История России. Часть XII — 1812 год, конец Наполеона и Венский Конгресс (Russia Pragmatica)

Доброго времени суток, уважаемые коллеги. Продолжаю публиковать свой унылый идеалистически-утопический цикл про Россию Прагматическую, и сегодня речь пойдет о 1812 годе, Шестой коалиции и послевоенном разделе мира, а также некоторых иных важных вопросов 1810-1815 годов. Боевые действия будут рассмотрены по возможности детально, хоть и без особого фанатизма, как и условия Венского конгресса.

Содержание:

1812 год

Условия Тильзитского мира соблюдались обеими сторонами не слишком ревностно. Россия продол­жала торговать с Великобританией через Архангельск, в ответ англичане втайне продолжали поддер­живать Россию субсидиями, так как русская армия показала себя лучше всех прочих в вопросах борьбы с Наполеоном, и Александр I дал понять, что намерен закончить начатое любой ценой. Когда потребовалось надавить на Швецию, дабы та присоединилась к континентальной блокаде, Россия выступила вместе с Францией, но при этом через англичан шведам был дан тонкий намек, и те согласились с французскими требованиями, хоть и продолжили торговлю точно так же, как и русские – с искренним удивлением любой раз, когда на факт нарушения договоренностей им указывали французские представители. Косвенным результатом этих действий стал Абосский договор 1810 года между Россией и Швецией, объявлявший «Вечный мир» и окончательно закре­пив­ший Финляндию за русскими. Взамен Россия гарантировала интересы Швеции, сохранение торговли зерном и даже особые льготы с его закупкой, а также некоторые другие важные нюансы – факти­чески с этого момента Швеция стала постепенно втягиваться в сферу влияния России. Французы знали обо всем этом, но пока ничего сделать против не могли – Наполеон то воевал с испанцами, то с австрияками, то устраивал свадьбу, в результате чего ему было не до России. Кроме того, фран­цузы продолжали вкладывать средства во врагов России – так, они до конца поддерживали Осман­скую империю и не позволили ей окончательно пасть, систематически накачивали Великое гер­цог­ство Варшавское ресурсами и создавали его армию, а также пытались настроить австрияков против русских, хоть это было и непросто: Австрия, не участвовавшая в русско-турецкой войне, фактически укрепила свое влияние в Сербии благодаря расширению ее автономии и утверждения там про­австрий­ского [1] Карагеоргия, да и французов опять же требовалось как-то побороть, а у русских это пока получалось лучше всего. Но и Наполеону, и Александру было ясно, что им все равно придется вновь встретиться на поле боя, и что Тильзитский мир – это передышка.

Россия начала готовиться к войне с французами еще с 1808 года, когда стало ясно, что Османской империи приходит конец. Постепенно увеличивалось количество полков армии, укреплялись резервы за счет формирования новых полков милиции, накапливались вооружение и боеприпасы. Впервые за долгое время пришлось прибегнуть к созданию ополчения, хотя пока его сбор носил лишь общий план – дескать, если начнется война и появится необходимость, тогда и созовем, однако под руководством бывших и действующих военных будущих ополченцев стали учить элементарным навыкам обращения с оружием и строевой подготовке во время сборов, прово­див­шихся раз в несколько месяцев. Понимали и в народе, что с французами придется воевать, и война эта решит если не все, то уж очень многое, в результате чего в стране начался патриотический подъем. Свободные горожане, крестьяне и даже не служившие ранее дворяне начали подавать добровольные заявки о поступлении в армию, и по личному указу императора из таких стали формировать отдельные волонтерские полки, которые использовали особую униформу. Особенно приметным был 4-й волонтерский полк, во главе которого временно, а затем и постоянно встал Афанасий Кукушкин, отслуживший ранее срок в армии. Значительная часть солдат этого полка была такими же ветеранами былых войн, отслужившими свой срок, но вернувшиеся в армию по патрио­ти­ческому зову. Вместе с ними пришли многие не служившие в армии, но испытывающие сходные чувства, и все они носили «визитную карточку» полка – пышную бороду. В этом же полку по стечению обстоятельств оказалось большое количество старообрядцев. Кукушкин и прочие старожилы так вымуштровали своих солдат, что в будущем этот полк покажет себя ничуть не хуже регулярной армии, по доблести будет состязаться с гвардией, а его командир будет увековечен в бронзе после своей гибели на Бородинском поле. Готовились к войне и французы, причем основа­тельно – после былых сражений с русскими Наполеон решил, что ему просто нужно больше войск, чем у него уже есть, и стал собирать огромную по тем временам армию для похода в Россию – численность ее доходила до 600 тысяч человек. Россия, при серьезном напряжении сил, готовилась встретить французов с армией сравнимой численности, без учета совсем еще неподготовленных полков ополчения и полков, отвлеченных на другие регионы, включая Османскую империю, которая продолжала выплачивать контрибуцию.

