Чумная повесть Часть 2
Продолжим печальную повесть про «Черную смерть» в Русской земле.
В предыдущей части разговор шел о том, что эпидемия опустошили русский Северо-Запад. О том, куда направилась болезнь дальше, русские летописи умалчивают –московские летописи, равно великокняжеские и митрополичьи, не содержат никаких сведений на этот счет. Однако есть все основания утверждать, что весной 1353 г. болезнь уже была в Москве. 11 марта 1353 г. от нее, очевидно, скончался митрополит Феогност, став вторым высокопоставленным клириком, жизнь которого была унесена болезнью. Вслед за этим беда пришла в дом великого князя – на той же неделе, вслед за митрополитом, согласно летописи, умерли два сына Семена Ивановича, Семен Семенович, которому было чуть больше месяца, и 2-летний Иван. Сам великий князь скончался от чумы 26 апреля, а 6 июня того же года умер и его брат Андрей, удельный князь Серпуховской. Младший брат Семена Иван, отец Дмитрия Донского, выжил, вскоре после смерти брата он отъехал в Орду «спираться» о великом княжении в ханской ставке, и вернулся домой уже зимой, на Крещение, когда, судя по всему, эпидемия в Москве уже угасла.
Похоже, что Семен и Андрей Ивановичи не были единственными представителями княжеских фамилий рода Рюриковичей, которые скончались от эпидемии и ее последствий в эти годы. «В лето 6862» (т.е. в 1354/1355 г.) умер князь Дмитрий Федорович Стародубский, а затем, по осени – Константин Васильевич Суздальский. Вероятно, от чумы скончался в 6864 году (т.е. 1356/1357 г.) епископ Ростовский Иван, и, принимая во внимание тот факт, что в том же году митрополит Алексий поставил епископов в Ростове, в Рязани, в Смоленске и в Сарае, можно предположить, что и здесь образование вакантных кафедр связано было с последствиями чумы. Это позволяет нам очертить и круг затронутых 1-й волной чумы в 1352-1355 гг. русских городов и волостей – помимо Новгорода и Пскова с их пригородами, эпидемия поразила Москву, Нижний Новгород, Стародуб, Ростов, Суздаль, Рязань, Смоленск. Позднейшая Никоновская летопись добавляет к этому скорбному списку также Белоозеро (причем, если верить составителю летописи, в Белоозере вымерло все население поголовно), Киев и Чернигов. В летописях не упоминается, поразила ли болезнь Тверь и прилегающие к ней волости, однако, учитывая, что главная дорога, связывавшая Москву с Новгородом, пролегала через Тверь, болезнь не могла не протий мимо и этого города. И поскольку с Ливонией, откуда, очевидно, чума попала во Псков, тесно сотрудничал и торговал Полоцк, то и Полоцк не мог не быть затронут эпидемией (кстати говоря, вполне вероятно, что и в Смоленск болезнь пришла через Полоцк из Ливонии – торговые связи Смоленска с Ливонией сложились еще в домонгольскую эпоху).
Подведем промежуточный итог. Первая волна «Черной смерти» пришла в русские земли во весен 1352 г. и в течении по меньшей мере двух лет опустошала ее города и волости – вне зависимости от того, под чьей властью они тогда находились – русских ли князей или же литовских. На наш взгляд, первоисточником ее стала Ливония, прежде всего надо полагать, главные ее торговые города – Рига, Дерпт и Ревель. Оттуда чума попала в Псков и Полоцк и дальше распространилась по северо-восточной и юго-восточной Руси. Круг замкнулся – отсюда чума ушла в Поволжье и в Степь и там на время притихла. Но ненадолго. Очень скоро на Европу, а затем и на Русь обрушилась вторая волна мора.
Начало этого мора датируется, судя по сведениям из псковской летописной традиции, 6868 годом (1360/1361 г.). «Бысть въ Плескове вторыя моръ зело», – записал летописец, и добавил дальше:
«Бяше бо тогда се знамение: егда комоу где выложится железа, то вскоре оумирахоу мнози тою болезнью».
Исходя из этого свидетельства, можно с высокой степенью уверенности предположить, что на этот раз Псков встретился с бубонной чумой. От этой вспышки скончался доблестный изборский и псковский князь Евстафий, успешно неоднократно воевавший и с ливонцами, и с литовцами, и два его сына – Карп и Алексей.
Стоит заметить, что эта вспышка. кажется, не носила столь сокрушительного характера, чем предыдущая, и, похоже, за пределы Пскова не вышла или, во всяком случае, повального мора в других городах и волостях на этот раз не случилось. Во всяком случае, новгородская летописная традиция сообщает, что по молению псковичей новгородский архиепископ Алексий приехал во Псков,
«благослови их (т.е. псковичей – Авт.) и город Пьсков съ кресты обходи, и литургии три совръши, прииха в Новъград, а плесковицамъ оттоле нача бывати милость божиа, и преста моръ».
Стоит ли понимать сожаление псковского книжника, который под 6876 годом (1366/1367 г.) записал, что на протяжении пяти лет
«ноужно бяше людеи много и болезньми и мором и бедами многыми ратными»,
как указание на то, чума не покидала город и его окрестности на протяжении последующих пяти лет?
Псковский случай стал предвестником пришествия вспышки чумы более серьезного и смертоносного масштаба. Но об этой новой волне чумы — в следующем посте.
