиппович Заяц («Красный Кавказ»), в связи с чем в кругах моряков-черноморцев бригада крейсеров в шутку называлась «заячья бригада». Первый боевой поход  доставил в Картахену Чрезвычайного и полномочного посла СССР в Испании Михаила Николаевича Тухачевского, ,  военного атташе Григория Михайловича Штерна, военно-воздушного атташе Якова Владимировича Смушкевича и группу из двадцати военных и морских советников, а также переводчиков и специалистов в международной торговле. Все они имели дипломатические паспорта помощников военного, либо военно-морского  или военно-воздушного атташе  и формально входили в штат посольства СССР в Испании, фактически проходя дипломатическую службу не в здании посольства, а преимущественно в штабах военных частей и соединений республиканцев.
В соответствии с «Положением о статусе военного советника СССР», которое было опубликовано в «Красной Звезде» 30 июля 1936 года, статус военного советника исключал применение советниками оружия, кроме целей необходимой самообороны. Основной задачей советников «первого призыва» было ознакомление с ситуацией на местах, выявление  сильных и слабых сторон сохранивших лояльность вооруженных сил Испанской республики, формирование на усмотрение правительства и командования республиканских вооруженных сил планов мероприятий в части поставок вооружения и военной техники, а также организации военного строительства. Поскольку военнослужащих со знанием испанского языка среди старшего и высшего комсостава к тому времени в СССР не оказалось, в состав первой миссии были назначены исключительно военнослужащие со знанием французского языка, как наиболее близкого по своей языковой группе к испанскому. Одновременно, во всех военных округах были незамедлительно развернуты курсы испанского языка для старшего и среднего комсостава.
Корабли, кроме личного состава военно-дипломатической миссии,  доставили в Испанию два центра дальней радиосвязи на шасси грузовых автомобилей ЗИС-6 для бесперебойной радиосвязи главного военного и главного морского советника с Москвой, а также специальный военный груз: 200 пулеметов Максим и Гочкисс, и 13.347 однозарядных итальянских 11-мм «Vetterli” (10,4x47R) и 8 миллионов патронов к ним.
Поход прошел без происшествий, однако провокационные облеты советских кораблей мятежными самолетами привели командование Черноморского флота  к выводу о необходимости дальнейшего усиления ПВО крейсеров. На местах, где в 1927 году были установлены  75-мм зенитные пушки, по окончании Первого боевого похода срочно установили счетверенные пулеметные установки калибра 7,62-мм системы Максима. Это же мероприятие провели и с парой остававшихся на Черном Море крейсеров: «Коминтерн» и «Профинтерн».

12 августа 1936 года. Испания. Арагорнский фронт. Кольцов

Позиции фашистов западнее  Барселоны имеют на своем левом фланге отроги Пиренейских гор, а на правом — город Теруэль. Почти посередине фронт пересекается рекой Эбро. Правительственные части ставят себе задачей отрезать фашистов от Пиренеев, прорвать фронт между Сарагосой и Уэской и, наконец, взять оба города, которые прикрывают провинцию Наварра — самый реакционный центр мятежа.
Я приехал к месту боевых действий, где в домике шоссейных рабочих стоит рота из полка Вильальба. Местный капитан, пожилой и толстый, остался очень недоволен его желанием пройти по передней линии и предложил вместо этого пообедать. Обед будет чудесный — баранина уже жарится на угольях, вино изумительное, фруктов таких нигде не сыскать.
— Кто ваш противник?
— Мятежники.
— Конкретно кто, какие силы? Сколько орудий, пулеметов? Есть ли кавалерия?
Капитан пожал плечами. Противник потому и называется противником, неприятелем, энемиго, что не сообщает о своем расположении, о своих силах. Иначе он был бы не неприятель, не энемиго, а приятель, амиго! Все кругом засмеялись познаниям и остроумию капитана.
— А разведки вы не делали?
Нет, капитан не делал разведки. Хотя один солдат ходил охотиться на диких кроликов и говорит, что слева у мятежников есть пулеметы, они в него стреляли. Если сеньору хочется, парня можно расспросить поподробнее; капитан сам давно собирался это сделать. Стали искать парня, но он, оказывается, уехал в Лериду, у него заболела сестра. Тем временем дело все-таки подходит к обеду. Обед в самом деле отличный. Сидят по-демократически, все вместе, все чинно прислушиваются к любезной беседе, которую переводит Марина; капитан хвалит Красную Армию, а Кольцов хвалит испанскую. Капитан объясняет, что он уже тридцать лет на военной службе, что он всегда был и всегда будет предан правительству. Он не может понять, как так люди могли выступить против правительства. Мало ли что правительство им не нравится — это еще не резон против него восставать. Правительство есть правительство… Горы ароматной баранины постепенно тают. Меня научили пить из поррона — глиняной посудины с одним коротким и одним длинным носом, — направляя струю вина прямо в раскрытый рот; всех смешит мое неумение. Они поражены, узнав, что в России нет порронов и что там умеют пить только из стаканов. [6]

