Инженер-поручик. Зулькарнай, сын Пакора, бывший царевич (продолжение).
Продолжение великолепного рассказа по миру ниархов. Мне лично нравится, но можно было бы и подинамичней.
Басилевс Эльпидии Андромах Счастливый.
Зулькарнай начал считать дни, когда он наконец-то отправится на острова, ставшие ему домом, возьмет на руки дочь, быть может, застанет еще живой Пасаргаду. Ифтим ведь прекрасный лекарь, он справится, он вылечит. Не может быть, чтобы не вылечил. Эти мысли сопровождали сына Пакора в порту, где он проводил едва ли не все дни и ночи, помогал в снаряжении кораблей. А еще вместе с людьми Андромаха он посещал купцов, советовал, что следует купить здесь, что можно взять в Амфитритии. Эльпидийцы вынесли вердикт, что у островов будет хороший наместник. К отплытию было уже все готово, Зудькарнай рвался в море, корабельщики же ждали какого-то дня, в который следовало возблагодарить Посейдона. Оставалось до него двое суток.
И вот, когда Посейдон был умаслен, корабельщики настроены на дальнее плаванье, хелетомаи и воины на службу в отдаленной дыре, а бывший кхшартский царевич и будущий архонт Арионовых островов на встречу с семьей, в гавани Дельфинополя показался какой-то корабль. Следящий за погрузкой Зулькарнай и не обратил на него сперва никакого внимания, а потом, когда корабль уже причалил, и к нему заспешили портовые чиновники, на борту он вроде бы разглядел Агесилая, своего первого комавента в охране басилисы. Точно, он. Значит, корабль пришел с островов! Зулькарнай бросился туда, знавшие его стражники почтительно расступились, эльпидиец был немедленно заключен в объятия. Но поведанные им новости едва не заставили сына Пакора выброситься за борт. Пасаргада умерла. Собственно, ради этой новости и прибыл комавент ко двору басилевса. Ее дети, хвала богам (Митре, поправил Зулькарнай), живы и здоровы, но саму дочь Кавада убили холода и лихорадка. Не помогли ни лечение Ифтима, ни молитвы Карана. Тут только Зулькарнай понял, как любил свою тетку, свою возлюбленную, свою жену, пусть и незаконную. Что все эти размолвки, ради них не стоило покидать дом. Что все эти боги, если они не пожалели Пасргаду. Хотелось выть, хотелось напиться неразбавленным амфитритским, не хотелось жить.
Следующие дни сын Пакора все больше прибывал в забытии, иногда ощущая себя за кувшином вина, потом вдруг обнаружил себя в луже из мочи и блевотины, со вкусом желчи во рту. Тут его вдруг схватили непонятные люди, дотащили до холодного моря, облили с ног до головы, потом протянули миску с теплой бараньей похлебкой.
— Почтенного Зулькарная ожидает богонравный басилевс!
Андромах встретил родича жены по-простому, без общества придворных, без церемоний, даже без венца и золотого фароса. Посочувствовал горю, напомнил, что сам пятерых детей схоронил. Потом спросил:
— На острова вернешься? Назначение тебя наместником все еще остается в силе. Или отправить тебя в Гефестию, там много твоих друзей собралось? Что, не понял? Я про керандийских варваров, которых мы славно били. Ты проявил себя хорошим воином, можешь стать в Гефестии архихилиархом. Или в Макрию, к моему дядьке Митрофану. Нет, ваш Митра тут не причем, его имя означает – «сын достойной матери». Так к какому моему дядюшке ты хочешь, Митрофану или Главку?
— Я лучше вернусь на острова, басилевс, — ответил Зулькарнай, — если ты хочешь, то я буду наместником, пока Главк не вырастет. Я помогу воспитать из него воина. Ведь в Кхшатру мне все равно дороги нет.
— Кто знает, друг мой, на все воля богов. Значит, решено, корабли отправляются через три дня. Тебе бы неделю не пьянствовать. А теперь требуется новая жертва Посейдону. Моряки народ суеверный. Они и так уже говорят, что жертвы принесли, а не отплыли – значит жди несчастья.
