Отыскать Хасан на карте нелегко — озеро небольшое, нужна карта крупного масштаба. По ту сторону границы сейчас лежит Китай, а тогда, в 1938 году — марионеточное государство Маньчжоу-го, «сооруженное» японцами из трех северных провинций, отторгнутых от Китая. Недалеко от озера на советской стороне находятся две сопки — Заозерная и Безымянная, которые манчжуры, вернее их японские хозяева, считали спорной территорией.
В июле 1938 г. в этом районе начал назревать конфликт. Наблюдатели-пограничники выявили выдвижение японских и манчжурских подразделений на позиции напротив Заозерной. Там рыли траншеи, ходы сообщений, готовили позиции для артиллерии, подвели телефонную линию. В ответ на сопке расположилась группа пограничников. 15 июля границу нарушили два японских жандарма. Выстрелом пограничника один из них был убит.
Патруль советских пограничников в районе озера Хасан. 1938 год
Дальше обе стороны стали подтягивать подкрепления. Авиация вела разведку. 25 июля японские самолеты трижды пересекали границу. Их видели у Барабашевой Левады, у горы Медвежьей и у сопки Пограничной. Разведчики шли на высоте около 6000 м, каждый раз углубляясь на нашу территорию на 3-4 км. На перехват одного из них подняли истребители с аэродрома Камень-Рыболов, но они не смогли догнать японца, который ушел на манчжурскую территорию. Около четырех часов вечера того же дня И-15, патрулировавший у границы, в районе сопки Пограничная был обстрелян японской зенитной артиллерией. По нему выпустили три снаряда.
Днем раньше к Хасану начали выдвигаться части 39-го стрелкового корпуса. С нашей стороны к границе вели только грунтовые дороги, с японской — имелась железнодорожная ветка, что давало существенные преимущества.
24 июля привели в боевую готовность Приморскую авиагруппу ВВС Краснознаменного Дальневосточного фронта (КДФ). По приказу командующего ВВС фронта комбрига П.В.Рычагова приступили к подготовке передислокации части ее самолетов на передовые площадки.
В Приморье размещались 48-я (штурмовая на Р-10, ССС и Р-5), 69-я (истребительная на И-15 и И-16) и 25-я (скоростная бомбардировочная на СБ) авиабригады, несколько отдельных разведывательных эскадрилий на самолетах Р-Z, около десятка отдельных отрядов и звеньев. Их могли поддержать части ВВС Тихоокеанского флота и 3-й армии особого назначения (АОН-3). Последняя имела значительное количество бомбардировщиков ТБ-3 и СБ. С весны 1938 г. АОН-3 начала получать новые ДБ-3, но экипажи еще не успели их в полной мере освоить.
Эти в общем-то значительные силы были несколько дезорганизованы переходом ВВС на новые штаты — вводилась полковая структура. Так. 48-я бригада из пяти эскадрилий старого штата (по 31 самолету в каждой) разделялась на два полка по 61 машине в каждом. В отдельных частях это вызвало избыток, а в других — нехватку техники и личного состава.
Сильный удар по боеспособности нанесли и репрессии 1937 года, в ходе которых практически полностью поменялся верхний эшелон командного состава ВВС ОКДВА (отдельной краснознаменной дальневосточной армии, превращенной затем в дальневосточный фронт — КДФ). Командующему ВВС фронта Рычагову не было еще и тридцати, всего за несколько лет он взлетел от уровня комэска до руководства огромным соединением.
Японцы, по данным нашей разведки, имели на ближайшем аэродроме Хуньчунь до 70 самолетов, в основном истребителей.
В ходе перебазирования наши авиачасти понесли первую потерю. Два И-16 попали в туман. Самолет капитана Дмитриева врезался в сопку, летчик погиб. 31 июля Рычагов перелетел в город Ворошилов и принял на себя командование силами авиации в Приморье. Его заместителем стал комдив Сорокин, командующий ВВС 1-й армии. В тот же день Рычагов приказал сбивать все японские самолеты, нарушающие границу.
