На тарелке вверх лапками лежит муха. Последняя из порции. Не могу больше. Не-а. Ни за что. С трудом приподнимаю голову, чтобы сделать глубокий вдох, и встречаюсь глазами с мамой.
Всё. Я проиграл. Как проиграл бы любой на моём месте. Мамы – они такие.
Против ожидания, живот от последней мухи не лопается. Внутри что-то бурчит, побулькивает, плещется, разминает пузо изнутри, натягивая кожу до полупрозрачности. В унисон с пищеварительной симфонией вступает хор довольной молодёжи из глубокой лужи по соседству – брачный период в самом разгаре.
Сыто икнув, откидываюсь назад и демонстративно закатываю глаза. Чувствую, что если сейчас их закрою, то в следующий раз они откроются уже утром. Может, даже и не завтрашним.
– И стоило представления устраивать… – ворчит мама, собирая пачкой несъедобные крылышки. – Я уже сотню раз тебе рассказывала, сколько нужно биоматериала для полноценной трансформации, для всех её этапов. Если, конечно, не хочешь на всю жизнь застрять на предыдущей стадии, как эти недоразвитые. – Она кивает головой в сторону входа, откуда доносится кваканье моих сверстников, лишь слегка приглушённое толстым дверным листиком. К счастью, отдельные слова разобрать трудно: однажды я попытался уловить смысл одной из серенад, на пятой строчке густо позеленел и позорно сбежал под воду.
– Ты хоть теорию не забыл? На всякий случай? – повернув голову в мою сторону, в очередной раз спрашивает мама. – Мало ли как оно пойдёт, если что – квакнешь, я буду неподалёку.
– Да не забыл, не забыл, – вяло киваю я тяжёлой, как сом, лапкой. – Сначала мгновенный генетический анализ слюны чужеродного существа, потом ураганная перестройка организма по полученному образцу с усовершенствованием характеристик, формирование ложной памяти из базы геноданных с оптимизацией поведенческой совместимости и всякая другая фигня…
– Это не… не ерунда! – строго восклицает мама. – Это вершина нашей эволюции! Вершина, которой за всю историю существования нашего вида достигли единицы! И среди них, между прочим, твоя сто-сорок-три-раза-пра-бабка. Очень неординарная личность была, если верить архивам. Эти тупые человеки после её трансформации так и не смогли понять сути ни одной из её научных демонстраций! И это представители правящей семьи, представляешь? Именно поэтому я решила добыть для тебя эльфийку, они вроде посообразительнее будут. Ну что, готов?
Прислушиваюсь к внутренним ощущениям. Пузо вроде не возражает.
Неуверенно пожимаю плечами. Мама вдруг громко всхлипывает и изо всех сил прижимает меня к себе. Я испускаю невольный стон – как от напряжения в животе, так и от страха, что он всё-таки лопнет.
– Сынок… Сынуля, милый… Я так хочу, чтобы ты выбился… ну, если не в люди, то хоть куда-нибудь! Только чтобы не в этом болоте! Раз уж не я, то…
– Мамочка, – хриплю я, пытаясь хоть немного отстраниться, – обещаю, я сделаю тебя первой зеленокожей королевой эльфов! Только отпусти-и-и!
– Дюй-мо-воч-ка! – не обращая ни малейшего внимания на мои слова, тянет мама непривычным слащавым голосом и разжимает стальные объятия. – Девочка, а вот и мой сынок, твой будущий муж! Где ты там? Мы уже идём целоваться!
Проклиная гены, болото и последнюю муху, я плетусь за ней, шаркая лапками по дверному листику, в избытке чувств сорванному мамой с петель. С каждым шагом я всё больше ненавижу это бледное насекомое в упаковке из лепестков, так непохожее на полных весёлых ровесниц.
На пороге задерживаюсь и с тоской гляжу на заросли жёлтых цветков. Из воды высовываются рыбьи мордочки, одаривают меня взглядами, полными сочувствия, и уходят вглубь. Серебристые тельца быстро скользят, приближаясь к листу с эльфийкой.
