Данный материал выкладывается на сайт в продолжение темы, поднятой в статье «Луна — 1836».
Меняется ли что-нибудь в этом мире? Может, что-то и меняется, но не люди… и история «Большого лунного надувательства» – ещё одно доказательство тому.
Мифы о лунных людях и путешествиях на Луну были известны ещё со времён древних греков и переходили «по наследству» от одного поколения другому с некоторыми техническими уточнениями… и, кажется, до сих пор переходят…
Так в 1835, почти 100 лет до знаменитой паники, поднятой «Войной миров» Орсона Уэллса (1938), газета New York Sun разыграла своих легковерных читателей, опубликовав шесть статей с иллюстрациями о путешествиях на Луну и сделанных там открытиях.
Заголовок каждой из шести статей, последовательно выходивших в номерах «Sun» c 25 по 31 августа (с перерывом на два выходных дня, когда газета не выходила), гласил:
« ВЕЛИЧАЙШИЕ АСТРОНОМИЧЕСКИЕ ОТКРЫТИЯ, ПРОИЗВЕДЕННЫЕ В САМОЕ НЕДАВНЕЕ ВРЕМЯ СЭРОМ ДЖОНОМ ГЕРШЕЛЕМ, ДОКТОРОМ ПРАВА, ЧЛЕНОМ КОРОЛЕВСКОГО АСТРОНОМИЧЕСКОГО ОБЩЕСТВА И Т. Д., ПРЕБЫВАЮЩИМ НА МЫСЕ ДОБРОЙ НАДЕЖДЫ [На основании материалов, изложенных Эдинбургским Джорнел оф Сайенс] »
* * *
День первый
Вторник, 25 августа 1835 г., утренний выпуск.
В этом несколько необычном дополнении к нашей газете, нам выпало счастье уведомить британскую а вместе с ней и всю читающую публику, принадлежащую к цивилизованному миру, о недавних астрономических открытиях, достойных стать нетленным памятником нашему времени, и навсегда увековечить славу и достижения нынешнего времени в благодарной памяти потомков. По утверждению поэта, звезды небесные есть не что иное как наследственные регалии подаренные человеку как властелину, благодаря своему интеллекту возвысившемуся над животным миром. Отныне же человечество по праву может с куда большим основанием взирать на Зодиак, почитая его законной наградой своего умственного превосходства.
Невозможно и далее писать о величайшем астрономическом открытии, являющимся предметом этой статьи, не испытывая ощущения величайшего благоговения, достойного служить наградой тем, чей проницательный ум сумеет быть может, приподнять завесу над нашим собственным будущим состоянием.
Неумолимым законом природы, прикованные к планете, служащей нам домом люди, «затерянные в необъятности вселенной» неожиданно для себя стали обладателями поразительных и пугающих едва ли не сверхъестественных сил, в то время как перед нашим любопытным взором открываются таинственные создания Творца. Едва ли не крамольной кажется то, что переступив через невозможность космического перемещения, предел которому положен нам Господней волей, человек в гордыне своей и упоении собственным могуществом выходит за рамки отпущенного ему природой и требует для себя знакомства с ранее скрытой от него жизнью разумных существ в иных мирах.
Мы убеждены в том, что в момент, когда обессмертивший свое имя философ, которому человечество обязано невероятными сведениями, отныне получившими широчайшую огласку, впервые закончив настройку своего нового инструмента, потрясающего воображение огромностью и мощью, что уже во многом заранее оправдывало возлагавшиеся на него надежды, он на несколько часов помедлил прежде чем начать наблюдение приготовляя наш ум к будущим открытиям, каковые, без сомнения в будущем должны были стать источником удивления и восторга для миллиардов собратьев, и обеспечить немеркнущую славу его имени, которому отныне суждено было навеки занять подобающее ему место, с полным правом на то разделив славу, выпавшую на долю его достойнейшего отца.
Итак, он немного помедлил! С того часа, когда прародители впервые распахнув глаза ошеломлены были величием голубого свода небес, простершегося над их головой, не было для человеческого знания достижений столь выдающихся и вызвавших столь неподдельный интерес как то, о чем рассказал наш уважаемый корреспондент, в то время как его работа, в которой досконально будет изложена суть его открытий, готовится в скором времени выйти из печати и будет предоставлена вниманию широкой публики, нам остается лишь увериться в том, что работа эта по праву будет объявлена одним из величайших и важнейших достижений в истории цивилизованного мира.
