Дальтоники (рассказ)

Улочка Лондона – то ли на севере, то ли на западе, то ли на юге, то ли на востоке, а, может, и вообще не в Лондоне? Таких улиц на этих островах наберется больше сотни тысяч – рядом друг с дружкой стоят добротные двух или трех-этажные викторианские коттеджики, радующие глаз приятным многообразием цветов: красный detached, оранжевый semi-detached, желтый semi-detached, светло-зеленый detached, темно-зеленый detached, голубой detached, темно-синий semi-detached, и так радиусом на несколько миль во все стороны расстилаются эти викторианские радуги. Иногда радуги рассечены башнями-небоскребами, обычно на перекрестках. Чужеродные башни воткнули сюда недавно, но без них никуда. Каждый из нас слышал этот термин ‘overpopulation’. Кстати, заметьте — ‘overpopulation’, но не ‘baby-boom’… Ну ладно, мы уходим уже в сторону! Наш переулок пока выглядит по-старому мило, но high-street района уже перелопачена — традиционные викторианские домики изменены до неузнаваемости, фактически вместо некоторых уже стоят стеклянные коробки в три-четыре этажа с неоновыми вывесками во весь фронт. Короче, мы находимся в счастливой и зажиточной части этого города.

Давайте же теперь переместимся внутрь одного из этих счастливых домиков, который уютно расположился по адресу 14 Pink Clouds Road, и заглянем в комнату, выходящую своим bay window на улочку. Там внутри молодая пара приятного вида (на вид около тридцати лет) сидит на диване в гостиной и пьет чай с тортиком, отмечая окончание последнего на этой неделе ‘тяжелого’ рабочего дня. Интерьер комнаты выполнен в ультрамариновых цветах, а потолок оформлен как звездное небо. Стены украшены лампами в стиле art-deco, постером Малевича, pop-art портретом Grace Kelly, и шуточными советскими часиками, где стрелка в виде ножа с надписью “Коммунизм” всегда показывает 11:30, а на месте 12:00 часов висит толстая буржуинская харя с надписью “Капитал”. Одну из стен полностью заслоняют стеллажи с книгами, и их так много, что пришлось недавно поставить еще один шкаф с ними, уже у другой стены. Как раз там ребенок лет трех или четырех увлеченно возится с конструктором Lego. Мы находимся в одной из middle-class сот посреди огромного middle-class улья.

Обеим рабочим пчелкам даже не пришлось для работы сегодня покидать свою соту. Они провели целый день, как всегда, в тесном контакте с прямоугольными изделиям из пластика и стекла – набивали что-то на них, разговаривали с ними, пристально вглядываясь в них, а иногда напялив на голову какие-то специальные окуляры. Закончив работу строго в 17:30, и заполнив ежедневный государственный опросник — “Барометр Вашего Счастья Сегодня”, они переводят дух, дабы опять продолжить заниматься тем же самым — то есть, возиться с теми же прямоугольниками, только уже не по работе. Редкий сегодняшний обыватель может провести более получаса, ни разу не прикоснувшись к своей пластиковой прелести и не заглянув в свое волшебное зеркальце, хотя бы на ‘пару секунд’. Так и наши пчелки уставились в свои маленькие прямоугольники, попутно балуясь кусочком baked toffee cheesecake, иногда для приличия обмениваясь друг с другом репликами… о том, о чем они узнали через волшебные прямоугольники, как например вот в этот самый момент Эйприл:

• Представляешь, Ярик, жрецы объявили, что согласно данным “Барометра” жители Оазиса в этом году достигли наивысшего уровня счастья за годы замера, и наиболее счастливы сегодня мужчины средних лет! Медианный уровень счастья вырос на 24.78%, а самый большой рост счастья для всех категорий наблюдается за четверг — он составил в среднем 57%!

Ярик отложил свой прямоугольник, сделал глоток чайку и повернулся к супруге:

• Эйприл, ты ведь уже взрослая девочка, а все читаешь какие-то глупости… Подай-ка мне лучше, пожалуйста, желтую книжку, справа от тебя на углу стола.

Красавица Эйприл тоже отложила свой прямоугольничек в сторону и тревожно взглянула на Ярика своими карими глазками, которые своим необычным разрезом выдавали в ее ‘Broadly Northwestern European’ внешности четверть гонконгско-китайской генетики.

• Я не вижу здесь желтой книги, Ярик… — слегка извиняющимся тоном шепчет Эйприл.
• Прелечека, ну вот же она, прямо рядом с тобой, справа. — также шепотом отвечает ей Ярик, ибо оба не хотят привлекать к разговору внимание своего малыша.

Личико Эйприл грустнеет еще больше.

• Ярик, эта книга го-лу-бо-го цвета. Мы же договаривались с тобой, что ты не будешь привносить свою политику и вкусовщину к нам в дом!
• Прелечка, это же ЖЕЛТАЯ книга! Причем тут политика, я просто хочу называть вещи, или хотя бы цвета, своими именами! Может, ты перестанешь быть, как все эти бараны, хотя бы дома?
• Ярик, какой же ты свин! Мы с тобой договариваемся о чем-то, и ты потом наши договоренности нарушаешь, наплевав на свои же обещания. Как я могу тебе доверять?!
• Преля! Ты меня, конечно, прости, я давал тебе обещания, но я не делаю ничего плохого, я не обманываю тебя…Я просто хочу продолжать жить в реальности хотя бы дома, где желтый цвет это все еще желтый цвет, и вот эта книга все еще желтого цвета.
• Ярик! Хватит! — Эйприл наступила ему на ногу под столом. – Ребенок же услышит. Я хочу чтобы он вырос нормальным социализированным человеком, а не фриком, как ты! Не ломай ему жизнь! Хочешь продолжать быть сектантом в своем маленьком мире других свихнувшихся неудачников среднего возраста – оставайся! Меня только не надо никуда впутывать!

Закончив тираду, Эйприл перевела дух, сделала глоток чаю и, словно поставив печать на своей речи, добавила:

— Когда мы познакомились, ты был совсем другим – жизнерадостным, весёлым, нечерствым, и с тобой можно было поговорить о чем-то, кроме того, как ты ненавидишь все и вся!

Ярик грустно ухмыльнулся и ответил:

— Ты тоже с тех пор изменилась. Раньше ты хотя бы не стеснялась различать цвета.

Он хотел было добавить: “Да и раньше тебя также интересовала жизнь, а сегодня мир для тебя сжался до рутины и просмотра на прямоугольниках выдуманных историй про выдуманных людей с вариациями одного и того сюжета, и чаще всего ты почему-то смотришь сюжеты не про сегодняшнюю реальность, а прошлое…”, но он сдержался, ибо даже в мире, где желтый все еще был желтым, даже с самыми близкими людьми не всегда следовало быть откровенным – из любви и уважения к ним же.