— Пустое это все, Андромах, — вздохнул Зулькарнай, — к чему все эти жертвы, если Пасаргаду не вернуть? Таким богам, таким демонам…
— Но полно, полно, — остановил его басилевс, — а то опять пойдешь и напьешься. Давай без этого, ладно. А теперь ступай. Грамоту о твоем назначении и золото я велю передать твоему новому логофету. Его зовут Пенефей, да ты вроде с ним уже знаком. В порту, когда корабли собирали.
— Да, басилевс. С твоего позволения я удаляюсь.
Теперь уже ничто не могло остановить сына Пакора от отплытия из Дельфинополя. Но перед этим произошло одно событие. Для жилья ему выделили дом неподалеку от порта, приставили несколько слуг, илотов. Андромах тогда заметил, что при кхшартских послах Зулькарнаю лучше не появляться во дворце. Прибытие послов совпало с запоем, послы нынешнего шаха так и не увидели сына бывшего. В этот вечер, прощальный перед отплытием, архонт отпустил свободных слуг в харчевню, выпить напоследок. Некоторые из них предпочли пойти к гетерам, похоже, что туда отправился и Агесилай, поселившийся со своим командором. А логофет Пенефей ночевал у своих родственников. Так что, если не считать илотов и пары стражников, в доме никого и не было. И вот Зулькарная разбудил какой-то шум. Словно звуки падения. А потом послышался тихонький топот ног, словно крадется кто. Ночные гости? Воры? Про таких судачили в Дельфинополе, равно как и про пиратов Хирама Черного. С ними боролась стража, им иногда помогал простой народ. Но что им надо в доме у Зулькарная? Ну конечно же, золото и серебро, полученное им от басилевса. Но вместо золота они получат железо! Зулькарнай тихонько встал со своего ложа, вынул из висящих ножен меч. Жалко, шит далеко. Зато еще есть кинжал, вот он, рядом. Теперь тихонько встанем около двери…
Когда дверь толкнули, и первый человек начал заходить, сын Пакора подставил ему подножку, а потом обрушил меч на голову. Один готов. Но их еще двое, а Зулькарнаю пришлось отступить, чтобы первый грабитель не упал на него. Оставалось атаковать второго и не давать втиснутся третьему. А они, как-никак, в кожаных рубахах, а сам сын Пакора обнажен, едва опоясал чресла полотном. Но, похоже, мечом он научился владеть по-лучше. Или сегодня ему подфартило. Второй упал, с отрубленной рукой, но третьего пришлось пропустить в комнату. Завязалась схватка. Этот противник оказался самым серьезным. Не давая Зулькарнаю атаковать, заставляя его парировать удары, грабитель все больше и больше продвигался от двери к центру комнаты.
До Зулькарная наконец дошло, что можно, и даже нужно звать о помощи, но на его крики никто не спешил отозваться. Грабитель с усмешкой произнес:
— Все твои слуги, эти два олуха с копьями и грязные илоты-антиподы уже у Таната, и спешат на встречу с Аидом. А скоро туда отправишься и ты! – сказано это было на языке Алпи Дэе, но с заметным акцентом.
Сын Пакора предпочел не вступать в разговоры. Он старался отпрыгнуть от соперника, надо было самому наносить удары. Мечом, кинжалом. А вот табурет весьма кстати – пинком Зулькарнай толкнул его в ноги соперника. Получилось! Точно по пальцам! И пока грабитель, взвыв от боли, махал ногой, Зулькарнай метнулся к нему, метя своим клинком в то место, где кончалась кожаная рубаха, а кинжалом царапая правую руку соперника, чтобы тот выронил меч. Кинжал, впрочем, был лишним. Меч сделал свое дело, поверженный соперник упал на спину, струйка крови потекла изо рта. В это время очнулся и застонал второй грабитель, с отрубленной кистью руки. Сын Пакора метнулся к нему, не дал встать, приставил меч к груди.
— Кто вы такие, зачем пришли меня убить?
— Нам заплатили! – залепетал неудавшийся налетчик, — Это все Азибал, он предложил мне и Итобалу.
— Какой еще Азибал? Какой Итобал? И кто ты?