Наполеон вторгся в Россию 24 июня 1812 года, и наступление велось сразу по трем направлениям: на Ригу, Вильно-Витебск-Смоленск-Москву, и через юго-западную Беларусь. На первом направле­нии действовала армия Макдональда численностью около 50 тысяч человек; на последнем – франко-австрийские войска под началом Шварценберга числом около 40 тысяч. Остальная полевая армия числом около 300 тысяч человек, разделенная на отдельные корпуса под началом самого Наполеона, двигалась по центру. Еще около 150–170 тысяч человек принадлежали к войскам 2-й линии. Ей противостояли три русские армии – 40-тысячная Долматова (правый фланг), 30-тысячная Винника (левый фланг) и примерно 240-тысячная основная армия во главе с Кутузовым, который выполнял роль временного командующего, пока император находился в Петрограде.  В центре, в качестве корпусных командиров, были собраны наиболее успешные генералы былых войн – Винник, Багратион, Дохтуров, Дубровский. Тем не менее, русские войска были вынуждены начать отступление, так как были рассредоточены и уступали по численности французам. Причем если по центру отступление велось более или менее активно, то на флангах ситуация складывалась ничейно: в арьергардных боях русские войска сильно трепали французов, в результате чего Наполе­ону пришлось раздергивать основные силы или выделять подкрепления из частей 2-й линии. Особенно в этом плане отличился Долматов: заманив французов под Поневеж в полу­окружение, он так побил Макдональда, что тот был вынужден сам начать отступление, и только подход подкреплений из состава центральной армии вынудил русских остановить преследование. В целом, армия Долматова действовала решительно и дерзко, и Наполеон первое время даже думал о том, чтобы сосредоточить удар на северном фланге, но у него и самого по центру все склады­валось не так хорошо, как хотелось: русские войска быстро отступали, при этом сосредотачивая в кулак свои силы и давая изматывающие арьергардные бои. Особенно отличались стрелковые полки и легкая конница: их атаки на колонны французов, оборонительные сражения и засады сильно изматывали воинство Наполеона, который был вынужден признать их высокие боевые качества [2]. Тем не менее, случались и поражения, и потери росли с обеих сторон. Долматов был вынужден отступить к Митаве, и уже там сначала остановил продвижение армии Макдональда, а затем, в ходе двухдневного сражения, целиком разгромил его. Впрочем, это было уже глубокой осенью. Армия Винника же первое время действовала обособленно и старалась разбить силы Шварценберга и примкнувшего к нему Ренье, однако была вынуждена отступить, дабы не попасть в окружение, и присоединиться к основным силам.

Пока основные русские силы отступали на восток, к войскам присоединился император Александр I. Он опять болел, и потому не мог в полной мере командовать войсками, однако его присутствия хватило, чтобы русские войска прибодрились. На отходе были даны два крупных сражения – у Полоцка и Смоленска, где командование осуществлял Кутузов. Результаты сражений оказались спорными, но русская армия продолжала отступать, уступая французам в численности. К Москве в это время стягивались войска со всей России, включая полки волонтеров и ополчения. После сражения у Смоленска царь покинул войска и отправился в тыл, чтобы поторопить войска, провести их смотр, и самое главное – выбрать поле для генерального сражения. Таковое нашли у селения Бородино близ Москвы, и там заранее началось сооружение инженерных укреплений. Сюда же стали стягивать войска из тыла, и сюда направился с главной армией Кутузов. Часть войск пришлось расставлять на флангах, чтобы заблокировать продвижение французам по другим направлениям, войска несли потери в арьергардных боях – в результате чего у Бородина удалось сосредоточить лишь 120 тысяч регулярной армии, 10 тысяч казаков различных войск и 20 тысяч волонтеров и ополченцев – всего около 150 тысяч человек. Командование целиком принял на себя царь, окончательно оправившийся после болезни, войска были готовы сражаться до последнего. Наполеон, в общем-то, оказался рад, что русская армия решила дать генеральное сражение: гонки через всю страну его порядком утомили, а в своей победе в прямой битве он был уверен. Под его началом собрались около 180 тысяч человек, включая многочисленные контингенты австрийцев, немцев, пруссаков, поляков и прочих.

