Ирландские войны. Часть XXIV Ирландия времён пересменки «кризисных менеджеров»
Содержание:
Что ж, не оправдавший ожиданий Елизаветы I королевский наместник в Ирландии де Уитон был отозван, а вместо него «рулить» английской администрацией на Изумрудном острове были посажены сразу два лорда-юстициария — сэр Генри Уоллоп, бывший лорд-казначей Ирландии, и архиепископ Дублина Адам Лофтус.
Перед тем, как мы перейдём к рассмотрению их «подвигов», правильно было бы подвести какие-то итоги наместничества Артура Грея. Ну чтобы понять, какое наследство де Уитон оставил после себя в Ирландии новым «кризисным менеджерам» королевы.
«Он был кровопийцей!..»
Прежде всего, следует отметить, что сменивший Пэлэма в Дублине де Уитон большого уважения к себе среди подчинённых не снискал. Считавший себя «романтическим странствующим рыцарем», Грей особыми полководческими талантами не блистал. Зато импульсивность де Уитона не раз для англичан оборачивалась, скажем так, неоднозначными результатами. Об Артуре Грее свидетели его деятельности на посту наместника писали так:
«Он был кровопийцей (blood man), который считал людей в Ирландии не более чем собаками. Он растратил и разрушил всё, так что теперь почти ничего не осталось, кроме как царствовать посреди праха и тлена».
Сэр Уорхэм Сент-Лежер, которого ни в коей мере нельзя заподозрить в симпатиях к ирландцам и который не был как-то уж особенно враждебно настроен к Грею, всё же был вынужден признать, что наместник оставил о себе не самую лучшую память:
«Страна полностью разорена непосильными налогами и вымогательствами солдат. По крайней мере, 30 тысяч человек погибли от голода за последние шесть месяцев, а потом пошли болезни, которые довершили дело. В Корке, довольно маленьком городке, состоящем из одной главной улицы длиной не более фарлонга (200 метров), в день умирало по 20-70 человек. Джон Фитцдеймонд из Клойна, один из немногих преданных нам людей в провинции, потерял девятнадцать двадцатых всех своих людей, а скот, который не мог пастись на выжженных лугах, еле таскал ноги, как и его хозяева. Единственными обитателями Манстера, находящимися в сносном положении, были, как ни странно, мятежники, которые беспрепятственно занимались конфискациями любого имущества и избежали болезней, постоянно наслаждаясь целебным воздухом полей».
Карта Манстера
Вышеописанная катастрофа являлась прямым следствием политики де Уитона. Опять Сент-Лежер:
«Я часто говорил лорду Грею, что такая стратегия приведёт только к тому, что города будут стёрты с лица земли, доходы рухнут, а вся страна окажется истощена и разорена. Тем не менее, разрушение продолжалось, сжигалось и уничтожалось всё, что только возможно. Девять десятых населения погибли от меча, верёвки или чумы. Почти все женщины бежали в леса. Людей, чтобы возделывать землю, практически не осталось».
Друг де Уитона, поэт Эдмунд Спенсер сообщал, что в начале войны Манстер был полон зерна и скота. За восемнадцать месяцев было уничтожено всё.
«Когда тощие и голодные люди выползали из своих пещер и землянок, они питались падалью или, как упыри, раскапывали могилы и разделывали мёртвых. А если они находили участок с водяными крессами или трилистниками, они стекались туда, как на пир. Однако вскоре и травы-то почти не осталось, и внезапно оказалось, что в густонаселённой и изобильной ранее стране теперь не встретить ни человека, ни зверя. Большинство же её жителей погибли не от меча, а от голода».
Ленстер де Уитон «зачистил» не хуже Манстера, правда, тут наместник мог всё же похвастаться определёнными успехами в борьбе с мятежниками. Преследуемый Греем Джеймс Юстас, виконт Балтинглас, спасая свою жизнь, был вынужден бежать в Испанию. За действовавшим в Ирландии какое-то время вместе с виконтом Уильямом Ньюджентом наместнику пришлось охотиться куда дольше.