— Азибала ты только что убил, почтенный. А вот тот, что лежит у двери – Итобал. А меня зовут Атал. Атал из Таршиша.
— Кто заплатил?
— Я не знаю, почтенный, — затрясся Атал, — не мучай меня, из меня льется кровь и уже пробирает холод. Прижги мою рану.
— Кто заплатил, я спрашиваю!
— Я не знаю, клянусь Гермесом! Азибал говорил что-то о богатых северных гостях, в кошельках у которых звенит много золота, которое они не жалеют.
Пока Зулькарнай пока искал горящую головню, чтобы прижечь рану, Атал последовал за своими товарищами. Его слова о богатых северных гостях не долго мучили Зулькарная. Кхшатра, Готарз! Очевидно послы дядюшкины что-то пронюхали. Зулькарнай долго размышлял, сообщать ли Андромаху о словах убийцы, или лучше промолчать. Потом решил, что басилевсу лучше совсем не знать об этом происшествие. Чем меньше о нем узнает народу, тем лучше. Ну а он, Зулькарнай, немедленно покинет Дельфинополь и пока вернется на Арионовы острова. Ничего, он еще вернется, и тогда берегись, Готарз!
Плаванье, не заладилось едва ли не с первого дня, о чем кормчий, пропахший солью и ветром рыжебородый Тиндар, не забывал повторять по пять раз на дню. Уже при выходе из эстуария попали в бурю, отчего «Ахиллесу», на котором плыл Зулькарнай, и «Аяксу» пришлось вместо Керкинтиды на южном берегу поворачивать в Таршиш, «Одиссей» и «Полидевк» смогли взять южное направление, а «Кастор» вообще исчез в неизвестности. Позже, уже в Керкинтиде выяснилось, что его потянуло к северу от Таршиша, корабль сел на мель и пришлось чинить правый борт. В Керкинтиде пополнили запасы воды и продовольствия, принесли жертву, чтобы умаслить Посейдона, Амфитриту, Тритона, Мелькарта и прочих морских богов и направились вдоль берега к Тритонополису, что лежал между Керкентидой и Тесейей. Этот город разросся лет пятнадцать назад из рыбачьего поселка, когда басилевс Георгий решил поселить в нем отставных моряков. Теперь это был еще один перевалочный пункт, с рынком, верфью, ну и разумеется акрополем и храмами. Зулькарнай проводил время в беседах со своим логофетом, пытаясь научиться роли архонта, которую ему предстояло сыграть. Пенефей любил поговорить, особенно под пару чаш разбавленного вина. Как он сообщил Зулькарнаю, жизнь заносила чиновника едва ли не во все эльпидийские сатрапии. При Георгии, еще до войны, логофет начинал секретарем в аппарате макрийского сатрапа. Вместе с хилиархиями Андромаха Пенефей побывал в Кхшатре, где исполнял обязанности казначея, затем служил хелетомаем в Керандии, Каритиане. Потом была Гефестия, а вот теперь предстояли Арионовы острова. Пенефей прекрасно разбирался в математике, особенно в денежных расчетах, но был и неплохим геометром, знал толк в том, как надлежит вести хозяйство. В его лице сын Пакора обрел еще одного учителя. Вторым учителем оказался Тиндар, сперва неохотно, но потом все больше и больше просвещавший Зулькарная ориентированию по звездам и компасу, умению видеть и слышать океан, обращаться со снастями и правилом. Зулькарнаю еще не было ведомо, как эти уроки окажутся ценными в его жизни. Третьим собеседником, хотя и не учителем, был разумеется Агесилай, с недавних пор официальный геквет охраны басилея Главка. С ним оттачивались приемы в рукопашных схватках и поединках на мечах, копьях, боевых топорах и палицах.
По расчетам Тиндара им оставалось плыть не больше суток до Тритонополиса, когда небо начало чернеть, полил сильный ливень, загремел гром и ударили молнии.
— Гневается Зевс Тучегонитель, — выдал кормчий после долгого почесывания бороды, — но ведь до сезона дождей еще далеко.