Временные площадки, куда перебросили самолеты — Заимка Филипповского, Кневичи и Ново-Киевское, были неважно оборудованы. Снабжение организовали наспех. Телефонная связь отсутствовала, а радиостанциями пользоваться запретили из соображений секретности. На передовые аэродромы перегнали гораздо больше самолетов, чем ранее планировалось. Имевшиеся там сооружения не были на это рассчитаны. Наземного состава не хватало, люди прибывали уже в ходе событий. Не хватало также грузовиков и спецмашин — недоукомплектованность составляла около трети штата. Из-за малого количества оружейников к набивке патронных лент привлекали в свободное время всех, кто оказывался под рукой, включая летный состав. Позднее для этого стали собирать крестьян из окрестных деревень.
Не хватало и красноармейцев для несения караульной службы. Часть самолетов вообще не охранялась.
Бытовые условия были весьма спартанскими. Так, на аэродроме Ново-Киевский в столовой не имелось скамеек. Из положения вышли довольно просто — люди сидели на ящиках с патронами. Кормили скудно, не хватало свежих овощей и мяса. Но, несмотря на это, политотдел докладывал: «Весь состав горит желанием крепко набить врагу и с честью защищать границы социалистической родины».
Всего в передовую группу первоначально вошли 21 штурмовик ССС 2-го шап (аэродром Шкотово или Шкотовская Долина), 15 истребителей И-15 40-го иап (Августовка), 12 бомбардировщиков СБ 36-го сбап (Кневичи) и 31 И-15 (11 — из 10-го сап ВВС ТОФ и 30 — из 48-го иап, аэродром Заимка Филипповского).
К тому времени, когда самолеты передовой группы обосновались на новых местах, конфликт уже был в полном разгаре. 29 июля японцы численностью около роты атаковали советских пограничников на сопке Заозерной. С нашей стороны в бой бросили стрелковую роту, взвод танков Т-26 и резерв погранзаставы. Японцы тоже подтянули подкрепления. Наши войска начали окапываться на сопке Безымянная, севернее Заозерной.
Японские солдаты, окопавшиеся на высоте Заозёрная
Шаткое равновесие поддерживалось до утра 31 июля, когда крупные силы японских и манчжурских войск при поддержке артиллерии к семи утра захватили Заозерную. Одна рота 119-го стрелкового полка попала в окружение. Вскоре японские солдаты появились и на сопке Безымянной. Они начали быстро окапываться и ставить проволочные заграждения.
Наши тоже пустили в ход артиллерию. Уже в половине одиннадцатого 31 июля командующий КДФ маршал В.К.Блюхер приказал Приморской авиагруппе атаковать Заозерную.
Плохая организация связи с передовыми площадками и наспех организованное снабжение горючим и боеприпасами привели к тому, что первые бомбы упали на противника более чем через сутки после приказа — в 13.35 следующего дня. В этом первом налете участвовали две эскадрильи 48-го иап (25 И-15), одна эскадрилья 10-го сап ВВС ТОФ (11 И-15) и эскадрилья Р-Z (какая именно, из документов установить не удалось, видимо, или 21-я, или 59-я разведывательная — восемь машин). Они сбросили на позиции японцев мелкие осколочные бомбы АО-8 и АО-10, а затем обстреляли врага из пулеметов. Наблюдатели на земле потом сообщили, что бомбометание было неудачным: большая часть бомб упала в озеро.
В 15-10 к району конфликта подошли 24 СБ из 25-й бригады. У цели они разделились. Половина атаковала Заозерную, а вторая — дорогу у Дигашеди, по которой выдвигались резервы противника. Бомбометание вели с высоты 3000-4000 м. Всего сбросили 66 бомб ФАБ-100 и 78 ФАБ-50.
