Глава 5 забытого романа. Т-24 вместо Т-26 и БТ
Глава 5.
Кабинет Ворошилова в здании Наркомата по военным и морским делам, на улице Фрунзе. Москва. Весна 1931 года.
Совершенно иным представлялся полковнику разговор с танкостроителями, конструкторами всех видов бронетехники и руководством совсем недавно созданного Управления Моторизации и Механизации РККА (УММ РККА). То, что сейчас творилось в броне ведомстве, полковнику очень не нравилось.
Сильно зараженное вирусом «авантюризма Тухачевского», УММ РККА (организация предшественник Автобронетанкового управления), бредило чудовищными массами танков и танкеток – бронированными лавинами, всё сметающими на своем пути. Тухачевский расписывал будущее нашей армии в виде гигантской стальной орды, где роль пехоты и кавалерии будут играть массы лёгких танков и танкеток. Средние и тяжёлые танки предполагалось использовать исключительно как вспомогательное средство для взламывания обороны противника.
Убеждать оппонентов, что все эти футуристические теории бесконечно далеки от жизни, полковник не стал. Что, не имея соответствующей инженерной техники, и при нынешнем уровне машиностроения эти «массы» далеко не уйдут, что за каждой такой лавиной потянется ещё одна – из автоцистерн с ГСМ, транспортов с боеприпасами и прочими предметами снабжения людей и техники, и, конечно, колонн передвижных ремонтных мастерских, чтоб ремонтировать и обеспечивать ТО этого примитивного скопища. Времени жалко. Да он и не пытался этого сделать. Оставив «на десерт» вопросы доктрин применения танков, он сразу же перешёл к деловому разговору с конструкторами.
– Мы заочно(!) приняли на вооружение лёгкие танки «Виккерс — 6 тонн» и «Кристи». Это решение, надо считать ошибочным и я отменяю его. Протестовать бесполезно. У меня есть для этого и основания и полномочия.
– Что это значит? Что значит считать ошибочным?! И это при том, что Т-18 и Т-24 с производства сняты, по твоему же приказу, – ошарашено выдавил Тухачевский, – и теперь, наша армия вообще танками не пополняется!
Проигнорировав эту тираду, полковник обратился к начальнику танкового КБ питерского завода «Большевик» Симскому:
– Как продвигаются дела с усовершенствованием «Виккерса»?
– Никак. Товарищ Тухачевский запретил вносить в его конструкцию какие-либо изменения. Мы не только лишены права улучшить что-либо, но даже не можем упростить технологию, что тормозит освоение танка в производстве. (Это же «пожелание» Тухачевского касалось и танка Кристи, притом, что по итогам испытаний, оба танка вообще оказались непригодными для армейской эксплуатации и требовали серьёзной доработки).
– КБ ВАММ уже подготовило усовершенствованный проект. – Недовольный критикой в свой адрес вставил Тухачевский.
– Я помню. Но наибольшей серией вы желаете производить именно «Виккерс» оригинал.
– Естественно. Ведь это уже готовое изделие. Надо немедленно приступить к тиражированию «Виккерса», осваивая на ходу английские технологии. А все действительно необходимые изменения в конструкцию вносить постепенно, уже в ходе массового производства. Главное, освоить промышленный образец, развернуть массовый выпуск, начать, наконец, насыщать армию новой техникой.
– Не годится. Массовый выпуск мы начнем, только когда будем иметь действительно боеспособную и эффективную машину, обученные кадры, скоординированный график поставок комплектующих, технологии и оснастку на всех этапах производства… Кустарщины и соответственно тотального брака я не потерплю.
– Это значит, мы не начнем выпуск никогда! – Прошипел Тухачевский уже уведомленный о результатах «беседы» наркома с артиллеристами и теперь неприминувший лично заявиться на разговор с танкостроителями и высшим руководством УММ РККА. – Начнём производство немедленно, на тех мощностях, что к этому более-менее готовы. На ходу обучим персонал. Пристегнём смежников. В процессе работы подгоним и отладим оснастку. Отшлифуем технологию. Расширим производство. Начнем, наконец, крупносерийный выпуск современных танков для массового оснащения армии.
– Виккерсов? – Тяжело вздохнул полковник. – В результате этой растянувшейся штурмовщины и немыслимых затрат, мы получим серию дрянных танков, при том, что любое изменение конструкции будет лихорадить производство вплоть до его полной остановки для устранения каждого конструктивного косяка. А армия будет наполняться не танками, а небоеспособным дефективным барахлом.
– Разве «Виккерс» плохой танк? Он лучший и ты это знаешь.
– Мне показалось, или вы в самом деле сказали «лучший»? И желаете немедленного начала валового производства без внесения в его конструкцию каких либо изменений?
Да как же можно начинать массовый выпуск танка, двигатель которого постоянно перегревается, на полном газу идёт вразнос, поскольку не имеет ограничителя оборотов, а при минусовых температурах вообще не заводится? Танк, без всяких средств связи и оптики, вооруженный одними пулемётами… – Ворошилов картинно дошел до верхней точки кипения, и когда все окружающие уже казалось, ждали финального обвинения в очевиднейшем вредительстве, словно насмехаясь над замершим собранием, сделал патетическую паузу и вдруг продолжил совершенно ровным, деловым тоном:
– «Виккерс» – ярко выраженная пехотная машина уровня Империалистической войны. И для той же войны, действительно, не плохая. Особенно в части подвижности и надёжности гусеничных лент и трансмиссии – это то, что мы можем и должны позаимствовать. Но прочее… Танк хоть и способен разгоняться до 35 км/ч при движении по шоссе, его двигатель воздушного охлаждения, мощностью всего 80 л.с. (кстати, в огромных количествах потребляющий дефицитный авиационный бензин) постоянно перегревается. Даже при движении медленно, в порядках пехоты, с её же скоростью, танк должен периодически останавливаться, чтоб избежать перегрева и заклинивания мотора.
– Ничего страшного! Танк может использовать те остановки для ведения огня по противнику.
– Но периодически останавливающийся для охлаждения мотора (а это не 5 и даже не 10 минут!) танк – идеальная мишень для любого орудия. А способна броня «Виккерса» выдержать хоть одно попадание любого снаряда? Нет, не способна.
– Но в мире нет танков с противоснарядным бронированием. Просто перед атакой следует артиллерией подавить большую часть элементов противотанковой обороны противника. Её остатки уничтожаются уже непосредственно в ходе боя.
– Ценой огромных потерь. Империалистическая показала – проделать этот финт с приемлемыми потерями не удавалось никогда и никому. Вся беда в том, что «Виккерс», в его нынешнем виде, не способен ни осуществлять оперативный маневр, ни активно маневрировать на поле боя, ни нести мало-мальски прочную броню. Повторяю – это типичный легкий танк сопровождения пехоты образца Империалистической – когда насыщенность пехоты ПТ-средствами была ещё крайне низкой. Сейчас, когда пехота всех стран мира массово обзаводится лёгкими скорострельными противотанковыми пушками и крупнокалиберными пулемётами, это не танк, а гарантированный стальной гроб на троих.
– Так чего же ты от него хочешь? – не выдержал Тухачевский, – Лучше-то у нас всё равно ничего нет.
– То-то и оно, что прекрасный лебедь из этого британского гадкого утёнка, увы, не получится. В реальных боевых условиях этот дохляк будет совершенно неэффективным. Поэтому, столь приглянувшийся вам «Виккерс» должен разделить судьбу всех прочих лёгких танков сопровождения. Такие слабые во всех отношениях машины можно строить только и исключительно в учебных целях, эксплуатировать рядышком с ремонтной базой и ни в коем случае не подставлять под огонь противника. Это тупиковая ветвь развития бронетехники не имеет никакой перспективы.
Нам, в первую очередь, нужен не убогий, узко специализированный танк сопровождения пехоты «одноразового применения», а крепкая многоцелевая машина для решения самого широкого круга задач.
Поэтому, считаю, нам необходимо отказаться от порочной идеи создания армад танкеток и лёгких танков и сконцентрировать все силы на скорейшем и успешном выполнении программы создания сильного и надёжного маневренного танка (так тогда называли средний танк, правда, как и все прочие танки того времени с сугубо противопульным бронированием). Тем более что за последнее время мы изучили множество иностранных образцов и технологий, накопили опыт и создали изрядный задел – я имею в виду вполне успешную работу по Т-12/24 которая как раз сейчас вполне закончена.
Серийный Т-12/24
– Товарищ нарком! – Не выдержав вскочил с места Тухачевский. – Вы ровно ничего не смыслите в танках! Прелесть «шеститонника», как и танкеток, в возможности производить их десятками тысяч, чтоб не танки сопровождали в бою пехоту, как в Империалистической, а наоборот пехота поддерживала массированные танковые атаки. Или вообще танки и танкетки решали судьбу сражения самостоятельно – танкетка в современном бою мобильнее и эффективнее, чем целое отделение пехотинцев. А ваш Т-24 в подмётки не годиться танку Гротте!