— Зевс и Посейдон опять сошлись в споре, — добавил Агесилай, — помяните слово сына эпистолия – будет шторм.
— Будет, — подтвердил Тиндар, — я же говорил, не стоило выходить в это плаванье, надлежало подождать хотя бы месяц. Посейдон гневается.
Шторм был ужасен. Опять растерялись все корабли, с наступлением ночи ни «Аякса», ни «Одиссея», ни «Кастора» с «Полидевком» не было видно. На «Ахиллесе» порвался парус, поломалась мачта, Тиндар с трудом сдерживал рулевое весло. А Зулькарнай с Агесилаем ему в этом помогали, то хватаясь за правило, то удерживая на ногах кормчего. Нескольких моряков смыло за борт. К утру корабль окончательно сбился с курса, его унесло в открытый океан. Других судов вблизи не наблюдалось. Тиндар отправил людей ставить мачту, менять паруса, проверять такелаж. Потом он сообщил, что их несет в обратном направлении и как бы опять не попасть в Керкинтиду, что надо причалить к берегу, и вообще, не стоило отправляться в это плаванье.
Уже ближе к вечеру путешественники заметили впереди горящий огонь. По мнению Тиндара именно в том месте и должен был быть берег. Очевидно, кто-то подавал сигнал, наверное, это были местные рыбаки. Решено было поспешить, команда приналегла на весла. Огонь светил все ярче и ярче, но до него было еще далеко. В самую темень «Ахилесс» подобрался к берегу. Вот уже можно было разглядеть людей на берегу. Бухта казалась такой удобной. Но кормчий велел кричать во всю глотку, чтобы на берегу ответили, какое тут дно, можно ли пристать и не унесет ли отлив. По ответам выходило, что все в порядке, к «Ахиллесу» уже побежали.
— Странные они какие-то, – вылез из своего чулана Пенефей, когда корабль причаливал, — на рыбаков не похожи, вон и оружие есть, — логофет недоверчиво осматривал освещенных костром людей, — но это и не воины басилевса. Я бы сказал…
И в этот момент на борт корабля заскочили вооруженные бородачи самого воинственного вида.
— Мы люди Хирама Черного! Хотите жить – не оказывайте сопротивление.
Зулькарнай кивнул Агесилаю, схватил свой меч и они дружно бросились на захватчиков. Часть моряков последовала их примеру. Тиндар схватил лежащий обломок мачты и пошел крушить пиратов. Но в этот раз удача не улыбнулась сыну Пакора. В схватке с пиратами ему удалось отправить к праотцам троих нападавших, потом он получил дубиной по голове, а очнулся уже связанным. Оглянувшись, увидел связанных Пенефея, Тиндара, а вот Агесилая поблизости не было. Рядом шел спор, очевидно разбойники не могли поделить добычу. Прислушавшись, Зулькарнай услыхал нечто интересное:
— Корабль басилевса, с наместником и логофетом, идущий из Дельфинополя, — говорил один, — Зачем на него нападали?
— А кто знал, они же пришли со стороны Тритонополиса.
— А что теперь делать? Всех под нож и концы в воду? Их не продать на невольничьих рынках Эльпидии.
— Пойдем к бухте Йаму-Адона, пусть решает Хирам. Он должен был пережидать шторм там. Прогляди пока пленных, надо добить тех, от кого не будет пользы. Остальных – на корабль, а их корабль я подожгу.
Зулькарнай сделал вид, что еще не очнулся, но вскорости его больно пнули под ребра, велели подняться и следовать со всеми пленными. Вот уже они на пиратском корабле, в трюме, руки по-прежнему связаны. Хорошо еще, что дали напиться и съесть пару черствых лепешек. Так Зулькарнай оказался второй раз пленником и первый раз рабом. Сколько длилось это плаванье и куда их привезли, сын Пакора не мог сказать. Очевидно, не очень долго, воду и еду им давали еще два раза.