• Хватит мне тут причитать! Я ради тебя и так иду на жертвы! — злобилась Эйприл.
• Не сдавать ребенка в детский сад сразу после рождения? Или сейчас в boarding nursery? Вот это жертва! — ухмылялся Ярик.
• Так сейчас все приличные люди делают! — защищалась Эйприл.
• Преля! — глаза Ярика блеснули. — Ты отдаешь себе отчет, какое сумасшествие они совершают? Я, как и ты, хочу, чтобы Люченька вырос нормальным человеком. Хотя бы, таким как мы с тобой, которых растили родители и семья, а не частный или государственный детский сад без участия родных! Я не хочу, чтобы его пичкали пропагандой с рождения. Да, я понимаю, что работа матери — кормежка, прогулки, развитие ребенка — это труд. Серьезный труд, работа.. Но твоя мама так делала, моя мама так делала, их мужья им, конечно, помогали, как и я тебе помогаю — и так все поколения до них от начала времен. Ты будешь с этим спорить?

Эйприл сделала еще один глоток чаю из чашки.

• Времена меняются, и нужно меняться вместе с ними! Мы могли бы получить с тобой налоговые льготы, скопили бы больше денег, может, смогли бы переехать в дом побольше, могли съездить куда-нибудь…Мы уже с тобой года четыре не выезжали никуда из Оазиса. В конце концов, скопить денег на хорошую частную школу…
• Boarding School, да? Преля! Зато мы сами воспитываем Люченьку. И он будет нас любить на старости лет, а может, даже заботиться о нас. У нас и так все есть! Чего тебе не хватает? Это говорит в тебе материализм и консюмеризм — от него все беды современной европейской цивилизации!!! Этим консюмеризмом и отбирают сегодня у этих баранов-обывателей детей, которые эти бараны-родители сами с радостью отдают на воспитание золотому Мамону…

Преля слегка сузила глазки и нахмурилась. В такие моменты ее азиатская внешность становилась заметнее, чем обычно.

• Господи, ты просто невыносим! Как всегда, кааак всегда… Ты когда-нибудь вырастешь?! Нет, хватит мне тебя сегодня! Вон с глаз моих! – негодовала Эйприл, изо всех сил стараясь не повышать голос.
• Ой, я как раз собирался пойти прогуляться на часик по High Street, пойду проветрюсь, — невинно улыбался Ярик.
• Вон! И опять, как всегда, отлыниваешь от отцовских обязанностей! Тоже мне патриарх!
• Прелечка, ну что ты говоришь? – уже из коридора, с ноткой несерьезной обиды, парировал довольный Ярик (словно он сам спланировал, чтобы Эйприл его прогнала ‘проветриться’). Перед уходом он обратился к сыну:
• Люченька, завтра с тобой все утро будем вместе играть!”

Люченька улыбнулся: — Хорошо, папа. Ты куда?

• Да так, прогуляться! Как говорится, за хлебом в магазин сходить! — весело отвечал папаша.
• Я буду тебя ждать! — серьезно ответил Люченька.
• Хороший ты муооой! Все, я поскакал! – Ярик уже закрывал за собой дверь.
• Давай, иди уже! — отвечала Эйприл из гостиной.

Свой маленький прямоугольник-зеркальце Ярик предусмотрительно оставил в верхнем ящике шкафчика в коридоре у двери, и вышел на улицу совсем налегке — то есть не взяв ничего с собой, кроме небольшой сумки.

Дверь закрылась и довольный Ярик выпрыгнул на улицу. Прохладная погода его вздбодрила. Сколько там градусов? Кажется, около восьми по Цельсию. Нормально, вполне нормально для вечера в январе. Могло быть и хуже. Рядом с Яриком промчалась, обогнув его, группка тинейджеров — мальчишек и девчонок, неряшливо и скучно одетых, с прыщиками на физиономиях и грязноватыми, непричесанными волосами. Одна из девчонок была одета в пуховик нараспашку, видимо, чтобы всем показать, что под ним только лифчик. Эх, беззаботная ранняя юность! Ярик сам себя вспомнил таким же грязным утенком как эти ребята, и был уверен почти на сто процентов, что они спешили купить алкоголь!

В мыслях о юности, Ярик прошел парочку переулков — Muhammad Way, Lenin Close, и вырулил на Windrush Ave.

Хорошо, что в Британии все еще продолжают пользоваться почтовыми кодами для определения адресов, а то можно было бы с ума сойти от постоянных переименований улиц, — подумал Ярик.

Так уж вышло, что чем более среднеклассовым был район, тем больше была вероятность того, что привычные невинные названия улиц типа Spencer Ave или St. John’s Road превратятся в Trotsky Ave или Angela Davis Road. Мы уже не говорим о том, что если раньше в каждом районе была своя King’s Road, то теперь в каждом районе Британии (ну, или каждом втором!) есть своя Deconstruction Street, ну и, конечно, свой Equity Close.

Однако, несмотря на подобные шалости, местный люд оставался верным глубоко сидящим в них материалистическим вкусам — жизни в комфортабельных домах эпохи XIX и первой половины XX веков, с личными садиками, кирпичными заборчиками, узкими дорожками и прочим уютом, характерным для suburbian. Местные жители, по- прежнему, как и уже 150 лет назад, ездили в Лондон (и в другие города) на поездах. И вот сейчас пассажирский пригородный поезд проезжал по небольшому старому ж/д мосту. На каждом из вагонов поезда красовалась белая надпись на темном фоне – Oasis Railways и белый логотип – пальма с тремя листочками.

На какой-то момент Ярику захотелось оказаться в этом поезде, и проехаться на нем с самого начала пути от Victoria Station прямиком до Брайтона. Пусть со всеми остановками. Усесться в уголок, с книжечкой в руках, (на случай, если будет не на что смотреть, например, в тоннеле, или если станет темно), наушником в ухе с подкастом какого-нибудь, как говорит Эйприл, озлобленного-на-весь-мир-белого-мужчины-средних лет, про историю древнего Рима, или развитие восточнославянских языков, или же про историю итальянской диаспоры Буэнос Айреса XX века, с кофейком на столике и с сэндвичем с семгой, и глядеть себе в окошко. Сначала проедем мост через Темзу, затем Vauxhall с его небоскребами, а после него сабёрбию — Clapham, потом East Croydon, Redhill, Gatwick, потом еще другие деревеньки поменьше, потом выедем из столицы, пройдет не более полутора часов, и вот мы уже в Брайтоне! А там десять-пятнадцать минут пешком, и мы окажемся на набережной у самой воды! Ну ладно, мечтать не вредно! Надо быть дома со своими самоваром и самоварчиком, заниматься делами…

Поезд промчался, и опять наступила тишина. Хотя сегодня конец рабочей недели, и вроде уже полседьмого вечера, праздный люд еще не успел выползти из своих норок, хотя отдельные экземпляры уже вылезают на свет. Ну как та группа прыщавых подростков, или ж, как вон та симпатичная полноватая девушка лет двадцати, которая вышла из своего двухэтажного дома, где на окне красовался разноцветный флаг с известным ‘бунтарским’ лозунгом “Гармония Важнее Цветов”. Девушка вела на поводке кошку-сфинкса, одетую в курточку-пуховик. Кошка с кислой физиономией послушно плелась за хозяйкой, потупив глазами в землю. Видать, уже привыкла к поводку и поняла, что сопротивляться бесполезно, но еще не настолько сдалась внутренне, чтобы не показать свое неудовольствие.