Танк Гротте ТГ
«А не попаданец ли ты часом, из какогонить 22-го века, дружок, с идеями о полной замене пехоты боевыми машинами?» — подумал полковник и спокойно ответил:
– Сядьте, товарищ ЗАМЕСТИТЕЛЬ. И почаще задумывайтесь над словами ЗАМЕСТИТЕЛЬ и СЯДЬТЕ… Ещё раз повторяю. Танки, не говоря уже о танкетках, с сугубо противопульной защитой, мы строить не будем. Как и бездумно гнаться за количественными показателями. Это и бессмысленно и нерационально. Учиться, пока, вполне можно и на Т-18. Немцы вообще на учениях с применением танков, обходятся без собственно танков. Что касается танка Гротте, то он страдает излишней экзотичностью и в серию не пойдет. Финансирование этого проекта прекращено. Главное в его создании – это накопление опыта нашими конструкторами.
Да, у Т-24 тоже не мало проблем. И по компоновке, и по агрегатам, и по вооружению. Однако, танк вполне доведён до ума и боеспособен, не говоря уже об учебных функциях и «последнем экзамене» для нашей промышленности на «профпригодность» в плане выпуска серьезных танков. Поэтому, взяв Т-24 за основу, надо немедленно приступить к разработке новой версии маневренного танка.
Значит так, товарищи конструктора. – Полковник не торопясь, взял в руки указку и, наблюдая очевидную радость на лицах очень долго боровшихся за «светлое будущее» своего детища Т-24, харьковчан, подошел к стене сплошь увешанной плакатами с эскизами нынешней и перспективной бронетехники РККА, конкретно чертежу Т-24 в трех проекциях. – Смотрите и запоминайте. Прежде всего – корпус. Он должен быть оп-ти-ма-лен. То есть, с минимумом соединений и деталей. Это залог технологичности и простоты конструкции. Это массовое производство, низкая себестоимость и, прочность самого корпуса, в конце концов.
Посмотрите на корпус Т-24. Он излишне сложен. Мало того, что состоит из огромного количества бронедеталей, многие из которых имеют совершенно нетехнологичную форму, так он ещё и собирается на соответственно не менее сложном каркасе.
Модель Т-24
Мы сделаем так. – На специально приготовленной доске, полковник мелом, размашисто рисовал корпус, комментируя при этом: – борт – по возможности, цельная деталь. Лобовая часть состоит из всего двух-трёх, установленных с наклоном бронелистов. Днище, один цельный лист. Крыша – тоже самое. Корма, сплошной лист, скошенный книзу, внутрь. Никаких рубок, башенок, выступов и т. д. Все технологические отверстия и лючки обслуживания – сверху и снизу – вне зон обстрела.
Ходовые качества Т-24 оставляли желать лучшего, поэтому, мощность двигателя надо увеличить. Причём мотор должен быть прост, технологичен и изначально заточен под потребление дешёвого и самого распространённого в стране автобензина второго сорта. Насколько я понимаю, те моторы, что используются сейчас – танковые версии авиамотора М-6, и не слишком технологичны, и не слишком надёжны. К тому же, серийного выпуска таких моторов нет, а выпуск авиационного прототипа, был очень ограниченным и сейчас вовсе сворачивается. В тоже время, в серии находится более мощный, более надёжный, более технологичный и уже заточенный под бакинский бензин второго сорта 400-сильный двигатель М-5. Его же аналог в виде американского «Либерти» стоит на танке Кристи. Причём с более простой и совершенной системой охлаждения, чем у Т-24. Предлагаю перейти на этот мотор и систему охлаждения Кристи.
Так же, надо очень серьёзно поработать над трансмиссией, не отказываясь от вполне перспективной планетарной конструкции. Тип гусениц и ведущего колеса использовать как на «Виккерс-6 тонн». Подвеску желательно поменять на более динамичную. – Полковник подошёл к эскизу секретного колёсно-гусеничного танка Асафова, разработки как раз этого, 1931 года, и указкой ткнул в его заднюю двухкаточную тележку на подвеске в виде рычагов, соединяющих катки с мощной пружиной, заключённой в горизонтально расположенной трубе, которую сейчас в мире почему-то принято называть «подвеской типа Хара» по фамилии японского военного инженера – на ней всю ВМВ пробегали японские танки, но Асафов предложил такую гораздо раньше своего японского визави.
Чертёж танка Асафова
Вот такая подвеска сейчас – самое то. Простенько, динамично, вполне надёжно и не занимает заброневой объём корпуса.
– Листы лобовой детали под таким углом…
– Должны увеличить вероятность рикошета снарядов.
– Бронирование тоже изменится? У Т-24 все вертикальные детали из брони толщиной 20 мм, обеспечивающей защиту от бронебойных пуль любого, в том числе крупнокалиберного стрелкового оружия (если конечно стрельба не ведётся в упор с предельно короткой дистанции). Но для отражения снарядов 20 мм брони недостаточно.
– Толщину брони, в основном, пока оставим той же, только лобовые вертикальные детали корпуса и передней части башни, усилим двойным бронированием. Два листа по 20 мм – в сумме, это 40 – вполне достаточно, чтоб обеспечить защиту от бронебойного снаряда 37 мм немецкой противотанковой пушки или 75 мм немецкого же полкового орудия. В скором будущем, надеюсь, наши металлурги освоят выпуск бронеплит разного ассортимента толщин хорошего качества. В т. ч. и более толстых. Пока корпуса и башни будем собирать на каркасе, клёпкой, из 20 мм плоских пронеплит. Со временем, по возможности, толщину брони будем увеличивать и переходить на сварку, что в конечном итоге позволит вовсе отказаться от каркаса и сэкономить вес на усиление бронезащиты.
– Но отказ от надгусеничных полок, где находятся дополнительные бензобаки, существенно снизит запас хода.
– Давайте перенесём дополнительные бензобаки за корму корпуса. Разве на Т-12 такой вариант не опробовался? Почему этот вполне удачный опыт не использовали? Это и для танка безопаснее и к тому же, наличие жёсткого кронштейна под их установку, позволит преодолевать более широкие рвы.
Теперь о компоновке. Если мы хотим сэкономить на длине машины и облегчить управление ею, компоновку лучше использовать по примеру «Виккерса-6 тонн» — т. е. двигатель сзади, а трансмиссия спереди. Боевое отделение в средней части. Отделение управления впереди. В нём, водитель и стрелок с ДТ – причём без выступа-рубки для установки пулемёта, как на Т-12/24.
– А люки стрелка и водителя! Где их разместить? Прямо в наклонном лобовом листе?
– Исключено. Ради высокой снарядостойкости, лобовой лист не должен иметь посадочных люков. Только небольшие смотровые лючки (жаль, что пока и от них отказаться нельзя!). В перспективе, основные приборы наблюдения – простейшие перископы с хорошим обзором, быстро заменяемые, разместим в крыше отделения управления. Выход водителя и стрелка, будет осуществляться через люки, опять же в крыше. Кроме того, водитель должен иметь возможность комфортно управлять танком, вне боевой обстановки, наблюдая за местностью прямо через свой люк. А на случай нештатной ситуации, надо предусмотреть ещё и люк-лаз в днище.
И, наконец, вопрос вооружения.
Как вы знаете, Т-24 предполагалось вооружать 45 мм пушкой Соколова либо 65 мм гаубицей Сячинтова и четырьмя пулеметами при трехъярусном расположении вооружения. Это никуда не годиться. Танк получается высоченным, и представляет собой отличную мишень, которую трудно маскировать. Заказ на 65 мм гаубицу отменён, а пушка Соколова, конструктивно неудачная. Но, даже если бы оказалась удачной, она годилась бы разве что для борьбы с танками противника. А нам нужна пушка, способная и полевые укрепления противника разрушать и эффективно выводить из строя осколочными снарядами пехоту и пулеметно-артиллерийскую прислугу. Естественно, для противотанковой борьбы, пушка должна обладать отменной скорострельностью и сообщать снаряду высокую начальную скорость. АртКБ уже заказана мощная и вполне универсальная 57 мм противотанковая пушка. Вот ею-то, в танковой модификации, мы и будем вооружать наш новый танк.
А пока, чтоб не терять времени, предлагаю параллельно попытаться реализовать сразу два «альтернативных» варианта. Во-первых, сделать временное танковое орудие на базе горной трёхдюймовой пушки обр. 1909 года (у неё самый короткий и потому очень удобный для танка, патрон – гильза которого будет использована в новой 57 мм ПТП). А во-вторых, постараться получить чертежи немецкой 75 мм танковой пушки, которую немцы планируют разместить на своих «Гросстракторах». Хорошо бы так же срисовать у немцев их спаренные установки пушки и пулемёта.
Так что, помимо курсового пулемета, остальное вооружение, в виде упомянутой спарки пушки и пулемета, разместим в одной-единственной башне. Башню надо сделать новую – просторную, шестигранной формы (передняя грань узкая – как раз по ширине чуть больше маски спаренной установки вооружения), из плоских листов, минимально возможной высоты. Обязательно с подвесным полом (под которым будет проходить кардан). А чтоб уравновесить вооружение и толстую броню передней части башни, сзади введем кормовую нишу. Такую, чтоб и часть боекомплекта и, со временем, радиостанция поместились. И еще. На крыше, опять-таки в задней части башни, установим командирскую башенку с круговым обзором. Привод вращения башни – от двухскоростного реверсивного электромотора. Первая скорость – быстрое вращение башни, вторая – точная наводка на цель. Другой электромотор должен работать на вытяжной вентилятор, обеспечивая эффективную вентиляцию боевого отделения. Экипаж по-прежнему 5 человек, из коих трое в башне: освобождённый от всех функций кроме командования и обслуживания радиостанции (естественно, когда она появится!) командир, наводчик спаренной установки орудия с пулемётом, и заряжающий орудия (он же, механик и запасной водитель танка).