Через полтора часа последовали два авиаудара по «высоте 68,8» — небольшому холму, где располагалась японская пехота. Сначала восьмерка Р-Z сбросила бомбы ФАБ-32. Поддерживавшие ее 11 истребителей И-15 тоже несли бомбы, но калибром поменьше — по четыре АО-10. Затем 17 штурмовиков ССС и 13 И-15 обработали цель теми же АО-10 и пулеметным огнем.
Последний вылет в этот день совершила дюжина СБ из 3-й эскадрильи 36-го сбап, стартовавшая из Кневичей. Ее сопровождали истребители И-15 и И-16. В бомбоотсеках СБ стояли так называемые «ведра Онисько» — цилиндрические кассеты с открывающимся дном. В «ведрах» лежали мелкие осколочные бомбы весом по 2,5 кг (30 штук в каждой кассете). С высоты 1000 м их высыпали на японскую пехоту на Заозерной. Разрывы легли среди траншей.
В течение всего дня японские самолеты в воздухе не показывались. Атаки нашей авиации противник отражал пулеметным огнем и зенитными орудиями.На той стороне границы работали две зенитные батареи (в общей сложности 18-20 пушек): в районе деревни Монтокусан и на берегу реки Тюмень-ула. Но успехи японских зенитчиков были невелики. Один И-15 привез домой пулевую пробоину, пулями слегка повредило и два СБ; одного стрелка-радиста ранило в руку. Куда опаснее для летчиков оказались … собственные бомбы АО-2,5, которые использовали скоростные бомбардировщики.
Каждое звено СБ сбрасывало бомбы залпом, ориентируясь по моменту отделения их 6т ведущего самолета. Когда это проделало звено Кочергина, вспыхнул бомбардировщик пилота Гавриша. С горящим правым мотором он накренился вправо и с разворотом круто пошел вниз. Только один член экипажа успел выброситься с парашютом прежде чем горящая машина врезалась в землю и взорвалась. Одновременно за самолетом лейтенанта Ефимова появился «хвост» бензиновых брызг. Штурман Иноземцев высунул голову в верхний люк и увидел, что из левого крыла хлещет горючее. Пилот, опасаясь возможного пожара, совершил посадку с убранными шасси на заболоченный луг недалеко от Заречья. При этом штурман забыл закрыть створки бомболюка. Их тут же смяло. СБ прополз по болоту 60-80 м и остановился. Экипаж не получил даже ушибов.
Увидев пожар на самолете Гавриша, пилот Чебышев крикнул своему штурману: «Горит!». Штурман Козликин решил, что это их машина горит, и приготовился прыгать. Он открыл люк в полу своей кабины и ухитрился смахнуть в него бомбовый прицел, планшет и противогаз. Только тут до него дошло, чго никакого пожара нет, а впереди маячит выговор за утерю казенного имущества. Чем вся эта история закончилась для Козликина, осталось неизвестным.
Всего из 12 бомбардировщиков от осколков пострадали пять. На самолете командира звена Тараканова потом насчитали 73 пробоины, на машине пилота Варченко — 35. И только четыре из них сделали японские пули. Командование ВВС фронта немедленно организовало расследование. Предположили,что некоторые бомбы взорвались преждевременно, почти сразу после отделения от самолетов. Причиной этого могли быть дефекты взрывателей. Подозрительные взрыватели тут же изъяли со складов частей. Больше бомбы АО-2,5 в этой операции ни разу не использовали. Кроме того, наблюдатели на земле доложили, что мелкие осколочные боеприпасы не наносят существенного ущерба противнику, который успел основательно зарыться в землю. В дальнейшем бомбы АО-8 и АО-10 использовали только истребители и штурмовики, а СБ перешли исключительно на фугасные ФАБ-50 и ФАБ-100.