Генеральное сражение состоялось 25-28 сентября 1812 года, и стало одним из самых крово­про­лит­ных сражений своего времени. Первый день оказался пробным – Наполеон провел небольшие фронтальные атаки русских укреплений, которые были отбиты. Не добившись успеха, он отправил 26 числа в атаку большую часть своей армии, при этом предприняв попытки фланговых обходов – но Александр I оказался готов к этому, и французов встречали новые полевые укрепления и русская пехота с конницей. Вместе с бойней по центру развернулись маневренные действия по флангам, и ни одна сторона не могла добиться победы. В день 27 числа все повторилось, только с еще большим ожесточением: французы стремились сломить сопротивление русских, а русские не собирались уступать французам и пяди земли. К вечеру третьего дня сражения французские войска начали выдыхаться, а их союзники и вовсе проявили склонность к дезертирству. Наполеон решил попытать на следующий день счастье еще раз – он еще не вводил в бой часть своих резервов, включая гвардию, однако день 28 сентября целиком и полностью принадлежал русским: к Алек­сандру подошли подкрепления – около 15 тысяч ополченцев. Он не бросил их в бой, а заменил ими на линии обороны ветеранские части. Собрав единый кулак из опытных полков, присовокупив к нему гвардейцев и волонтеров, царь бросил его в наступление на своем левом фланге через несколько часов после того, как французы вновь повторили свои атаки. Измотанные, но упорные, русские войска столкнулись с деморализованными войсками поляков и немцев и сломили их сопротив­ление. Правый фланг армии Наполеона «посыпался», и тот был вынужден перена­прав­лять гвардию и все прочие свои части для того, чтобы сдержать наступление русских. В кровавых встречных боях Александр бросил всю свою оставшуюся тяжелую кавалерию во главе с царевичем Петром Ивановичем в надежде сломить французов, но те в ответ выдвинули конницу Мюрата: во встречном бою вновь, как и у Прейсиш-Эйлау, сошлись две массы всадников. Французская кава­лерия была отброшена, но атака на пехоту не увенчалась успехом, и русским пришлось отойти. Среди погибших в этой атаке числился и царевич Петр Иванович – его подняли на штыки французские гвардейцы, когда он пытался продавить французское каре. Наполеону удалось спасти свой правый фланг, но ценой этому был срыв всех наступательных планов – возможности вести актив­ные действия его армия уже не имела в силу полного исчерпания физических и духовных сил его солдат. Русская армия, впрочем, пребывала в похожем состоянии.