Масса танка не должна существенно превышать таковую у нынешнего Т-24. ЕМНИП, ХПЗ высказывал предложение, о переходе на сварку корпусов, что должно уменьшить массу машины сразу на 400 кг. Вот вам и резерв на усиление бронезащиты передней проекции, о котором я вам говорил.
Это всё. Прочие характеристики будем пересматривать после изготовления и испытаний опытного образца, готовность которого запланируем не позднее середины следующего, 1932 года. Больше времени дать не могу – да и зачем? Т-24 уже вполне доведён и создание новой машины на его базе не должно занять более полугода. Тем более, что я не требую внедрить в новом танке сразу и всё, о чём я говорил – допускаю постепенное улучшение конструкции, при условии, что все будущие дополнения изначально будут предусмотрены, дабы внедрение этих самых усовершенствований не лихорадило производство и не требовало его остановки. Но! Базовое шасси – основа любого танка, должно быть не просто готово, а отработано и готово к серии не позже заданного срока.
Ну а пока конструктора работают над этой машиной, чтоб завод серьёзно потрудился над развёртыванием массового производства, цеха не простаивали, рабочие и технологи набирались опыта по крупносерийной сборке танков, а армия получила возможность учиться и готовить кадры, надо немедленно восстановить производство Т-24. Не просто восстановить, а развернуть серийный выпуск в соответствии с последней корректурой программы на нынешний 1931 год. Учитывая, что времени упущено много и пока, армии сдано всего 3 серийные машины, заказ на 30 танков до конца текущего года, увеличивать не будем. Дальнейший выпуск (вплоть до перехода на новый танк), должен существенно наращиваться. Причем танка уже в оптимизированном, т. е. упрощённом виде: Во-первых, бортовые выступы дополнительных бензобаков упразднить. Верхнюю малую башню ликвидировать и на ее месте установить простейшую командирскую башенку купольной конструкции со смотровыми щелями. Во-вторых, установку бокового башенного пулемета ликвидировать. В башне должны остаться только пушка и один пулемет. Под установку любой подходящей пушки (из имеющихся в производстве на сей момент), разрешаю любые переделки башни, но, без увеличения её высоты. Помните, активно используемое вооружение не должно стеснять действий танкистов. А для уменьшения силы отдачи и длины отката, разрешаю дооснащать танковые орудия дульными тормозами. И ничего страшного, если ствол орудия с дульным тормозом «вылезет» за габариты машины.
В-третьих – двигатель. Постановление правительства о строительстве при ГХПЗ целого кластера для серийного производства танковых моторов надо всемерно форсировать, но переориентироваться с М-6 на М-5.
Теперь, сформулируем стратегические задачи для харьковчан:
- Возобновить выпуск сперва обычного, а затем и «оптимизированного» Т-24. До совершенства отточить технологию в расчёте на массовое производство (с соответствующим развитием станочного парка и повышением квалификации рабочих и ИТР).
- Провести глубокую модернизацию танка, по сути, создать новый средний танк, в максимально возможном соответствии с теми спецификациями, что я сегодня выдал.
- На базе шасси Т-24, разработать многоцелевой гусеничный тягач-универсал с автомобильной компоновкой.
И последнее. Количественный параметр. На влажную мечту некоторых авантюристов выпустить в 31-ом 300, а в 32 году уже 1600 Т-24 – наплевать и забыть. Как я уже говорил – до конца этого года 30 танков в их нынешнем виде. В следующем, вплоть до начала выпуска нового танка – порядка 300 «оптимизированных» Т-24. Больше таких танков нам сейчас для учёбы не нужно. С момента сборки последнего 300-го «оптимизированного» Т-24, завод останавливается на окончательную реконструкцию и полный переход на выпуск новой машины.
Все варианты серийного и альтернативного танков Т-24
Что касается серийного производства нового танка. В начало его массового выпуска в середине 1932 года, я не сильно верю. Но уже с четвёртого квартала, выпуск должен начать расти, вплоть до полной проектной мощности завода. А это где-то в районе 1000 20-тонных танков в год. Понимаете, что под такой объём, завод придётся реконструировать очень серьёзно? Почему именно столько?
Объем выпуска танков НА ВАШЕМ заводе, должен полностью удовлетворять запросы армии мирного времени в танках данного класса. А это, в год, примерно, 1/10 часть от предполагаемой штатной численности танкового парка РККА через 10 лет. К тому моменту, армия мирного времени должна быть укомплектована на все 100%. Причем в мирное время, завод должен справляться с этим объёмом производства, работая в режиме двух смен по 7 часов, при пятидневной рабочей неделе (т. е. не особо напрягаясь и оставляя субботу на регламентное техобслуживание станочного парка). В случае же угрозы начала войны, завод должен быть готов в считанные дни перейти на трехсменный непрерывный цикл производства при 8-часовых сменах с одним выходным (необходимым для регламентного техобслуживания оборудования и отдыха рабочих). Что соответственно удвоит выпуск продукции.
А ещё, мы должны иметь МОБИЛИЗАЦИОННЫЙ центр по выпуску танков в точно таком же объёме. Для реализации этой мобпрограммы лучше всего подойдёт расположенный в глубине нашей территории (правда еще только строящийся) Челябинский тракторный завод. Он будет представлять из себя две, работающие параллельно, линии. На одной, будет производиться продукция гражданского назначения – тяжёлые гусеничные трактора для народного хозяйства. На другой – те самые, о которых я уже упоминал, гусеничные тягачи на танковых шасси. И эта же линия, будет резервом для форсирования выпуска танков. Более того. К выпуску танков, в кризисной ситуации, должен быть подготовлен и завод в целом. В мирное время, общий объём выпуска танков на заводе – не более ¼ от харьковского. Главная задача – поддерживать на необходимом уровне технологическую готовность завода в любой момент перейти на выпуск танков в объёме, не уступающем харьковскому, при минимально возможном снижении объёмов выпуска тягачей (армии необходимо и то и другое).
Выдавая сейчас столь крупный заказ именно харьковчанам, полковник ни секунды не сомневался в успехе задуманного. Ведь именно к 31 году (правда уже для выпуска танков БТ) по распоряжению Москвы в Харькове было создано мощное танковое КБ (равное ему, до войны будет только в Питере), завод непрерывно получал шикарное финансирование, новейшее оборудование, кадры, и осваивал всё более сложные технологии. В реальности, именно харьковчанам достались такие ответственные заказы как создание на базе танка Кристи, семейства танков БТ и их массовое тиражирование с последующими модернизациями, мелкосерийное производство уникального пятибашенного танка прорыва Т-35, разработка и выпуск среднего артиллерийского тягача «Коминтерн».
– А как же танк Кристи? – Мрачно осведомился Тухачевский, поняв, что столь понравившегося ему Виккерса, в рядах РККА уже не будет. – Харьковский завод, вообще-то предполагалось задействовать под быстроходные колёсно-гусеничные танки.
– Мы срисуем с Кристи вполне удачную систему охлаждения. Посмотрим, что есть хорошего в его КПП. Больше, ничего полезного в нём нет.
– Как?!! – Взвился в приступе ярости Тухачевский. – Только абсолютно ничего не понимающий в военном деле дилетант, на знает, насколько мал ходовой ресурс у танковых гусениц и любых машин на гусеничном ходу вообще. А танк Кристи колёсно-гусеничный! Быстроходный! Да мы же, ради колёсно-гусеничного хода, его через океан тащили! Такие деньжищи выложили! Неужели ты забыл, как мы всё себе представляли? У нас огромная страна. А железных дорог мало. Запас хода и скорость у любого танка на гусеничном ходу ограничены. Поэтому, мы по дорогам перебрасываем наши БТ на колёсах, как автомобили – быстро и на любые расстояния. А там, на гусеницы и в бой! Прорвали оборону противника, вышли на стратегический простор – долой гусеницы и снова на колёсах, по шоссе, вглубь вражеской территории! Лихо!
– Лихо! – энергично кивнул полковник, – но, вот чего мы, точнее Вы, не учли. Во-первых, танк с двойным движителем чрезвычайно сложен, а значит, – дорог и ненадёжен. Напомнить вам, сколько раз ломался танк Кристи на испытаниях, которые проводились без башни, вооружения и боекомплекта? Ремонт и эксплуатация обойдутся нам чрезмерно дорого. Не говоря уже об авиамоторе сумасшедшей мощности, пожирающем бочками дефицитный авиабензин.
Во-вторых, на колёсах, у которых вместо широкопрофильных шин узенькие бандажи, танк типа Кристи, сможет двигаться лишь по хорошим дорогам, а значит исключительно на европейском ТВД. А там, расстояния столь незначительны, что и гусеничного ресурса хватит. Зря что ли, мы гусянки типа Виккерса-6 тонн будем срисовывать – у них ресурс более чем солидный. И «засланцы» наши аглицкие технологии изготовления траков из специальных сталей, обязательно досконально изучат. «Виккерс» уже дал «добро».
