Что было бы, если бы князь Воротынский проиграл битву при Молодях
Что было бы, если бы князь Воротынский проиграл битву при Молодях
В жж коллеги thor-2006 ака Виталий Пенской нашел материал, который, по моему мнению, заинтересует коллег.
Если бы князь М.И. Воротынский проиграл бы сражение при Молодях? Нет, речь не идет о том, что на Руси установилось бы классическое ордынское иго в той его форме, какое появилось при Батыге злоумудренном и его преемниках — с баскаками, гарнизонами и пр. подробностями. Все-таки Крым — не Золотая Орда, и Девлет-Гирей не Батый. Но все же.
Попробуем представить как могли бы развиваться события. при таком сценарии. исходя из тех требований, которые предъявлял Девлет-Гирей Ивану Грозному перед тем, как. Само собой, Казань и Астрахань отходили под крымский протекторат и оказывались в сфере влияния Крыма. На их столе оказывались крымские «царевичи» (этого добра в Крыму хватало с избытком, вечные проблемы с их пристройством возникали), окруженные свитой из крымских же аристократов (разбавленных местной знатью). Ногайская Орда окончательно склонялась к тому, чтобы также принять верховенство Бахчисарая — во всяком случае, с побежденным Иваном Грозным ногайские мурзы дружить явно не собирались, а вот поживиться шерстинкой медведя — очень даже были не против. И тогда тот » le cauchemar des coalitions», мучивший Ивана, когда Крым был одной саблей, Казань — другой, Астрахань третьей, а ногаи — четвертой, становился печальной реальностью. И отбиться от этого единого татарского фронта было бы крайне сложно, если вообще возможно.
Однако это только одна из неприятностей, ожидавших Ивана и его ближайших преемников (вопрос в том, как долго просуществовало бы 2-е издание Золотой Орды в крымской редакции?) . Другая, не меньшая, а, может, и большая неприятность — превращение подарков-поминков в регулярно выплачиваемую дань-выход — «Магмет-Кирееву дань» как знак признания своего вассального положения, с регулярными поездками великого князя (о царском титуле пришлось бы забыть) в Крым, выдачей (за соответствующее вознаграждение, естественно) «царского» «ярлыка» на правление, унизительные церемонии приема послов и аудиенций при ханском дворе и пр. Вассальное положение Русского государства по отношению к Крыму становилось реальностью, и ни о каком «братстве» между двумя государями речи и быть не могло — более того, при ханском дворе с московским великим князем начали бы местничаться тамошние князья — те же Ширины и Мангыты.
Само собой, выход стали бы требовать еще и казанские и астраханские «цари» и, не исключено, те же ногайские бии — эти последние, возводившие свой род к самому Едиге, полагали, что по «местническому» счету ничуть не хуже московских великих князей, а еще можно было померяться летами и выяснить, кто кому приходится «отцом», а кто — «сыном».
Правда, есть и нюансы. Речь Посполитая, возникшая после Люблинской унии 1569 г., представляла собой государство более мощное, нежели захиревшее к тому времени Великое княжество Литовское. Разобравшись внутри себя, оно неизбежно стало бы претендовать на верховенство в Восточной Европы (что и произошло затем на самом деле, при Стефане Батории и при первых Васах). А вот это ни в коем случае не устраивало Крым. И тогда можно было ожидать, что благосклонный взгляд крымских «великих царей» обратится в сторону Москвы — ведь теперь она — слабейший игрок в «Большой Игре» восточноевропейской. И вряд ли бы крымские «цари» пошли бы на то, чтобы передать Речи Посполитой тот же Смоленск или Северщину, не говоря уже о Рязани или Пскове с Новгородом (на которые в свое время выдавал ярлык Менгли-Гирей I Сигизмунду I). Москва становилась нужно Крыму для того, чтобы противостоять Речи Посполитой, и здесь у Москвы появлялся шанс постепенно, играя на противоречиях между Речью Посполитой и Крымом и внутри самой рыхлой Крымской «сверхдержавы», вернуть себе прежний статус. Но для этого потребовалось бы время, и не малое — по меньшей мере одно поколение, а то и больше. В известном смысле можно вести речь об откате к ситуации начала XV в., ко временам Витовта и Василия I.
P.S. А вот интересно — как бы себя повели в такой ситуации тот же Новгород или Псков? Не попытались ли при таких раскладах ни попробовать «прислониться» к Речи Посполитой?
