Председатель комитета домовых (в просторечии — домкома) Кондрат Ионыч выбрался, не торопясь, из-за стола, обвёл глазами не в меру расшумевшихся участников застолья и прогудел:
— Итак…
Пьяненькая молодёжь не сразу, но угомонилась. Последних зазевавшихся горлопанов дружки быстро утихомирили тычками под рёбра. Никому не хотелось, чтобы памятливый Ионыч взял его на заметку.
— Итак, — повторил уже в полной тишине довольный председатель, — сегодня мы провожаем на пенсию нашего дорогого Фрола Титыча. Давайте поприветствуем его!
Раздались громкие хлопки, перекрываемые одобрительным гиканьем и стуком кулаков по столешнице. За другим концом стола приподнялся кряжистый рыжебородый детина, неловко раскланялся и поправил повязку на правом глазу.
— За все эти годы он проявил себя сознательным домовым, — продолжал председатель, — содержал свой подъезд в полном порядке, взысканий не имел, неоднократно награждался почётным тефлоновым веником, взносы в гильдию платил исправно — одним словом, был настоящим примером нашим обалдуям.
Обалдуи дружно гыкнули и начали пихать друг друга локтями, за что тут же схлопотали несколько подзатыльников с разных сторон. Кондрат Ионыч выждал, пока вокруг снова станет тихо, и запустил руку за пазуху.
— Прими же, товарищ, от всего нашего коллектива заслуженную награду за свой героический труд — пенсионный оберег. — Председатель ещё некоторое время исследовал недра рубахи, наконец крякнул и с победным сопением извлёк откуда-то из-под мышек большую серебристую бляшку на шнурке. Подойдя к Фролу Титычу, он торжественно повесил оберег ему на шею и звучно расцеловал в обе щёки.
— Желаю тебе вкусить наслаждений сторицей за все годы, что ты горбатился на своих жильцов. Ешь-пей от пуза, отдыхай сколько влезет, за молодухами бегай — одним словом, радуйся жизни! Теперь не ты будешь обихаживать людей, а они тебя — пылинки сдувать будут, все желания выполнять! Только не забывай изредка хозяев менять. А то смотри, слишком часто помирать придётся, чтобы подозрений не возникало!
Стены кладовки снова задрожали от ликующих воплей. Побагровевший от смущения Фрол Титыч выдавил из себя "Ну… Я… Да, конешно…" и потёр оберег заскорузлым пальцем.
От приоткрытой дверцы во все стороны порскнули подслушивавшие крысы.
* * *
Хозяйка взяла мусорный пакет и загремела ключами. Металлический стук разносился по всей квартире — после того, как дочка на прошлой неделе переехала к жениху, в доме поселилась тишина.
Повернув ручку, хозяйка толкнула дверь от себя — и от неожиданности отступила назад. Здоровенный кот легко проскользнул в двери и застыл, принюхиваясь, посреди коридора. Женщина следила за ним не дыша. Кот завершил изучение квартирных запахов, удовлетворённо фукнул носом, поднял глаза на хозяйку и мяукнул. Чуть поколебавшись, она положила пакет у порога, вернулась в кухню, отрезала ломтик молочной колбасы и положила его перед котом на обрывке газеты.
Кот ел неторопливо, смакуя каждый кусок; женщина стояла рядом и глядела на него с лёгкой улыбкой. Зверь был очень красив — под рыжей шкурой перекатывались литые мускулы, на груди серебрилось круглое пятно. Даже кривой правый глаз не портил общего впечатления.