На следующий день установилось напряженное затишье: обе стороны были измотаны до предела и не могли продолжать наступление. Французы стали укреплять свои позиции, русские на флангах делали то же самое. Наполеон ждал подкреплений из других частей, Александр торопил свои тылы и даже стал собирать гарнизонные полки из Москвы. Никто не собирался уступать, хотя четыре дня Бородинского сражения обошлись обеим сторонам в фантастическую цифру в 120 тысяч убитых и раненых, из них 52 тысячи русских и 68 тысяч французов и их союзников. Среди убитых русских генералов, помимо царевича Петра Ивановича, числились двое чрезвычайно популярных и успешных командующих – Багратион и Винник, причем оба пострадали от французской артиллерии: Багратиону оторвало ногу, а Винника убило прямое попадание французского ядра, из-за чего были найдены лишь отдельные части его тела. Для захоронения погибших пришлось заключать пере­мирие, продлившееся четыре дня. Количество тел было так велико, что рыть могилы представ­ля­лось попросту невозможным, и было решено сжечь их. Патовая ситуация продолжалась до 4 октября, когда была получена новость с северо-запада: генерал Долматов разбил Макдональда и может в любой миг перерезать пути снабжения французской армии. На коммуникациях к тому времени уже активно действовали многочисленные партизаны…. И потому в ночь с 4 на 5 октября французские войска начали сниматься с позиций и отступать. Александр I только после этого провозгласил прошедшее сражение победой русского оружия, и был целиком прав – Москву удалось отстоять, а французы отступали. Русская армия, несмотря на потери, начала преследо­ва­ние Наполеона, однако тот не собирался совсем покидать Россию, надеясь закрепиться в каком-то из русских городов, получить подкрепления, перезимовать и на следующий год возобновить военные действия. Наступление Долматова удалось остановить у Вильно, хотя он все же смог занять город, и у Наполеона все еще оставались пути отхода из страны. Впрочем, планы где-то закрепиться оказались невыполнимы – большие города были покинуты жителями или сожжены самими французами, а естественно напрашивающаяся опорная база – Смоленск – из-за прошедшего тут сражения и сопутствующих разрушений никуда не годилась. Из-за начавшейся зимы росли небоевые потери, а снабжение все ухудшалось – партизаны блокировали любые пути подвоза. Французская армия лишилась зимней формы, в то время как русская активно пере­одевалась с началом холодов: система снабжения, отработанная еще со времен Петра II и постоянно улучшаемая его наследниками, работала как надо [3]. На время встав у Смоленска, Наполеон осознал, что располагает лишь примерно 80 тысячами человек, из которых часть была больна или не имела оружия. Александр I решил не переть напролом, а окружить Наполеона и вынудить его к сдаче: слишком заманчивым казался вариант взять французского императора в плен. Тот, впрочем, имел голову на плечах, и при первых признаках окружения решил отходить на запад. Александр I следовал за ним по пятам. Хуже того – активизировался генерал Долматов, который получил в подкрепление ополченские полки и решил преградить дорогу к отступлению французам, в результате чего Наполеону пришлось участвовать в своеобразной гонке, которую он выиграл, хоть и дорогой ценой: уже на границе между Россией и герцогством Варшавским, у Брест-Литовска, его войска все же были настигнуты авангардами русского царя, и большая часть французов погибла или попала в плен, хотя император с остатками гвардии все же смог спастись и переправиться через Западный Буг.

В России Наполеон потерял практически всю свою армию: в оставшихся в строю частях осталось чуть более 30-35 тысяч человек. Огромное число людей умерли в боях с русской армией, партизанами или холодом, многие попросту дезертировали или сдались в плен. Русская кампания оказалась полным провалом французского императора, из-за которого посыпались все его начинания: уже после Бородинского сражения начались переговоры России с Австрией и Пруссией о переходе двух последних на сторону антифранцузской коалиции, многие другие государства стали сомневаться в том, что ставка на Францию является верной. Целиком исполнилось шутливое пророчество времен Тильзита: в третье генеральное сражение между французами и русскими действительно появился победитель, и это был отнюдь не Наполеон. Попытка переговоров с русским императором ничего не принесла – Александр I уже достаточно хорошо знал Наполеона и понимал, что тот рано или поздно попробует вернуться в Россию, а значит требуется ликвидировать эту угрозу. И потому, несмотря на большие потери в войне (180–210 тысяч человек), Россия собиралась довести дело до конца. Наполеон в спешке стал собирать армию, чтобы остановить русских и своих бывших союзников, которые переметнулись на сторону победителей и образовали Шестую коалицию. Впереди были еще многие битвы.