Однако, кошка помучается немного на прогулке и вернется после нее домой, а вот современным собакам приходиться мучаться на улице гораздо дольше. Хозяева не хотят их видеть дома днем, давая им право быть “свободными”, а не находиться “в заключении” у хозяев дома. Домой можно только на ночь. Иначе говоря, считается нынче шиком воспитывать кошку, как собаку, а собаку, как кошку. Те же, кто придерживается устаревших и непрогрессивных установок с животными, принято подвергать такому яростному остракизму, который среднему человеку не под силу выдержать. Посему Ярик с Эйприл пришли к компромиссу и завели себе кошку, а не собаку. О том, что она существует, просто не нужно сообщать знакомым, и тогда никто не будет задавать вопросов — а почему вы ее не выгуливаете на поводке? Ибо сегодня попытка убедить собеседника в том, что кошки любят гулять сами по себе, (что ныне запрещено health & safety regulations), может закончиться сообщением вашему работодателю о вашей неблагонадежности и подозрении на дальтонизм.

Еще пара переулков, и уже слышен шум толпы, и небо становится все светлее, хотя уже вечер. Причину сему легко увидеть, просто поднимите голову! Видите, да? Это голографическое освещение. Это значит, что мы уже совсем недалеко от Science Street — главной улицы (high street) этого района. Еще один переулок, и мы на месте.

High Street

Пришли. Теперь еще раз поднимите голову, чтобы разглядеть голографическое освещение над улицей, которое представляет сочетание трех слов “Свобода, Равенство, Братство” на всех языках — английском, хинди, гуджарати, китайском, иврите, польском, урду, русском, французском, немецком…кажется, даже на Scots и на литовском есть надписи. Радужные надписи идут по периметру улицы на несколько километров. Это недавняя фишка местной управы — светошоу включается сразу после заката. Всем местным жителям нравится, и ночи теперь стали светлыми из-за такого яркого освещения.

Пабы были, как всегда, забиты народом. Народ всех возрастов забился в них, а часть даже выплеснулась наружу, весело болтая, дымя сигаретами, держа бокалы в руках, в куртках, накинутых на плечи. Внутри пабов играла живая музыка. Народ поспокойнее — молодые парочки, парочки среднего возраста без детей и семьи — предпочитали рестораны – там их можно было разглядеть за окнами. Другие же шатались по магазинам — по большей части, чтобы купить что-то съестное, а кто-то, чтобы купить алкоголь и табак для приятного времяпровождения в парке, как уже знакомая Ярику группка тинейджеров.

Ярик не соврал сыну, когда сказал, что идет за хлебом. Ну не за хлебом, а за лавашом, и еще за рыбой — семгой или скумбрией. Вы, возможно, удивитесь, но путь Ярик держал в супермаркет Morrisons. Вроде бы очередная корпорация-монстр, отчего же там закупаться ненавистнику этой системы? Почему бы не зайти в какой-нибудь местный магазинчик, чтобы поддержать местного производителя? Да потому что практически везде, за исключением совсем уж дремучей глубинки, мелким магазинам не позволено находиться в реальном владении частника. В девяноста девяти процентах случаев ваш местный artisan deli принадлежит, (если не на все 100%, то точно 51%), все тем же usual suspects — другим корпорациям. Так что на самом деле владельцы вот этого ряда магазинов по улице это JP Morgan, Vanguard, Pfizer, Alphabet Inc., Tesco, Barclays, Lloyds, HSBC, Shell, GlaxoSmithKline, Diageo…список можно продолжать до бесконечности. Буквально у каждой корпорации сотни, если не тысячи подобных маленьких магазинчиков, и пусть вас не обманывает то, что некоторые из них выглядят аутентично грязненькими и потрепанными, или наоборот, необычайно стильно-аутентичными. И как бы они не назывались — Shantai-Mumba, или же Rich Cafe, или же @Rosy & Brett, или Proudly Local Purley. Вы будете смеяться, но такой стиль прописан им офисом, чтобы несмышленые люди с сердцем шли туда отдавать свои деньги в ‘независимый магазин’, и думали при этом, что они ‘борются с системой’. Господи, ну о чем мы говорим, если рынок жилья сегодня в Оазисе на девяносто процентов тоже принадлежит корпорациям, и большая часть жителей вот этих прекрасных коттеджиков снимают их у тех же монстров — Amazon, Apple, Natwest, BlackRock Inc…

Ярик был ‘глубоко в теме’. Ему, в отличии от блаженного потребителя, не нужно было высматривать ,чего бы купить из представленного богатого изобилия: мясо из сои, сою из мяса, соль из сахара, сахар из соли, салатики из каких-то букашек, букашек из какого-то салатика, кашу из топора, маффинов из грибов и конопли, брендированное мясо ‘вкус молодой леди’ или окорочка ‘попка младенца,’ (с упаковки которых вместо привычных раньше свинок или коровок теперь улыбаются упитанная деваха или детина), с покупки которых пять процентов отчисляется в фонд поддержки прав каннибалов в проклятом отсталом Иране. В одном уголку магазина есть небольшой стенд ‘продукты старого мира’, и там втридорога продаются пресные и невкусные хлеб, сыр, колбаса, какая-то зелень, но, кажется, их никто не берет. Ищи дурака! Тем более там написано, что эти продукты более не проходят современный контроль качества, и их потребление идет на ваш страх и риск.

Ярик зашел в Morrisons, взял корзинку, и пошел (нет, не к прилавку ‘старой еды’), а в алкогольную секцию, выбрал одну бутылку белого вина и одну розового, и пошел к прилавку с рыбой. Поздоровался, едва незаметно мигнул, что-то произнес (или просто подвигал губами, словно произнес?,) и ему передали запакованные ломти рыбы, а с ними в пакете лаваш. Оплата взымается автоматически на выходе, посредством сканинга личного прямоугольника. Ведь все теперь ходят с ними всегда. Или практически все? А Ярик, довольный, идет вот уже опять по улице, а бутылки с алкоголем опять стоят на месте в магазине.