И в третьих, танк Кристи опять-таки слабо бронирован, ибо его сверхмощный двигатель тяжёл для лёгкого танка настолько, что сожрал весь положенный этой машине вес. Это не танк, а гоночная машина. И, кстати, о дорогах. Твои глубокие рейды лёгких танков по шоссейкам – бред. Именно по шоссе, противнику проще всего перебросить навстречу несколько противотанковых батарей и они, уж будь уверен, раздолбают твои быстроходные, но «тонкокожие» танки за милую душу. И никуда с дороги без гусениц не свернёшь, не сманеврируешь. И нашей собственной территории, с её вязкими грунтами и прескверными дорогами это касается в первую очередь.
Танк Кристи
А для стратегических магистралей, где действительно возможны длительные перегоны, мы со временем, наладим производство мощных автотрейлеров, экономя ресурс танков. Иначе – начнётся, не дай Бог, война, а у нас половина танков неисправны или изношены после тех перегонов, с выработанным ресурсом.
Вывод: танки Кристи нашей армии не нужны. Да и в каких, собственно частях, вы хотели их использовать? В порядках пехоты, на передовой, где пехоте за ними не угнаться, а противотанковая артиллерия не оставит им ни одного шанса? В механизированных соединениях, где столь же мобильной мотопехоты у нас до сих пор нет и не предвидится и ни единого шанса им не оставят уже средние танки противника? Или в кавалерии, которая уйдя с этими танками в глубокий рейд, от тех танков неизбежно отстанет. А сами танки, быстренько спалят топливо и их просто придётся бросить по лесам и дорогам в тылу противника?
Так где? В общем, бессмысленные гоночные танки нам ни к чему, а ХПЗ будет строить настоящие танки, предназначенные для боя.
Разобравшись с «бэтэшками», полковник обратился к конструкторам ОКМО, занимавшимся разработкой перспективных средних и тяжелых танков.
– Что ж, товарищи. Вас подгонять не буду. У харьковчане уже во всю готовятся линии для серийной сборки танков и им самое время чуть-чуть помочь. Тем более, они всей душой радеют за свое детище и дело там пойдет. Они же, потом, помогут освоить выпуск танков челябинцам.
Питерский завод «Большевик», как предприятие чрезвычайно загруженное заказами для народного хозяйства, мы освободим от заказа на Т-26 и вообще на все виды бронетехники. Пока. И вот ради чего. Помимо сильного и вполне многофункционального «маневренного» танка, в качестве прототипа которого мы приняли Т-24, армии необходим тяжёлый танк для прорыва сильно укрепленных линий обороны, для истребления средних танков противника и т.д. Задача сложная. Но, время у нас ещё есть. И как его сэкономить, мы с вами сейчас подумаем.
Скажите, товарищ Гинзбург, в своих наработках по принципиально новому среднему танку, вы брали за эталон компоновку шестнадцатитонного «Виккерса» верно?
– В основном, да, товарищ Ворошилов. Машина самая современная и очень хорошо вооруженная. Как раз для качественного усиления.
– И тем не менее, у меня к ней куча замечаний.
Во-первых, подвеска мне представляется переусложнённой, а значит недостаточно надёжной и, соответственно, бесперспективной. Да, я знаю, что её назначение – обеспечить танку прицельный огонь на ходу. Но, сразу скажу – это утопия. Авантюрами заниматься не будем.
Во-вторых, у машины огромный силуэт. Это ходячая мишень. Она вообще излишне громоздка. Три башни, для среднего танка – явный перебор. И всё та же хроническая болезнь – совершенно не удовлетворительное бронирование. 20 и даже 30 мм, для среднего танка, задача которого выжить на поле боя – недопустимо мало уже сейчас. Не говоря про день завтрашний.
И ещё один принципиальный недостаток – сложность конструкции для нашей промышленности, что обуславливает и высокую себестоимость и ограничения по масштабу производства. Такую «наворочанную» (для 30-х) машину, можно выпускать только очень ограниченными партиями. (Так и было. Т-28, о котором идёт речь, за 7 лет серийного производства, выпустили всего чуть более 500 экземпляров).
А ведь средний танк – это машина, способная выполнить любую поставленную задачу, – в будущем, однозначно самая массовая.
Так что, думаю, лучше качественно развивать вполне удачную линию Т-24, чем терять время и деньги, начиная принципиально новый, но порочный в самой своей сути проект. Более того. Насколько мне известно, при разработке вашего среднего танка, было использовано всё то лучшее, что имелось в конструкциях «Виккерса-6 тонн» (тип гусениц), Кристи (система охлаждения), «Гросстракторов» (подвеска), Гротте (трансмиссия). И даже (если это не слухи, конечно!) кто-то предлагал использовать весь этот задел в новой модернизированной версии Т-24. Это как раз то, о чём я, собственно и говорил! И именно это я и хочу вам сейчас предложить. Совместно с КБ ГХПЗ, сделайте такую машину!
Теперь, что касается танка тяжёлого. Я не имею в виду того пятибашенного виккерсовского монстра на эскизе (идеологический прообраз Т-35, танк А1Е1 «Индепендент»).
Английский танк А1Е1 «Индепендент»
Такие чудовища можно строить только в пропагандистских целях.
Задача тяжёлого танка продавить, проутюжить гусеницами, прорвать оборону противника, расчистить путь пехоте и более маневренным танкам, своим корпусом прикрыв их от огня противника, силой своего вооружения подавить любые огневые точки врага, от пулеметного гнезда, до железобетонного дота. Другой вариант применения – контратака против уже почти взломавшего вашу оборону танкового клина противника. Контрудар, с целью поголовного истребления любой бронетехники врага. Понятно, что одним из главных параметров такого танка должна стать его абсолютная неуязвимость против основных средств ПТО противника.
Каким же должен быть наш тяжёлый танк? При том, что его эффективность, вес и цена обязаны входить в приемлемые пропорции. Давайте остановимся на той же, оптимальной форме корпуса. – Полковник кивнул в сторону доски со своим рисунком. – Рабочие места механика-водителя и стрелка из курсового ДТ – без изменений. Как и компоновка. Используем новый мощный двигатель – 500-сильный М-17. Подвеска та, что предполагается для Т-35, пока сойдёт. Трансмиссию надо разрабатывать с большим запасом по прочности. А чтоб и надёжность увеличить и существенно облегчить жизнь водителю (набирать которых из числа призёров страны по гиревому спорту как-то не хочется), есть предложение, пока, ПО-КА(!!!), ограничиться очень простой ОДНОСКОРОСТНОЙ КПП (это же техническое решение англичане применили в своей пехотной Матильде-1 (Мк-1 обр. 1936 г.) защищённой аж 60 мм бронёй!).
Английский танк Матильда Мк-1 образца 1936 г.
Не смотрите на меня так! Я не вредитель. Просто для тяжёлого танка прорыва скорость, фактор совершенно не обязательный. Противник, если он не идиот, заблаговременно сделает местность перед своими позициями танконедоступной при помощи различных природных и инженерных препятствий, преодолевать которые танк будет тяжело, трудно и увы – не быстро. К тому же, танку прорыва категорически не рекомендуется отрываться от сопровождающей его пехоты. Поэтому, КПП предлагается односкоростная. Водитель, регулирует скорость исключительно педалью газа, в пределах от 5 до 10-15 км/ч. Этого в бою при прорыве сильно и заблаговременно укреплённой полосы обороны вполне достаточно. Так же в схему управления введём повышающий редуктор, удваивающий скорость, который водитель будет включать только на остановке и исключительно для движения по дороге (или хотя бы ровной местности) ради повышения оперативной маневренности. Для тяжёлого танка скорости до 20 км/ч, при движении по шоссе – так же вполне достаточно. Для заднего хода, предусмотрим и реверс. Улавливаете суть? Тяжёлый танк прорыва получает вполне оптимальный для машины данного класса диапазон скоростей, при достаточно простой схеме трансмиссии. При этом, водителю не нужно из последних сил бороться с КПП. Для облегчения работы с бортовыми фрикционами, тоже надо что-нибудь придумать – либо пневмоусилители как на ТГ внедрить, либо механические передачи с приводом от рулевой колонки – как на разрабатываемых сейчас новых французских тяжёлых танках (имелись ввиду прототипы будущего В-1).
Что ещё от нас требуется? Широкие гусеницы. Чтоб танк по любой грязи пролез. Резко усилить вооружение. В одной-единственной, большой и плоской башне размещаем исключительно мощное орудие – специальную танковую пушку, сделанную на базе 107 мм корпусного орудия. Городить танковую пушку на базе гаубиц не стоит – из-за неважнецкой баллистики, точность стрельбы будет очень низкая. А БК ограничен. В систему управления огнем, включаем сразу два пулемета: обычный и крупнокалиберный. Причём с учётом того, что любой пулемёт из этой пары можно будет переносить на крышу башни для ПВО. Экипаж опять-таки 5 человек при полуавтоматической пушке с унитарным заряжанием, либо 6 человек при поршневом затворе и раздельным заряжанием – шестой танкист – замковой. Но башня и при четырёх танкистах не должна быть тесной! Это надо предусмотреть заранее!
Теперь о бронировании: вся вертикальная бронезащита должна выполняться из брони толщиной не менее 35 мм. Лобовую проекцию, допустимо усилить навесной бронёй толщиной до 20 мм. Бортовые экраны – до 10 мм.
Теперь главный параметр – вес! Поскольку танк, превышающий по массе возможности логистики, это только мучающий своего хозяина «чемодан без ручки» – эффективно использовать уже нельзя, а бросить со всем барахлом – жалко. По нашим теперешним реалиям, массу определим ориентировочно, как и у Т-35 до 35 тонн. Любое превышение этого параметра – буду расценивать как вредительство и акт саботажа. Запас хода на одной заправке – не менее 100 км.