Разгром Наполеона

Несмотря на то, что война продолжалась, между Россией и Францией боевые действия практически не велись до мая 1813 года. Основные события развернулись на дипломатическом фронте – русские войска заняли Великое герцогство Варшавское, а Австрия и Пруссия начали переход на сторону России, сформировав Шестую коалицию. Пруссаки и австрийцы активно собирали свои армии, и им в помощь были выделены отдельные корпуса – в Пруссию генерала Долматова, а в Австрию – генерала Дубровского. В Пруссии также высадились шведские войска – ей, в обмен на ее участие в войне против Франции, была обещана Норвегия, бывшая в тот момент в составе Дании, сражавшейся на стороне Наполеона. Александр I настаивал на том, чтобы общее командование осуществляли русские генералы, как более опытные и заслужившие репутацию во время преды­дущих сражений. Исключением стали немногочисленные командующие союзников, в которых Алек­сандр I и русские генералы были уверены – среди них числились пруссаки Блюхер и Шарнхорст, шведский кронпринц Бернадот, австрийский эрцгерцог Карл Тешенский и князь фон Лихтен­штейн. При этом эрцгерцог австрийскими властями был отстранен от командования, но после того, как за него вступился сам русский царь, Карла вернули в армию и назначили командующим австрийскими войсками в Богемии [4]. Россия также не могла продолжить наступление сиюминутно – после всех потерь 1812 года требовалось пополнить личный состав полков, привести в порядок снабжение, создать сеть складов вблизи ТВД. Впрочем, выступая в качестве лидера Шестой коалиции, Александр I также преследовал и чисто российские цели, утверждая влияние в германских государствах и планируя воевать в основном силами союзников. Тем не менее, реалии оказались таковыми, что для победной войны впрягаться по полной пришлось и России. Основные военные действия грозили развиться вокруг Саксонии – в случае ее потери Наполеоном разваливался Рейнский Союз, а это фактически открывало союзникам дорогу во Францию. Возможность австрийского наступления через Баварию и Италию оценивалась достаточно низко: Александр I по собственному опыту достаточно низко оценивал австрийские войска и не верил в их большой успех.

Активизация наступила в конце апреля 1813 года, с вступлением союзной армии во главе с Александром I в Саксонию. Долматов и Дубровский тем временем очищали от французского присутствия Пруссию и Австрию. Это требовало скорее времени, чем усилий, однако именно Долматову впервые в новом году пришлось столкнуться в поле с Наполеоном. В сражении у Лютцена русско-прусская армия была сильно потрепана и отступила, при этом погиб прусский генерал Шарнхорст, которого весьма высоко оценивал и Долматов, и сам император Александр I. Франция начала возвращать под свой контроль Саксонию. Дальнейшее продвижение Наполеона встретило сопротивление со стороны русских частей, использовавших ту же стратегию боя на отходе, что и в 1812 году – само отступление было вынужденным, так как Александр I пока располагал лишь 90-тысячной армией перед лицом 120-150 тысяч французских войск. Между тем на других участках, где не было Наполеона, французов нещадно били: Бернадот громил их на севере Пруссии, Блюхер и Дубровский – в Саксонии. Французы при этом испытывали острый недостаток кавалерии, потерянной в России, и имели плохую разведку, в результате чего, сунувшись к Дрездену, Наполеон потерял свои части авангарда в сражении с русской армией во главе с императором Александром. Наполеон, имея плохие предчувствия, запросил перемирие, однако Александр отказал: он намеревался покончить с французами как можно быстрее. В результате Наполеон предпринял обходной маневр вокруг Дрездена, но у Бауцена попал под сосредоточенный удар русских, прусских и австрийских войск, и потерпел грандиозное поражение: из 105 тысяч человек на начало сражения у него едва осталась половина, которая была вынуждена ускоренными темпами отступать на запад, подальше из окружения. Наполеон потерял Саксонию, а вскоре развалился и Рейнский Союз. К сентябрю 1813 года союзные армии вышли к границам Франции. Окончательная победа была не за горами.