13 августа 1936 года. Англия. Лондон. Майский

В прошлом у меня никогда не проявлялось особенного интереса к Испании. По совести сказать, я и не очень много знал о ней. Картины Веласкеса и Гойи, образы Колумба и Кортеса, костры инквизиции, «Дон-Кихот» Сервантеса, романы Бласко Ибаньеса — вот, в сущности, и все, что мне обычно приходило в голову при слове «Испания». И это не было случайностью. На протяжении многовековой истории пути России и Испании нигде  не скрещивались. Эти две страны никогда не приходили в дружеские или враждебные контакты. Они следовали разными дорогами, разделенные громадными по тем временам географическими пространствами и не связанные никакими нитями политического, экономического или духовного взаимодействия. Даже в наполеоновскую эпоху, когда Россия и Испания делали, по существу, одно и то же дело, ведя упорную борьбу против всеевропейского засилья Бонапарта, между ними было мало общего. Правда, в 1808 году, в самом начале борьбы испанского народа против французского нашествия, Севильская хунта обратилась к русскому императору Александру I с просьбой о помощи, но последний остался глух к этому. Правда, четыре года спустя, в июле 1812 года, после разрыва между Александром и Наполеоном, Россия и Испания заключили договор о военном союзе, но его воздействие на последующее развитие событий было очень незначительным. Правда, революция 1820-1823 годов в Испании имела большое влияние на движение декабристов, но трагический конец этого движения тоже сыграл свою роль: в России постепенно заглохла память о второй испанской революции.

Все эти обстоятельства нашли свое отражение и в судьбах развития русской культуры, русской общественной мысли на протяжении XIX и XX веков. Испания в этих судьбах не играла почти никакой роли. А отсюда, естественно, вытекала и слабость интереса к Испании со стороны нашей интеллигенции. Интересовались Германией, интересовались Францией, интересовались Англией, интересовались Италией, а Испания привлекала к себе внимание разве только каких-либо оригиналов. Вплоть до 1936 года она занимала весьма скромное место и в международной политике. Не отличались яркостью и события ее внутренней жизни.

Летом 1936 года в политических кругах Европы господствовало мнение, что события в Испании — это чисто внутренняя борьба, которая должна закончиться в течение нескольких недель и не возымеет сколько-нибудь значительного влияния на международную ситуацию. У меня не было уверенности в правильности такого прогноза. Однако, едва только закрылся английский парламент и в Лондоне начался мертвый политический сезон, я, как обычно, решил ехать в отпуск. Запросил об этом Москву. Наркоминдел не возражал. И в середине августа 1936 года мы с женой покинули Англию на семь недель. Сначала поехали в Сочи, а затем отправились в длительное и чрезвычайно интересное путешествие по Кавказу. [5]