Что же произошло? Ярик незаметно через ‘правильного товарища’ взял ‘правильную’ рыбу и ‘правильный лаваш’, которые производятся определенным ‘правильным’ отделением, который контролируют ‘правильные’ люди через других ‘правильных’ людей. Да, это все в пределах Morrisons, но это свои люди — а сегодня это важнее всего. Держать ‘своим’ ‘свое’ собственное предприятие в сегодняшнем политическом климате невозможно, а вот держать де-факто под собой кусочек огромной машины куда реальнее, и куда реальнее таким образом поставлять своим тот или иной товар в нужном виде.

Платить в этот раз Ярику не требовалось, ибо услуга за услугу — сегодня ему, завтра он что-то сделает ‘кому-надо’ ‘за так’. Ничего нового, наоборот, все старо как мир.

Опять улица

Обратно домой? Не! Прогуляюсь-ка я еще, посмотрю на людишек, — решил Ярик и потопал в нужную сторону по High Street.

По правую руку от него началась секция улицы с книжными магазинами. Ярик взглянул на витрины с лидерами продаж. “Биография Имя-Фамилия [одного почтенного жреца]”, “Биография Имя-Фамилия [сегодняшней известной молодой жрицы]”, “История освободительных движений исторической Британии”, История индийской диаспоры Оазиса”, “Как я стала каннибалом (и приучала своих детей к этому с самого детства!)”, “Цвета тревоги — как распознать скрытого дальтоника, и почему дальтоники так опасны для счастливого общества!”, “Гид по побережью Оазиса — от Southampton’а до Southend-on-sea”, “Почему нам всем надо забыть об Англии”.

Ярику захотелось плюнуть. Кто это читает? Неужели это правда бестселлеры? Хотя, какое мне дело. Даже не буду думать об этом.

Свои книги, подобно еде, Ярик тоже покупал у своих, у тех, кто работал в книжных и мог достать старые книги и самиздат, распечатанные в фальшивой обложке и даже с несколькими десятками фальшивых страниц. Слава богу, Эйприл не читает книг и только пялится в прямоугольники – а то, она бы переживала еще сильнее из-за очередного ‘ненужного нашей семье риска’. Какие-то книги у него остались дома от прежних времен, однако все совсем уж опасное — историю и прозу эпохи совсем недавнего прежнего мира, он передал Клубу от греха подальше, оставив себе лишь самое безобидное — историю древнего мира, средних веков, лингвистику и прочее, что пока не заботило сильно жрецов и друидов.

• Excuse me? — раздался женский голос.

Ярик поднял голову, отвлекшись от книжных стендов. Черт! Он чуть не наступил на ногу пухленькой тетке-копу, которая недовольно пялилась на него с не менее пухленькой напарницей, и у той ноги были такие непропорционально толстые, словно она их накачала баллонами. Обе были с оружием в кобурах и на высоких модных каблуках — им уже пару лет назад разрешили носить какую угодно обувь на работе.

• Sorry, just was staring at the books – скромно извинился Ярик.

Тетка ничего не ответила и пошла с напарницей дальше.

Фух, пронесло…

Диалог

Насмотревшись в окна кафешек, ресторанов, пабов и баров на жизнь праздной high street конца рабочей недели, Ярик пошел к последней точке своего вечернего променада с невинным адресом 18 Zig Zag Road.

Только было Ярик хотел свернуть в переулок, как слышал знакомый бодрый голос на русском.

— Эй, Ярослав! Привет, как дела? Давно не виделись!

Мозг быстро принялся идентифицировать голос, а глаза — искать его источник. А вот и показался его обладатель – мужчина немного постарше Ярика. Высокий, холеный, одетый в дорогой костюм с голубым платочком. Справедливости ради и Ярик был одет в костюм с платочком, но Ярик был все-таки творцом-художником, а не профессиональным тусовщиком-денди. Мужчина протянул руку Ярику, откинул со лба светлый чуб и сверкнул улыбкой, осветившей его лицо благородных 1990s nouveau-riche русских кровей.

• Здарова, Савелий, рад видеть, действительно давно не встречались. Какими судьбами? Я думал, вы живете с Ольгой в Кензингтоне, а не в нашей скучной сабёрбии? – пожимая Савелию руку, приветливо говорил Ярик.

Про себя же он думал совершенно обратное — “Блядь, как же от него отвязаться побыстрее”.

• Да мы переехали уже полгода назад сюда к вам на юг. Там мы себе могли позволить всего лишь небольшой 4 bed, а здесь мы купили себе четырехэтажный особнячок с неплохим участком земли — довольно отвечал Савелий.

Ярик вспомнил, что Савик не стеснялся похвалиться богатством.

Наступила небольшая пауза, ибо Ярик не горел желанием продолжать беседу и не хотел подбирать слова на чужую реплику, чего требовали хорошие манеры. Но потом взял себя в руки — надо все-таки время от времени играть роль, в конце концов просто узнать, как дела у знакомых людей, хотя бы для личного опыта и познавания реальности.

• Симпатичный у тебя платок. Ты, как всегда, не забываешь о стиле! Куда идешь?

Савику явно было приятно. Такие, как он, получают не меньший кайф от комплиментов, чем от самого ношения красивой одежды.

• Спасибо, я специально подбирал голубой…

У Ярика стукнуло в голове. Опа! Значит, у него голубой все еще голубой, а не желтый… Хмм, это подозрительно, подозрительно…Савик никогда не пел против ветра…

• А сейчас я иду от парикмахера, у меня тут отличный есть мастер, могу посоветовать.
• Спасибо, все окей, меня стрижет Эйприл.
• Ааа, точно, ты же, кажется, никогда не любил никому платить?
• Можно и так сказать. Погоди, у вас же с Олей родился ребенок, я не путаю?
• Да уж давно как родился у нас Григорий. Год уже ему как!
• Вау, как быстро время бежит! Везет тебе, что жена отпускает тусить!
• В смысле? — не понял Савелий.

Ярик напрягся. Вроде бы цвета разбирает Савик…Бляяя! Ну конечно же! Все ясно! Он не поет против ветра, если там замешаны деньги и привилегии, а назвать в личной беседе голубой голубым…ничего не стоит.

