Ирландские войны. Часть XXIII Отставка Артура Грея де Уитона
Содержание:
Из предыдущей части наших материалов читатели уже знают, что несмотря на уничтожение англичанами при довольно шокирующих обстоятельствах итало-испанского отряда в Смервике, мятеж в Ирландии не прекратился. Меж тем если бы сразу после Смервика роялисты нанесли по восставшим серию решительных ударов (ключевое тут «сразу после»), то шансы задавить второе восстание Десмонда были довольно велики.
Почему же войска английского наместника — лорда-президента Артура Грея де Уитона эту самую серию зубодробительных ударов мятежникам своевременно не нанесли?
Всё дело в финансах.
Money, money, money…
Ещё со времен Генриха VIII Англия считалась ненадёжным должником с отвратительным кредитным рейтингом. К эпохе Елизаветы I ситуация не улучшилась — английские финансы были чрезвычайно расстроены. Чтобы избежать голословности, заглянем в статью Трумэна «Елизавета I и её финансы». Итак, взойдя на трон в 1558 году, Рыжая Бесс унаследовала от предшественников долг в 227 тысяч фунтов. Из этих денег более 100 тысяч фунтов Англия была должна Антверпенской бирже, которая выдала кредит по ставке 14% годовых — проценты огромные по тем временам, сравнимые с нынешними микрокредитными организациями, ибо нормальной ставкой считалось 4-6% в год.
Внутренний дворик фондовой биржи в Голландии, XVII век
Пришедший в 1560 году в Казначейство Уильям Сессил, лорд Берли, решил реорганизовать финансовую политику государства, дабы королева могла полагаться на займы внутри страны, а не искать их за границей. В 1571 году в Англии был принят свод законов о ростовщиках, который и стал основой перевода займов из внешних на внутренние. Реформа оказалась удачной — в 1576 году Елизавета во всеуслышание объявила, что у королевства теперь нет внешних долгов. Однако это было неправдой — да, внешних долгов больше не имелось. Зато как на дрожжах росли долги внутренние! — на 1575 год они составляли уже 336 тысяч фунтов.
Теперь давайте посмотрим на общее положение в Англии с финансами. Доход королевы составлял около 380 тысяч фунтов стерлингов — явно немало. Однако с началом восстания Десмонда расходы государства стали стремительно расти. С 1579 по 1582 годы на войну в Ирландии было потрачено 320 тысяч фунтов стерлингов — дефицит бюджета составил 86 тысяч фунтов, Елизавета в 1582 году впервые за время своего правления оказалась вынуждена обратиться к внешним займам. В итоге Голландия прокредитовала Англию на 1 миллион фунтов… по той же ставке, 14% годовых.
Фрэнсис Дрейк рассматривает сокровища
Как раз эти перманентные финансовые проблемы развили у английской королевы «вкус» к сомнительным торговым операциям и предприятиям типа сдачи частному капиталу в аренду королевских кораблей, а также солдат, плюс долевое участие в работорговле и пиратстве. При этом следует учесть такой нюанс. Когда Рыжая Бесс вынужденно пускалась во все тяжкие, у неё на одну удачную операцию (кругосветный вояж Дрейка и т. п.) приходилось по десятку неудачных, в которых королева как пайщик несла убытки.
Это сопровождалось инфляцией и ростом цен на продукты, которые подорожали на 75%. Грубо говоря, уже в 1582 году Англия оказалась на грани бунта. Собственно, именно поэтому Елизавете как воздух нужно было срочно «оптимизировать» траты на войну в Ирландии.
Тут возникает закономерный вопрос: а какие доходы получала английская корона с Ирландии? И вообще — почему она так держалась за Ирландию?