14 августа 1936 года. Испания. Арагорнский фронт. Колонна Дурутти

Лидер Федерации анархистов Иберии Буэнавентура Дуррути вышел на городскую площадь прифронтового городка Бухаралос,  которая была теперь переименована просто в «Площадь Дуррути». Он был одет в синее холщовое моно (рабочий комбинезон, ставший остро модным с победой Народного фронта); шапка его была сшита из красного и черного сатина. Высокий, атлетического сложения мужчина с красивой, чуть седеющей головой и властным голосом подавлял окружающих и любил это чуство преклонения толпы. Вид площади радовал его глаз — весь город увешан красно-черными флагами, заклеен декретами за подписью Дуррути или просто плакатами: «Дуррути приказал то-то и то-то». Сам он со штабом расположился на шоссе, в домике дорожного смотрителя, в двух километрах от противника. Это не было очень-то осторожно, но подчинено показу демонстративной храбрости. «Умрем или победим», «Умрем, но возьмем Сарагосу», «Умрем, покрыв себя мировой славой» — значилось на знаменах, на плакатах, в листовках.
Подняв кучу пыли, на площадь вкатился автомобиль, из которого в поисках Дуррути вылез Труэба  — командир соседней колонны, сформированный коммунистами.
— Для чего Вы приехали? – резко спросил Дурутти.
— Надо согласовать наши планы – предложил Труэба.
— Какие еще планы? Может быть, только сотня из нас останется в живых, но эта сотня войдет в Сарагосу, уничтожит фашизм, поднимет знамя анархо-синдикалистов, провозгласит свободный коммунизм… Я войду в Сарагосу первым, провозглашу там свободную коммуну. Мы не будем подчиняться ни Мадриду, ни Барселоне, ни Асанье, ни Хиралю, ни Компанису, ни Казановасу. Хотят — пусть живут с нами в мире, не хотят — мы пойдем на Мадрид… Мы покажем вам, большевикам, испанским и русским, как надо делать революцию, как доводить ее до конца. У вас там диктатура, в СССР в Красной Армии теперь заведены полковники и генералы, а у меня в колонне нет ни командиров, ни подчиненных, мы все равны в правах, все солдаты, я тоже здесь только солдат – возмутился Дурутти.
— У меня никто не служит из-за долга, из-за дисциплины, все пришли сюда только из-за желания бороться, из-за готовности умереть за свободу. Вчера двое попросились в Барселону повидать родных — я у них отнял винтовки и отпустил совсем, мне не надо таких. Один сказал, что передумал, что согласен остаться, — я его не принял. Так я буду поступать со всеми, хотя бы нас осталась дюжина! Только так может строиться революционная армия. Население обязано помогать нам — ведь мы боремся против всякой диктатуры, за свободу для всех! Кто нам не поможет, того мы сотрем с лица земли. Мы сотрем всех, кто преграждает путь к свободе! Вчера я распустил сельский совет Бухаралоса — он не помогал войне, он преграждал путь к свободе – продолжил свой страстный монолог Дурутти
— и все же если мы будем биться сообща, до достигнем успеха скорее — возразил Труэба.
Дурутти вынул карту и показал расположение отрядов.
— Нас держит железнодорожная станция Пина. Поселок Пина в наших руках, а станцию держат они. Завтра-послезавтра мы перейдем Эбро, двинемся к станции, очистим ее, — тогда правый фланг у нас будет свободен, мы займем Кинто, Фуэнтес-де-Эбро и подойдем к стенам Сарагосы. Бельчите сдастся само — оно окажется окруженным у нас в тылу. А Вы, — он кивнул на Труэбу —все еще возитесь с Уэской?
— Мы готовы подождать с Уэской и поддержать ваш удар с правого фланга, — скромно сказал Труэба — Конечно, если ваш удар серьезный.
Дуррути молчал. Потом нехотя откликнулся:
— Если у вас есть желание — помогайте, нет желания — не помогайте. Сарагосская операция — моя, и в военном, и в политическом, и в военно-политическом отношении. Я за нее отвечаю. Дав нам тысячу человек, думаете ли вы, что мы станем делить с вами Сарагосу? В Сарагосе будет или свободный коммунизм, или фашизм. Берите себе всю Испанию — оставьте меня с Сарагосой в покое! [6]

21 августа 1936 года. СССР. Москва. Политбюро ЦК ВКП(б).