Наконец пленники почувствовали, что корабль причалил, в трюм заскочил какой-то разбойник и велел вылезать. Их погнали от берега к ближайшим горам, то и дело, подгоняя копьями. Привели, в какое то поселение, напомнившее Зулькарнаю его первое обиталище на Арионовых островах – там были такие же убогие хижины. А вот домишко поосновательнее будет, не иначе обиталище главаря. Перед этим домом расположился весьма колоритный мужчина. Высокого роста, широкие плечи, огромная черная борода, украсившая бы и шаха Кхшатры. На плечах шкура леопарда, на голове – золотой обруч, на руках – золотые браслеты. Это и был знаменитый Хирам, пенитель морей, гроза побережья Эльпидии. Предводитель пиратов оглядел пленников, словно приценивался к ним, задержал взгляд на Пенефее, почти не обратил внимание на Тиндара, а вот на Зулькарная смотрел весьма долго и пристально.
— Ты кто такой? Только не говори мне, что ты из аргироспидов басилевса. Хоть у тебя и их прическа, но ты – не антипод и не эльпидей. И, раздери Йамму, где наместник?
— Перед тобой! Я – Зулькарнай, сын Пакора…
— Я был прав, ты – кхшарт. И я даже припоминаю, что сына бывшего владыки кхшарты взяли в плен и по Нерейе отправили куда-то в сторону океана. И если за эти десять лет я окончательно не растратил ум, везли его на корабле Пиксодара. Но вот как ты оказался наместником? Чего уставился? Чего смеешься?
А Зулькарная поневоле потянуло смеяться. Уж больно напомнил ему Хирам Черный тех незадачливых убийц – Атала, Азибала и Итобала, что проникли в его дом в Дельфинополе. Та же рожа, тот же финикийский акцент. Сын Пакора громко расхохотался и не мог остановиться.
— А ты или смел, или глуп. Не боишься смерти? Или не понимаешь, что она смотрит тебе в лицо?
— Можешь взять в руки меч, дать мне другой и узнаешь, — гордо ответил Зулькарнай.
Вместо ответа Хирам пнул его ногой в грудь да так, что сын Пакора упал на спину.
— Каков гордец? Решил легко уйти из жизни? Не выйдет. Пойдешь на невольничий рынок, там тебе окончательно гордость обломают.
Потом были побои, обритые лицо и голова, опять корабль и долгое плаванье в трюме. Зулькарнай потерял счет дням. Что прошло очень много времени он понимал только по тому, что у него вновь выросла борода. В пути корабль останавливался в малозаметных бухтах, пленникам давали возможность искупаться в море или во впадающих в него речушках, потом была долгая остановка у какой-то огромной реки, впадающей в океан. Потом опять долгое плаванье, стоянка, на которой пленников вновь побрили, подстригли, одели в свежую одежду и накормили по-человечески. И вот, наконец впереди крупный порт. Пленников вытащили из трюма, и Зулькарнай с удивлением услышал родную речь:
— Пошлина согласно указу вазарга Хашима уплачена, ты можешь продать своих рабов. Не желаешь чего приобрести, Хирам? Могу посоветовать.
Так Зулькарнай оказался в Гадархане.
Прошел год, подходил к концу другой. Бывший царевич, бывший геквет, несостоявшийся архонт успел сменить хозяев и теперь пребывал в положении раба у одного из сподвижников вазарга Гадархана, имя которого, по иронии судьбы, было Готарз. Этот Готарз был некогда сподвижником, ставшего легендарным Аршамы, принадлежал боковой ветви Хенгаменов, раньше был воином, но теперь отходил на покой и переключался на занятие торговлей, благо как родич и боевой друг получил от Хашима привилегии. Готарз владел кораблями, которые постоянно отправлялись то в Варку, то в Дахию, то в далекие Посейдонию, Мегалию, Ниархию и земли антиподов. Еще он отправлял караваны через горы в Доракан, от которого, как помнил, Зулькарнай, рукой было подать до Кхшатры. Может быть, размышлял сын Пакора, ему удастся бежать. С караваном отправиться через горы, а там и в Кхшатру.
Поневоле переносил Зулькарнай все, что было связано с этим Готарзом на своего дядьку-шаха. Даже облик дядьки, которого совершенно не помнил, он представлял как хозяина – сухощавого, длинного как жердь, с острым носом, словно клюв хищной птицы, глазами на выкате, редкой бороденкой, наполовину седой, лысой головой и без трех зубов во рту.