Однако тут Александр I заболел вновь, и на сей раз серьезно, из-за чего он был вынужден покинуть расположение армии и временно расположиться в южногерманских курортах Бадена, поправляя здоровье и осуществляя общую координацию сил коалиции. Командование русскими войсками вместо него принял генерал Долматов, хотя формально командиром центрального фронта Шестой коалиции становился Карл Тешенский как наиболее высокопоставленный из всех полководцев. Северная армия во главе с Бернадотом очищала Голландию и Бельгию от французов, на юге австрийцы понемногу продвигались вперед через Италию, а испанцы, с 1808 ведущие жестокую войну с оккупантами, уже практически добились полного освобождения своей страны. Без личности Александра I, способного удерживать все это в одних руках, война с Францией несколько застопорилась. Новое наступление Карл Тешенский начал только в ноябре, когда уже выпал снег, а французы смогли собрать большие силы. Продвижение вперед было связано со значительными осложнениями из-за враждебного отношения французов, проблем с логистикой и действий Наполеона, который активно маневрировал и пытался бить союзников по частям. Иногда ему это удавалось – так, он поначалу смог разбить корпус прусского генерала Блюхера, однако вскоре Блюхер «отыгрался», разбив фланговые части французской армии. Несмотря на все это, продвижение вперед продолжалось. Уже в декабре, на Марне, Наполеону в ряде сражений удалось временно остановить продвижение союзников, но это далось ему дорогой ценой: потеряны были десятки тысяч солдат. Впрочем, союзники также понесли потери, и одной из самых чувствительных потерь стала гибель генерала Дубровского. Тем не менее, Карл Тешенский вместе с Долматовым сформировали эффективную связку полководца и начальника штаба, и победа на Марне не дала Наполеону ничего: отступив, союзная армия перегруппировалась и возобновила наступление. Под Реймсом 21 января 1814 года произошла крупная битва, в ходе которой французские полки были частично разбиты, а частично отступили. Напряжение боя было таковым, что союзники не смогли преследовать Наполеона, но это, по большому счету, и не требовалось: войск в распоряжении французов уже было так мало, что ни о каком сопротивлении не было и речи. Полки союзников 27 февраля после непродолжительного боя вступили в Париж, и Наполеон был низложен. Вскоре туда прибыл Александр I, и был заключен Парижский мир, который практически завершил целую эпоху в истории Европы. Впрочем, условия этого мира еще подлежали обсуждению, для чего в Вене собирался конгресс европейских держав.

Венский Конгресс

Венский конгресс стал не только концом Наполеоновских войн (как думали во время его начала), но и началом новой Европы. Никто, правда, еще не знал, какой будет эта Европа, и все по сути зависело от того, что скажет Александр I, посоветовавшись с главами Австрии, Пруссии и Великобритании. А Александр I, будучи человеком прагматичным, руководствовался лишь одним принципом – максимальная выгода для России, из чего происходили некоторые другие выводы: создание в Европе системы взаимной конкуренции без участия России, утверждение влияния России, укрепление ее границ и торговли, закрепление русских достижений времен Наполеоновских войн. В этом он неожиданно нашел союзника в виде герцога Веллингтона, который выступал от лица Великобритании – та тоже была за восстановление довоенного положения дел. Впрочем, между Россией и Великобританией имелись также и размолвки, и это, в общем-то, стало харак­терной чертой приближающейся эпохи – государства могли иметь взаимные счеты, но могли при этом и сотрудничать, если им это было выгодно.

В основном в Европе восстанавливалось довоенное положение дел, за исключением некоторых деталей – так, за правителями Баварии остались титулы королей вместо курфюрстов, то же случилось и с другими княжествами, наделенными при Наполеоне высокими титулами. Границы практически везде равнялись довоенным, но с отличиями – Швеции доставалась Норвегия кроме Восточного Финнмарка, который перешел в состав России, Австрийские Нидерланды переходили в состав королевства Голландия, Пруссия получала часть территорий германских княжеств, Австрия – территории на севере Италии. Испании возвращали Каталонию, отторгнутую Наполеоном, а Бурбонам – Сицилию и Неаполь, которые объединялись в единое королевство Обеих Сицилий. Вместо упраздненной ранее Священной Римской империи создавался Германский союз, прези­дентом которого становился австрийский император. Во всех странах возвращались довоенные позднефеодальные отношения, что фактически отбрасывало их в развитии по отношению к буржуазно-капиталистическим государствам. Во Франции к власти возвращались Бурбоны. Швейцария признавалась абсолютно нейтральным государством.

Сложным оказался вопрос Польши. Восстанавливать ее независимость никто особо не собирался: она слишком хорошо и слишком долго воевала на стороне Наполеона, чтобы простить ей подобные вещи. Однако границы между Пруссией, Австрией и Россией, проходящие через Польшу, требо­валось еще определить. Часть русифицированной польской аристократии выступала за объеди­нение Польши под русским владением, однако Александр I к такому варианту отнесся весьма прохладно: он был хорошо знаком с буйным польским нравом, и предвидел то, что Польша в составе России будет бунтовать, и достаточно часто, какой бы автономией ее не наделить. Именно потому он взял лишь ее части – район Сувалки, а в остальном граница выстроилась по старой границе Восточной Пруссии и Западного Буга. Пруссии передавались все польские территории, отторгнутые Наполеоном для создания Великого герцогства Варшавского. Похожий обмен совер­шался с Австрией – ей передавались все территории Польши по состоянию на 1796 год, но в обмен на Восточную Галицию. Новая граница еще долгое время уточнялась, но в целом была выгодной для России. Это позволило включить в состав Российской империи почти все территории, на которых проживали преимущественно восточные православные славяне, и в перспективе позволило предотвратить некоторые более неприятные явления [5].