• А, ну да, я просто забыл, что сейчас детей сдают в сады сразу после родов, — затараторил Ярик. При этом он быстро прошерстил свою память и сделал вывод, что он не рассказывал Савику о том, что у них с Эйприл тоже появился ребенок. Общих друзей у него с ним не было, свои фотографии они с Эйприл не закидывали по ту сторону прямоугольников, поэтому можно было легко сыграть в дурачка.
• Ну да, только идиоты не будут сдавать туда своих детей! Мы специально подобрали замечательный частный сад. Там их учат китайскому и французскому — просто разговаривая с ними на обоих языках. Все это на природе в лесах Wiltshire, в замке, и нам обоим с Олькой освобождение от налогов на 3 года, и там еще была лотерея в этом детском саду для родителей, оплачивающих учебу, и мы в ней выиграли энергокредиты! Нам хватит на четыре авиаперелета туда и обратно в любую точку земли на двоих на следующие два года! Поедем в Дубаи, в Кению, на Гоа, и в Нью-Йорк, — хвастался Савелий.
• Солидно, солидно, ничего не скажешь! — вежливо поддержал беседу Ярик, подумав про себя — Да, Савик точно не изменился, и вкусы его на поверку — как всегда дерьмо!
• Слушай, Ярослав, а у тебя че по времени? Не хочешь выпить по бокальчику в баре? – начал заманивать Ярика Савик.
• Ааа, почему бы и нет, — неожиданно для себя произнес Ярик, подумав про себя — I need to have some real life experiences with these normies! Только слушай, я ничего не буду пить, если ты не против, я очень строго слежу за своими расходами. Ты же помнишь – я живу по бюджету.
• Да, да, твои странные привычки! Ничего, я тебя угощу, — улыбнулся Савик. Пойдем вон в этот небольшой барчик. Как он там? “Chez Draggg” называется?
• Ага, — согласился Ярик, за секунду до этого обдумывая, бурчать или нет на выбор места, ибо бар, как это было ясно из названия, принадлежал известному местному drag queen.

Еб-твою-мать, идем в самое логово к демонам… Увидит кто меня еще тут, — думал про себя Ярик.

Зашли. Драг-бармен поздоровался и обменялся парой реплик с Савиком. Савик явно здесь был завсегдатаем. Он даже знал группу каких-то скользких парниш с полноватой лысой девицей в игольчатом ошейнике, сидевших за соседним столиком.

Ярик оглядывал бар, пока Савик заказывал напитки. Пентаграммы, красные звезды, радуги, карикатуры с Хиллари с Трампом из середины 2010-х, черные кулаки, и, конечно же, розовые и зеленые флаги с лозунгами на них. Ожидаемо.

Савик вернулся с бокалом IPA себе и стаканчиком с виски-колой для Ярика.

• Спасибо, Савик! Чокнемся? — поблагодарил Яр.
• Давай! — сиял Савик.
• Я уже забыл, мы по-русски что-то говорим, когда это делаем? Мне почему-то в голову лезет только chin-chin..
• За встречу, давай выпьем за встречу, Ярик.
• Давай! Cheers!

Оба пригубили свои бокалы и сделали по несколько глотков.

• И часто ты так тусишь, Савик?
• Слушай, да последние полтора года, чуть ли не каждые выходные, если только не мешает работа! Я до этого тусовался меньше, а потом как-то сходил со знакомыми с работы, и там познакомился с молодой девчонкой, мы с ней…как бы это сказать…закрутили роман…тогда еще Олька рожала, а потом восстанавливалась после родов, — тут Савик перешел на шепот. — Я ей говорил, что у меня важные проекты идут тогда, а сам еб эту сладенькую мексиканочку и нюхал кокаин с ее задницы… Было так клево, словно мне было снова двадцать лет! А пару раз мы бахнулись и метом с ней по вене, уххх.. хорошо потусили, 48 часов, там химсекс все такое. Но потом я понял, что опасно с ней крутить роман, и слава богу, девка сама — блядь-гедонистка, не голд-диггерша была, поэтому никаких проблем не случилось. А потом Олька восстановилась, и мы стали с ней вместе тусить — ей тоже хотелось развеяться. У вас тут, кстати, отличные секс-клубы на районе.

Ярик про себя хихикал — what a filthy degenerate you are Savik, what a filthy funny degenerate you are!

Потом Ярик немного напрягся, задумавшись – надо, наверное, что-то рассказать о себе, а рассказывать о себе людям неблизкого круга он давно прекратил, вот так неожиданно для себя превратившись в подобие того самого, (в свое время ненавистного себе), типажа душного англичанина с улыбкой и пустыми фразами, у которого и мысли нет приоткрыться вам хотя бы чуть-чуть. К счастью Ярика, Савик принадлежал к тому типу, что готов рассказывать о себе вечно, только поддакивай ему вовремя и задавай наводящие вопросы.

• Фига себе ты тусовщик! Завидую тебе, Савик, завидую! Я уже так лет десять не тусовался, да в Лондоне я и тусил-то ‘по-жесткому’ всего пару раз, и то по приезду, давно… Ну-ка рассказывай, ты party animal, чего еще ты веселого повидал в последнее время? И покажи-ка то латиносочку!

И Савик, вытащив свой прямоугольник, показал прямо действительно аппетитную бронзовокожую брюнеточку-латиносочку лет двадцати, со стройной фигуркой, большими грудями и фиолетовыми губками.

• Ничего она, ничего… На индуску похожа!
• И правда похожа, я ее в шутку звал Приянкой, хотя она была самая натуральная Lopez или Mendez. А тусовки? Дай-ка подумаю….Ааа, слушай — вот это была история! Мы были на клиентской встрече на Picadilly и затем пошли на клиентские drinks. И клиент…это были чуваки… там, — Савик опять перешел на шепот — из одного министерства, которые нам предложили сходить на Трафальгарскую Площадь…на публичные казни…

Ярик держался расслабленно и небрежно, но после последних слов Савика его внимание включилось на полную катушку, даже на двести процентов. Он, не подавая виду, сканировал тон, реакцию и взгляд собеседника. Не было заметно, чтобы Савик кому-то сочувствовал, или ему было за что-то стыдно. Он просто делился ‘клевой историей’.

…этих, блядь, дальтоников, или, как я бы проще сказать, — отсталых долбоебов, ха-ха-ха!

Ярик вежливо хихикнул в ответ. Савик продолжил:

• Так вот, эти казни оформляют, как шоу или как регби или футбольный матч! Выкатываются кучи лавок с едой, кофе, бургерами, сосисками, азиатской едой, пивом, и казни проводятся в два акта, где-то по полчаса каждый. Зачитывается приговор, потом гильотиной рубят голову… Ааа! Ну и даже дают последнее слово им сказать. И многие его берут… Скучно это, правда, — каждый из них талдычит что-то там свое про ‘свободу’ и ‘рабство’, а у них на лице написано — бедняк и неудачник, которому никто не давал… ха-ха! Ведет ‘церемонию’ обычно кто-то из знаменитостей, это скрашивает шоу, иначе было уныло! В этот раз это был Dizzie Rascal Помнишь такого лондонского рэппера из 2000-х? У него, кстати, отличное чувство юмора! Он такие шуточки опускал! Кажется, половина толпы даже просто из-за него пришла!