Когда на земли Уильяма пришли англичане, Ньюджент скрылся во владениях Тира О’Нилла. Де Уитон потребовал у последнего выдать мятежника, но получил отказ. Тогда наместник арестовал дядю мятежника — Николаса Ньюджента, который являлся… Главным судьей Ирландии. Далее последовало разбирательство, где главным свидетелем обвинения выступал некто Джон Кьюсак. Тот подозревался в измене, но ради свидетельских показаний Кьюсака против Николаса Ньюджента Грей закрыл глаза на такую «мелочь».
Английский суд по гражданским искам. Такой же был в Ирландии
Во время суда сэр Николас Ньюджент скончался, а ещё семь заговорщиков были признаны виновными и повешены. Злые языки говорили, что Николас никакого участия в восстании не принимал, но из года в год выступал против повышения налогов и ратовал за развитие самоуправления в Ирландии, что Грею явно не нравилось. Поэтому, мол, наместник под лозунгом борьбы с соучастниками мятежа просто устранил неудобную фигуру…
Что касается Уильяма Ньюджента, то О’Нилл действительно предоставил ему убежище, но… в чистом поле, без права захода в какие-либо замки или деревни. Уильям терпел жесточайшую нужду. Его жена и двое детей находились на положении заложников в Дублине. Получив от доверенных лиц сообщение о том, что де Уитон задумал рейд на территорию О’Ниллов с целью похищения беглеца, Уильям не стал ждать этой спецоперации и бежал в Шотландию, а оттуда — в Рим.
Все владения Уильяма Ньюджента в Ирландии отошли его жене, но с условием, что она не станет снабжать мужа деньгами. В этом решении супругу Ньюджента поддержал граф Ормонд, который связался с Берли и напомнил, что леди Ньюджент в своё время вышла замуж за Уильяма по принуждению. Де Уитон махнул на жену Ньюджента рукой. Однако тут английские соглядатаи прознали, что леди Ньюджент отправила своему мужу несколько сорочек. Наместник решил, что за такое «преступление» жену мятежника следует показательно наказать, и упёк леди Ньюджент в тюрьму на целый год.
Подобное поведение де Уитона в отношении дамы не у всех в Дублине нашло понимание. Возможно, впоследствии это побудило наместника проявить в отношении леди Десмонд ту самую снисходительность, что так разозлила Елизавету. Ну и, разумеется, тот факт, что супруга графа Десмонда являлась ещё и дочерью верного англичанам графа Ормонда, тоже сыграл свою роль. Но инцидент с леди Десмонд случится потом, а пока Уолтер Рэли констатировал: «Мне не нравится его [Грея — С.М.] стиль и его команда, там я лишний». Одновременно этот авантюрист обратился к Томасу Батлеру, графу Ормонду, против которого прежде был настроен.
«Солдаты и джентльмены»
Рэли предложил следующий план по подавлению восстания: полностью исключить помилование Десмонда и всех членов его семьи, но проявить милосердие ко всем вождям и вассалам Фитцджеральдов, «которые больше были движимы страхом перед графом, чем недовольством английской администрации». К таким вождям Рэли относил Фитцморицов, МакДонафов, сенешаля Имокилли Патрика Кондона, а также клан Белого Рыцаря (так в Ирландии звали септ Фитцгиббонов). Ормонду Рэли советовал принять у них присягу и тем принудить их к верности. Желая подстраховаться, Рэли отписал и королеве:
«Многие держатся Десмонда только из-за того, что являются верными вассалами, более того — часть из них уверена, что в конце концов Её Величество простит графа и восстановит его и в прежних титулах, и в прежних владениях. Если же они будут убеждены, что прощение Фитцджеральдов невозможно, они перейдут на сторону Вашего Величества, опасаясь, что их может постигнуть такая же участь, как и их сеньора».
Сэр Уолтер Рэли кладет перед королевой Елизаветой плащ, дабы она не запачкала ног в лондонской грязи
О деньгах напоминать Елизавете было опасно, но Рэли недаром слыл авантюристом. Положившись на свою удачливость, он указывал Елизавете, что если та желает, чтобы военные операции на Острове были эффективными, надо своевременно снабжать войска и вовремя платить солдатам жалование:
«Голодный и безденежный солдат страшнее любого мятежника, ибо он оставляет за собой только пепелище».