Итак, он помедлил! Ему первому и единственному выпало стать свидетелем интригующих тайн, с начала времен и до сего момента скрытых от глаз людей. Он готовился увенчать себя диадемой знания, навсегда обеспечившей бы ему первенство среди всех собратьев как живших в прежние времена, так и ныне здравствующих. Он помедлил некоторое время и наконец сорвал печать с ларца, заключавшего в себе тайну.
Чтобы удовлетворить естественное любопытство, мне следует немедленно пояснить, что посредством огромного телескопа, работающего по неизвестному ранее принципу, Гершель-младший, ведя наблюдения из своей обсерватории, расположенной в Южном полушарии, совершил невероятнейшие открытия касательно всех планет, входящих в нашу Солнечную систему, в малейших подробностях разглядев Лунную поверхность, причем разрешение его телескопа позволяло видеть имеющиеся там объекты словно бы глядя невооруженным глазом на все, находящееся на земле на расстоянии сотни ярдов; таким образом окончательно разрешив спор касательно обитаемости нашего спутника, включая вопрос о природе существ его населяющих; утвердив новую кометную теорию; а также разрешив или во многом уточнив решения почти всех наиважнейших проблем, стоящих перед математической астрономией.
Нашей столь ранней и исчерпывающей осведомленности касательно изложенных фактов мы в полной мере обязаны доброй дружбе одного из нас с доктором Эндрю Грантом, учеником Гершеля-старшего и уже в течение нескольких лет неразлучного и преданного помощника его сына. Будучи бессменным секретарем вышеназванного ученого в его обсерватории на Мысе Доброй Надежды, неустанно отдававшим все свои силы в деле постройки и эксплуатации указанного телескопа, доктор Грант в интересах всего человеческого общества, получил позволение поделиться с нами информацией о полученном знании, исчерпывающий отчет которой доктор Гершель в свою очередь предоставил Королевскому Астрономическому обществу. Действительно, по сообщениям нашего корреспондента, объемные документы, ныне являющиеся предметом пристального внимания и исследования со стороны специально созданной в составе этого учреждения комиссии отличаются от предоставленного нам объемного рассказа всего лишь мелкими деталями и наличием математических выкладок.
Соизволением же по старой дружбе поделиться с нами этими бесценными сведениями, а нам воспользоваться ими, мы вместе с доктором Грантом в полной мере обязаны душевной щедрости доктора Гершеля, который будучи выше любых мелочных и меркантильных соображений, сделал столь широкий жест, оказав таким честь и уважение своему коллеге в деле научного поиска. Литографии лунных животных и иных объектов а также фаз движения нескольких планет, которые приведены будут в нашей газете, являются точными копиями зарисовок, выполненных Гербертом Хоумом, эсквайром, прибывшим в лабораторию на мысе Доброй Надежды как сопровождающий вместе с последней серией мощнейших телескопов-рефлекторов из Лондона, а также полностью взявший на себя ответственность за наблюдение за их установкой, и в дальнейшем запечатлевший на бумаге безусловные доказательства успешности их применения. Литографии, изображающие кольца Юпитера представляют из себя уменьшенную копию зарисовок д-ра Гершеля выполненных в английской системе измерения, и являются результатом его последних наблюдений указанной планеты. Сегмент внутреннего кольца Сатурна представляет собой фрагмент большой зарисовки, выполненной доктором Грантом.
Мы начнем наш рассказ с приложения документов, рассказывающих об устройстве и истории появление инструмента, с помощью которого и были сделаны эти поразительные открытия. Описание это необходимо также, чтобы удостоверить правдивость того, что последует далее.