В рабах у Готарза Зулькарнай оказался потому, что его предыдущий хозяин Балаш не смог уплатить вовремя долг. Вместо уплаты пошли Зулькарнай, Тиндар, Пенефей и еще несколько рабов. Тиндара сразу определили на корабль, чему старый моряк был несказанно рад, поскольку загибался от работы на поле Балаша. Пенефей высказал Готарзу совет по хозяйству и в скорости был назначен управляющим. Самого же сына Пакора ожидала участь надсмотрщика и охранника. Жестокость Готарза, который самолично мог избить провинившегося раба, пока не отражалась на Зулькарнае. Жить стало немного лучше – у Балаша приходилось то работать в поле, то на дорожных работах, то на лесоповале, то на таскании камней. Последняя работа была самой тяжелой. Теперь же стало легче. А еще Готарз иногда выставлял сына Пакора на ристалище против бойцов других хозяев. Зулькарнай изучил некоторые приемы кулачного боя и загадочный панкратион, мастерами которого были мегалиец Фес и полупосейдонец-получибча Алк. Когда победы нового раба начали приносить хозяину новый доход, Готарз раздобрел, улучшил питание Зулькарная, предоставил ему пару рабынь из местных антиподок. Но, разумеется, это была не жизнь. Даже на Арионовых островах Зулькарнай чувствовал себя лучше. Теперь он только и обдумывал, как расправится с этим Готарзом, потом доберется до Доракана и убьет другого. Но возможности пока не было.
Внезапно в Гадархане начались беспорядки – восстали сторонники Негора, свергнувшего некогда Аршаму, а потом схваченного и казненного после захвата Хашимом отцовской столицы. Бунтовщики собрали достаточно грозную толпу, которую можно уже было называть войском, к ним присоединялись местные лихие молодцы, которым приятно было покуражиться. В окрестных имениях рабы принялись убивать хозяев, насиловать их жен и дочерей, грабить все, что попадется, а потом убегать к восставшим. Зулькарнай понял, что его час пробил. Он начал потихоньку заводить разговоры среди рабов, Тиндар по его просьбе беседовал с моряками. Только Готарз как-то прознал о планах своего верного раба, велел его схватить, публично выпорол и запер в подвале. На следующий день была запланирована казнь, должны были приехать судья и стражники вазарга Хашима.
Повезло. Когда по приказу Готарза схватили Зулькарная и трех его сообщников, включая Тиндара, вне подозрения оказался Пенефей. Управляющий даже советовал хозяину не ждать представителей закона. А сам между тем умудрился послать весточку повстанцам. И ночью на поместье напали, вел восставших лично Ариасп, племянник Негора. Готарза, его охранников и домочадцев схватили, освобожденному Зулькарнаю предложили самолично покарать бывшего хозяина.
— Была охота марать руки о безоружного, — ответил сын Пакора, — дайте ему меч!
Поединок длился не долго. Или Готарз растерял былую силу, или долгие тренировки Зулькарная сказались, только вот уже валяется тезка кхшартского шаха с мечом в груди.
— Надо уходить! – подал голос Пенефей, — утром здесь будут стражники и судья.
— Прекрасно, мы остаемся, — было решение Ариаспа, — чем меньше судий и стражников останется у Хашима, тем лучше для нас. Собираем воинов, посылайте людей к морякам.
Все было разумно, только вожак не сумел удержать своих людей от грабежа, насилия и пьянства. Местное пойло крепко брало, так что утром больше половины ватаги можно было бы брать голыми руками. Ариасп бахвалился, что он и один справится с судьей и его охраной, но из города прибыл внушительный отряд. Как потом оказалось, кто-то из домочадцев Готарза сумел выбраться. Надо было принимать бой. Но у тех, кто оставался трезвым, не было единого мнения. Умирать никто не собирался, и пока была возможность удрать, следовало ей воспользоваться.
Тиндар и его друзья-моряки советовали прорываться в порт, можно было удрать на корабле. А среди людей Ариаспа находились те, кто знался с пиратами. Это был шанс.
