Без лоха и жизнь плоха…
Без лоха и жизнь плоха…
Небольшой, но интересный текст из жж историка-медиевиста Виталия Пенского ака thor-2006.
Сигизмунд наш Герберштейн, пользующийся в определенных кругах заслуженной славой четкого и объективного бытописателя и вообще непревзойденного и исключительного источника по жизни русских и татар, рассказывает, среди всего прочего, такую вот историю про русско-татарские диковины:
«Между реками Волгой и Яиком, около Каспийского моря, жили некогда заволжские цари, о которых (скажу) после. Димитрий Данилович, муж важный и достойный всяческого доверия, насколько это возможно у варваров, рассказывал нам про удивительную и едва ли возможную вещь, (встречающуюся) у этих татар. Его отец некогда был послан [московским государем] к заволжскому царю; во время этого посольства он видел [на том острове] некое семя, в общем очень похожее на семя дыни, только немного крупнее и круглее. Если его зарыть в землю, то из него вырастает нечто, весьма походящее на ягненка, в пять пядей высотой; на их языке это называется “баранец” (Boranetz), что значит “ягненочек”, ибо у него голова, глаза, уши и все прочее, как у новорожденного ягненка, а кроме того, еще нежнейшая шкурка, которую очень часто в тех краях употребляют на подкладки для шапок; многие утверждали в нашем присутствии, что видывали такие шкурки. Он рассказывал также, что у этого растения, если только можно назвать его растением, есть и кровь, но мяса нет, а вместо мяса какое-то вещество, весьма напоминающее мясо раков. Далее, копыта у него не из рога, как у ягненка, а покрыты чем-то вроде волос и похожи на роговые. Корень находится у него около пупка, т. е. посредине живота. Живет оно до тех пор, пока не съест вокруг себя траву [после чего корень засыхает от недостатка корма]. Это растение на удивление сладко, почему за ним охотятся волки и прочие хищные звери».
Слушая эту байку, наш «интурист» шестым чувством ощущал, что его вроде бы как разводят, однако дальше все же он сообщал, здесь не все так однозначно, ибо
«хотя этот (рассказ) о семени и растении я считаю вымыслом, однако и прежде пересказывал его, как слышал от людей отнюдь не пустых, и ныне пересказываю тем охотнее, что многоученый муж Вильгельм Постелл (Guilhelmus Postellus) рассказывал мне, что он слыхал от некоего Михаила, [государственного (publicus)] толмача с турецкого и арабского языков в Венецианской республике. Этот Михаил видел, как из пределов татарского города Самарканда (Samarcanda) и прочих стран, которые прилегают с северо-востока к Каспийскому морю до самой Халибонтиды (Chalibontis), привозятся некие нежнейшие шкурки одного растения, растущего в тех краях. У некоторых из мусульман есть обычай подшивать их внутрь шапок, чтобы согреть свои бритые головы, а также прикладывать к голой груди. Однако Михаил не видел самого растения и не знает его имени, знает только, что оно зовется там самаркандским и происходит от животного, растущего из земли наподобие растения. Так как это не противоречит рассказам других, — говорил Постелл, — то к вящей славе творца, для которого все возможно, я почти убежден в том, что это не просто выдумка».
Представляю (в лицах), как злоехидный русак, рассказывая эту байку «интуристу», с трудом сдерживался, чтобы не расхохотаться, наблюдая за тем, как «интурист» потребляет сию духовную пищу.
P.S. А любопытно ведь, не правда ли, как хлопчатник превратился в «баранец»?