В тот же день ВВС КДФ потеряли еще два штурмовика ССС. И причиной опять стали собственные бомбы. На аэродроме Шкотово готовили самолеты к боевому вылету. Два оружейника подвешивали осколочные бомбы АО-50, а старший техник Киселев вворачивал взрыватели. Вдруг он услышал характерный щелчок и заорал: «Убегайте!». Все трое бросились к небольшой яме и нырнули туда. Через несколько секунд грохнул взрыв. Самолет с голубой цифрой «9» на хвосте перестал существовать. Горящие обломки посыпались на соседнюю машину. Она вспыхнула и тоже взорвалась. Во 2-м шап стало на два штурмовика меньше.
2 августа советская авиация начала работать с раннего утра. Весь день в воздухе «висели» Р-Z-ы 21-й и 59-й эскадрилий. Они поодиночке вели разведку района боевых действий и соседних участков границы. К сожалению, туман мешал и наблюдению, и бомбометанию. В семь утра к Заозерной вышли 22 СБ, 17 ССС, семь Р-Z и 13 И-15, но экипажи побоялись в тумане поразить своих и Осколочно-химические бомбы АОХ-10 подвесили вместо обычных осколочных АО-10. Расследование показало, что отправленный на склад за боеприпасами старший лейтенант отобрал бомбы согласно накладной просто по внешнему виду, не глядя на маркировку. Впрочем, он в ней просто ничего не понимал, так же как и обслужи-вающий персонал склада, включая его начальника. Никто из них не мог отличить АО-10 от АОХ-10.
На обратном пути самолеты сбросили часть неиспользованных бомб на одном из полигонов (при этом некоторые взорвались за его границами), часть — в озеро Талым и в бухту на побережье океана. Два звена сели с бомбами, лишь на допросах узнав, что же они возили к Заозерной. Удивительно, что даже после этого одну химическую бомбу умудрились потерять на аэродроме! Когда авиация покинула передовые площадки, на нее случайно наткнулись армейские разведчики и решили подорвать там же, где и нашли. Ядовитое облако понесло на автомобильную трассу, и только чудом никто не пострадал.
Второй вылет советской авиации на бомбометание 2 августа имел место через час после первого. 24 СБ нанесли удар по западным склонам Заозерной из-под кромки облаков, с высоты всего 200 м. Японцы встретили самолеты интенсивным ружейно-пулеметным огнем. На бомбардировщике А.С. Запорожченко пулей перебило тягу руля направления. Пилот, оперируя секторами газа моторов, смог вернуться на аэродром Воскресенка под Спасском, но на пробеге все-таки потерял управление. Машину развернуло, и одна из стоек шасси подломилась.
Последний вылет 2 августа совершили самолеты Р-Z. Шесть машин благополучно взлетели с площадки в Шкотово, седьмая сразу после взлета врезалась в сопку и взорвалась. Шестерка в сопровождении одного И-15 сбросила бомбы АО-10 и ФАБ-50 на позиции противника на сопке Богомольная. Всего за этот день японскими зенитчиками были повреждены три советских самолета. Затем два дня авиация бездействовала — мешала погода. Командование КДФ тревожило отсутствие в воздухе японских самолетов. Работникам штаба казалось, что противник где-то копит силы для неожиданного сокрушительного удара. Зенитная артиллерия и истребители находились в состоянии полной боеготовности. Велась разведка вдоль границы и над морем.
И вот, 5 августа находившаяся в районе залива Америка подводная лодка Тихоокеанского флота сообщила по радио, что на Владивосток идут 98 японских бомбардировщиков. Не 90, не 100, а точно 98! В районе города прозвучал сигнал тревоги на зенитных батареях, в воздух подняли около 50 истребителей, однако воздушную тревогу в самом городе пока не объявляли. Но на аэродроме ВВС флота в Воздвиженке комендант включил сирену. В военном городке началась паника: «…услышав сигналы тревоги, все семьи, захватывая ребятишек и имущество, в беспорядке с криками стали бежать из домов куда попало».
Никаких японских бомбардировщиков истребители так и не нашли. Что там привиделось подводникам, до сих пор остается неизвестным.