Через несколько часов Зулькарнай уже был на корабле, уходившем к северу. Начиналась новая страница в его биографии.
Прошло больше десятка лет. В Эльпидии уже и позабыли о сыне бывшего кхшатрского шаха, который не стал наместником Арионовых островов. Пиратскую вольницу громили, преуспел в этом наследник Андромаха и двоюродный брат Зулькарная Лаэрт. Юноша подавал большие надежды, но, увы, не пережил мор, пришедший вслед за разливом Нерейи. В тот же мор умерла гадарханка, младшая жена Андромаха. Сам же басилевс тяжело болел, но остался жив. Крепкий организм справился с хворью, и Андромах собирался пережить своего деда, прожившего много лет и последний раз ставшего отцом ближе к 70 годам. Кхшатра пребывала в состоянии перманентной войны с северными горцами, все не желающими покоряться. Дораканом правили шурин Андромаха састар Гиппий и его соправитель Азмун. Гадархан пребывал в мире, Хашиму удалось справиться с бунтовщиками. В Дахии правил шах Балаш, слабый, но хитрый, едва ли не единственным деянием которого можно было назвать убиение матушки Зардохт, бывшей до того регентшей. Ниархия пыталась подмять под себя остатки Мегалии, но появлялся сильный противовес – Священная Эносия. Посейдония усмирила пиратскую вольницу на Фетидии, пережила смерть архонта-эпонима Макария, а потом некий Эльпидий решил провозгласить себя ванактом и захватить в стране власть.
А что же Зулькарнай? Он стал князем моря, многие пиратские вожаки признавали его своим начальником. А случилось все это так…
— Но, господин, — затараторил купец, — у меня же ничего нет, кроме этого корабля…
— Ты, жалкий червяк, смеешь мне возражать? — разнёсся по кораблю рык капитана.
Купца начала бить мелкая дрожь.
— Может быть, ты не знаешь, кто я такой? — пират угрожающе взглянул на своего пленника, — Так знай, потомок мокрицы: я — Ахрманзат, Сын Зла!
Лысая голова купца покрылась каплями влаги. Штаны тоже стали мокрыми — но, понятно, не от пота.
— Но господин…
— Ты осмеливаешься объявить себя моим врагом, несчастный? Знай, что у Ахрманзата нет врагов — он их всех убил! Эй, вы, взять его!
Его люди потащили пленника к мачте…
— А ну остановитесь, — в тишине бас Зулькарная раздался как гром среди ясного неба.
— Что это за лягушонок тут разквакался! Ты? – капитан был удивлен – Не ожидал. Вспомни, сколько ты в команде, вспомни, что я из милости взял тебя и твоих сухопутных крыс-приятелей, когда от лихорадки подох ваш Ариасп, а потом оспаривай мои решения! Хочешь пойти на корм рыбам с этим жалким купчиной?
— Вспомни морское право! Любой может бросить вызов вожаку, если посчитает его действия не правыми. А себя – лучшим, чем вожак. Я считаю, что и то, и другое – верно!
— Ха-ха! Этот жалкий слизняк осмеливается бросить вызов мне, Ахриманзату!
— Я – сын и внук шахов, а ты и не знал своего отца, шлюхино отродье, вынимай свой клинок, и дерись, если ты – мужчина!
Капитан уже праздновал победу, когда пошел в атаку. Сейчас он проучит этого наглого выскочку. Конечно проучит, ведь кто его соперник – вчерашний гадарханский раб, волею случая связавшийся с бунтовщиком Ариаспом. Что он там бормочет о своей шахской крови? Всем известны дети шахов, этот и рядом не валялся. Чем он проявил себя за годы плаванья с Ариаспом? Люди болтали, что не захотел казнить своего хозяина, предпочел дать ему меч и убил, старого и обрюзгшего. Но он, Ахриманзат, не стар и не обрюзг, рука твердо сжимает меч. Он справится, сейчас наглый выскочка познакомиться поближе со смертью! Капитан припоминал, что за годы в одной команде его соперник ничем не проявил себя, разве что не был жестоким. Да и раньше про него ничего не было известно столь значительного. Выходит, что это – слюнтяй, еще мнящий себя благородным. А таких легко победить!