Важным вопросом для России стало признание ее достижений на Балканах, включая создание независимой Греции и признание плебисцита 1814 года, на котором греки избрали своим прави­телем племянника Александра, Константина Петровича, сына погибшего на войне царевича-кавалериста Петра Ивановича. Последнее удалось продавить с трудом: практически всем госу­дарствам Европы не понравилось утверждение влияния России на Балканах и в Средиземном море, однако найдя противников в лице Франции, Австрии и Великобритании, Россия нашла и союзников – Пруссию и Швецию. Решающим, в конце концов, оказалось слово султана Махмуда II, который уже подписал с русскими тайный пакт, условием которого было признание утверждения Романовых в Греции. Это признание едва не стоило ему трона, однако в обмен на него он получил поддержку России в своих реформах, что в результате оказалось более полезным достижением, чем спорный статус Греции [6]. При этом все же пришлось подписать договор, по которому греческие Романовы не могли претендовать на трон России, а русские Романовы – на греческий. Утверждался также нейтралитет Черноморских проливов и открытый проход через них торговых кораблей России. Была также признана автономия Сербии, где сохранялось австрийское влияние, и переход в состав Греции Ионических островов, которые ранее были отторгнуты французами у турок, а у французов – русскими.

Монархи Центральной Европы – король Пруссии и император Австрии – выступили также с пред­ложением создать Священный союз монархов Европы, который занялся бы сохранением текущего положения на континенте и стал бы залогом будущей стабильности, а точнее – сохранения поздне­феодальных отношений. И Александр I…. Согласился с этим предложением. Впрочем, союз этот сразу же стал мертворожденным – в Пруссии намечалась конкуренция с Австрией за влияние в Германии, что уже фактически отрицало возможность мира, а Александр I в свете своих полити­ческих взглядов вовсе не собирался сохранять в своей стране текущее положение дел, хотя и был за сохранение текущих отношений в обществе Европы, которые неизбежно вызывали противоречия и тормозили развитие этих государств. Принимая это решение, он надеялся выиграть время для модернизации России, чтобы та успела заметно обогнать в развитии Пруссию и Австрию и фактически диктовать им свои условия. При возможности Россия старалась саботировать любые его решения изнутри, таким образом только поддерживая в Европе атмосферу всеобщей конку­рен­ции и враждебности – пока европейцы должны были воевать друг с другом, Россия могла бы свободно решать важные для нее вопросы. В любом случае, формально союз был создан, и якобы гарантировал сохранение положения дел в Европе, что все посчитали большой удачей. Формально его создание поддержали все страны Европы, кроме Великобритании, Папы Римского и Османской империи.

Уже в конце проведения Конгресса стало известно, что во Франции Наполеон пытается вернуться к власти. Его попытки завершились успешно – армия так или иначе переходила на его сторону, как и практически все французское общество, недовольное реставрацией Бурбонов на троне империи. Европейские державы начали собирать войска, однако сформировать единый фронт против французов они не успели – в сражениях приняли участие только англичане и пруссаки, и после битвы у Ватерлоо Наполеон вскоре сдался и повторно отрекся от власти. Имея выбор, кому сдаваться, он решил сделать это…. В русском посольстве в Париже. Причина этого была куда глубже, чем казалось на первый взгляд – с самого начала своих «Ста дней» Наполеон вел переписку с Александром I, надеясь внести раскол в ряды антифранцузской коалиции. Точно неизвестно, что содержалось в письмах – их передавали исключительно через доверенных лиц, а по прочтении сжигали оба императора. По косвенным признакам можно предположить следующее: Наполеон, стремясь уменьшить количество своих врагов, связался с Александром и передал ему информацию о заключенных против России и Пруссии договорах между Великобританией, Австрией и Францией. Александру I это или было уже известно, или как минимум не удивило его, однако этим общение не ограничилось. Вполне может быть, что действуя исключительно в своих интересах, Александр I передал Наполеону также часть важных сведений касательно намерений своих союзников, согласился не участвовать в военных действиях против него и предложил французскому императору, в случае его поражения, убежище в России. Косвенным подтверждением этой теории служит то, что Россия, формально выступившая против Наполеона, фактически не сделала ничего даже отдаленно похожего на подготовку к реальным боевым действиям. Как бы то ни было, но Наполеона доставили в Россию и отправили в почетную ссылку на Аландские острова, где за ним постоянно осуществлялся контроль силами местного гарнизона, однако без осуществ­ления особых ограничений. Поверженный император признал себя русским пленником, и более не помышлял о возвращении к власти. Живя в изгнании, он достаточно часто встречался с русским царем, шведским королем и многими дворянами, писал мемуары и учил французскому языку местных детей. Умер бывший французский император 19 апреля 1825 года.