Теперь о сложном. Надо самым тщательным образом продумать вентиляцию, связь, оптику, механизмы быстрого и точного наведения оружия на цель, создание внутри машины комфортных условий для работы экипажа. Обзорность у командира танка должна быть обеспечена на все 100%. Необходимо предусмотреть постановку дымзавес и систему пожаротушения.
Всё это, не мои капризы – это жизненно необходимо, хотя, конечно и затянет разработку машины в целом, сделает её более дорогостоящей. Но тяжёлый танк – это особо ценная СПЕЦИАЛЬНАЯ боевая единица, подчинённая сугубо резерву главного командования, а не расходный материал обычных линейных мехчастей, который можно сжигать в боях либо просто бросать по неисправностям без счёта. Поэтому, если кто-то надеялся, что тяжёлые танки будут бегать как угорелые по фронту в составе мехбригад – обломайтесь! Такого вредительства я не допущу.
Впрочем, это машина не сегодняшнего дня. Работайте товарищи, набирайтесь опыта, создавайте образцы. Надеюсь, в один не столь далекий день, я увижу прототип настоящего тяжёлого танка, такого, о котором мы сейчас говорили. И вот тогда, от вашего, накопившего достаточный опыт коллектива, мы потребуем поставить в серийный выпуск, в самые сжатые сроки, тяжёлую машину, такую, чтоб даже узнав о ней, враг просто не успел ничего ей противопоставить.
Теперь о плане работ по танковому производству на ленинградских заводах «Большевик» и «Красный Путиловец». К тому моменту, когда тяжёлый танк будет отработан в достаточной для запуска в серию степени, эти заводы, в тесной кооперации, должны обзавестись танкостроительными мощностями для выпуска, по крайней мере, 100 таких танков в год. На базе узлов и агрегатов танка, необходимо создать тяжёлый универсальный гусеничный тягач, компоновочно подобный среднему.
В мобилизационных планах на случай войны, надо не только предусмотреть удвоение выпуска всей гаммы тяжёлой техники, вы должны так же позаботиться о том, чтоб на строящемся сейчас (в АИ) Омском тракторном заводе были подготовлены соответствующие мощности, площади и кадры для развертывания аналогичного производства, как и в случае со средним танком.
Отпустив и эту группу конструкторов, полковник обратил свой взор к разработчикам танкеток и бронеавтомобилей. Поскольку их производство планировали сосредоточить на «экспроприированном» оборонкой у автопрома заводе №2 Всесоюзного Авто-Тракторного Объединения (ВАТО), его главинженер Козырев «отдувался» теперь за всех.
– Вот с вами, разговор у меня будет особый. Вы получили распоряжение о снятии с производства бронеавтомобилей БА-27 и Д-8, танкетки Т-27? Надеюсь, причины объяснять не нужно? Или все-таки объяснить? Признаюсь, первоначально, хотел остановить и разработку малого плавающего танка. Но, в конце концов, решил, что в качестве опытной машины, он нам подойдёт. Прочая, вышеперечисленная техника нашей армии просто не нужна.
БА-27 и Д-8 – оба броневика разработаны на неприемлемом для армии гражданском шасси, вследствие чего, как боевые, так и ходовые качества имеют совершенно неудовлетворительные. Всё, что успели выпустить до сих пор, переквалифицируем в сугубо учебные машины. Танкетки бессмысленны даже в качестве машин разведки. Слишком уж низкий у них ходовой ресурс и плохой обзор. А ничтожный внутренний объём не позволит разместить хоть какое-то количество полезного оборудования.
Полковник заметил, как побагровел Тухачевский, но «давить на мозоль» ему не прекращал – ведь его идея фикс – заполнить КА десятками тысяч танкеток, вдребезги разбивалась о реалии жизни – мало того, что танкетка – крайне плохо защищена и вооружена, она и ходовые качества имеет самые ужасные – проходимость плохая, гусеничные ленты сваливаются на поворотах и при движении по косогорам, трансмиссия ненадёжна, ходовой ресурс мал настолько, что в РИ танкетки даже при передислокациях на небольшие расстояния предпочитали перевозить в кузовах грузовиков и при первой же возможности все перевели в разряд учебных машин.
– Теперь, о том, что нашей армии просто необходимо.
Подразделениям разведки, связистам и корректировщикам артогня, десантникам, пограничникам, егерям и морским пехотинцам (будут у нас и такие войска), остро нужна легкая, бронированная, многоцелевая машина. Совсем небольшой, массой до 4 тонн, малозаметный, вездеходный, хорошо плавающий, гусеничный броневичок.
Экипаж – 2 человека (один в низкой, открытой сверху башне) плюс 4 человека десанта в полном боевом снаряжении – хоть на броне, хоть за бронёй – не принципиально – главное, чтоб они могли без риска для здоровья и более-менее комфортно ехать на маршевой скорости, а машина с такой нагрузкой уверенно плавала. Вооружение – в башне спарка обычного и крупнокалиберного пулемётов, причем с возможностью вести огонь и по наземным, и по воздушным целям. Естественно считать обязательным, наличие на разведчике или корректировщике артогня радиостанции. И главное – в производстве этой машины должны массово использоваться серийные автомобильные узлы и агрегаты. Лучше всего от грузовика трёх или даже пятитонника. Броня – противопульная.
Кроме того, базовая машина должна иметь модификации в виде лёгкого «кавалерийского» танка (с увеличенными БК и запасом хода, без десантного отделения) и бронированного арттягача для буксировки полковой артиллерии и (главное!) 57 мм противотанковых пушек с расчётом и боекомплектом.
Сами понимаете, таких машин нам понадобится много. Поэтому, принято решение о преобразовании 2-го автосборочного завода в танкостроительный, полностью специализированный на этой бронетехнике. Мобилизационный план, помимо удвоения производства непосредственно на Втором заводе, должен включать в себя аналогичный объём выпуска этой же техники на строящемся Владимирском тракторном заводе (в РИ такой возник только в результате переноса на новую промплощадку производства колёсных тракторов с ЛКЗ). Естественно при реальной угрозе начала войны.
А на тот случай, если война не только разразилась, но ещё и пошла по не самому благоприятному для нас сценарию, когда бронетехники предназначенной для «тотальной войны» катастрофически не хватает, надо разработать сугубо мобилизационную САУ-истребитель. Естественно, про плавучие качества забудем, зато вооружение усилим до такой степени, чтоб наш «малыш» мог драться с любыми танками противника и бить их. В неподвижной рубке установим 57 мм противотанковую пушку. И ничего, что она будет иметь ограниченные углы наводки, ничего, что динамические характеристики такой самоходки будут невысокими – тогда нам уже будет не до каких-то изысков. Главное – такие самоходки сможет в огромных количествах производить любой автозавод! Повторяю – в огромных количествах. И подготовительную работу к такому мобилизационному «валу» мы должны провести на каждом автопредприятии. Ясно? Очень надеюсь, что эти приготовления не понадобятся, но всё же, всё же…
Теперь, что касается бронеавтомобилей… Задач две. Стратегическая – создание специальных полноприводных шасси формул 4х4 и 6х6. Помимо армейских грузовиков высокой проходимости, для создания лёгкой бронированной многоцелевой (главным образом разведывательно-дозорной) машины формулы 4х4. И второе, под опять-таки многоцелевой бронетранспортёр с колёсной формулой 6х6. Причём обе машины со сварными несущими бронекорпусами и максимально возможной унификацией хорошо освоенных промышленностью узлов и агрегатов. Естественно не от полуторки!
А пока нет ни подходящих шасси, ни бронекорпусов, в качестве учебной машины, ради накопления необходимого опыта военными и проектировщиками, надо «слепить» на шасси трёхмостового грузовика «Форд-Тимкен» лёгкую бронемашину. Экипаж – 2-3 человека. Башня и вооружение – полностью аналогичны лёгкому разведывательному танку. Вообще, надо сделать башню унифицированной – пригодной для монтажа на любом виде лёгкой бронетехники.
Бронирование – противопульное. А чтоб ещё снизить вес, бронекорпус максимально ужать по габаритам, оба задних моста сделать односкатными и поставить броневик на самые большие колеса, которые осилит трансмиссия машины из тех, что производит наш автопром. Базовое шасси предельно укоротить, сохраняя колею нормального грузовика. И ещё. Ради повышения надёжности, двигатель и прочие узлы, нуждающиеся в усилении, предлагаю использовать от 2,5-тонного грузовика. Бронебензобак и ЗИП разместить за кормовым бронелистом, вне корпуса. Для экипажа, создать комфортные условия.
В случае успеха проекта, разрешаю и в дальнейшем использовать для строительства таких учебных броневиков «Тимкены».
(Это не ГАЗ-ААА – это «Форд-Тимкен» обр. 1931 г.)
(По заказу СССР, американская компания «Тимкен» добавляла третий мост грузовикам Форда, для увеличения проходимости. Всего, «Тимкену» заказали ровно 1000 автомашин и в СССР они поставлялись двумя партиями в течение 31 года. Их называли «Форд-Тимкен» и использовали в качестве шасси для создания бронеавтомобилей. Для этой же цели, опять-таки в Америке закупили 100 ещё более мощных, изначально трёхосных грузовиков «Мореланд». Но, броневики на их длинной и соответственно тяжелой базе получались слишком громоздкими и наилучшее применение «Мореланды» нашли в качестве шасси для установки орудий, став первыми советскими серийными САУ).
