Как это было на самом деле. Проблемы
За сундуком что-то громко зашарудело, закопошилось. Староста вскинулся, но тут же досадливо цыкнул зубом и вернулся к своим записям, не обращая внимания на шум. Через некоторое время из-за стенки сундука высунулась мохнатая мордочка овинника; его острое личико подёргивалось от нетерпения.
— Здравия вам, батюшка! Можно доложиться?
— Докладай, — буркнул староста, не отрывая взгляда от берестяного свитка.
— Вчера ночью к Прасковье через трубу залётная огневушка заскочила, а у хозяйки заслонка была открыта. Чуть изба не занялась.
— Вот дура баба! — возмутился староста, откладывая в сторону костяное писало. — Так недолго и село спалить. Ну и как, поймали девчонку?
— Поймать не поймали, а пинков навешали хороших, теперь к нам в село надолго дорогу забудет. У Прасковьи домовой с очажным — чисто звери, за свою избу даже упырю глотку перегрызут.
— Каждому по крынке молока, — распорядился староста. — Лично проследи, чтоб Прасковья свеженького налила, а то она баба прижимистая. Что ещё?
— Ещё боровой с лешим заспорили, кто больше хвороста на зиму заготовил, и начали меряться, чья куча больше. Кто из людей в лес ходил, все злые, гомонят по селу, что впору стоячие деревья рубить — ни одного прутика не найти, ни одной валежинки.
— Что они, совсем ума лишились? — посуровел староста. — С людьми я сам поговорю, а ты скажи обоим балбесам, что если будут дурью маяться, я верлиоку разбужу и к ним пошлю разбираться.
Овинник посерел со страху.
— Не надо верлиоку, мы быстро всё уладим. Я к ним игошу пошлю, он паренёк шустрый и сообразительный, знает, что где сказать.
— Игошу так игошу. Чего ещё скажешь?
— Ну, тут, как бы…
Овинник замялся. Староста поднял кустистую бровь и испытующе поглядел на овинника.
— Ты не мямли, давай сразу главное говори.
Овинник виновато поглядел на грозного старосту снизу вверх и наконец решился:
— Я в твоих закромах, батюшка, недостачу обнаружил. Больше пуда пшеницы подъели снизу. По всем признакам, злыдни…
— Что?! — табурет полетел в сторону, со стола с лёгким стуком посыпались берестяные свитки. — У меня?! Злыдни?! Ах вы бездельники! Лежебоки нечистые! Как посмели допустить? Да я знаешь, что с тобой сделаю? Может, хочешь с попом знакомство свести?
Бедный овинник вжался в угол и трясся мелкой дрожью, безуспешно пытаясь выдавить из себя хоть слово в оправдание.
— Ведун… — наконец пропищал он.
— Что — ведун?
— Уже позвал ведуна. Через час с небольшим придёт и заговор прочитает. Прости, кормилец, я всю недостачу из своих запасов возмещу! Ты же знаешь, я для тебя всё что угодно!..
Из узенького глаза выкатилась слеза и с шипеньем упала на устланный опилками пол. Запахло горелым, на выскобленной дочиста доске образовалось чёрное пятно. Староста окинул взглядом скрюченную фигурку и заметно помягчел.
— Ладно, — проворчал он, — только чтоб это в первый и последний раз. И никому ни словечка! Прознают сельчане — позору не оберёшься. Иди, недотёпа, работай.
Овинник отвесил несколько мелких поклонов, быстро собрал свитки, поставил табурет на место и уже было засеменил обратно за сундук, но вдруг остановился на полушаге.
— Да, чуть не забыл, тут ещё одно затруднение. К селу какая-то человеческая толпа приближается, с оружием. Летавицы говорят, лихие люди, поляки с литвой…
— Какие, к бесям, поляки?! — взревел староста. — Что, меня уже и по таким мелочам беспокоить будешь?
— Да нешто я посмел бы? — испуганно пискнул овинник. — Дозволу ведь надо испросить…
— Испросил? — мрачно поинтересовался староста, тяжело присаживаясь на табурет.
Овинник съёжился и чуть заметно качнул головой.
— И что делать собираешься?
— Я сразу две заковыки думаю решить одним махом, — зачастил овинник. — К нашему болотнику в гости родич приехал, немец из английского краю. Спесивец такой — это ему неинтересно, то ему скушно… Болотник, бедолага, уже не знает, как его развлечь.
— Что за немец? — полюбопытствовал староста, не отрываясь от записей.
— Перевертень с болот, — двинул плечиком овинник. — В пса перекидывается, огромного такого, с горящей мордой. Я ему предложу с пришлецами разобраться. И пусть только пожалуется, что неинтересно!
— Ты не очень-то обихаживай этих иноземцев, — рассеянно погрозил пальцем староста, бегая глазами по строкам. — Им только дай волю — на шею сядут.
— Как скажешь, батюшка, — закивал овинник. — Вернётся с болота — лешак его вскорости домой и отправит. Пора и честь знать, уже который день тут ошивается. Так я пойду?
Уткнувший нос в свитки староста нетерпеливо махнул ладонью.
Закончив делать заметки, он встал из-за стола, в раздумье прошёлся несколько раз взад-вперёд по избе, подошёл к окну и выглянул во двор. Дворовой на пару с банником уже заканчивали разгребать снег, по обе стороны от дорожек громоздились аккуратные сугробы. Через окошко сеновала было видно, как крошечный соседский мальчишка увлечённо таскает за волосы сенника. Большая косматая голова моталась из стороны в сторону, но умаявшийся за ночь хозяин головы не просыпался.
Староста тяжело вздохнул, поглядел на икону в углу и на всякий случай перекрестился.