Еще одним косвенным, пускай и с первого взгляда незначительным приобретением России в ходе Венского конгресса стал Карл Тешенский. В Вене его откровенно недолюбливали, с ним конфлик­товали братья и императорский двор, его не любила знать, несколько ущемленная его военными реформами в 1800-е годы. В столице он чувствовал себя чужим даже после своей свадьбы на Генриетте Нассау-Вейльбургской в 1815 году. При этом Карла любили в войсках, в том числе и русских – во время войны Шестой коалиции он смог завоевать среди них популярность благодаря своим командным навыкам, хорошим отношением к рядовым солдатам и тем, что для коман­до­вания русскими войсками он посчитал необходимым выучить русский язык. Хорошо о нем отзывался и император Александр I, всего на год старший, чем Карл – после тесного общения между ними завязались достаточно близкие дружеские отношения. Еще в 1813 году, во время войны с французами, Александр предложил Карлу переехать в Россию и поступить на службу в русскую армию на высоких должностях, но Карл отказался, мотивируя это тем, что он – австриец и должен оставаться в Австрии. Однако после его побед над французами отношение к нему знати еще больше ухудшилось, и император Франц I не отставал в своем пренебрежении от других. В конце концов, Карл не выдержал – в таких условиях он не мог ни жить, ни воспитывать детей. В 1816 году, ведя частную переписку с Александром, он пожаловался на свое положение, и русский царь вновь предложил герцогу Тешенскому свое покровительство, службу в армии и дом в Петрограде. И Карл, недолго думая, согласился – в Австрии его, по сути, мало что держало. В дальнейшем некоторые его наследники вернутся в Австрию, но некоторые останутся в России, пустят там корни, окончательно русифицируются и станут одной из самых уважаемых дворянских фамилий в империи, сменив фамилию на Тешинских и став князьями Ингерманландскими.

Примечания

1. Карагеоргий действительно был сторонником Австрии, как и его ближайшие потомки, в то время как Обреновичи выступали за союз с Россией. Довольно забавно, так как к концу столетия дела обстояли совершенно наоборот: Карагеоргиевичи были сугубо русофилами, а Обреновичи – австрофилами. Вообще, сербская политика с начала XIX века сильно смахивает на «Игру престолов» в силу кучи интриг, предательств, внутренних и внешних конфликтов и переобувания в прыжке.
2. Русские егеря и в реальности заслужили весьма высокие оценки со стороны французов.
3. Что в реальности было далеко не всегда так.
4. Эрцгерцог Карл Тешенский был, пожалуй, единственным австрийским командующим высшего звена, который обладал реально хорошими способностями полководца. Он же выступил рефор­матором австрийской армии, выжав допустимый максимум из нее, что признавалось и современниками, которые собирались поставить ему при жизни памятник, однако сам Карл отказался. Это реформаторство ему дорого стоило — из-за придворных интриг в военных действиях 1813–1815 годов не участвовал, уступив место куда менее способному Шварценбергу, и считался в Австрии почти что изгоем вопреки тому, что его солдаты и многие простые люди эрцгерцога любили.
5. Никаких ОУН и УПА, никакого радикального галицийского национализма. Точнее, подобные явления все же возникнут, но в гораздо меньших масштабах, и будут жестко контролироваться, дробиться и развиваться сугубо в выгодном для центра направлении – еще один плюс России, которая не скатывается в революцию несколько раз за XX век.
6. О Греции и Османской империи будет детально рассказано в следующих статьях.