Согласно статье Кэтти Элизабет Скелтон «Елизавета и управление Ирландией: продолжая заселение первой английской колонии, 1558-1603 гг.» в период 1558-1563 годов ежегодные доходы, которые английской короне приносила Ирландия, составляли порядка 3964 фунтов. Для сравнения — расходы Англии на войска и администрацию в Ирландии составляли 40897 фунтов. В период 1563-1569 годов это соотношение доходов/расходов выглядело как 15 тысяч фунтов/23230 фунтов. Однако тут бабахнуло первое восстание Десмонда, и в течение 1571-1575 годов ежегодные доходы короны упали до 4856 фунтов, а расходы на удержание Изумрудного острова под английским контролем скакнули, соответственно, до 45497 фунтов ежегодно.
Ещё хуже выглядело положение дел во время второго восстания Десмонда: уже в 1579 году расходы короны на войска и администрацию в Ирландии составили 48874 фунтов, к 1580 году они возросли до 65129 фунтов, а в 1582-м составили гигантскую сумму в 85342 фунта! В то же время сумма ежегодных доходов не превышала 4000 фунтов.
Большая аудиенция при дворе Елизаветы I
Та же самая тенденция сохранялась и впоследствии — во время Девятилетней войны (1593-1603 годы) расходы на администрацию и войска в Ирландии взлетели от 28 987 фунтов в 1593 году, до 103 733 фунтов в 1599 году и до совершенно немыслимых 160 722 фунтов в 1601-м, уменьшившись к 1603-му году до 83 334 фунтов. При этом доходы замерли на уровне 8-9 тысяч фунтов, плюс от 3 до 5 тысяч фунтов в разное время корона получала в качестве принудительного налога с держания земель на укрепление английских крепостей в Ирландии.
Таким образом, с чисто финансовой точки зрения Ирландия для Англии оказалась абсолютно убыточной территорией. Так почему же англичане держались за этот ирландский «чемодан без ручки»?
Томас Зауч идёт по следу
К сохранению Ирландии под английским контролем Лондон подталкивали факторы, с финансами уже никак не связанные.
Во-первых, английское присутствие на острове имело место аж с XII века, так что Пэйл и часть иных ирландских земель в XVI веке англичане считали своими историческими и кровными территориями. То есть «обильно политыми кровью предков и отвоеванными их храбростью». Примерно так же, кстати, ряд отечественных политиков обосновывает сейчас право России владеть Крымом и Севастополем.
Во-вторых, в Лондоне не желали отказываться от притязаний на Ирландию по соображениям политической безопасности (political security). Как мы помним, уже к 1570-м годам ирландским повстанцам с англичанами помогали бороться Испания и Папа. В Лондоне считали, что как только англичане покинут Ирландию, туда тут же хлынут испанские и итальянские католики, после чего под боком у Англии появится занятый папистами плацдарм — сразу вновь вспоминается крымский прецедент: «Если мы не займём полуостров, его займут солдаты НАТО!»
В-третьих, англичане рассматривали своё пребывание на Изумрудном острове ещё и как цивилизаторскую миссию. Англичане позиционировали ирландцев как «дикарей» и считали приобщение жителей Изумрудного острова к благам «современной цивилизации» своей святой обязанностью.
Ну а теперь вернёмся к делам ирландским.
В марте 1582 года Елизавета потребовала сократить войска на Острове на 700 человек, после чего у капитана Томаса Зауча под началом осталось всего 400 человек. Одновременно с этим совершенно нелепейшим образом был разгромлен отряд, который возглавлял секретарь наместника Джеффри Фэнтон.
Фэнтон выдвинулся к аббатству Бэнтри, будучи уверенным, что этот опорный пункт контролируется роялистами. На деле же там находился предводитель мятежников Дэвид Барри, внесённый в «расстрельный список» де Уитона и благополучно ускользнувший в январе под Корком от Зауча. Вместо Барри Заучу тогда попался Джон — младший брат Джеральда Фитцджеральда, графа Десмонда. Теперь Барри представилась возможность отомстить роялистам, и он свой шанс не упустил. Подпустив беспечно двигавшийся без разведки отряд Фэнтона поближе, Барри со своими воинами атаковал англичан из засады. Внезапность удара оказалась полной — примерно треть бойцов Фэнтона полегла на месте, ещё столько же дали дёру и только оставшаяся треть смогла отступить хоть в каком-то подобии порядка.