— Ничего себе! Вау, еще и Dizzie Rascal! Помню, помню его! Как интересно! А что за министерство, с кем ты встречался? Какой-то интересный с ними проект? – с улыбкой поддерживал беседу Ярик.

Савик слегка поерзал на стуле, но все же ответил:

• Минздрав. Они планируют сейчас разрешить пост-родительные аборты сроком до полугода. Ты, наверное, читал в прессе?

Ярик кивнул.

• Так вот, мы им помогаем с внедрением. Консультируем по юридическим шероховатостям. Сам знаешь, если читаешь прессу. Из-за местного отсталого законодательства нужно много чего подправить, иначе дикари будут по-прежнему выть про то ,что это ‘живые люди’… Ну живые, живые…Но разве это люди, когда они еще говорить не умеют, у них нет памяти, ничего у них нет! Ладно, это все-таки пока все еще конфиденциально!
• Конечно, конечно, Савик! Я никому! Но вообще круто! Завидую! Интересная работа! Ты, как всегда, в самой гуще событий! — похлопал по плечу Ярик Савика.
• А ты-то как? Все там же?
• Ага, все рисую… Но денежки нормальные платят, и потом свои работы можно посмотреть в различных медиа… Слушай, Савик, очень был рад тебя видеть! Спасибо что угостил, но мне пора!
• И я был рад увидеться. Надо будет еще встретиться! Пошли потусим как-нибудь?
• Обязательно! — щурился в улыбке Ярик, пылая внутри себя. — Cука, мы с тобой даже на том свете не увидимся, потому что ты будешь гореть в аду! Слушай, а дай свой адресок, Савик, на всякий случай, я буду проходить — ручкой тебе помашу?
• Да, конечно! 28 Zimbabwe Street, стучись если что! А у тебя какой? — полюбопытствовал Савик.
• 120 Margaret Thatcher Street — широко улыбаясь, соврал Ярик и даже добавил — ‘Заходи!’, ибо знал, что Савик не придет, ибо не считает его себе ровней по статусу и по богатству. – Пока, Савик!
• Пока, братан!

Я тебе не братан, ублюдок…- пробормотал про себя Ярик.

Клуб

Уже почти приблизившись к клубу, Ярик услышал сзади странный шум приближающейся толпы. Странно, откуда здесь в residental area толпы, тем более вечером? Хмм…

Он обернулся и увидел двух мулаток лет двадцати пяти, в желтых комбинезончиках, ведущих толпу маленьких детишек. Все дети были в форме – в сереньких тренчиках нараспашку, из-под которых виднелись свитера с узорчиками на груди.

Ааа, точно, здесь же открыли рядом детский сад выходного дня. В очередной раз капитализм ‘освобождает’ людей. Качественный маркетинг, бомбардировка из интервью, книг, статей, исследователей, мнений, и новая ‘стигма’ преодолена. Теперь средние классы, те, кто не сдал детей в ясли-детский сразу после родов и навечно, а решил все-таки попридержать их у себя, радостно отдают свою мелюзгу на выходные — то есть с вечера четверга до вечера воскресенья в так называемый ‘детский сад выходного дня’, а сами идут тусоваться, устраивают у себя тусовки, или же просто ‘качественно’ проводят время. Детишек в это время учат, развлекают, прививают им навыки социализации… Все довольны. Ну то есть, родители, детские сады, и в целом капитализм. И родители, из тех кто погрязли в системе, но считают себя чуть-чуть бунтарями, могут сказать — “да, я, конечно, детей отдаю на выходные, но все-таки остальные четыре дня они с нами, я не такой безумный, как эти элитисты, которые отдают их с рождения навсегда и видят только по праздникам!… И за это мне дают налоговый вычет и энергокредиты!”

Ярик наконец подошел к нужному дому. Это был трехэтажный Mock Tudor в окружении улицы подобных ему домов. Единственное, что отличало сей дом от других, так это вывеска ‘Клуб ценителей персидской и индийской живописи и каллиграфии средних веков’.

Постучал.

Дверь открыл молодой рыжеватый интеллигентишка недружелюбного вида. Оглядел Ярика, аккуратно посмотрел, есть ли кто-то еще рядом, и убедившись в отсутствии других людей, пустил его внутрь.

Там и впрямь по всем внешним признаками находилось место, где ценили индийскую и персидскую живопись первой и второй третей второго тысячелетия. Работы этой эпохи красовались за стеклянными рамочками на всех стенах. Несколько комнат представляли собой выставочные залы, только вот никто из посетителей не обращал на них никакого внимания, хотя спросили бы вы любого из них, вы бы получили заученный ответ про историю большинства картин и каждый бы вас повел показывать свою любимую. Все были заняты общением друг с другом в группах. И какое это было общение! На их лицах читалось искреннее удовольствие от беседы друг с другом. Хотя тут встречались и девушки/женщины, большинство были теми самыми белыми мужчинами средних лет, с небольшим пришлым внеевропейским элементом.

Кто-то потягивал чай. В одной комнате более молодая компания пила пиво и тянула косяк. Старшие неодобрительно поглядывали на них, но понимали, что это дело их вкуса, а вкусы нужно взаимно уважать. Отношения здесь строились не на честном слове, а на основе крепчайших связей, проверенных уже не раз и не два, и ценой этих отношений была жизнь каждого из присутствующих и их близких. Посему люди тут никогда не хамили друг другу и в шалостях не выходили за рамки — в противном случае ты стрелял бы себе же в ногу. Это был не онлайн-форум прежнего мира, где люди сходных взглядов испражнялись друг на друга и собачились из-за каких-то мелких ‘идеологических разногласий’. Можно сказать, что это была большая семья или община.

Многие из этих людей задавали вопрос и себе и друг другу — что же заставило их оказаться здесь и выбрать эту ‘семью’, или на сегодняшнем языке — почему они оказались дальтониками? Кто помладше или с большой гордыней — отвечали на сей вопрос, что дело в большом уме! Кто посентиментальнее — считали, что дело в большом сердце или избытке стыда или совести. Другие уверяли, что дело в составе крови и генах. Четвертые говорили, что просто в характере, а вернее, в его избыточной упертости. Ну а сторонники компромисса ожидаемо объясняли это комбинацией и того, и другого, и третьего. Ярик был фаталистом и склонялся к тому, что бесполезно гадать — так легли карты, и надо просто играть, чем раздали, оставаясь собой. Эта клубная община не была уникальной для Оазиса, такие же появлялись и в других его уголках. В соседнем Bromley, к примеру, находился подобный клуб — ‘Общество любителей Советского Авангарда и Супрематизма’, а в другом соседнем районе (Sutton) располагался ‘Клуб любителей лондонского Пост-Импрессионизма’. И так практически в каждом районе каждого города Оазиса располагались подобные ячейки. Дальтоники всеми правдами и неправдами выискивали своих и объединялись друг с другом хотя бы для проведения досуга, (а затем и в теневой экономике), иначе можно было бы сойти с ума от одиночества.