ТЕЛЕСКОП ГЕРШЕЛЯ-МЛАДШЕГО
Общеизвестно, что большой телескоп-рефлектор ныне покойного Гершеля-старшего представлял из себя линзу четырех футов в диаметре и сорокафутовую зрительную трубу, таким способом увеличивая объекты в шесть тысяч раз, притом что эта мощь частью своей теряла при рассмотрении ближайших к нам астрономических объектов, виной тому недостаток освещенности этих объектов, от чего не спасало даже громадное увеличение, так что картинка, получаемая в телескопе расплывалась, становясь слабой и неясной, это же в свою очередь понуждало использовать для рассмотрения указанных объектов всего лишь треть или даже четвертую часть всех имеющихся возможностей. Соответственно, увеличение, применявшееся при рассмотрении Луны и планет, с помощью которого и были сделаны самые неожиданные из открытий, колебалось в пределах между 220, 460, 750 и наконец 900 степенями, в то время как при наблюдении двойных и тройных неподвижных звезд и куда более удаленных туманностей, он чаще мог использовать полную мощь своего инструмента. Неумолимый закон оптики, согласно которому резкость изображения падает в прямой зависимости от увеличения, казалось, ставит непреодолимую границу возможностям с его помощью получать новые знания о нашей Солнечной системе. Однако, следует заметить, что за несколько лет до смерти этого почтеннейшего астронома, он все же посчитал разумным начать сооружение серии параболических и сферических рефлекторов улучшенного качества, которые объединив все лучшее, бывшее уже в Грегорианских и Ньютоновских инструментах, включили в себя также любопытные достижения Долланда в области ахроматических линз, что позволило в немалой мере обойти казавшееся неразрешимым затруднение. Его планы на будущее, как можно понять, включали в частности глубинные исследования в области оптики, и предполагали использование величайших по изобретательности механических ухищрений; но постоянное ухудшение здоровья и, наконец, смерть, не позволили ему довести до конца намеченные опыты.
Его сын, ныне здравствующий сэр Джон Гершель, буквально выросший в атмосфере астрономических исследований, и посему превратившийся в астронома-экспериментатора с детских лет, столь глубоко был убежден в значимости этой теории, что настоял на том, чтобы любой ценой осуществить ее практическое испытание. Два года спустя после смерти отца он полностью собрал свой новый инструмент и практически с полной точность приспособил его к старому телескопу. Он же выяснил, что шеститысячекратное увеличение, примененное при наблюдении Луны, что составляло ранее самую трудноразрешимую задачу, при условии применения новых рефлекторов давало фокальную картинку удивительной ясности и четкости, лишенную ахроматической расплывчатости, освещенную со всей полнотой, каковую можно было получить от этого источника с помощью телескопной линзы.
Увеличение точности видения, какового удалось таким образом добиться, удостоверяется тем, что расстояние до Луны оказалось зрительно уменьшено разрешением телескопа от реально существующих 240 000 миль до 40 с помощью 6 тысячекратного увеличения и видимого приближения планеты к глазу наблюдателя. Так хорошо известно, что это расстояние составляет предел видимости невооруженным глазом для объектов, находящихся на земной поверхности, вне зависимости от степени подъема. Покатость земной поверхности мешает даже при самом остром зрении, вне зависимости от высоты точки, на которой находится наблюдатель видеть более удаленные объекты, более того, в самом общем случае, объекты, видимые с подобного расстояния сами по себе находятся на возвышениях таких, например, как горные хребты. При том, следует отдавать себе отчет, что эти сорок миль, зрительно отделявших наблюдателя от лунной поверхности позволяли разглядеть находящиеся там объекты с той же степенью отчетливости как то случилось бы на Земле для предметов столь же отдаленных.
И все же, Гершелю-старшему удалось продемонстрировать, что при тысячекратном увеличении на поверхности нашего спутника удается разглядеть объекты, минимальный диаметр которых составляет 122 ярда. Соответственно, если бы удалось задействовать всю мощь новейших рефлекторов, позднее построенных его сыном, как то следовало из математических расчетов, разглядеть удалось бы объекты диаметром от 22 ярдов и более, при том, что в любом случае, они выглядели бы размытыми и бесформенными пятнами каковыми кажутся и земные объекты, при попытке разглядеть невооруженным глазом все находящееся от наблюдателя на расстояние 40 миль. И несмотря на то, что покатость земной поверхности не создавала никаких сложностей при рассмотрении астрономических объектов, мы склонны полагать, что сэр Джон Гершель отнюдь не собирался использовать при их рассмотрении всю невероятную мощь своего телескопа.