(САУ на шасси трёхмостового грузовика «Мореланд»)
– Надеюсь, лёгкая бронемашина, созданная на базе трёхмостового грузовика окажется более удачной, чем те, что сейчас «лепят» из убогих легковушек. Что же касается «Мореланда», то используя это шасси, надо построить опытный бронетранспортёр для перевозки отделения пехоты со штатным вооружением. Не для серии, а лишь несколько экспериментальных машин сугубо для отработки бронекузовов и, само собой, тактики применения.
(Опытный БА на шасси трёхмостового грузовика «Мореланд» — громоздкая машина на стандартном, не укороченном шасси — как БА — плох, но чем не «заготовка» для БТР?)
И ещё одно архиважное задание. В грядущих вооруженных конфликтах, чрезвычайно важную роль будет играть авиация. Поэтому, для защиты войск на марше от стремительных атак низколетящих самолётов, нам понадобится очень много мобильных зенитных установок. Такие, постоянно боеготовые установки, в виде скорострельных автоматических пушек мы будем строить на базе полноприводных грузовиков, гусеничных тягачей и, быть может, даже танков. Но, пока у нас нет ни подходящих для этого шасси, ни автоматических пушек, а есть лишь стандартная продукция автозаводов и только-только законченная разработка крупнокалиберного пулемёта ДК, надо делать зенитные самоходы из того что под руками.
Поскольку единственными автомашинами повышенной проходимости в ближайшее время будут всё те же «Форд-Тимкен» и «Мореланд», то именно на их базе мы будем монтировать зенитные установки в виде сдвоенных ДК и счетверённых «Максимов». И это пока всё.
Теперь, в кабинете оставались лишь вот-вот потеряющие свои высокие должности начштаба РККА Егоров, начальник вооружений Тухачевский, начальник Управления моторизации и механизации РККА Халепский, начальник НТК при УММ РККА Бокис и командир единственной механизированной бригады Васильев.
Что-то пытаться объяснять этим людям о танках и тактике их применения, было практически бесполезно. Никто из них, за всю свою жизнь, к бронетехнике никаким боком не стоял и близко, и свои назначения они получили путём сугубо номенклатурным. Как будто в РККА вообще не было ни массы автобронеотрядов, ни 11 танкоотрядов, ни 40 (!) дивизионов бронепоездов и у нас вообще, после гибели Калиновского, не осталось командиров, хоть что-то понимающих в бронетехнике! Ну вот будто бы подарили диким папуасам в довесок к стеклянным бусам ещё одну диковинку – ТАНКИ и командовать ими, бедным туземцам (по совету мудрого старейшины!) назначать пришлось тех, кто дальше плюнет… По сути, в части танков и бронетехники вообще, все эти Тухачевские, Халепские и Бокисы – дремучие дилетанты и неисправимые фантазёры, черпавшие свои «знания» из популярных западных журналов и собственных фантазий… С соответствующим печальным результатом.
– Теперь, поговорим о главном. Об организации наших бронесил, распределении танков, и структуре танковых войск. Михаил Николаевич, если вам неинтересно, я вас не задерживаю.
Так вот. Минимальной тактической единицей, будет танковый взвод. Взвода будут усиленного и минимального состава, соответственно в 5 и 3 танка. Рота – три взвода, плюс танк командира роты. 16 и 10 машин соответственно. Батальон – три роты, плюс взвод командира батальона. Итого: 53 танка в батальоне усиленного или 33 в батальоне сокращённого состава.
Основной структурной единицей бронетанковых войск, будет танковый полк, в составе трёх батальонов «маневренных» танков, батальона гусеничных разведывательно-дозорных плавающих бронемашин, батальона бронеавтомобилей связи и боевого охранения, моторизованного стрелкового батальона боевого охранения, батальона технического обеспечения, батальона инженерно-сапёрного обеспечения, транспортного батальона и вспомогательно-хозяйственного батальона. Плюс роты: штабная, ПВО, связи, медсанлужбы и химической защиты.
Отдельные танковые полки окружного (в военное время армейского) подчинения (батальоны сокращённого состава – всего до 100 танков), должны придаваться стрелковым корпусам на стратегических направлениях и действовать сугубо в их интересах. Дробить полк, раздёргивая его по батальонам для придания дивизиям корпуса («всем сестрам по серьгам»), категорически запретим во всех уставах и наставлениях. Танки должны либо применяться массированно, либо вообще никак. В стрелковой дивизии, отдельному танковому батальону – смерть – ни эффективного применения (пехотный комдив его просто угробит), ни грамотного ТО (если и пехотный комдив не угробит, сами передохнут).
Прочие танковые полки, будут доведены до уровня механизированных бригад, путём объединения с мотострелковым полком и лёгким механизированным артполком. Перед такими бригадами, уже могут ставиться и самостоятельные задачи. При необходимости, две и более мехбригад, будем сводить в мощные механизированные корпуса, которые для выполнение конкретных, особо важных задач, дополнительно получат необходимые средства корпусного усиления – полевой ремзавод, для своевременного обслуживания техники, моторизованный корпусной артполк (гаубичный, противотанковый и зенитный дивизионы), запасные танковые и мотострелковые части, противотанковый дивизион САУ, автотранспортные батальоны (количество зависит от заранее рассчитанных объёмов поставок и предполагаемой длины транспортного плеча) и даже собственную бомбардировочно-штурмовую, разведывательно-связную и истребительную авиацию.
Бригады будем формировать трёх типов. Тип А: в танковом полку три батальона средних танков полного состава (до 160 танков) – основа наших АБТВ. Части постоянно боеготовности. Пока планируется формирование 20 таких бригад.
Тип Б: в танковом полку три батальона средних танков сокращённого состава (до 100 танков). Причём два батальона танков на консервации. В строю лишь один батальон в статусе учебного. Это резерв, мобилизуемый при угрозе начала войны. Планируется формирование 20 таких бригад резерва. Все бригады резерва дислоцируются только в глубоком тылу, во внутренних округах.
Тяжёлые танки прорыва (когда появятся) будут сводиться исключительно в отдельные полки РГК (три батальона по 33 танка) и так же дислоцироваться в глубоком тылу. Планируется сформировать не более пяти таких полков прорыва.
Кавалерийские дивизии переформируем в бронекавалерийские, усилив каждую собственным танковым полком, правда, вооружённым не «маневренными», а лёгкими танками в батальонах сокращённого состава (до 100 танков).
– И вооружены все будут танками, которых у нас ещё и в серийном производстве нет. – Скривился Тухачевский.
– И пока мы не наладим массовый выпуск новых танков, первые, считай учебные полки, будем комплектовать Т-24, выпуск которых возобновим немедленно. Причем с обязательной последующей заменой на новые средние танки.
– По-моему, – будто совершенно не слушая наркома обороны, мрачно заговорил Тухачевский, – обсуждать вопросы структуры, как впрочем и тактики со стратегией, сейчас, совершенно неуместно. Ваши взгляды мы не разделяем и разделять не собираемся. И сейчас, меня лично больше волнуют совсем другие вопросы. А именно. Большая танкостроительная программа фактически сорвана. Сколько мы получим танков в этом году? А в следующем? Сколько их будет всего?
– Ну, начнем мы с небольшого. До конца года укомплектуем Т-24 первый учебный батальон «маневренных» танков, довыпустив этих машин сколько потребуется и не более. Там танки окончательно обкатают, выявив все недостатки и слабые места. Заказ на следующий год, ограничим количеством, необходимым для полного укомплектования учебно-опытного полка. И в дальнейшем, будем увеличивать производство с таким расчетом, чтоб за пятилетку, к 36-му году, помимо учебных подразделений, усилить отдельным танковым полком каждый стрелковый корпус армии мирного времени. Выпуск лёгких танков-разведчиков развернем в той же последовательности, чтоб насытить ими кавалерию и разведподразделения. С 36-го года, (когда первая часть задачи будет решена и мы научимся хорошо управлять отдельными танковыми полками) приступим к массовому формированию механизированных бригад. Корпусов на постоянной основе мы иметь не собираемся, но в обязательном порядке будем отрабатывать их оперативное формирование и боевое применение на ежегодных «больших» учениях.
Запуск в серию тяжёлого танка прорыва так же отложим на вторую половину 30-х. Эта хреновина и посложнее, и подороже. Для того чтоб получить качественную машину, необходимы опыт и передовые технологии, которых у нас пока не хватает. Но работы по этой теме начнём немедленно. Точнее, они уже начаты.
Я считаю, что за эти 10 (точнее уже 9) лет к 40-му году, не слишком напрягая промышленность, мы создадим 20 мехбригад постоянной боеготовности и 20 бригад резерва в составе Автобронетанковых войск. Излишне говорить, что к тому времени, каждый стрелковый корпус будет иметь свой танковый полк, а все кавалерийские дивизии станут бронекавалерийскими с собственными легкотанковыми полками.
– А дальше, после сорокового? Будем программу сворачивать?