Ярик обошел несколько комнат клуба. Обнялся с народом, поцеловал в щечки дам, обменялся парочкой реплик с товарищами, а потом спустился на подземный этаж, в самую дальнюю комнату дома — библиотеку. Убедившись, что он находится в полном одиночестве, он покрутил где надо, и один из книжных стеллажей приоткрылся, словно дверь. Ярик прошел внутрь, спустился по винтовой лестнице вниз в небольшой кабинет, где за добротным столом из дерева сидел полноватый крепкий брюнет средиземноморской внешности лет сорока и читал книгу, покуривая и сигару и стряхивая пепел в стеклянную пепельницу. Подойдя ближе, можно было разглядеть, что книгой был томик из собрания сочинений Платона на фарси. Три стены кабинета, включая ту, где находилась входная дверь, были заставлены стеллажами с книгами, XIX, XX и начала XX веков на различных европейских языках, а на стене позади стола висели вымпелы с национальной символикой (или флажков) европейских народов. Запрещенная ныне символика прошлого. Как говорят жрецы — она ‘раскалывает наше общество’. На столе лежал блокнот, дорогая старинная (то есть из начала XX века) ручка, и его ⅕ часть занимала искусно сделанная модель плоской земли, окруженная ледником со всех сторон, накрытая сверху стеклянным куполом.

• Здарова, Джар — улыбнулся мужчина и отложил книгу.

Парвиз в полушутку произносил имя Ярослава с ошибкой, в виду того, что Ярослав писал по-английски свое имя как Jaroslaw или Jarik или Jar, что для носителя английского языка будет по умолчанию читаться через ‘дж’.

• Здарова, Парвиз, как дела? – сияя, протянул ему руку Ярик.
• Отлично. Ну что, перейдем к делу? — улыбался своими серьезными восточными глазами Парвиз.
• Конечно, давай. Делаем новый номер? Есть концепция? Какой главный сюжет в этот раз?
• Храм-город под Tunbridge Wells. Ты же знаешь эту историю?
• Слышал, но лучше перескажи сам, это мне поможет с идеями для обложки и оформления.
• Для чего и зачем жрецы строят себе личные здания-саркофаги я тебе пересказывать не буду, ты и так в курсе, хотя я тебе напомню, что строят их себе только жрецы, ибо друиды, насколько нам известно, предпочитают умирать по старинке и жить до упора. До последнего времени мы думали, что эти приблуды жрецы строят не систематически, а каждый, как тому взбредет в голову. Тут же оказалось, что наши пастухи строят себе целый небольшой город с улицами, где все возводимые постройки это их личные дома-саркофаги. Каждый дом — это по сути такой мини-храм. То, что они возводят, можно сказать будет со вкусом , заботой и большим планом на будущее. Один квартал там будет из пирамид, другой будет вдохновлен римской архитектурой, третий — готической… Наши жрецы не скупятся на средства и лоск, это ты знаешь. Говорят, что построив сей город, текущая гвардия управленцев-жрецов так массово и отправится в ‘загробный мир’, и процесс их жертвоприношения, совмещенный с открытием города, будет огромным шоу. Возможно самым большим шоу для Оазиса сравнимым только с коронациями монархов Британии прошлого. В конце концов это их первая смена ‘политбюро’. Поговаривают, что планируется, что город станет своего рода Меккой, и что там собираются поставить замок, специально для друидов, где те будут время от времени жить. Но это уже слухи. В нашем номере мы расскажем об этой истории, и об историях массовых культов и религий, практиковавших массовые жертвоприношения, и о религиях, практикующих их сейчас. Начнем с культов 1990-х, потом Kool Aid, ислам, иудаизм, потом язычники, финикийцы, Молох и все такое….

Ярик сосредоточенно внимал Парвизу, мотая себе на ус сказанное им.

Парвиз продолжал:

• ….Я вижу, что на обложку надо поставить сцену этого города, уместить туда ритуалы и кровь, показать историческую преемственность и дух язычества. Ну это как я вижу. Ты творец – рисуй, как сочтешь лучшим. Я тебе выдам содержание номера с названиями статей и их краткой выжимкой, бумагу и карандаши. 3 варианта обложки, и 2 варианта оформления, 40 страниц. Готов?
• Всегда готов, Парвиз! Ты знаешь какая честь для меня оформлять наш журнал!

Парвиз улыбнулся, достал из ящика небольшой тубус и передал Ярику.

• Все там. Ну что, Джар, успеешь через две недели подготовить все?
• Конечно, Парвиз!
• По рукам, Джар!

Оба крепко пожали друг другу руки.

• До скорого.
• До встречи, Парвиз!

Разговор с ренегатом

Ярик, довольный-довольный, топал по улочкам Purley от клуба до своего дома. Сердце его быстро билось, разум и воображение уже работали на всю катушку, и вообще он был ‘не тут’, в нашем мире, а ‘где-то там’. Нет, он не принял никакой наркотик, нет. Он просто испытывал порыв вдохновения и энтузиазма в связи с началом нового творческого проекта. В конце концов, это только его третий номер журнала клуба, который ему поручили оформить. Это большая честь. Журнал прочтет пара сотен человек из их клуба, и если народу понравится, то журнал дойдет и до других клубов-ячеек Лондона, а может и всего Оазиса.

Время приближалось к девяти вечера. Ярик загулялся…Преля будет точно ругаться.

Проходя сквер рядом с железнодорожной станцией Purley, он заметил уходящий с перрона особый экспресс-поезд, на котором добирались до дома из центра жрецы младших уровней.

Интересно, а случайно не может ли на нем сейчас возвращаться Дж… — начал было думать про себя Ярик, как его кто-то похлопал по плечу.

• Добрый вечер, Яр, — произнес голос с отчетливым северно-английским акцентом, который знал что Jar это не Джар, а именно Яр.