Зато на следующий день все небо в районе боев действительно было заполнено самолетами. Но только советскими. 39-й стрелковый корпус, поддержанный танками и артиллерией, готовился перейти в наступление. Ему предшествовала мощная авиационная подготовка.
Сроки ее несколько сдвинулись из-за погоды. Самолеты вылетели только тогда, когда рассеялся туман. Основной ударной силой были 89 СБ и 41 ТБ-ЗРН. Скоростные бомбардировщики шли на цели группами от 10 до 40 машин. Целями являлись сопки Заозерная, Безымянная и Богомольная, а также артиллерийские батареи на японской стороне границы в районах Монтокусан, Йенчен, Нансон и Саосандо. Первые СБ подошли к зоне конфликта в 15.15. Четыре группы скоростных бомбардировщиков прибыли с небольшим разбросом по времени — пять-десять минут. Последняя и самая большая, в которую входили 44 машины, сбросила свои бомбы в половине четвертого. Японским зенитчикам удалось сбить один самолет. Второй, подбитый, дотянул до Кневичей.
Через час к Заозерной вышли ТБ-ЗРН. Строй огромных воздушных кораблей неторопливо плыл в небе. Тяжелые бомбардировщики сопровождали 25 истребителей И-16. Ниже шла группа И-15. На подходе к цели самолеты начали разгоняться на снижении. Когда бомбардировщики приблизились к позициям японских зенитчиков, 30 И-15 спикировали на батареи, подавляя их бомбами и пулеметным огнем. Орудия открыли огонь, но весьма неточно — разрывы были видны значительно выше бомбардировщиков и за ними. ТБ-3 бомбили из колонны поотрядно. Напоследок сбросили на Заозерную шесть 1000-килограммовых бомб. На отходе И-15 повторили свой маневр с атакой на зенитные батареи. Бомбовозы неторопливо развернулись, сохраняя строй, и пошли обратно на Воздвиженку. Четыре ТБ-3 получили осколочные пробоины, но все повреждения были незначительными.
Бомбардировка сопки Заозёрная
Разрывы огромных бомб ФАБ-1000 подняли над сопкой тучи пыли. Ее на несколько минут полностью закрыло от наблюдателей с советской стороны. Применение этих боеприпасов обосновывали созданием психологического эффекта. Действительно, многих японских солдат контузило ударной волной, забросало землей, и, наконец, просто привело в состояние шока. Они не сразу смогли открыть огонь, когда красноармейцы пошли в атаку.
Дальше наша авиация работала мелкими группами, поддерживая наступление наземных войск. Так, в полшестого вечера девятка СБ отбомбилась по западному склону Заозерной. Истребители и скоростные бомбардировщики действовали над полем боя до семи вечера.
Красноармейцы идут в атаку. Окрестности озера Хасан
Свои позиции наши войска обозначали специальными полотнищами белого цвета. За два дня ткань так испачкалась, что ее стало трудно отличить от окружающей местности. Это вызвало трудности в определении линии фронта, но ни одного случая удара по своим отмечено не было.
Особенностью действий советской авиации на следующий день стало то, что, убедившись в отсутствии японских истребителей, наши И-15 стали применяться только как штурмовики. После того, как Р-Zы из 59-й ораэ провели утреннюю разведку приграничной полосы, истребители-бипланы группа за группой отправлялись бомбить и обстреливать позиции противника. Удары наносились как на передовой, так и по ту сторону границы — в районах Чую-сандон, Монтокусан, Иенчон, у озера Иенцы. Уже к половине двенадцатого самолеты сбросили 128 бомб АО-10 и расстреляли 40000 патронов. Одновременно в воздухе находилось до 40 И-15. Штурмовки продолжались до вечера.