Придя в себя и собрав разбежавшихся, Фэнтон вновь устремился к Бэнтри, но прихватившие богатые трофеи повстанцы уже исчезли в ночи.
Афронт у Бэнтри стал прологом к новым неприятностям. В апреле 1582 года к повстанцам присоединился барон Ликсно (графство Керри), атаковавший отряд капитана Эйхема. В первые же минуты, если не секунды боя Эйхем пал. Оставшиеся без предводителя англичане растерялись и сбежали в аббатство Ардфердт, где и заперлись, отдав всю округу на разграбление Ликсно. Барон с большим удовольствием занялся «экспроприациями». Затем мятежники осадили Ардфердт. Одновременно Барри решил укрепиться на одном из островов у Балтимора или Каслхейвена — «выковыривать» оттуда неуловимого Дэвида было бы очень затруднительно.
Архиепископ Дублина Адам Лофтус
Правильно оценив обстановку, Зауч вместе с Джоном ФитцЭдмондом из Клойна двинулся наперехват. Роялистам удалось догнать Барри в лесу у Блэкуотера. В беспорядочной рубке полегло почти 100 мятежников, но с оставшейся полусотней кернов Барри смог оторваться от преследователей, уйдя «партизанскими» тропами через лес. Это был для англичан минус. Плюсом же являлось то, что после драки со сторонниками Барри Зауч смог снять осаду с Ардфердта и влить в свой отряд солдат покойного Эйхема. После короткого отдыха Томас Зауч отправился ловить Джеральда Фитцджеральда, графа Десмонда, в долину Ахерлоу.
Десмонд в этот момент находился в тяжёлом положении. Его отряд после нескольких месяцев почти непрерывных стычек с англичанами был сильно измотан. Повстанцам вновь не хватало еды. Боевой дух мятежников «клонился к закату». Быстрого появления Зауча люди Десмонда не ожидали, так что внезапно нагрянувшие в Ахерлоу англичане смогли захватить служанок и обоз супруги Десмонда. Правда, поймать саму графиню Заучу не удалось — она сумела скрыться в горах. Избежал пленения и сам мятежный граф.
Англичанам совершенно не хотелось тратить силы и время на поиски Десмонда, который в окрестных горах мог прятаться ещё очень долго. Зауч на свой страх и риск предложил графу жизнь и свободу, если тот сдастся. Однако Десмонд потребовал восстановления всех его прав на графство и возврата себе всех владений, отобранных после начала восстания роялистами. Выполнить такие условия Зауч не мог, поэтому переговоры с Десмондом закончились ничем. Зато леди Десмонд окончательно опостылела «романтика» повстанческих будней. Покуковав в горах без мужа, служанок и чистой одежды, графиня в конце концов направилась в Дублин, где, к всеобщему удивлению, и сдалась Артуру Грею.
«Грей вызывает антипатию у всех…»
Пока наместник пытался понять, что делать с леди Десмонд, граф тяжело переживал бегство супруги и срывал зло на своих соратниках. Далее Десмонд решил, что теперь у него полностью развязаны руки, а все ещё сохранившиеся моральные нормы на войне отменяются.
Джеральд Фитцджеральд опустошил и разграбил весь Типперери и спустился по долине Шур почти до Уотерфорда. Неподалёку от Кахира Десмонд наткнулся на небольшой отряд воинов графа Ормонда, вырезал его чуть ли не до последнего человека, промчался по Керри и разорил окрестности Корка. Дом Ормонда в Каррике был разграблен. Во всём округе Фермой (графство Корк) в живых осталось 14 человек, так что после окончания мятежа англичанам пришлось завозить в Фермой шотландцев, чтобы хоть как-то вновь заселить разорённую Десмондом территорию.
Последствия нового стиля ведения боевых действий Джеральдом Фитцджеральдом «Анналы Четырех Мастеров» описывают скупо, но впечатляюще:
«Грейс МакБрайен, жена Теобальда Роша, убитого людьми Джеральдинов, увидела его тело — искалеченное, изуродованное и обезображенное. Она кричала долго и ужасно и этой же ночью умерла около тела своего мужа, оба они были похоронены в одной могиле».