— Товарищи, — открыл заседание Политбюро ЦК ВКП(б) его генеральный секретарь Сергей Миронович Киров, — сегодняшнее заседание посвящаем событиям в Испании, которые нам осветит нарком обороны Иероним Петрович Уборевич.
— Товарищи, 8 августа  правительство Испании окончательно потеряло самый очевидный канал снабжения оружием:  Франция объявила о полном эмбарго на ввоз оружия в Испанию. Как я слышал от Литвинова, пацифисты и изоляционисты Европы были довольны французской декларацией 8 августа, а испанские же республиканцы расценили данный акт Парижа как удар в спину.
Против сложившейся политической ситуации не помогло ни одноименное название правящих партий, ни совершенно очевидное соображение, что победа националистов над Испанским Народным Фронтом будет иметь серьезные последствия для обороноспособности собственно Франции. Франция с победой националистов в Испании не только получит авангард фашистских сил на южной границе вместо лояльного союзника, но и, одновременно, угрозу своим средиземноморским коммуникациям.
10 августа мы организовали первый в истории РККА боевой поход отряда крейсеров, и в его итоге доставили в Картахену дипломатический состав советской миссии, а также 13 тысяч винтовок и 300 пулеметов без происшествий.
Силы мятежников, между тем, усилились более значительно: еще 27 и 28 июля генералу Франко в Испанию были доставлены итальянские бомбардировщики СМ-81 и немецкие Ю-52.  С 28 июля прибывшие в Андалузию германские и итальянские пилоты начали совершать боевые вылеты. В их распоряжении было тогда не более 40 машин, но это были новые, не изношенные самолеты, хорошо снабженные всем необходимым. Меньшая часть иностранных летчиков получила задание прорвать блокаду Марокко, большая — перебросить колониальные войска в метрополию. Над проливом заработал своего рода воздушный мост. Непрерывной вереницей «Юнкерсы» и «Савойи» вылетали из Сеуты и Тетуана и приземлялись в Хересе, доставляя марокканцев, легионеров, оружие, снаряжение. Они редко встречали противодействие — республиканские ВВС в Андалузии почти отсутствовали. По самолетам Гитлера и Муссолини стреляла только зенитная артиллерия республиканских кораблей, дежуривших в проливе. Что касается лошадей, то их  удалось переправить из Африки только после прорыва морской блокады Марокко.
Этот пункт был осуществлен к 5 августа немецкими летчиками. «Юнкерсы» несколько раз атаковали республиканские блокадные силы. Каждый раз они оттесняли республиканские эсминцы к Малаге, но те возвращались. И только когда «тримоторес» без потерь прорвались через неточный зенитный огонь неприятеля и 250-килограммовыми бомбами подбили линкор «Хайме I» и крейсер «Сервантес», убив и ранив около 50 человек, результат был налицо. Прямые попадания в крупнейшие корабли Республики вызвали замешательство команд и судовых комитетов. Ремонт линкора в Картахене занял полмесяца.
5 августа первый караван судов с войсками и грузами (в том числе с лошадьми) из Марокко благополучно пересек Гибралтар и бросил якорь в Альхесирасе. Все доставленное мятежники экстренно выгрузили на берег и вывезли из порта. Наутро Альхесирас поплатился за дерзость — республиканский флот подверг городок сильной бомбардировке, вызвав пожары и разрушения и потопив канонерку фашистов. Но, наказав Альхесирас, главные силы республиканцев окончательно отошли на восток — в Малагу и Альмерию.
Судовые комитеты оставили дежурить в проливе небольшие силы — несколько эсминцев и подводных лодок. От последних, впрочем, совсем не было проку — они были неспособны бороться с авиацией. Трем же эсминцам трудно было противодействовать осмелевшим мятежникам. Блокада Марокко ослабевала. Сказывалось плохое техническое состояние большинства кораблей, отсутствие офицеров, полнейший упадок дисциплины и бесплодное ожидание поддержки с суши и с воздуха.
Мятежники шаг за шагом наращивают количество морских перевозок из Марокко. Довольно многочисленный республиканский флот, пока не имевший серьезных противников на море («Альмиранте Сервера» и «Веласко» действовали далеко — в Бискайском заливе), не смог противостоять воздушной угрозе.
Таким образом, в своем прогнозе в июле сего года я оказался не прав: впервые в военной истории выяснилось, что морское превосходство может быть полностью нейтрализовано воздушным превосходством.
С 8 августа немецкие и итальянские летчики, завершив решение морских задач, приступили к боевой работе на сухопутном театре военных действий.