СБ появились в воздухе во второй половине дня. Их переключили на удары по позициям артиллерии и скоплениям пехоты в ближнем тылу. Бомбили даже отдельные орудия на берегу Тюмень-улы. Всего в этот день работали 115 СБ. С половины седьмого вечера И-15 начали постоянное патрулирование передовой. Звенья сменяли друг друга и самостоятельно выбирали для себя цели. Самолеты разгоняли орудийные и пулеметные расчеты, расстреливали группы японских солдат. Японцы уже не оказывали серьезного сопротивления. Всего три И-15 получили пулевые пробоины. Зато на семи истребителях оказались прострелены воздушные винты из-за неполадок синхронизаторов.
8 августа упор также был сделан на действия штурмовиков. Только И-15 совершили 110 самолето-вылетов. Они успешно подавляли вражеские батареи, заставляя расчеты разбегаться или прятаться в укрытиях. В светлое время суток движение по дорогам в ближнем японском тылу полностью прекратилось — самолеты гонялись даже за небольшими группами людей, отдельными повозками или всадниками. Вражеские солдаты перемещались только вне дорог. При появлении штурмовиков они старались спрятаться в высокой траве.
И-15 также вели разведку в районе боев. Им поставили задачу выявить расположение японских орудий, и они ее успешно выполняли. Полученные сведения использовала тяжелая артиллерия. Штурмовики ССС нанесли эффективные удары по пехоте западнее Безымянный и артиллерии в районе Нанбон. Они сбросили из внутренних кассет 256 бомб АО-10 и выпустили 10390 пуль. Отсутствие у противника большого количества зенитных средств позволило штурмовикам работать с малых высот, используя мощь своего пулеметного вооружения (каждый ССС нес в крыльях четыре пулемета ШКАС).
СБ мелкими группами вылетали против позиций артиллерии в районах Намченсандона, Чуюсандона и Хомоку.
В 15-15 8 августа в штабе ДВФ получили телеграмму наркома Ворошилова, в которой он запретил в дальнейшем массированное использование авиации. В телеграмме буквально говорилось: «…летать скопом без большого толкуне только бесполезно, но и вредно». Видимо, маршал решил, что основные задачи уже выполнены, авиации противника не видно и можно обойтись лишь разведкой и непосредственной поддержкой войск на поле боя.
На следующий день интенсивность действий ВВС ДВФ резко снизилась. Совершили всего 16 самолетовылетов: И-15 вели разведку. Звено капитана Якубовича, отправленное на побережье, было обстреляно японцами из пулеметов. Перед летчиками поставили задачу проверить — не идут ли к бухте Посьет японские военные корабли, чтобы помешать доставке пароходами припасов для 39-го корпуса. Остальные вылеты совершались для обнаружения вражеских артиллерийских позиций.
10 августа И-15 вновь применили для подавления огня японских батарей. Выявив их местоположение, самолеты маркировали место разрывами бомб (используя те же АО-8 или АО-10), а затем делали четыре-пять заходов на обстрел. Затем по засеченной позиции начинала работать артиллерия. Такая тактика оказалась весьма эффективной. Пробовали осуществлять корректировку артиллерийского огня с самолета Р-Z, но неудачно — сломалась радиостанция. Хотя задействовали всего 34 И-15, вражеская артиллерия прекратила стрелять практически по всему фронту. Японским зенитчикам удалось сбить один истребитель. Самолет лейтенанта Соловьева упал в Тюмень-улу. Пилот погиб.
С полудня 11 августа начал действовать новый приказ Ворошилова, запрещающий перелет государственной границы. Поскольку японцы к этому моменту были вытеснены на манчжурскую территорию, это означало фактическое прекращение работы авиации. И действительно, далее ни одного боевого вылета советские самолеты не сделали.
Всего за десять дней боев ТБ-3 совершили 41 самолето-вылет, СБ -346, ССС — 53, Р-Z — 29, И-15 — 534, И-16 — 25. Противником были сбиты один СБ и один И-15, повреждения получили 18 И-15, семь СБ и четыре ТБ-3. Еще два И-15 считались потерянными по небоевым причинам. Пилот Корешев разбил истребитель при посадке на незнакомый аэродром — самолет попал в канаву и скапотировал. Другую машину раздавил неудачно севший транспортный ТБ-1.