Ирландию, писал Рэли, нельзя удержать без армии, а армии этой платят нерегулярно.
«В результате подданные королевы сочли своих защитников более обременительными, чем их врагов».
Мнение Рэли подтверждал и епископ Лайон:
«Сказать по совести, даже среди язычников нет таких злых солдат, как среди христиан, страдающих от безденежья».
От оскотинившейся ввиду регулярного голодания и безденежья солдатни страдал и Пэйл, что вызывало гнев не только ирландского, но и английского населения. Солдаты забирали еду и фураж безо всякой платы. Часто заявлялись в дома местных жителей и силой забирали себе всё, что попадалось под руку. Если крестьяне пытались скрыть мясо или птицу — их убивали. Выжившие жители бежали куда глаза глядят — большая часть Килдэра опустела.
По воспоминаниям современника:
«Каждый солдат брал на своё усмотрение в день четверть фунта баранины или птицы. При этом, даже получая шесть пенсов в день на еду, он не платил ничего. Ни капитаны, ни сержанты не подавали в администрацию счета на компенсации жителям, считая это ненужным».
Вслед за солдатами приходили сборщики налогов, которые выметали всё то, что у ирландских поданных Её Величества ещё осталось.
Что могла предложить английская администрация в Ирландии, чтобы облегчить страдания местного населения? Да только временную отмену налоговых выплат и требование о повышении заработной платы крестьянам и фермерам. В Манстере почти не предпринимались попытки взымать регулярные налоги, но на фоне продолжающегося солдатского грабежа это было, как мёртвому — припарки. Когда некоторые, например, мэр или горожане Корка, пытались жаловаться на действия солдат, они получали от их командиров такие ответы: «Вы всего лишь нищие негодяи и предатели, а мы — солдаты и джентльмены!» Понятно, что подобная политика способствовала постоянному пополнению рядов мятежников, так что отряд того же Десмонда, насчитывавший на конец 1581 года не более 500 человек, к сентябрю 1582 года разросся уже до тысячи озлобленных на англичан бойцов. Даже те ирландцы, кто не присоединялся к повстанцам, часто устраивали нападения на солдатские обозы и/или самосуды. Так, английский капитан Смит был просто разорван на куски разъярёнными жителями Ардферта.
Английские солдаты в Ирландии
Падение нравов изрядно подрывало поддержание дисциплины и боеспособности у англичан. Когда сенешаль Имокилли угнал под Корком стадо крупного рогатого скота, местный начальник гарнизона не смог организовать преследование мятежников, потому что солдаты отказались покидать казарму. По признанию Сент-Лежера, «они были в какой-то степени годны только для защиты стен и совершенно неспособны для любых иных действий».
В общем, с оскотинившейся солдатнёй надо было что-то решать, о чём Рэли честно и написал Елизавете. Письмо это произвело на королеву настолько сильное впечатление, что Ормонда… выдернули из отставки и вновь назначили правителем Манстера. Причём на сей раз — с почти диктаторскими полномочиями!
Вот в таком состоянии прибывала Ирландия, когда де Уитону пришлось сдать дела Уоллопу и Лофтусу. Но что это мы всё об англичанах да об англичанах? Пора вспомнить и о мятежниках, благо те на фоне очередной перестановки в Дублине «кризисных менеджеров» отнюдь не бездействовали.
Ирландский Апокалипсис
В Манстере главный лидер восстания Джеральд Фитцджеральд, граф Десмонд, пытался поднять дисциплину среди своих сторонников и искоренить предательство. Четверо Джеральдинов, которые отказались примкнуть к повстанцам и решили перебежать на сторону англичан, были схвачены и приговорены военным советом к повешению. Этим граф не ограничился. Часто испытывающий после бегства супруги в Дублин приступы почти неконтролируемого гнева, Джеральд прилюдно заявил, что каждого Джеральдина, который решил перейти на сторону врага, следует изрубить в куски. Что, собственно, в отношении приговорённой к смерти четвёрки граф тут же вместе со своими галлогласами и сделал.