С 14 августа в Испанию начались поставки итальянских танкеток Carro CV3/33, а на следующий день итальянские флот и авиация сыграли важную роль при ликвидации попытки каталонских националистов отбить у путчистов остров Мальорка.
Тем временем из Марокко на материк были переправлены обстрелянные войска из Марокко, и охваченная мятежом территория материковой Испании расширилась. Уже за первые 5 дней «африканцы», не встречая серьёзного сопротивления, прошли 300 километров по бывшей республиканской провинции Эстремадура на соединение с Северной армией Молы. В итоге националисты взяли под контроль испано-португальскую границу и прилегающие к ней местность целиком, без существенных трудностей взяв Кадис, Севилью и Мериду, и соединились со своими сторонниками в центральной и южной части Испании. 15 августа пал последний оплот республиканцев в Эстремадуре — город Бадахос. [1]
— Теперь послушаем товарища Литвинова, — продолжил заседание Киров.
-23-24 июля 1936 года состоялся визит французского премьера Блюма в Лондон, после которого была провозглашена политика невмешательства. Дальнейшая политика французского руководства в испанском вопросе вплоть до 4-5 августа характеризуется колебаниями, непоследовательностью, крайностями, ожесточенной внутриполитической борьбой. Так, 25 июля Париж признал военные поставки в другую страну равносильными вмешательству в ее дела, в тот же день решением совета министров Франции была запрещена продажа оружия республиканской Испании, хотя такие действия не от лица правительства не осуждались. 1 августа 1936 года французский кабинет со ссылкой на испано-французский договор 1935 года отменил и это решение. В ночь с 1 на 2 августа в результате дебатов французское министерство иностранных дел приняло ноту Великобритании и Италии, которая содержала предложение о заключении соглашения о невмешательстве между этими тремя странами с отказом от поставок оружия обеим воюющим сторонам (так называемые «средиземноморское соглашение»).
Италия на несколько дней задержала ответ, Англия сочла трехстороннее соглашение нерезультативным, в ответной ноте (4 августа) выразив пожелание включить в него Германию и Португалию. Уступая британской просьбе (повторенной дополнительно в ноте в посольство Франции после обеда 4 августа Галифаксом), французский МИД вечером того же дня направил приглашение этим странам. Тогда же пришел ответ из Берлина — Германия заявила, что готова присоединиться к соглашению, но свое принципиальное согласие на невмешательство Германия обуславливала участием в нем СССР.
Следующий французский шаг в этом направлении – передача СССР 5 августа уже официального предложения принять принцип невмешательства во внутренние дела Испании и «участвовать в отмеченном соглашении». По указанию товарища Кирова до сих пор мы не давали никакого ответа на это предложение.
Также известна заинтересованность британского правительства в подключении к соглашению стран-производителей оружия – Чехословакии, Бельгии и Швеции. [7]
Подготовленный нами проект советского ответа на французское предложение, предполагает обусловить согласие СССР немедленным присоединением, в первую очередь, Италии, Германии и Португалии.
— Какие будут мнения – спросил Киров – подписывать ли нам соглашение о невмешательстве?
— Становиться на сторону империалистов я бы не стал, давайте воздержимся от соглашения – высказался Каганович.
— С Вашего разрешения, я доложу чисто военно-техническую оценку событий. Наши способности по поставке вооружений в  связи с территориальной удаленностью всегда будут более слабыми, чем поставки мятежникам со стороны Италии, Германии и Португалии. Следовательно, продолжение вмешательства скорее на руку мятежникам.  Если удастся прекратить интервенцию и поставки оружия со стороны фашистских государств, то даже в сложившейся обстановке, когда африканские части пересекли Гибралтар, вооруженный народ мятежников сомнет в силу огромного численного превосходства. Следовательно, для поддержки республиканцев против фашистов соглашение лучше подписать  – высказался Уборевич.
— Я против подписания соглашения – возразил Уборевичу Микоян, — мы уже заключили договор с Испанией, и поставки устаревшего оружия по нему для нас будут очень выгодны, потому что больше никому мы такую массу винтовок не продадим.
— Я за подписание – высказался Молотов, — Испания для нас вопрос второстепенный, а вот отношения с Англией, Францией, США, Италией и Германией, нам нужны как воздух. Без отношений мы  индустриализацию не завершим.
— Я против подписания – коротко заявил Ворошилов, — никакая бумажка фашистов все равно не удержит.