После прекращения боевых действий советские авиачасти в Приморье продолжили обычный процесс учебы и патрулирования приграничной полосы. Дополнительной нагрузкой для бомбардировщиков стала доставка к границе продовольствия. Возили сухари, масло, крупу и махорку. Дело в том, что длительные дожди привели к наводнению. Части 39-го стрелкового корпуса отрезало от баз снабжения. Остались два пути их обеспечения: морем через бухту Посьет и по воздуху.
Основную массу грузов доставляли тяжелые ТБ-3. Они сбрасывали специальные упаковки — грузовые мешки. 20 августа в ходе этих операций произошел неприятный инцидент. СемьТБ-ЗРН из 3-й эскадрильи 10-го тбап должны были перебросить продовольствие в район Малой Савеловки, Но штурман эскадрильи капитан Ибатулин заблудился. В результате самолеты углубились на манчжурскую территорию в районе Салдингоу на 8-10 км.
Когда ошибка вскрылась, бомбардировщики повернули назад, но на подходе к границе были обстреляны японскими зенитчиками из орудий и пулеметов. Несколько машин получили пробоины. Поврежденный самолет командира отряда старшего лейтенанта Митянина совершил вынужденную посадку у горы Сахарная Головка. Эту машину можно считать последней, пострадавшей в ходе конфликта.
Все это время японская авиация бездействовала. С 25 июля ни одного сообщения о появлении самолетов противника не было, если не считать ложной тревоги по информации моряков. Правда, в своем отчете командир одной из групп СБ капитан Левенберг написал, что один из стрелков-радистов якобы видел истребители «И-95» (Ки.10), гнавшиеся за бомбардировщиками. Но, скорее всего, это ошибка.
Так чем же можно объяснить отсутствие японских самолетов в воздухе? Ведь во время столкновений на границе с Монголией в 1936 г. и боев на Халхин-голе в 1939 году японцы пускали в ход авиацию. А на Хасане наши противники даже не пытались помешать «сталинским соколам» практически безнаказанно «утюжить» войска на земле всеми имеющимися средствами.
Можно предположить два возможных варианта. Первый — «политический»: возможно, японская сторона хотела представить конфликт как чисто советско-манчжурский, а Маньчжоу-го собственной авиацией в то время практически не обладало. Второй вариант — противник опасался расширения конфликта с нанесением авиационных ударов по территории самой Японии. Это истолкование кажется мне более правдоподобным.
Дело в том, что возможности СССР в достижении целей на островах были куда больше, чем у Японии — поразить жизненно важные объекты в Приморье. Японцы могли использовать для этих целей небольшое количество новых бомбардировщиков G3M, Ки.21 и «тип I» (ФИАТ BR.20), а также летающие лодки Н6К (которых тоже имелось немного) и палубную авиацию. Зато ВВС РККА только в Приморье располагали примерно 80 ТБ-3, которые могли «дотянуться» практически до любой точки в Японии и Корее. Такие же машины из Забайкалья могли поразить стратегически важные объекты в Манчжурии. Можете представить себе ночной налет полусотни ТБ-3, груженных «зажигалками», на Токио? Цель велика — не промахнешься, город в те годы в значительной мере оставался деревянно-бумажным, ночных истребителей у японцев еще не было, а зенитная артиллерия являлась довольно слабой.
Возможно, примерно так рассуждали японские стратеги в 1938 г. А может быть — и нет. Вопрос остается открытым. Будем надеяться, что на него когда-нибудь дадут ответ историки из «страны восходящего солнца».
источник: Владимир КОТЕЛЬНИКОВ "БЫЛО ДЕЛО НА ХАСАНЕ…" Авиамастер 2002-03