Некоторые люди в команде думали по иному. В первую очередь Тиндар и еще несколько людей из бывшей команды Ариаспа. Но и ражий посейдонец Терентий, что бежал с Фетиды, один из старых сподвижников капитана, пожалуй, поставил бы на Зулькарная. Он, как и не многие видел, что капитан разъярен, а его соперник спокоен, что капитан тупо машет мечом направо и налево, а его соперник парирует удары по всем правилам боевого искусства. И неизвестно, потомок ли он шахов, но вот военный опыт у молодца имеется.
И капитан вскорости почувствовал, что напрасно надеялся на скорую победу. Еще ни один его удар не настиг цели, а это выскочка уже нанес ему болезненный удар по руке. Индра раздери, да он навязывает ход боя, заставляет отступать к борту. Ахриманзат зарычал и выставив меч рванул вперед, ударом отвел клинок Зулькарная, но ту впереди вдруг никого не оказалось. А потом он ощутил удар по шее, рукой.
По команде пошел шепот, мол, мог бы и мечом, да нет, он не ударит в спину и тому подобное. А следующее мгновение сын Пакора опять оказался перед своим соперником, нанес удар в грудь, да так, что его меч прошел насквозь.
— Отправляйся на корм рыбам! – произнес Зулькарнай, вынимая меч и ударом ноги скидывая недавнего капитана за борт.
— Новый вожак, новый вожак! – закричали все на борту.
А купец, которого отпустили во время схватки, кинулся сыну Пакора в ноги, принялся их целовать, называть его своим благодетелем. Говорил, что он Атал из Гермия, что он не забудет, что у него есть дочь, которая станет наградой, но Зулькарнай особо не слушал.
Потом была сходка князей моря, на которой утвердили полномочия нового капитана, налет на прибрежные купеческие города Дахии, в котором сын Пакора давал дельные советы. Был еще Гермий, где Атал помог удачно продать добычу. Была и его дочка, красавица Каллиопы, подарившая много бессонных ночей.
А потом была Посейдония. Тесть Зулькарная решил поставить на Эльпидия, объявившего себя ванактом. Посейдония, в которой ванакта, впрочем как и басилевса, проэдора и любого иного царя не было. Правивший некогда тиран Нестор хоть и смог передать власть сыну (названному с претензией на корону Василием), объявить себя монархом не сумел. А после смерти Василия все вернулось на круги своя. Вот и теперь недовольная толпа штурмовала акрополь Посейдониса, а Эльпидий убегал в джунгли. Нашлись однако люди, поддержавшие несостоявшегося ванакта и в изгнании. Пираты, которым он пообещал возродить вольницу на Фетидии, периодически привозили оружие и продовольствие.
Среди сторонников Эльпидия оказались и таинственные танатофилы, безжалостные убийцы, служившие смерти. Ойнея назвали они своим учителем. Хотя и не думал тот посейдонец, во что превратится его детище. Зулькарнаю рассказали, еще пираты, как дахийский шах велел основать на острове Посейдонии несколько поселений, а потом их четверть века выгоняли. Тогда и решил Ойней привлечь на свою сторону островитян туземцев, научил их внезапно нападать и внезапно исчезать, потом кто-то рассказал об искусстве ядов, рабы из народа майя добавили свое умение…
«Сыновья Таната» не могли не заинтересовать Зулькарная. Да и им интересен был «сын Зла» (от своего предшественника Зулькарнай унаследовал и прозвище Ахриманзат). Вскорости, он стал знатоком их искусства. Обучился ядам, улучшил искусства боя, смог незаметно проникать в любое помещение. Потом, когда Эльпидия схватили, Зулькарнай некоторое время оставался в лисах с гаухатанатобеями, потом сумел вернуться на Гермий. Где его постигло известие о рождении сына, названного как и дед Аталом и смерти Каллиопы. И тут что-то всколыхнулось в груди Пакорова сына. Оставив сына на попечении тестя он собрал своих былых сподвижников и направил корабль к берегам Гадархана.
Продолжение.