В общем, Десмонд свирепствовал как мог, а наместник в Дублине разводил политесы с леди Десмонд (напомним — дочерью Томаса Батлера, графа Ормонда!) Как с ней обращаться, Грею было явно непонятно: накажешь — вдрызг поссоришься с верным Англии и королеве Ормондом, отпустишь — обвинят в пособничестве мятежникам… Де Уитон поспособствовал пересылке лорду-казначею Берли письма графини, в котором та упрашивала вельможу заступиться за единственного оставшегося в живых сына Десмонда. Тот, по словам графини, был «заточён в замке Дублина без какого-либо обучения, воспитания и ухода за ним». Графиня умоляла в качестве «меньшего зла» отправить наследника Десмонда в Англию.
Берли сообщил о письме графини Елизавете, которая только теперь узнала о том, что леди Десмонд сдалась наместнику. Почему де Уитон ранее не уведомил королеву о появлении в Дублине супруги мятежного графа, неизвестно. Но этот факт серьёзно испортил настроение Рыжей Бесс. Нет, в лояльности наместника королева была вполне уверена, но не в его уме!.. Пригрев в Дублине беглую мятежницу, де Уитон, по мнению Елизаветы, поступил, может быть, и по-рыцарски, но уж точно не по-наместнически. Заполучив такой козырь как леди Десмонд, Артур Грей просто обязан был немедленно использовать его для давления на графа Десмонда.
Рыжая Бесс распорядилась оставить сына Десмонда в Дублине, а саму леди Десмонд выгнать к супругу — пусть уламывает графа капитулировать, и побыстрее! Нерасторопность наместника и необходимость самой «в ручном режиме» из Лондона решать вопрос с графиней Десмонд вызвали у Елизаветы раздражение, переросшее в гнев.
Долина Ахерлоу. Современное состояние
Обдумав происходящее, королева поинтересовалась у Уолсингема, что в самом Дублине думают о наместнике? В ответ на заданный вопрос Уолсингем показал королеве донос на Артура Грея, написанный его собственным секретарём — уже известным нам Джеффри Фэнтоном. Он получил от де Уитона хорошую взбучку за события у аббатства Бэнтри, обиделся и отправил в Лондон такое письмо:
«Здесь существует гигантская пропасть между населением и лордом Греем. Грей вызывает антипатию у всех без исключения, а местное правительство не может им удерживаться в рамках справедливого правления, как не может быть залечена рана, которую ковыряют вместо нанесения лекарства, вопреки правильному лечению».
Так вот почему в Ирландию казна вбухала уже немеряно денег, а позитивного результата всё нет — во всём виноват заносчивый и нерасторопный де Уитон! Рыжая Бесс приняла решение отозвать Артура Грея из Ирландии, но… кем его заменить?
В плане замещения вакансии английского наместника в Ирландии у Елизаветы обнаружился жесточайший кадровый голод. Последующий мозговой штурм, устроенный королевой в компании Берли и Уолсингема, закончился поистине… нет, не идиотским, но вызывающим определенные сомнения решением. Вместо наместника заниматься делами королевского управления в Ирландии Её Величество поручило специальной коллегии в составе двух лордов-юстициариев. Оными были назначены сэр Генри Уоллоп, бывший лорд-казначей Ирландии, и архиепископ Дублина Адам Лофтус.
Сэр Генри, который, сидючи в Англии, часто критиковал политику де Уитона, едва попав на Остров, сразу же отметил, что в ирландских делах не всё так просто и однозначно. В письме Берли Уоллоп горько признавал:
«Гораздо легче рассуждать дома о войнах в Ирландии, нежели участвовать в них».
Адам Лофтус же ни в чём таком вообще участвовать не хотел.
Словом, с этого момента в английской системе управления Ирландией воцарился полный бардак. Впрочем, об этом мы расскажем уже в следующей части нашей ирландской эпопеи.
источник: https://fitzroymag.com/right-place/irlandskie-vojny-chast-xxiii/