Ярик повернулся налево и увидал своего старого знакомого, о котором он как раз и вспомнил. Этот джентльмен, одетый темно-синий костюм и тренч, производил самое серьезное и солидное впечатление – он высок, сероглаз, светловолос и коротко стрижен. Джеймс представлял из себя архетип младшего жреца. Такими их рисует в своих произведениях современный масскульт. Джеймс соответствовал этому образу и внутренне — это был честный фанатик-аскет, в жизни не злоупотребивший властью за ради какой-то личной прихоти — все только ради общего дела и в полном соответствии с официальной повесткой.

• Привет, Джим, давно не виделись, как дела?
• А у тебя? Вижу, все по-прежнему, — и Джеймс указал на штанину в которой, казалось бы аккуратно, Ярик тащил маленький тубус с бумагой и карандашами. — Не надоело дурачиться?
• Джим, я тебе говорил, что у тебя менталитет — наш, восточно-европейский? Конечно, говорил… Ведь мы из-за твоей бескомпромиссности и подружились в свое время. Тебе-то самому не стыдно, что отдал душу дьяволу, или даже хуже, пигмеям-дьяволятам? Неужели ты можешь терпеть этот цирк с цветами?
• Яр, ты всегда был приземленным, неспособным увидеть большую картину. Какая в действительности тебе разница — желтый или голубой? Или, что мы говорим Оазис вместо прежней Юго-Восточной Англии? За деревьями ты не видишь леса. Ты на том же месте, где мы с тобой были десять лет назад. Все тот же неудачник, живущий своим маленьким мирком, строящий из себя революционера, чьи рисульки, писульки и повторения по тысячному разу мыслей более талантливых деятелей прошлого не нужны никому, кроме пары десятков неудачников еще более мелкого сорта…Ты одинокий отрезанный ломоть, ошибка природы, эволюции…
• Джим, может, я и неудачник, но я хотя бы сохранил рассудок. Ты говоришь — ‘какая разница какой цвет?’, но ведь ты знаешь, что это подлог. Это просто первая ступень при падении в бездну, куда ты уже упал. Ошибка природы и эволюции? Это мне говорит тот, кто имея богатство, статус и даже некоторую власть, тратит все заработанное на постройку собственного храма, где он ритуально при полном здоровье и даже формальном ментальном здравии умертвит себя сам с женой и детьми…То есть выкосит сам свою родословную ?! Я буду жить, Джим, дай бог, буду иметь внуков, может правнуков…Тебя, Джим просто не будет..
• Глупец! Ты не знаешь, о чем ты говоришь, невежда! Мы будем жить ВЕЧНО!
• Джим, ты знаешь, я тебя уважаю, с тех пор когда мы были оба членами того первого клуба… Ты мог бы меня уничтожить, и других наших знакомых…Ты все еще человек, хотя и жрец…Я пойду, конечно и не буду пытаться обратить тебя в нашу веру обратно, но я все еще потрясен твоим ‘перерождением’. Я еще понимаю страсть к власти, но неужели ты правда веришь в эту безумную сказку о загробной жизни?! Неужели тебе не ясно, что это просто такой кровавый механизм смены менеджерской элиты? В Китае хотя они себя не убивали каждые десять лет, избирая свое политбюро… Я уже молчу про то, что друиды себя что-то не собираются приносить в жертву, как и своих детей….
• Яр, я всегда хотел заниматься делом. Твой предел это amateur art, а мы решаем дела глобальной важности. Ты нарисовал несколько десятков своих картин, а я один из тех, кто ввел четырехдневную рабочую неделю в Оазисе, ввел ежемесячный безусловный доход, готовил и вводил план по обеспечению каждого жителя Оазиса минимальным уровнем удовольствий в день. Ты видел результаты последние результаты опроса “Барометра”? Медианный рост счастья по всем категориям составил 24.78%!! В конце концов, я приложил руку к тому что железные дороги бывшей юго-восточной Англии наконец стали ре-национализированы опять! Чтобы ты там не думал, я сумел частично сделать свое видение мира былью. Куда бы я не ушел — я уже в истории.
• Но какой ценой! Цензурой? Ограничением свободного творчества? Репрессиями? Шизофренической Тиранией? Активной слежкой через прямоугольники за всеми?
• Яр, ты тоже мне нравился своей откровенностью и отсутствием зашоренности. Скажи мне, приди вы к власти, ВЫ САМИ не ввели бы цензуру, репрессии, ограничения определенного творчества, свою тиранию?

Ярик кивнул, а Джеймс продолжил:

• …Причем против большинства, которое вы бы переучивали жить правильно, жить по-новому, ну и вообще, какое тебе дело до наших островов?

Ярик взял слово:

• Джим, мы, даже и с временными репрессиями против большинства, вернемся к своим европейским истокам на традиционно-революционной основе, а если мы находимся в Англии — значит на английской почве. С Англией я связал себя достаточно крепко, и в широком смысле это братская мне европейская культура. Не говоря уже о том, что юго-восточная Англия, и моя Россия теперь просто провинции в одном государства. Мы восстановим и Англию, и может быть и Европу к востоку отсюда, но ты, ты-то настоящий англичанин, могильщик своей же культуры!
• Ты просто смешон! Мегаломан!
• Джим, как у нас говорили по-русски ‘Москва не сразу строилась’…Все начинается с нуля..
• Ступай, мой друг…
• Пока, Джим…рад был тебя видеть.

Конец

Было уже около девяти. Ярик аккуратно засунул ключ в дверь, повернул дверную ручку, зашел внутрь… На пороге его ждала заметно недовольная Эйприл, которая сразу начала допрос:

• Почему ты так долго? Почему ты не взял с собой свой прямоугольник? И что у тебя там в штанине?
• Прелечка, ты хочешь заняться этим прямо здесь? Вижу вся уже пылаешь?

Карие глаза Прели вспыхнули красным от гнева.

• Яр, какой же ты подлец! Ты совсем обо мне не думаешь! Сказал, что отошел на полчаса — вернулся через два половиной. Откуда я знаю, ты где? У меня болит сердце, может быть, тебя взяли, и нам теперь с Люченькой тоже крышка…Теперь ты приносишь что-то запрещенное домой…
• Преля, это всего лишь бумага и карандаши…
• Это запрещено! Ты знаешь это! Зачем ты меня пытаешься заболтать? Ты меня считаешь за идиотку?! Ты имеешь совесть? Боже, какая я дура, какая я дура! Зачем? Зачем я связалась с собой?

Ярик обнял Прелю и поцеловал в лоб.

• Преля, я люблю тебя, но я не могу по-другому, мне просто нужно рисовать, я просто бабочек рисую…
• Какая же ты свинья, Яр, ты опять мне врешь, и потом про цвета поясничаешь и про мораль. Лицемер, когда же ты вырастешь?
• Преля, никогда…

х х х

Клемент Таралевич

Лондон, 2022 год.

t.me/chuzhbina

t.me/rootedcosmopolitan