Недостаточность освещения пытались компенсировать, используя и накапливая ее, при том, что согласно законам оптики, она обратно пропорционально размерам планеты, казавшейся огромной и великолепной в поле зрения телескопа, в результате чего удалось подтвердить некоторые из ранее сделанных наблюдений и опровергнуть другие. Существование на Луне вулканов, ранее объявленное его отцом, а также Шрётером из Берлина а также изменения, произошедшие с вулканом в Море Кризисов, или же Светящемся Озере, которые довелось наблюдать последнему, были тщательно исследованы и зарисованы впрочем, как и многие иные свидетельства интенсивной вулканической активности, также были проведены дополнительные измерения, позволившие скорректировать сведения о высоте лунных гор, ранее поражавшие своей непропорциональностью, в то время как многократно описанные конические холмы, окружающие огромные круглые долины, и находящиеся внутри круга грандиозные центральные пики также прекрасно просматривались в поле зрения телескопа. Формация, которую профессор Фраунгофер, на основании бедной и неполной информации, достаточно неосмотрительно окрестил лунными крепостями, оказалась всего лишь трубчатым образованием на склоне любопытного вида пирамидальной горы, линия, столь же неосмотрительно объявленная пересечением дорог и каналов, оказалась скоплением образований на гряде холмов поразительно правильного расположения; формация, которую Шрётер поспешил объявить большим городом по соседству с Холмами Мариуса, как то выяснилось, представляла собой долину, около тысячи ярдов в диаметре заполненную обломками горной породы, разбросанными самым неожиданным образом.
Итак, общая география планеты, и самые общие начертания ее мысов, континентов, гор, океанов, и островов подверглись исследованию и изучению куда более пристальному и точному, чем то было возможно для любого из прежних наблюдателей; причем в глаза бросилась ошеломляющая разница отделяющая эти структуры от образований, известных нам на Земле. Самые подробные карты спутника, опубликованные в настоящий момент времени обязаны своим существованием именно этим исследованиям, при том, что ни профессиональные астрономы, ни широкая публика не смели надеяться что вслед за тем последуют еще более грандиозные открытия. Невероятная мощь величайшего в мире телескопа оказалась использована весьма счастливо, при том, что как то казалось, не было уже ни малейшей надежды на то, что когда-либо удастся построить новый телескоп, превосходящий описанный или же что этот гипотетический новый телескоп сможет принести еще большее невероятные открытия. Неумолимые законы природы и предел, положенный человеческому совершенству, казалось ставили окончательную точку любому дальнейшему совершенствованию науке наблюдения при помощи телескопа будь то касательно планет, или их спутников, наличествующих в Солнечной системе. Казалось, что единственным способом тому будет отыскать способ заставить Солнце изливать куда более мощные потоки света на эти астрономические тела, таким образом, что отражение от них также увеличится во много раз, к вящему удовольствию для любопытствующего человечества, в самом деле, что еще можно было предложить в качестве решения задачи? Телескопы сами по себе не излучают свет, более того, они не в состоянии даже передать не искажая, свет им сообщенный.
Сыну Гершеля таким образом, оставалось смириться с печальным фактом, что ничего большего человеческая изобретательность в деле построения астрономических инструментов вкупе со всеми усилиями его прославленных предшественников и его собственных достигнуть уже не в состоянии. Гюйгенс, Фонтана, Грегори, Ньютон, Хардли, Бэрд, Шорт, Долланд, Гершель, и многие другие специалисты по практической оптике использовали все бывшие в их распоряжении материалы и исчерпали все возможности их применения для построения телескопов-рефлекторов или изготовления линз, они же добились максимума при использовании всех известных законов оптики, открытых и исследованных человеческим знанием. При построении своего последнего, поражающего своей мощью телескопа, сэр Джон Гершель использовал самые совершенные виды амальгам, каковые только удалось получить на нынешней стадии развития химии металлов, ему же довелось наблюдать, как в руках искусного мастера дополнительно увеличивается их отражательная способность, загораясь при этом надеждой куда более трепетной, чем когда-либо юноша замечал в глазах своей возлюбленной; и вот ему наконец показалось, что все возможности продвинуться дальше исчерпаны раз и навсегда. Ему, пожалуй, могла бы доставить удовольствие мысль, что будь у него возможность оседлать пушечное ядро и повинуясь ярости пороховых газов лететь на нем в течение как минимум нескольких миллионов лет, и то ему не удалось бы получить лучшую возможность для наблюдения далеких звезд, каковую в течение нескольких минут предоставлял взгляд в новый телескоп, и если бы даже ему удалось развить головокружительную даже для железной дороги скорость в пятьдесят миль в час и поддерживать ее в течение целого года, и то ему не удалось бы оказаться в более благоприятных условиях для наблюдения нежного светила ночи.