Далее Десмонд напал на О’Кифов — септ в верховьях Блэкуотера, поддерживавший Ормонда. Ведомые графом повстанцы убили сына вождя и двенадцать его приближённых, а самого графа О’Кифа взяли в заложники.
В Коннахте от желтухи умер Ричард Бёрк, глава клана Кланрикардов. Перед смертью он проклял своих сыновей, которые своими междоусобицами разорили весь Коннахт. Далее наследники покойного явились в Гэлуэй, дабы оспорить опустевший трон главы клана. Третейским судьей был выбран лорд-президент Коннахта Николас Мэлби. Больше всех прав на графство имел брат умершего — Улик, которого и избрали главой септа. В качестве благодарности за такую услугу Улику пришлось отдать своему брату Джону баронство Литрим с окрестностями, а англичанам — замок Баллинасло. Мир длился недолго — вскоре Улик убил Джона, и у Бёрков начались очередные затяжные войны «за наследство».
Тем временем в связи с повсеместным опустошением, вызванным затяжными боевыми действиями, в Ирландии начался голод. Он продолжался всё лето, осень и зиму 1582 года. То есть и до этого-то на Изумрудном острове с добыванием продовольствия дело было швах, а теперь — так вообще! Уотерфорд, Лимерик, Корк и значительная часть Типперери были разорены вчистую. После ревизии состояния перечисленных четырёх областей выяснилось, что в них осталось не более 200-300 коров — по крайней мере, столько скота англичане смогли отыскать. Намекая, кто правил бал на разорённых территориях, Спенсер писал:
«Волк и мятежник бок о бок ночевали в хлеву на одной и той же подстилке».
У секретаря Джеффри Фэнтона умирающие от голода ирландцы возле Корка украли лошадь. Затем её поспешно зарезали и, едва обжарив, сожрали чуть ли не с поводьями. Да что там лошадь — в Ленстере местные жители стали похищать, умерщвлять и есть людей!.. Ну как людей — англичан. Вскоре «покупка трупов лошадей и людей у солдат» ради пропитания стала в Ирландии самым обычным делом. Лорды-судьи разных территорий, естественно — англичане, объясняли это тем, что «ирландцы, будучи дикарями, меньше других имеют отвращение к падали». Автору видится здесь неприкрытая пристрастность представителей английской администрации. Посиди любой лорд-судья пару-тройку месяцев на «ирландской диете», ещё неизвестно, кто первым бы побежал занимать очередь за аппетитным трупом!..
Показательно, что у этих лордов-судей в раздел «диких нравов» не попало поведение солдат, торгующих мертвечиной и вымогающих деньги за любой товар.
Ирландия всё глубже погружалась в свой персональный Апокалипсис, а в Дублине осваивались лорды-юстициарии. Характеризуя состав их коллегии, Спенсер писал, что архиепископ Лофтус был мягок, «поскольку это соответствовало его профессии», а Уоллоп, немного вникнув в ирландские дела, «был так напуган, что от страха посоветовал Берли помиловать Десмонда».
Руины одного из замков графа Десмонда
Сэр Генри Уоллоп утверждал: отказывая в помиловании Десмонду, королева не только загоняет графа в угол, вынуждая бунтовщика «кусаться до последнего», но и переводит статус войны в Ирландии из «обычного» мятежа подданного Её Величества в международную плоскость. А это чревато весьма непредсказуемыми последствиями, учитывая, что паписты уже присылали на Изумрудный остров два «Священных отряда», и не факт, что не пришлют третий. Воевать с Десмондом не как с бунтовщиком, а как с агентом иностранной державы — то ещё «удовольствие», Ваше Величество! Не надо так!
Да и вообще, продолжал Уоллоп, пора бы уже заняться, наконец, восстановлением экономики и хозяйства Ирландии, «лечить раны земли и людей».
источник: https://fitzroymag.com/right-place/irlandskie-vojny-chast-xxiv/