– Вряд ли, – покачал головой полковник, – скорее наоборот. И даже наверняка наоборот. Я предполагаю, что лишь с 40-го года мы и развернем по-настоящему массовое производство. Тогда, у нас уже будут и многочисленные хорошо подготовленные резервисты и сильные КБ и высококвалифицированные рабочие, и оснастка, и технологии, и материалы, и производственные мощности. Не говоря уже о системе ТО. И выпущенным машинам найдётся применение… и новые модели уже пойдут в войска…
– 10 лет коту под хвост! Сколько мы выпустим за этот срок машин? Сколько там получается? (С цифрами у Тухачевского всегда было неважно, поскольку, даже в Александровском пехотном училище, которое он соизволил окончить ещё до ПМВ, сей молодчик всегда считал любимым предметом вовсе не математику, а фехтование).
– 1500 для 15 стрелковых корпусов, 1500 для 15 кавалерийских дивизий, 5200 в 40 мехбригадах и 500 тяжёлых танков в 5 полках прорыва. Плюс танки-разведчики и техника учебных подразделений. – Вслух подсчитывал профессиональный счетовод Бокис. – Всего получается, около 9000 танков трёх основных классов. Из коих, 6700 – средние, массой под 20 т. а потому очень дорогие танки. Стоимость каждого Т-24 – более 170 тыс. рубликов… На эти деньги, можно построить три копии Виккерса-6 тонн!
– Жестянки, которые сгорят вместе с экипажами в первом же бою. – Отрезал полковник, а про себя, касательно количественного параметра подумал: «9 тысяч – это если армия весь данный период останется в штатах мирного времени. Что вряд ли. Но в любом случае, не более 10 тысяч. Как я и рассчитывал. Для начала, более чем достаточно, чтоб своевременно обуздать Гитлера, вломившегося в СССР имея порядка 4-х тысяч танков. Причем основу его бронесил составляли Pz-III – машины переходного класса – уже явно не лёгкие (весили побольше чем Т-24) но ещё и не вполне средние (к началу сороковых, вес в 20 тонн для полноценной средней машины был уже недостаточным). У нас же, более 2/3 парка (то есть больше чем имели в 41 году панцерваффе суммарно) будут составлять стопроцентно, без всяких натяжек средние и тяжёлые танки. Это вполне устраивало Сергея Владимировича. Но никоим образом не устраивало Тухачевского.
– 9 тысяч, за 10 лет! Вы что, с ума сошли? Я рассчитывал иметь через 10 лет как минимум 50 тысяч танков. Как минимум! И не через 10 лет, а раньше. Значительно раньше. И к черту ваши, ни рыба-ни мясо – средние. Только лёгкие! В огромных массах со множеством пулемётов! И ещё быстроходные танки. Пулемётные и пушечные «истребители». 50, нет 100 тысяч! И мы сотрём в пыль любого врага еще до того, как он провёдет мобилизацию. До того, как капиталисты развернут и сконцентрируют войска на нашей границе! Мы их раздавим массой брони и пулемётного свинца!
Это уже походило на паранойю. «Эх, поздновато товарищ Сталин поставил тебя к стенке». – С холодной ненавистью подумал полковник. – «Мюнхгаузен херов. Слишком долго слушал тебя, и тебе подобных». И в итоге, встретил 22 июня 1941 года, с армадой в 23 тысячи танков, из коих почти 20 тысяч «одноразовых», образца достопамятного 1931 года с противопульной бронёй…
Т-34 и КВ было тоже, в общем-то не так уж мало – около трёх тысяч, и если бы они были заранее сосредоточены на стратегически осмысленных с точки зрения активной обороны позициях, обеспечены умелыми экипажами, опытными командирами, ПВО и соответствующими вспомогательными службами – немцам пришлось бы не сладко. Но, всего этого как раз и не было. Новые танки были распылены по многочисленным, хаотично дислоцированным дивизиям различной степени укомплектованности (формировались на месте прежних танковых бригад и кавдивизий), ЗАСЕКРЕЧЕНЫ и не обеспечены ничем вышеперечисленным для успешного ведения боевых действий. К тому же, сами новые танки были ещё совершенно «сырыми», страдавшими от массы конструктивных и производственных дефектов.
В сущности, можно задаться гипотетическим вопросом, а мог ли СССР добиться других результатов в 1941 году? Ведь один из самых крупных провалов Сталина заключался и в том, что в 41-ом году он потерял почти весь танковый парк. Причём потерял бездарно, практически без какой либо ощутимой пользы. Ответ однозначный – без самых решительных и кардинальных перемен в армии – нет. Совершенно очевидно что, даже начав собственный блицкриг раньше Гитлера и прорвав тяжелыми танками (а это в 41-ом было возможно) немецкий фронт, которого по большому-то счету и не было, и бросив на оперативный простор лавины лёгких машин, Сталин получил бы лишь временный, тактический успех. При недостаточной подготовке личного состава, проблемах с управлением и связью, слабой ПВО и никудышной логистике, наиболее массовые машины – жестяные Т-26 и БТ, были бы потеряны в кратчайший срок. Немногочисленные же средние танки – громоздкие изношенные Т-28 и сырые Т-34, из-за собственных проблем и всё тех же проблем с логистикой, не смогли бы даже поспособствовать стабилизации неизбежно расползающегося фронта. То есть, напади Сталин первым, упреди немцев – советский блицкриг едва ли состоялся бы, тем более что, кроме всё тех же «жестяных» БТ, в июне 41 года, ни один советский танк вообще для его реализации не годился.
Немцы же, подчинив себе производственную мощь большей части Европы, в союзе с Румынией, Венгрией и Финляндией, к тому же располагая широким предпольем в виде покоренной Польши оправились бы очень быстро.
Существовал ли другой вариант, чётко организовав оборону, выстоять в 1941 году, после начала гитлеровской агрессии?
Глядя на карту сосредоточения сил на 22 июня – сомнительно. Никакой осмысленной обороны это самое жуковское сосредоточение не предусматривало вовсе. Известный «план прикрытия границы» на 1941 год, даже при грамотной реализации никак не мог выдержать первый сокрушительный удар немцев. Но, тем не менее, при чётком, умелом руководстве обученными ведению оборонительных боев войсками, правильно определив направления главных ударов и ЗАРАНЕЕ приняв соответствующие меры, многократно уменьшить потери и сданные территории – безусловно. Но, быстро остановить, и разгромить захватчиков – однозначно нет, поскольку все вышеизложенные пожелания применительно к тогдашней обстановке, практически невыполнимы.
Тщательный анализ операций начального периода кампании 1941 года, убеждал, что у Красной Армии был вполне реальный шанс остановить группу армий Юг – но и только. И то за счет некоторого перевеса в боевых средствах (при соответствующих заблаговременных передислокациях). На севере же и тем более в центре, никаких шансов остановить немцев не было. Сталин, не имея достоверной (такой в которую он готов был поверить) информации о точных сроках, силах и направлениях главных ударов немцев, накачивал армию, рассчитывая получить решающий перевес. Вот только никаких сроков немцы с нами не согласовывали и напали когда им это было удобно. Увы. И что делает в этой ситуации начальник Генерального штаба Жуков? Тоже, что Жуков делал на Халхин-Голе. Контратакуют. Механизированными корпусами и отдельными, в подавляющем большинстве недоукомплектованными дивизиями. Хаотично, несогласованно. Без знания обстановки и координации действий. Без даже намёка на какие-то заранее сделанные к отражению агрессии оперативно-тактические приготовления. Импровизации с чистого листа при крайне слабой подготовке и безобразной логистике. А потому – совершенно безрезультатно. Плюс довольно быстро обозначившееся немецкое превосходство в воздухе, когда нет ни чёткого знания обстановки (связь и воздушная разведка отсутствуют), ни защиты от воздушных атак, от которых в первую очередь страдали именно танковые войска. Нет поддержки своей авиации, нет элементарного порядка, нет дисциплины. Фронт рухнул, по той простой причине, что его, этого самого полноценного фронта Жуков заранее создать не потрудился. Была масса находящихся в различной степени укомплектованности войск с безобразной боевой подготовкой. А фронта, призванного защитить страну от агрессии извне, и в помине не существовало – за что «великому полководцу» персональное спасибо. В этом бардаке, за который товарищ Жуков отвечает лично и персонально, наши танковые (как и любые другие) войска понесли безвозвратные и невосполнимые потери.
А если бы Сталин, Тимошенко и Жуков с самого начала серьёзно готовились к обороне? Ведь после провала ноябрьских переговоров Молотова и Риббентропа в 1940-ом году всем уже было ясно – все пути к миру отрезаны и надо немедленно начинать самую решительную подготовку к войне. Не абстрактной, которая может когданить начнётся, а может и нет, а к самой что ни есть тотальной, которая (как подтвердила последняя холодная и чисто формальная встреча Молотова с Риббентропом в апреле 41-го) неизбежно начнётся и уже возможно в мае! Вот тут у нас получился бы уже совсем другой расклад. С совершенно другими пропорциями в потерях. Нет ничего проще и естественнее, чем организовать глубоко эшелонированную оборону в России, где местность и дорожные условия, противотанковые сами по себе, а климат оставляет для изнеженных европейцев в лучшем случае шесть месяцев на активную наступательную кампанию.
Естественно, речь не идёт о пассивном сидении в окопах. От этой стратегии «загипнотизированного кролика» мы потеряли не меньше, чем от собственных ударов то в пустоту, то лбом о стену. Грамотная оборона – только активная, постоянно контролирующая, а то и опережающая действия противника, отвечающая выпадом на выпад… Механизированных частей для такой войны у нас было более чем достаточно. Каждой немецкой танковой дивизии мы могли противопоставить целый мехкорпус! И ещё танков осталось бы на те самые отдельные полки для стрелковых корпусов.
Но для этого, прежде всего, необходимо было воспитать в своих солдатах и офицерах моральную готовность не просто сражаться, а проявлять инициативу, используя каждый удобный момент, чтоб нанести противнику удар в самое уязвимое место, научить как это делать и утвердить в войсках железную дисциплину, обеспечить мобильность, логистику (управление, связь, снабжение), превосходство в воздухе… Но, у РККА образца лета 41 года всего этого не хватало.
От всех этих размышлений полковника оторвал голос Васильева:
– А почему бы нам, со временем, не начать формирование танковых корпусов смешанной структуры? Полк тяжёлых танков, несколько бригад средних и лёгких. Такие корпуса станут универсальными и по ударной мощи сопоставимыми с армиями!
– Слишком громоздко, трудноуправляемо и бессмысленно. – Отмахнулся полковник. – По той простой причине, что тяжёлые танки нужны лишь, чтоб прорвать оборону противника. Дальше им идти незачем, да и некуда. С их черепашьей скоростью и небольшим запасом хода, противник, если он не круглый дурак, едва обозначится ваш прорыв, тут же уничтожит все капитальные мосты, а на прочих, тяжёлый танк через реку не переправишь. Лёгкие же танки, нужны лишь для разведки и деморализации руководства вражеской страны – глубокий рейд, и – вот, мол, мы уже где! Но за этим «вот где», не будет ни одного значительно укреплённого опорного пункта. Затяжные бои и серьезные столкновения с укрепившимся противником – смерть для лёгких танков. Их задача – чистые рейды. Громить тылы, склады, аэродромы, узлы связи. Блокировать транспортные артерии, отрезать промышленные районы. Всё это делается наскоком. Потому что, столкнувшись со стойкой, чётко организованной обороной, насыщенной противотанковыми средствами, либо контратакой средних танков, лёгким машинам придется туго. Включив же их в штат корпуса наравне со средними танками, вы будете планировать операции исходя из общего количества танков, в то время, как на деле, их будет ровно столько, сколько в корпусе средних машин. – Ответил полковник, представляя, как безапелляционно звучали Павловские и Жуковские приказы в первые дни войны механизированным корпусам: «…фланговыми ударами, под основание клина отрезать прорвавшуюся группировку противника и т. д.». Ударами! Корпусами, часть которых успели сформировать, но отнюдь не успели научиться использовать в настоящей войне.
По штату, каждый мехкорпус должен был располагать 1031 танком – жуткая силища! Фактически же, корпуса оказавшиеся на направлениях ударов главных сил вермахта, были далеки от боеготовности. Не хватало автотранспорта, личного состава, современных, а кое где и вообще любых, танков, артиллерии. И во всех дивизиях роковой дефицит автоцистерн, средств связи, зенитных установок. На дивизию – по 3-4 тихоходных трактора эвакуатора вышедшей из строя техники. Если кто-то ляпнет, что мол есть информация об общем количестве всей этой техники – вполне достаточном для ведения боевых действий, то это чистая теория. А на практике, в реальных корпусах и дивизиях её не хватало катастрофически. (Кстати, в первую мировую войну, к 17 году, войсковые склады императорской армии тоже ломились от вооружений, боеприпасов и продовольствия – потом, этих запасов хватило на всю гражданскую войну, но на фронте, солдатики считали каждый патрон, каждый орудийный выстрел и пухли с голоду, давно морально готовые хоть к дезертирству, хоть к революции).
Как говорится: «дорога ложка к обеду». Совершенно не важно, сколько чего было статистически. История пишется не на бланках складских накладных, а на поле боя. Если в конкретный день Х, в конкретной танковой дивизии не оказалось конкретных автоцистерн с горючим – танки потеряны. Не подошли имеющиеся статистически, но отсутствующие фактически (абсолютно всё равно по какой причине) тягачи – потеряна артиллерия и т.д. А статистика… разбитые немецкой авиацией, либо просто захваченные противником склады и парки забитые военным имуществом и техникой – потери столь же безвозвратные как и боевые. Даром, что всё это уже было расписано по дивизиям – если попасть вовремя туда, куда нужно не успело и поспособствовать успешному выполнению боевых задач не смогло.
Короче говоря, такие «недокорпуса» надо держать в глубоком тылу, переформировывая и объединяя слабо обеспеченные техникой корпуса и дивизии, чтоб доукомплектовать, сделать по-настоящему боевыми, обучить должным образом, и лишь после этого, выдвинуть на наиболее выгодные с точки зрения обороны исходные к началу мая 41-го. Тем более, что промышленность всё равно была не в состоянии насытить танками и другой техникой все 29 мехкорпусов, одномоментно формируемых товарищем Жуковым (он и сам позже признал это полной авантюрой). А гениальный Жуков, держит такие «мехкорпуса» на западном направлении, в приграничных округах, надеясь успеть до начала войны завершить их комплектование… А учиться когда? Даже те МК, что были почти укомплектованы, особого умения воевать как-то не показали – истаяли как снег на солнце, не разгромив, а лишь потрепав немцев.
С началом немецкой агрессии, он приказывает, этим малобоеспособным соединениям, контратаковать. Без необходимого обеспечения и точного знания обстановки. Танками, с противопульным бронированием. И атаковали. Так лихо, что у немцев возник дефицит бронебойных снарядов, при том, что любому из 20 тысяч сталинских танков, ведущих свою родословную с начала тридцатых, было достаточно одного. Считается, что лучшее средство против танка – танк. И летом 41-го наши стратеги очень на это надеялись. Но, как оказалось, не в обычае немцев отвечать танками на танки. Они целенаправленно били танковыми клиньями в самое слабое место – лишь бы это самое место находилось недалеко от транспортных коммуникаций. Бороться же с танками противника они предоставляли противотанковой артиллерии и авиации. Это их «блицкриговский» стиль. А Сталин потом удивлялся, куда делись его полсотни дислоцированных на западе страны танковых дивизий?! И как это немец продолжает так резво переть, имея их на весь советско-германский фронт всего 17! И ничего удивительного в этом нет. Просто налицо фатальные просчеты в организации, обучении и психологической подготовке войск. Отсутствии опыта боевого применения бронетанковых соединений новой структуры, ошибки в оперативно-тактическом и стратегическом планировании, плюс неграмотное, а потому неэффективное использование имеющейся техники.
Полковник намеренно опустил слово «плохой» в отношении техники имеющейся в распоряжении советского командования. Даже те танки, можно было использовать эффективно. Как? Элементарно. Действуя по флангам и тылам противника, либо из засад. Орудия Т-26 и БТ достаточно надежно поражали большую часть немецких танков с коротких дистанций. И тщательно замаскированные, кинжальным огнем в упор вполне могли уравнять шансы, сведя на нет существенное превосходство последних моделей немецких танков в бронировании. Таким образом, можно было, какое-то время взводом сдерживать немецкую роту, ротой батальон, батальоном полк! Давая остальным нашим частям время на отход и организацию обороны, а бронетанковым соединениям время на то чтоб тщательно подготовиться к осмысленным и скоординированным контрударам.
Конечно, любая такая засада для «тонкокожих» Т-26 с их черепашьей скоростью станет, скорее всего, последней. Но ведь их было 9 тысяч! Даже при соотношении потерь 1:2 не в нашу пользу, немцы очень быстро остались бы вообще без танков. А БТ, разбив какое-то количество попавших в засаду немецких танков, имели все шансы уйти из под ответного огня и всё повторить тут же, в любом удобном месте, хоть на следующем повороте! И было их 7 тыщь!
Тоже самое касается ударов по тылам и флангам немцев – благо фронт в 41-ом этому очень даже благоприятствовал – но разведка, связь, логистика вообще, нужны КАЧЕСТВЕННЫЕ.
И тогда, одних легких танков хватило бы для резкого снижения эффективности блицкрига. Конечно, в том случае, если все эти наши танки реально боеспособны (т. е. относятся к 1 и 2 категориям, а не стоят обездвиженные отсутствием запчастей или ГСМ), а мы всерьез намерены обороняться, а не побеждать «малой кровью на чужой территории».
А вот не упомянутые нами до сих пор средние и тяжёлые танки – это уже для серьезных контрударов. Когда направления главных ударов вермахта чётко обозначились, моторизованные подразделения оторвались от пехоты и артиллерии, понесли тяжёлые потери от наших засад и бардака на своих коммуникациях. Тогда, и только тогда, во фланги, дивизиями средних, и бригадами тяжёлых, на полное уничтожение.
Вот только дивизии для этого нужны настоящие, не только укомплектованные хорошей техникой и обученными кадрами, но и прошедшие боевое сколачивание, а не всего лишь числящиеся на бумаге. Нужен настоящий могучий бронекулак, а не статистическое скопище картонных анахронизмов, способных противостоять немцам только, как говорят специалисты: «при особо благоприятных условиях», имея в виду либо те самые засады, либо дерзкие выходки наиболее отчаянных и решительных командиров.
Единственное, что ещё, помимо реорганизации, требовалось для обеспечения подобной тактики – гарантированное недопущение немецкого господства в воздухе. И перспективе этого самого недопущения полковник посвятил следующее совещание.