При том оставался не отвеченным и так же мучительным как и ранее вопрос – исходил ли этот свет из лесной чащи или пустыни, лишенной растительности, или синих глубин океана, катящего свои волны, или одинокой башни; в то время как устремляли взгляд в небеса обретающиеся на покинутом поле битвы, как то смотрели вверх странники, полные любви и надежды или же наоборот – отчаяния и опустошения, прокладывавшие себе путь по холмам и долинам Земли, начиная с эпохи неписаной истории и вплоть до нынешней, тщательно описанной вплоть до самых крохотных мелочей, интригующий вопрос, не была ли населена эта планета, известная сынам человеческим начиная от Эдема и вплоть до современного Эдинбурга, существами, напоминающими нас самих по разуму и любопытству, полагался могущим получить свой ответ лишь из соображений внешнего сходства, или набившей оскомину традиции, восходящей к отшельнику, чьи строгие правила, усвоенные с младенческого возраста воспрещали собирать хворост в субботу.
Пределы возможностей исследования планет, в том числе Луны, казались раз и навсегда определенными и незыблемыми, так что в течение нескольких лет никто не питал надежд их преодолеть. И все же, около трех лет назад, в устной беседе с сэром Дэвидом Брюстером, касательно высказанных последним в статье об оптике, опубликованной в Эдинбургской энциклопедии (см. стр. 644) нескольких неожиданных и оригинальных предположений предложений касательно возможности улучшения ньютоновских рефлекторов, сэр Джон Гершель посетовал о том, что исчезла простота старых астрономических инструментов, не имевших труб, линза которых крепилась на высокий шест, приближала изображение на 150 или даже 200 футов. Доктор Брюстер с готовностью согласился, что в наличии трубы нет необходимости, при условии, что полученное изображение проецировалось бы в темную камеру, откуда передавалось на рефлекторы. Сэр Джон тогда же заметил, что огромный телескоп отца, одна труба которого весила около 3 тыс. футов, при том, что была изготовлена из легчайших из известных на тот момент материалов, при всей своей тяжести, двигалась достаточно легко и надежно, при том, что освободить линзу от тяжести трубы представлялось достаточно резонным. Оба согласились с этим и разговор далее зашел о древнем необоримом до того времени противнике – слабости света, недостаточной для мощных увеличительных стекол.
Сэр Джон Гершель
Помолчав в течение нескольких минут, и обдумав сказанное, сэр Джон несмело спросил, не удастся ли передать дополнительный свет от искусственного источника фокусному изображению объекта! Сэр Дэвид, несколько ошеломленный неожиданным предположением, некоторое время медлил, и наконец все еще колеблясь, заговорил о преломлении световых лучей, и углах падения. Далее, уверившись в правильности идеи, сэр Джон, сослался на пример ньютоновского рефлектора, в котором преломление световых лучей корректировалось с помощью второй линзы, и угол падения восстанавливался с помощью третьей. «И наконец, – продолжал он, почему не может световой микроскоп, взять к примеру, его водородную разновидность, использоваться для наведения резкости, или уж если на то пошло, даже для зрительного увеличения видимой проекции?» Сэр Дэвид в приливе озарения, вскочил со стула, и подпрыгнув едва ли не до половины высоты комнаты, выкрикнул «Ты – гений!» И далее оба ученых перебивая друг друга, вдвоем заговорили о том, что доказательством тому служит прохождение лучей в водородном микроскопе сквозь каплю воды, причем плавающая в последней личинка комара или иной объект, невидимый невооруженным глазом, становится виден со всей отчетливостью и более того, зрительно увеличивается до нескольких футов. Подобным же образом свет от искусственного источника, пропущенный даже через самое размытое изображение, полученное телескопом, будет урезонено (т.е. получит дополнительную резкость, если позволено будет ради столь необычного повода произвести на свет новое слово) причем даже самая слабо различимая деталь будет зрительно увеличена. Единственным видимым затруднением оставался принимающий прибор для фокусного изображения, который сможет передать его без искажения на поверхность, которая в свою очередь будет рассматриваться наблюдателем под усиливающим светом микроскопических рефлекторов. В ходе множества разнообразных экспериментов, поставленных в течение нескольких следующих недель, оба ученых пришли к согласному мнению, что посредством чистейшего предметного стекла, (каковое им довелось увидеть, как то следует из их собственных слов, в витрине ювелирного магазина мсье Дезанжа на Хай-стрит, бывшего ранее придворным ювелиром при дворе его величества Карла X, ныне лишенного престола) им удастся добиться наилучшего возможного результата. Оно в точности подходило к телескопу, увеличивавшему в 100 раз и микроскопу, дававшему увеличение приблизительно втрое большее.