— Я – за подписание соглашения, сказал Рудзутак, — для нас крупные державы сейчас важнее.  Как бы мы в 33 году без их продовольствия прожили?
— Есть ли еще аргументы? – спросил Киров. Если нет, давайте голосовать.
— У меня предложение, — неожиданно подал голос Куйбышев.  Иностранное оружие выпуска до 1917 года – это не просто оружие, которое бесполезно загромождает склады РККА. Оно, после его доставки на фронт, никак не может быть с нами связано, что имеет уже важное дипломатическое отличие от, скажем, танка Т-26, который с нами обязательно свяжут. Давайте соглашение подпишем, а тем временем  начнем секретную поставку устаревших пушек и винтовок. Если фашисты снабжение мятежников прекратят, то по исчерпании дореволюционных запасов прекратим поставку и мы.
— Блестяще, Валериан Владимирович. Итак, голосуем.  Шесть голосов за подписание соглашения, три голоса против – решение принято. Соглашение будем подписывать, и одновременно начнем секретные поставки по предложенному   Валерианом Владимировичем плану.  Действуйте, Максим Максимович. 
24 августа соглашение о «невмешательстве», подписали все европейские государства, в том числе и СССР, а 9 сентября в  Лондоне при Лиге наций начал работу специальный «Комитет невмешательства в испанские дела».

Использованная литература.

[1] Данилов Сергей Юльевич. ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА В ИСПАНИИ (1936-1939)
[2] Федерико, Жос. ЗАПИСКИ ИСПАНСКОГО ЮНОШИ
[3] Антон Прокофьевич ЯРЕМЧУК 2-й.  РУССКИЕ ДОБРОВОЛЬЦЫ В ИСПАНИИ 1936-1939
[4] Розин Александр.  Советские моряки в Гражданской войне в Испании в 1936-1939гг.
[5] Майский, Иван Михайлович. Испанские тетради
[6] КОЛЬЦОВ, Михаил Ефимович. ИСПАНСКИЙ ДНЕВНИК
[7] В.В. Малай. Испанский «вектор» европейской политики (июль-август 1936 г.): рождение политики «невмешательства»