Наконец-то сэр Джон Гершель смог использовать в полную силу всю невероятную мощь своего телескопа. Само по себе разрешение рефлектора, построенного его отцом, смогло видимо приблизить поверхность любимой планеты до 40 миль, он же решился еще увеличить разрешение. Деньги, двигатель науки и нерв войны, оставались единственным препятствием, при том, что получить их бывает куда сложнее, чем Сизифу закончить свой труд, ему удалось преодолеть и это затруднение. При полной поддержке такого блестящего специалиста по оптике как Дэвид Брюстер, он изложил свой план на заседании Королевского Астрономического Общества, специально обратив на том внимание его королевского высочества, герцога Сассекского, щедрого покровителя наук и искусств. Специальная комиссия, выделенная из состава общества для исследования этого предположения дала немедленный и самый благоприятный ответ, а председатель ее, бывший президентом Королевского общества, лично поручился внести пожертвование в 10 тыс. фунтов стерлингов, как частное вложение в осуществление столь важной цели. Обещание свое он сдержал без дальнейших проволочек, в то время как Его Величество, уведомленный, что приблизительная цена нового инструмента составит 70 тыс. фунтов стерлингов, не без наивности поинтересовался, сможет ли столь дорогая штука служить улучшению навигации? Получив в ответ уверения, что обязательно послужит, моряцкий король обещал предоставить карт-бланш в деле обеспечения нового проекта нужными для того средствами.
Сэр Джон Гершель также составил необходимые чертежи и расчеты для изготовления линзы в двадцать четыре фута в диаметре, что в шесть раз превосходило линзу, имевшуюся в распоряжении его почтенного отца. Для того, чтобы изготовить столь солидного размера и веса линзу, он избрал стекольную мастерскую г-д Хартли и Гранта (брата нашего бесценного друга д-ра Гранта) в Думбартоне. Избранный для того материал представлял собой амальгаму из двух частей серебра высшей пробы и одной — кремневого стекла, использование которого для изготовления сложных ахроматических линз и составило открытие Долланда. Вскоре посредством тщательных экспериментальных проверок удалось установить, что амальгама вслед за разделенными линзами Ньютона, полностью устраняла все ранее существовавшие неудобства как то происходившие из преломления световых лучей так и наступавшим обесцвечиванием изображения. Пять металлических печей тщательно отобранных среди имеющихся в распоряжении мануфактуры, обеспечивавших плавку стекла практически идеальной однородности, одним большим передатчиком совместно присоединены были к плавильной форме, и наконец 3 января 1833 г. осуществлена была первая плавка. После охлаждения, длившегося в течение восьми дней, форму открыли, причем выяснилось, что стекло было прорезано в центре трещиной до 18 дюймов глубиной. Несмотря на первую неудачу, с большими предосторожностями 27 числа того же месяца отлита была новая линза, которая будучи вынута из формы, в первую неделю февраля, оказалась практически безупречной, за исключением двух небольших трещин, оказавшихся столь близко к краю, что их без сомнения закрыло бы медное кольцо, которое в любом случае полагалось для удержания линзы.
Вес этой огромной линзы составил 14826 фунтов или же около семи тонн; после окончательной полировки, его же предполагаемое увеличение полагалось равным 42000. С достаточной долей вероятности можно было предположить, что этой мощи хватит, чтобы разглядеть лунные объекты размером от 18 дюймов и более в диаметре, резкость их изображения следовало корректировать пропускания света через фокусное изображение. Стоит однако заметить, что Гершель-младший связывал свои надежды не столько с возможностями управления светом через водородный микроскоп, через поле которого предполагалось пропускать фокальное изображение объектов, полученных с помощью этой линзы, но почти что неограниченную способность своего инструмента служить дополнительным увеличивающим устройством, во много раз превосходившим и оставлявшем далеко позади в этом качестве лучшие увеличители, имевшиеся в то время у телескопов-рефлекторов.
Он столь непоколебимо рассчитывал на преимущества, достигнутые столь великолепным соединением двух приборов, что во всеуслышание заявлял, будто сможет в конечном итоге из учить даже лунную энтомологию, обнаружься там насекомые. Удостоверившись в том, что изготовление огромной линзы благополучно завершено, она же невредимо доставлена в столицу, он озаботился созданием подходящего для его цели микроскопа, и поддерживающего механического оборудования для горизонтального и вертикального перемещения всей конструкции. Его предложения неизменно скрупулезно проработанные даже в третьестепенных мелочах, в дальнейшем осуществлялись легко и быстро. Он ждал теперь только наступления заранее оговоренного времени, когда планировалось доставить великолепный инструмент к месту его предназначения.
источники:
